trounin.ru

Каково писателю остаться без языка? Теряется ощущение всякого произносимого слова. В случае Александра Куприна это произошло в прямом и переносном смысле. Он стремился говорить, встречая постоянное сопротивление. К нему негативно относились из-за прямого мнения о происходящих в России процессах, ещё сильнее невзлюбили за допущение принятия существования падших людей, а после его творчество распалось на крупицы, утратив прежнюю цельность. Распад коснулся и языка, пусть остававшегося певучим. Александр всё-таки замолчал, встретив сопротивление собственного организма.

Изучать творчество Куприна сложно. Он не оставил подлинно крупных произведений, предпочитая форму рассказа, изредка позволяя ей перерасти до размера повести. В каждой работе Александр напоминал о своём присутствии, становясь для читателя приятным собеседником, направляющим ход мысли в требуемую ему сторону. Уже этим он достоин прозываться классиком русской литературы, насколько бы не принижал созданное им наследие. Куприн ни в чём не уступал прозаикам рубежа двух веков, выделяясь из многих честностью и стремлением показать человеческое желание жить в чуточку лучшем мире.

Но мир стремительно менялся. Люди стали покорять окружающее пространство, требуя изменений и в отношении себя. Храбрость покорителей неба дополнялась повсеместно проявляемой отвагой. Отчаянность наполняла человечество решимостью, заставляя отказываться от веры в любые силы, если они не исходят от исполняющего личную волю человека. Скоротечности должно быть подчинено всё, в том числе и власть над людьми. Мысль убыстрялась, тем разбивая закостенелость мышления.

Куприн оказался очевидцем этого. Он видел развал представлений о необходимости придерживаться воззрений прошлого, сам устремляясь в будущее. Описывая глубокое прошлое, Александр погружался и далеко вперёд, находя надежду на ожидающие человечество преобразования. Когда он уставал, то придумывал сказочные или мистические сюжеты. И всё же гораздо чаще ему хотелось говорить о настоящем, показывая обыденность вне дополнительных красок, поскольку читатель без посторонней помощи должен сделать вывод из предложенного его вниманию текста.

Прежде всего человек: так стоит обозначить подход Куприна к творчеству. Не должно быть национальных, половых и прочих различий, если нечто касается людей вообще. Александр понимал, не скоро такое случится, когда начнут закрывать глаза на происхождение, возможности и ценность каждого живущего. Надо стремиться к тому, чтобы человек оставался человеком для себя и для других, без какого-либо сомнения в должном быть только так. Пока же приходится лицезреть распри на всех уровнях общения людей. Нельзя, чтобы ссора двоих перерастала в противостояние наций, а противостояние наций делало из лучших друзей непримиримых врагов.

Не так явно, но Александр стремился показать такое отношение к пониманию происходящего с человечеством. И как же ему должно было быть больно, когда удар оказался нанесён и по нему. Свержение монархии в России принудило Куприна покинуть родную страну. Он продолжал надеяться, что русский народ откроет глаза и увидит, какой судьбы он удостоился. Время шло, ничего не менялось. На склоне лет Александр вернётся назад, устав от одолевавшей ностальгии. Что он увидит? Как раз то, чего осуществления столь долго ждал.

Переход с двадцатых на тридцатые годы XX века — золотое время для населявших Россию людей. Александр увидел улыбки на лицах, сплочённость, надежду всех на единение человечества. Всё, о чём он мечтал на протяжении жизни, казалось осуществившимся. И не важно, что произошло после. Не скоро человек истребит оставшееся с пещерных времён стремление к сытому существованию в им вырытой пещере. Пока же остаётся внимать писателям, таким как Куприн. Их творчество заставляет верить в существование у человека подлинной совести, лишённой ложного морализаторства.

Данное издание распространяется бесплатно.

Эмиль Золя – зачинатель натурализма, противник вольных допущений в литературе – видел назначение художественных произведений в детальной проработке имеющегося в человеческом обществе. С юных лет он определился с предпочтениями, не желая изменять выработанную точку зрения. Найдя опору в период изживания романтизма, он вовремя понял, в каком направлении следует двигаться. С первых его работ стало ясно – он предпочитает повергать устои, бросая вызов обыденности. Все понимали – Золя не придумывает, а говорит правду – но никто не был готов к подобной откровенности.

Эмиль придерживался натурализма природного. Он желал видеть в литературе отражение окружающей человека реальности. Без лишних измышлений, коими художественные произведения переполнятся после. Реализм всякий раз начнёт извращаться в угоду интересов определённой группы людей. Будет ли он исходить изнутри, как натурализм личных ощущений, или опираться на внешние проявления, вроде склонности считать устремления прошлых поколений к жизни современных писателю реалий, поражая тем воображение натурализмом иного толка, вроде так популярного на рубеже XX и XXI веков натурализма сексуального.

