Tag Archives: страдания

Елена Минкина-Тайчер «Там, где течёт молоко и мёд» (2016)

Минкина Тайчер Там где течёт молоко и мёд

Семейная сага — всегда река. А если написана рукой женщины, то нет у неё ни начала, ни конца. Поставить точку невозможно по той причине, что это будет противоречить сути повествования. Автор ограничен только необходимостью прекратить излагать, когда описываемые события подходят к настоящему времени. В остальном он волен на свой лад трактовать историю, рассказывая о жизни всех действующих лиц. Не так важно, как сложится их судьба в будущем, читателю будет достаточно ознакомиться с чередой предшествовавших несчастий. И есть в прошлом такое, отчего не хочется туда возвращаться, даже мысленно и даже из цели усвоить поучительный урок. Но так как иначе рассказать у автора не получается — приходится внимать перечислению страданий.

Отсутствие родственников является наиглавнейшей причиной уныния для действующих лиц сегодняшнего дня. Отчего так случилось? Об этом Елена Минкина-Тайчер обязательно расскажет, пускай и без лишних подробностей. На первых страницах читатель знакомится с важным мероприятием, прозванным в народе свадьбой. Персонажи танцуют, поют песни и радуются. Почему именно с этого начинается повествование? Должен же быть светлый эпизод перед погружением в бездну мытарств, унижений, семейных раздоров и комплексов неполноценности. Каждое поколение имело собственные горести, более ни с кем не повторявшиеся. И если наиболее отдалённых предков семьи беспокоила проблема невозможности получить образование, вследствие чего женщинам приходилось до гроба вынашивать детей и заниматься их воспитанием, а мужчинам заниматься не тем, к чему они стремились; то в последующем проблема свелась к наличию рыжих волос на голове, имени Софья и фамилии Блюм в свидетельстве о рождении.

Семье, по мнению автора, всегда не везло: то государство принижало евреев, то необходимо было защищать государство от внешнего агрессора, то сидеть в лагерях или быть куда-либо сосланными, то сталкиваться с жестокосердием пренебрегающих служебными обязанностями, то голодать в блокаду, то встречать непонимание прогрессивных методов обучения. Изначальная трагедия преобразовывалась в драму, побуждая к смирению, поскольку жизнь от перенесённых невзгод не останавливается — нужно продолжать жить и быть готовым к очередным невзгодам.

Негатив в повествовании Елены преобладает над благими достижениями членов семьи. Они люди замечательные, умные и способные поступать на благо абсолютно всем. Если пойдут в медицину, значит обязательно добьются высокой должности или будут пользоваться уважением у пациентов. Если станут преподавать, тогда ученики начнут усваивать материал с фантастической скоростью. Елена не говорит о людской зависти, как и обо всём остальном, что происходит вне семьи, ограничивая читателя в понимании всех существенных моментов. На страницах семья и никого кроме этой семьи.

Произведение «Там, где течёт молоко и мёд» воспринимается набором зарисовок. Автор излагает события в хаотической последовательности, неизменно рассказывая чаще всего от первого лица. Учитывая же, что первое лицо постоянно меняется, то подобная манера изложения текста вызывает ощущение дискомфорта. Возможно, читателю будет наоборот симпатизировать такой подход к созданию художественного произведения, обеспечивая личное вхождение в круг семьи: проблемы станут ближе.

Удивительно, но в истории, наполненной страданиями, Еленой прорисован радужный финал. Впереди лишь радостное созерцании действительности, новые персонажи и крупный пласт упущенных от описания судеб. Читатель понимает, как много ему не рассказали, как мало автор уделил места другим членам семьи. Может быть причина в отсутствии трагизма в их жизни? Елена посчитала нужным не рассказывать о чьём-то счастье, дабы не побуждать читателя к сторонним размышлениям. Она писала о горестях, иного нет. Остаётся лишь гадать, где течёт молоко и мёд.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лев Толстой «Поликушка», «Смерть Ивана Ильича», «Холстомер», «Три смерти», «Люцерн» (1857-86)

