trounin.ru

На одной из планет великого пространства, где-то в затерянном мире на краю одной из множественных галактик, где энергия звезды позволяет существовать живым организмам, однажды завелась разумная жизнь. Той планетой оказалась Земля, и был сослан на ту планету грозный полководец, некогда властитель неисчислимых войск, теперь принуждённый сепаратистами пребывать в теле ребёнка. Но никто не знал на Земле о существовании жизни в великом пространстве, поэтому любое отклонение от нормы считалось проявлением болезни, которую следует лечить. Так ребёнок, до того бывший здоровым, стал вести себя, будто он в действительности полководец, кому должны подчиняться армады звездолётов. Но так ли всё на самом деле? Рагим Джафаров предпочёл с первых строк уведомить читателя, что подлинной истины рассказано не будет. Надо самому определиться, где правда, где вымысел, а где психическое расстройство.

Рагим обманул читателя, заставив испытывать смешанные чувства. С первых строк будет казаться, якобы ребёнок, — в начале повествования ему пять лет, — страдает от раздвоения личности. Может ребёнок наигрался в компьютерные игры? Однако, Рагим предлагал считать иначе, для того поместив в повествование детского психолога. Вскоре выяснится, в семье нет лидера, способного выносить определяющие суждения. Более того, брак скреплялся посредством необходимости проявления заботы о ребёнке. Вероятно поэтому в мальчике просыпается полководец Сато, умеющий твёрдо отстаивать точку зрения, чем всегда поражает воображение, так как оказывается способным совершать поступки и делать умозаключения, не должные быть ему подвластными. Например, он с ножом нападёт на взрослых в кафе, заставив тех бежать. Он же философствует, обвиняя землян в скудоумии.

Но в чём тогда обман? Рагим наглядно продемонстрировал способность человеческой психики справляться с трудностями. Ведь известно, на какие свершения способен человек, стоит ему попасть под влияние стрессовых ситуаций. Немудрено видеть, как ребёнок уподобляется мудрецу. Читатель даже может вспомнить про древнекитайского философа Лао-цзы, будто бы родившегося сразу седым. По мере повествования читатель сильнее уверяется в этом. Стоит семейным разладам успокоиться, Сато тут же исчезал. Настоящая суть рассказанной истории откроется в конце, искушения чего Рагим избежать не сумел. В том и обман, что Сато окажется полководцем, действительно сосланным на Землю в тело ребёнка.

Как бы не повествовал Рагим, делал он то с очевидным умением. Его рассказ стал многоплановым, не зацикленным на раскрытии одной сюжетной линии. Наоборот, в пределах произведения уместилось вероятное и неожиданное, имеющее право на существование и допускаемое по воле фантазии. Читатель обязательно наберётся мудрости, усвоив для себя, насколько важно соблюдать баланс, не допуская перехода на крайности. Покажется, словно окружающая действительность не столь проста, какой воспринимается на первый взгляд. Всему должно существовать оправдание, в том числе и расстройству психики. Надо помнить — человек никогда не сможет познать всех тайн великого пространства, всегда остающийся в шаге от раскрытия чего-то нового, чтобы сделать ещё шаг, открывая очередное неизвестное.

Остаётся поблагодарить Рагима Джафарова. От современной литературы редко ждёшь появление чего-то подлинно уникального, способного быть интересным, поучительным и определяющим. Произведение «Сато» — как раз такое. Может кому-то данное суждение покажется надуманным. Однако, к тому и склонял читателя Джафаров, что нет ничего действительно правдивого — всё продолжает оставаться надуманным. Как придумал ребёнок для себя личность грозного полководца, так он же им и являлся, уберегая семью от неприятностей, пусть и не сумев в итоге уберечь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для каждого жизнь складывается на собственный лад. Кому-то везёт расти в благоприятной среде, где чувствуется забота окружающего мира. Иные взращены в злачных условиях. Но вне зависимости от этого, люди сами решают, каким образом им продолжать существовать. Например, Алла Горбунова, если считать её книгу за сборник автобиографических историй, предпочла окунуться в омут мрачных страстей. Может повинна в том любовь к поэзии, когда некоторые поэты стремятся говорить о том, насколько больно жить. А так как Алла имела поэтическое дарование, она тем и жила. Это не говорит, будто её ровесники испытывали точно такие же переживания. Отнюдь, Горбунова предпочитала проводить время среди маргиналов, добровольно себя к ним причисляя. Теперь, спустя полжизни, она пожелала поделиться с читателем воспоминаниями. Если кому-то нравится литература в стиле альтернативы с упором на трэш, чтение придётся по душе. Ежели трепетная натура подобного не переносит, лучше и не браться.

