trounin.ru

Был ли 1924 год более выразительным на рассказы, нежели прежние? Грин продолжал писать в присущей ему манере, практически нисколько себе в том не изменяя. У него были планы крупных произведений, но и они окажутся далёкими от совершенства. Просто нужно признаться в том, насколько важно знакомиться с творчеством Александра в определённый период взросления, после которого больше никогда не возвращаться к чтению его произведений. Это суровая действительность, с которой могут поспорить только люди, кому творчество Александра подлинно нравится в силу возрастных особенностей, либо по складу ума, настроенного внимать всему, пропитанному романтикой приключений. Для прочего читателя Грин становится настоящим мучением, поскольку ни один из его рассказов не способен отложиться в памяти, за редкими исключениями. И крупной прозы Грином не написано, к которой читатель может проявить трепетное отношение. Разве только исключением становится феерия «Алые паруса», да и то до знакомства с этим произведением в зрелом возрасте.

Предлагается рассмотреть творчество Грина за 1924 год в алфавитном порядке.

Рассказ «Безногий» опубликован в седьмом выпуске «Огонька» — размышление о безногом человеке. В восьмом выпуске свердловского журнала «Товарищ Терентий» — рассказ «Белый шар», частично основанный на реальном событии, с которым Грин имел знакомство: в дом влетела шаровая молния. Александр представил эту историю в более удобном для него виде, чтобы читатель в очередной раз убедился, как в жизни много загадочного. Обстоятельства у Грина сложились так, что к кредитору пришёл должник, обязанный вернуть взятое им именно в этот день, но при этом не имевший наличности. В момент разговора в помещение влетела шаровая молния, словно насланная должником на кредитора, хотя обстоятельства в рассказе представлялись иначе. Как итог, должник выторговал себе отсрочку платежа.

В сборнике «Сердце пустыни» опубликован рассказ «Бродяга и начальник тюрьмы». В четвёртом выпуске журнала «Ленинград» — рассказ «Весёлый попутчик». В «Альманахе для детей и юношества» (приложение к третьему выпуску журнала «Красная нива») — рассказ «Гатт, Витт и Редотт». В пятом-шестом выпуске журнала «Всемирная иллюстрация» — рассказ «Голос сирены». В двадцать третьем выпуске «Рабочей газеты» (в приложении «Экран Рабочей газеты») — рассказ «Заколоченный дом».

В третьем выпуске журнала «Россия» — продолжительный рассказ «Крысолов», кажущийся примечательным для читателя, по содержанию которого приходится думать, будто Грин частично описывал самого себя. Это становится ясным хотя бы на том основании, что сам Александр не любил ни от кого ничего добиваться, согласный влачить такое существование, какое ему суждено. Это уже не тот Грин, некогда преследовавшийся за сочувствие к эсерам. Так и в рассказе главный герой выписывается из больницы, возвращается домой, находя собственную квартиру занятой. Вместо того, чтобы добиваться восстановления справедливости, главный герой решает жить тем образом, каким у него теперь будет получаться.

В двадцать восьмом выпуске «Красной Нивы» опубликован рассказ «На облачном берегу». В четвёртом выпуске «Красного журнала» — рассказ «Обезьяна-сопун» (он же «Обезьяна» в последующих публикациях). Во втором выпуске «Огонька» — рассказ «По закону». В газете «На вахте» — рассказ «Случайный доход».

Отдельной публикации удостоился стих «Не ворчи, океан, не пугай…», должный входить в рассказ «Корабли в Лиссе».

Ещё можно упомянуть заметку, опубликованную в «Литературной газете» за 1962 год — «Александр Грин о Пушкине. Заметки накануне юбилея». К юбилею Пушкина в 1924 году планировалось издать сборник, либо один выпуск газеты. Этого не произошло. Сама заметка за авторством Грина поныне не восстановлена.

Иная работа Грина — очерк «Памяти лейтенанта Шмидта», описываемый за компиляцию материалов. Сам очерк — библиографическая редкость.