Изменение представлений в истинном их понимании – это творчество Эмиля Золя. Пока ещё не случилось наслоений за счёт пропаганды социалистических воззрений или толкования действительности за счёт извращённого восприятия. Не мог Эмиль полностью отказаться от романтических элементов в создаваемых им произведениях, ибо не мог он говорить откровенно, когда за малые допущения его уже лишали покоя. Что же могло быть, пиши Золя ещё откровеннее? Но Эмиль и не желал делиться всею правдой. Зачем в подробностях описывать физиологические процессы, когда они не несут никакой нагрузки на представленное в сюжете действие?

Если читатель заинтересовался таким вступлением. Если он готов взяться за изучение литературного наследия Эмиля Золя, то данный труд может оказаться ему полезным, либо поможет успокоить эмоции, когда не получается разобраться с представленными на страницах историями или появляется желание ознакомиться с доводами рассудка. Кроме художественной составляющей наследия, следует обратить внимание на публицистическую деятельность Золя, о которой в сей книге получится найти значимое количество полезных рассуждений, порою в кратком изложении. Ведь нельзя поделиться критикой на критику, ежели и без того сказано достаточно.

Автор сего труда не желал разбираться в жизни Золя. О том интересующиеся найдут информацию в биографиях. Тут только анализ литературного наследия, через которое получится понять Эмиля иначе. Как именно? Влияние внешних факторов сольётся с мысленным миром писателя, благодаря чему понять Золя получится исходя из им сказанного. Для простоты формулировки лучше будет сказать, что творчество Эмиля представляется шаг за шагом, начиная от писем восемнадцатилетнего неуверенного юнца, вплоть до устойчивых взглядов достигшего зрелости человека, способного влиять на окружающих.

Необходимо пояснить об этом издании дополнительно. Версия ему установлена на значении “1.0”. Находящиеся внутри статьи писались на протяжении нескольких лет, причём не в той последовательности, в которой они теперь представлены. Для интересующихся аналогичными работами о других писателях, рекомендуется обратиться к сайту trounin.ru. Помимо критики и анализа литературного наследия Эмиля Золя, автором написана схожая работа, раскрывающая наследие Джека Лондона.

Данное издание распространяется бесплатно. Цитировать его можно где угодно, но с указанием, откуда был взят текст. Например: К. Трунин “Эмиль Золя. Критика и анализ литературного наследия”. Это не накладывает никаких обязательств, зато способствует повышению продуктивности автора сего труда. Более того, будет приятно осознать, что наследие Эмиля Золя не утратило значения и в наши дни.

Жить в настоящем прошлыми представлениями, желая ими обеспечить будущее — это отражение устремлений почти каждого религиозного направления в человеческой мысли. Покуда так продолжит быть, нового не появится. Вот и Тихон (на момент издания в сане архимандрита) написал сперва подобие патерика, а после рассказал о себе и занимательных случаях из лично им виденного или от кого-то услышанного.

Первое, на что опирается Тихон, он склонен ссылаться на философов из эпох Возрождения и Просвещения, желавших познавать мир через Бога, будто человеку требовалась изначальная сила, сообщающая движение всему сущему. На деле же — люди продолжали бояться реакции церкви, наделённой правом осудить их за ересь и казнить. Не смотря настолько глубоко, Тихон привёл цитату Блеза Паскаля. Всё истинно от Бога — такой постулат следует принять за истину.

В религию Тихон пришёл по собственной воле. Как он признаётся на страницах, побудило его к тому посещение спиритических сеансов. Сомневаясь в правдивости общения с духами, требовалось понять, с кем же велась беседа. За разъяснениями он обратился к духовному лицу, объяснившему это кознями бесов. Проникнувшись свежими для него представлениями, Тихон решил провести десять дней в Псково-Печерском монастыре, где он рано вставал, очищал выгребные ямы и жил в сомнениях, лишённый влияния мирской суеты. С той поры, ибо после он не мыслил себя без религии, Тихон задумался о смене жизненных приоритетов.

Ценить живущих в монастыре есть за что. Дабы это доказать, Тихон составил жизнеописание святых отцов, сохранив для потомков собственноручно написанный отечник, по содержанию напоминающий Киево-Печерский патерик. Описываемые им мужи достойны восхищения, поскольку воплощают своими устремлениями всё то, что кажется уже не свойственным православию. Если брать труды отцов церкви тысячелетней давности, то видишь в них ровно то, чего никогда не повторялось в последующем, вплоть до раскола и после него. Может Тихон выбрал наиболее тому соответствующих людей? Для того им и писался отечник, дабы показать жизнь истинно святых отцов.

