Category Archives: Юмор

Тимур Вермеш «Он снова здесь» (2012)

Немецкий народ, проигравший решающую войну, должен был быть уничтожен, не заслуживая права на существование, даже на уровне первобытной общины — так думал Гитлер, со слов Тимура Вермеша, когда понял, что поражения не избежать. Удивительные мысли приходили в голову опального фюрера, если приходилось двигать стеллажи в газетной лавке, особенно памятуя, что, буквально вчера, он передвигал 12-ую армию, вершил судьбы миллионов людей и строил свою собственную Третью Империю, возникшую на обломках старых традиций, чрезмерно униженных всем миром. Гитлеру помогали уничтожать инфраструктуры страны, а он сам этому не противился, внутренне осознав и приняв крах неудавшейся попытки реабилитироваться перед угнетателями. Германии суждено было со временем обрести прежнее положение, преодолев годы раздробленности, чтобы получилось подобие Четвёртого Рейха. И в годину социальных потрясений в такую страну может придти новый Гитлер, для которого вместо евреев насущной проблемой станут турки, а престиж национального вопроса будет заключаться в обретении лидирующих позиций в объединённой Европе. И вот Гитлер открывает глаза…

Гитлер мог совершить скачок во времени, его могут клонировать в любой момент, и этот человек никогда не признается самому себе, что он отныне другой и ему надо измениться в угоду нынешнему дню. В нём могут играть амбиции, но он дитя тяжёлой эпохи, взращенный всем миром, от чего в его душе навсегда прочно засела неутолимая злоба, взывающая к кровавой жатве. Он — часть потерянного поколения; он — растративший жизнь на амбиции человек. Гитлер до тридцати лет — это не тот, за кого его принято считать. Именно после тридцати лет люди начинают находить себя, достигнув определённой внутренней установки и твёрдых мировоззрений. Вермеш понимал многое из этого, когда решил дать новую жизнь человеку, чья деятельность была направлена на возвеличивание немецкой нации. Поэтому в нашем времени очнулся не Бисмарк, хотя Вермеш и рассматривал такую возможность.

«Он снова здесь» — книга-аллегория, содержащая в себе критику современной Германии, сдобренная порцией юмора. Это развлекательное чтение, призывающее задуматься. Известна истина о народе, который шутит от плохой жизни, и кажется, что в Германии всё должно быть хорошо, но каждая страна несчастлива по своему — это практически неоспоримая истина. Вермеш показывает детали современного мира, казалось бы всем привычные, но на самом дикие: особенности модных течений, политических тенденций, деградации людей, забывчивости исторических процессов, вытеснения одних народов другими и размытия культурных ценностей. В центр всего этого ставится фигура одиозного лидера, способная переосмыслить многое и даже кое-что поменять. Конечно, взгляды Гитлера в мире XXI века никогда не приживутся, как бы не били себя пяткой в грудь сторонники цикличности истории. Философия довольно тонкий предмет, постоянно двигающийся вперёд. Изжили себя нигилисты, футуристы и нацисты, уступив своё место разложению общества на примитивные составляющие, в которых единство заключается только в том, чтобы прожить новый день с минимальными потерями для собственного эго, забыв обо всём остальном.

Гитлер Тимура Вермеша — забавный чудаковатый персонаж. Его жизнь направлена для создания хорошего настроения, а крикливые замашки всплывают эхом отдалённого прошлого. Нет ныне гитлерюгенда и фольксгеноссе — только пропаганда может вестись всё теми же методами, что отчасти сделает возможным реабилитацию любых преступлений против человечества. Гитлер может быть слоном в газетной лавке, а может прослыть талантливым комиком на сцене — всё упирается в талант притягивать к себе внимание людей. Одно будет мешать националистическим высказыванием — это неприятие их обществом. Может Вермеш и кривит душой, показывая общее стремление людей к отторжению любых ультранаправленных идей при сохранении у человека сознательного принятия ура-движения в каждой стране, что само по себе уже противоречит друг другу. Говорить о самоидентификации каждого народа не приходится, поскольку интеграция культур происходит на всех уровнях: где-то слишком явно, вызывая недовольство коренного населения.

