trounin.ru

Идея искать смысл в словах возникла не сегодня и не вчера, она владела умами с древнейших времён. Платон предлагает вниманию беседу между Сократом, Кратилом и Гермогеном, сообщая всё известное ему об именах богов, природных явлений и героев эпических сказаний. За давностью лет понимание прошлого всё сильнее стирается. Изменяется произношение и написание, а значит утрачивается первоначальное значение. Некогда каждое имя имело всем понятное понимание, после трансформаций превратившись в ничего не значащий набор звуков и символов. Не знакомому с греческим языком произведение «Кратил» покажется китайской грамотой. Впрочем, суть излагаемого Платоном яснее ясного.

Не так важно, почему всё как-то называется. Важнее осознавать, о чём идёт речь. У человека нет необходимости понимать исходное смысловое значение, так как он может наделять совсем иными свойствами прежние слова. В итоге окажется, что знание — это именно знание, а не слово, обозначающее знание. Допустим, если человека называть лошадью, то перестанет ли он от того в нашем понимании восприниматься человеком? Слово является только инструментом, позволяющим судить о других словах.

Почему бы для примера не разобрать для начала «Илиаду» Гомера? Допустим, в её тексте есть два имени — Астианакс и Гектор: оба имеют одинаковое значение, хотя различны в произношении и написании. Но для Гомера это не просто имена — это характеристика, определяющая поведение героев. Ныне, когда стёрлось былое, о таком не задумываешься. Однако, имя должно служить именно определяющей характеристикой, дающей представление, но никак не оставаться безликим наименованием в угоду чьего-то на то желания. Если имена более ничего не значат, то становятся данью традиции, переходя в разряд личных имён, почти никак не оказывающих влияния на определённое общение с их носителем. В подтверждение тому Сократ разбирает имена собеседников, понимая, толку от этого нет.

Иное отношение к богам. Безусловно, ещё раз стоит сказать — стёрлось былое. Боги продолжают почитаться, но никто не задумывается над их прозванием. Оказывается, у Зевса существуют другие имена — Дий и Дзен. Что это значит? Сократ переставляет буквы местами, получая требуемое ему значение. Если взять для рассмотрения имя Афродиты, то при соответствующих подвижках оно принимает вид «пены», из которой родилась данная богиня. В тексте «Кратила» читатель может найти практически весь пантеон греческих богов, на который в наши дни и опираются, полностью доверившись предположениям Платона.

Собеседники не совсем доверяют мнению Сократа. Они не допускают мысли, будто некогда имена писались и звучали иначе. Однако, им приводятся неоспоримые доказательства. Получается, что Сократ оказывается прав, поскольку он близок к истине. Так ли оно на самом деле — понять нельзя, ибо прошлое закрыто от понимания последующих поколений, с какой бы меркой они не пытались воспроизвести былое.

Значит, как бы не прозывалось то или иное, его понимание останется понятным без слов. Играть с именами или упирать на определённое значение — не будет правильным, скорее станет признаком закостенелого мышления. Любое слово обладает способностью развиваться, чего достигает путём постоянных трансформаций, если не изменяясь произношением или написанием, то присущим ему смыслом. Сейчас это понимается именно так. Во времена Сократа оно должно было пониматься иначе. Переводчики могли не уловить нюансов прошлого, передав содержание близким к дню их собственного настоящего. Чтение в оригинале не поспособствует лучшему пониманию, но это и не требуется. Былое осталось в былом — в настоящем всё понимается так, как желается людям современности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Менон поставил перед Сократом вопрос — можно ли научить человека добродетели или это врождённое качество? Сократ ответил, что не знает. А когда Менон настоял на ответе, то получил пространное размышление с доказательствами. Причём не скажешь, чтобы Сократ был достаточно убедительным, поскольку примеры его домыслов ничего, кроме усмешки, не вызывают. Давайте разберёмся почему.

Никто не сможет объяснить понимание добродетели. Для каждого она трактуется на свой лад. Если мужчине полагается одно определение, то для женщины — другое. Менон выразил собственное объяснение — для него добродетель является отражением стремления к благу. Это побудило Сократа укорить Менона в дополнительно вводимых им затруднениях, так как не всё, к чему стремится человек, является благом, одинаково принимаемым всеми. Для кого-то благом будет реализация отрицательных помыслов. Потому нельзя таким образом объяснять добродетель.