Писатели такие же мастера своего дела, как и все остальные люди. Некоторые из них создают гениальное произведение, чтобы всю оставшуюся жизнь пытаться написать что-то более монументальное. А есть такие — талант которых растёт от произведения к произведению. Лев Толстой был как раз из таких. Его первые творения не вызывают восторга у читателя. Но поздние произведения обязательно приводят в трепет. В нём не сразу пробудился философ. Стиль его сложился спустя года. Он находился в творческих метаниях, не зная о чём именно писать, и с какой стороны читатель будет трактовать его труды. Среди современников его умение создавать истории заметили сразу, да не все по достоинству оценили. Лев Толстой не бросил увлечение художественной литературой, подпитываемый одобрением единиц, разглядевших в нём зачатки мастера слова. Конечно, Толстой стал маститой фигурой своего дела. Стоит у него поучиться простой истине — нужно ценить себя и свой труд, дабы в перспективе добиться всеобщего признания.

Если брать раннее творчество Льва Толстого, то смысл в нём есть, только нет определённой точки для опоры. Писатель старался рассказывать и наполнять текст словами, порой неумело добавляя дополнительные штрихи или уводя повествование далеко в сторону. Не сразу Толстой понял свою ошибку. Однако, есть прелесть именно в его ранних работах. Описываемое Толстым хоть и расплывается, но продолжает сохранять форму. Писатель не позволял себе допускать в тексте лишних рассуждений, стараясь донести обыденные детали. Не давят «Три смерти» и «Люцерн» философией Толстого. Происходящее в них проще понять, читая объяснения самого писателя, рассказывающего какие именно замыслы тот реализовывал. Не хватало Толстому умения грамотно донести историю до читателя, поэтому не стоит удивляться сумбурному изложению.

«Поликушка» — одно из первых серьёзных произведений автора, где начал проглядываться всем хорошо известный писатель. Заметны элементы, которые будут использоваться в «Войне и мире», а также в «Анне Карениной». Толстой взялся за масштабное полотно, снабдив историю широкими отступлениями, уводя внимание читателя от сюжетной линии. Писателю хотелось показать больше, чем он мог изобразить. Читатель знакомится с историей простого человека, чья жизнь могла закончиться хорошо, не будь он костью в горле. Настолько ярко Толстой описывает его личность, что авторское сочувствие заставляет читателя изменить мнение о незадачливом крестьянине, который не стесняется брать плохо лежащее, подработать лихих денег и исходить слезами при неблагоприятном стечении обстоятельств. И когда пришла пора отправлять поселян в армию, то лучшего кандидата, нежели Поликей, не нашлось.

Не отказывается себе Толстой в иронии. Для него Поликей — занятная фигура. При всех своих отрицательных качествах, он продолжает оставаться нужным обществу человеком. За какое бы дело не брался, как бы её не исполнял — люди ему верили. И не важно, что Поликей никогда не добивался успеха, скорее умудряясь испортить всё, до чего дотягивались руки. Если профессия коновала доставалась именно ему, то он полностью оправдывал название этого рода деятельности, имеющее противоположный смысл. Коней Поликей массово убивал, не умея оказать им помощь. И так было со всем, вплоть до смерти незадачливого лекаря.

Драматизировать Лев Толстой полюбил чуть ли не с первых своих рассказов. Происходящее на страницах его произведений — это боль и слёзы, без надежды на светлое будущее. Можно допустить, что Поликей свои дни закончит плохо. И, казалось бы, пора ставить точку в повести. Правда, мастеру захотелось гораздо больше, для чего он продолжил повествование «Поликушки», превратив сказ о крестьянине в очернение заведённых государством порядков. Не видит Толстой смысла в сложившейся системе призыва людей на военную службу, связав её с бюрократизмом. От армии необходимо было откупаться. И именно про это Толстой будет рассказывать, подводя черту под жизнью Поликея, чьё существование принесло одним счастье, а другим разочарование. Но персонажи умирали и будут умирать. Похоже, Толстому понравилось знакомить читателя с действующими лицами, а потом на глазах сводить их в могилу.

