trounin.ru

В жизни всегда существует минимум две точки зрения, но большинство людей считает, что их мнение должно быть определяющим для всех. Но! Если есть Бог, значит его может и не быть. Если есть царь, то кому-то его правление покажется благом, другие же воспримут его посланцем из ада. Так во всём, чего бы не коснулось представление человека. Многое зависит от полученного воспитания. Горький всё сделал, чтобы герой его эпопеи — Клим Самгин — с малых лет воспринимал действительность под социалистическим уклоном мировоззрения. И быть тому так, ибо возводил Максим на его пути преграды, выраженные через онанизм представленного читателю лица и проституирование на его интересах прочих участников повествования.

Горький начинает издалека. Сперва главному герою следует родиться, потом получить имя: желательно необычное. Пусть именем станет Клим (от латинского Климент — кроткий, мягкий). Главный герой действительно предстанет перед читателем в качестве податливого материала. Всякий, встреченный им на пути, будет из него лепить то, что угодно лично ему. Отец навяжет представления о Боге, как об извращении понятия Народ. Мать проявит заботу о благочестии, заплатив для достижения требуемого результата девушке, которая будет с её сыном спать. Друзья и знакомые не откажутся от возможности на него воздействовать. Даже измены матери сын станет покрывать, будто не понимая, чем она при нём занималась, ничего не стесняясь и не опасаясь.

Действующие лица отличаются обилием произносимых слов. Впрочем, произносимые ими слова не имеют никакого значения, не несут смысловой нагрузки, будто между делом, словно так и должно быть. Перед читателем без спешки пройдёт юность, а следом школьные годы главного героя. Клим не вынесет полезного опыта из прошлого, оставаясь тем же самым податливым материалом в чужих руках. В думах над онанизмом и постельными утехами с девушкой проходит едва ли не четверть всех представленных на страницах событий.

Читателю может показаться, что Горький взялся подражать Ромену Роллану, автору эпопеи «Жан-Кристоф». Но язык Роллана не столь путанный, события взаимосвязанные и открывают для читателя многогранность представленного человека. «Жизнь Клима Самгина» разительно отличается, поскольку Максим больше значения придавал происходящему вокруг героя, нежели — непосредственно с ним. Нет и желанных сорока лет, выстроенных в хронологическом порядке, относительно происходивших перемен в обществе. Всё находится в подвешенном состоянии, пока не случится Ходынская давка, произошедшая сразу после коронования Николая II. Тем царь проявил неуважение к народу, так как после отправился на бал, а не объявил траур.

Ещё до Ходынки главный герой задумается, отчего люди живут пустой жизнью. Оную и показывал читателю Горький, не жалея для того слов. И вдруг, из пустоты, появится запрещённая литература, проснётся страсть к её чтению. Царь истинно окажется кровавым, его правление — противным народу явлением. Уже не остановится Максим от впечатлений, много рассказывая о последствиях давки и о свидетельствах очевидцев. Случившееся бы забыть, не раздувая пожар из раболепия народа. Кто же знал, какой катастрофе суждено произойти, сколько крови ещё прольётся. Может не понимали социалисты, сколько смертей произойдёт? Горький писал не «Мать», он писал «Жизнь Клима Самгина», зная о случившемся, но всё-таки не зная, какая трагедия случится через следующие десять лет после издания первой книги.

Народное должно принадлежать народу. Плохо оно лежит или хорошо — только народу. Или для какой цели показан на последних страницах китайский посол, прикарманивший дорогостоящий изумруд, не обратив внимания, что открыто похитил чужое достояние?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Часто надежды идут прахом. Перспективы оказываются лишёнными возможности их реализовать. Герой Чарльза Вильямса был успешным игроком в американский футбол, пока не попал в аварию. Пьяный лихач подрезал его автомобиль. Теперь на спортивной карьере поставлен крест. Забыть бы об этом, дабы найти другой интерес в жизни. Но всё случится так, что окажется — он стал жертвой обстоятельств. Лихач желал его смерти. Но почему? Читателю предстоит в этом разобраться.

Чарльз сводит события без оправдания их реалистичности. На голову главного героя сваливается неприятность в виде страхового агента, ставшего частным детективом. Тот разобрался в обстоятельствах происшествия. И он теперь знает, как заработать солидный куш. Зачем-то он вышел на пострадавшего, решив предложить ему сотрудничество. Но зачем? Лихач умер сразу после столкновения. Более ничего главному герою неизвестно. Похоже, придётся разбираться дальше самостоятельно, так как детектива вскоре убивают.

Всякое случается. Бывает, человека по ошибке принимают за другого. Может так случилось и теперь? То уже не имеет значения. Есть основание полагать виновной в убийстве лихача его жену, чью измену он обнаружил. Перед главным героем возникает новая задача — добиться откупных, скрыв ставшее ему известным от полиции. Так действие произведения переходит в стадию мало похожих на правду событий, чтобы воздать каждому действующему лицу сполна.

