trounin.ru

Людская ненависть неискоренима. Было бы из-за чего ненавидеть, как за пролитием крови дело не станет. Ярчайшее представление об этом — картина в прошедших через развал Союза советских республиках, чьё население вступило в острую конфронтацию по принципу свой-чужой. Ни в чём не уступало происходящему и ситуация в Таджикистане — особом регионе, толком самостоятельно никогда прежде не существовавшем, ставшем единым под властью коммунистической идеологии. Пусть исторические предпосылки вносили коррективы, однако приходилось считаться с действительностью — так к Узбекистану отошли близкие к персидской культуре Самарканд и Бухара. Что до таджиков, то они говорили на отличающем их от всего Союза языке — на таджикском, который скорее определяется в качестве окающего диалекта персидского. В результате народного недовольства в Таджикистане пострадать пришлось не только русским — под удар попали армяне и турки-месхетинцы.

Несмотря на этническое преобладание, таджики питали ненависть к населяющим их страну прочим народностям. Преимущественно то было связно с угнетением как раз таджиков. Волос без экивоков показывает рассуждения представителей местного населения, готовых снести преграды, лишь бы больше не терпеть власть над ними кого-то, кроме них самих. Это сразу становится очевидным, ведь в какую инстанцию Таджикистана не обратись, всюду начальником поставлен армянин. Причём нельзя отличить, чем армяне лучше бывших до того на руководящих постах турков-месхетинцев. Ненависть к русским Андрей показал на общем фоне, и их таджики убивали при вспышках недовольства действительностью. Хватало осознания присутствия чужого для Таджикистана человека, после чего рушилось всякое понимание о человечности — толпа таджиков превращалась просто в жадную до крови толпу, порой не способную понять, против кого направлена их агрессия: растерзанными могли быть и сами таджики, оказавшиеся на пути озверевших от ненависти людей.

К логическому осмыслению последствий развала Советского Союза лучше не обращаться. Достаточно осознания факта произошедшего. Иного быть не могло, поскольку одинаковые процессы происходили повсеместно. Человек всегда остаётся человеком, какой бы национальности он не был. Проще говоря, людей объединяет единственная черта — они часть животного мира, готовые бороться за ту часть территории, которую они считают своей. И пока продолжит сохраняться подобное отношение к границам — зверь останется в человеке. Это только в благоприятные годы все говорят о дружбе между народами и строят общие планы, тогда как достаточно малой трещины, чтобы картина предстала в истинном виде — на пустом месте разразится неутолимая жажда оспаривать право на собственную территорию, в том числе и опускаясь до подлинного геноцида.

Обо всём этом Андрей Волос старался рассказывать в «Хуррамабаде». Он выбрал форму рассказов, объединённых множеством однотипных тем — такой сборник называется романом-пунктиром. Начиная от представлений предков о светлом будущем, в том числе и допуская достижение советскими людьми коммунизма, читатель будет подведён к кровавой бойне, сотрясавшей таджикские города и селения. Чтобы после описания эпизодов отсутствия человечности в поступках людей, подойти к принятию наступивших последствий. Проблема развала Союза коснулась абсолютно всех, так как последовали волны миграций, которым мало кто был рад из жителей других регионов. Но ничего не поделаешь, приходится принимать людскую ненависть, не имеющую возможности угаснуть и позволить кому-то приходить туда, где ты нечто считаешь своим собственным, и более ничьим.

Тему Волос поднял действительно важную, несмотря на предпринятые попытки к её реализации. Конечно, Андрей был обласкан на высшем уровне — получил за произведение Государственную премию Российской Федерации. Но никто так ничего и не сделал, дабы подобного проявления людской ненависти не повторилось в будущем. Неважно где, но стоит быть задетыми чувствам какой-либо нации, как снова запылают людские сердца, обезличенные яростью состоящей из них толпы.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Не знаешь, где правду искать, а где ложь, когда о народных преданиях думать начинаешь. На веру принять всё-таки, али высказать сомнение? Вот есть история про священника Тимофея из Владимира, что согрешил в пятницу — сперва отведал скоромного, а после и вовсе делом занявшись постыдным с симпатичной девицей, и не где-то, а прямо в церкви. Убоялся тот Тимофей наказания от мирян, либо Всевышнего. Бросил всё у него бывшее, облачившись воином. Кинулся искать спасение в землях татарских, осев возле Казани. Принял он там веру сарацинскую, обзавёлся жёнами и на службу к хану тамошнему подался. Жесток стался Тимофей, особенно к пленным русским. Сопровождал он их, когда то требовалось. И всё-таки щемило в груди у Тимофея, раз он песни пел на родном языке об оставленном им доме. И случилась ему возможность вернуться обратно, чему боязнь быть наказанным мешала.