Нечто подобное происходит в «Смерти Ивана Ильича». Толстой продолжает костерить устройство государства и чиновничьего аппарата. Больше всего писателя не устраивает наличие ненужных должностей, к тому же переходящих по наследству. Главный герой произведения — как раз представитель оной. Жизнь его скучна, радость доставляет лишь игра в карты. Он уезжает в провинцию, женится… и с той поры его существование стало катиться к неизбежному концу. С первых страниц Толстой даёт вводную, показывая бесполезность главного действующего лица. Его смерть — это чьё-то нежданное повышение по служебной лестнице. Его похороны — ритуал, являющийся обязательством выражения пустословной скорби. С этого начал Толстой, чтобы, по заведённой традиции, после рассказать об умершем.

Толстой часто даёт общее представление, через несколько глав предлагая читателю переместиться на десятилетия назад. Как рос Иван Ильич, отчего стал государственным человеком, каким образом складывалась его жизнь: обо всём рассказывается подробно. Но большее удовольствие для Толстого — описание мучений перед смертью и самой смерти. Складывается впечатление, будто писатель умирал тысячу раз, примеряя на себя чужой саван. Так замечательно у него это получалось. Вот и вместе с Иваном Ильичом он будет мучиться животом, понимая бессилие медицины, совершая визиты от одного специалиста к другому, минуя тех, которые действительно понимают в своей профессии и просят за подобные знания непомерно дорогую плату.

Муки, муки, муки! Право, Толстой — живодёр.

Животные от людей ничем не отличаются. У них также должны быть мысли, они чего-то желают и куда-то стремятся. Однажды, Толстому предложили написать историю о коне. Задумка оказалась интересной. Граф согласился. «Холстомер» — назван в честь главного действующего лица, коим является жеребец Мужик первый. Разумеется, постаревшему коню всё обрыдло, он смотрит на молодых лошадей, не понимая их ржания и суеты, не делая попыток пойти к ними на сближение. Нет в его душе и зависти к другим, поскольку вся его жизнь — череда несчастий. Главное из которых — он родился пегим, хоть и с отличной родословной. Вследствие этого оказался ненужным, имея отличные исходные характеристики. Цены бы ему не было, да людская недальновидность пустила его существование в путешествие по нечистотам.

Толстой в своих лучших традициях берётся рассказать о Холстомере с его появления на свет. Читатель будет сопереживать, сочувствовать, но изменять происходящее не захочет. Автор произведения не предусмотрел для этого страниц. Интересно наблюдать за мыслями писателя, примерившего на себе уже не саван, но закусившим удила. Шоры надевать на себя Толстой не стал, чтобы видеть и чувствовать больше, нежели это доступно одной отдельно взятой лошади. Читатель сможет увидеть действительность такой, о какой он никогда не задумывался. Думается, надо чаще смотреть на происходящее вокруг глазами животных, тогда многое будет восприниматься иначе.

Толстой — настоящий талант от русской литературы. Его малая форма более выразительна, нежели крупная.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эрих Мария Ремарк «Ночь в Лиссабоне» (1962)

По книгам Ремарка можно изучать нравы европейских народов первой половины XX века, настолько пронзительными они получались: читателю представляется возможность пройти путь от рядового солдата Первой Мировой войны до прожигателя жизни на руинах войны последующей. «Ночь в Лиссабоне» — это мостик между началом экспансии Германии и дорогой в Америку, когда позади остались годы скитаний через границы разных государств, пока не возникла острая необходимость навсегда оставить Европу. Ремарк не станет говорить о новом — он в своей любимой манере расскажет историю несчастной любви и поведает об утраченном гуманизме, вынуждающем людей не искать надежду в завтрашнем дне, борясь за существование в секунду осознания действительности. А если предстоит провести всего одну ночь, которая может подарить билет в новую жизнь, то стоит ли отбросить все свои дела, чтобы получить доступ на корабль?