Знаете, почему Гитлер смог возродиться спустя много лет? Он был вегетарианцем, убеждённым трезвенником и, возможно, не имел интимной близости. Ницше говорил, что настоящий философ должен быть холостым и избегать внимания женщин. Гитлер вёл здоровый образ жизни и желал сделать здоровой немецкую нацию. Только осуществлял это античеловеческими методами, прибегая к непопулярным ныне мерам. Поэтому занимательно представить себе Гитлера где-нибудь на Октоберфесте в окружении привлекательных женщин в национальных нарядах, чтобы оценить реакцию на такое попрание его представлений о правильном мире. Гитлер ценил немецкую нацию (можно сказать — арийцев) ещё и за то, что она способна создавать уникальные вещи, но для этого ей надо оказаться в более тёплом климате. Вермеш приводит для примера пирамиды, акрополь, компьютерную мышь, ракеты и атомную бомбу. После смерти Гитлера в 1945 году немцы сделали многое для жителей Земли, чтобы предоставить ему в 2011 году ещё одну возможность для нового витка возвеличивания.

«Не всё было так плохо» — говорит Вермеш, подводя итог своей версии возвращения Гитлера. Он не дал ему пройти огнём и мечом ещё раз, чтобы потом сослать на остров Святой Елены, а просто показал невозможность повторения событий, что дадут Гитлеру шанс придти к власти и воплотить в жизнь все свои устремления. Через призму фигуры этого человека показаны проблемы Германии, о которых теперь знает каждый читатель, а не только рядовой житель Четвёртого Рейха.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мигель де Сервантес Сааведра «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605-15)

«Дон Кихот» — это книга об умении уважать себя при любых обстоятельствах.

Сервантес написал две части с промежутком в десять лет; да так, что между ними пролегла вековая пропасть. Читателю предстоит лично убедиться в данном факте, оценив скабрезный юмор одной части и фэнтезийную составляющую другой, насквозь пропитанной тем, о чём Сервантес довольно едко писал с начала приключений рыцаря Печального образа, подвергая подобные книги общественному порицанию и сжиганию на костре. Отдельные периоды истории человечества выделялись теми или иными пристрастиями людей, вынуждая книготорговцев потакать толпе, выдавая в больших объёмах произведения сомнительного качества. Во времена Сервантеса подобной язвой считались романы о странствующих рыцарях, не нёсших в себе ничего, кроме развлекательного элемента. Казалось бы, к началу XVII века уже пора забыть о рыцарях, но книги продолжали выходить. Сервантес выступил с прямо противоположным трудом, высмеяв многое из популярного тогда жанра, дав возможность вдыхать полной грудью одному из таких почитателей, изучившего едва ли не все истории о странствующих рыцарях: из-за чего у него слегка помутился разум. В один прекрасный день Алонсо Кихано стал называться Доном Кихотом, а остальное он просто вообразил.

Главного героя нельзя назвать сумасшедшим. Для этого должны быть веские основания, но их нет. Дон Кихот сознательно воображает, понимая нелепость собственных представлений. Об этом он не один раз поведает окружающим, однако всё равно будет вести себя в рамках странствующего рыцаря, восседающим на верном жеребце, сжимающим в руке холодное оружие, облачённым в доспехи и совершающим подвиги ради любимой дамы и во имя справедливости, чтобы когда-нибудь добраться до злого волшебника, расставляющего преграды на пути. Дон Кихот прибегает только к тому, что им было усвоено из книг, а обыденность реальной жизни его не слишком беспокоит. Только добрые советы окружающих помогают рыцарю обрести твёрдую почву под ногами. С огромным сомнением главный герой принимает на веру информацию о жестокости мира и необходимости тех или иных элементов, без которых путешествие немыслимо. Одно Дон Кихот усвоил основательно — нужно всему придавать определённый вид, разыгрывая ситуацию до конца, тогда всё обязательно будет в рамках сложившихся стереотипов.

Может показаться удивительным, но «Дон Кихот» не является высокоморальным произведением, хотя и содержит важные мировоззренческие установки. В книге есть сатира на общество в тех дозах, чтобы современный автору читатель не затаил обиду. Гораздо больше в книге «туалетного» юмора, когда автор создавал нелепые ситуации — отчего смеёшься над дуростью, а не над забавными ситуациями, которые могли быть порождены нелепостью: у кого-то понос, героев тошнит друг на друга, Санчо нуждается в порке и так далее в подобном духе. Сервантес изыскивал самое низкое, что могло вызвать улыбку: в своём желании создать антирыцарский роман он всё-таки дал миру бульварное произведение, в котором изредка проглядывают моменты серьёзной философии.