Согласно названия книги, основанного на именовании заглавного повествования, Алла является фаталистом. С юных лет она верит в неизбежное наступление конца света, то есть ей мнится апокалипсис, причём должный свершиться на религиозной основе, когда праведники обретут право на вечный рай. Странно тут другое — в чём радость, если за дела рассказчице предстоит оказаться среди грешников? Читатель сам уверяется, продолжая знакомиться со сборником. В последующем ему становится известно следующее: рассказчица любила тусоваться, встречаться с парнями, о некоторых теперь вспоминая с трудом, её считали нимфоманкой, она перечила родителям, шла наперекор любому мнению взрослых, косила под гота, целовалась с подружкой, не брезговала запрещёнными веществами и успокоительными, с одиннадцатого класса всерьёз увлеклась стихами, была завсегдатаем посиделок в литературных объединениях, занималась лесбийской любовью с поэтессой (известной в узких кругах), позже дело дошло до свингер-вечеринок. На этом автобиографическая часть сборника заканчивается, уступая место художественному творчеству Аллы.

В свою очередь, художественное творчество мало уступало пережитому в юности. Во второй части повествовалось про братков и малолеток, когда первые разносили округу, желая найти девчонок для развлечений, а вторые не совсем против становиться объектом увеселения. Разговором о девчонках можно не ограничиваться, парни могли удовлетворять похоть посредством друг друга, согласно содержания. В третьей части повествование о путешествии в Прагу, как действующему лицу захотелось отведать местный деликатес — колено вепря. На деле блюдо оказалось отвратительным.

Последующие части сборника — трэш. То моряк, уходящий в плавание, решает зашить жене половые органы, зная про склонность к изменам, но та всё-таки проявляет неверность, однако в конце все остаются довольными текущим положением. То мёртвая женщина вопрошает органы, насколько хорошо они ей послужили. Чем дальше читатель продвигался по сборнику, тем повествование становилось забористее. Так и хочется спросить Аллу, насколько подобное вообще считается допустимым писать? Куда делось чувство стыда? Или понимание стыда никогда не было ведомо?

Одно успокаивает, Алла Горбунова обрела признание задолго до того, как сборник был написан. Теперь она имела полное право поделиться мнением о прошлом, не считая зазорным скрывать имевшее место быть.

С кем не бывает? — должен подумать читатель. Со всяким бывает, — ответит ему писатель. Отнюдь, не со всяким! — возмутится читатель. Вот и оставайся наедине со скукой! — утвердительно парирует писатель. И останется читатель без нахождения понимания чувств Аллы Горбуновой, тогда как ей нечего было от него скрывать. Сошлёмся на рассказ Льва Толстого: спасибо, что правду сказал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Александра накопилось немного заметок о жизни. Им следовало найти место. И вот опубликован сборник «Нью-Йоркский обход», вместивший записи за четырнадцать лет. Что в них? Основное — описание национальных различий. Далее — мысли автора о происходящем с ним и с другими. Последнее — пациенты с онкологическими заболеваниями. Но Александр посчитал нужным поставить на первое место пациентов, на второе — мысли, на третье — национальные различия. Так желалось ему самому, тогда как писал он об определённом. Он и не мог иначе поступать. Разве получится неподготовленному человеку понять сплав культур, располагающихся в одном месте? Александр переехал жить в США, там стал онкологом, столкнувшись не с безликими пациентами, а с людьми, с их яркими особенностями, разнящимися от происхождения, воспитания и социального положения. Вот для понимания людей и нужно обладать солидными знаниями, обычно приходящими со временем, поскольку такому нигде не учат.

Медицина в США — особенная. Тут нужна медицинская страховка. Если её нет — требуется платить деньги за лечение. Но если пациент беден, ничего не способен дать, тогда его лечат абсолютно бесплатно. Вернее, существуют определённые фонды и программы, оплачивающие лечение несостоятельных пациентов. И так сложилось, что к Александру попадали на приём как раз самые неблагополучные слои населения, либо о других он предпочёл умолчать. Конечно, гораздо интереснее рассказать про выходки нищих, относящихся к себе наплевательски, чем о богатых, обеспокоенных необходимостью излечения. Во всяком случае, имелись и среди безденежных адекватные люди, только с иными запоминающимися чертами.