Назидательная функция писателя воплотится на последней странице. Чарльз Вильямс разрешит ситуацию, предоставив куш более его заслуживающему человеку. Только тот ему не будет рад. Хорошо иметь деньги, но без ограничивающего права на их владение. И без понимания, что в любой момент может постигнуть кара в виде тюремного заключения, а то и электрического стула. Пусть человек изначально выглядит жертвой, он всё равно не должен забывать о необходимости быть законопослушным гражданином.

Происходящее излишне легко становится ясным. Главному герою сразу везёт. Он с первого раза находит убийц, легко входит с ними в контакт, обманывает их и без затруднений начинает шантажировать. Убийцы, в свою очередь, ещё легче противодействуют ему. Игра в кошки-мышки приводит к обоюдному поражению. В иных моментах Чарльз перенасытил действие сексуальными сценами, написанными совсем не к месту. Понятно, читатель в пятидесятых годах ценил откровенность подобного рода, уже за то предпочитая интригующие отношения, ставя их на один уровень с нуаром, если не получалось совместить.

Когда читатель узнает подробности содержания произведения, поймёт смысл постигшей действующих лиц судьбы, станет ли он делать выводы? А можно ли придти к определённому мнению, ознакомившись с историей, действие которой касалось лишь мрачных сторон человеческой жизни? Разбираясь с проблемами других людей, человек вынужден им уподобиться, тем желая хотя бы в чём-то урвать куш, либо рискнуть всем, сорвав куш много больше. Как бы не повернулось дело, дальше предстоит жить в страхе. Так не лучше ли влачить скромное существование?

Не о благородных порывах рассказывает Вильямс. Он показывает, как легко обманывать людей. Человека не трудно обвести вокруг пальца. Не так много в жизни вариантов, чтобы в них запутаться. Чаще поступками движет незначительное количество чувств, часть из которых Чарльз отразил на страницах произведения. Сперва главным героем руководило желание узнать правду, потом он захотел заработать на этом, а после горько сожалел, осознав тщетность всего. Любая радость нивелируется осознанием неизбежного.

Не случись описанного Вильямсом, произошло бы другое. Не главный герой «Солидного куша», так персонаж из иного произведения обязан был столкнуться со схожей ситуацией.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В 1925 году Булгаков продолжил плодотворное сотрудничество с «Гудком». И опять плодотворность оказывалась сомнительной полезности. В иной раз кажется, будто Михаил уже не знал, откуда ему брать материал. «Целитель», «Аптека», «Заколдованное место», «Коллекция гнилых фактов», «Удачные и неудачные роды», «Залог любви», «Чертовщина», «Мадмазель Жанна»: фельетоны для исследователей творчества и для самых горячих поклонников писателя.

Лучше всего получалось писать на злобу дня. Без бумажки на тот свет не пустят, но и с нею не пустят, если она без круглой печати. Ранее о мытарствах без сего важного элемента Михаил не говорил, теперь же настало время. Всякому документу полагается своя «Круглая печать». Нет её? Ищите того, у кого она есть.

Вот и печать на бумажке, давайте уже молоко, положенное по коллективному договору. Ну хотя бы дайте резиновые сапоги. А сапог резиновых нет. Их зимой выдавать будут. Сейчас же принимайте валенки. Какая «Гениальная личность» до такого додумалась? Ладно бы, одна была сия личность на страну. Так нет же. В каждой конторе по такой личности сидит. Где тут не станешь писать на злобу дня? Отчего же ничего не меняется, словно на смену Империи пришла такая же Империя, и после пришла такая же Империя, словно всё осталось согласно прежде кем-то заведённым порядкам.

Спросишь кого: почему подобное безобразие происходит? Понятен ответ и без того: «Они хочуть свою образованность показать». Каким именно образом? Наговорят людям множество непонятных слов, значение которых сами объяснить не в состоянии. Запутаются в терминах, зато выглядят умными. А как до дела дойдёт, то все учёные слова рассыпаются перед обыденностью, не имея способности стать понятными непосредственно при их исполнении. Коснись ораторов-умников, так они кроме умения говорить, ничего не умеют. Умели бы, на доступном всем примере давно доказали бы.

Читателю Булгакова полагается отдохнуть, ознакомившись с «Приключениями стенгазеты». Жил-был информационный листок, многажды его использовали, снова он служил агитационным материалом, испытывая жизнь на прочность. Его марали, рисовали карикатуры, использовали обидным образом. Но предназначался он для высокой цели — для выпуска периодической стенгазеты. Благая цель в России всегда понималась со странностью. Всякое начинание вскоре заканчивалось аховым результатом. Потому не быть информационному листку стенгазетой, ибо не хотят оную вести непосредственные исполнители, мотивированные лишь указанием начальства. Мотивировать, как известно, другим следует.