Менону осталось сравнить Сократа со скатом, от взаимодействия с которым человек впадает в оцепенение. Теперь уже Сократу пришлось поддерживать беседу. Он предложил в качестве эксперимента провести опыт с рабом Менона. Раб не должен быть сведущ в геометрии, значит не должен знать того, что ему будет объясняться. Методом вопросов и собственных ответов, Сократ убедил раба в верности некоторых задач, чтобы потом таким же методом получать от него самостоятельные ответы. Надо заметить, раб при этом выступал в роли студента-двоечника, вытягиваемого на тройку. Сократ ему давал неприкрытый правильный ответ, вследствие чего раб соглашался, чем позволил сделать важный вывод.

Понимая, каким способом данный вывод был получен, остаётся укорить непосредственно Сократа или описавшего сей случай Платона. Ибо читатель должен себя чувствовать слишком неполноценным, чтобы принять результат опыта в качестве хотя бы немного похожего на правду. Вывод был следующим: душа человека бессмертна, она сохраняет знания потусторонних жизней. Тем же самым способом Сократ мог узнать требуемую ему информацию от камня, ежели сам будет внушать камню то, что желает от него услышать, самолично совершая вышеозначенные действия, ещё и отвечая за объект, должный дать требуемый ответ.

Следовательно, если душа ранее имела добродетель, тогда это качество будет присуще ей в каждой последующей жизни. Но если добродетель является умением, тогда этому можно обучить. Как раз к беседующим подсел Анит. С его присоединением Сократ перевёл разговор на осуждение софистов. Коли обучающийся у врачей сам станет врачом, то перенимающий знания у софистов — болтуном. Но ни в одном из этих случаев человек не приобретёт добродетель.

Может стоит говорить о добродетели, как о качестве, передающемся по наследству? Отнюдь, величайшие мужи почти никогда не обретают продолжение себя в детях. Достаточно вспомнить Перикла, чьи сыновья слишком жалки, дабы их наделять любым подобием возможного трактования добродетели. Дети Перикла слишком прониклись красноречием Протагора, утратив возможность перенять у отца добродетель и как умение.

Приходится сделать вывод об изначальной правоте Сократа — ему неведомо понимание добродетели. Он попытался её понять, но так и не смог уразуметь, с каких позиций к ней относиться. Приведённая в текста теория о бессмертии души — слишком поверхностно рассмотренная ситуация, так и не доказанная. Поэтому нельзя опираться на подобного рода предположение, возникшее сугубо по воле на то Сократа.

Сократ искренне заключил — добродетели научить нельзя. Соглашаться ли с этим? Действительно нужно считать, будто бы добродетель является качеством каждой отдельной души? Или добродетели существовать не может, ибо это выдумки желающих видеть хоть какое-то подобие справедливости в обществе?

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1216 году, незадолго до битвы на Калке, произошла битва на Липице, ставшая результатом междоусобного раздора русских княжеств. Только с одной из сторон погибших оказалось более девяти тысяч. Летописцы тех дней могли в том увидеть лишь ещё один укор братоубийственным забавам. О последствиях борьбы за власть после придётся горько пожалеть, но никто и никогда не думает о будущем, стараясь обеспечить сиюминутный интерес. В результате битвы на Липице Новгород отстоял независимость, а Владимирское княжество усилилось.

Составитель повести о битве на Липице показал непримиримый нрав соперников. Разрешать конфликт словами никто не желал. Все были готовы друг друга придать смерти. Сам по себе данный сказ более литописен. В тексте упоминаются обстоятельства, передвижения и произошедшее сражение. Рассматривать его отдельным образом не имеет смысла. Допустимо привязать к другим аналогичным эпизодам из истории Руси, вроде «Рассказа о преступлении рязанских князей».

В Рязани не было спокойствия. Сами рязанские князья в XIII веке отличались особенным отсутствием стремления к общему благу. Как резали братьев в шатрах под видом мирного пиршества, так потом водили Батыя по Руси, надеясь тем не допустить разора от завоевательного похода монголов. Сколько не бились летописцы, призывая к благоразумию, дело Святолополка Окаянного продолжалось, но в гораздо больших масштабах.

Братоубийственный порыв в Рязанских землях случился через несколько лет после битвы на Липице. Ему посвящается одна страница летописных записей. Почерпнуть из них можно детали произошедшего. Главным в помыслах враждебно настроенных князей составитель рассказа допустил влияние сатаны, по чьему наущению случилась резня в шатре. О том, насколько излишне вмешивать в отношения людей деяния потусторонних сил, стало понятно по результатам анализа «Повести временных лет». Достаточно хорошо известно, что насилие творить проще под пропагандой мира.

