Метка: фантастика

Где брать силы читателю, знакомому с рассказами Роберта Шекли и Рэя Брэдбери, когда он пожелает ознакомиться с работами современных русскоязычных фантастов, понимая, что свет в конце тоннеля отсутствует и ему хочется в бессильной злобе сжечь зазря приобретённые образцы? Серьёзно, может не тот год был выбран для благих начинаний или у читателя предвзятое отношение, коли он желает видеть в литературе достойную человечества беллетристику, а получает нечто невнятно написанное, да к тому же и без очевидной цели. Пусть придёт Степашка и всё произойдёт тем же порядком, что и в номинированном на премию рассказе Леонида Каганова — в лютой злобе падут сотрясатели основ, обеспокоив лишь своё племя.

Номинанты «Малой формы» аналогично номинантам «Средней формы» страдают от читательского дефицита. Привлечь к себе внимание смогли сборники рассказов, вроде «Русская фантастика 2015», «Бомбы и бумеранги», «Шпаги и шестерёнки», «13 маньяков», «Спасти человека», «Тёмная сторона сети», а также журналы «Esquire», «Химия и жизнь».

Творчество Владимира Аренева представлено двумя рассказами «Валет червей, повелитель мух» и «Клювы и щупальца». Суть происходящего в этих произведениях отчасти следует логике, если смотреть издалека. Не каждый критик способен выудить цельного демона из шляпы, а также заразиться азартом позитива, анализируя написанный Ареневым текст. Может и нет смысла в этих словах, но так и смысл в русскоязычной фантастике, написанной в 2015 году, редко удаётся уловить. Аренев наравне с собратьями по перу словоизбыточен, он пишет для чего-то, его номинируют на премию… и вроде это является определяющим в понимании правильно выбранного пути. Однако! Пусть бы грянул гром, дающий пищу для размышлений. Гром не грянул, автор старательно разжёвывал читателю свою историю до пресного состояния, освободив повествование от соли и перца.

Рассказ «Бог пустыни» Александра и Людмилы Белаш был написан для сборника с узкой тематикой. Ничего в этом особенного нет — писателям требуется в целях монетизации литературного дара браться за халтуру. Это им не в радость — обстоятельства требуют держаться на плаву. Славные русские могут везде о себе заявить, даже в пустыне Калахари. Наглядных примеров тому много, чего только стоят известные русские первопроходцы и просто проходцы от нечего делать, что совершают безумные поступки и о них говорит весь мир. Как раз о чём-то подобном и рассказали супруги Белаш. Их манила Британская Империя и Южная Африка, они наполнили текст диалогами и подвели читателя к финалу, сообщив о том, что будто и не являлось определяющим событием в повествовании. Гром-то грянул, да соль с перцем подали уже тогда, когда официанта попросили принести счёт.

Написавшая «Автохтонов» Мария Галина отметилась также рассказом «Сажальный камень». Главное, о чём читатель будет помнить на недолгом протяжении ознакомления с рассказом, так это о месячных главной героини повествования. Остальное перед этим меркнет. В целом, стиль Галиной остаётся на том же уровне, что и в «Автохтонах». Данная история с успехом могла бы даже стать их частью. Почему бы и нет. Посадить действующих лиц на поезд, закрыть их в туалете, да заставить думать о чём угодно, лишь бы это было связано с месячными. Может и есть в сюжете маньяки, а может и детективная составляющая, либо нечто громкое, почти громоподобное, окрыляющее и озаряющее чудесным авторским стилем, в котором безусловно много соли и перца, только вязнет всё на зубах, да хочется запить водой. А воды-то как раз и нет: чистая выдержка.

Неожиданно разбавляет список номинантов Леонид Каганов и его «Степашка». Гром гремит и сверкают молнии — страсти грозят вылиться в кровавую баню. Свержен Павел, душегуб Александр толкает народ на всплеск очередной братоубийственной войны. Зреет восстание похлеще актов неповиновения Разина и Пугачёва. Внутри каждой семьи разгораются противоречия, чему читатель внимает с недоумением, не понимая, как данный исторический факт прошёл мимо него. Впрочем, не понимает и маленький ребёнок Степашка, на чьё детство пришлось развитие столь критичных для общества событий. Понятно, Каганов упражняется в альтернативной истории, взяв определённый отрезок времени только для антуража, назначение которого должно было свестись к начальным эпизодам роста напряжения. У Леонида получилось создать атмосферный рассказ, в нём соблюдены должные для подобного произведения пропорции, включая внятно прописанный финал и завершающую точку. Читатель должен быть удовлетворён, хоть и напуган.

Аналогично напугать читателя старался Олег Кожин. Его рассказ «Граффити» похож на городскую легенду, то есть на незамысловатую страшилку, которую рассказывают совсем ещё юным ребятишкам, готовым всерьёз поверить в нечто вроде оживших рисунков, где-то оставленных таинственным и легендарным рисовальщиком. Собственно, отразить идею сборника о тёмной стороне сети у Кожина получилось. Вопрос в другом — насколько реалистично это у него вышло? По правде сказать, «Граффити» — скорее сказка. Проработай её автор более старательнее, как можно было бы поставить на одну полку с творчеством братьев Гримм. Для этого имелись все предпосылки, но ничего подобного Кожин не написал. Безумно жаль. Соли не было вообще, перец оказался душистым — в количестве одной горошины, раскушенной на середине повествования. От того и горько.