Произведения Ремарка всегда предсказуемы. Остаётся только понять, что и когда наконец-то произойдёт. Меняются декорации, а люди остаются точно такими же загнанными созданиями, как и в доброй части книг до этого. Депрессия стоит в стороне, если это пройдено бессчётное количество раз. Откровения стороннего человека всегда можно принять за чистую монету, особенно, если они написаны автором художественной литературы, которой читатели имеют склонность доверять. Другое дело, что происходящие события могут быть чистой беллетристикой, лишённой каких-либо связей с настоящими событиями. Ремарку довелось пережить лишь малую часть из того, о чём он постоянно писал. Ему помогали беседы с людьми и пресса, из которой было очень легко черпать темы, смешивая их с собственным внутренним миром, способным очернить и придать вид окончательного беспросветного бытия.

Жить ради любви, быть готовым на всё ради любви — такое в жизни вполне случается сплошь и рядом. Любовь не может угаснуть, у Ремарка она никогда не угасает. Тускнеют герои, но любовь навсегда остаётся в их сердцах. Совместные скитания укрепляют привязанность, а трудности закаляют чувства, давая Ремарку очередную возможность написать пронзительную историю, где сольются воедино политическая недальновидность глав государств, халатное отношение к работе надзорных служб и слепая вера в светлое будущее каждого, кто не относится к эмигрантам. Ремарк не раз говорил про счастье быть рождённым гражданином любого государства, кроме германского, в котором нацистская идеология вытеснила разумность из озверевших от злокачественной гиперинфляции людей, готовых поверить любому человеку, что пообещает воздать обидчикам за все притеснения.

В такой ситуации ничего кроме алкоголя употреблять невозможно, поэтому не стоит удивляться тому, что герои Ремарка могут пить без закуски. А если они решат рассказать историю, то остаётся лишь слушать и со всем соглашаться. «Ночь в Лиссабоне» интересна описаниями Германии времён начала Второй Мировой войны, перемен отношения властей к немецким эмигрантам и неожиданной свободы передвижения при выработанной привычке быть всегда и везде напористым. Ремарк остался Ремарком, ни в чём себе не изменив, пронося одну вечную историю через все свои книги, поражая читателя отсутствием радужных перспектив. Читая первый раз, будешь под впечатлением. Читая в n-ный раз, скорее вздохнёшь.

После чужих историй пора создавать свои. Так и поступят герои книги, но уже в Америке, и только если верить другим книгам Ремарка. Не так много у них вариантов — они боролись за жизнь долгие годы до этого, будут бороться и дальше. Их поступками руководит отчаяние, а моральная составляющая каждого действия не позволяет поступать в разрез с основными человеческими ценностями. Остаётся пожелать, чтобы больше не случалось такого, когда твоя Родина объявляет тебя изгоем, и ты уже никогда и нигде не найдёшь ей замену. Чьи-то амбиции могут кардинальным образом изменять уклад жизни. Только является ли это безусловным благом и гарантией благополучия в будущем?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Григол Абашидзе «Лашарела. Долгая ночь» (1970)

Грузия — страна с богатейшей историей. Своё начало она берёт из библейских преданий, продолжая сохранять самобытность и по наше время. Можно сказать, что Грузия — государство, затерянное в горах, нашедшее в них свою главную защиту, обособившись от соседей, став уникальной культурой, не имея близкого подобия. Всё это так, и всё это заставляет удивляться стойкости традиций, заложенных тысячелетия назад. Григол Абашидзе предлагает читателю познакомиться с коротким отрезком грузинской истории XIII века, когда страна расцвела после реформ Давида Строителя и победоносных войн царицы Тамар; когда всё досталось в руки последнему из великих грузинских царей — Георгию IV Лаша, в чьей власти было устроить крестовый поход на Иерусалим и брать дань с окружающих народов, битых грузинами на протяжении столетия, не имевших шанса избежать разграбления. В то время с мнением Грузии считались Венеция, Византия, Русь и другие государства, когда-то имевшие важное значение на политической арене — Адарбаган, Икония, Рум, Хорезм и Хлат. Многое сопутствовало успеху экспансии грузин на соседние государства, но им суждено было уйти в тень в тот момент, когда монголы стали наращивать потенциал своего могущества, сокрушая абсолютно всё.