Так почему такое сказание приводится? Да, заслужил Тимофей прощение, поскольку в сюжете так сказывается. Сам митрополит уговаривал государя проявить к нему снисхождение. Было достаточно одного желания, тогда как проступки и грехи переставали иметь значение. Горько рыдал Тимофей, упрашивая за себя посланца. И посланец тот не забыл Тимофея, из плена для того быв освобождённым. И снова возникает недопонимание, всё чаще связанное с несогласованностью приводимого рассказа. Сам факт побега из плена, при каких бы то ни было обстоятельствах — порицаемый на Руси поступок, за который бежавшему грозило ещё более суровое наказание, причём от своих же соотечественников. Но оставим всякие подробности, как не стоит думать и о моральном падении Тимофея, ведшего беспутную жизнь, дабы ближе к старости загоревать о содеянном и искать за грехи спасение у лиц в государстве важность имеющих.

Горько переживал Тимофей за утраченное. Стенал и не успокаивался он. А когда попало к нему в руки послание с прощением, то радость превысила оставшиеся для её выражения силы душевные, вследствие чего скончался Тимофей, не сумев сдержать удары, сердце ему разорвавшие. Так погиб в сказании грешный человек, осознавший проступки и получивший земное спасение. Почему же теперь приходилось внимать свершившемуся? Ответ сокрыт в судьбе пленника, искавшем для Тимофея прощения, ибо к нему следует присмотреться внимательнее.

История не имеет единого трактования. Каждое событие обязательно должно рассматриваться с двух точек зрения, либо больше — смотря сколько к нему причастно заинтересованных лиц. Известно следующее, обнаружены останки человека, с коих сняты ценные вещи, взят и конь, с чьей помощью посланник добрался до земель родной страны. Он совершил нарушение уставов русских, бежав из плена — ему требовалось найти оправдание своим поступкам. Таким образом родилось в его устах предание о священнике Тимофее, с чьим подобием беглец должен был обязательно встречаться у татар, так как не станет открытием сообщение, будто русские брезговали услужением властителям басурманским. Но всё могло быть и более обыденно — убив надзирателя, группа беглецов сумела избежать дальнейшего пребывания в плену, об остальном же разнесла народная молва, на свой лад трактовавшая былое.

Повесть о Тимофее Владимирском несла раскрытие обстоятельств, практически никогда не упоминаемых в летописях. Литература древней Руси бедна образчиками описания судеб людей, вынужденных жить вне пределов русских княжеств. Потому данное сказание, к каким бы оно не побуждало суждениям, ценится прежде всего за упоминание русского человека вне Руси, добровольно согласившегося жить вдали от родного дома, без православной религии и не проявляя к этому никакого сочувствия на протяжении длительного промежутка времени.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Колоцкий монастырь, что под Можайском в селе Колоцком, получил в качестве истории о своём возникновении повествование о греховных делах некоего Луки в самом начале XIV века. Тот Лука нашёл на дереве икону с изображение Богородицы, сумев с её помощью обогатиться. Он вступил в конфликт с тамошним князем Андреем Дмитриевичем, одним из сыновей Дмитрия Донского. Знакомящемуся с повествованием становилось известно, как Лука извлекал прибыль, настолько утратил связь с действительностью и был в итоге проучен. Данную историю можно считать сказом о возможности образумить всякого, для чего достаточно пригрозить физической расправой, а то и оную на самом деле осуществив. Пусть сказ не кажется поучительным, зато отражает наиболее адекватный способ воздействия на людей, не способных понять язык человеческого общения.

Особенность найденной иконы, ибо всякое святое воспринимается святым, заключалась в исцелении людей, к ней прикоснувшихся. Лука лишь на первых порах свободно позволял людям избавляться от хвори, тогда как с ростом известности всё чаще задумывался о необходимости финансово поправить положение. Он показал икону в Можайске, затем в Москве, а после объездив многие города и веси, всюду встречаемый с лаской и почитанием. Предание гласит, будто люди исцелялись от всего их беспокоившего, отчего к иконе имелось большое доверие. Сам факт оздоровления отрицать не следует, поскольку всё связанное с религией — должно восприниматься без возражения, в связи с постулатами, оспаривать которые невозможно, уже в силу того, что такова метафизика любого верования.