Закрыть февраль Михаил решил фельетоном-сновидением «Кондуктор и член императорской фамилии». Чего только не привидится человеку в ночном отдыхе от дневной суеты. Император может присниться, вся его фамилия и министры его. И будет он с тобою лично беседовать, ругая за прегрешения пришедшей ему на смену советской власти. Останется в холодном поту проснуться, тем избежав расправы от разгневанного правителя.

Произведение «Богема» по размеру не подошло «Гудку», поэтому Булгаков опубликовал его в «Красной ниве». Он рассказал будто о себе, на что поныне указывают исследователи его жизни. Представленный читателю литератор желал бежать из России, для чего написал пьесу о туземцах (не «Багровый остров» ли?), заработав этим деньги на дорогу. И быть литератору жителем заграничных стран, не встреть на пути он бдительных служителей страны Советов, заподозривших неладное. Пришлось литератору, как то додумывает читатель, обосноваться в Москве — в среде тамошней интеллигенции. И ведь правдоподобно рассказано, пусть и с вольными допущениями, поскольку пьесы о туземцах у самого Булгакова тогда не было, как не имел он её и в 1925 году, располагая лишь повестью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мы за самоуправство на море ответим самоуправством на железной дороге: скажет кассир моряку. А мы за самоуправство на море и на железной дороге воздадим по заслугам в прессе, написав об этом: должен был говорить Булгаков. И не только говорил, а именно воздавал. Но о себе ему писать в «Гудке» особо не давали. О ком же писать тогда? Вот и пиши о самоуправстве кассиров на железной дороге. Если просят, отчего бы не написать: решал Михаил. Пусть ничего подобного не случалось, зато смешно читателю будет. Пусть хоть кто-то ответит за хоть чьё-то самоуправство. Не одним морякам доставались места буквально в туалете, так давайте разберёмся в причинах этого. Думается, фельетон «Война воды с железом» следует считать весьма правдивым.

В чём же беда советского общества? Почему оно такое озлобленное? Зачем воздавать, коли следует жить дружно? Может то от малой грамотности? Дать бы людям образование. Государство старается. Но как оно старается? Разве нужно о «Банных делах» напоминать? Данное поручение устранить безграмотность, выполняется теми же безграмотными методами. Не так разве? Возьмём за основу фельетон «Банан и Сидараф».

Существуют двухмесячные курсы. Пройдя оные, выпускники становились образованными людьми. Они, как бы, научились писать и читать. Они, как бы, знают основы основных наук. Они, как бы, политически подкованы. Но спроси их через следующие два месяца, заставь снова сдать экзамен: сдадут ли? А они его вообще могли сдать изначально, спрашивай с них, как полагается? Булгаков в том сомневается. Лучше продлить курсы, давать больше материала, уделять внимание каждому. Да кто этим будет заниматься? Михаил не говорит про учителей, но им ведь не думали платить за делаемую ими работу, если вообще думали платить, заставляя трудиться на добровольных началах. Зато сколько криков о повышении грамотности среди населения… Таким образом в России всегда отчёты о выполненной работе составляются — без различия, что на самом деле сделано. Отчёт пишется ещё до начала выполнения самих работ.

Кого же взять в пример? Давайте обратим внимание на фельетон «Собачья жизнь». По железной дороге Советского Союза с самого Дальнего Востока, изначально начав путь из Японии, везут собаку министру внутренних дел Австрии, разведением которой породы тот желает заниматься. Сколько же денег на это будет потрачено? На советского гражданина никто таких средств выделять не додумается. Тут же на одну собаку выделена круглая сумма. Животное может и умереть в дороге. Впрочем, размышляя глубже, вполне может оказаться, что граждане Австрии получают не лучше жителей Советского Союза, а на личных собак чиновники государства Советов готовы потратить не меньше заграничных коллег. Воистину, порою возникает желание, дабы к людям относились как к собакам, а к собакам — как к людям.

Помимо вышеозначенных, за ноябрь и декабрь Булгаков написал следующие фельетоны для «Гудка»: «Рассказ рабкора про лишних людей», «Под мухой», «Гибель Шурки-уполномоченного», «Звуки польки неземной», «Счастливчик», «Желанный платило», «Ревизор с вышибанием», «По телефону». Для издания «Красный перец» Михаилом написана заметка «Три вида свинства».