Первый пациент на страницах — суетливый человек. Ему полагается соблюдать строгий постельный режим. Он же слоняется по больнице, либо уходит на улицу, чтобы купить алкоголь. Такого бы выписать за нарушение внутреннего распорядка. Однако, он продолжает находиться на лечении. Иной пациент вовсе не желает лечиться, пропуская сеансы и выбирая негативный исход, несмотря на полную возможность выздоровления. Это в части непосредственного подхода к людям, видя в них непосредственно пациентов. В остальном, люди описывались Александром в связи с их национальными особенностями.

Такие же особенности есть во всех, с кем связан Александр. Он и рассказывает, насколько в США всё поделено по определённому принципу. В одной больнице медицинский персонал состоит, например, из индийцев, в другой — из корейцев. Человек прочей национальности там требуется для единственной цели — быть посторонним, кого можно обвинить во всех смертных грехах. Особенно много Александр рассказывал про корейский медицинский персонал, про их отношение к необходимости уважать старших. Впрочем, кореец корейцу рознь. Если кто-то придерживался традиций, кто-то мог их полностью игнорировать. Но, несмотря на это, находить общий язык было необходимо со всеми.

Касательно мыслей. Александр, по своей медицинский специальности, побывал в разных частях света и странах. Бывал он в Африке, о чём писал в прежних книгах. Теперь решил рассказать про посещение Индии, куда отправился по профессиональным обязанностям. Но в Индии нет описания пациентов, только культурные особенности, вплоть до того, что иудей рассказывал Александру, как много общего у иудаизма с индуизмом. Более того, скорее всего индуизм и стал исходной точкой для иудаизма.

Есть единственное обстоятельство, требующее дополнительного пояснения. Александр изменил все имена в заметках. Ему показалось нужным сделать подобным образом. В плане пациентов то несомненно правильно. В остальном, на авторское усмотрение.

Именно таков «Нью-Йоркский обход». Труд Александра Стесина позволит дополнить копилку любопытных фактов о многообразии человеческих нравов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Воровать, портить, ломать, подменять одну правду другой — присущие человеку качества с древнейших времён. Ничего не меняется и в наши дни. Изменяются методы, тогда как суть остаётся неизменной. В век цифровых технологий, когда информация способна разноситься по миру со скоростью света, кто-то обязан регулировать её поток, но будут и те, кто обладает способностью останавливать её распространение, усиливать скорость, либо изменять содержание. Собственно, к тому хакерство и стремится, тогда как прочее — забавы, уже сегодня ставшие историей.

Даниил Туровский взялся за малую составляющую хакерства — русскоговорящую. Для того он начнёт не из самого далека, с увлечения подростков в конце восьмидесятых и в начале девяностых играми на приставках. Казалось бы, невинное занятие. Стремление к будущему увлечению формировалось со школьной скамьи. Туровский и говорит, когда человек становился не просто программистом, а хакером, тогда его жизнь уподоблялась американскому боевику. О самых громких случаях Даниил постарался рассказать. Остаётся гадать, сколько случаев хакерских атак потонуло в безвестности, поскольку их организаторов так и не смогли вычислить.

Хакерство потому и расцветало, что не имелось никаких законов, способных ограничить их деятельность. Даже публиковался журнал «Хакер», на страницах которого прямым текстом с примерами сообщалось, каким образом взламывать сайты, воровать деньги с кредитных карт и многое прочее. Популярность журнала возросла до таких вершин, вследствие чего в самой отдалённой части России могло не быть никаких периодических изданий, зато журнал «Хакер» неизменно находился. На это издание Даниил чаще всего и предпочитал опираться на страницах «Вторжения».

История за историей: от удовлетворения собственных амбиций по обогащению до политической борьбы. До становления Шойгу министром обороны, никто всерьёз талантливыми программистами не интересовался. Те вели борьбу на собственное усмотрение, чаще направленную на внешние источники. То есть будто существовал негласный кодекс: российское не трогать. И хакеры не трогали, если не желали быть привлечёнными к уголовной ответственности. Поэтому они могли взламывать сайты иностранных организаций и органов власти, либо устраивать атаки, парализующие их работу, чем чаще всего и удовлетворялись.