Порцию сумбура внёс Святослав Логинов. «Служебный маг» им написан будто из желания показать, насколько дикой может казаться наша жизнь, если взглянуть на неё со стороны. Взять типичного мага из классического фэнтези, заставить его выполнять свои обязанности согласно трудовому договору, ежемесячно ему платить зарплату, непременно удерживая полагающиеся налоги, отпуская в отпуск два раза в год, требуя являться на работу согласно графика и отсиживать полагающиеся часы с перерывом на обед. Примерно в таком духе и представил ситуацию Святослав Логинов. Только главный герой этим не страдает, он озадачен рядом других насущных проблем. Солёно? Да! Перца достаточно? Нет. А гром гремит? Пока лишь молнии на горизонте сверкают.

Задумавшись о настоящем, читатель снова погружается в мистику. Владислав Женевский представлен двумя рассказами: «В глазах смотрящего» и «Никогда» — про маньяка и нечто вроде ужасов. Честное слово, если и уделять внимание, то рассказу «Никогда», над которым автор действительно корпел, преподнеся читателю под видном новеллы, будто написанной по мотивам одного из произведений Стефана Цвейга, но с упором на требование задать читателю перца, чтобы прочихаться не смог. Занимательная составляющая в рассказе Женевского присутствует, оборванная на самом интересном месте. История требовала продолжения: появления в сюжете дополнительных действующих лиц и усугубляющих положение главного героя обстоятельств. Владислав ограничился мифологизированием, дабы у читателя сложилось впечатление, будто им прочитанное произошло в некоем городе в силу естественных человеческой природе причин. И то, что кого-то из героев повествования читатель захотел прибить собственными руками, так это же отлично. Соли оказалось в меру. Захотелось десерта, а заведение уже закрылось, вследствие чего читатель остался без чизкейка из цветочных лепестков и без ароматного кофе в кружке с усыпанной шипами ручкой.

«Отрицание» Александра Золотько закрывает данный обзор номинантов «Краткой формы» Интерпресскона-2016. Александр высказался в духе сепаратизма про отделение Сибири от России, а также стал на сторону противников царизма. Таким является предыстория для предлагаемого им рассказа, смысл которого свёлся к идее отказа от магии, наконец-то ставшей доступной человечеству. Что магия, что пар — это фантазии, позволяющие иносказательно сообщить читателю о проблемах в обществе. Было бы замечательно, осознай такое понимание фантасты России и Украины, дабы писать не абы как и не ради цели наполнить ещё один сборник своими выдумками, а завуалировано сообщая читателю о важном. Золотько не стал о подобном задумываться, придумав историю про бежавшего к тунгусам человека и занятыми его поисками армией. А может и задумался, поскольку показал стремление некоторых индивидуумов порвать с обречёнными быть цивилизованными людьми. Соли мало, перца много. Гром гремит, всполохи молний едва уловимы.

Это тоже может вас заинтересовать:
— Номинанты премии Интерпресскон-2016

Стараясь осмыслить произведения, номинированные на «Среднюю форму» Интерпресскона-2016, читатель вынужден столкнуться с определёнными трудностями, связанными, безусловно, с человеческим фактором. Конечно, никто ничего не потеряет, пройди мимо его внимания часть выдвинутых на соискание работ. Может быть, оно и к лучшему. Однако, факт остаётся фактом, в сети можно найти лишь работы, опубликованные в сборниках «Спасти человека. Лучшая фантастика 2016», «Шпаги и шестерёнки», «13 маньяков» и в журнале «Знамя», а также изданную в составе авторского сборника повесть Александра Громова «Язычник».

Из номинантов больше всего выделяется произведение Александра Матюхина «Кляксы». В нём нет фантастических элементов, а его наполнение говорит о искажённом восприятии реальности. Главным героем является психически нездоровый человек, взявший на себя обязанность устранить всех поражённых червоточинами людей. Собственно, повесть поэтому и вышла в составе сборника о маньяках. Имея чёткий сюжет, она единственная из номинантов содержит логически выстроенный сюжет, без шелухи и отвлекающих от основного текста деталей. Главный герой действует жестоко, он уверен в своих поступках, им движет желание оказать помощь обществу. В нагрузку автор подверг повествование отцовским чувствам. На смену одному маньяку будет готовиться другой, покуда каждый из них не начнёт заново осмысливать сделанное, доводя ситуацию до истинных мыслей безнадёжного психопата.

Другой аспект современной литературы, говорящий в пользу её старания помогать писателям заявлять о себе и не мариноваться, вроде тех авторов, чьи работы канут в безвестность, покуда издатели не пресытятся от заработанных на их творчестве денег, — это выпуск сборников. Иногда громко кричащих, вроде «Лучшая фантастика» или специально подготовленных, будто сообщая читателю, что нынешние писатели умеют излагать истории в духе стимпанка и прочих направлений. Правда, редкий русскоязычный писатель по предварительно оговорённой теме выдаст уникальное и живое произведение, дающее читателю почувствовать вкус их мастерства. Отнюдь, читая русскую или украинскую фантастику, читатель не может отделаться от впечатления, будто перед ним та самая литература, где писателя не интересует сюжет, но ему нужно проработать психологическую составляющую, якобы читателю в фантастике не хватает именно описания социальной адаптации.

Почему приходится говорить о психологической составляющей? Потому как наполнение произведений страдает, пока писатель раскрывает только ему понятные проблемы, ежели он вообще желал что-то донести до читателя, а не просто написать для готовящегося к выпуску сборника. Трудно поддаются осмыслению такие произведения, как «Допустимая самооборона» Леонида Алехина, «Ловушка» Александра Золотько, «Понерополь» Евгения Лукина и «ЗК-5» Геннадия Прашкевича.

Например, Леонид Алехин не обрисовывает описываемую ситуацию. Перед читателем будущее, чуждая планета и ряд событий, происходящих ради других событий, как и диалоги персонажей строятся ради их же диалогов. Будь его произведение объёмным, тогда автор смог бы внести конкретику и может быть в духе Станислава Лема разобраться с ситуацией, подстроив ход повествования под собственные мысли. Но складывается впечатление, что требовать от Алехина выйти на уровень Лема — необоснованно. «Допустимая самооборона» изначально не таит в себе загадочных событий, с которыми следует разбираться. Просто где-то там, что-то там случилось, значит о чём-то, да как-то и надо написать. Алехин написал, его произведение удостоилось права войти в сборник, в часть названия которого входит словосочетание «Лучшая фантастика 2016».