Когда Дон Кихот сталкивается с чем-то, то его воображение даёт жизнь очередному витку фантазии, максимально приближая ситуацию к сказочной. Он мог вообразить вместо мельниц великанов, а публичный дом принять за замок, где находятся не женщины лёгкого поведения, а благородные дамы. Нам ним откровенно смеются: для Дона Кихота это является проявлением благодарности. Люди потакают его причудам, когда их социальное положение становится выше в глазах такого человека, делившегося умением уважать свою личность. В окружении Дона Кихота люди сами преображаются, принимая положенные почести. Но и рыцарь требовал изменяться в угоду его представлениям. Любое обстоятельство получает правильную интерпретацию. Читатель легко понимает историю происхождения определения «рыцарь печального образа» после того, как Дон Кихот теряет чуть ли не все зубы в одном из сражений между двумя «могущественными армиями», сошедшихся в ратном поединке в окрестностях Ламанчи.

Сдержанность главного героя позволяет ему избегать необдуманных поступков, если они могут разрушить его представление о мире. Доводы Сервантеса о возможности Дона Кихота податься в услужение важному лицу, а то и посягнуть на трон государя, постоянно разбиваются о нежелание рыцаря менять обстановку, отправляясь на поиски действительно опасных приключений. Алонсо Кихано умело оценивает свои шансы, поэтому остаётся Доном Кихотом в строго отведённых ему границах.

Вторая часть «Дона Кихота» не несёт никакой ценности, являясь пустой по содержанию. Главный герой выходит из психиатрической лечебницы, чтобы стяжать славу, сражаясь с другими подобными ему рыцарями, передвигаясь из одной локации в другую, покуда не доберётся до ристалища, где будет сражаться бесконечно долго, покуда смерть не даст ему окончательного покоя. Набив руку, Сервантес щедро создаёт сцены, сообщая читателю чрезмерное количество подробностей на отвлечённые темы, превращая повествование в подобие энциклопедии особенностей жизни в Испании. Большое количество разговоров при минимальном действии — автор старался поделиться своими взглядами на политику и устройство страны, для чего и воспользовался продолжением приключений о «Доне Кихоте».

Если Дон Кихот «подвигов не совершил, но погиб — идя на подвиг», то и читателю следует иной раз вооружиться тазом для бритья, чтобы уверенно встретить агрессию внешнего мира. На самом деле — гораздо проще противостоять неприятностям, когда они воспринимаются в другом виде. Необязательно из нахамившего человека делать тролля, достаточно представить его Доном Кихотом, неадекватно воспринимающим действительное положение дел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Том Шарп «Оскорбление нравственности» (1973)

Чёрный юмор, что чернее чёрного, где шутки ниже пояса, а тема расизма сама себя прожигает терпким благоуханием создания парадоксальности из ничего. Возвести белую расу на ступень небожителей, пришедших на юг Африки раньше аборигенов — это ещё одно вполне допустимое дело, но повернуть к читателю задом ворох связанных с этим проблем — самое увлекательное занятие. Читая Шарпа, в первую очередь видишь абсурдность всего. Кажется, зачем автор об этом пишет, и действительно ли всё так плохо в ЮАР, некогда погрязшей в апартеиде, когда видишь создание таких идиотских ситуаций, от которых привык исходить смехом во время просмотра французских комедий. Том Шарп начинает не с английского юмора, а с изрядной доли французского, только осталось понять какую роль в этом юморе сыграли чернокожие африканцы, буры и голландцы.

«Оскорбление нравственности» встречает читателя категоричным заявлением, что концентрационные лагеря придумали англичане. Казалось бы, довольно занятный факт, от которого человечеству пришлось позже хлебнуть изрядную долю горя. Только Шарп ничего так просто на страницы книги не заносит, раскрывая тему подобных лагерей всеми последующими событиями. Волосы встают на головы дыбом, ведь Шарп создаёт такие ситуации, где о человечности и гуманности говорить не приходится. Сплошной махровый садизм, ставящий всех персонажей книги в весьма деликатные обстоятельства, от которых невозможно убежать, поскольку всё вокруг против тебя. Само оскорбление нравственности — это сексуальные контакты белых и чёрных людей. Вокруг этого будет крутиться вся книга. Нельзя сказать, что тут есть над чем смеяться, ибо это довольно грубо будет со стороны читателя. Но как повод посмотреть на печальное положение дел под прикрытием якобы идиотских выходок — самое верное средство.

Том Шарп лишь начинает писать, но проявление абсурдности происходящего похоже стало особенностью его творчества с самых первых книг. Абсурден главный герой, абсурдны его поступки, абсурдна каждая отдельно взятая ситуация. Но стоит заглянуть хотя бы раз на пустое пространство между строк, то радость от чьего-то идиотизма моментально сменяется глубокой задумчивостью о действительно страшных вещах. Если начальник творит непотребства, измываясь над сотрудниками, то это продолжают делать его помощники, спуская накал страстей всё ниже и ниже, пока не назреет социальный взрыв, от которого добра ждать не следует. Шарп планомерно разовьёт историю, вполне тихо закрывая одно действие за другим, но не изменяя ничего в корне.