Ещё одна особенность 1924 года — начало работы над романом «Король мух». Произведение осталось недописанным, нигде не публиковалось. По одной из версий часть из романа всё-таки была после представлена вниманию читателя под видом рассказа «Мотылёк медной иглы», ставшего первой главой коллективного романа «Большие пожары», но уже под названием «Странный вечер».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Константин Седых решил поведать о судьбе забайкальского казачества в период последних лет существования Российской Империи. Рассказ об этом не может быть наполнен положительными чертами, чего не скажешь об авторском наполнении. Следует определиться, насколько несовместимо понимание казачества в той России, ставшей частью другого государства, организованного на совсем других принципах, где защита границ перепоручалась силам сугубо Красной Армии. Казакам предстояло кануть в небытие, оставшись верными своим традициям, отныне принимая судьбу обыкновенных военных, кому предстояло пересесть с коня на другие средства передвижения, либо влиться в ряды пехоты. Но это всё идеализирование, поскольку казачество в Российской Империи следовало воспринимать как за особого рода силы, находившиеся под контролем, вместе с тем — сохранявшие определённую долю самостоятельности. И вот Константин Седых взялся за повествование, в радужных тонах рассказывая, как казачество растает прямо на глазах у читателя, при этом показывая переход в иное качество, понимаемое им за более лучшее.

Роман «Даурия» изобилен на содержание. Описание событий растягивается практически на десяток лет. Впервые читатель знакомится с забайкальским казачеством, когда оно живёт присущим ему укладом, а бывалые с благоговением вспоминают об участии в войне с японцами. Ничего не предвещает новой беды, изменений в обыденности для казаков не происходило. Они с удовольствием увлекались охотой, стреляя птиц. Причём, Седых своеобразно описывал казаков, ни в чём не показывая их умелыми воинами. Наоборот, забайкальский казак на удивление плохо владел огнестрельным оружием, с трудом попадая в намеченную цель. Может и не обязан был казак таким оружием владеть, тогда как ему потребно мастерски справляться с шашкой, либо иным холодным оружием, какое было в ходу у забайкальских казаков.

Почему не сказать, к чему могли быть причастными казаки? Например, на Дальнем Востоке они не только следили за границей, но и исполняли функцию охранения при тюрьмах и каторгах. Если кто-то будет думать, что это не так, тогда на кого возлагались подобные обязательства? Константин Седых на своё усмотрение, опять же, описал присутствие каторжан в Забайкалье, наделив их стремлением к бегству. Всё-таки не нужно забывать, каков процент был именно у каторжан, находившихся в заключении по обвинению в политических преступлениях.

Следующее осмысление произведения начинается с вестей о новой войне — Первой Мировой. Согласятся ли казаки на очередную авантюру царя Николая? Памятуя, как прежнюю — с японцами — он проиграл. Но большее осмысление начинается с ростом революционных настроений. Тут-то и должен был Константин Седых показать, насколько казачество разделилось в представлениях о должном быть. Если старшее поколение отстаивало позиции сохранения царской власти, то молодёжь видела смысл в установлении большевистских порядков. То есть не красное и белое движение сталкивалось в Забайкалье, а поколение шло на поколение. Старшее поколение не принимало революционных порывов и по той причине, что казачество сходило на нет, прежние казаки становились обыкновенными рабочими, крестьянами, либо солдатами. Вот поэтому и говорилось о том, насколько Константин Седых выражал радость за отмену казачества. Оставалось только понять, зачем он так долго развивал повествование изнутри, чтобы в конце забить гвоздь в крышку гроба.

Разумеется, читателю всё и без лишних объяснений понятно. Такой являлась историческая справедливость, безжалостная ко всему, чему суждено остаться в прошлом. Но о былом нужно помнить, потому как иначе воспоминаний вовсе не останется. Итак, по прошествии времени, региональная история практически полностью стёрлась из памяти, мало кто имеет стремление о таком знать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Роман «Переяславская рада» состоит из двух частей. За первую часть Натан Рыбак был удостоен Сталинской премии. В произведении раскрывается путь, пройденный казачеством во главе с Богданом Хмельницким до объединения с Русским царством. Натан Рыбак рассмотрел все аспекта, чтобы у читателя сложилось правильное понимание происходившего в прошлом. В первую очередь, тяжёлое положение по отношению к Польше, считавшей казачьи территории за свои владения. Не менее тяжёлое положение складывалось из-за соседства с Османской империей. Но самое главное для казаков, что и определяло их пристрастия, — это православная вера, из-за чего они и стремились воссоединиться с Русью. Именно таким образом Натан Рыбак брался повествовать, в чём был прав, в тот исторический период для казачества не существовало иного пути, поскольку не будь объединения с Русским царством, случилось бы поглощение Польшей, что тогда большей частью казаков воспринималось за недопустимое.