Туровский неизменно будет вести речь к иному осмыслению хакерства. Хакеры уподобятся бойцам невидимого фронта. К тому всё в итоге и приведёт. На самом деле, нужно только задуматься, Мировая война давно началась, причём называться она должна Информационной, а то и просто Кибервойной, можно дать ей именование и Второй Холодной войны. Сражение происходит вне внимания, подчас никто не знает о её ведении. Однако, хакерство уже сейчас реализует принцип власти — кто управляет информацией, тот правит миром.

Не зря Туровский сообщает про Фабрику троллей. Это не хакерство в чистом виде, но умелое вбрасывание сведений, заставляющих неокрепшие умы думать, будто так оно и есть. Вполне следует предполагать, умение получать доступ к сайтам и подменять информацию, есть первый шаг к кибернетике будущего — умении программировать человеческое сознание. А так как это взаимосвязанные явления, значит и результат будет всегда получаться таким, какой требуется задумавшим его получить.

Итак, в России создаются кибервойска, страна готовится перейти к новой фазе существования, нужно научиться не столько атаковать, сколько защищаться. Однако, возникает другая проблема, хакеры вступают в такую же новую фазу, нисколько не согласные удовлетворять чужим представлениям о требуемом. Как быть? Учиться существовать в изменяющемся мире. Отныне, хакер-индивидуалист не будет из себя ничего представлять. Более того, хакеры станут безвестными, воплощая не себя, а специально созданные объединения. Но это уже другая история, до чего Туровский дойти в повествовании не успел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Центром Вселенной является Бог, а кто считает иначе — тот лох: лукавое подражание космогонии Иммануила Канта. А что является центром тяжести для каждого отдельного человека? За таковой следует считать индивидуальную память. О чём помнит человек, то его и тянет возвращаться мыслями назад, тяготит в принятии решений сейчас и в обдумывании планов на будущее. К таким мыслям побуждает уже Алексей Поляринов. Он рассказал историю, может быть свою, либо связанную с его же детством и становлением. Всё перемешалось, оставив неизменное представление: жизнь людей сводится на нет, когда про них пишет кто-то другой. Получилось так, что не имеет значения, кем человек был в действительности, какими помыслами существовал — нивелирование происходит в тот момент, когда другой человек составляет о нём историю. И окажется, прожив часть жизни, встретишь свидетельство, трактующее твоё существование несколько иначе.

Полотно от Алексея Поляринова — лоскутное одеяло. На страницах не один герой, их некоторое количество. При этом, главный герой — один, словно бы сам рассказывающий историю собственной жизни. Подозрение возникнет у читателя едва ли не сразу. Окажется, главный герой помнит выражение лица отца, склонявшегося над колыбелью. Подобная гиперболизация доступна фантазии писателей, но никак не людей, таковых обстоятельств не ведающих, в силу представлений о физиологии. Объяснение появится много позже. Не главный герой рассказывал о себе, то делал другой человек. Если говорить конкретно: его мать. И тут стоит сообщить о родителях главного героя.

Поляринов показывает главного героя математическим гением, правда с ограниченным потенциалом. Из всех способностей — умение назвать пятьсот знаков после запятой у числа Пи, впоследствии запомнившего до тысячи знаков. Объяснение простое — отец главного героя имел склонность к математике. А вот мать — противоположность. Она — гуманитарий, склонный к сочинению историй. Ей удавалось создать зачин, при полном неумении доводить начатое до конца. Пострадает от этого и главный герой повествования — его жизнеописание оборвётся в связи со смертью матери. Как быть дальше? Дописать самому. Вот тогда и появятся смежные истории про другие действующие лица, поскольку о себе главный герой продолжать повествование так и не решился.

Что до изложения Алексея Поляринова — истинное лоскутное одеяло. Для чего всё это сообщалось читателю? Может по причине заинтересованности самого автора? Ну, допустим, искал главный герой некое третье озеро в системе из пяти искусственных озёр, не умея найти, прекрасно понимая, того озера никто не создавал, но и наименование изменять не стали. Насколько велика данная проблема? Поляринов посчитал её существенно важной, раз длительно повествовал, но ни к чему существенному так читателя и не подвёл.

Есть в «Центре тяжести» история изнасилованной девушки, решившей стать актрисой, лишь бы уехать из родительского дома. Есть повествование и про кулхацкера, талантливого программиста, разрабатывающего систему, позволяющую с помощью анализа определённых свойств, найти и отследить в интернете всю деятельность конкретного человека. Закончит тот кулхацкер жизнь печально, совершив опрометчивые поступки, приведшие к смерти людей. Казалось бы, шокирующее повествование. Да всему даётся жизнь из малых проступков. Как главный герой был готов взламывать квартиры, лишь бы понять тайну третьего озера, так и прочие — совершали деяния, сами не будучи способными подлинно критически отнестись к совершаемым действиям.