Эти два вышеозначенных примера — убедительное доказательство картины на всей территории Руси. Разросшийся княжеский род вступил не просто в противоречие из-за Киевского стола, доказывая право каждого княжества на статус Великого, тем самым ставя их перед угрозой полного обособления. Отсутствие единства — основной фактор, приведший к последовавшему затем игу. Русь в любом случае не смогла бы устоять перед нашествием орд Батыя, но это уже рассуждение о другом — каких потерь оно могло стоить завоевателю.

Понимание истории всегда чему-то учит. Раздор князей Руси демонстрирует, насколько опасно вести братоубийственную войну, отстаивая потребности текущего дня. Более того, монгольская тактика не строилась только на нападении большим количеством войск — перед этим велась разведывательная работа, направленная как раз на рост раздоров. Чем сильнее измотает себя будущий соперник, тем легче его будет покорить. Летописи не говорят, какую роль в междоусобицах сыграли монголы, поэтому эта важная особенность остаётся неучтённой.

Худой мир всегда лучше доброй ссоры — гласит пословица. Стараясь взять всё, рискуешь всё потерять — обратная сторона той же самой пословицы. Непоправимое некогда уже случилось, каким бы положительным оно не воспринималось теперь. Усиления противоречий могло не быть, чтобы говорить о том, что иго способствовало объединению народа перед всеобщим несчастьем. Ежели беда насаждалась специально, то о каких тогда выводах допустимо рассуждать? Желая власти, русские князья вели войны, не понимая, насколько их поведение кем-то предусмотрительно побуждалось.

Времена меняются — человек остаётся прежним. Обстоятельства не те и противники иные. Однако, успешные методы борьбы продолжают воплощаться тем же самым способом. Сперва вносится разлад, позже пожинаются плоды. Необязательно этого достигать путём расстройства внутренних дел, допустимо привнести раздор со стороны. И когда противник ослабнет — его не станет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ослы Апулея никогда не переведутся среди героев литературных произведений. Приняв на себя роль сирых и убогих, действующие лица отправляются на социальное дно, откуда читателю показывается текущая на тот момент обыденность. Василий Нарежный за основу для первого крупного произведения взял плутовской роман Рене Лесанжа «История Жиль Бласа из Сантильяны», пользовавшийся популярностью в Европе. Он также был вдохновлён благодаря удачной адаптации этого романа под реалии других стран, к числу коих решил причислить и Россию. Современный читатель так и не узнал, чем закончились похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова, ставшего рассказчиком и главным героем произведения «Российский Жилблаз», в силу происков масонов, настоявших на изъятии труда Нарежного из продажи с запретом на публикацию продолжения.

А что такого особенного показал читателю Нарежный? Незадолго до него Радищев писал примерно о том же, но без сарказма. Даже больше — Радищев описал наглядное, заметное без напоминаний. Нарежный смотрел глубже, чему не всякий оказывался способен поверить. Например, принять желание дворянина развлечься с крестьянкой понятно, но возможность купить близость с дворянкой, как с дворовой прислугой, совсем не укладывается в голове. Царство разврата поражает воображение — добиться близости человека из высшего света оказывалось проще, нежели из низшего, поскольку крестьяне чурались поддерживать моральную деградацию господ.

Главный герой произведения Нарежного не отличался от людей своего круга. Жил он безбедно, удовлетворял прихоти и не думал, что от него может сбежать жена, а сына украдут. Затем перед читателем князь превращается в оборванца, вынужденного бегать по губерниям от судебных приставов, занимаясь различной деятельностью, лишь бы не умереть с голоду. Он много кем побывает, на него не раз прольют помои, пока не сумеет восстановиться в правах. Собственно, ослы Апулея обязаны принимать образ достойного общества человека, какие бы их не коснулись напасти.

Что Древний Рим, что Россия Александра I — суть едина: на дорогах правят разбойники, их образы разбойничают в судах, личность человека ничего не значит. Доказать право на что-то — не представляется возможным. Разденут донага путём беззакония и согласно букве закона. Княжеского ты рода или нет — никто не разбирается. Требуется одно — набить собственный карман. И в случае правоты будь добр оплатить оказанные услуги, хоть ты трижды гол, будучи перед этим обкраденным, из-за чего и затевал тяжбу против обидчиков.

Как и исходный Жиль Блас, Гаврила Симонович Чистяков должен долгие годы претерпевать неприятности, дабы обрести долгожданное счастье. Не будем искать сходства между произведениями Лесанжа и Нарежного, так как лучше опираться на «Золотого осла» Апулея, откуда, вероятнее всего, и черпалось основное вдохновение. Российская вариация мифа об Амуре и Психее тому в подтверждение, только вместо девушки тайну предстоит узнать главному герою, продолжительное время пробывшего в роли утешителя желаний незнакомки, сокрытой мраком ночи от его любопытства.