Но речь про непосредственное объединение с Русью пойдёт во второй части романа, которая не столь интересна для читателя, которому важнее понять именно мотивы вручения Натану Рыбаку Сталинской премии. Что же такого рассказал писатель, если удостоился столь важной государственной награды? «Переяславскую раду» Натан Рыбак писал на украинском языке. Соответственно должен был последовать перевод на русский язык. И без этого Сталинская премия присуждалась, достаточным считалось заслушать мнение авторитетных украинских литературных деятелей. Тема поднималась действительно важная, ещё и с аспектом изучения народной среды, восстававшей против господства королевской власти. Что же до стремления к власти царской, то это совсем другое, так как русский царь принимал в состав государства казачество на правах широкой автономии. По своей сути, казачество оставалось при своём, только теперь более спокойное за пограничные споры с поляками и турками.

Пока по сюжету объединения не случилось, следовало описывать беды казачества, вынужденного постоянно бороться за право на независимость от чужого мнения. Не проходило дня, чтобы не разгорелись жаркие споры между панами, решающими раз за разом усиливать давление на Сечь. Этот аспект становился очень важным для повествования, и читатель то обязательно понимал, наблюдая не столько за стремлением поляков обладать, сколько за хищным взглядами шляхты. Оставалось понять, насколько Польша агрессивно действовала по отношению к казачеству, поскольку нуждалась в знании, что казаки не будут совершать неожиданных нападений, чего от них всегда ожидали. И Польше было бы спокойней, определись казачество, под чьей им властью находиться. Вполне очевидно, гораздо лучше, если столь непредсказуемая человеческая стихия встанет под панские стяги, отчего будет проще строить политику по отношению к Русскому царству и Османской империи.

Как повествует Натан Рыбак? Он взялся рассказывать в хронологическом порядке. Все события, происходившие в жизни Богдана Хмельницкого, соответствующим образом зафиксированы, либо имеются свидетельства, позволявшие судить определённым образом. Ежели так, то и повествование разворачивается перед читателем как целое полотно, раскрывая не сами чувства и мысли людей, скорее отражая ход исторических процессов. Большей частью приходилось повествовать о разладах казаков с Польшей, между которыми и происходила основная борьба. Понимая же казачество в качестве свободолюбивого народа, то довольно очевидно, казаки могли сопротивляться бесконечно долго, ни на чью власть не соглашаясь, кроме как ставя над собою избранного ими же гетмана.

Сможет ли читатель лучше понять происходившее в прошлом? С помощью книги Натана Рыбака — самую малость. Затруднение возникает по причине существования разных взглядов, ведь были казаки, согласные на владычество шляхты над Сечью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Знаком ли читатель с французскими островами? Если он прежде мог иметь знакомство с островом Уэсан, на котором происходило действие произведения «Девушки дождя» за авторством Андре Савиньона, то теперь он может познакомится с бытом жителей острова Нуармутье, что расположен на том же западном побережье, но в более густо населённом районе. Если читатель имеет представление о реке Луара, то её путь заканчивается как раз там, где возвышается над водной гладью остров Нуармутье, обречённый быть под водой, обнесённый дамбами, потому продолжая существовать. На этом острове не должны были жить люди, вследствие чего каждый день они проводят в борьбе за существование, сражаясь с морем. Да и без моря они существовать не смогут, так как являются рыбаками. Именно это нужно знать, приступая к знакомству с произведением Марка Элдера, на страницах которого смерть не воспринимается чем-то особенным. Просто об умерших на том острове не принято вспоминать.

Однако, жизнь кипит на острове и в его окрестностях. Смерть моряка на промысле — обыденное явление. Вернётся человек домой или нет — не имеет никакой важности. Когда он покидает берег, ему одна дорога — утонуть. Но моряк на берегу — совсем другое. Теперь человек обретает все качества, присущие людям. Он начинает страстно желать жить, ему важно владеть чем-то, он становится озабоченным за преуспевание в завтрашнем дне. Теперь человеку мнится, будто он один имеет право решать, чему и каким образом следует происходить. А ведь на острове имелись предприятия, занятые в обработке добываемого посредством рыбного промысла. И там трудятся люди, желающие благоприятного для себя существования. Если кто кому перейдёт дорогу, то не далёк тот день, когда здание, либо корабль будет объят огнём. Остаётся думать, что не будет житья на Нуармутье и пришлому человеку, кого со света сживут гораздо раньше, чем он поймёт, какая опасность его окружает.