Тихон посчитал необходимым описать пещеры Псково-Печерского монастыря. Братию не хоронят, но их тела располагают в галереях под землёй. Удивительным признаётся тот факт, что не происходит разложения. Для создания данного эффекта ничего не используется, всё происходит по воле Бога, ибо такому полагается быть, какие объяснения тому не старайся найти. Конечно, разрешить сие затруднение можно, предложив ряд возможных вариантов. Тихон не пытался понять, поскольку иному не бывать: такова метафизика религиозных догматов.

Особое значение Тихон придаёт послушничеству. Нет ничего лучше жизни в смирении, принимая ниспосланные испытания. Церковь и будет показывать идеальные свои качества, пока ей приходится бороться с противлением. Говоря в глобальном смысле, похожее происходит с каждым отдельно взятым верующим, посвятившим жизнь служению Богу. Тут и проявляются благие черты, заставляющие приходить к смирению. Агрессия в мыслях не допускается, а её проявление приравнивается ко греху, накладывающему строгие ограничения в последующем. Но разве избежишь гнева, сталкиваясь с неприятностями? И, опять же, не всё так однозначно.

Описываемые Тихоном «несвятые святые» воевали: должно быть убивали; сидели в лагерях: идеальное воплощение судьбы страстотерпцев; противились власти: представляемый на страницах Псково-Печерский монастырь — единственный не закрывшийся в Советском Союзе. Все вызывают у Тихона восхищение, за каждого из них он неизменно рад, всякий поступок, совершённый ими, принимает за должное. Пусть то будет обычное нарушение правил дорожного движения, либо проявление халатности по отношению к жизням других, всё это описывается с юмором. За всякое прегрешение человека постигает кара. Касается она и святых отцов, должных принять смерть за неосмотрительность, к чему Тихон и подведёт в итоге повествование.

Не забывает Тихон указать на посылаемое благо каждому верующему человеку. Существуют специальные молитвы, произнесение которых способствует достижению определённого результата. Например, для обретения потерянного нужно читать пятидесятый псалом и символ веры. Сомнительно? Тихон приводит историю, когда украденное возвращалось, причём без каких-либо надежд на это. Благо даруется и в виде совпадений, позволяющих установить истину. Для этого Тихон рассказал случай с лживым послушником, чьё бесчестье позволило установить череда случайных событий, благодаря коим правда стала очевидной.

Много о чём написал истории Тихон. Он показал жизнь определённого круга людей, стремящихся приблизиться к образу духовных лиц прежних веков. В том они находят покой, и пусть так оно и будет. Главное, религиозно настроенному человеку нужно отягощать себя необходимостью смирения и отказаться от идеи смирения нужд мирян. Агрессия церкви по отношению к противно настроенным ей людям — это такой же грех. Остаётся надеяться, что это всем понятно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если автор нечто из своего наследия считает нужным оставить без внимания, точно таким же образом нужно понимать читающим его творчество людям. Бывают исключения, их получится собрать изрядное количество. Золя к таковым относиться не должен, он излишне написал произведений, статей и произнёс речей, чтобы стремиться разобрать всё им оставленное в чрезмерном внимании к деталям. Но раз после смерти Эмиля исследователи посчитали необходимым включить некоторые статьи в собрание сочинений, либо иной материал, касающийся его жизни, то нет нужды обходить стороной.

Особое внимание к произнесённым на похоронах речам. Пусть Золя не запомнился долгой жизнью, он всё же пережил многих, кем смел восхищаться и к кому просил проявлять симпатию своего собственного читателя. Эмиль почти не затрагивал человеческих качеств, концентрируя внимание слушателей на творческих способностях. Не жалел Золя слов на похоронах Ги де Мопассана (1893), Эдмона Гонкура (1896) и Альфонса Доде (1897). Сохранилась речь по поводу открытия памятника Мопассану (1897). Перечисленные мастера обязаны были стяжать славу в полном объёме, но не всякому писателю таковое доступно при жизни. Их труд проходил через внутренние терзания, заставляя терзаться от следующей за публикацией реакцией, чтобы всё ими пережитое стало украшением для надгробной плиты, поскольку, лишь вне требовавшегося ранее интереса, к читателю наконец-то приходит желание знакомиться с произведениями уже умерших людей.

Статья «Человеческая комедия Бальзака» (1870) показывает, как Золя относился к Оноре. Но об этом читатель знает из других работ Эмиля. Тут Золя позволил себе назвать Бальзака наделённым пророческой способностью. Выписываемые им типажи казались невозможными в его дни, но после они обратились в реальность, сохранилось и их чрезмерное наделение следованием определённой модели поведения. Люди начали становиться сконцентрированными на одном, забывая о прочем. Пытался Золя дать оценку и всему циклу произведений «Человеческая комедия», но сомнительно, чтобы Эмилю он покорился полностью.