В случае совсем тягостных дум над текстом, рождались поэтические представления о действительности. Под пожаром могла возникнуть в воображении полька. Под её звуки языки пламени облизывали и пожирали, уничтожая не для огня построенное или выращенное. Под звуки польки творил сам Булгаков, облизывая и пожирая, уничтожая не для него построенное или выращенное. Но огонь не виноват, что оказался рождён, вынужден искать пропитание и обеспечивать существование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Разбавляя публикации в «Гудке», Булгаков находил слова для других изданий. Так фельетоны «Кривое зеркало», «Площадь на колёсах», «Египетская мумия» и «Обмен веществ» Михаил разместил в изданиях «Бакинский рабочий», «Заноза» и «Смехач» соответственно. О себе ли в них он рассказал? Согласно одному из фельетонов, рассказчик впервые приехал в Москву, ему негде ночевать, нужно бороться с холодом. Он отогревал себя чаем в трамвае, справляя нужду через специально проделанное отверстие. Если приходилось это делать на Арбате, то делал без смущения. Так бы и жил дальше, не подвинь его из трамвая советские учреждения, решившие разместиться прямо в вагоне. В другом фельетоне рассказчик в Киеве по аттракционам ходил. Исторг он из себя немерено. Когда же наступила пора посещения египетской прорицательницы, там и случилась основная хохма, выраженная в так любимом гражданами Советского Союза поиске политически несознательных.

Остальное, продолжающее находить место на страницах «Гудка», становилось всё меньше по форме и содержанию. Булгаков уподобился сочинителю забавных ситуаций, порою укладывающихся в один-два абзаца. Разбирать их содержание станет проявлением неуважения к творческим способностям Михаила. Фельетоны проще перечислить, иначе сказано будет более сообщённого читателю непосредственно автором.

В августе «Гудок» опубликовал следующие произведения: «Как школа провалилась в преисподнюю», «Допрос с беспристрастием», «На каком основании десятник женился?!», «Пивной рассказ», «Как бороться с Гудком, или Искусство отвечать на заметки», «Как, истребляя пьянство, председатель транспортников истребил!», «Брачная катастрофа», «Документ-с», «Сотрудник с массой, или Свинство по профессиональной линии». Как ясно из названий, всё ясно из названий.

В сентябре: «Три копейки», «Ре-ка-ка», «Игра природы», «Увертюра Шопена», «Колыбель начальника станции», «Не свыше». Как должно стать теперь понятно, аналогичным образом любят писать истории далёкие потомки Михаила, сообщая в личных дневниках истории подобного же забавного рода, но не делясь ими для публикации. Как знать, какие тогда гении пера живут среди нас, чьих имён мы не знаем, но о них будут знать наши потомки. Примерно так обстояло и с Булгаковым. Сомнительно, чтобы он был известен в широких кругах. Пока ещё он должен был выступать на позициях газетного работника, выпускающего сатирические репортажи.

В октябре: «Рассказ про Поджилкина и крупу», «Библифетчик», «По голому делу», «Проглоченный поезд», «Стенка на стенку», «Новый способ распространения книги», «Повестка с государем императором», «Смуглявый матершинник». Булгаков начал повторяться в сюжетах, на иной лад рассказывая об уже им сообщённом. Но он не устаёт и обличать современность. Михаил увидел нерациональное использование человеческих ресурсов, когда вместо экономии времени и улучшения качества получаемого продукта, начальство гоняет работников зазря, лишая их возможности отдохнуть на месте, предпочитая нагрузить дополнительными пустыми передвижениями, толку от которых не прибавляется. Увидел Михаил и новое отношение к литературе. Оказывается, небывалый спрос на книги обусловлен небывалым спросом на рыбу. Как это связано? Рыбу ведь надо во что-то заворачивать, так почему бы не в вырванные из книг страницы?

Возникает вопрос — разве можно так по верхам оценивать творчество Булгакова? Думается, ему самому не хотелось, чтобы в им написанном досконально разбирались. Не от лучшей ведь жизни он трудился на периодические издания. Ему, как любому писателю, мнилось желание работать над более крупными произведениями, чтение которых станет радостью читателя его книг, но не читателя газет и журналов, в которые после ознакомления с ними будут заворачивать ту самую рыбу, а то и без всякого прочтения даже.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Булгаков написал два цикла заметок «Золотые документы» и «Москва 20-х годов», размещённые вне «Гудка». «Москва» их печатала, а «Накануне» вскоре повторяло публикацию. Будучи свидетелем происходивших в стране перемен, Михаил не уставал делиться увиденным с читателем. Он прямо так и говорит, что является непосредственным очевидцем, поэтому имеет на то полное право.