Запрещать книгу всё-таки не требовалось. Задор Нарежного вскоре пропадает. Обозначив самое интригующее, в дальнейшем Василий уже не был таким же поражающим воображение сочинителем. Может быть и так, что силу своего воображения он раскрыл через эротические эпизоды и сцены унижения человеческого достоинства. После к читателю приходит утомление от внимания бегству главного героя.

Ныне имя Василия Нарежного редко вспоминается. Единственная его положительная характеристика — предшественник Гоголя. «Российский Жилблаз» не приближает к пониманию, почему именно так. Более столь крупных работ Василий не писал, сконцентрировавшись на повестях и рассказах. Именно из них это и предстоит узнать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дмитрий Шатилов предложил буквально понимать цикличность истории. Ранее происходившее — должно повториться. Нет ничего лучше, нежели подать людям наглядный пример. Пусть спев гимн отчаянью безумцев, зато с желанием отдать дань традиции. В одной неустановленной вселенной, в одном неустановленном отрезке времени, в одних извечных обстоятельствах, жила-была королевская династия, славная позабытыми деяниями предков. Некогда она сменила другую правившую семью, потому пора бы и их кому-нибудь сменить. Хотя бы символически.

Читателю сразу становится известно, чем закончится соблюдение традиций. Не совсем так, как это случилось ранее. Причина того в мотивах — серьёзное дело превратилось в маскарад. Заявленные двести тридцать два бунтовщика падут заранее оговоренным способом. Осталось дождаться воплощения заявленного, проследив, как Дмитрий Шатилов построит повествование.

Главный укор автору — ощущение недосказанности. Дмитрием использовано едва ли не многое, взятое из разных исторических эпох, в том числе и ещё не наступивших. На страницах уживаются берсерки и установленный в зуб ядерный реактор. Понятно, традиция! Это где-то уже было, значит должно повториться. Да вот не повторяется прошлое буквально. Читатель наблюдает именно за маскарадом, словно взявшие Рим вандалы задумали устроить вооружённое шествие в век использования лазеров, и были осыпаны в осмеяние презервативами. Зачем?

Дмитрий о том обязательно расскажет читателю. Он ссылается на традиции. Некогда восставали двести тридцать два, поэтому полагается в таком же количестве устроить революцию снова. Необходимо соблюсти все мельчайшие формальности. В тексте прилагается полный список из имён и фамилий героев древности. Нашёлся смельчак, добровольно готовый принести себя и остальных бунтовщиков в жертву. И кто он?

Драматический момент. Шатилов давит на слезу. Отец и сын вступают в противостояние. Родитель защищает традиции империи, его отпрыск желает осуществления иного должного — надтрадиции. Для того устраивается мятеж. Вернее, мятеж уже случился. О нём будет написана книга — как раз описание её содержания доступно читателю. Потому и известно о выстреле, который сотрёт в пыль демонстрантов.

Большая часть повествования — подготовка к мероприятию. Хочется вспомнить английское детское стихотворение про Шалтая-Болтая, качавшегося в грёзах на стене, свалившегося с неё и разбившегося. Такая же судьба уготована когорте из двести тридцати двух мятежников. Не может быть, чтобы кто-то верил в успех. Кажется, Дмитрий превратил чью-то личную традицию в общественную церемонию с принесением человеческих жертв, забыв об этом упомянуть.

Тогда следовало дать надежду. Все церемонии разрешаются с помощью находчивых людей, нашедших способ порвать с предрассудками. Представленный Дмитрием Шатиловым случай — не та ситуация. Воистину, отчаянных мы воспеваем. Одолей когорта обстоятельства, свергни династию, быть истории иной, верной предположению о цикличности. Но они поняли былое излишне буквально, подтверждая тем предположение о слепо исполняемом ими церемониале.

Отчаянно не хватает здравомыслия. О чём Дмитрий Шатилов хотел сказать читателю? Он обернул свою историю в фантастический антураж, тогда как стоило задуматься о магическом реализме. Либо Дмитрий стал пионером в его фантастической ипостаси. Не следует пытаться логически осмыслить происходящее в произведении. Если где-то постоянно идёт дождь, обязанный смыть поседение, то у Дмитрия совершается красивое шествие обреченных на смерть. Нынешние почти двести тридцать два смельчака существуют с осмысленным пониманием нужности своего поступка, при полном его отсутствии.