Статьи «Его сельское величество», «Наши поэты», «Да здравствует Франция», «Добрые старые времена» (все 1870) это разговор с властью. Разгар противоречий между Францией и Пруссией никого не мог оставить спокойным. Понятно, в статье о поэтах Золя размышлял о конкретном предмете. Остальные так или иначе связаны с военными действиями. Вторая империя в следующем году падёт, поэтому неудивительно видеть желание солдат воевать не за императора Наполеона III, а за Родину. Они защищали не какие-то идеалы, им нужно было обеспечить неприкосновенность дома и семьи, только ради того оказывая сопротивление.

Для «Вестника Европы» Золя написал статью «Французская революция в книге Тэна» (1878). Вполне может быть так, что это тот самый случай, когда франкоязычному читателю может быть недоступна хотя бы малая частица из обилия оставленных Эмилем трудов. Причина того в том, что на языке оригинала статья не сохранилась. Её содержание — это краткий пересказ цикла книг «Происхождение современной Франции», сопровождаемый мыслями самого Золя.

Можно проявить внимание и к статье «Жерминаль» (1885). Она открывает Эмиля Золя со стороны интереса к нему драматургов. Видимо, в XIX веке вместо экранизации, чей расцвет пришёлся на XX век, успешность произведения оценивалась по постановкам на сцене. Этот опыт не мешало бы закрепить навсегда, покуда существует театральное искусство. Есть определённые трудности, которых не избежать. И Золя было от чего негодовать, наблюдая за переносом расширенной версии в условия, буквально, краткого изложения, причём с изменением смысла, так как у драматурга обязательно присутствует личное видение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сборник «Истина шествует» состоит из четырнадцати статей, изначально публиковавшихся отдельно. В своей борьбе Золя не мог рассчитывать на поддержку, но он не хотел замалчивать положение справедливости, угнетаемой властями Франции. Европа была охвачена делом Дрейфуса, повсеместно находились сочувствующие и поддерживающие. Судебный процесс сразу вышел за рамки, став причиной социального напряжения. Золя взялся судить за других, считая своё слово весомым, иначе не быть ему столь громогласным. Пусть прошло время, поднятое тогда быстро забылось, заслуги Эмиля в тех событиях можно считать определяющими. Он не боялся за сказанное оказаться в тюрьме, либо быть изгнанным из страны. Иноязычному читателю ныне доступно пять статей: «Письмо юным», «Письмо Франции», «Я обвиняю. Письмо господину Феликсу Фору, Президенту Республики», «Письмо госпоже Альфред Дрейфус», «Мой отец».

Золя видел не поддающееся пониманию развитие событий. В ясном деле, где виновный католик выгораживался, обвинялся еврей, не имевший отношения к возводимым на него наговорам. Под молот общественного осуждения подпал Дрейфус, отводя тем внимание от Фердинанда Эстерхази, прикладывавшего руку к шпионажу в пользу Германии. Эмиль не проявлял беспокойства, пока суд не вынес обвинительный приговор.

Почему же виновным оказался именно Дрейфус? Разумом то понять трудно. В ходе судебных заседаний стало известно, что его почерк не похож на тот, который предъявили графологам для сличения, установивших их полное сходство. Кто всё-таки ошибался, и ошибался ли хоть кто-нибудь? Золя понимал — не было ошибки или неверно истолкованных обстоятельств: Дрейфус оказался жертвой политических процессов. Если не судом, то иным образом следует установить истину. Пусть же она шествует из периодического издания в издание, из брошюры в брошюру!

Эмиль обращался к молодым французам, к президенту, к стране. Он без жалости указывал на ошибки, не имея иного инструмента для воздействия, кроме собственных слов. Говоря, Золя не приводил никаких доказательств, кроме его же логических измышлений. Восставая против действующего режима, Эмиль сам говорил, что осознаёт последствие им сообщаемого. Он будет счастлив пострадать за правду, какой бы лживой она другим не казалась.

Франция ослепла. Где искать справедливость, ежели такое происходит на твоих глазах? Активная гражданская позиция побуждала Золя действовать, он призывал других полемизировать с собой на площадках любого уровня. Пусть то будет трибуна или суд непосредственно над Эмилем: шествующую истину нельзя остановить.

В январе 1898 года Золя опубликовал в газете «Орор» статью «Я обвиняю», наиболее известное его публицистическое произведение. Он представил перечень лиц, считаемых им виновными в приговоре Альфреду Дрейфусу. Они противились наказанию для Эстерхази. Но виновными были многие, в том числе журналисты. Никто из них не заслуживает снисхождения. Франция оказалась переполненной мошенниками и плутами. Кажется, французы забыли о достоинстве человека. Забыли о свободе, равенстве и братстве, некогда толкавших их предков на баррикады.