В русской фантастике тема стимпанка особым спросом не пользуется. Наши люди давно улетели в космос, поэтому им не требуется идеализировать будущее через осознание великого значения пара для новой технической революции. Стимпанк — это своего рода подраздел альтернативной истории, но в особо притягательном своём исполнении он не касается нашего мира вообще и его сюжет остаётся в рамках фэнтези. Писателем берётся выдуманная ситуация, которую он помещает в выдуманный мир и закручивает сказание о доблести и чести лишённых права на лучшую жизнь самоучек.

Всего этого в «Ловушке» Александра Золотько нет. Писатель предлагает читателю совершить путешествие в прошлое. В качестве антуража выступает Южная Африка, действующие лица всерьёз говорят о смерти Даймлера при испытании бензинового двигателя и обсуждают некое вещество, благодаря которому пар наконец-то удастся обуздать. Чистой воды (в газообразном состоянии) сюжет. Также, между делом, автор разбавляет стимпанк магией и в некоторой степени загадочными происшествиями. Но так как писатель раскрывает секрет придуманных материй, то ничего конкретно всё равно не получается. Впрочем, Золотько сам не уверен в некоторых деталях, поскольку с первых строк задаёт вопросы читателю.

Евгений Лукин решил превзойти собратьев по перу интеллектом. Он опирается на исторические предания, старательно перенося события прошлого в стены российского городка, что может быть является тем самым, который был основан отцом Александра Македонского и служил местом пребывания для грабителей и убийц. Реалии былых дней никуда не делись, Понероль, как и раньше, населяют неблагонадёжные элементы. Истоки этого явления действующие лица будут объяснять легендами, чему Лукин потворствует, приводя в тексте различные сказания, в том числе и о Спарте, где воровали все, сами себя за это осуждая.

И всё-таки читатель удивится, не обнаружив в произведении Лукуна элементов темпоральной фантастики и иных, связанных с альтернативной историей, сюжетов. Читатель медленно погружается в описываемые автором события, наблюдая за разговорами действующих лиц. Действие осталось где-то в стороне, ведь сюжетно «Понероль» скорее является попыткой автора осознать причины доставшегося человечеству наследства в виде искажённого понимания совести, гласящей истину — в открытую преступать закон нельзя. Копать нужно было основательно, но Лукин ограничился поверхностной попыткой создать нечто вроде утопии.

Пятая зона культуры или «ЗК-5» — в меру занимательная повесть Геннадия Прашкевича. Интересно смотреть со стороны, как биограф пишет про псевдобиографию о никогда не происходивших событиях, что могли быть на самом деле, хотя бы в чьей-то голове. Подумать только, в России объявили год Тургенева, а сам Тургенев на дуэли стрелялся с Толстым, да был меток и застрелил его в ранние годы, не дав раскрыться таланту и создав иной ход времени. Теперь все писатели стали братьями, авторского права не существует. А это значит одно — можно смело ехать в город Барнаул и ходить по театрам, ибо чем ещё заняться в этой самый пятой зоне культуры, которая в свою очередь, кажется, переосмыслена автором из игорной зоны, иначе к чему такой пристальный интерес к столице Алтайского края, а не, допустим, к Академгородку под Новосибирском. Словно сыр фета и грильяж-конфета смешались в стихотворении Афанасия Фета. Сумбур, конечно, только есть в «ЗК-5» и история лишённого наследства поэта.

Кто обретёт победу — сказать невозможно. Все её достойны в равной степени. О достоинстве их для премии предлагается умолчать.

Это тоже может вас заинтересовать:
— Номинанты премии Интерпресскон-2016

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Когда мир будет разрушен, тогда появятся люди, называющие себя чистильщиками. Они станут посланниками в опасные для присутствия зоны, после чего обретут статус отчаянных людей и в свободное время начнут ходить по школам и говорить детям о своей профессии. Весьма приторно, однако в произведении Екатерины Кузьменко всё именно так и обстоит. Есть постапокалиптическая составляющая, имеются избранные люди, дополнительно автором проработана тема пробудившихся созданий из мрачных ночных фантазий. Вместо ёмкого посула читателю, текст изобилует бродяжничеством, диалогами о пустом и старанием автора обрисовать положение, будто ныне плохо, завтра будет ещё хуже, а значит можно смело говорить о книге, как о заделе на будущее. Правда, стоит ли уделять внимание «Ржавчине»… вопрос.

Собственно, чистильщики ничем от сталкеров не отличаются, если их понимать согласно утвердившемуся мнению уже без влияния братьев Стругацких, только называются более обыденно. Также чистильщики у Кузьменко ничего не ликвидируют и не занимаются восстановительной деятельностью или каким-либо образом устраняя угрожающие жизни обстоятельства, они скорее напоминают диггеров, которым реально грозит неведомая сила. Внеся усложняющие их работу обстоятельства, Кузьменко разработала ряд специфических моментов, лишь обладая которыми можно стать чистильщиком

Допустим, случившаяся катастрофа истончила некий слой реальности, вследствие чего человечество вынуждено разработать методы борьбы с новой напастью. Кузьменко не стала строить глубокую философию, ограничившись поверхностной обрисовкой. Её чистильщики добропорядочно выполняют задания и даже иногда возвращаются. Они не решают загадки, хоть и не до конца понимают чему противостоят. Их дело где-то там походить и вернуться, толком ничем не пожертвовав. И ладно бы сюжет ограничивался приключенческой составляющей — у Кузьменко чистильщики активно идут в народ, отвечают на вопросы любопытных и пугают сложностями выбранного ими пути.