Считая себя хозяином иконы, Лука всё-таки вернулся домой, имевший богатства больше, нежели имелось у окрестных князей. Теперь Лука мог определить икону на место и взимать с людей деньги за её посещение. Сам же Лука возвысился и в личном мнении, ничего не боявшийся. Несмотря на богатство, он зачем-то промышлял разбоем. А может просто чинил дерзости, нисколько не боясь получить от князя взыскание. В любом случае, детали старины испарились из повествования. Да и не о том в повести о Луке рассказывалось. Важнее проследить, почему произошло переосмысление жизненной позиции, если Лука осознал греховность поступков.

Повествование не скрывает — князь Андрей Дмитриевич разгневался на Луку, он наслал на него медведя. Имеются различные свидетельства, друг друг противоречащие. Где-то говорится, что не насколько Лука оказывался порочен. Но именно данная повесть склоняется к фактическому очернению жизни Луки. И вот — будучи покалеченным медведем — Лука оказался пристыжен князем. После не осталось ничего иного, как смириться с долей и уже не чинить людям препятствий, разрешив доступ к иконе каждому. Наказав Луку, князь Андрей Дмитриевич возвёл Колоцкий монастырь. Как раз в том монастыре и принял постриг Лука, оставшись монахом до конца дней своих, проведя отпущенный ему срок в молитвах и покаянии. Сам монастырь стоит и поныне всё на берегу близ той же реки Колочи, по которой он и назван.

Во всей истории о Луке Колочском одно недоразумение. Почему на Руси больные были и юродивые? Ежели столь велика сила икон и мощей, всегда по сказаниям людей исцелявших, отчего находились обиженные физическим или душевным здоровьем? Разве не могли люди такие приложиться к святыням, получив требуемое им исцеление? Впрочем, побуждать к размышлениям над этим никто принуждать не станет. Итак понятно, коли нечто сказано — иного сказано быть не могло. Остаётся принять на веру и советовать так поступать остальным сомневающимся.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Проблемы современного дня проистекают согласно исходным данным, заложенным через восприятие сказок. Это служит наглядным свидетельством, насколько литература способна не только выковывать требуемое государству население, но и помогает живущим внутри государства людям самим лучше себя понимать. Если касательно нравов жителей иностранных держав имеется чёткое мнение, согласно их же литературных сюжетов, то в отношении русских у русских же не всегда складывается верное представление. И, опять же, национальное самосознание сложилось и благодаря христианству, имевшему огромное значение для миропонимания. К тому же придётся признать, некоторое воспринимаемое за благо — есть червоточина, мешающая жить по настоящей справедливости.

В числе русских сказок есть одна, мало кому знакомая. Но её сюжет слабо отличим от прочих. Исключением становится сильная религиозная составляющая. Любая жизненная сложность может быть преодолена с помощью пословицы или поговорки, особенно взятым из Библии, так как афоризмы из её текста не подвергаются неверному трактованию — нет искажения смысла от недоговорённости.

Однажды в одной стране случилось странствовать старцу, он дошёл до дворца, постучался… и его пустили внутрь. И был тот дворец не владением вельможи, а царскими палатами. Только в сказках простой человек может придти к правителю и иметь с ним беседу на равных, за малым количеством исключений, вроде восточных сказаний об Акбаре и его мудром советнике Бирбале. Но русская сказка не на восточный мотив, поскольку никакой шах не согласится отдать дочь бродяге, даже за вознаграждение в виде драгоценного камня. В повести о старце правитель оказался из бедных, поэтому договорился отдать в жёны дочь тому, кто принесёт им желаемое.

И вот тут должно возникнуть недоумение, связанное с незамысловатостью мысли правителя. Он представлен честным человеком, лишённым способности обманывать. Ежели он обещал — значит исполнит. Но как же поступил старец? Он добыл драгоценный камень, совершив то путём обмана. Главное, благое дело сделано, причём неважно как. Пусть от действий старца пострадают бесы, либо сам дьявол. Силы, считаемые злыми, подлежат такому же к себе отношению, в том числе и поступай они честно. Картина мира переворачивается с ног на голову, ведь добрые побуждения совершаются через коварство, тогда как зло угождает добру через проявление чистоты помыслов ко благу.

Так к чему вёлся разговор о религии? Сказано было старцу стучаться, тогда откроются все двери пред ним — и двери царского дворца открылись. Сказано: просите, будет дано вам — и получил старец ему требуемое. И поступал он согласно этих представлений, нисколько не задумываясь над нуждами других. Он и к бесу проявил коварство в полном объёме, нарушив данное обещание, поскольку должен был освободить из заточения, но сразу же заточил обратно, стоило обрести искомый драгоценный камень.