Перелом в дело внёс Эмиль Лубе, избранный очередным президентом Франции в 1899 году. Он помиловал Дрейфуса. Усилия Золя не прошли даром. Его указания на ошибочность суждений следствия имели значение. Эмилю осталось опубликовать открытое письмо госпоже Альфред Дрейфус, напомнив гражданам Франции, насколько он прав был в своих суждениях.

Последней работой в сборнике, интересующей читателя, является цикл защитительный статей, должных снять обвинения с отца Золя. Общественная деятельность дала повод разобраться в прошлом Эмиля, сделав объектом нападок его родителя. Но что о нём мог знать Золя? Ему было семь лет, когда отец умер. Пришлось поднимать документы, дабы вновь не оказаться голословным. Сражение за истину для Золя продолжилось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Выражать мнение нужно. Найдутся желающие его поддержать, но всегда будет более хулителей. Эмиль Золя не проявлял заботу, будто может быть неправильно понятым. Он снова писал для «Фигаро», создав тем очередной поход против желающих принизить значение достижений французского народа. Из написанных им семнадцати статей, иноязычному читателю доступно восемь: «Добродетель Республики», «Одинокий», «К молодёжи», «Жаба», «Живопись», «Элита и политика», «В защиту евреев», «Права романиста». Не сказать, чтобы в них Золя показал себя сражающимся со сложившимися условиями человеком, он всего лишь выражал частное мнение.

Кто заслуживает внимания, тот его не имеет. Современники обходили стороной писателя Верлена, сильнее интересуясь делаемым политиками. Золя хотел бы видеть чиновников и главу государства кристально честными, работающими при прозрачных стенах, дабы всё становилось ясным. Только это оказывалось невозможным. Жизнь политика окутывается тайной, где на показ выставляется далеко не то, чему свидетелем должен был становиться гражданин. Причины того понятны, стоит ли снова говорить об отношении Эмиля к «слугам народа»?

Человеку полагается каждодневно шлифовать своё мастерство. Оставим в стороне политиков, замыкающихся на определённых задачах. Золя – писатель, поэтому следует говорить о литературе. Эмиль призывает трудиться над собой. Он сам писал каждый день, чего желал всем остальным, следующим по его пути. Если встретиться обидная критика, к ней нужно относиться снисходительно. Коли критикуем, значит ты привлекаешь внимание. А зачем говорить о ком-то, ничего из себя не представляющем? Огромный вред причиняют критики юные и ядовитые. К первым нужно проявить снисхождение, а вот вторых использовать для питания внутренней жабы.

Выражающим сомнение в современном искусстве, Золя поясняет, как художественное ремесло изменилось за прошедшие тридцать лет. Нужно судить не за счёт постоянных наблюдений, а брать определённые временные отрезки, сравнивая прежнее положение с текущим. Достаточно вспомнить некогда осуждаемых обществом и возносимых Золя художников, которых ныне хвалят, не понимая, какое достижение за минувшие годы свершилось буквально на глазах. Теперь же, когда всё приняло привычный вид, насколько нужно быть невежественным, смея заявлять о стагнации?

Дело Дрейфуса побудило Золя написать статью «В защиту евреев». Она предваряет последующие публицистические работы, объединённые в сборник «Истина шествует». Пока ещё Эмиль сдержан в высказываниях, не желая принимать негативное восприятие общества. Для него евреи — исторически сформировавшийся народ, существующий вне определённой территории, вследствие чего терпит притеснения по национальному признаку. Разбираться в причинах этого Золя не пытается. Он видит только принижение человеческих качеств, неизменно находя весомые слова, должные заставить читателя понять ход его мыслей.

В заключении осталось защитить собственные права. Золя не раз обвиняли в плагиате. Этого Эмиль не мог понять. Как ему писать произведение, не опираясь на определённые труды? Каким образом он даст верное представление, не озадачившись поиском информации? Поддерживая чьё-то мнение, он нисколько не перенимает чужое творчество, позволяя иному мнению влиять на даваемое им самим мировоззрение. Позиция Золя должна быть ясна читателю, привыкшему видеть взвешенное отношение Эмиля к отображению действительности на страницах произведений. Потому он и славен натуралистическим уклоном, что ничего не измышляет, давая внимать сугубо происходящему с обществом на самом деле.