Так и строил Алексей Поляринов повествование, постоянно стараясь найти другие истории. Сообщит он и краткое жизнеописание Бертольта Брехта. Может для того, чтобы история главного героя стала полнее. В итоге получилось полотно, составленное из разрозненных свидетельств, рассказанных и написанных разными людьми. А почему и для чего? Так ведь центр тяжести обязывает вспоминать, отчего и сложился «Центр тяжести» Алексея Поляринова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У всего должны быть границы, в том числе и у сюжета. Нельзя сообщать историю, не разбирая сути наполнения. Требуется шокировать читателя? Тогда зачем делать это с помощью обсценной лексики, упоминания половых органов и прочего, что поставит произведение в один ряд с бульварным чтивом? Любят такие писатели и сюжетное наполнение, мало совместимое с логическим осмыслением. Если бы читатель хорошо знал американскую фантастику золотых лет, а ещё лучше имел представление о творчестве Клиффорда Саймака, то на том бы он и остановился. Пожалуй, Горалик следовало ознакомиться с работами данного писателя-фантаста, прежде чем наделять живые организмы разумом. Тот же «Город» — про обезлюдевшую планету, предоставленную во владение очеловеченным собакам.

Допустим, животные обрели разум. Причём, все! Теперь кролики способны говорить, тараканы используются в качестве шпионов-диверсантов. Рыбы лишь не говорят, однако и они всё понимают. Остро встала проблема нравственности, ведь убивать — противоречие морали. Объяснила бы Линор, отчего животным должны быть свойственны человеческие нормы о должном быть. Не говоря про речевой аппарат, отчего-то ставший доступным всем животным — они умеют говорить! Осталось очеловечить растения, да и саму планету следовало наделить разумом. Стремилась ли к тому Линор? Нет, просто показан частный случай обретения животными разума. И следовало показать ещё одно — насколько разумные существа лишены способности походить на разумных существ.

Сюжеты такого рода — поле деятельности писателей, ориентирующихся на детскую аудиторию. Однако, Горалик пишет жёстко, скорее стремясь вызвать смех у читателя матом-перематом. Становится совсем непонятным, кому понравится подобный подход к творчеству? Неужели, в самом деле, рассказ про животных, обретших разум по почти стечению обстоятельств, способен кого-то заинтересовать, кроме ребёнка? Да вот пойдёт такой ребёнок читать книги Клиффорда Саймака, написанные как раз так, чтобы с ними могли знакомиться дети. Причём, самое главное, мораль ребёнком усваивается довольно хорошо. Чего не скажешь о произведении Линор, где само название — зубодробительная смесь.

Но вернёмся назад. К чему и о чём писала Линор Горалик? Кто должен читать её произведение? Возможно, весьма вполне, читатель должен узнать некоторую историю, вникнуть в суть которой он не сможет, если не знает каких-то реалий, никак не раскрытых. Аллегория? Вполне весьма, возможно! Сатира? Весьма, возможно, вполне! Что мешает говорить с твёрдой уверенностью? Из-за обильного количества сцен, где суть теряется за обильным количеством слов. Особенно слов иностранных. Весьма вполне, определённо, слов, используемых в Израиле, возможно, используемых вперемешку с русскими словами. То есть, это, ведь очевидно, как придти в России в ресторан и попросить виделку и ниж, а на недоуменный взгляд официанта поправиться, назвав их вилкой и ножом, с той поправкой, что всё будет произноситься на иврите.

Говорят, Линор Горалик за объёмный труд получила премию критического сообщества в соответствующей части литературной премии «Новая словесность». Тут бы и выразить восхищение умению автора удивлять, поскольку за хорошую литературу обычно столь ценную награду не дают. Секрет кроется в простом, в самом критическом сообществе, отчего-то нисколько не критическом, скорее таким же, как Линор Горалик, ориентированным на поиск нового — до чрезмерности. Вполне такое сообщество получится назваться словом из той же обсценной лексики, где одна часть отвечает за слово «рука», другая — за иную часть человеческого тела, о которой умолчим. Но так говорить грубо! Проще сказать: нет грани между писателями и критиками, поскольку каждый писатель — критик, каждый критик — писатель.

Автор: Константин Трунин

» Read more