Не стоит думать, будто подобный ход мысли является уникальным для русского народа. Отнюдь, за выполнение желаний не только русский человек забывает о сделавшем для него добро. Так поступают многие представители народностей, исповедующих христианство. Вернее будет сказать — мало кто из них так не поступает. Сама повесть о старце составляет часть тех сюжетов, где малоспособный деятель добивается цели, безвозмездно используя чужие услуги, не проявляя последующей благодарности. Наоборот, думается, будто человеку кто-то обязательно должен услужить, в ответ получая чёрную неблагодарность. Тут и глаза на правду открывать не следует, так как сколько добра не делай русскому — от грязи потом не отмоешься. Исправить это можно вполне очевидным способом — рассказывать иные сказки, либо если кого и делать жертвой обстоятельств, то жителей иностранных государств, примерно тем образом, каким поступил старец, просивший царскую дочь себе в жёны.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Где оплот православия русскому человеку искать после падения Царьграда перед турками? В стране собственной. Но имелись и страны другие, таким же оплотом некогда слывшие. Примером Иверия поставлена, что некогда власть имела от Бога данную, которой царица Динара пользовалась, народов спесь соседних успокоить умевшая. И даже самих персов, чей стан широко раскинулся за горами Кавказскими по ту сторону, что за морем Хвалынским. Ту царицу потомки помнят под именем Тамара. Но подробности, из повести о ней русской узнаваемые, к ней относились опосредованно, ибо по тому же сюжету слагались повествования о мужах древности, совершавших сходные поступки и обязательно одерживавших победу над противником.

В стране одной — в Иверии — умер царь, сыновей не оставив. И досталось тогда право править дочери его единственной — Динаре. Прознал о том персов повелитель, решивший покорить гордость иверского народа. Он и повелел Динаре склонить пред ним голову. Да не им власть над Иверией дана была, от Бога она стала правительницей, да и не ей — христианке — покоряться воле басурманской. И пошла Динара в поход на персов, всегда первой нападая, не дожидаясь лучшей возможности выждать и нанести урон при удобных для сражения условиях.

Как же удалось Динаре обуздать аппетиты персидского правителя? Нужно для этого вспомнить сказания о славных деяниях православных воителей. Перед боем они в слезах молились Богородице, принимая от неё благословение. Так же поступила и Динара. Потом шли те воители на поле боя, обычно копьём вооружившись, и сражались, учиняя вражескому предводителю поражение, лично тому нанеся смертельное ранение. И в этом сказание о Динаре не отступило от именно такого продолжения повествования. Вышла Динара на бой, сразила персов, пробилась к их повелителю, пленила его, после голову ему отсекла.

Имеется у сказания краткое продолжение, показывающее Динару в качестве доброго государя над Иверией. Всю добычу, взятую от персов, раздала она в виде милостыни. Никто более не нападал на страну её. И уверен составитель сказания — стоит та страна и поныне крепко, скреплённая деяниями Динары так, что не может оказаться оно разрушенным.

Есть меткое выражение — слухами земля полнится. Оно полностью применимо в отношении «Повести о царице Динаре». Для воссоздания чьей-то жизни хватило кратких свидетельств, тогда как остальное было дополнено фантазией. Не имело значения, при каких обстоятельствах Динара пришла к власти, кто всё-таки был её родителем, отчего она столь стремительно возвысилась и каким образом осуществляла внешнюю и внутреннюю политику. Особо то никого не интересовало — хватало факта существования сильного православного государства, способного сражаться с басурманами, ни в чём им не уступая.

Конечно, об Иверии на Руси знали издавна. Сами иверийцы искали мужа для Тамары, найдя его среди сынов Великого князя Андрея Боголюбского. Правда в дальнейшем сведения обязательно должны расходиться, как и какие-либо доподлинно точные свидетельства о Юрии, ставшего первым мужем иверийской царицы. А может на Руси и вовсе не знали, какую деятельность вёл Юрий, оказавшийся в последующем политическим противником Тамары и ведшим против неё войны. Всего этого нет в сказании о Динаре. Есть только образ сильной правительницы, сумевшей собственноручно казнить предводителя персов, в дальнейшем укрепляя могущество Иверии.