В младом Советском Союзе хватало бракоделов и самодуров всех мастей. Ответственный за пожарную безопасность мог оставить без средств тушения. Родители не гнушались назвать сына в честь юмористического журнала — Крокодилом. Специально создаваемые в многоэтажных домах лифты для инвалидов никто не думал запускать. Стены и перекрытия в самих домах оказывались настолько тонкими, что на последнем этаже слышали соседей с первого. Немудрено от таких условий сойти с ума. И Булгаков бы сошёл, не живи в более тихой обстановке. А если расслабишься, то к тебе подселят кого-нибудь. Потому, дабы это пресечь, сообразительные товарищи прописывали у себя всех возможных родственников. Иные предпочитали обзаводиться жёнами, горько после сожалея о сём шаге, вынужденные страдать от взятой с потолка подозрительности.

Все прочие сочинения Михаил публиковал исключительно на страницах «Гудка». Потому немудрено видеть в написанных им фельетонах преобладание железнодорожной тематики, но случались заметки и на прочие темы, должные развеселить читателя. Допустим, разве крысы говорят? Послушаем версию в «Крысином разговоре». А говорят ли собаки? Кажется, Булгаков всерьёз взялся изучать разумность братьев меньших. «Говорящая собака» на самом деле может существовать, но для этого ей нужен толковый чревовещатель, иначе к ней даже не подходи. И не смей того зверя покупать, особенно не обладая положенными для того умственными способностями. Остаётся предположить, что какого-то начальника с позором выгнали, купившего говорящую собаку у проезжавшего через его станцию циркача. Как с ним ещё могли поступить? Только выгнать: во-первых — с позором; во-вторых — вместе с его приобретением.

В коллективном договоре всегда присутствует такое, чего на рабочем месте не ощущается. Вроде бы должны выдавать резиновые сапоги, да не дают. А ежели дадут, то лучше бы и не давали. Работникам железной дороги, говорят, полагается молоко. Говорят, так в коллективном договоре написано. Где же он — договор этот? Его ещё не вывесили. Вот и замечает Булгаков нерадивым начальникам фельетоном «Повесили его или нет». Всё равно молоко выдавать не начнут. А если начнут? Лучше самим купить, дабы организм целее был.

Проблем на железной дороге не перечесть. Особо тяжко обстоит дело со станциями в засушливой местности. Примером тому фельетон «Пустыня Сахара». Людям на прибывающих составах нужна питьевая вода. И от воды для технических нужд отказываться они не станут. Да нет её. Работники станции сами за нею ходят в соседнее поселение. Такое обстоятельство кажется смешным? Смеётся над ним и Михаил, наполняя строчки водевильными сценками. Но не стоит смеяться долго. Воды действительно нет. Список станций к фельетону прилагается.

Всякого хватает советской обыденности. «Рассказ Макара Девушкина», «Незаслуженная обида», «Сапоги-невидимки»: проводятся оригинальные заседания, учителей незаслуженно обижают, снятся сны о белой горячке. Самое поразительное — в России ничего не меняется. Как бы сыто не жил народ или бедно, но национальные особенности остаются неизменными. Вот и в фельетоне «Охотники за черепами» показана работа служителей вокзалов, которым за месяц нужно зафиксировать по четыре нарушения. Только как это сделать, если советские граждане стали настолько сознательными, что ничего противоправного не совершают? Приходится оных находить любыми средствами, иначе грозит увольнение.

Сознательным население стало повсеместно. В «Приключении покойника» это наглядно продемонстрировано. Известна всякому истина — для получения чего-то нужна бумажка об этом чём-то. Если бумажки нет — не будет и бумажки об отсутствии самой бумажки. Пусть речь о жизни и смерти: чужие проблемы мало интересны. Ладно бы ходишь по инстанциям пока жив, но ведь и на тот свет не возьмут без справки. Остаётся пугать продолжающих жить. Надо напугать, тогда обретёшь желаемое. Почему так?

Работникам железной дороги требуется регулярно мыться. От грязи ещё никто не поправил здоровья. «Банные дела» страдают от отсутствия бани. Начальник понимает данное затруднение, требуя построить соответствующее сооружение. Он ещё и взыщет с тех, кто приказание не выполнит. Беда лишь в том, что поручение дано, но на материалы средств выдано не было. Не вина ведь начальства в нерадивости подчинённых. Оно проявило заботу, показав понимание проблем рабочих, даже распорядилось разрешить возникшее затруднение. И оно обязательно накажет всех, кто не пожелал выполнить его волю. А если баня таки построена будет, то чем её топить? Так и будет стоять в окружении немытых рабочих.

Читатель скажет: полный абсурд. Пусть говорит. Абсурдом оно от того быть не перестанет. «Заседание в присутствии члена» покажет ему, где истинный абсурд. Он не в жизни, а на страницах документов. «Главполитбогослужение» бы, или не надо бы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Красный журнал для всех» взялся опубликовать произведение «Ханский огонь». Михаил Булгаков решил поведать об имуществе бежавших из страны дворян. Что не пошло на слом или не стало резиденциями для структур Советского государства, то получило статус музеев. Про один из них и было сложено повествование. Вполне может быть, что подобная история случилась в действительности. Случаи поджога всегда волнуют человека, особенно касающиеся народных достояний. Не меньше возникнет эмоций, когда речь о некогда бывшем личным имуществом, а теперь ставшем собственностью народа.

Читателю представлен особняк. Его посещают разные люди, среди которых преобладает наплевательское настроение. Посетителям желается посмотреть, как жили дворяне. И будь их воля — не стоять сему музею. Всякий первым бы бросил огонь, позволь ему совершить такой поступок. Но есть среди присутствующих сочувствующее лицо — им является экскурсовод, старый слуга прежнего хозяина. Ему больно видеть неуважение к прошлому. И ещё больнее осознавать, насколько безразлична людям стала их история. Что же, мечты футуристов осуществились: те в той же мере желали уничтожить старый мир, воплотив на его обломках государство новых форм.

Но почему помогать мечтам взялись дворяне? Булгаков ввёл в повествование хозяина особняка, прибывшего специально посмотреть, какой судьбы удостоилось имущество его предков. Не сумев сохранить, оставив другим, хозяин покинул страну. Утеряв право на владение, он чувствует крепкую связь с прошлым, не собираясь с ним расставаться или кому-то отдавать. Ему безразличны и чувства слуг, продолжающих проявлять заботу о вверенном на их попечение имуществе.

Читателю становится понятным поведение прежнего хозяина, решившего не просто посмотреть, а уничтожить отнятое у него. Он ни о чём не думает, кроме себя, тем наглядно демонстрируя, как правильно поступило Советское государство, забрав столь важное с исторической точки зрения здание. Ведь не поступи оно так в малом, отняв, какой бы участи подвергли дворяне в большем, удостоив забвения? Но не только это нужно учесть.

Одно дело — забыть историю. Другое — заставить забыть историю. Не случись революции, не отрекись император от власти, быть Империи разваленной дворянами, чьё чувство собственности вступало в противоречие с нуждами народа. Такого могло и не быть. Тогда зачем Булгакову показывать поступок прежнего хозяина особняка? В глазах сего дворянина горел огонь ханских предков, который он желал распространять вокруг себя, не способствуя созиданию, а разрушая доставшееся ему по праву рождения. В том-то и урок людям, умеющим сдерживать порывы, несмотря на достающиеся им обиды.

Не следует разрушать, бороться с системой и заявлять о своём праве на лучшую жизнь. Всему этому предстоит случиться, ибо иного не дано. Когда некто начинает брать на себя сверх меры, тем он пробуждает недовольство огромной массы людей, чьи порывы в поисках справедливости обязательно примут разрушительный вид. Уничтожать же собственные достижения придётся прежним хозяевам, не способным преодолеть чувство обиды, так сильно им мешавшее осуществиться идее социального равенства.

История многолика. Ежели человеку важно здесь и сейчас, то его имя растает в прошлом, либо удостоится негативных оттенков. Ежели важно будущее, и всё будет делаться во имя лучшей жизни в сей данный момент, тогда такого человека возвысят, придав его личности сверх положенного лоска. Но сжигать прошлое определённо не стоит, кем бы ты для него не являлся. Лучше забудь и постоянно двигайся вперёд. Как Михаил Булгаков!

Автор: Константин Трунин

» Read more

К апрелю 1924 года Булгаков написал повесть «Багровый остров», опубликовав её в «Накануне». Что же помешало вынести в заголовок настоящее название острова, принятое местным населением? Они назвали его Багровым, подразумевая Красный. И в том была явная аллегория, приравнивающая страну Советов к туземным островитянам, над которыми на протяжении предыдущих лет укрепляла власть Британия и прочие колониальные державы. В один момент один из их кораблей прибило якобы к земле эфиопов, край с первобытным укладом жизни. Что же случилось дальше? Как то и произошло на самом деле — туземцы в краткий срок обрели способность противостоять всему миру, не считаясь с мнением желающих колонизировать остров.

До британцев остров эфиопов посещали французские и немецкие корабли, да что-то у них не получилось. Об их визитах остались среди местных только предания. Теперь британцы взялись спаивать эфиопов огненной водой, отчего вспыхнули противоречия: общество разделилось, началось брожение. Нарастающий конфликт остановило извержение вулкана, уничтожившее часть острова, убившее монарха и жреца, следом разразилась чума, появился новый лидер, перегнавший маис в огненную воду, тем истощив продовольствие, доведя островитян до голода. Если всё тут сказанное — не аллюзия на падение Российской Империи, то чем же оно тогда является? Приходится сомневаться, будто бы таких мыслей не придерживались сами современники Булгакова.