Так как же умирают люди на страницах произведения Марка Элдера? Никак. Об этом становится известно из сухих строк, уведомляющих читателя о произошедшем. Это как весть от пришедшего в дом путника, знающего о событиях поверхностно, но которым всегда рады. Достаточно и того, что кого-то настигла смерть на рыбном промысле, когда обстоятельства произошедшего утрачивают значение. Да и смерть при других обстоятельствах — не настолько важное событие, чтобы разбираться, особенно нисходя до мыслей людей, достойно или позорно встречавших неминуемо должное для них наступить. Тут бы впору сослаться на древнегреческих трагиков, предпочитавших присылать к действующим лицам гонцов с известями, дабы поведать, кто и какой смертью пал… Кому желалось домыслить детали события, тот это делал без чужой помощи.

Что касается манеры изложения Марка Элдера, о том нужно судить самим французам. Им же нужно озаботиться, чтобы обладатели Гонкуровской премии не становились забытыми, если они считают за важное говорить о праве французской нации на определяющее значение для всего человечества. На деле же всё складывается иначе, потому как сами французы не до конца осознают, кому и за какие заслуги Гонкуровская премия вручалась. Впрочем, говорить об этом не имеет смысла, учитывая особенности премиального процесса, не совсем справедливого к писателям. Тут уж лучше сообщить, что вручение премии — есть награда за заслуги в общем, тогда как какое-то из произведений — лишь венец творчества или лавр надежды на блестящий литературный путь. Такие мысли вполне допустимы к лауреатам на первых порах существования премии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Может показаться, Савиньон взялся описывать один из туземных островов, некогда находившихся под контролем Франции. Да, местом действия является остров, но не туземный, а находящийся в двух часах плавания от европейского континента. Или читатель должен думать, будто в тех краях продолжали сохраняться пещерные традиции? Разве такое возможно? С древнейших времён остров обязан был вызывать интерес у всякого, кто северными морями направлялся в Средиземное море, либо наоборот. Как римляне, так и викинги, должны были оставить след на острове. Однако, по Савиньону получалось, что на местных жителей это не наложило отпечатка, они остались такими же, какими были на протяжении тысячелетий до того. Но всему предстоит меняться, такая судьба ожидает и остров Уэсан, куда уже стучится европейская цивилизация, готовая поделиться всеми теми пороками, которые ей присущи.

Сложно поверить, но жители острова Уэсан продолжали жить общинными интересами. Если кто-то забивал свинью, то все устремлялись в его дом, чтобы получить свою часть. Просто на острове не знали способов, позволяющих сохранять мясо свежим, отчего приходилось делиться со всеми. И в дом гости входили, никогда о том не уведомляя хозяев, потому как дверь не имела запоров. А если кто прибывал на остров, ему готовили ту самую свинью, и он, думая вкусить неизведанное для него ощущение, горько разочаровывался, так как туземцы готовили отвратно. Может тогда на острове можно увидеть традиционное музыкальное искусство, понаблюдать за ритуальными танцами? Вполне, но придётся затыкать уши, поскольку вся музыка ограничивается своеобразным извлечением звука из морских раковин. Что до танцев… то и их можно себе представить без лишних описаний.

Может стоило побывать на Уэсане ради красоты местных девушек? Вполне так. Если не из-за красоты, то согласно местным нравам. Так уж сложилось, «туземки» обладали вольным нравом, никогда ни к какому из мужчин не привязанные. Они сами выбирали, когда и с кем им уединиться. Последствий у интимной связи не случалось, женщина продолжала оставаться свободной в дальнейшем выборе мужчины. Такого рода информация должна была обескуражить читателя тех лет. Однако, Савиньон мог таким образом внести своё слово в пользу продолжающего нарастать движения феминисток, ещё и выказывая одобрение в пользу суфражисток. Либо Савиньон мог подразумевать иное, приглашая европейских и американских женщин переселяться на острова, подобные Уэсану, где они вольны жить той жизнью, какая им кажется более правильной.

Что до названия произведения, то оно связано с приметой, бытовавшей у жителей материковой Франции: если на берег ступит девушка с Уэсана, жди вестей о скорой непогоде. Опять же, читатель это волен интерпретировать так, будто всякая женщина, исповедующая свободные нравы, несёт следом за собою грозу, от которой ничего хорошего ждать не следует.

Каким же образом Уэсан преображался? Когда на остров прибыли европейцы, они принесли свою культуру, скорее выраженную не благими помыслами, а в выработке у местных жителей пристрастия к алкоголю и табаку. И пусть теперь на Уэсане играет приятная для слуха музыка, вкусовые рецепторы внимают ярким гастрономическим ароматам, а в глаза бросается иной стиль в одежде и архитектуре, вместе с этим пришлось врезать замки в двери, отказать гостям в их праве на часть разделанной свиной туши. Хорошо это или плохо? Ответить трудно. С одной стороны, жизнь не должна стоять на месте, с другой — жить без боязни за завтрашний день ничем не хуже.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У «Весны на Одере» есть две части. Первая — удостоилась Сталинской премии, вторая — нет, поскольку после смерти Сталина данная премия не вручалась. Но была бы она такой почести удостоена? Вопрос, на который нет необходимости отвечать. Лучше посмотреть, к чему проявили внимание, когда обращались к тексту произведения, считая его достойным ведущей государственной литературной награды. Тогда Казакевич уже успел себя зарекомендовать, написав пронзительную повесть «Звезда», рассказав о том, как погибла группа разведчиков, с самого начала понимавшая — вернуться не получится, но они обязаны добыть ценные сведения. Теперь Эммануил писал на другую тему, говоря о коренном переломе в войне. Вернее, о той стадии, когда падение Третьего Рейха казалось очевидным. Советские солдаты пересекали границу Германии, сами не веря, насколько подобное оказалось возможным. С этого и начинается повествование.

Как вообще воспринимать перелом в войне? Каким образом соотнести перенесённые страдания народа с должным вскоре произойти? Куда деть мысли людей, рвущихся истребить нацистскую заразу в её самом главном логове? Казакевич рассказывает, насколько считалось важным защищать родной край, люди вступали в ряды Красной Армии, готовые дни и ночи проводить в окопах, отбивать атаки врага, самим идти в атаку, занимать вражеские траншеи, сражаться за уничтоженное врагом прошлое и попираемое им настоящее, воздать за всё, к разрушению чего приложил руку солдат Третьего Рейха. Но разные были судьбы у бойцов, кого-то отправляли в тыл, заставляя служить зенитчиком в глухой станице. И о таком Казакевич посчитал нужным рассказать.

И вот человек возвращается на Донбасс, приходит к себе… и не видит родных. Где они? Кого-то убили, родную же дочь угнали в Германию. Как теперь быть? Только вперёд, воевать до последней капли немецкой крови. Уже не получится отсидеться в глухой станице, куда не пошлёт никакое командование, поскольку человек пребывает в горе, с которым он должен справиться самостоятельно.

Казакевич ставит перед читателем вопрос: зачем немцы продолжают сопротивляться, когда исход предрешён? И немцы отвечают, указывая на необходимость исполнения приказов. Неужели Казакевич полагал, будто немецкий солдат не был уверен, что сможет добиться нового перелома в войне? Или может Казакевич забыл, почему немцы вообще развязали Вторую Мировую войну, отчего они не могли согласиться снова оказаться на положении всеми презираемых в Европе, о кого будут вытирать ноги. Поэтому немцы продолжали сражаться, хотя бы собственной смертью доказав право Германии на достойное к ней отношение. Казакевич до таких выводов не доходил. Но, как бы оно не было, немцы сопротивлялись. И будут сопротивляться после подписания мирного договора, не способные согласиться с необходимостью смириться перед унижением.

В «Весне на Одере» описано взятие Берлина. Эммануил подробно изложил, каким образом советские войска продвигались по городу. Было принято решение использовать танки и пехоту одновременно. Причём, пехота шла низом, тогда как танки расстреливали только крыши. Для пущей собственной важности Казакевич возьмётся размышлять о безысходности для Третьего Рейха, причём ведя беседу от лица Гитлера. Концом повествования будет взятие Рейхстага.

Остаётся сообщить о том, в какой манере Казакевич повествовал. Эммануил рассказывал, прибегая к полагающемуся для тех лет пафосу. С именем Сталина было связано абсолютно всё: он давал людям надежду, и он позволял каждому ощущать необходимость им совершаемого на благо страны. Неважно, насколько это так или нет, важен лишь итоговый результат, достигнутый общими усилиями, пускай и верили люди тогда в правильность всего, что делал именно Сталин.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не дано всем писателям писать одинаково хорошо. Это и к лучшему. Поскольку не каждый читатель согласится читать то, что кому-то кажется прекрасным образцом художественного слова. Ведь одни читатели требуют увлекательного сюжета, другим подавай мешанину. Но и с писателями случается странное: сегодня они пишут книгу в одном стиле, через несколько лет — в совершенно ином. И читатель, ранее обжёгшийся на знакомстве с автором, либо его искренне полюбивший, при очередном чтении находит далеко не то, чего ожидал. В том и заключается проблема литературы — невозможность заранее понять, стоит ли браться за чтение книги. Про переводы — совсем отдельная история, так как даже талантливо написанную книгу может испортить человек, не обладающий точно такой же степенью таланта, чтобы донести до читателя содержание произведения. Впрочем, раз разговор зашёл о творчестве Айрис Мёрдок, то сомнительно, будто её литературные труды могут спасать или уничтожать переводчики, поскольку нельзя испортить то, к чему нужно подходить с особой осторожностью. Проще говоря, Мёрдок писала тяжёлым для усвоения стилем, более утопая в собственных размышлениях, чем позволяя событиям продвинуться хотя бы на сантиметр.

Что видит читатель на страницах? Допустим, разговор двух действующих лиц. Они едут в машине, жарко спорят друг с другом. Спор их протекает обстоятельно, к описанию чего Айрис подошла с чрезмерным усердием. Спорить они могли так долго, сколько могло хватить терпения у самой писательницы. И по времени их спор затягивался, превышая норму положенного, ибо не с одного края страны они ехали на другой. Но читателя нужно интриговать, отчего беседу следует завершить, породив совсем уж неожиданные размышления. Кто прежде спорил, тот не может толком вспомнить, как беседа была завершена. Ему кажется — он убил собеседника. А собеседником являлась его жена. Может она вывела из равновесия, он слетел с дороги в водоём, а может сам вытащил жену из салона и принялся собственными руками погружать её голову в воду… В общем, должен был убить. Убил ли? С тем же успехом можно было следом вспомнить про инопланетян, с кем пришлось иметь контакт несколько часов назад, ибо только так человек сумел пробудиться ото сна. Почему бы и нет…

Нет, жена не была убита. Или была? Всё-таки её убили. Или не убили? Отчего бы не продолжить рассуждения? Глядишь, написанными окажутся ещё десятки страниц, после и вовсе получится припомнить дополнительные детали. Как понимает читатель, знакомиться с творчеством Мёрдок невероятно тяжело. Ну а как же прочие действующие лица? Имеют ли они значение для повествования? Вообще, хотя бы самая малость имеет значение для повествования? Или всё слишком эфемерно, должное сойти на нет, стоит перелистнуть страницу? Да и главный герой повествования — насколько его участие требовалось сюжету? Он даже успеет умереть сам, никакой пользы в итоге не привнеся. И смерть его обставят так, словно то случилось не тем образом, как было на самом деле. Только это всё останется домыслом, каким является любое обстоятельство, описываемое Айрис Мёрдок.

Много слов вокруг ничего — такая должна возникнуть мысль у читателя. Иные писатели испытывают острую необходимость делиться с миром художественным словом, не допуская никого до сокращения текста. Таково авторское право: излагать угодным образом. Ничего другого читателю не остаётся, ежели он желает понять, о чём ему желал рассказать автор. Дело в том, что Мёрдок просто рассказывала.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сперва ребёнок, подающий надежды, потом подросток, добивающийся осуществления цели, затем успешный выпускник и профессионал своего дела, зарабатывающий достаточное количество средств для существования. На таких людей всегда указывают, когда желают привести пример, которому должны следовать дети, подростки и взрослые. Однако, не всегда пример оказывается удачным, поскольку порою случается не совсем то, чего от подобных членов общества ожидают. В жизни всякое случается! Человек может совершить преступление, отчего на его достижениях можно поставить крест, если он будет осужден на заключение в тюрьму. Человек может эмоционально выгореть, занявшись другим делом, и хорошо, если не таким, за какое заслужит порицание. Чья-то жизнь просто идёт под откос, потому как в какой-то момент наступает разлад. Но хуже всего, если показательный пример в итоге приобретает зависимость, какой бы она не являлась, лишь бы не наркоманией. Потому как в данном случае всё становится совсем печальным… как и в произведении Бернис Рубенс.

У всего есть свои объяснения. Почему человек вообще прибегает к препаратам, оказывающим негативное воздействие на организм? Ему могут прописать, чтобы нивелировать отклонения в самочувствии. А это требовалось главному герою, поскольку он, некогда предприимчивый юрист, стался обузой среди коллег и в семейном кругу. Так часто и случается, когда успешную деятельность сопровождает ощущение дозволенности запретного. Например, люди приобретают привычку курить или употреблять алкоголь, думая, так они сойдут за своих в профессиональной среде, либо найдут способ отдыха от тяжёлых трудовых будней. Вскоре это входит в привычку, дальше формируется привыкание. Психика начинает разрушаться, вследствие чего, если лишить человека ему теперь потребного, он начнёт искать возможности, дабы повысить самооценку… и становится на самый скользкий путь, ведущий на социальное дно и к преждевременной смерти.

К чему прибегал главный герой повествования? Он использовал то, что некогда считалось за лекарственное средство, широко применявшееся для поднятия боевого духа у солдат в годы Второй Мировой войны. Пригодившееся в соответствующий момент, стало лишним в период наступившего мира. Только люди страдали от зависимости, уже не способные жить без получения таблетки с требуемым активным веществом. Годы шли, необходимость запрета активно обсуждалась. К моменту написания книги — данное средство ещё не запретили к продаже. Понадобится несколько лет, после чего запрет будет утверждён на законодательном уровне.

Так не являлась ли книга Бернис Рубенс тем последним аргументом, на который принято стало ссылаться? Или в обществе настолько назрела проблема, отчего лишнее напоминание позволило выделить книгу из общего потока? Ведь и главным героем был выбран не пропащий человек, вынужденный пить таблетки, чем разбавлял скуку, хотя бы в том находя удовольствие. Нет, показывался именно человек, способный добиться высот, заслужить солидный вес и быть выше многих прочих. Что же с ним сталось в итоге? Он превратился в растение, не способное прожить и дня без дозы, чьё существование — краткие мгновения просветления, когда он получает возможность отличить галлюцинацию от реальности.

Проблема действительно важная, её требовалось обсуждать. Особенно в виду наличия в продаже этого — тогда пока ещё лекарственного — препарата. Главное, фармацевтические компании не стали наживаться на человеческом горе, или же они не сумели отстоять право на продажу вещества, вызывающего у людей стойкую зависимость. Не так это теперь и важно. Скорее, Бернис Рубенс внесла своё слово, которое услышали, за которое похвалили, и которым стали пользоваться, выдвигая соответствующие аргументы. Ну а то, что вручили Букеровскую премию: вполне заслуженно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек не любит считать себя виноватым в бедах других, но считает за правильное — найти, кто повинен в его собственных бедах. А жизненные реалии таковы, что не кто-то другой, каждый из нас должен быть признан виновным в происходящем, причём без придания значения, пытается ли кто-то сделать общее положение хотя бы терпимым. Ничего не имеет значения, поскольку всё должно оцениваться в совокупности. И получается именно то, с чем приходится считаться. Ежели появятся предпосылки к изменению, это обязательно произойдёт. Как самый примитивный пример — человек привык уничтожать мир. Только где-то за уничтожением следует восстановление порядка, поскольку таковы традиции, где-то возникают попытки добиваться в меру сносного порядка, ибо отдельные люди обладают гипертрофированным чувством совести в обратную сторону, где-то вовсе ничего не делается, согласно всё тех же традиций. Несмотря на разнообразие взглядов, единство в действиях неизменно присутствует, так как человечеству приходится находить способы разрешения конфликтов. Поэтому не было и не будет оправданий даже тому человеку, который совсем недавно осознал собственную личность.

Ньюби повёл повествование на острую для своего времени тему — закрытие Суэцкого канала после Шестидневной войны. И без этого в повествовании находится изрядное место политическим рассуждениям. Доходит до воспоминаний о событиях Второй Мировой войны. С чьей руки Третьему Рейху были развязаны руки? Не следует ли признать Британию причастной к возрождению немецких амбиций на господство в мире, в котором Германии постоянно отказывали ведущие страны-колонизаторы, в том числе и Британская империя. Тогда не приходилось задумываться, какой передел мира случится впоследствии, невзирая на вспыхивавшие акты освободительной борьбы в разных уголках мира. Всё же следует признать, мир разительно изменился с падением Третьего Рейха, обозначивший скорый развал прежнего устройства государств. Закрытие Суэцкого канала — отдалённые последствия, с которыми британцам пришлось столкнуться, чья власть над прежними колониями сошла на нет, хоть и продолжая в некоторых странах контролировать политический процесс.

Важна ли вообще внутренняя история на страницах произведения, которая происходит на фоне кризиса вокруг Суэцкого канала? Её не так-то просто понять. Гораздо лучше проследить за описанием событий, которые происходили в действительности. Напряжение на самом деле возрастало. Получив независимость, Египет возжелал пожинать плоды ему доставшегося. Неважно, будет ли это древняя история, к современному Египту имеющая отношение сугубо по географическому принципу, или сам Суэцкий канал — обладание которым принесёт огромную прибыль, учитывая важность этой транспортной артерии между Европой и Азией. Боевые действия нисколько не ослабнут, давление на Египет продолжит усиливаться, отчего гражданину Британии будет опасно находиться на его территории, пускай и с ирландским паспортом, да хоть с абсолютно новой личностью, поскольку главное действующее лицо по ходу повествования потеряет память.