Конечно, когда начальник полиции одного города получает поручение по искоренению любых форм оскорбления нравственности, то во всех его попытках изначально виден провал любого начинания. Обращение к психиатру за помощью, что предлагает просто кастрировать мужчин, находит более адекватный способ лечения, на котором Шарп будет паразитировать до самых последних страниц. Предлагаемый читателю опросник по выявлению склонности к сексуальным контактам с чернокожими женщинами — это отдельная уморительная история, показывающая проявление бюрократизма на расовом уровне, где одни не понимают других, а отвечающий человек просто не может найти нужный ему пункт, выбирая совершенно противоположный вариант, до которого он весьма далёк.

Но вот те зверства, чинимые полицейскими в тюрьмах, что испытывают опасные методы на заключённых, от чего те умирают без лишних возражений — весьма ощутимый перегиб Шарпа. Впрочем, перегибает Шарп во всём, каждый раз доводя ситуацию до бесконтрольного абсурда, где уже перестаёшь верить в действительно такое плохое положение дел. Просто у писателя где-то чесалось больше, нежели это беспокоило кого-то ещё кроме него.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Том Шарп «Дальний умысел» (1977)

Мир литературы огромен, поэтому проблема выбора книги для чтения будет существовать всегда. Но зачем особенно задумываться, когда есть специалисты в данной области — они точно должны знать об этом мире всё, особенно о новинках. Они смело предлагают к чтению ту или иную книгу, особенно, если автор новый и до сих пор никому неизвестный. Наивный читатель верит рецензиям, да мнению людей, старающихся не отставать от общего потока хвалить или ругать, причём — безразлично к самому наполнению книги. В целях сиюминутной наживы — такой подход допустим. Но вспомнит ли кто-нибудь в будущем о раскрученном авторе, давно потерявшем свои позиции за спиной умерших от голода и депрессий авторов, после смерти восхваляемых. В таком жестоком мире Том Шарп и предлагает оказаться читателю.

К сожалению, безудержного юмора тут нет, а есть небольшое количество нелепых ситуаций, в которых предстоит оказаться каждому герою. Пострадают все, начиная от анонимных писателей до подставных лиц и маститых издателей. Шарп не остановится на одном главном герое, им в «Дальнем умысле» оказывается каждое лицо, связанное со всей чехардой вокруг скандального бестселлера о любви юноши к очень старой женщине. При этом — содержание книги никого не интересует, Шарп более о сюжете сего скандального романа ничего не скажет, кроме возводящих на Олимп славы эпитетов, призванных подогревать интерес у людей, ещё не решившихся приобрести сию книгу. Верно замечает издатель, что он не обязан читать книги — его дело их продавать, с чем он отлично и справляется, возводя вокруг своего труда мощную рекламную поддержку из интриг, сплетен и, порой, смертельных исходов, связанных с работой над книгой лиц.

Во всей суматохе происходящих событий читатель изредка может выдавить у себя эмоцию, способную породить смех. Если при чтении «Уилта» заливаешься без стеснения, то «Дальний умысел» — совсем не тот образец для подражания в области чёрного юмора. Остаётся всё списывать на английский юмор, который отличается крайним примитивизмом, высмеивающим самые обыденные ситуации, давая им налёт чего-то дикого и извращённого, становясь в переводе на русский язык подобием игры в слова, где всё переворачивается с ног на голову, а новая истина оказывается игнорируемой, поскольку думать подобным образом надо уметь с рождения.

Том Шарп создаёт своего рода детективное расследование, направленное на выяснение всех обстоятельств вокруг книгопечатного искусства. Вопросы возникают не только к анонимному автору, решившему издать книгу на условиях издателя, но и к издателю, рискнувшему затеять пиар книги на слишком тонких началах, когда вся ситуация начинает выходить из-под контроля из-за спешных попыток действовать быстрее, стараясь урвать кусок пожирнее. Беда дальше всего одна — «Дальний умысел» превращается в какое-то роудмуви, направленное на продвижение вперёд, где Том Шарп не желает оглядываться назад, гоня действие семимильными шагами, не стараясь основательно сконцентрироваться на каком-то определённом моменте, распыляя свои силы на описание всего и сразу.