Объективно, ничего в «Ржавчине» не происходит. Автор представил читателю мир, чем и ограничился. Надо признать, такое в литературе считается грамотным ходом, позволяющим короткую историю растянуть до трилогии, а то и более. Ничего с этим не поделаешь — любит часть читателей длительно внимать похождениям полюбившихся им героев, не обращая внимания на произведения других писателей. Если Кузьменко сможет обзавестись кругом поклонников, то может и выйдет в итоге хоть что-то из мира «Ржавчины».

Кузьменко стремится заинтриговать читателя не постапокалиптическим миром с бродягами-чистильщиками, она решила задействовать в сюжете другую тему, переводя повествование из сказания о разрушенном будущем к эпическому — о скрытом в людях потенциале, что проявляется не только изначальной избранностью, сколько идеей о возникновении новых способностей, благодаря которым многое изменится. Поэтому сейчас трудно представить какие именно трансформации произойдут в дальнейшем.

Самым оптимальным вариантом для изложения «Ржавчины» Екатерины Кузьменко мог явиться формат комикса, под обложкой которого это смотрелось бы более уместным. Впрочем, начинающему писателю в любом случае хорошо, ежели на него обратили внимание. Дебютная работа автора издана АСТ в рамках серии «S.T.A.L.K.E.R: ФБ», номинирована на одну из премий в области фантастической литературы. Значит кто-то уже оценил по достоинству творчество Кузьменко. Да и критики не дремлют, где-то находя елей, а чаще высказывая своё частное и честное мнение, без навязанных кем-то сверху условий.

Говорить о «Ржавчине» получается в общем, поскольку конкретика не требуется: слишком много действующие лица беседуют друг с другом на отвлечённые темы, занимаются тоже не самыми достойными разбора делами, как и ходят там, где им полагается ходить, не делая ничего, что может заинтересовать читателя.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Многие писатели пытались создать устройство, способное ответить на все вопросы. И не имеет значения, что такое устройство никогда не поймёт человека, предлагая ему ерунду в качестве решения, вроде загадочных цифр: например — «42». У Василия Клюкина с этим проблем не возникло — он создал идеальный механизм, позволивший человечеству выйти из темноты, победив заболевания и воспарив над действительностью. Одно лишь помешало людям добиться гармонии — всеобщее счастье не имеет права существовать. Вот поэтому в мире сказочного будущего завелась зараза, доводящая людей до деградации. Читатель согласится — обязательно найдутся герои, способные восстать против системы и, конечно, окажутся победителями.

Оставим в стороне идеализированное представление автора о мире, где разработка всезнающей машины решила часть проблем, дополнительно создав новые. У Клюкина логически не складывается понимание революции с ростом интеллекта связанных с ней людей. Нужно обладать соответствующими данными, иначе никакой Коллектив Майнд не сможет оказать помощь в плане продвижения технологий вперёд. Пускай в будущем определяющим при трудоустройстве станет навык «Креатив» и пусть подобно пандемии над человечеством нависнет гипнотическое состояние «Хэппи» — это лишь основа для сюжета, весьма незамысловатого и в духе приключений ради приключений, когда целью становится банальное желание заработать много денег, покуда автор не одумается и не заменит идею личного обогащения стремлением на безвозмездной основе вывести людей из заново поглотившей их темноты.

Конечно, принять мир будущего в понимании Василия Клюкина можно без возражений. Автор волен интерпретировать выдуманные им ситуации по своему усмотрению. Поэтому обозначить его взгляды следует, однако это лишь часть произведения. Основной упор автором был сделан на решение нависшей над человечеством опасности. И ведь не сразу становится понятно, отчего люди превратились в овцеподобных созданий, которых хоть режь, а они с улыбкой на лице сами подставятся под нож. Впрочем, будущее прорисовывается Клюкиным постепенно, что легко объясняется.

Автор не ставит читателя перед выбором правильной стороны. С первых страниц Клюкин и сам не знал, каким именно будет наполнение произведения. Впрочем, провисания сюжета ему избежать не удалось. Казалось бы, начинающий писатель должен озаботиться тем, чтобы его труд со всех сторон казался прекрасным, хоть ему одному. Однако, действующие лица ведут себя словно герои популярных сериалов, сперва долго и упорно знакомясь с особенностями друг друга, потом решая ряд левых задач, пока перед ними не появляется та самая загвоздка, с которой они должны будут справиться к финалу произведения. Это кажется скучным, но всё зависит от умения рассказчика сложить составляющие в единый манящий сюжет.

К сожалению, Василию Клюкину не хватило возможностей создать уникальный труд, где могли переплестись весьма занимательные теории роста потенциала человеческого ума, столкнувшегося на пике возможностей с закономерностью обратного развития. Вместо толковой научной фантастики вышел очередной экшн для подростковой аудитории, склонной принимать такую литературу с радостью. Да к тому же автор попытался внести в сюжет проблематику взаимоотношений противоположных полов, добавив тем самым ещё ряд несущественных деталей, но так необходимых тем процентам читателей, что не могут внимать чему-либо, кроме отношения действующих лиц друг к другу, желательно любовных и, было бы неплохо, слегка трагичных.

Василий растянул начало, продолжая наполнять повествование лишними элементами, суть которых не так важна, поскольку действующие лица могут сделать то, до чего кроме них никто догадаться не мог. Лёгкая поступь, безусловно, позволяет автору сделать таким же легковесным и сам сюжет. Начать у Клюкина получилось… продолжить и закончить — нет.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Интерпресскон-2016 | Номинация «Крупная форма»

Нужно иметь особо заточенный мозг, чтобы видеть в обычном происки инопланетян или ожидать очередного подвоха со стороны сверхъестественных сил. В казалось бы всем понятной череде происшествий вина лежит на одном из действующих лиц, что не мешает писателям промывать фантазию читателя, предлагая ему рассуждения о невероятных вариантах. В самом деле, если после стирки пропали носки, значит их себе присвоил домовой. А ежели кого из знакомых убили, то все мысли надо направить на небо, ведь кроме гостей с других планет такого совершить никто не мог. Василий Щепетнёв строит повествование примерно таким же образом.

Сборник «Гамбит смерти» включает пять историй: герметичный детектив. нечто вроде бытовой фантастики, квасной заговор, будни сельского врача и будни сельского патологоанатома. Частично они связаны между собой, но всё же их наполнение разнится. Первые три воспринимаются в качестве постепенной трансформации перед читателем спортсмена в шахматного гения, посредством сюжета, достойного американских комиксов. Завершающие рассказы — вольная трактовка автором событий собственной практики на селе: Василий Щепетнёв имеет медицинское образование.

Чья-то смерть — всегда загадка. В жизни далеко не всегда удаётся установить, как развивались события и каким образом произошло убийство. Перед писателями такой проблемы обычно не стоит — они считают себя обязанными донести до читателя единственную «правдивую» версию. В случае творчества Василия Щепетнёва — границы вероятностей расширяются. В реальности такого предполагать никто не станет, но в литературе обвинить в преступлении можно кого угодно — всё равно окажешься прав. Почему бы не искать виноватого в чуждых людям материях, внося извращённое понимание человеческих способностей? Может в далёком будущем это станет обыкновенным явлениям, а пока — дикость.

Так складывается повествование основного произведения в сборнике, на которое нанизаны остальные истории. Василий Щепетнёв обрисовал новые правила игры в шахматы, внеся ряд существенных изменений. Вместо привычной расстановки фигур и использования стандартной доски, читатель видит ряд противоречивых событий, обоснованных правом автора на вымысел. Причём даже непонятно, на какие именно жертвы идут действующие лица — в происходящем на страницах никто ничем не жертвует, кроме собственных жизней, о чём их никто и не думал спрашивать.

Фантастика со сказочным сюжетом — это и есть общая характеристика для «Гамбита смерти». За здравым зачином следует набор мыслей, суть которых сводится к допустимости необычных явлений. Можно согласиться, что иная постановка вопроса способна поставить в тупик любого человека, заставляя его искать решение в плоскости невероятного. Когда перед читателем разворачивается история об убийстве абсолютно здоровой девушки с её последующим исчезновением путём взлома двери изнутри с применением нечеловеческой силы, то в голову только и начинают приходить мысли об упырях и прочих фантастических созданиях.

При должных предпосылках к построению повествования, остаётся необходимым признать, что сюжетная линия у Щепетнёва каждый раз сходит на нет. За радужными перспективами раскрытия сюжета в нечто занимательное, основательно провисает середина, опираясь на которую, Василий подразумевает очевидную концовку для каждой части сборника, только вот загубленную размазыванием текста по страницам. Грубо говоря, истории тухнут по мере их чтения, сообщая читателю и без того понятные выводы.

Новых горизонтов Щепетнёв не открывает, всё им написанное обязательно что-то напоминает. Яркие примеры: «Отель «У погибшего альпиниста»» Аркадия и Бориса Стругацких, малая форма Николая Гоголя и, куда же без него, сериал «Секретные материалы».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Интерпресскон-2016 | Номинация «Дебютные книги»

Земля будет уничтожена, если не полностью, то частично. Все попытки человечества сохранить природу в неизменном виде всё равно обречены на провал. Люди продолжают заниматься самоутешением, а к ним уже летят корабли инопланетного агрессора, чья цель заключается в уничтожении планеты. Знакомый сюжет? Конечно, это примерная интерпретация «Войны миров» Герберта Уэллса. Только на этот раз Земля не смогла сама себя защитить и проиграла сражение, как проиграли его и населяющие её люди. Благо человечеством к тому моменту освоены планеты Солнечной системы, поэтому люди ещё могут успеть повлиять на развитие событий, если, как всегда, не самоуничтожатся в результате борьбы бессмысленных внутренних противоречий.

Роберт Ибатуллин рисует будущее в таком виде, в котором оно ему приятнее. Так уж получилось, что Россия стала полностью мусульманской страной. С минаретов оглашают призывами на намаз муэдзины, ополчение составляют нукеры, население вкушает пищу в чайхане, а над всем верховодит раис. Так обстоит дело на Земле. На Венере, Марсе и Луне ситуация складывается немного иначе, что существенной роли на сюжет не оказывает. Автор лишь образно показал последствия вторжения инопланетян, чтобы рассказать ещё одну истории о том, как трудно людям договориться и выступить единым фронтом против орд врага.

Нашествие инопланетян можно сравнить с татаро-монгольским игом. Они стремительно пронеслись по территории людей, нанесли критичные поражения и с той же скоростью исчезли на горизонте, оставив после себя наместников. Правда, наместники плохо прослеживаются на страницах произведения Ибатуллина, но надо полагать они имеются. Вместо очевидного контроля над ситуацией Роберт внёс в сюжет один из элементов творчества братьев Стругацких, а именно посеял среди людей семена нового человечества, похожего внешне, но при этом выделяющегося крайней обособленностью.

Биоинженерия и кибернетизация станут обязательным элементом войн будущего. Ибатуллин создал собственного уробороса, которого пестует и возлагает на него надежды. Червь должен поедать себя с хвоста — для этого можно применять разные способы воздействия для корректировки его поведения. Такое проявление в повествовании является одной из важнейших составляющих сюжета. Пока червь готовится к пиршеству, человечество будет поступать аналогично, пожирая лучших представителей.

Не так важны составляющие сюжета, как понимание неистребимой жажды человека быть независимым от обстоятельств. На протяжении всего повествования читатель будет внимать приходящим и уходящим распрям. Казалось бы, урок усвоен и пора образумиться, но понять это трудно, пока некто влиятельный, пытающийся связать людское племя воедино, решительно принялся объединять человечество с помощью огня и меча.

Безусловно, Ибатуллин опирается на историю. Вместо одного агрессора он придумал другого. Общая картина при этом не изменилась, подверглись трансформации лишь незначительные детали, да преобразован антураж. Основательно продумать положение людей в будущем довольно трудно — Роберту это помог сделать произведённый им апокалипсис. На обломках легче построить личное понимание возможного развития событий.

Что касается содержания произведения, то о нём сказать нечего. Читателю предлагается сюжет, поделённый на четыре части: предыстория нынешнего положения, начало войны за объединение, её продолжение, выявление шпиона и суд над ним. Конкретика малоинтересна, так как писателю удалось проработать ситуацию в общем, но в деталях разобраться у него не получилось. Читатель вязнет в каше событий, не видя их развития. Инопланетяне же, медленно и верно, пошли на второй заход, планируя на этот раз уничтожить человечество окончательно.

Противостояние было, но противостояние только ожидается, вот должна содрогнуться твердь и завязаться битва за право человека на существование. Хочется верить, что Роберт Ибатуллин не даст людям сгинуть, описав их мужественную борьбу и проявив их лучшие качества. Хватит заниматься самоедством.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Интерпресскон-2016 | Номинация «Средняя форма»

Что есть русская фантастика и для чего она существует? С советской фантастикой читатель строил светлое будущее космических перелётов и колонизации ближайших планет, изредка допуская возможность контактов с инопланетными разумными существами. А с русской? Нельзя выделить очевидное направление, позволяющее читателю чувствовать себя морально возвышенным над бренностью бессмыслия. Фантасты о чём-то упорно пишут, наполняя полки литературных магазинов, не имея чёткого представления, зачем они это делают. Их жажда одарить мир своим талантом понятна, кто бы ещё задумался над содержанием.

Возьмём для примера две повести Александра Громова, увязанные единым сюжетом: «Вычислитель» (2000) и «Язычник» (2015). Читатель с первых страниц погружается в безвестность на безвестной планете, живущей по одному понятию — преступников следует изгонять из общества. Подобный сюжет (типичное явление ряда фантастических произведений) позволяет писателю сразу приступить к делу и дать читателю максимальное количество подробных описаний. Приём хороший. Однако, Громов мир не прописывает — представленная вниманию местность является болотом, на горизонте маячат некие райские острова — вот и всё описание.

Также Громов знакомит читателя с героями, для чего отводит добрую половину страниц «Вычислителя». Только прорисовка действующих лиц сводится к общим чертам, скорее заставляя задавать дополнительные вопросы об их прошлом. Впрочем, ответов Громов не даёт. Ему важнее было наполнить повествование ни к чему не обязывающему текстом. От начала и до конца книги происходит действие, прерываемое на диалоги персонажей. Всюду кишат змеи. Герои друг за другом растворяются в пустоте. А читатель продолжает гадать — существуют ли те самые мифические острова и доберётся ли до них хоть кто-нибудь.

Канва обозначена, русло водой наполнено, происходит движение. Заканчивается «Вычислитель» в духе русской фантастики — не имея представлений о том, для чего герои скитались по болотам и отчего они погрязли в сладкой неге, так и не осознав своего социального падения.

Спустя пятнадцать лет Громов пишет повесть «Язычник». И это благо для дилогии, поскольку Александр решил заполнить пробелы в предыстории. Читатель лучше понимает за какие преступления был осужден главный герой и каким образом он имеет право на восстановление попранной чести. Его размышлениям о прошлом сопутствует остро возникшее желание найти собеседника и наконец-то выбраться на большую землю.

В целом, продолжение могло рассказать о многом, хоть стать полноценным приквелом к «Вычислителю» без всяких поползновений сюжета далее. Такое развитие повествовательной линии безусловно могло стать благом, но блага не случилось. Громов использует для «Язычника» другой распространённый сюжет, согласно которому в душу главному герою будет лезть посторонний персонаж, строящий из себя в доску своего. Этакое воплощение макдональдского «Легионера» — только место действия перенесено куда-то в глубины космоса, чтобы сделать максимальное количество возможных допущений, развязывающих автору руки. При этом суть «Легионера» в связке с «Язычником» просматривается уже с «Вычислителя».

Прошедшие годы не изменили творчество Александра Громова. Скорее оно стало сильнее отягощено стремлением писателя рассказать о чём-то ещё — в ущерб основным описываемым событиям. Аудитория книг Громова также осталась той же самой — подростковой, которой свойственно взахлёб читать о похождениях героев ради похождений и не задумываться над смыслом произведения. Пускай главный герой всегда просчитывает шансы и действует ради выживания — хотелось бы, чтобы и писатель занимался тем же самым, но не выживания ради, а сугубо из цели создать определяющее жанр произведение.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Интерпресскон-2016 | Номинация «Критика, публицистика, литературоведение»

В мартовском выпуске журнала «Мир фантастики» за 2015 год вышла статья Николая Караева о китайской фантастике. В первую очередь привлекает к ней внимание факт её выдвижения для рассмотрения в качестве номинанта премии «Интерпресскон-2016». К оформлению данного материала у читателя вопросов не возникает — фон страниц не отвлекает, а прилагающиеся иллюстрации и фотографии отлично погружают в атмосферу ориентальных мотивов. Сам слог изложения у Караева отличается панибратством. Он не нагружает текст лишней терминологией. К сожалению, раскрыть тему и рассказать подробно у автора не получилось — может причиной тому стал формат статьи, а может и не было у него желания развивать тему до размеров отдельного издания.

В своих рассуждениях Николай Караев отталкивается от политической ситуации в Китае. В Поднебесной, как известно, продолжают строить коммунизм, а значит у властей существует определённое видение литературы. Фантастика в качестве серьёзного жанра не воспринимается — её относят к детской литературе. Также Караев пытается найти истоки фантастических произведений, сперва находя их в одном из китайских классических романов, а потом всё-таки от этого отказывается, поскольку негоже приравнивать путешествие монаха Сюаньцзана за буддийскими книгами к тому, что ныне принято называть фантастикой.

Основными причинами плохого знакомства российского читателя с китайской фантастикой являются несколько факторов. Первый кроется в банальном отсутствии желания в России переводить книги с китайского языка, вследствие чего российский читатель плохо знаком не только с фантастикой Китая, но и с литературой данной страны вообще. Более-менее складывалась ситуация в советское время, когда переводчики трудились и оставили потомкам в наследство возможность ознакомиться хотя бы с немногим количеством китайских книг.

Второй фактор — проблема с фантастикой внутри самого Китая. Караев честно пытается найти достойные внимания произведения, делая это поверхностно. Или Николай не старался искать, либо всё действительно хуже некуда. Аналогично печально автор статьи подошёл к рассмотрению современных литературных произведений — выделив для себя и для читателя только трёх писателей, вкратце рассказав об их работах. Безусловно, приятно хотя бы таким образом прикоснуться к неведомому, однако продолжаешь чувствовать, будто тебя обманули, отказав в подробностях.

В статье имеется ряд отклонений от повествования, никак не проясняющих основное содержание статьи. Караев рассматривает историю Поднебесной под ведомым ему углом, не видя, например, чем именно СССР помогал Коммунистической партии Китая в борьбе с Гоминьданом и как именно складывались отношения двух стран во время совместного выдворения Квантунской армии с материка. Конечно, данная часть статьи служит скорее объяснением, почему именно в тридцатые и сороковые годы XX века почти не писалась фантастика. И всё же…

С аналогичным успехом Караев рассматривает проблематику иероглифов, весьма неподатливых для написания фантастических произведений. Николай делает экскурс к суждениям Лу Синя, которые у того сложились на закате существования Империи Цин, — нужно упрощать сложную систему написания. Ещё одно сожаление — надо помнить, что автор писал статью для периодического журанала и, значит, был ограничен в объёме — ничем, кроме сложности с применением иероглифов, Караев не объясняет из чего исходил Лу Синь. Впрочем, дело кроется в крахе последней императорской династии, после чего последовали изменения во всех аспектах жизни, в том числе и в орфографии. В России всё складывалось примерно таким же образом, когда к власти пришли большевики.

У Николая Караева получилась замечательная вводная статья в китайскую фантастику, а для некоторых неофитов и в китайскую литературу вообще. Начав с переделки произведений западных писателей, китайцы начали вырабатывать свой стиль, опираясь на собственную богатую историю. Ныне они в том же духе вплетают в фантастику мотивы прошлого. В целом же о современной китайской фантастике затруднительно сказать более точно — для этого надо читать сами произведения.

Дополнительные метки: караев история научной фантастики поднебесной критика, караев история научной фантастики поднебесной анализ, караев история научной фантастики поднебесной отзывы, караев история научной фантастики поднебесной рецензия, караев история научной фантастики поднебесной статья, караев фантаст в китае больше чем фантаст статья

Это тоже может вас заинтересовать:
— Номинанты премии Интерпресскон-2016

Интерпресскон-2016 | Номинация «Критика, публицистика, литературоведение»

Существуют ли на самом деле параллельные Вселенные и миры, располагающиеся совсем рядом, но в ещё недоступных человеческому пониманию пространствах? Павел Амнуэль серьёзно задумался над этим вопросом и написал книгу, попытавшись обозначить многомерность возможных вариантов. Однако, особенностью данного труда является то обстоятельство, что люди, на которых ссылается автор, ещё не родились и их научные работы соответственно по этой причине пока не изданы. Если такой факт не смущается читателя, тогда смело можно начинать понимать выстраиваемую автором теорию — согласно ей параллельные линии пересекаются в бесконечности, а значит и параллельные Вселенные обязаны иметь точки соприкосновения.

Не учёные впервые догадались о существовании миров вне доступных человеку пределов. Почётное право первооткрывателей принадлежит писателям-фантастам: считает Павел Амнуэль. За основу он берёт творчество Герберта Уэллса и Хорхе Луиса Борхеса, в меру правдиво обозначивших вероятность сокрытых истин едва ли не в обыкновенных стенах. Амнуэль не старается докопаться до истоков, игнорируя народные сказочные сюжеты, что не умаляет его стараний выстроить трактат, подобный глубокому морю, чьё дно невозможно разглядеть, не имея должного для этого инструментария. Будущее тем и манит — человек откроет новые горизонты и сможет заново взглянуть на старые открытия по-новому.

Для примера Амнуэль приводит НЛО. В XX веке их стали считать кораблями инопланетных существ, когда такая версия их происхождения стала наиболее популярной. Ранее человек мог НЛО связывать с чем угодно, но не с инопланетянами. Завтрашний день может открыть людям глаза, обозначив НЛО проявлением других сил, отчего бы и не связанных с параллельными Вселенными. В этом Павел Амнуэль, конечно, прав. Но в своих рассуждениях он всё-таки опирается на знания человека начала третьего тысячелетия, соглашаясь с законами квантовой физики, теорий относительности и струн. И при этом Амнуэль не предлагает осознать эпохальные события, открытые к середине XXI века. Разве таковых не будет? Этого не может быть.

Не приводит в своих суждениях Амнуэль, хотя бы в качестве доказательной базы или ради опровержения, предположения Клиффорда Саймака, очень любившего размышлять о параллельных мирах, а также о тех выгодах, которые они могут принести человечеству, или о разрушительном воздействии чужеродной среды, либо возникающих трудностях при попытке вступить в контакт. Такого в трактате о Вселенных у Амнуэля не встречается. Наоборот, Павел сперва плотно строит собственную теорию, разбивая её в прах в дальнейшем, делая из квазинаучных изысканий беллетристику.

Суть размышлений Амнуэля подводит читателя к понимаю ранее обозначенной истины — параллельные линии пересекаются в бесконечности, а именно в точке, называемой Землёй. Иного быть не может. Наша планета — отличное место для существования всего и сразу в одном месте. Разгадать загадку граней между мирами человек обязательно сможет, пускай и не в XXI веке. Ведь всё может оказаться значительно проще, чем даже думает сам Павел Амнуэль: пока телескопы стараются заснять недостижимые галактики, учёные не понимают, что снимают они рядом располагающееся. Отнюдь, хлопок одной ладонью не поможет открыть окно в параллельный мир — нужен иной подход.

Безусловно, теория о множестве Вселенных имеет право на существование. Но она, за прошедшие годы, основательно человеку приелась. Пришло время разрабатывать эту тему гораздо шире, приходя в размышлениях к ещё никем не обнаруженным законам реальности и бытия. К сожалению, никаких рецептов для этого Павел Амнуэль не даёт.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Интерпресскон-2016 | Номинация «Крупная форма»

В своём творчестве Алексей Олейников отталкивается от дня сегодняшнего. К 2035 году Россия будет полностью изолирована от внешнего мира, слова иностранного происхождения обретут русские соответствия, валютой станет алтын, детям будет запрещено передвигаться вне закрытых помещений без сопровождения взрослых. Весьма мрачная перспектива, если не воспринимать другую внутреннюю угрозу, довольно загадочного происхождения, выражающуюся в наконец-то достигнутой возможности пробить брешь в реальности и вступить в контакт с представителями неких миров, чьи обитатели скорее пожрут землян, не думая вступать в переговоры. Таким представляется будущее согласно «Левой руке Бога».

Катастрофа человеческая и катастрофа техногенная — два момента, требующие отдельного внимания. И по всем правилам построения нарастания напряжения в художественной литературе, Олейников не спешит показывать читателю ожидание грядущего краха. Представленные в сюжете действующие люди живут обычной жизнью, согласно заведённым в обществе порядкам. Им, конечно, интересно, чем именно занимаются сотрудники на рядом располагающемся секретном заводе и отчего в крупных городах страны происходят непонятные происшествия, после чего население эвакуируется и уже не спешит возвращаться обратно, но власти сохраняют молчание.

Перед читателем не взрослые люди. Всё внимание сосредоточено на подростках, чьё присутствие в сюжете сразу располагает к произведению аудиторию возраста главных героев. Школьные проблемы, впрочем, к происходящим в книге событиям имеют опосредованное отношение. Олейников скорее желал показать драму взаимоотношений, собравшихся вступить в совершеннолетнюю жизнь. У молодых людей имеются собственные проблемы, более обязывающие их к ответственному поведению, нежели участь стать свидетелями невероятных изменений на уровне осознания вступления человечества в эпоху нового понимания мироустройства.

Понятно стремление Олейникова смотреть на будущее под прицелом уже сейчас происходящих перемен. Россия действительно может перестать быть Федерацией, образовав некий Новый Союз, что бы под ним автор «Левой руки Бога» не понимал. Читатель в тексте встречает объяснение лишь стремлению россиян избавиться от иностранных слов, заменив их русскими. Подобное стремление всё громче становится обозначенным, подспудно опередив решение России отказаться от тесных связей с другими странами в угоду сохранения влияния без потери лица перед мировым сообществом. При этом Олейников не объясняет введение алтына вместо рубля, хотя это вполне вероятно, ведь новостные каналы в своё время эту новость активно сообщали населению. Также непонятно введение подобия комендантского часа, как и обрисовка будущего в виде антиутопии.

Несмотря на рост негативных настроений, описываемое Олейниковым готовит читателя к основному действию, полностью придуманному автором. Его суть сугубо фантастична, имеет вероятным происхождение вследствие научных изысканий — оно происходит стремительно, имеет сумбурную развязку и оставляет единственный жирный вопрос: И?

В части конфликтогенности подростков всё понятно. Им полагается ставить свои чувства выше мнения окружающих их людей, даже родителей. Они могут стремиться к независимости и совершать безумные поступки. В плане проработки психологической составляющей Олейников создал правдоподобную картину, а вот с домыслами о будущем, то есть прорисовкой катастрофы техногенной, у него не получилось. Ожидаемое будущее столкнулось с ирреальным, породив диссонанс восприятия.

Причина диссонанса не обязательно кроется в стремлении автора отразить фантастический элемент, внеся таким образом нечто новое и доселе невиданное. На самом деле, дыра в реальности ничем особенным не является, да и сама расстановка новых сил порождена религиозными предрассудками. Читатель снова становится свидетелем борьбы добра и зла, решивших развязать очередной виток конфликта извечного противостояния на многострадальной тверди, находящейся на перекрёстке их миров. Получается, не антиутопия, а скорее истинный апокалипсис, подготавливающий второе пришествие Иисуса Христа. Только Олейников не стал так основательно заглядывать вглубь описываемого и не дал читателю осознать причину происходящего на страницах книги. Поэтому у читателя остался всего один вопрос.

И?

Автор: Константин Трунин

» Читать далее