Так с чего всё в действительности началось? Дмитрий о том рассказывает на последних страницах. Но ему уже не веришь. Поведанную им историю каждый успел понять собственной головой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

И как долго человек будет верить в существование вампиров? Пелевин сделал ещё одно напоминание, чтобы наверняка не забыли. И сделал так, как делают люди, то есть придумав для них иное понимание. У Пелевина вампиры стали паразитами, некогда создавшими людей. Всё прочее — обучение неофита таинствам. Главный герой повествования усваивает новую действительность, пытается ей противоречить и приходит к тому, что запутывается в смысле бытия.

Количество вампиров во вселенной Пелевина ограничено. И оно уменьшается. Всё из-за особенности передачи сущности. Это происходит путём внедрения паразита-языка. После чего человек приобретает уникальные способности. Сама идея не нова — сиё есть известный сюжет одного из вариантов инопланетного вторжения. Исключение в том, что вампиры изначально жили на планете, с древнейших времён являясь паразитами, в ходе эволюции облегчив существование созданием своего подобия, кровью коего они с той поры питаются и в его же теле поселяются, когда приходит время сменить носителя. Не стоит дальше передавать особенности пелевинских вампиров — это единственное, что привлекает к произведению внимание.

Повествование продвигается вперёд на авторском искажении реальности. Пелевин утверждает, чтобы следом опровергать. Он находится в диалоге с собой, предлагая читателю стать тому свидетелем. Красиво поданная версия, вскоре омрачается развенчанием заблуждений. Когда главный герой перестанет понимать суть происходящего, тогда Пелевин остановится, поскольку продолжение истории превратится в мало схожий с правдой вымысел.

Реальность оказывается взломанной. О чём писать дальше? Безусловно, это не проблема для беллетриста. Его фантазии могут завести в такие дебри, откуда не выбраться. Обязательно появятся сторонние персонажи со свойственными им проблемами, дабы подхлестнуть повествование. Перевин предпочёл закончить действие, ибо уже ко второй половине сюжетные рельсы закончились. Основное оказалось сказанным, далее пусть подключаются авторы фанфиков.

Однако, главного героя не покидает ощущение некоего всемирного заговора. Не может быть всё так просто, как о том рассказали вампиры. Ему продолжает казаться, что от него скрывается важная информация. Пелевин пытается помочь главному герою это понять, чем усугубляет восприятие произведения. Требовалось наполнять книгу действием, чего Пелевину как раз и не удалось.

Стоило главному герою и прочим персонажам отойти от подыгрывания автору в описании мира вампиров, как читатель споткнулся о скрываемый от него камень. Вампиры окажутся на уровне развития детей. Всё ими сказанное ранее — вымыслы их фантазии, свойственной всем паразитам, считающим, будто они управляют объектом, чьими жизненными силами питаются. Вампиры играют в игры, находясь на грани вымирания. Они боятся убивать других вампиров, предпочитая устраивать поединки стихотворцев. Каково это — оказаться в песочнице, наполненной самоуверенными истериками кровососов?

Произведение спасает юмор. Пелевин в меру смешно шутит. Порою изрядно прибегает к использованию бранных выражений. Хорошо, ежели таким образом ему хотелось поделиться с читателем личным настроением. Высмеять происходящее — лучшее лекарство от всех болезней. Кому-то смешное может показаться настоящей сатирой на действительность. А вдруг и правда? Почему бы монахам-даосам не делиться с вампирами кровью, дабы те приобретали свои не такие уж удивительные свойства? Но раз один из секретов вампирской силы раскрыт, значит не всё так просто, как кажется паразитам-властелинам. Тут уже не до смеха.

Толком сказать о произведении Пелевина всё равно не получится, сколько не прилагай усилий. Высмеивание всего и вся, придание всему вида нелепых связей с чем-то до того не упомянутым, придумывание неоднозначных названий — спорной полезности литературная деятельность. Однако, таков Пелевин — такое у него творчество.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О стремлении к калечению стоит говорить прежде, как о язве застаревшей нынешнего дня. Приняв смерть мученическую, подал Христос пример подвига. За других страдая, он побудил других к страданию за него. Правильно ли, страдать за страдания, выстраданные тебя ради? У христиан считалось делом богоугодным. Умирали они, ища в повторении подвига Христа личное спасение. Лютой смерти желали, дабы сильнее страдать. А кто жил, тот истязал себя, во всём ограничивая и боль телу причиняя. Истязал себя и угодник божий Авраамий, тринадцатое дитя богобоязненных родителей.

Желали сына благочестивые муж и жена. Двенадцать дочерей родилось, а сына не было. И родился сын, им на радость. И стал он, как подрос, нищенствовать, вести себя подобно юродивому, отошёл на пять поприщ от Смоленска и постригся в монахи. С той поры читал и переписывал он книги божии, постился в пример братии, телесным мукам радуясь. Боролся Авраамий и с дьявола наваждениями, червя-сердцеточца изгоняя.