Что же читателю стремятся объяснить, когда пытаются трактовать содержание произведения? Может показаться, будто мораль отдельного человека не имеет общего с моралью отдельного государства и даже с общей моралью всего человечества в целом. Словно человек является пришельцем на планете, кто подлинно не должен нести ответственности за происходящее. Да как бы того не хотелось, ответить за действие человечества придётся каждому человеку, как каждому гражданину за действия той страны, представителем которой он является. С этим ничего не поделаешь, сколько тому не противься. И пусть не каждый британец склонен считать действия своего правительства правильными, он всё же остаётся британцем, являющимся тем, кто будет нести ответственность за действия соотечественников.

Давайте трактовать содержание произведения Ньюби именно таким образом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Художественное искусство может влиять на людей разным образом. Иные желают на основе литературного произведения создавать киноленты, другие — на основе кинолент писать книги. А бывает и так, что появляется желание созидать нечто и на основе других форм художественных произведений, вроде картин или скульптур. Касательно изобразительного ремесла даже существует особый термин — экфрасис, под которым можно понимать как простое восприятие картины, выраженное словом, так и любое прочее действие, со специальным намерением раскрыть повествование через содержание картин, а то и опираясь на ряд фактов, с ними связанный. То есть, Трейси Шевалье ничего не сделала нового, ей так захотелось написать, чем она и воспользовалась. И уже дело читателя — насколько он желает внимать авторской фантазии. Да и автор не скрывает, заранее уведомляя, что в книге нет ничего, способного отнестись к действительности, кроме непосредственно художника, чьи мысли в той же мере трактовались на усмотрение Трейси Шевалье.

Кто изображён на портрете? Что за девушка с жемчужной серёжкой? Может богатая дама… или может служанка… или художник взял лицо одной девушки, ухо другой, а серёжку всего лишь нафантазировал? Пусть это будет одна девушка, и серёжка будет настоящая, но быть девушке служанкой, и серёжку она станет использовать для придания картине особого колорита. Раз девушка является служанкой, значит она довольно бедна. Какие функции ей необходимо исполнять? На постоянной основе она находится в доме художника, либо приходит исполнять некоторые обязанности? Или эта девушка подрабатывает натурщицей, готовая удовлетворять любые желания художников, чего бы они не пожелали, получающая за труд оговорённую сумму, может получая не деньгами, а хотя бы тем самым холстом, на котором её рисовали? Вопросов возникает множество, если читатель вообще склонен отрываться от книг, уделяя внимание ещё и изобразительному искусству. Не будет странным утверждать, словно обдумывание изображённого на картинах способно отнять меньше времени, нежели чтение романа. А если уж фантазия позволяет, то вполне можно создать не столько мнение, рецензию или критическую заметку, а полноценное произведение. К слову, так Трейси Шевалье и могла пожелать написать произведение о картине, когда поняла, насколько данная мысль захватила её писательское воображение.

Но нужно представить ещё и прошлое, вообразить себе годы прежней жизни, воспринять быт людей, свидетельств о котором ныне не найдёшь. Ведь нет в Европе таких же служанок, живущих на полном обеспечении у хозяев, не представляющих свою судьбу иначе. Как об этом рассказать? А того делать и не требовалось. Для литературы в жанре романтизма, а «Девушка с жемчужной серёжкой» — именно подобное произведение, характерно отсутствие черт, имеющих место в действительности. Хотя, в чём-то Трейси Шевалье могла быть последовательной, предварительно проведя изыскательные работы, всё-таки узнав про быт людей прошлого. Да и без этого оказывалось достаточным описать бедную служанку, поместив её в богатый дом, где она будет представлена в качестве благочестивой девицы, никогда не допускавшей мысли о преступном поведении. Потому перед читателем и разворачивается описание жизни скромницы, к тому же влюбившейся в художника. И этого уже вполне достаточно, чтобы сконцентрировать внимание на нравственной борьбе, когда даже использование в качестве украшения чего-то дорогого — способно породить сопротивление, о котором можно писать на десяти и более страницах.

Трейси Шевалье не остановилась на моменте создания картины, она протянула историю дальше, дав представление, как сложилась судьба девушки с жемчужной серёжкой, ведь каких только обвинений ей не пришлось выслушать в свой адрес. Впрочем, описывать её жизнь автор мог ещё продолжительно долго, было бы на то желание.

Автор: Константин Трунин

» Read more