Надо оговориться, Золя пошёл в последний поход, продолжив испытывать судьбу на прочность. Недалёк год его смерти, связанный с деятельностью вразрез общественных ценностей. Не мог Эмиль жить вне дискуссий, старательно привлекая мнение французов к собственной персоне. Находясь в оппозиции к большинству, он и не поймёт, когда ему перекроют доступ к воздуху, заменив оный отравляющей примесью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человеку интересно существовать в условиях противоречий. Так ли важно, за какие идеалы разбивали головы предыдущие поколения, когда их достижения потомки желают повергнуть во прах? Всему нужен рациональный подход. Золя не видел смысла в борьбе, если она лишена общественного значения. Ежели свершения делаются во имя процветания чьих-то отдельных принципов — грош им цена. Пусть Эмиль был уверен в своих словах, но он забыл о последствиях 1793 года. Легко говорить и желать одного, когда другие мыслят отличным от твоего мнения. Дабы не быть голословным, Золя начал поход против царивших во Франции порядков. Каждый понедельник он публиковал статьи в «Фигаро», в 1882 году объединив в публицистический сборник. Франкоязычному читателю доступно тридцать девять статей, русскоязычному — двенадцать. Вот их перечень: «Партия негодующих», «Чернила и кровь», «Будущий министр», «Гамбетта», «Натурализм», «Эдмон де Гонкур», «Сеар и Гюисманс», «Алексис и Мопассан», «Дождь венков», «Демократия», «Альфонс Доде», «Прощание».

Где же Наполеон и его достижения? Где его маршалы? Куда исчезло былое, о чём мечтали французы, соглашаясь проливать свою кровь и кровь Европы? Борьба идей вылилась в ничто, оставшись в качестве напоминания. И человек тешит себя, думая, будто его память даст ему шанс на обретение лучших возможностей. Так ли это? Прославляемое при жизни обычно после смерти осуждается. Зачем искать в жестокости прошлого положительные черты? То не даёт должного осознания происходившего. Аналогичное случится в будущем, как того не старайся избежать. Золя видел важным доносить до людей ценность человеческой жизни, обращать внимание не на заслуги политиков, а на наследие писателей. Кровь исчезает, но чернила вечны.

Не устаёт Эмиль унижать политиков, видя в сих элементах человечества — худших его представителей. Достаточно напора, тогда как более ничего не требуется. Умственные способности политику не нужны, он может быть бездарностью, чаще всего ею и являясь. Самое страшное — бесталанные люди добиваются высот и иногда становятся главами государств, уничтожая деятельностью всякое присутствующее в жизни граждан благо. Ну а если политик яркий, заслуживающий уважения, значит состояться у него не получится, поскольку он будет задавлен «коллегами по цеху», у которых нет желания пропускать вперёд столь компрометирующую их личность.

Когда Золя не имел тем для разговора, он вспоминал о писательской деятельности. Снова говорил про натурализм, стараясь отвести утверждения в основании оного направления. Если некто негативно высказывался о его последователях, он возмущался мыслительной способностью тех критиков. Эмиль был твёрдо уверен, чаще всего критик не понимает, что он берётся осуждать, порою даже не прочитав произведения. Важнее соответствовать ожиданиям определённого круга, нежели высказывать собственное мнение: таков принцип литературной критики. В тренде окажется шлак, который примется возвеличивать читательская публика, будто бы не зная, насколько люди зависимы друг от друга, что формируемая ими культура проистекает из внутреннего желания соответствовать возводимым на каждого члена общества надеждам. И круг постановляет определённое мнение, должное быть принятым его членами, и более никем.

Времена меняются. Эмиль Золя уверен: не будет больше абсолютных монархов. Отныне всякий политический лидер обязан учитывать мнение общества, опираясь прежде на мнение граждан, нежели осуществляя ему одному кажущиеся важными перемены. Жизнь усложняется, не скоро Франция дождётся нового короля, если вообще ей суждено не погрязнуть в смене Республик, разрушающихся, дабы в очередной раз оказаться построенными. Покуда рождаются люди, до той поры они будут начинать походы против прежде установленных порядков. Это нормально, сие следует считать подобием естественного отбора.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жорж Санд умерла в 1876 году. Эмиль Золя взялся написать о её жизни. Для этого он выделил место в сборнике «Литературные документы». Кем же была Жорж Санд? Человеком своего времени. Она достойна отдельного разговора, поскольку творила без устали и слава её к концу жизни почти угасла. Тому есть объяснение, но излишне плохо высказываться о Санд Золя не стал, в своём духе поведав обо всём, должным быть известным потомкам.

Изначально Жорж Санд раскрашивала коробочки в Париже. После случилось так, что она — дочь побочного сына польского короля Августа II — связала жизнь с литературным творчеством. Первый роман Жорж Санд создала в тот год, когда Бальзак опубликовал «Евгению Гранде». Вскоре она заключила договор с издательством, согласно которому писала по два романа в год. Тогда же, вместе с псевдонимом, Жорж Санд начала стараться походить на мужчин.

Эмиль не скрывает от читателя: не всякий роман Жорж Санд он мог дочитать до конца. Ему претило читать фантазии, лишённые какого-либо намёка на правдивость. Это не просто следование романтизму, тут даже нельзя подобрать нужное слово, кроме обвинения во лжи. Жорж Санд лгала читателю, не испытывая за то чувства угрызения совести. Но Золя не отрицает талант писательницы, предлагая судить о нём строго по роману «Мопра».