Не требуется дополнительно размышлять о сюжетных особенностях составленного примерно в начале XVI века сказания. Достаточно понимания согласно ранее сказанного. Вполне может оказаться, что особой известности повесть на Руси не имела.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Лучше нет того повествования о человеке, нежели он решился рассказать сам. Сколько бы не было правды в его словах, к какому бы он не прибегал обелению себя перед потомками — он должен создать именно тот образ, по которому его и требуется запомнить. Среди трудов Обинье есть повествование, названное довольно странно, однако полностью передаёт суть содержания. Но, уже с первых строк становится понятным, данный текст не предназначался для широкого доступа, наоборот Агриппа настаивал на запрете оглашения кому-то кроме семьи. За сто лет и не такие просьбы перестают иметь значение, поэтому однажды описание жизни Обинье стало общедоступным, вместе с тем и прояснились эпизоды прошлого, особенно интересные в связи с французскими религиозными войнами второй половины XVI века.

Агриппа родился восьмого февраля 1551 года близ Понса. Его мать — девица Катерина де л’Этан — умерла при родах. Несмотря на частую смену наставников, Обинье к шести годам знал четыре языка. Увлечение поэзией в совсем юном возрасте в тексте практически не прослеживается, зато заметен скорый переход в повествовании к 1562 году. Несмотря на юность, Обинье видел рост противоречий между гугенотами и католиками. Впрочем, собственному прошлому требовалось всё-таки придать элемент драмы. Пусть Агриппе шёл одиннадцатый или двенадцатый год, он уже странствовал по стране с бродячими людьми и как-то даже был приговорён к казни. Что спасло Обинье? Сам он утверждает, будто красиво исполнил танец перед правителем тамошней земли.

Судьба благоволила к Агриппе. Он один раз избежал смерти, после чего стал с презрением относиться к жизненным лишениям. В том же году он побывал в чумном Орлеане. Он говорит, что не боялся заболеть и принять неизбежное. И он заболел. Что теперь спасло Обинье? Агриппа постоянно повторял некий псалом, благодаря чему и пошёл на поправку. Именно так он объяснял это чудо своим детям.

Впрочем, Агриппа не всегда помнил, до кого он старался донести историю собственной жизни. Например, в 1563 году — ему шёл двенадцатый или тринадцатый год — солдаты водили его по притонам. В тех же годах отец Обинье был ранен и оказался удалён от королевского двора, а вскоре и вовсе убит. Потому с тринадцати лет над Агриппой поставлен опекуном Обен д’Абвиль. При нём же Обинье начал писать в обильном количестве стихи на латыни, но до 1567 года строго контроля за ним не велось, вследствие чего Агриппа успел самостоятельно побывать в Лионе, где задумался о самоубийстве, передумав и с той поры не переставал размышлять о Боге.

В 1567 — Агриппа заперт в четырёх стенах, бежит из-под домашнего заточения, спустившись на простынях. Сразу начинается его военная жизнь. К 1569 году он в числе осаждавших родной ему Понс. С 1570 — командир роты аркебузиров. О событиях Варфоломеевской ночи, случившейся в 1572 году не распространялся. С 1575 — служит в качестве телохранителя короля Наварры (будущего короля Франции Генриха IV), но в 1577 году попросил об отставке, сославшись на двенадцать ранений в живот — нанесённых в разных сражениях, чему не получил удовлетворения. Несмотря на участие во множестве боёв и осад, до конца жизни был опечален единственным пропущенным сражением при Монконтуре.

С 1618 года в Европе началась Тридцатилетняя война, на полях которой Обинье пожелал погибнуть. На этом заканчивается «Жизнь, рассказанная им его детям». Следует уточнить, что в 1610 году был убит Генрих IV, регентом при сыне — Людовике XIII — определена Мария Медичи. В результате усилившихся противоречий на фоне религиозных расхождений с 1620 года Обинье в опале, он покинул страну и до 1630 года жил в Швейцарии, где и умер.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Пониманию нужно время, не сейчас всё удаётся познать, не определишь то бремя, что мешает свободно дышать. Жизнь прожив, оглядываясь назад, чашу горя испив и почёту на старости рад, Обинье к заключительным главам «Трагических поэм» подошёл, он достаточно сказал и теперь молвить решил откровенно, он думает, что всё теперь точно учёл, и скажет он полезное потомку непременно. О чём же он сказать решился? Про Бога повёл речь опять. Он твёрдо с мнением своим определился, уверен, проникновенно сможет рассказать. И видится ему сущность Всевышнего, он над всем, и всё — есть он, а значит ничего не происходит лишнего, всему удел заранее определён. И думать придётся, будто человек не вершит судьбу сам, даже жизнь просто так не оборвётся, но ход таких мыслей — словно туман. Вне Бога человек, но при Боге всё же, потому жизнь напоминает бег, да есть цели на пути гораздо победы дороже.