Недаром на обложке читатель видит котёл-чернильницу и поварёнка-писателя, что сразу должно настраивать на мысли о кухне. Всё будет сварено в должных пропорциях, только на скорую руку, да не слишком вкусно. Впрочем, так в нашем мире всё и делается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Том Шарп «Уилт» (1976)

«Уилт» Тома Шарпа — прекрасный образец чёрного юмора, где автор старается показать всю возможную абсурдность строго заданных ситуаций, от которых пробивает до слёз. Разумеется, для этого надо откинуть всю свою интеллигентность, никому не цитировать даже малейших отрезков из текста, сославшись на свои собственные мысли, никак не связанные с книгой, ибо придётся просто-напросто перечитать интересующемуся книгу с начала до конца. Сюжет летит вперёд, сметая всё на своём пути, заставляя смеяться над происходящим. Чёрный юмор — весьма специфическое понятие, где присутствует мат, издевательства над человеческими телами и здоровая порция сексуальных извращений. Это всё можно найти под одной обложкой, на которой крупными буквами, кроме фамилии автора, стоит фамилия главного героя. Знакомьтесь, Генри Уилт.

Не хочется говорить о герое ничего. Он преподаватель гуманитарных наук в техническом колледже. Что такое гуманитарные науки в таком колледже никто не представляет. Поэтому учитель всюду таскает с собой «Повелителя мух» Голдинга, заменяющего студентам единственную в жизни настольную книгу. В семье также не ладится, поскольку жена является форменной извращенкой, от которой был бы в полном восторге Владимир Набоков, если и он снисходил до чёрного юмора, то «Лолитой» и «Камерой обскура» дело просто так не смогло бы ограничиться. Энтомолога понесло бы куда дальше, чем просто посиделки вокруг чернушной темы, волновавшей Набокова на протяжении всего его творчества. Нет, Том Шарп — более тонкий человек, способный из любой ситуации выжать максимум возможного. Ему помогает владение английским юмором, который сам по себе специфическая вещь, выводящая из тумана все тайные стороны очевидности. Покуда читатель смеётся над «Тремя в лодке, не считая собаки» Джерома, он может превозносить английский юмор до небес, веселясь над тем, как герой книги рассуждает о любимой работе и о том, как ему нравится со стороны смотреть на кипы бумаг на столе. Покуда читатель пребывает в восторге от очередных похождений персонажей из цикла о Плоском мире Терри Пратчетта, ловя себя на мысли, что Генри Уилт — это скорее всего сержант Колон — непроходимо тупой, но знающий себе цену, которого ничто не может сломить, кроме мощного удара по голове. Таким предстаёт нам и Уилт, вобравший в себя всю отрицательную сущность английского гражданина. Не зря ведь говорят, что более отчаянных, нежели английские футбольные фанаты, людей не существует. Только тут нет футбола, а есть резиновая кукла, мысли об её уничтожении и страсти в изоляторе, от которых пребываешь в восторге.

Книга не сразу позволяет читателю ощутить всю свою прелесть. Она как хорошая комедия в нескольких актах, где от первого акта зеваешь, желая в антракте покинуть театр, но во втором акте все начальные события переворачиваются таким образом, что смеёшься над каждой репликой актёров. Так и в «Уилте» — сперва содрогаешься от скабрезного юмора, жены-нимфоманки, страстей в преподавательской аудитории, мыслей главного героя о лучшей попытке для пересечения железнодорожных путей, когда он просто выгуливает собаку и размышляет обо всём подряд, вплоть до того, как лучше отправить жену на тот свет. Не секрет, что Шарп писал книгу буквально с себя — а это лучший способ передать терзающие тебя чувства. Не знаю, насколько он подробно выложился в книге, но что-то он точно взял из головы, поскольку надо быть отчаянным психом, если такое будешь способен пережить. Автор также преподавал гуманитарные науки, поэтому максимально постарался отразить трудность предмета. Думаете, только у нас в стране ученики отбились от рук? Наши просто задержались в развитии… в Англии уже в семидесятых годах они спокойно могли дать учителю кулаком по носу, оставаясь правыми в своих действиях. Не только образование гложет Шарпа — он проедется по развращённым американским привычкам и предвзятости родных полицейских.

Пять минут смеха заменяют стакан сметаны… такое вполне можно допустить. Но если подавишься слюной во время смеха, то жизнь длиннее не станет. Впрочем, не жалко умереть в момент наивысшей точки счастья. Пускай даже, если в твоих руках на этот момент будет «Уилт» Тома Шарпа, где на обложке мужчина в форме заключённого тащит куда-то надувную женщину.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Андрей Белянин «Век святого Скиминока» (1998)

Цикл «Меч без имени» | Книга №3

Бывают моменты, когда сильно жалеешь о сказанных словах. Слово не воробей — известно, вылетит не поймаешь, или оно вернётся к тебе остроконечным бумерангом. Мало кто знает, но кто знает, тот испытывает большой дискомфорт, понимая суть третьей книги о похождениях свирепого ландграфа Скиминока. Всё очень просто и грустно — много позже у Белянина-реального, как и у Белянина-виртуального, похитят сына… и та история закончится не так благополучно. После этого Белянин надолго перестанет писать книги. Всё печально. Только эта мысль мешает принимать книгу с радостью, не хочется смеяться и сопереживать главным героям. Впрочем, стахановец Белянин слишком сильно разогнался, выдавая продукт собственного вымысла в таком большом объёме. Это сказалось на качестве материала. Третья книга — наиболее увесистая в цикле, однако лишённая той самобытности, которая понравилась читателю изначально. Наступила усталость. Захотелось чего-то другого.

Юмор Белянина всё больше стал скатывать к обыгрыванию слишком низменных человеческих желаний. Одно дело, когда вокруг тебя крутится красивая наёмница, способная дать фору богине красоты; однако другое дело, когда юмор переходит к постоянным упоминаниям кастраток, что любят откусывать мужское достоинство, воплощая в себе ужас средневековых представителей сильной половины человечества; напрягает обилие гомосексуального юмора, что наводит читателя на нехорошие мысли, ведь нельзя всю книгу шутить в одной плоскости — это говорит о кое-каких неполадках в психике автора; об окончательном опошлении юмора свидетельствуют суккубы — последняя стадия сексуальной извращённости. Что-то не так стало с Беляниным. Впрочем, если читатель не предъявляет претензий, то значит он нашёл нужную себе литературу, удовлетворяющую те потребности, которыми он имеет счастье обрадовать.

За одно хвалю Белянина — за проработанных персонажей. Очень трудно создать таких живых и харизматичных. Пускай, главный герой — слишком озабочен своими низкими желаниями, он, в конце концов, не обязательно должен являться в полной мере альтер-эго писателя, хоть и зовут его также, как и автора. Безусловно, за своё творчество и за финал третьей книги — ландграф Андрей от жены получил по голове сковородой, да скалкой по рукам. Чему только сына-озорника хотел научить! Бульдозер и его жена, ведьма Вероника, дракон Кролик, наёмница и другие — незабываемые…

Главное — найти своё призвание. У Белянина получается писать юмористическое фэнтези, а больше и не надо. Любители пораскинуть мозгами будут грызть религиозную ранимость души Достоевского, болезненную реакцию на греховное падение человеческой натуры Ремарка, либо возьмутся за серьёзную фантастику Роберта Шекли, отражающую суровое восприятие мира, или Станислава Лема, предававшегося мыслям о неизбежности трагического исхода благоприятных положений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Андрей Белянин «Свирепый ландграф» (1998)

Цикл «Меч без имени» | Книга №2

Если хотите спокойной литературы, где не надо искать потаённый смысл, где весь сюжет на поверхности, где можно немного посмеяться — тогда цикл «Меч без имени» Андрея Белянина для вас. Вы должны любить фэнтези, либо просто уважать фантазии других людей. Если при этом хорошо относитесь к классическим незамысловатым аниме, то вы просто не можете пройти мимо. «Свирепый ландграф» — вторая книга в цикле, она полностью является продолжением первой, немного расширяет ранее прописанный мир.

Не стоит относиться слишком серьёзно, ведь главный герой — это альтер-эго писателя, даже скорее это сам писатель. Отсюда и всё содержание книги. Белянин включил фантазию и начал писать. Кто-то посмеётся над таким способом, да покрутит пальцем у виска. А я вам так отвечу, что Джеймс Джойс ничем не лучше, поскольку писал подобным же образом. Только у Джойса нудная тягомотина с намерением считаться интеллектуальной литературой нового толка, а у Белянина всё гораздо проще. Отчего-то Белянина можно сравнивать с Хулио Кортасаром. Однако, пока большой аргентинец сидел по барам и глядел сквозь стаканы, фильтруя поток сознания, выливая всё на бумагу большими мазками, мусоля газетно-туалетные темы, Белянин тоже не даром свой хлеб ест. Достаточно представить средневековый мир, вооружиться томиком приключений Янки за авторством Марка Твена, и вот уже готов целый мир. Не скучные похождения ирландцев по Дублину, не понимание мира студентом-художником-семинаристом, не рисование бесконечных флэшбэков, а обыкновенная здоровая мужская фантазия.

