trounin.ru

Девяностые годы: ослабленная Россия, внутренняя борьба, преобладание криминальных сюжетов в литературе. Что видят — о том и пишут, как краткая характеристика для авторов-современников тех событий. Случались налёты на инкассаторов и даже доходило дело до террористических актов. Это кажется понятным. Только стоит сменить фокус восприятия, и окажется, что подобная криминогенная обстановка на российскую художественную прозу оказывала непосредственное влияние, а вот в западной литературе, где подобного быть не должно, читатель находит эмоциональную разрядку от аналогичных рассказанных историй, откровенно нафантазированных. Почему бы не рассматривать вариант экспансии русскоязычных литераторов на прилавки книжных магазинов Франции и США? Ведь в их произведениях всё присутствует в требуемых пропорциях.

Игорь Христофоров пишет о теракте, должном произойти, если требования террористов не будут выполнены. В их руках опасное оружие, которое они могут применить и внести сумятицу в жизнь всего населения планеты. Их аппетиты ограничиваются малым, и деньги играют лишь второстепенную роль. Преступник всегда остаётся человеком, какими бы способами он не добивался желаемого. Он всегда действует ради определённой цели, более для него важной, чем осознание права существовать всех остальных. Вот Христофоров и подводит читателя к понимаю этого, медленно разворачивая детективную составляющую произведения. На первых страницах происходит ограбление и побег, а затем всё складывается в единое целое.

Да, тему Христофоров выбрал спорную. Может читатель и поверит в предлагаемые им для террористов методы борьбы. Пусть грядущий теракт и подготовка к нему идут в качестве фона, важнее осознание способностей российских спецслужб, готовых наносить предупреждающие удары и действовать изнутри. Ещё важнее портреты людей, ратующих за спокойствие сограждан. Несколько людей с ответственным подходом будет постоянно находиться перед читателем, включая их слабости: кто-то коллекционирует зажимы для галстуков, а кто-то переживает за оставленного дома кота. Христофоров использует подобные мелочи, позволяя читателю не столько внимать развитию событий, сколько видеть в описываемом близость к реальности.

Когда речь о терроризме, то странно видеть в центре повествования кота, чья шея болит и не даёт ему спокойно ожидать хозяина. Казалось бы, Христофоров пишет не о том, чего хочет видеть читатель. Впрочем, читатель всё равно не знает, чего ему хочется. Поэтому симпатии кот начнёт вызывать непроизвольно, тем более учитывая обстоятельства, имеющие важное значение для сюжета. Христофоров вообще не пишет лишнего — всё в тексте взаимосвязано и последовательно становится понятным, даже если сперва и возникало чувство неприятия.

«Страх» имеет чёткое разделение на две части. В первой ведётся расследование и подготавливается план мероприятий, дабы обезвредить преступников и не позволить осуществиться их замыслам. Вторая часть перенасыщена действием, но градус восприятия значительно снижается, поскольку основное уже произошло и надо следить за развитием предсказуемых событий. И тут Христофоров удивляет, дополняя события курьёзными сценами и приводимыми фактами из разряда познавательных.

Радует, когда писатель верит сам и позволяет верить героям своего произведения. Действующие лица сохраняют позитивный настрой при имеющихся трудностях. Им не платят зарплату — они продолжают работать. Им обещают улучшение условий — они надеются на это. Если произойдёт неприятность — она будет устранена. Потому и держаться люди друг друга, ибо без веры утонут, а так хотя бы плавают на поверхности.

Непоправимое может произойти в любой момент. Очень трудно чужие замыслы заранее распознать. Конечно, Христофоров не везде строит повествование правдоподобным образом. Но люди привыкли верить, что всё легко исправить. В настоящей жизни обезвредить опасность всегда проблематично.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В первые десятилетия XX века написать о публичных домах было вполне возможно, только не приходилось рассчитывать, чтобы кто-нибудь согласился подобное произведение опубликовать. Александр Куприн сделал пробный шаг в 1909 году и впал в хандру от потока последовавшей критики. Его ругали и обвиняли, считая «Яму» попранием норм морали. Это ныне писатели не представляют, как можно рассказывать истории, не поднимая со дна всевозможную грязь, чему читатель радуется и даже защищает якобы ратующего за правду автора. Современники Куприна такой подход к изложению действительности встретили негативно, вследствие чего Александру пришлось до 1914 года отложить работу над произведением. Побудить продолжать писать его могло многое, в том числе и написанная в 1912 году пьеса «Пигмалион» Бернарда Шоу, рассказывающая о преображении пропащих элементов общества.