Уже без опаски, злобу прогнав, и не сгущая краски, сказывать начав, излились словеса о прошлых веках — тиран следовал за тираном, каждый из них жил в обильных грехах, воспринимал существование подлинным — не обманом. В историю вошли, содеяв преступленья, за которые их никто не судил, они поступали жестоко по праву рожденья, покуда их к крови пролитию стремление никто не остановил: Ирод — младенцев велевший убивать, Нерон — бушевавший в Риме пожар прославлял, Домициан — указавший не необходимость его богом называть, Адриан — христиан тысячами уничтожал.

Подобие тиранов — Церкви служители, к ним особое у Обинье отношение. Не во славу Бога жившие, скорее хулители, заслуживают вместо прославления они поношение. Хватает злости на религию всю, к какому бы течению её служитель не относился, изливал Обинье обиду на каждого свою, почти до греха сам едва с этими мыслями не опустился. Он даже Ария вспомнил, что якобы умер в нужнике, нутром пространство внутри стен заполнив: за грехи в назидание себе.

Обо всём ведал Бог, не мог не знать о происходившем с миром, так Обинье сообщает потомку урок, не предвкушал он дабы за злодеяние насладиться посмертным пиром. Пусть всему всё предназначено, человек может поступки и сам вершить, хоть для него пребывание на Земле заранее обозначено, ведь именно за проступки его и будут судить. Бог искушает, любит он проверять, за грехи потому не укоряет — он заставлял их совершать. Кто возразит подобному сужденью? Богохульство — слышится упрёк. Не поддавайтесь всё же наважденью, не вам решать — всё это Бог предвидеть смог.

Скоро суд, к нему близок Обинье, его думы в предвкушении ждут, он расскажет Петру, что испытал на войне, поведает о годах, печалями поделится, ведь правда на его устах, он словно познал истину — на это надеется. Бог решит: Обинье и без того достаточно сказал, теперь ничего не сможет изменить, он истину искать устал. На суд надежда, ибо есть вера у него, пускай он не невежда, раз думает много о себе всего. Порядочно сказано, избыточен дальнейший разговор, на ошибки людей указано, а прочее — признаем — вздор. От человека зависит, на этом и нужно остановиться. Если человек сего не осмыслит, ужасам «Трагических поэм» суждено повториться.

Поэмы закрыты, горечь во рту, мечты окончательно смыты, словно жизнь выбрал не ту. За какие грехи пришёл на Землю страдать? Отчего ад на Земле? Огорчает единственное знать, искупать вину придётся не только здесь, но и в последующих мирах — везде.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Ветер из преисподней подул. Бог утратил полномочия свои. Поставлен над Францией Вельзевул. Утонуло всё в крови. Тиран у власти — как же так? Отчего сии напасти? Почему француз французу враг? Невероятное случилось — был спор. Миру теперь явилось право лицезреть позор. Причина спора проста — Бог решил провести эксперимент, перепоручив людские сердца и души отдав Сатане на короткий момент. Обещал Вельзевул зажечь задор людей, что от Бога они откажутся вмиг, он пользовался умело властью своей и удалил понимание Бога на множество лиг. Чтят его вроде, воздавая почёт мира Творцу. Сохраняется вера в народе, искупают грехи, неся деньги святому отцу. Но под маской Бога Сатана, собирает он из душ урожай, для того лучшая возможность — война, и распря людская, и общий раздрай.

Свято то, что по христианской морали живёт. Тем есть вера, кто собою жертвовать во благо человека готов. Но Сатана действовал, он переубедил народ, одурманил головы, сказав чрез меры лживых слов. Богом предстал — кардинал в доказательство тому — ведь Сатана знал, чьими руками развязывать войну. И вот у Монконтура сраженье — Бог взялся отнятое вернуть. Только сможет ли он скинуть дьявола наважденье? Укажет ли людям верный путь?

Вполне очевидно — Обинье на стороне Бога стоял. Его противникам наверное обидно, он их Вельзевулу в услужение дал. Агриппе это понятно, иного он не допускает. Он в связях с дьяволом врагов обвиняет внятно. Он сам именно так считает. Способ не нов, и Данте политических оппонентов в ад ссылал, хватило бы слов, и мир бы тогда опровержений не искал. Восхитятся потомки талантом поэта, примут мысли его на веру, согласится частично с сим утверждением и критика эта, не доверяя другому примеру.