Были у Грузии вассалы, исправно платящие дань, мечтавшие в один прекрасный момент сбросить с себя ненавистное иго горного народа. Сама Грузия не очень дружелюбно относилась к Византии, откуда была изгнана династия Комнинов, нашедшая приют в Трапезунде, созданном Тамар специально для них. Бывшие греки, а ныне грузинские данники — вот кем представляет Абашидзе читателю потомков некогда великого рода, для которых отныне культура Грузии становится родной вместе с грузинским языком. Стремились ли когда-нибудь грузины найти частицу себя вне своей страны? Абашидзе не раз показывает читателю бесконечную грусть народа, оторванного от всех культур, чей язык понятен только им самим. Трудно читателю будут даваться имена исторических лиц, перенасыщенных согласными звуками, но это не является проблемой, если хочется узнать о Грузии больше — такая мелочь становится приятной изюминкой, когда на следующей странице ты ловишь себя за милым уху нагромождением букв, так мелодично слившихся в единое слово, будто перед тобою часть скалы, о которую можно сломать язык, но лучше благосклонно принять, находя удовольствие в непривычном.

Для «Лашарелы» Абашидзе решил избрать в качестве основного момента один из эпизодов жизни царя Григория, влюбившегося в невероятно красивую девушку, коих в Грузии очень много, а истинно красивых ещё больше. Стоит ли винить автора, наполнившего книгу романтизмом и трагедией, смешав вымысел с реальностью, предоставив на суд читателя исход противостояния грузинских и армянских древних царствовших родов, давшего возможность появиться на свет единому наследнику, объединившему в себе былых врагов. Всё это остаётся на совести Абашидзе, поскольку точных исторических свидетельств не сохранилось. Верно одно — народ не одобрял поведение царя, ставившегося себя выше государственных нужд, предпочитая разрешать в первую очередь личные проблемы. Грузинский царь не мог руководить твёрдой рукой, вынужденный искать поддержку среди множества племён, представители которых могли с ним не соглашаться. Шаткое равновесие не нарушилось из-за ранней смерти царя, а после уже было не так важно, когда начался период «Долгой ночи»: хорезмский шахиншах Джелал-Эд-Дин, убегая от монголов, взял приступом Грузию, слишком уверовавшую в свою непобедимость.

У Абашидзе хорошо получается сплетать радость и горе, наполняя сердце читателя нотами счастья, чтобы в следующий момент вытравить их навсегда, показав беспросветность любых благих начинаний. Человеческая жизнь — бесценна: ей нет цены по той причине, что она ничего не стоит. Если сами грузины этого не понимали, предаваясь воспоминаниям, распевая стихи Шота Руставели, то окончательно осознали, когда пришлось дотла сжечь Тбилиси, лишь бы не дать противнику возможность спокойно перезимовать. Всё былое могущество было уничтожено за несколько дней, а сама Грузия разделилась на два государства, обречённая на долгие годы смуты, вынужденная терпеть власть монголов, не знавших снисхождения ни к царям, ни к крестьянам.

Если тема любви переплетается с дворцовыми интригами, когда первые лица государства больше заботятся о собственном благополучии, то тема краха надежд — основной момент «Долгой ночи». Абашидзе показал действительно талантливых людей, способных творить и создавать прекрасные вещи. Читатель будет долго скорбеть, видя жестокости Джелал-Эд-Дина, вынуждавшего топтать икону Божией Матери, но всё это будет лишь подготовительным этапом к более страшному порабощению. Абашидзе не станет развивать тему, сосредоточив внимание на начинающемся упадке страны, показав судьбы сановников и рядовых людей, где не будет никаких позитивных моментов, кроме осознания упущенного времени для противодействия враждебным захватчикам. Человеческая история всегда будет повторяться: достигнув могущества силой предков, потомки начинают пребывать в святой уверенности вечности сложившегося положения, не прилагая усилий к его сохранению. Грузия могла устоять; возможно, смогла бы одолеть монголов, но она уже была поставлена на колени шахиншахом Хорезма.

Долгих лет грузинскому народу, волей судьбы живущему между Западом и Востоком, но сохраняющему свой собственный уклад, не позволяя себе смотреть по сторонам. Хорошо, когда горы закрывают часть картины мира, давая шанс созерцать самого себя вне широких степей. Главное — оставаться самим собой, не позволяя никому диктовать условия. Что было когда-то может повториться снова, и тогда уже ничего не спасёт от новой «Долгой ночи».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (1852)

Аболиционизм (движение за отмену рабства) — знаковая тема для США. В XIX веке за это люди были готовы умирать. И не только умирать за сохранение рабства, но и за его отмену. Та война была гражданской, разделившей одно государство на два противоположных лагеря. Промышленный север, оплот гуманного отношения к людям, родина финансовых воротил и сторонников доброго отношения к людям, он взбунтовался. Произошло это во многом благодаря книге Гарриет Бичер-Стоу, женщины. Кто скажет, что в США у женщин не было прав? Как же им тогда удавалось так управлять мужчинами и добиваться нужного для себя исхода дел? Линкольн пожимал ей руку и удивлялся : “Надо же, такая маленькая женщина, а вызвала такую большую войну”. Мысли о борьбе за свободные права всех граждан Америки зрели давно и теперь принято считать, что именно «Хижина дяди Тома» подтолкнула мир к переосмыслению тысячелетних традиций. Книга породила пласт литературы, написанной как в поддержку, так и в порицание, показывая совсем иные отношения, ближе к дружеским, нежели к жестоким. Победи в той войне юг, «Хижина дяди Тома» затерялась бы. Мог ли победить аграрный юг, сплочение плантаторов, север? Для этого надо хоть что-то знать о той войне, мы же даже в общих чертах не знаем историю США, кроме причин отделения от метрополии и событий последнего века. Даже представление о противостоящем северу юге не имеем.

Что представлял из себя в США чернокожий раб? Он не имел никаких прав, но получал жалование. Его нельзя было безнаказанно убить, но где искать белых свидетелей, чьи показания сможет принять суд. К моменту описываемых событий ввоз чернокожих рабов был запрещён, остались ещё познавшие родные земли. Рабы — дети США. Рождённые уже на новой земле. Она их дом, она же их погибель. Бежать можно только в Канаду, где любой раб становится свободным человеком. Не стоит скрывать и тот факт, что хозяин мог использовать рабынь по любому усмотрению, вплоть до удовлетворения своих физиологических потребностей. Некогда чёрные как смола, ныне имеют смуглый оттенок кожи. Такие негры скорее похожи на испанцев, как замечает сама Бичер-Стоу. Не зная о прошлом такого человека, никогда не примешь его за беглого раба. Если человек добивается всего сам, он желает независимости. Только одно угнетает негров — их хозяева и особое мироустройство, которое трудно изменить. Спустя сто лет свет увидит книга Харпер Ли «Убить пересмешника…». Многое ли поменяется за эти сто лет? Негры утратят статус рабов, но по прежнему будут на положении рабов. Чтобы изменить собственную психологию — нужно больше времени, необходимо смениться поколениям. Спустя ещё пятьдесят лет мир озарится «Прислугой» Кэтрин Стокетт — положение стало лучше. Но Стокетт не возымеет никакого действия на мир. Мир уже готов не просто к отмене рабства, мир его порицает. После Харпер Ли положение изменилось в лучшую сторону. И наконец-то в наше время — чернокожие люди гордо называют себя Афроамериканцами и готовы при удобном случае доказать правоту своего положения.

«Хижина дяди Тома» начинается с договора купли-продажи рабов. Разорённый землевладелец просто вынужден уступить невольников работорговцу, для которого рабы — такой же товар, как шитьё платья для портного, нельзя его осуждать, ведь спрос рождает предложение. Везде нужны люди. Бичер-Стоу показывает всю ситуацию как есть: негры — товар. Живой товар. Их осмотрят пристально, пощупают мышцы, заглянут в рот, проверят способности. Если нужен лакей, то лучше искать артистичного мальчика. Если управляющий — подойдёт и старый негр. У всего есть цена. Дороже стоят красивые девушки и чем белее их кожа, тем больше будет цениться. Многое зависит от благоразумности будущего хозяина — чванливый способен загубить талант, добрый — вызовет подсознание к бунту.

Наверное не зря Бичер-Стоу останавливает внимание читателя на двух типах негров: иссиня чернокожие и светлые негры. Тот, что подобен смоли, не может никак повлиять на ситуацию. Он навсегда будет оставаться рабом в глазах людей, хоть дай ему два раза вольную. Другое дело, светлокожий негр, больше похожий на загорелого представителя людей европеоидной расы. В процессе кровосмешений такие мулаты даже лицом не похожи на представителей своего древнего племени. Любой будет недоумевать о судьбе таких людей. Как они могут быть рабами, они же даже близко не негры. Такие персонажи в книге вызывают особое удивление. Изменился не только цвет их кожи, они обладают иным характером, им больше хочется свободы, они и есть зерно для переворота.

Самая большая трагедия для рабов — это осознание собственного положения. Они неуверенны в будущем, от них ничего не зависит. Главной особенностью негров, со слов автора, является природная лень. Им некуда спешить и им незачем работать больше необходимого. Превышение показателей работы хозяин одобрит повышением плана. И обязательно накажет в следующий раз за низкие показатели работы. Вторая большая трагедия — чувство безысходности. Сегодня ты радуешь отца, завтра тебя продают и ты уже никогда не увидишь своих родных. Плачь, кричи, рыдай — чёрствое сердце нового хозяина не позволит пойти тебе на уступки. Тяжело расстараются со своими детьми матери. В одном моменте Бичер-Стоу слишком категорична. Ни одна мать в книге не способна пережить расставание со своим малышом. Все сразу идут на самоубийство. Стоит забрать ребёнка и уже ночью услышишь только всплеск в пруду. Слишком категоричный подход к проблеме.

За сценами жестокости возникают сцены слащавости. Бичер-Стоу, исходя из одной реальности, сразу кидается в другую, нагружая читателя через раз собственной моралью. Нравоучение, основанное на личном опыте, это всегда хорошо. Человек выражает позицию — это правильно. Ближе к концу возникает стойкое ощущение схожести с латиноамериканским мылом. Плакать не будешь, ведь уже приучен к финальной серии бразильских эпопей. Персонажи пройдут через все стадии жизненных испытаний, кому-то предстоит умереть, а кто-то достигнет желаемого счастливого окончания.

Последний аспект, который хочется отразить — религия. Главный герой книги крайне набожен. Бичер-Стоу представляет его перед читателем как Христа. Откинув начало и середину жизни, автор переходит к последним аккордам. Старый негр страдает. Всегда ссылается на зачитанную страницу из Библии последнего дня Спасителя. Негр готов принять смерть праведника, лишь бы всё было на Земле хорошо, он всем отпускает грехи и всех с радостью увидит в раю. Сила его веры переворачивает сознание всех людей, даже чёрствые не могут устоять. Им даже интересно, почему человек так твёрдо отстаивает позиции и готов за них пойти на любые испытания. Фигура старого негра в книге стоит как титан твёрдой в своих убеждениях. Воля не нужна — надо показать принятие жизни без роптания. Пыталась ли Бичер-Стоу показать этого негра как человека старой закалки, верного традициям и так непохожего на других рабов, желавших свободы и сбегавших в Канаду. Фигура крайне противоречивая и непоследовательная в поступках.

Поставить точку можно процитировав Джорджа Оруэлла, но вы итак знаете о чём я хотел сказать.

Автор: Константин Трунин

» Read more