Куприн действительно живописно отразил реалии своих дней. Публичные дома во все времена сохраняли сходные черты. Одни из них предназначались для располагающих деньгами клиентов, значит и трудящиеся там женщины вели достойный их образ жизни. Другие публичные дома ориентировались на клиентуру победнее, а то и вовсе на любого, кто располагает лишними средствами. Куприн пишет о последних. Оттого-то и может впадать в гнев читатель, наблюдая нелицеприятные сцены, в которых задействованы пропащие девушки. И пропащие по причине объективной — вне публичного дома они себя не мыслят, как не мыслит их в ином качестве общество в целом.

Именно понимание безысходности губит первую часть «Ямы», встретившую холодное восприятие её читавших. Девушки работают на износ, но продолжают тонуть в долгах, покуда не заразятся постыдным заболеванием, вследствие чего им придётся искать другие средства пропитания, что практически неосуществимо, либо закончат жизнь самоубийством, единственным верным для них способом прекращения мук. Как в такое мог поверить современник Куприна? Может всё так и было на самом деле в то время, однако русскоязычный читатель не привык видеть столь голый натурализм.

Возникла необходимость в поисках разрешения ситуации. Могла ли работница публичного дома выйти из него и заново начать жизнь? Конечно. Для этого ей требовалось найти человека, способного обеспечить её финансово и разобраться с ворохом проблем. И была бы беда в негативной оценке людей, знающих о прошлом таких девушек. Проблема проистекала из необходимости уладить ряд моментов, требующих денежных, временных и моральных затрат. Проще махнуть рукой и забыть о принципах, нежели тянуть красну-девицу за хвост из подземелья. Куприн и тут показал трудности адаптации, пусть и представив читателю происходящее в лучшем виде.

Не просто так вспоминается «Пигмалион» Бернарда Шоу. Есть много сходных черт. Куприн аналогично ведёт к свету одну из героинь, нравственно её наставляя и выгораживая всеми возможными способами. Ей предстоит выбраться из ямы, если она сама того захочет. Реальность в любом случае начнёт возводить преграды на пути и финал зависит от ряда обстоятельств, в том числе и от самой девушки. Куприн будет возвышать, найдёт способы разрешения ситуации, но против мнения общества пойти ему оказалось трудно. Поэтому читатель постоянно будет возвращаться в исходную точку, начиная знакомиться с проработкой следующей проблемы.

Всё течёт и изменяется — не стоять вечно и публичным домам. Они пользуются спросом, потом их забывают, пока не возникнет нужда в услугах особого рода снова. Кто трудился, тот пришёл на смену, чтобы его сменили другие. Кратковременные эмоции вспыхивают и гаснут. Герои Куприна живут, после умрут. Что-то существенно изменилось с тех пор? Нет. Куприн показал обыденность, дал шанс героям вырваться и объяснил, почему улучшения не произойдёт. Не повлияют на это ни войны, ни революции, ни морализаторство, ибо человек — животное, а животное в первую очередь удовлетворяет потребности организма: есть, пить, спать и продолжать род.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Герцен — ангел божий. Он считал себя правым, его считали правым, а власть имущие находили повод сообщить ему обратное. Удивляться ли этому? Человек склонен всегда воспринимать собственное мировоззрение лучше взглядов на жизнь оппонентов. Тем-то и занимаются, например, политики, не умея найти точки соприкосновения. Это отражение человеческого стремления к противоречию, вот и Герцен был подвержен точно такому же. Он, со своей стороны, говорит верные слова, поскольку он не может считать иначе. Ситуация обострилась по возвращении опального Александра в столицу, где ему припомнили первый проступок и преподнесли новый огрех, обвинив в распространении слухов и снова отправив в ссылку.

Как тут быть спокойным! Герцен только начал вживаться в столичную жизнь, наблюдая за кружком Станкевича, где собирались младые реформаторы, привыкшие много рассуждать и мечтать о светлом будущем. Часть имён участников потомки помнят и поныне, благодаря их, на тот момент, спорным взглядам. Например, Белинский обострил внутренние противоречия в среде интеллигентов, расколов их на славянофилов и западников, задев чувства оных талантливой критикой. О Белинском Герцен чаще отзывается тепло, постоянно припоминая его застенчивость и, как бы теперь сказали, социофобию. Сам Герцен сомневался в разумном подходе славянофилов, пытавшихся обосновать ключевую роль славян в самостоятельном становлении и излишне подвергшихся западному влиянию, что теперь возникла необходимость возрождать канувшие традиции.

Герцен разумен в суждениях. Он не занимал чёткой позиции, стараясь держать нейтралитет. Но он чётко высказывается, ссылаясь на задержку в развитии русского народа, когда тот стоит на краю бытия, будто располагается в центре всего, и смеет думать об уникальности, забывая, как формировалась Россия, разрозненная до прихода варягов, реформированная и так и не сумевшая объединиться до прихода монгольских орд. Такая логика в мыслях Герцена твёрдо выдержана и может быть прослежена при помощи подобных же событий. Получается, истина в словах Александра имеется — нужно быть разумным и не стараться закрываться от мирового сообщества.

Тяжёлая обида на Николая мешала Герцену спокойно существовать. Он вынужден мотаться по стране, оставаясь на службе при государе. Странно думать, но при всём этом, Герцен везде видел несоответствие действительности личному миропониманию. Не только в России, а также в заграничных поездках. Ежели российский чиновник набивает карман и редко вспоминает о нуждах народа, не стоит думать, якобы итальянский и французский чиновник вели себя иначе. За то Герцена всюду и не любили, ибо его честность мешала спокойно существовать уже им.

И всё-таки Герцен старался жить, осознавать жизнь и продолжал мыслить. Его взора коснулось многое. Уехав из России, он путешествовал по Швейцарии, Италии и Франции. Герцен боролся за наследство матери, купил дом в Париже, выпускал газету. А также зримо ощущал крах прежних надежд — республиканская форма правления начинала восприниматься утопией, особенно на почве, на которой народы сами приходили к соответствующим выводам. Яркое подтверждение — Вторая французская республика согласилась видеть над собой не президента Наполеона, а Императора французов Наполеона III.

Одна радость грела душу Герцена — Николай умер. Он задумался, возвращаться в Россию или продолжать жить вне её. Его убеждения поверглись в прах, как и личная жизнь — жена безвременно скончалась. С прежними друзьями случился раздрай — они перестали понимать бывшего соратника, как и сам Герцен охладел к их пылким побуждениям, исходившим от желания заявить громко о себе, нежели добиваться осуществления общих помыслов. Даже из Парижа Герцена попросили удалиться, усугубив его думы о настоящем. Впереди «Полярная звезда» и новый этап жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Знакомясь с произведениями русскоязычных писателей прежних лет и настоящего времени, подмечаешь особенность сохранения литературных предпочтений на одинаковом уровне. Говорить о тенденциях, как того желают прогрессивно настроенные люди, не приходится. Писали раньше о задевающем душу, продолжают писать об этом и ныне. Постороннее влияние сказывается на уровне индивидуальностей, а общая масса творческих людей продолжает хранить верность традициям. Если говорить о писателях, чьи произведения были опубликованы в 1986 году, то для рассмотрения можно взять сборник «Рассказ 86″, содержащий в себе то немногое, на что можно опереться.

Что больше всего беспокоило писателей в 1986 году? Во-первых, воспоминания о Великой Отечественной войне. Этой темы касаются практически всюду, если не целенаправленно писали о тех днях. Во-вторых, недовольство личной жизнью. В-третьих, богатое бытописание будней в разных уголках страны. Однако, достаточно назвать конкретную фамилию, как читатель сам поймёт, чего именно следует ожидать от текста.

В сборник вошли следующие произведения: Виктор Астафьев «Тельняшка с Тихого океана», Анатолией Генатулин «Доброе солнце Киммерии», Юрий Гончаров «Тонкая рябина», Максим Коробейников «В санитарном поезде сорок второго года», Валентин Пикуль «Кровь, слёзы и лавры», Евгений Носов «Распахнутая душа», Юрий Бондарев «Мгновения», Николай Самохин «Сизая кукушка на железном заборе», Сергей Залыгин «Женщина и НТР», Владислав Егоров «Стрела», Василий Белов «Одна из тысячи», Сергей Воронин «Обстоятельства», Михаил Чванов «Во саду ли, в огороде…», Фазиль Искандер «Табу», Василий Кравченко «Без видимых причин», Виктор Потанин «Кума Григорий», Борис Екимов «Солонич», Валентин Распутин «Ангарские были». В качестве дополнения в сборнике можно найти рассказы мастеров пера прошлых лет, чьи произведения ранее не публиковались или были доработаны: Дмитрий Мамин-Сибиряк «Лопари», Андрей Платонов «В звёздной пустыне», Владимир Тендряков «День седьмой». О каждом рассказе можно сказать отдельно, но давайте говорить в общем.

Художественная литература — всегда выражение мыслей. Не стоит вспоминать о правилах написания беллетристики. Безусловно, интересно читать ладно выверенные истории, следить за действующими лицами и соотносить описанное с самим собой. Только книги от этого напоминают друг друга, различаясь лишь сюжетом, да и то… практически всегда многие детали повторяются. Поэтому именно выражение мыслей писателями должно более всего цениться, какой бы подача материала не оказывалась в итоге.

Допустим, Виктор Астафьев и Валентин Распутин пишут про им близкое. Они не сочиняют, а скорее описывают увиденное, причём на уровне собственных чувств. И если Распутин озабочен передачей событий через диалоги, то Астафьев предпочитает интимный разговор наедине с читателем. Пускай в деревне должна подешеветь водка, о чём пишет Валентин. Виктор же даёт представление о совершенно другом, показывая чувства писателя такими, какие ему самому присущи. Оба писателя близки по духу, но всё-таки между ними много различий.

Гончаров и Чванов — интересные авторы, чьи имена в постсоветской России редко вспоминаются. Возможно зря, а может на это есть весомые причины. Два этих писателя сосредоточены на описании чёрной стороны действительности. Предложенные ими тексты наполнены болью и верой в благополучный исход, при понимании невозможности повлиять на происходящее. Так у Гончарова главная героиня его рассказа, отправив детей в самостоятельное плавание, задумалась о никогда не виденном отце, которого решила разыскать. Чванов взялся за сюжет иного рода — главный герой решил приобрести себе дачу для отдыха и восполнения сил вне душной квартиры. Обстоятельства всегда выше человека, счастье никогда не позволяет к себе приблизиться, а благополучное завершение одних мытарств выливается в появление новой проблемы. Похожая ситуация и у действующих лиц, вынужденных находить нужные им решения, чтобы ничего в итоге не добиться. Поверьте, Гончаров и Чванов пронзительно пишут — читателю приходится склеивать осколки разбитой и растоптанной души, настолько сильными оказываются впечатления.

Остальные авторы позволяют создать о себе определённое мнение или закрепить ранее имевшуюся точку зрения на их литературную деятельность. Сборники тем и хороши, что позволяют подобрать читателю тех авторов, с которыми он решит поближе познакомиться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Никогда не переведутся акыны в прозе, они всегда будут присутствовать и заносить на бумагу ими увиденное. Хорошо, когда они это делают на злобу дня и отражают тенденции нашего времени, сохраняя для потомков исторические моменты. Чаще бывает иначе: акын в прозе говорит о личных впечатлениях и обо всём остальном, считая это уместным в формате художественного произведения. Уподобляется акыну и Дмитрий Мызников — его путь начинается в Санкт-Петербурге, а дальше читатель лишь гадает, куда главный герой повествования движется на самом деле.

Излагая впечатления, Дмитрий старается поразить читателя умением играть словами. Он превращает их из всем понятного в нечто несуразное, без всяких причин искажая, дабы поразить других таким своим талантом В привычном читатель находит скрытый смысл — о чём всё равно забудет, стоит продолжить знакомиться с текстом. Подобные трансформации подталкивают мысль автора, давая возможность повествовать. Дмитрий докопается до истин, выуженных им из неких источников, что позволило ему воссоздать родословную главного героя, причём в драматическом антураже.

Найти цельное и полезное в произведении Мызникова — задача из задач. Дмитрий отражает впечатления. Он говорит о северной столице, экскурсоводах, памятниках, салютах, белых ночах, даже о поляках. Может сложиться впечатление, будто автор воссоздавал на страницах образчик потока сознания, настолько его мысль мечется. Дмитрий так и не остановится, плавно перейдя от достопримечательностей Санкт-Петербурга к мелким городкам, куда главного героя занесёт практически случайно.

На новом месте становится легче автору и главному герою его повествования. Отныне Дмитрий лишён ограничений — он может рассказывать без оглядки на действительность. Но о чём говорить, если ориентир исчез? Мызников по своему воссоздаёт исторические события, делится занимательной информацией и показывает ещё одно умение — в окружающих человека предметах он видит проявление их начала.

Дмитрию суждено писать удивительные мелкие истории, наполненные магическим реализмом. Это хорошо заметно, если разделить текст произведения «По дороге домой» на части и забыть, что автор связал их в единое целое. Вместе они не смотрятся и фильтруются, как не имеющие важного значения. Только вот они весьма важны, но заперты в окружении увязывающих сюжет посторонних сцен.

Задача из задач продолжит довлеть на читателем всё время, покуда ознакомление с произведением не закончится. Вот книга прочитана, что дальше? Путешествие с главным героем протекало в меру сносно, если не учитывать манеру автора доносить до внимающего значение лишённых значения определений. Иного не останется, кроме этого. Мызников запомнится именно благодаря своему способу изложения, но очень скоро забудется, по той же причине.

Может показаться, будто произведение поделено на две части. Это действительно так. Первая — имеет содержание. Вторая — не имеет. Автор дописывал в спешке? или он потерял себя при желании довести размер текста до нужного объёма? Читатель продолжит внимать игре слов, но понимать далее изначально усвоенного перестанет. У Мызникова стёрлись границы реальности — он излишне погрузился в вымысел. В пути всякое может произойти, в том числе и потеря для окружающих. Приходится признать… Дмитрий потерялся.

Коли взялся куда-то идти, то иди. Не останавливайся, не взаимодействуй и не разговаривай с любопытными незнакомцами. В промежутках всегда скапливается сорный элемент, доставляющий дискомфорт. Если такое случится в пути, то избавиться от него затруднительно. Главный герой Дмитрия Мызникова чрезмерно поддавался впечатлениям, из этого и сложилось произведение «По дороге домой».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек любит гадать о том, чего не знает. В средневековье страхи людей порождали разнообразных чудовищ, а далёкие земли им представлялись ещё более несуразными. Современный читатель принимает и понимает такое отношение к тому, о чём ныне он сам знает достаточно. А как быть с тем, что Антон Чехов в конце XIX века предпринял путешествие на Сахалин и увидел там ровно такое, отчего приходится признать заблуждения древних? Местные нравы были далеки от общепринятых, а коренное население побуждало держаться от него подальше, настолько неприятными в гигиеническом плане они оказывались. Таковым Сахалин некогда был, если Чехов не ставил целью рассказать более увиденного.

Читатель знакомится с путевыми заметками, лишёнными художественности. Изредка автор позволяет снизойти до беллетристики, дабы отразить беседы с людьми, но это случается редко. Чаще Чехов предпочитает делиться собственными размышлениями, приводить выдержки из документов и журналов, а также сухой статистикой, вроде помесячной средней температуры для каждого поселения или подробно переносит на страницы состояние медицины. Разбавляет повествование история острова, описание взаимоотношений России с Японией, наблюдение за гиляками и айнами, а также сетования на горький удел местных женщин, негласно уподобленных публичным с лишением всяких прав.

Из текста становится понятным, что Чехов поехал на Сахалин, дабы увидеть жизнь тамошних людей. Для этого он затеял проведение массовой переписи населения. Такой подход помог ему не только максимально охватить территорию острова, но и проникнуть в душу каждому встреченному человекe, начиная от власть имущих и заканчивая каторжниками и представителями коренного населения. Имея обоснованную причину для вторжения в частную жизнь, Чехов побывал везде. Для современников его труд мог и не иметь существенного значения, зато потомки ему должны быть благодарны, настолько скрупулёзный был подход у Антона Павловича.

Чехов не обличает действующую власть. Он и не озадачивался подобным. Перемены на острове когда-нибудь наступят в будущем. Пока же читателю приходится наблюдать за авторскими мыслями, пытающимися придти к промежуточному заключению по поводу увиденного. Население Сахалина мало продвинулось, скорее запутавшись и поддавшись необходимости жить в непривычных для него условиях. Нет ничего странного, что с острова всегда пытались сбежать, особенно зимой, когда лёд замерзал и добраться до континента не составляло проблем. Из-за этой особенности Сахалину так и не суждено было стать островом-тюрьмой.

Правдив ли Чехов? Сомнения касаются его рассуждений. Ход мыслей одного человека не может быть отражением действительности происходящих вокруг него процессов — он остаётся субъективным. Сделанные им выводы ныне оспорены быть не могут, если это вообще требуется. Пусть всё будет так, как описал Чехов. С такой же слепой верой потомки доверяются летописным свидетельствам, принимая их за правдивое изложение увиденного современниками тех далёких дней. Поэтому «Остров Сахалин» оспорим в ряде случаев, но в целом описанное Чеховым должно быть правдой.

Вне нравов Сахалина на острове существовала система для исправления каторжан. В данной части Сахалин похож на Россию. Любое наказание сопровождалось избиением плетьми, о чём Чехов в одной из сцен особенно живописует. В остальном же, Сахалин — это далёкое от всего место на карте, где люди проявляли безалаберность, не имея никаких целей, кроме единственной — коли попали на остров, им придётся смириться с судьбой и служить на его благо. Вне человечества и при суровых условиях начиналось зарождение жизни на Сахалине. Чехов застал его расцвет.

Автор: Константин Трунин

» Read more