Кто там на троне? Два рыла! Одно в пурпурной попоне, чья мать цвет позора не смыла. Другое с регалиями кардинала сидит, прикрывается властью от Бога данной. И каждое рыло злое дело вершит, кормя страну пустыми щами и небесной манной. Их власть от Бога — их мнение такое. Не видят дьявольского рога, не разбирают криков в людском вое. Они полны сил, никто им ничего не противопоставит, последних род Валуа отравил, самих себя в злобе постоянно славит. Надежда на короля Наварры, что Генрих Бурбон, но пал и он жертвой монаршей свары — в темницу заточён.

Где же Бог? Доколе терпеть лишенья? Утяжелять приходится слог, дабы отразить от поэзии Обинье впечатленья. В поэме «Мечи» он отразил каждый шаг религиозных баталий. Кажется, ничего не забыл. Сожалел он только об отсутствии королевских регалий, у того кто в заключение отправлен был. Пока же бойню видел, какой не желал видеть никому, и будто это всё предвидел, ежели ясно это всё ему одному. Откровенность Обинье понятна, её легко объяснить: лучше закрасить белым кровавые пятна, а врагов в крови пролитии укорить — и за то обвинить. Бурбоны встанут у власти, и будут ещё двести лет стоять, знал бы только Обинье те страсти, Великой Французской революцией которые станут называть.

Греет знание о единственном, чего не миновать. Давно известном и нисколько не таинственном. Страшным судом то принято именовать. Воздастся всякому, от кары не сможешь ты скрыться, и по лестнице, что именуется по Иакову, предстоит ещё раньше пред Бога судом очутиться. Этому быть, как жить не пытайся, грехи старайся при жизни смыть, либо участи посмертной ужасайся.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Все верят в ад, как после смерти наказанье. Пусть будет всякий рад, и пусть запомнит всяк преданье. Не ад нас ожидает на том свете, нет ада там — где его нет, а если хотите в ад вы верить… верьте, и мучайтесь оставшееся количество вам лет. Есть ад на самом деле — он Земля. А есть ли рай? Хочется знать. Проверить того, увы, нельзя. Никто не сможет кущ небесных показать. Ад на Земле — не смейте с этим спорить. Тут черти всюду, чёрт и человек сам. Остаётся к смерти путь других чертей ускорить, не ведая — из пекла это самый скорый выход к небесам. Вам в доказательство прошлое даётся, с такими зверствами и чистилище не сравнится, ни в каком загробном аду такого количества зверств не найдётся. Остаётся глаза закрыть, тем от пылающих гневом душ людских закрыться.

Достойные лучшей доли убиты. Они стремились добро распространять. Но их имена не забыты. О каждом Обинье смог потомку рассказать. Да как же казнь страшна, которую никто из них не заслужил, лучше бы, честное слово, война, забрала каждого из них, и он тем за справедливость голову сложил. В мирное время положено суд во имя целей корыстных вершить, защищая так право на власть, и выход есть всегда один — убить, всякого, кто мешает жить во сласть. Ежели где-то Обинье просто сочувствие проявил, не разобрался до конца, он о своих мыслях только и говорил, не претендуя на всевиденье Творца.

Примеров ярких решил Агриппа в Англии пределах взять, вот где безбожье явно процветало, там человека без вины могли наказать, таких случаев на Туманном Альбионе бывало немало. Хокс, Норрис, Эскью Анна и Джоанна Грей: в застенках им пришлось томиться, они примеры тех людей, которым с головой пришлось проститься. А как казнили Джоанну Грей? Она не согласилась терпеть палача прикосновенья. Она попросила фрейлин оголить шею ей, отдав топору на откуп право ощутить её плоть на краткие мгновенья. Так не звери ли англичане, казнили на острове своём и в Новом Свете казнили, но ведь и французы стали такими же сами, кровь соотечественников они вскоре не меньше пролили.

И ладно власть, светской которая зовётся. Кругом такой власти грязь. Чистой души в политике никак не найдётся, как действительность старательно не крась. Иной во Франции беда природы: костры до неба Церковь подожгла, и вспыхнули в сердцах французов все невзгоды, и вместо голубого неба встала мгла. Та ночь, что Варфоломеевской зовётся, когда схлестнулись католики и гугеноты, в наше время такой человек не найдётся, чьи бы настолько были смертельны заботы. Из-за религии, причиной ненависти стала вера в Христа — не в нужное верили, не Церкви отбивали поклоны — значит ваша вера Богу не мила, так пусть услышат в аду земные ваши стоны.