Продолжение повести — описание горькой судьбы беглецов, искавших лучшей доли, а получивших лишь тяжёлый труд и сомнительные перспективы. Михаил оптимистичен, для него всё только начинается, хоть и неизвестно, чем закончится сражение жителей Багрового острова с колонизаторами. На удивление Британии, туземцы научились отправлять радиограммы, управлять кораблями и даже наносить урон средствами современного вооружения. Но чему они ещё научились? О том читатель догадывается. Михаил же предпочитает остановить рассказ, поскольку продолжение ему ещё не стало известным, потому как истинное противостояние страны Советов в самом начале. Может кто после допишет продолжение за Михаила. Кажется, за его написание уже принялись.

Наконец-то Михаил взялся за то, что от него долго ждали. Вернее, чего ждал потомок, решивший знакомиться с его творчеством с первых написанных им строк. «Багровый остров» выглядит внушительным вкладом в искусство повествования эзоповым языком. Пусть Михаил и говорит, будто бы он перевёл на оный с французского некое произведение Жюля Верна. Тем он снял всякие подозрения, имея право говорить, что все совпадения случайны. Не мог ведь классик приключенческого романа писать о советской действительности, тем более придавая ей настолько вопиющую историческую достоверность.

Конечно, Жюль Верн ничего подобного не мог написать. Да вот неизвестно, какого именно Верна имел в виду Булгаков, называя сего писателя товарищем. Пусть не классик, тогда неизвестное литературным исследователям лицо. Оставим в стороне подобные домыслы. Остановимся на храбром поступке непосредственно Михаила. Он действительно иносказательно поведал о настоящем, увидел происходящее отстранённым взглядом, разменяв трагедию населения Российской Империи на уподобление деградации до уровня первобытного строя. Так яснее получилось рассказать, каких унижений удостоился народ, достойный отныне встать в один ряд с ведущими державами мира.

Булгаков мог и не испытывать таких чувств. Сомнительно, чтобы он радовался за успехи народившегося государственного новообразования. Оно вполне могло съесть само себя, своим воздействием разрушив данную ему под управление территорию, пускай и добившись поражающих воображение промежуточных результатов. В одном Михаил был прав точно — продолжать верить эксплуататорам рабочей силы нельзя, так Багровый остров превратится в сплошную каменоломню, без какой-либо надежды на достойное существование его жителей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О странных людях рассказала Мария Галина — о паразитах. Они никому не нужны, кроме подобных им никчёмностей. Живут малопонятными представлениями, воплощая присущие им бесполезные увлечения. Вроде никому не мешают своим существованием, но дай срок, дабы появились деятельные люди, способные привнести подлинную сумятицу в происходящее. Для требуемого эффекта берётся графоман, к нему приходит желающий нанять графомана, вместе они создают новое видение настоящего, заменяющего былое уже не им, а желающим обрести нарисованное ими. В той суете не было никакого смысла, и смысл появился, дабы понятно стало: смысл оказался надуманным.

Прошлое изменяется лёгким мановением пера. Как нет веры современным писателям, так нет и летописцам, в чьи таланты входит умение трактовать происходящее на их личное усмотрение. Собственно, жизнь протекает со свойственными для неё коллизиями, она кажется не подверженной новым изменениям. В этот момент появляется человек, способный словом ломать представления об уже произошедшем. Не имеет значения, как жили на самом деле, важно отныне другое — как жили согласно написанного о их жизни текста. Правдой будет считаться именно рукописный вариант, а прочее подвергнется забвению.

Аналогичное решение для представленного вниманию читателя сюжета придумала Мария Галина. Её главный герой — писатель. Он трудится в узко заданных рамках. То есть самостоятельно не создаёт произведений, переиначивая старые. Допустим, захотел заказчик увидеть себя на страницах «Властелина колец». Он нашёл главного героя, заплатил за работу, получил результат и довольным растаял. Такое направление на самом деле существует? Или Мария вводит читателя в заблуждение? Оставим мысли об этом. К главному герою пришёл новый клиент, желающий получить настоящую биографию, специально для него выдуманную.

Полученный заказ требуется выполнить. Читателю важно другое: каким образом из ничего будет рождено что-то? И как это из разряда фантазий перейдёт в осознание действительно имеющего место быть? Мария плела сюжет через череду загадочных совпадений, заставляя поверить в возможность исказить настоящее, убедив для того людей в правдивости создаваемого на глазах прошлого. Перевернётся ли сознание читателя, когда он сумеет понять, насколько тонок мир, о котором человек судит по кем-то написанному? Вся история может оказаться фикцией, либо определённые её моменты, особенно в случаях, если сохранился единственный источник информации.

Приходится глубоко заглядывать в содержание «Медведок», ибо поверхностно данное произведение будет именно поверхностно и понято. Читатель увидит наделённого комплексами главного героя, которого постоянно оскорбляет отец. Его ранимая натура не будет желать выходить на поверхность, паразитируя внутри придумываемых им для других параллельных вселенных. С первых страниц он начнёт обдумывать создание художественного произведения, довольно вторичного. После будет беседовать с таксистом и соседом. Хватило бы читателю терпения дождаться основного заказчика, с которого и начинается подлинное развитие сюжета. За кажущимся потоком сознания обязательно последует линейная история — нужно только поверить в писателя, не зря трамбующим почву, подготавливая тем место для искажающих действительность представлений о самом настоящем настоящем.

Остаётся удивиться, что не алмаз искали в капусте, а третий сосок на груди каждого действующего лица. Фарс — он и есть фарс. Всё вокруг человека является фарсом. И не обязательно, чтобы потомки запомнили нас по творимым нами безобразиям. Достаточно одного писателя, чьим словам поверят больше, нежели всем остальным источникам. Таковой нашёлся на страницах произведения Галиной. Но разве таких не встречалось в истории человечества? Они были, их словам верят и никогда не перестанут считать иначе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О лошади, так о лошади. Потом о поездке на телеге, пока не будет замечен стог сена. Теперь о сене. Кто на нём только не лежал, дабы не родилась та самая лошадь, о которой изначально ведётся речь. Эта лошадь будет учиться правильно тянуть телегу. На том жизнеописание лошади закончится. А как бы подобную историю написана Марина Степнова? Её лошадь стала бы девочкой, думающей об умершей матери, неизменно сравнивая её глаза с глазами рыжей собаки. Под сеном понимался бы некий предок, любимый женщинами. Вроде бы и пустое из него сено, но его приятно лицезреть и теребить его образом память. Да что до того девочке? Ей надо учиться в балетной школе. Вот так всё просто.

Запнуться читателю предстоит на постоянных сравнениях автора чего-то с чем-то. Не может Степнова слова сказать, дабы не поставить рядом дикую ассоциацию, поражающую абсурдом. Пару раз усмехнувшись, далее пропадёт желание улыбаться. Понятно, такая у Марины манера изложения. У неё слово со словом не связывается, не поставь она между ними любимый ею оборот. Можно понять и даже простить, только при редактуре всё лишнее из текста выкидывается, ежели содержание может без этого обойтись. Не напоминать же Степновой про Экзюпери, писавшего крайне много, но на выходе получавшего тонкие книжки, за содержание которых его и будут всегда ценить.

Слова цепляются за слова, как уже понятно. Одна рассказанная история пробуждает к жизни следующую. Определённой схемы изложения у автора точно не было. Просто требовался момент, когда прежнее исчерпывалось, побуждая искать в ранее сказанном отсылку куда-то ещё, о чём и будет продолжен сказ. По такой схеме обычно пишут книги для детей младшего школьного возраста, где даётся общее представление о ситуации, раскрывать элементы которой предстоит действующим лицам. Причём произведение построено таким образом, что последующее никак не связано с предыдущим. Картинка создаётся из разрозненных красочных декораций и персонажей, друг с другом не совместимых, если их перенести в другое место повествования.

Постаралась Степнова наградить действующих лиц отрицательными качествами, якобы ими осознаваемые и желаемые быть преодолёнными. Отсутствие любви приводит к осознанию необходимости доброго отношения. Неприязнь к делу доводит персонажей до смирения и получения рекордных результатов. Порою на страницах нельзя пойти против обстоятельств: молодому человеку никак не повернуть время вспять, ибо он желает любить женщину пенсионного возраста. Не станем рассуждать, отчего на страницах произведения Степновой так пестовалась геронтофилия. Может это такой же абсурд, как приводимые в тексте сравнения, только доведённый до цельного массива из слов.

Не станем говорить и о евреях, судьбами коих Марина наполнила произведение. Ограничимся лишь пониманием, что предлагаемый читателю нарратив характерен для русскоязычных писателей еврейского происхождения. На ими создаваемые произведения чаще ставится ярлык довольно спорного мнения: «женская проза». В силу понятных причин данную тему развивать не стоит.

Так была ли суть у рассказанной Мариной Степновой истории? Если и была, то её трудно найти. Читателю показаны будни людей, живших и умерших, либо продолжающих жить и вспоминающих прошлое, без назидания и формирования выводов, вследствие чего определить суть и не представляется возможным. Сие утверждение допустимо оспорить. Проще будет его проигнорировать. Читательское впечатление не изменится ни под каким воздействием. Исправить положение поможет время, может позже творчество Степновой придётся по душе, а может такой момент навсегда упущен.

Автор: Константин Трунин

» Read more