Мнение о Жорж Санд зрелого Эмиля отличается от его юношеских представлений. Будучи двадцатилетним, он писал в письмах друзьям, восхищаясь умением писательницы рассказывать увлекательные истории. Конечно, уже тогда Золя имел претензии к Жорж Санд, желая с ней полемизировать. Стоит предположить, что он так и поступил, о чём с твёрдой уверенностью теперь сказать не получится.

Юношеские впечатления важны для Эмиля. Он бережно хранил верность прежним увлечениям, опровергая прочее, ставшее ему известным как уже состоявшемуся в литературном мире человеку. Поэтому его выбор мог пасть именно на роман «Мопра», написанный за три года до его собственного рождения. И скорее всего прочитанный в раннем возрасте.

Золя видит угасание славы Жорж Санд по изданию, публиковавшему её произведения, терявшему читателей, а значит и интересующихся творчеством писательницы. Кто мог быть в курсе новый произведений? Интересовался ли ими вообще кто-нибудь? Отчётливо ясно, последователей у Жорж Санд от силы было трое. Стоит ли сравнивать с Бальзаком, по пути которого последовали многие? Вот Жорж Санд умерла… что за этим будет? Практически забвение. Потомки посчитают нужным читать несколько романов, оставляя прочее наследие писательницы без внимания.

Эмиль считал: читать Жорж Санд не будут. Он категоричен, но имел право так считать. Ежели слава Жорж Санд угасла у него на глазах, то с чего ей возродиться потом? Жизнь не настолько проста, как о том мог думать Золя. Для популярности требуется случайность, как то изредка происходит. Ведь заметили драматическое произведение Альфреда де Мюссе за пределами родной страны, так почему бы не обрести успех Жорж Санд где-нибудь вдали от Франции?

На этом о Жорж Санд можно прекратить рассказывать. Помимо статей о ней, в сборнике «Литературные документы» имеются очерки по следующим темам: «Шатобриан», «Современные поэты», «Дюма-сын», «Сент-Бёв», «Современная критика» и «О нравственности в литературе». Всё это осталось на языке оригинала, поэтому ещё раз пожалеем о имеющемся и пожелаем полного перевода творчества Золя. Впрочем, тут и без того достаточно сказано о мнении Эмиля, поистине ценного. Пусть и ценного согласно представлениям о конце XIX века.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нельзя не сказать о Теофиле Готье, плодотворном авторе, собрание сочинений которого способно достигнуть содержания в триста томов, оставив далеко позади Оноре де Бальзака. Эмиль Золя постарался дать ему общую характеристику, рассказав в цикле статей за 1879 год о его творчестве, после представив на страницах сборника «Литературные документы».

Готье примечателен манерой изложения. Для Теофиля не существовало людей. Если он куда-то ехал, то описывал природу, архитектуру и прочее, отказываясь замечать присутствие человека. Рассказывая о театральной постановке, Готье видел декорации и костюмы, и только: ни о сюжете, ни об игре актёров, ни о самих актёрах он не упоминал. Таковое отношение к творчеству Золя приравняет к взгляду на действительность от лица художника. Теофиль переносил на бумагу им увиденное, не добавляя посторонних мыслей, способных задеть чужие чувства.

Современности для Готье словно не существовало. Эмиль утверждает: он питал к ней ненависть. Для него имело важность прошлое, тогда как настоящее и будущее не должны было тревожить его думы. Потому Теофиль относился к стану романтиков, воспевавших окружающее людей пространство, от себя добавляя миру красочность. И это хорошо, если писатель не соответствует определённым читательским ожиданиям, оставаясь верным свойственным ему одному убеждениям.

Одно точно было плохо в произведениях Готье. На протяжении сорока лет он создал множество литературных трудов, основная часть которых написана им механически. Невозможно проникнуться их содержанием, оценивая каждое отдельно. Вместе они дают определение, тогда как врозь навевают скуку от однотипности. Поэтому не получится сравнить Готье с Гюго, поскольку о Гюго потомки вспоминают, чего не скажешь о Готье.

В статьях о Теофиле Готье Золя позволил себе рассуждать о различии между классиками, романтиками и натуралистами. Со слов Эмиля следует, что классики искали сюжеты в античности, романтики — на востоке и в средневековье, а натуралисты — в настоящем дне. Следует сделать вывод: классики и романтики убегали от реальности в прошлое, потому им отведён короткий срок для существования в среде литературного к ним интереса. Не станем опровергать это мнение Золя, понимая, как далеко начнут убегать в фантазиях писатели следующих поколений, в прежней мере продолжая забывать о свойственных человечеству текущих затруднениях. Опровержение само спешит заявить о себе.