По памяти Авраамий книги божьи людям читал. Понимали его люди и благодарными были. Не дремали силы адовы, в души слабых верой проникая. Возводилась хула на блаженного, видно из зависти. То принимал Авраамий должным образом — посланным свыше ему испытанием. Радость владела им, возможность имеющим страдать, как Христос страдал, хулимый завистниками. Чем более оговаривали, тем сильнее радовался он.

Не боялся Авраамий мук дарованных, одолев сатану ночью, утром был победителем. Да не имелось в Смоленске разумного, всяк глумился над юродивым. Один Ефрем, его видевший, о нём Житие после сложивший, принимал Авраамия за светильника, путь к сердцам людей через тьму пробивающим. Отворилась душа Ефрема, как отворяются окна в час просветления. Принял Ефрем старания блаженного, им потворствуя.

Что было плохо, то вело к хорошему. Заставляли умолкнуть Авраамия, он замолкал, ибо испытание. Говорили икону писать, он писал, ибо испытание. Собирались от веры отлучить, он радовался, ибо и это испытание. Всё выдерживал Авраамий, от жизни желавший трудностей.

И нам, потомкам Авраамия из града Смоленского, урок то, как думать полагается. Не искать спасение в миру, не иметь спокойствия в быту и не перекладывать на чужие плечи заботу за свою судьбу. Человеку страдать полагается, ибо живёт он испытания тела и духа ради, а не прочего, ему мнимо потребного. Но не стоит буквально принимать образ Авраамия, надо понимать — был он юродивым. И искал он спасение в крайностях. Не надо вредить себе, как Авраамий вредил, лишь принимать должное требуется под видом испытания, кое выдержать надобно.

Плохо каждому, и каждый о том думает, и каждый желает хорошего, не понимая, что хорошее на чужом горе зиждется. Так не лучше ли самому принять горе чужое, позволяя кому-то иметь то хорошее? Иначе не получается. Когда ищешь хорошего, плохое делаешь, а стараясь с плохим свыкнуться, создаёшь тем хорошее. Не для себя, но другие хорошим пользуются. И они, от хорошей жизни своей, на тебя хулу возводят и напраслину. Так зачем же среди них быть, если не самому хулу и напраслину на страдающих возводить? Тогда возопиют прочие, к хорошему стремящиеся, пожелав скинуть хулу с себя, напраслину возведя в ответ. И не будет тогда спасения, и будут страдающие, и будет Судный день, и воздастся всем, ибо все будут повинны в прегрешениях, и не обрести никому тогда рая посмертного.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как беседовать Сократу, если участник диалога не отвечает в полном объёме на его вопрос? Вместо определённого суждения, собеседник изрекает нечто несуразное. Сократа интересовала личность Горгия. К кому бы он не обращался, узнавал только о положительных качествах, без точного определения, кем Горгий является. С трудом добился определения — он умеет убеждать. Может быть, Горгий — врач, учитель гимнастики или зодчий? Либо способен убедительно решать арифметические задачи? Нет, никого из них Горгий убедить не сможет. Получается, ему под силу побеждать в споре лишь невежд.

Сократ заключил: ораторское искусство бесполезно, когда дело касается узко специализированных знаний, о которых говорящий имеет общее впечатление. Его доводы разобьются о стену профессионального мнения, однако прозвучат убедительными для всех остальных. Этим пользуются ораторы, потворствуя желаниям основной массы людей, умея их убеждать, пусть и вводя в заблуждение. Чем же полезно такое умение?

Собеседники возразили Сократу. Риторика — это ораторское искусство. Но для такого определение занятий красноречивых людей должен быть зримый результат. Врач покажет избавленного от страданий человека, учитель гимнастики — красивое тело ученика, а зодчий — творение. Что покажет оратор? Он умеет убеждать, то есть произносить будто бы верные слова. Потому Сократ называет риторику именно умением.

Конечно, Сократ не совсем прав, пытаясь обличить красиво говорящих людей в бессмысленности их способностей. Умение убежать — важное для общества умение. Горгий о том и говорит: врач может прописать лекарство, но не сумеет убедить пациента его принимать. Тот же Горгий способен побудить человека заниматься укреплением тела и понимать прекрасным ему указанное. Не стоит говорить про судебные тяжбы, где победителем оказывалась сторона с более убедительно составленной речью. Есть ухищрения, используемые ораторами, часто недоступные многим. Но Сократ не для того вступил в беседу — ему требовалась победа в споре.

Помимо Горгия, оппонентами в данном произведении Платона выступили Калликл, Херефонт и Пол. Каждый из них отрицательно относится к Сократу, не принимая его методов для достижения истины. Убедительнее прочих оказался Калликл, ярко обличавший Сократа. Он начал речь с укора — нельзя разбираться в предмете, пытаясь понять только сам предмет. Что даст понимание риторики без её наглядного применения? Сократ просто не дозволял продвинуться беседе дальше, остановив ход рассуждений на обсуждении самого слова «риторика». Дозволяя собеседникам обсудить связанные с её понимаем моменты, без всестороннего охвата. И это тот самый Сократ, что требует точных ответов на поставленные вопросы.

Калликла не устраивают также те самые ответы на вопросы. Он понял, лучше с Сократом общаться, во всём ему поддакивая. Пусть ему будет приятно придти к выводам, увидев переубеждённого собеседника. Однако, собеседник нисколько не изменит собственному мнению, легко и быстро закончив изначально для него бесполезный разговор.

Из этого следует другое высказывание Калликла, касающееся заложенного в человека природой желания управлять слабыми, но так как законы устанавливаются слабосильными, то каждый стремится искать личную выгоду. Тут нет противоречия, если слабые объединяются, они приобретают способность побороть сильных, навязав необходимые для того требования. Поэтому, и лишь поэтому, позиция Сократа в споре выглядит наиболее слабой, что служит дополнительным подтверждением его неумения переубеждать, когда с ним беседует много людей.

Кроме того, Калликл определил, что философией следует заниматься в юности, после — зазорно. К сему мнению позволительно добавить несколько иное суждение: лучше рассуждать о благе, будучи юным, но будучи зрелым, лучше благо воплощать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Протагор в Афинах! Один из основателей софистики посетил город. Разве Сократ мог такое пропустить? Он посетил его занятие по красноречию, ничего за него не уплатив. Беседа протекала в обоюдных выпадах, в результате которых Протагор и Сократ пришли к противоположным выводам их начальных суждений: то есть они пришли к согласию с мнением оппонента, получив разногласие с собственным утверждением, чем вновь оказались перед прежним предметом спора, вынужденные его разрешать, отталкиваясь уже от других исходных позиций. На том продолжать беседу оказалось бессмысленным.

Известно, древние греки ценили мужскую красоту. Они между собой могли обсуждать особенности внешности, едва ли не признаваясь в любви объекту обожания. Избранные греки предпочитали дополнительно оценивать красивых не только телом, но и мудростью. Как раз Афины посетил Протагор. Сократ не собирался идти, его же побудил пойти Гиппократ, решивший брать уроки софистики. Данная тема сильно волновала самолюбие Сократа, активно выступавшего за вред от занятий софистикой.

Разве может мудрый человек не быть мудрым? А кто сказал, что его мудрость мудра? Этот мудрец будет нахваливать свою мудрость, стараясь её подороже продать другим. Лишь глупцы ищут внимания, упиваясь умением переубеждать собеседников. Умный человек выставит товар на продажу, как то делал Протагор и ему подобные. Сократу оставалось быть презираемым, поскольку его тщеславия никто не любил, из-за используемых им в спорах доказательств, если с чем и сравнимых, то с силлогизмами, выбивавшими почту из-под ног на протяжении следующих двух тысячелетий.

Сократ увидел Протагора в окружении учеников. Он ходил вальяжно, извлекая сентенции. Вступить в беседу с ним было не трудно, Протагор сам желал говорить с Сократом. Его манера речи отличалась склонностью к построению длинных пространных речей. Сократ испытывал дискомфорт, поскольку в последующем представленный массив информации невозможно разбить на составляющие, так как в ходе разговора возникают новые детали, требующие обсуждения. С другой стороны, Протагор рискует получить в упрёк вырванную из контекста цитату, могущую быть неправильно истолкованной. Собственно, Сократу так и оставалось поступать.

Опрокинуть титана мысли просто, достаточно заставить его проглотить ложь, вместо истины. Древнегреческая мифология приходится впору, ежели вспомнить историю противостояния Кроноса-отца и Зевса-сына. После титан обречён на поражение, не способный противостоять взращенным на его логических суждениях мыслям. Сократ предложил Протагору свой метод вопросов и ответов, при участии неперевариваемых сравнений. Естественно, нельзя назвать продуктивным извлечение должного из надуманного.

Когда титан проявлял заботу о всех, говоря много и дельно, он не ожидал утонуть в бесполезном с практической точки зрении. Протагор не проигрывал Сократу, он всего лишь не понимал, зачем, допустим, добродетель разбивать на составляющие, чтобы понять её сущность, если о добродетели позволительно судить, взирая на неё не сверху, а снизу. Понятно, им изложенное не могло устроить Сократа: душа афинского софиста требовала победы в споре. Для этого он запутывал учеников Протагора, стремясь изменить способ ведения беседы на излюбленный им манер. И когда Сократ того добился, Протагору осталось поддакивать, не имея возможности сказать более, нежели согласиться или усомниться.

Протагор действительно стремился сделать людей лучше. Пусть он и брал деньги за оказание такой услуги. Сократу то неважно — для него человек становился лучше, как от беседы с мудрецом, так и с глупцом. Достаточно уметь размышлять над получаемой информацией, иначе не будет проку, обучайся хоть у величайших умов прошлого и современности. Остаётся поверить Платону, что Сократ действительно так считал. Конечно, не о глупце имелось суждение, но именно это и подразумевалось, коли в беседе упомянуты менее именитые мужи.

Вспомним о лаконцах, известных лаконичной мудростью. Остановимся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Матери несут крест за своих детей, но некоторые из них способны подать сыну-палачу копьё, ежели он о том попросит, чему конец он бы в тот момент не желал положить. Если правда уничтожается во имя другой правды — это проявление насилия. Никакие причины не станут оправданием агрессии, в том числе и проявляемой мирным образом. Но материнский лик не должен разрешать кровавые замыслы сменяющихся поколений и потворствовать проявлению ювенального бунта. Одно исключение возможно — это «Мать» Горького.

Прежде, когда Горький опубликовал произведение «Фома Гордеев», в сюжете не оказалось важного элемента для формирования личности главного героя — матери. Его мать умерла, породив родовое проклятие. Требовалось исправить то упущение, для чего Горький взялся привнести в следующий роман необходимые изменения. Теперь сперва умирает строгий отец, поручая жене дальнейшее воспитание сына. И тут надо сразу оговориться, до того аморфная мать, так и продолжит оставаться в подчинении, только уже сына. Лишённая собственного мнения, она слепо будет протягивать сыну то самое копьё, которым юное чадо будет пронзать государственное устройство.

Откуда Горький взял такую мать? Из каких тёмных закоулков она обозначилась? Она не могла не знать, что Российскую Империю лихорадило на протяжении полувека. Социальное напряжение росло и почти было готово перехлестнуть через край. В сюжете ещё не случилось русско-японской войны, а значит до роковых волнений 1905 года осталось недолго. Перед пиком всеобщего недовольства, в стране имелись люди с философией муравья — исполнявшие им порученное, без мысли обрести право на личную точку зрения.

Мать главного героя романа Горького плывёт по течению революционных порывов общества, не понимая, чем это грозит. Она рада видеть сына счастливым, чем бы он в действительности не занимался. Задумай сын убить себя, ей предстояло помочь ему. Данное мнение кажется кощунственным, однако, помогая сыну вести запрещённую деятельность, итог которой — смертная казнь, она уже только тем способствовала гибели сына.

У кого есть желание видеть в произведении религиозный подтекст, тот найдёт оправдание любым преступлениям, благодаря присущим ему благим помыслам. Каждый бунт — предвестник ещё больших проблем. Допустимо вспомнить Христа. Но разве его мать несла крест на Голгофу? Христос сделал осознанный выбор, понимая, никаким иным образом он не донесёт до людей своих воззрений, если не погибнет за них насильственной смертью. Последовала реакция мотивированной жестокости, выродившаяся в травлю всех несогласных, подобно Христу шедших на пересмотр прежних воззрений.

Главный герой горьковского произведения недоволен текущим моментом, желая перемен. Не имея жизненного опыта, он используется другими людьми для воплощения их амбиций. Он стремится знать правду, устраивает заседания, обдумывает действия с товарищами. Однако, почему о правде должен кто-то говорить? Почему правда не исходит изнутри человека, о ней не знающего? Скрытая от внимания информация — не всегда является правдиво изложенной. Поверить ей — равносильно разрушению покоя из-за свойственной людям мнительности. И тогда они поднимаются и строят баррикады. Вслед за ними идут их близкие, в том числе и матери: дабы остановить, не позволив свершиться непоправимому.

Есть в русской литературе особый тип женщин — тургеневский. Кроткие создания с виду, они готовы поддержать революционные порывы любимых мужчин. Самоубийственное мероприятие не смущает их, готовых помогать строить баррикады и взбираться на них для выражения активной гражданской позиции. Любимый всегда скатывается с вершины хладным трупом, попадая в объятия осиротевших женщин. Им остаётся лезть на вершину самим, ибо иного смысла в жизни они не видят. «Мать» Горького такая же.

Автор: Константин Трунин

» Read more