Представить себя среднестатическим героем, которому помогают: могущественный меч, лучшие друзья, боги, Смерть и сама Фортуна. Теперь можно покорять любые пространства и претерпевать любые приключения. Пускай, что автор малость озабоченный. Всё-таки он здоровый мужчина, волей судьбы разлученный с женой, свято хранит верность и позволяет себе только мечтать о красивых женщинах, что желают главного героя всеми фибрами души. Достаточно было маленько перегнуть палку… и книга смело ушла бы в разряд порнографии. Белянин держал себя в руках. За это ему честь и хвала.

Белянин не вносит нового понимания в мифотворчество драконов, зато создаёт дивных мелких гномов и похотливых орков. Крайне ласково обрисовывает нечисть. Даёт понимание жизни после смерти. Кришнаиты стоят отдельной темы для разговора — Белянин всё крайне правильно сформулировал, остаётся только похвалить: всё вокруг делается чужими руками, слепо верящими во что-то.

» Read more

Андрей Белянин «Меч Без Имени» (1997)

Как бы вы не относились к Андрею Белянину, как бы не проводили аналогии с Пратчеттом, Асприном или Твеном, но надо принять как факт — у нас в стране тоже есть авторы юмористического фэнтези. Насколько широкого пошиба — судить не берусь. Насколько книги Белянина полны смысла — тоже не могу говорить. Я знаком с автором только по этой книге, по этой же причине совершенно не могу судить о его творческом потенциале. Но, по написанному с 1996 года, можно судить о плодотворности. Опять же не знаю, какого качества те книги.

Предлагаю анализировать «Меч без имени» без привязки к конкретному автору. Поступим, следуя советам Борхеса, нужно взять разные произведения, приписать их одному автору и провести сравнительный анализ. Предлагаю к сравнению «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», «Ещё один великолепный МИФ» и «Мрачного жнеца». «Меч без имени» по хронологии написан четвёртым, а значит от этого и будем отталкиваться.

Долгая подготовка к написанию «Меча без имени» заняла продолжительное время. Когда-то на горизонте путешествий в пространстве и времени с юмористическим уклоном стала неподражаемая история предприимчивого Янки при дворе короля Артура. Полная загадок история с таинственным перемещением главного героя на тысячелетие назад, где главную роль сыграло стремление к прогрессу и знаниям по астрономии. Это во многом спасало героя. «Меч без имени» впитал многое из той истории, только герой напрочь лишён каких-либо стремлений, кроме отторжения средневекового быта и мечтаний о прошлой жизни, откуда его по нелепой случайности выдернула злая рука Фортуны. Прекрасного погружения в мечтания героя не получается. Читателю предлагается заштампованный фэнтези-мир, где нет-нет, да промелькнёт луч лазера, вызывающий ощущение несуразности. Не стоит вешать нос раньше времени — книгу спасают персонажи.

Персонажи в «Мече без имени» мало чем уступают героям МИФического цикла или полным харизмы героям Плоского мира, но есть в них что-то простое человеческое, наивное, напрочь лишённое стремления к независимости, принимающих ситуацию без трепета, подстраивающихся под ситуацию, иногда исходя на депрессивные высказывания, но остающиеся при этом верными основной линии поведения. Буквально, характеристика целой нации получилась. Такие персонажи в «Мече без имени», все прописаны с юмором. В книге много аналогий — можно искать связь со всем. Книга впитала в себя многое из жизненного опыта автора. Не зря ведь главный герой вызывает чувство полного сходства с аферистом из «Иван Васильевич меняет профессию».

Книгу нужно просто читать и смеяться. Больше ничего не требуется. Она не нацелена на серьёзную аудиторию.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1832)

Неизвестно почему, но Гоголь у большинства читателей ассоциируется в первую очередь как мистик. Возможно такую славу он заслужил благодаря «Вию», «Вечерам на хуторе близ Диканьки» и отчего-то «Мёртвым душам», хотя последнее произведение не имеет ничего мистического, кроме названия. К тому же в активе Гоголя имеется «Тарас Бульба», тоже без мистики, сугубо по историческим мотивам. Все перечисленные книги являются отражением реальности той жизни, в которой жила Российская Империя. Где-то Гоголь давил правдой, поражая отчаянностью свой сатиры с политическим и религиозным уклоном, где-то он пытался делать это метафорически. Не стоит искать и копаться в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Там действительно можно найти многое при достаточно глубоком изучении. Впрочем, найти что угодно можно где угодно, главное грамотно расставить слова в ином порядке и выдать как за неоспоримые истины.

«Вечера на хуторе близ Диканьки» — это сборник рассказов. Практически сборник украинских казачьих страшилок. Заметьте, Гоголь пишет только о казаках и ни о ком больше. Будто никогда не было на землях Украины иных народностей кроме казаков. Ни на что не намекаю, просто как факт. Гоголевская Украина — это украинское казачество. Взять того же «Тараса Бульбу» в подтверждение слов. Там описан быт казаков, немного быт поляков и само собой евреев.

Самый знаменитый рассказ из сборника — «Ночь перед Рождеством». Его сюжет известен каждому и не требует пояснений. О доблестном кузнеце Вакуле, его матери ведьме, укравшем Луну чёрте, гламурной девушке и даже о царице, пожаловавшей пару обуви с царского склада. Быт украинского села поражает воображение, обычным метеорологическим явлением в виде закрывания Луны облаками тоже придаётся мистическое значение — чего только в темноте не померещится. Немного фантазии… и окраина Империи способна приблизиться к центру страны, пускай тут будет задействована чертовщина. Без неё и сейчас никуда. Заставь чёрта Богу молиться, тогда можешь рассчитывать на любые уступки с его стороны. Образ украинской девушки, славящейся дерзким поведением, чувством собственной важности, желанием выглядеть красиво перед всеми и ждать комплиментов от окружающих, да решительных действий в виде манны небесной ради себя любимой. Такой образ прописан в рассказе не зря. Все ждут сюрпризов перед Рождеством. Всем желателен кусочек своего счастья. «Ночь перед Рождеством» самый позитивный из всех рассказов в сборнике — добрая сказка с положительным исходом и без особой мистики, просто Гоголь включил фантазию.

Другие рассказы менее интересны. «Сорочинская ярмарка» о проклятых местах и чертовщине. «Вечер накануне Ивана Купала» о папоротнике и беспамятстве. «Майская ночь» о голове деревни и правилах приличия винокура. «Пропавшая грамота» вновь о чертовщине. «Страшная месть» — полный сумбур, богатый крылатыми выражениями о Днепре. «Шпонька и его тётушка» выбивается из общей канвы — школьная, затем армейская жизнь тихого человека, сталкивающаяся с интересами тётки. «Заколдованное место» — вновь сумбур.

Хорошо, когда весело. Хорошо, когда страшно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джером К. Джером «Трое в одной лодке, не считая собаки» (1889)

А вы знали, что у бравого солдата Швейка было три отца? Они тихо-мирно сидели себе в пражском дурдоме, воображали собаку (о чём Джером признавался лично) и пускали уточек в ванной, когда им разрешали искупаться. Бултых! И брызги по палате… По какой причине они там находились неизвестно, один из них мнил себя лондонским гондольером, как-то раз в жизни совершившем плавание на лодке по Темзе в составе ещё двух человек. Его история нам известна. Двое других всегда молча поддакивали, иногда изрекали что-то сумбурное, картинно закатывали глаза, кричали что-нибудь вроде «йеп!» и впадали в ступороподобное состояние. Сплошная радость психиатру, беды с этими пациентами у него не было… вот только лай одного из них по ночам мешал спать дежурной медсестре, да кто-то из санитаров иногда жестоко кусал (обо всём этом Джером не рассказывал, т.к. не знал Швейка, что немудрено, он тогда ещё не родился).

Джером оставил нам свои сказания, их можно охарактеризовать как песни британского акына о плавании по Темзе с любимой девушкой, рассказанные им самим и записанные позже. Английский юмор лично мне решительно непонятен, если это вообще английский юмор. Странная страна Англия. Еда невкусная. Погода ужасная. Юмор специфический. Одна мука там жить. Видимо и юмор у них такой мрачный из-за мрачности жизни. Пытаются англичане хоть как-то компенсировать скудность всего остального. Даже не юмор, а циничные едкие замечания. В чём-то Джером был прав. Он точно описал синдром студента-медика третьего курса, когда по изучении болезней учащиеся на полном серьёзе пытаются у себя найти симптомы заболеваний. Джером, правда, за уши всё притягивает. Впрочем, это стиль Джерома. Берёт ситуацию и начинает дурака валять, доводя всё до полного абсурда. Ведь не зря я про Швейка вспомнил. У того хоть справка была о умалишённости, тут же вовсе непонятна излишняя категоричность, скатывающаяся к лёгкой форме идиотии. Понравился момент о женщине с веслом. Проблема водителей женского пола давно вошла в анекдоты. А ведь подумайте, тогда машин-то не было, а проблема была. И ничем она от сегодняшних дней не отличается, будто и не прошло ста пятидесяти лет. И про отношение к работе классный момент, кстати. Эх, не был бы Джером так категоричен, книга могла мне и понравиться. А так в дурку таких персонажей, как ещё живыми на сушу выбрались, а не утопли.

Трое в лодке, не считая собаки — это Улисс в комедийной обработке.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 4 5