Возвращаясь к Готье, отдалявшему понимание человека от окружающей его действительности, не найдёшь иных слов, кроме похвальных. Если кому-то казалось правильным принимать за основу взглядов нечто иное, отличное от нам желаемого, то это не означает, будто его следует в том укорять. Кто-то обязан видеть мир отличным от разумного его понимания. Пытаясь разобраться, всё равно придёшь к выводу, что человек и его окружение — отличны друг от друга. Ежели людей красиво одеть и поселить в красивые дома, то сами они красивыми от того не станут. Человек останется человеком, сильнее обижаясь, когда затраты на антураж окажутся подвергнутыми критике. Уж лучше сказать, как красиво он одет и в каком красивом помещении живёт, нежели заглянуть ему в душу и увидеть в ней скопище грязи.

Теофиль Готье нашёл способ уйти от изложения полной правды, за демонстрацию которой стоял Эмиль Золя. Оба они являются противоположностями. Им не найти точек соприкосновения. Кому желается читать о неустроенности человека, тот выберет Золя, а желающему отойти от обыденности и окунуться в мир без напоминания о действительности, тот предпочтёт Готье и литературу от других представителей романтизма.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Молодому Золя нравилась поэзия Виктора Гюго, но когда он познакомился со стихотворениями Мюссе, они оказали на него более сильное впечатление. И не только Эмиль оказался пленён его слогом. Стихи Альфреда приходились по душе едва ли не каждому. Так думает Золя, и это его личная точка зрения. С 1877 года Эмиль писал статьи о творчестве Мюссе, объединив их для сборника «Литературные документы».

Золя отмечает особый подход Альфреда к творчеству. Важным аспектом художественного процесса являлось умиротворение музы. Мюссе находил для неё место рядом с собой, и когда принимал пишу, просил принести второе блюдо и столовые приборы, совершая такое подношение в дар вдохновению. Муза оставалась эфемерным созданием, никогда не заменяемым объектом во плоти.

Вдохновением для Мюссе могла стать Жорж Санд. И так бы оно и было, не веди та излишне вольную жизнь. Эмиль отмечает страдания Альфреда из-за измен сей кратковременной спутницы жизни. Каким бы образом она после не заглаживала вину, душевная рана Мюссе не отпускала. Весьма сложно говорить о данном аспекте личности поэта, учитывая запутанность взаимоотношений. Жорж Санд не могла изменить привычек, а женитьба на ней была невозможна, поэтому Мюссе уйдёт в запой и спустя время умрёт.

Для Золя Мюссе интересен не только как поэт. Альфред начинал литературный путь с критики, занимался он и драматургией. Эмиль приводит примечательный случай, согласно ему следует, что в России шла пьеса, посетить которую решилась одна примечательная в театральном деле француженка. Действие на сцене ей очень понравилось. Она решила упросить перевести пьесу. И то было бы сделано, не будь случайно выяснено — произведение изначально написано на французском языке и её автор Альфред де Мюссе. Окольными путями получается добиться благосклонности фортуны, тогда как желается видеть удачное стечение обстоятельств непосредственно лично. Хотя бы однажды в драматическом искусстве Мюссе сумел себя зарекомендовать с положительной стороны.

Золя добр к Альфреду. Рассказывая о нём, он опирается на юношеские впечатления. Безусловно, продолжи жить Мюссе в бытность повзрослевшего Эмиля, как от положительного отношения ничего бы не осталось. Примером тому является долгожитель Гюго, писавший в прежней манере, что и становилось причиной нападок на него. Так и Мюссе. Ведь ему не было суждено преодолеть судьбу, согласившуюся окончить его дни в возрасте сорока шести лет. Уже за то надо уважать Альфреда, много выстрадавшего и ушедшего в положенный ему срок, не становясь после причиной укоров в следовании устаревшим представлениям о действительности.

На основании мнения Золя можно сделать вывод о пристрастиях Эмиля, категорично относившегося к окружающим его людям. Взвешенного отношения к творчеству Альфреда читатель не видит. Наоборот, Золя безустанно хвалит Мюссе, вступая в противоречие с собственным мировоззрением. Оказывается, кому-то всё же позволялось иметь романтические представления о жизни, в отличие от прочих писателей. Конечно, Золя не имел цели разносить сторонников романтизма, выступить против которых он не имел соответствующего желания. Его устраивало то, что титаны пера умерли, поэтому о них можно говорить в сдержанных тонах. Им не дано влиять на продолжавшееся становление натурализма.

Прошлому следует отдавать дань уважения. Натурализм следует за романтизмом, а Золя следует за Мюссе. Он продолжает жить, а Мюссе умер. Значит, натурализму быть, а романтизму осталось жить среди представителей старшего поколения писателей. Понимая это, Эмиль мог позволить сказать приятное в адрес тех, кто ему никогда не сможет возразить.

Автор: Константин Трунин

» Read more