Не Бог казнил людей, не он их отправлял на костёр, и доказывать того не смей, ведь кардинал выносил приговор. Этого достаточно знать, об ином можно не судить, справедливым знаешь каким образом стать, позволь другим просто жить. Не суди, когда за убеждения пытаешься наказать. Не тот виновен, кто думает иначе. Пусть говорят, если люди могут сказать, если они замолкнут — жизнь всё равно не станет слаще. И покуда люди будут определять — чья дорога в ад пролегает, а чья дорога в рай — они сами будут себя туда как раз направлять, куда других столь страстно они желали помещать — просто знай.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Разве есть место на Земле, где правит справедливость? Не с приторной улыбкой соблюдаемый закон, не выдаваемая за правду лживость, и не предел, что назван Рубикон. Скажите, где искать? Мы Золотой палатой то место назовём. Но, кажется, суждено устать, ведь всё равно его мы не найдём. Всё объясняется, и каждому понятно должно быть, ничего ведь не изменяется — ничего не изменить. Может к Богу обратить мольбы? Был бы в том толк. Не те ныне за идолов установлены столбы, на фоне их и божий глас давно замолк. Что остаётся? Уповать. Иного не даётся — лишь страдать.

Но справедливость есть. Её необходимо научиться понимать. Видеть прежде всего нужно лесть, и остальное проще будет знать. Так жизнь устроена, ломай ты копья или насмерть бейся, суть бытия насильно перекроена, прими же это — и не смейся. Не плачь, о грусти позабудь, принимай как должное и не робей, повергнуть вспять всё это сможет кто-нибудь, сколько бы не сменилось поколений — и людей. Главное о том постоянно говорить, пусть в глухую стену даже, в будущем именно тебе никто тогда не откажет, не обвинит в справедливости краже. Да как знать, не ведаем о днях, что ожидают впереди, вдруг потомки станут именно так осознавать, извращая понимания о должном быть твои.

Вот палата Золотая — справедливости удел — представлена так, будто блистая. Такой, наверное, видеть всяк её хотел. Поставлена алчность в угол всего, тщеславие и зависть стоят на шаг позади. Ярость дополняет картину легко. Иди-пойди и справедливость там сумей найти. Ханжество, месть и глупость правят судилищем там. Темнота, жестокость и страсть обвинять способны в той же мере. За ненависть, суету и похоть не стыдно тамошним судьям. Никто не клянётся, ибо нет доверия к христовой вере. Есть в той палате немощь и лень, с малых лет взращивается дерзость, распря и измена. Ночью, остаётся думать, оказывается в тамошней палате день. Когда же подойдёт к справедливости в мыслях людских перемена? Боязнь и кривда — если дальше перечислять. Пора уже остановиться. Не станешь всех пороков понимать, и никогда не сможешь от суеты будней позорных отмыться.

Где же помощь искать? Лишь на Бога уповать остаётся. Да если бы сразу знать, тогда может другая помощь найдётся. Всё ясно — достаточно взглянуть, чем наградили Францию Испании сыны. Увы, не от звона колокольного сложно заснуть, а от криков растерзанных в мирное время без всякой войны. Запылали пожары, стали инквизиторы пытать. Что же, порядки их стары! Когда-то так самих христиан римляне-звери стали убивать. Чистые речи? Помыслы благие? Отчего же зажжены печи? Почему даны права им от Бога такие? В крови руки, уста мёдом полны, они точно Бога слуги, или всё-таки слуги они Сатаны?

Не от Бога справедливость даётся. Бог и сам не знал цену ей. Разве примеров тому не найдётся, не его ли заслуга в убийстве людей? Он огонь насылал и обрушивал воду с небес, исподволь убивать он всегда убеждал, как отчего-то не поступал к человеку жестоко ни дьявол, ни бес. Сам человек — вот справедливости исток, через его дела и мысли понимание должного найдётся, к чему никто другой людей подготовить не смог, хотя порока струя в общем потоке и несётся. Сам человек — он способен прекратить раздоры, более не надо пребывать в поиске причин. Оставить нужные любые разговоры, дабы понять — путь к справедливости един. Не нужно прикрываться целью высшей, искать способны для реализации к требуемому средств, ежели прикрываться приходится целью низшей, дабы себе руки распускать под прикрытием высших существ.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее