trounin.ru

Ох, уж эти французы XIX века. Они писали так много, что просто диву даёшься. Не ограничивались парой сотен страниц, а доводили их количество минимум до шести сотен, а то и до тысячи. Сюжет должен затягивать, быть продолжительным, служить основой для долгого чтения и обильного количества мнений. Нельзя, прочитав тысячу страниц, оставить отзыв в несколько сот слов. Если разбирать все детали, никогда не хватит и тысячи слов. Только такие простыни никого не интересуют, нужно быть кратким и лаконичным, как требует наше время. Главное выразить мысль и оформить её в виде небольших абзацев для лёгкого чтения глазами, остальное домыслят, если, разумеется, прочитают, а не, как всегда, просто быстро пробегут глазами по первым предложениям каждой новой красной строки. Такова действительность. У неё есть своя правда. Современный читатель не любит водянистый стиль изложения, но, конечно, тут со мной многие могут не согласиться, особенно памятуя, как извращена современная литература, пускающая в свои ряды писак разного пошиба с непомерным чувством собственного я. Если уж и писать, то отражать свою эпоху, излагать важные для последующих поколений детали и быть светочем своих дней, неся свет в мрачное будущее, освещая свою станцию на долгом пути человечества. Александр Дюма не просто писал исторические романы, он переосмысливал их внутри себя, отражая наиболее яркие образы, от которых млели его современники, и продолжают восхищаться потомки. Дюма любил Францию, он её красил самыми яркими красками, не показывая мерзостей, к коим склонны более поздние писатели, играющие на чувствах отвращения, имея своих заслуженных почитателей. Другие времена — другие нравы. Пока же, предлагаю сконцентрироваться на «Графе Монте-Кристо».

Пресловутая система периодических изданий здорово портит настроение при чтении. Читатель видит большие главы с провисающей серединой. В них интерес возникает в начале, пропадает в середине и возрождается к концу — и так на протяжении всей книги. Чем больше объём, тем больше писатель на книге заработает. В этом плане «Граф Монте-Кристо» стал для Дюма важным творением всей жизни, такую большую форму стоит ещё поискать. Не стоит кидать в меня камни и опровергать мои слова. Внимательно вчитайтесь в книгу. Так ли богат сюжет деталями, как хочется думать? В книге множество диалогов, а диалоги чаще всего об одном и том же. Стоит кому-то начать новую тему, как остальные подхватывают. Всю главу Дюма будет говорить от своих персонажей в одном тоне, да не слишком уходя в сторону. Поражает количество переспрашиваний. Если кто-то чем-то интересуется, то его сперва спросят, что правда ли он действительно этим интересуется, повторяя всё предложение заново. Потом спросят, а уверен ли он в том, что хочет об этом знать. И так под разными предлогами, да с пятого-седьмого раза, наконец-то, вопрошающий получает ответ на свой вопрос… а ведь ответ может быть неполным. И всё начинается заново.

Всю книгу задаёшь себе один простой вопрос. А согласен ли был бы я отсидеть пятнадцать лет в тюрьме, чтобы получить после этого шикарный откат, на который не получится заработать и за сто моих жизней? Ответ прочно повисает в воздухе, ибо приноровившись к сюжету книги, ещё раз пять-семь уточнишь у себя детали вопроса, но точный ответ всё равно дать не сможешь. Помогает простая русская поговорка «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Стоит только порадоваться за главного героя.

Александр Дюма насыщает книгу лишними деталями. Он немного схож с Гюго, но всё-таки старается далеко не отходить от основного сюжета. Временами действие книги косвенно касается жизни Наполеона Бонапарта. Дюма очень хорошо показывает эпоху и брожение в головах французов. Иной раз злишься, читая про Наполеона, словно газету листаешь. Представляешь себя не сидящим в кресле-качалке, а роялистом или бонапартистом, что с пеной у рта доказывает автору свою принадлежность. Времена расколов в обществе всегда протекают трагически. Сказав не то, получаешь по шапке от одного из двух оппонентов, а сам разговор планомерно перетекает в драку. На этом фоне преподносятся страдания главного героя, безвинно пострадавшего из-за Наполеона и его деятельности. Он жил спокойно, любил самую красивую девушку в городе, а на выходе получил пожизненное заключение из-за козней друзей и помощника королевского прокурора, решившего прикрыть своего отца-бонапартиста и, заодно, себя. В котле противоречий читатель находит отражение банальной несправедливости мира к человеческому существу, желающему просто быть счастливым.

Быт в тюрьме — самая замечательная часть книги. Как бы не было жалко главного героя, но его жизнь в тюрьме не была скучной. Дюма так передал атмосферу, что попытайся я читать книгу под одеялом ночью в собственной кровати, я бы, безусловно, мог различать отдельные буквы и, нисколько не удивлюсь, смогу читать книгу без фонарика и даже без лунного света. Настолько погружаешься в мрачные казематы, различая звуки шагов, влажность, чьи-то равномерные поскребывания за стеной. Антураж погружает в себя и не отпускает обратно. Как жаль, что Дюма отдал тюрьме такой малый объём, уделяя больше внимания пирушкам в Риме и Париже. Они малоинтересны, да представляют интерес только любителям светского образа жизни, да тех, кто желает узнать, чем Дюма занимался до сорока лет, где побывал и откуда черпал свои вдохновения. Безумно рад за главного героя, сумевшего перебороть себя и обрести надежду на счастливый исход. Он нисколько не ждал милости от судьбы, она ему и не была нужна. Самая замечательная часть книги заканчивается ядром, привязанным к ногам. Дальше начинается совсем другое повествование.

Кого не спроси о чём книга, все говорят — о мести. Не знаю, я месть не увидел. Может, конечно, был элемент во всём этом какой-то жизненно необходимой реализации скрытой злобы, только Дюма не вёл сюжет к однозначному отмщению. Просто Дюма продолжил искать себя, заодно сверяясь с полицейскими хрониками, откуда черпал реальную историю человека, пострадавшего подобно главному герою «Графа Монте-Кристо». Не стоит говорить о кладе, о шикарных возможностях и их применении. Стоит сконцентрироваться на людях, которых старается показать читателю Дюма.

Как я уже сказал, самое интересное заканчивается побегом из тюрьмы. Повествование о главном герое на этом также заканчивается. Он для читателя теперь полностью растаял. Дюма уже не будет возвращаться к нему и раскрывать читателю души отчаянной порывы. Будет введено множество новых персонажей, от лица которых Дюма и будет фокусировать взгляд читателя. Вот наш взгляд упирается в охотника, решившего пострелять коз на скалистом острове в Средиземном море. Вот этот охотник с другом кутит в Риме. Вот Дюма снова уходит от сюжета, рисуя взросление некоего итальянского бандита. Может Дюма старался не оставлять белых пятен, но, скорее всего, просто выводил весь сюжет на одну линию, увязывая все расхождения сюжета в один пучок.

Да, главный герой отомстит. Пострадают все: и виновные, и невиновные. Дюма будет крайне жесток, показывая, что для везения, нужно сперва отсидеть в камере-одиночке без шанса когда-либо выйти на свободу, только в этом случае можно надеяться. Иначе, принимайте всю мрачную сторону жизни как есть. Стоит ли говорить, что главный герой «Графа Монте-Кристо» за жизнь полностью лишается благородства, взращивая в своей душе тёмные стороны, однако, при этом, оставаясь положительным персонажем. Всё-таки нет в нём злого начала, как бы не пытался нам показать Дюма. Его герой мстил, но мстил не слишком жестоко, скорее подталкивая других к совершению необдуманных поступков, отчего-то заранее зная к чему всё приведёт. Большой драгоценный камень опосредованно сломает жизнь одного, но спасёт жизнь другого. Страшная семейная тайна уничтожит весь род на корню, а другим всё сойдёт с рук.

Вновь сталкиваюсь с идеей гомеопатии, когда подобное лечат подобным. Дюма особенно ярко останавливается на этом моменте, показывая единственный возможный способ бороться с ядами. Не знаю откуда, но выйдя на свободу, главный герой успел не только обзавестись друзьями в итальянских бандитских кругах, в среде браконьеров всего Средиземного моря, наложницей в виде албанской принцессы и верным слугой с отрезанным языком, выкупленным у ретивого халифа. Даже слуги ему крайне верны. За всей таинственностью всплывает фигура, отчего-то, Синбада-морехода. Оставим на совести Дюма замашки восточной экзотики. После побега одна тайна соседствует с другой. Граф Монте-Кристо превращается в очень загадочную фигуру, отчего его поступки раз за разом становятся всё менее понятными.

Главный герой так часто меняет свои личины, что впору запутаться в их числе. Иной раз уже с трудом вспоминаешь, кем и когда он был. Ближе к концу книги, всё становится крайне мрачным. Так ли было плохо в тюрьме, когда снаружи люди грызутся между собой и выставляют друг друга за врагов всего своего рода. Отдельно стоит упомянуть того человека, чьё письмо свело главного героя в тюрьму. Дюма нашёл ему самое лучшее применение, но кто же знал, что автору так удачно получится сделать такого человека весьма важной частью сюжета. Просто диву даёшься, когда видишь способность Дюма раздуть текст там, где человек обездвижен, а подвижность сохранили только глаза и веки. Стоит поаплодировать Александру Дюма. Получилось превосходно.

Посмотрите вокруг себя, ведь вокруг одни предатели! Или вы думаете, что Дюма мог ошибаться?

» Read more

Пол Андерсон взялся за сложную тему. Не так просто оперировать сюжетом, когда перед тобой вечность. Ты можешь брать любой момент из любого времени, совмещать всё это в разных пропорциях, получая гремучую смесь. Очень трудно укладывается в голове многовариантность событий. Из этого вытекает очень большое количество несостыковок, о которых можно бесконечно говорить. Не всё так просто, когда одно событие может происходить при разных обстоятельствах. Андерсон останавливается на самом главном — все рассказы этого сборника направлены на борьбу за сохранение истории в том виде, в котором она уже случилась и ещё случится. Если до середины XX века Андерсон хорошо оперирует данными, то о будущем он только предполагает. По обрывочным сведениям в будущем человечество ждёт война с Марсом, переход к матриархату, всплески активности ренегатов времени, что воспользуются плодами первых лет открытия возможности совершать путешествия во времени, и, конечно, когда-то через миллион лет люди эволюционируют в иных существ, очень отличимых от нас нынешних, гораздо сильнее, нежели человек может отличаться от обезьян.

Любая попытка внести изменения в прошлое может привести к необратимым последствиям. Достаточно вспомнить «И грянул гром» Брэдбери, там очень ярко предрекается разрушение реальности при халатном отношении к прошлому. Андерсон не столь категоричен. Там, где у Брэдбери реальность ломается от перемещения одного незначительного предмета, Андерсон старается не обращать внимание на детали, всё можно будет подчистить позже, создавая одну проблему из другой в лавинообразном порядке. Вся протяжённая линия бытия лучше показана в «Конце вечности» Азимова, где сюжет крутится вокруг похожей темы, только там не используются для работы такие яркие оперативники как в «Патруле времени», больше являясь библиотечными работниками. Сложность темы — не передать никакими словами. Слишком много вариантов.

Пол Андерсон погрузит читателя в историю, в этом сборнике нет рассказов о будущем — все они о прошлом. Читатель побывает во многих уголках древнего мира: Иран, Рим, Карфаген, Финикия; столкнётся с изменением реальности: монголы захватывают американский континент, конец хроник Тацита Второго тоже станет отправной точкой для расследования, сотрудники Патруля будут творить саги готов и скандинавов, Андерсон покажет прекрасный пример мышления конкистадора в условиях нашего времени. Читатель также побывает в такие времена, когда средиземное море начало наполняться, пропуская через Гибралтар гигантский водопад.

Для себя отмечу наиболее удачным рассказ «Печаль гота Одина». Так о готах никто не писал.

» Read more

Говорят, Крапивин — пишет о детстве. У каждого из нас было своё детство. В чём-то похожее, но скорее различное. Моё детство отличалось от того, которое привык изображать Крапивин. Пока прочитано несколько книг, не можешь точно определиться со своим отношением к данному писателю, но чем больше прочитанных книг, тем одолевает всё больше негативных мыслей. С такой литературой надо не жизни радоваться, а пребывать в постоянной глубокой депрессии. Стоит только немного подумать о мире, что предлагает нам Крапивин, как возникает желание бежать без оглядки.

С каждой книгой всё противнее наблюдать за взрослыми в книгах Крапивина. Они все одинаковые. Нет в них даже грани различий: все гады, истероиды и прожжённые бюрократы. Читаешь-читаешь, а на душе всё гаже и гаже. Новая книга — повторение пройденного материала. Крапивин снова и снова грузит читателя непомерной долей депрессии, рисуя беспросветное своё настоящее. Обязательно в клумбе с «розами» (вы же знаете, что роза убивает всё живое в своём окружении, кроме себе подобных), обязательно присутствует один хороший взрослый — именно к нему тянутся герои книги, именно на него равняются и только его слушаются. Такое категоричное разделение на белое и чёрное в мире Крапивина часто разбавляется. Однако, плохие никогда не становятся хорошими, а вот хорошие легко переходят в стан плохих, забывая о детях, ничем, по сути, не отличаясь от остальных «роз».

В этом розарии главная роль отводится детям. Я уже не раз говорил, что Крапивин любит уменьшительно-ласкательные формы. Этим он очень напоминает раннего Достоевского. Я бы даже больше сказал, Крапивин не просто похож, он пишет практически в том же стиле. Возьмите персонажей-детей Крапивина и персонажей Достоевского — это же натуральные плаксивые олигофрены, ищущие справедливости, но натыкающиеся раз за разом на глухую стену непонимания и жестокость реального мира, так небрежно ломающую их судьбы. В одном Крапивин прав — действительность сурова к людям. Только у него она слишком суровая.

Всё вышесказанное — моё личное ИМХО.

» Read more

Оглядитесь вокруг себя, что вы видите? Очень много позитивных моментов вы не заметите. О чём говорят ваши друзья, знакомые и случайные прохожие? Они говорят о вещах разных и редко о действительно хороших. Всем есть дело до всего, все по этому поводу переживают. Вот вспышка очередной инфекции. И безразлично, что от простого гриппа умирает за год в сорок раз больше людей, чем от неведомого верблюжьего. Безразлично, что существует стресс и боязнь заболеть, человек умирает от самого факта переживаний и заболеваний, связанных с этим мнительным состоянием. От последствий стресса умирает больше людей, нежели от всех инфекционных заболеваний, катастроф и травматизма различного рода вместе взятых. Язвенная болезнь желудка — является прямым следствием стресса. Если верить Карнеги, стресс провоцирует артрит и даже кариес. Американский дантист спросит вас — не переживали ли вы последнее время, а наш отечественный просто выдернет зуб, чтобы подороже вставить новый… и вам меньше переживать по данному поводу придётся.

Карнеги — молодец, он правильно расставляет точки над i. Прочитаешь книгу и задумаешься о вещах, о которых раньше не думал. Мир настолько динамичный, что не успеваешь следить за изменениями. Вот уже любовь официально признана заболеванием. А ведь любовь — это стресс в чистом виде. Организм испытывает непомерную нагрузку, вызванную мнительностью собственного мозга, им самим выдуманную. Молодой неокрепший организм может быстро сгореть, а вот закостеневший с возрастом мозг так просто не откликнется, особенно закалённый более ранними заболеваниями любовью. В жизни были и будут стрессы, только надо научиться минимизировать их влияние на организм.

Я не призываю быть той безрассудной чёрствой коровой, о которой всю книгу рассказывает Карнеги. Физически невозможно устранить переживания, прикрываясь, например, теорией больших чисел. Мне безразлично какова вероятность того, что самолёты падают редко, если сравнивать с количеством дорожно-транспортных происшествий самого заштатного города, что людей в таких катастрофах гибнет меньше, чем в тех же дтп. Мне достаточно знать печальную статистику одного крушения, и от переживаний уже не избавиться. Хорошо может себя чувствовать в такой ситуации только прожжённый фаталист, радующийся прекрасной возможности послужить удобрением, а то и кормом морским обитателям.

Советы, в целом, Карнеги даёт грамотные: одно дело в одну единицу времени, не думать о проблеме и собирать информацию о ней для решения всего в последний момент, не обращать внимание на пустяки (даже в семейных отношениях). Не нужно думать о вещах, которые от вас никак не зависят — политику обсуждать интересно, но зачем попусту сотрясать воздух, как и чрезмерно переживать во время просмотра спортивных состязаний — выиграет или проиграет… адреналин от этого на пользу не пойдёт. При ожидании хорошо помогает введение ограничителя, если прошло десять минут и ничего не изменилось — пора заняться другим делом. Не связываться со скунсами — практически переделанная русская поговорка. И, конечно, быть жизнерадостным.

Отдельно Карнеги рассказывает про трудотерапию. Не зря заставляют трудиться заключённых, пациентов психиатрических больниц, да и наших бюджетников тоже — все заняты делом, все получают разрядку эмоционального напряжения, все довольны и сохраняют спокойствие. Жаль, что работа не приносит того удовольствия, которое от неё ждёшь — обязательно появляются элементы, портящие возможность оторваться от реальной жизни. Моя работа — это моя работа, начальник же — грабли, клиенты — грабли, документация — грабли. Наверное не о такой работе говорил Карнеги, может он хотел сказать про хобби: вязание, рисование, пазлы — всё, что может занять голову и освободить её от мыслей. Чтение книг не подпадает под разряд хобби, может оно и отвлекает от жизненных проблем, но заставляет работать серое вещество более активно и находить ответы на многие вопросы, о которых, скорее всего, просто никогда не задумывался.

Истина очевидна — не беспокоится только пофигист. Он живёт до восьмидесяти лет. До ста лет живёт только тот пофигист, что умеет грамотно выпускать пар, прибегая к вспышкам быстрого выхода эмоций и последующего впадения в нирваноподобное состояние. Но для этого надо быть даосом, им хорошо помогает созерцание стены или собирание тех же пазлов.

» Read more

Фантастика — это не наше будущее, это отражение нашего прошлого. Фантастика — тот инструмент, что позволяет вскрывать самые болезненные темы под абсолютно невинными предлогами. Возьмём для примера «Князя света» Роджера Желязны — книга очень трудная для чтения и ещё более трудная для осмысления. Что хотел сказать автор — понять практически невозможно. В каждой странице читатель может найти массу информации для различных выводов. Я тоже читал и думал, думал и перечитывал, осмысливал и переосмысливал. Ведь Желязны не может ошибаться — он прав во многом. Пускай, герои его книги — жители далёкого космоса, бывшие переселенцы с Земли, обретшие возможность крутить колесо сансары по своему усмотрению. Превосходна сама возможность знать, в какое тело ты вселишься, и какое тело можно подкинуть своему врагу. Всё в твоей власти, и этой властью надо разумно пользоваться.

Желязны не мало сил отдал для постижения сути индийских религиозных учений. На страницах книги сталкиваются друг с другом индуизм и буддизм. Две древние религии и в новой для себя обстановке сходятся в неравной борьбе. Можно расценивать «Князя света» как переосмысление «Махабхараты» и «Рамаяны». Знающие немного суть индийской мысли, будут серьёзно жаловаться на некоторые недостатки нового трактования. Да, люди взяли на себя роль богов, они взяли себе их имена и постоянно меняют тела, по сути воплощая этим значение аватар. Только почему все аватары присутствуют одновременно? Такого просто не может быть. Можно оставить в стороне главную троицу: Брахму, Шиву и Вишну. Они есть, их не может не быть. Однако, Брахма — женщина, что желает быть мужчиной, но на самом деле этот бог всегда должен спать, просыпаясь только в одном случае — для уничтожения старого мира и создания нового. Наиболее известный бог — Вишну и его аватары. Индуисты очень спокойно относятся к другим религиям по банальной причине — они склонны считать всех значимых людей аватарами Вишну. Так аватарами Вишну являются Кришна, Иисус и т.д. Очень разумный подход. И… почему все аватары собрались вместе в одной книге. Возможно, это упущение Желязны.

«Князь света» — отражение не только индийской мифологии, но и древнегреческой. Боги спустились с небес, да вступили в войну с демонами. Демоны — они же титаны. Те, кто жил здесь до богов. Какой бы энергетической сутью они не являлись, но пришлые боги заперли их в глубоком колодце, откуда демоны мечтают выбраться. Не знаю, насколько разумным был выход отправлять на подмогу демонам Будду, совершенно устойчивого к их способностям, в книге слишком много разных ходов, зачастую заканчивающихся тупиком. Очень трудно пройти такой запутанный лабиринт. Желязны старается — отчасти, у него получается.

В мире Желязны нет идеи единого бога. Желязны не допускает такой возможности. Ведь, «быть Богом — это способность быть собой». Персонажи книги следуют этому правилу. Кто-то считает себя богом, а кто-то нет. Все они наделены способностью творить невиданные дела с помощью достижений науки, они стали выше себе подобных, и они не хотят делиться такой возможностью с другими обитателями планеты, навязывая им обязанность молиться. От количества молитв зависит перерождение. Быть животным никто не хочет, поэтому все усиленно молятся. Молится и Будда, главный герой книги, основатель буддизма и когда-то разбуженный из погружения в нирвану. Молятся последователи Будды. Исповедуй любую религию, но если не хочешь страдать в следующей жизни — постоянно пополняй свой счёт в молитвомате. Не из пустого места возникла вера жителей планеты, она имеет под собой реальную основу.

… а если грянет революция небес, когда одни боги пойдут войной на других богов… об этом и повествует Роджер Желязны в «Князе света».

» Read more

Самое трудное при написании книги, как и в любом другом деле, грамотно продолжить и закончить начатое. Поймав вдохновение, налетаешь на глухую стену отчаяния. В стихотворении не можешь выразиться дальше четвёртой строчки, понимая всю бестолковость ситуации. Красивый зачин губит попытка создать адекватное первоначальным порывам продолжение. Не идёт дело — стоит процесс — автор пытается извернуться — наполняет объёмом — уходит в сторону — развивает другие линии — отчаянно ищет средство для заполнения пробелов. Первые две книги Диккенса написаны таким образом. Не знаю, как у Диккенса складывались дела дальше, но «Посмертные записки Пиквикского клуба» и «Приключения Оливера Твиста» имеют все черты благостного увлекательного начинания и абсолютной пустоты в середине повествования. Терпение иссякает, взывать к совести автора бесполезно. Не забывайте, что Диккенс писал книги подобно периодическим газетам. Его произведения и являются периодическими газетами. Хочешь жить и хорошо питаться — зарабатывай деньги. Не получается продумать до конца — пиши как получается. Обиден такой подход к литературе. Возможно, дальше у Диккенса всё будет лучше — ведь «Приключения Оливера Твиста» только вторая его книга.

Как я уже сказал — начало прописано превосходно. Диккенс сам говорит о том, что ему противно облагораживание преступников. Он не развивает тему на примерах, но ведь мы прекрасно знаем, как под пером писателей благородными становились самые махровые злодеи. Диккенс решает изменить ситуацию, показывая жизнь дна общества с истинной стороны. У него это вполне получается. Только слишком Диккенс упорствует, описывая дно, опуская дно ниже дна. Слишком он категоричен, перекручивает во многих моментах. Там, где у него хороший — очень хороший, там и злой — очень злой. Раз за разом поражаешься несчастливой доле Оливера Твиста. Бедного мальчика жизнь постоянно ставит на колени перед неразрешимыми дилеммами, лишая парня надежды на светлое будущее.

В грязи Диккенс находит неогранённый алмаз. Этот драгоценный камень не смогли сломить обстоятельства — он хлопал глазами и желал иного исхода. Известно, что окружающая обстановка влияет на человека самым сильным образом. Но Оливер выше этого — в его крови играет благородство и понимание неправильного устройства мира. Он не станет воровать, он не будет убивать, он с трудом станет просить милостыню, но с жадностью станет есть протухшее мясо и ластиться под доброй ласковой рукой. Есть что-то в нём от плута, только Диккенс слишком идеализирует мальчика, рисуя ему лучшую судьбу. Хотя, если начал о шпане рассказывать, то выводи его на кривую дорогу, ведущую к площади городского палача. Вместо этого, перед нами Маугли городских джунглей и будущая версия благородного Тарзана с непомерными амбициями, но об этом Диккенс читателю не расскажет. И хорошо! Продолжать читать приключения Оливера Твиста было бы просто невыносимым занятием.

В благополучный исход надо верить до самого конца, возможно о вашей жизни тоже кто-то пишет.

» Read more

Цикл «Меч без имени» | Книга №3

Бывают моменты, когда сильно жалеешь о сказанных словах. Слово не воробей — известно, вылетит не поймаешь, или оно вернётся к тебе остроконечным бумерангом. Мало кто знает, но кто знает, тот испытывает большой дискомфорт, понимая суть третьей книги о похождениях свирепого ландграфа Скиминока. Всё очень просто и грустно — много позже у Белянина-реального, как и у Белянина-виртуального, похитят сына… и та история закончится не так благополучно. После этого Белянин надолго перестанет писать книги. Всё печально. Только эта мысль мешает принимать книгу с радостью, не хочется смеяться и сопереживать главным героям. Впрочем, стахановец Белянин слишком сильно разогнался, выдавая продукт собственного вымысла в таком большом объёме. Это сказалось на качестве материала. Третья книга — наиболее увесистая в цикле, однако лишённая той самобытности, которая понравилась читателю изначально. Наступила усталость. Захотелось чего-то другого.

Юмор Белянина всё больше стал скатывать к обыгрыванию слишком низменных человеческих желаний. Одно дело, когда вокруг тебя крутится красивая наёмница, способная дать фору богине красоты; однако другое дело, когда юмор переходит к постоянным упоминаниям кастраток, что любят откусывать мужское достоинство, воплощая в себе ужас средневековых представителей сильной половины человечества; напрягает обилие гомосексуального юмора, что наводит читателя на нехорошие мысли, ведь нельзя всю книгу шутить в одной плоскости — это говорит о кое-каких неполадках в психике автора; об окончательном опошлении юмора свидетельствуют суккубы — последняя стадия сексуальной извращённости. Что-то не так стало с Беляниным. Впрочем, если читатель не предъявляет претензий, то значит он нашёл нужную себе литературу, удовлетворяющую те потребности, которыми он имеет счастье обрадовать.

За одно хвалю Белянина — за проработанных персонажей. Очень трудно создать таких живых и харизматичных. Пускай, главный герой — слишком озабочен своими низкими желаниями, он, в конце концов, не обязательно должен являться в полной мере альтер-эго писателя, хоть и зовут его также, как и автора. Безусловно, за своё творчество и за финал третьей книги — ландграф Андрей от жены получил по голове сковородой, да скалкой по рукам. Чему только сына-озорника хотел научить! Бульдозер и его жена, ведьма Вероника, дракон Кролик, наёмница и другие — незабываемые…

Главное — найти своё призвание. У Белянина получается писать юмористическое фэнтези, а больше и не надо. Любители пораскинуть мозгами будут грызть религиозную ранимость души Достоевского, болезненную реакцию на греховное падение человеческой натуры Ремарка, либо возьмутся за серьёзную фантастику Роберта Шекли, отражающую суровое восприятие мира, или Станислава Лема, предававшегося мыслям о неизбежности трагического исхода благоприятных положений.

» Read more

Здравствуйте.

Будет дурно с моей стороны говорить плохо о такой книге как «Джен Эйр» Шарлотты Бронте. Плохо по той причине, что книга пользуется неизменной популярностью у каждого поколения читателей. А таких поколений, с момента написания книги, минуло довольно много. Всем всё понравилось, редко находились хулители. Поэтому иной раз лучше промолчать, чем выразить своё мнение. Но надо быть верным принципу до конца, чтобы книга не осела безликим творением на задворках памяти — нужно подумать, да изложить свою точку зрения. Я не призываю дискутировать и что-то оспаривать. Всё тут — сугубо моё мнение. Возможно, ошибочное. Но моё мнение останется при мне.

Начну с того, что я не поверил автору. Да, детские годы и взросление просто превосходны, отражение жестокой реальности женщин того времени — тоже, в остальном же поразил неправдоподобный вымысел. Какой бы не была жизнь, но Бронте не могла почерпнуть из неё сюжет «Джен Эйр». Автор знал многое о социальных школах-интернатах, даже был в курсе работы гувернантки, остальное можно отнести к неокрепшим девичьим мечтаниям бурной мысленной юности, спрятанной за кипами книг и думами о любом принце, пускай даже слепом и калеке… главное, чтобы был свой и не слишком притязательным. У принцев на белом коне, знаете ли, кроме белого коня есть непомерный гонор и вагон требований к избраннице.

Повествование напоминает манеру изложения Чарльза Диккенса в том плане, что начало весьма недурственное, но чем дальше, тем больше криво нарубленных дров. Автор где-то теряется, не знает как лучше развить сюжет. От всего это начинает страдать читатель. Но стоит ли об этом говорить — не мне судить о таком высоком способе написания книг.

Шарлотта Бронте показывает тяжесть жизни сирот в детском доме. Героиня книги — всеми обиженная и лишённая всего заслуженного. Счастья в её жизни не ждите — его не будет. Автор старается давить слезу на протяжении всей книги. Как ещё от тифа не умерла, когда умирали все вокруг. От жестокости и тупоумия преподавателей хотелось зарыться под землю, да бесконечно жалеть всех воспитанниц с такой непростой судьбой. Заключённые и те питались лучше, каторжники и те имели более приятные условия для труда. Через всю книгу проходит мысль о бессмысленности человеческого существования. Расходный материал, что нужен только для удовлетворения желаний избранных. Безропотное создание, всегда на грани оказаться на улице за любой проступок. Преданное кастрированное существо, не имеющее права задуматься о личной жизни. Да, так было. Да, так есть где-то и сейчас. Быт описан прекрасно, об этом я уже говорил.

Активно пропагандируется Библия. Кажется, христианство — идеальная религия для унижения человека, воспитывающее его в рамках лучшей жизни после смерти. Героине от этого проще переносить страдания и лишения. Как первые христиане, желавшие умереть более жестокой смертью за блаженство в раю, так и люди много позже — живут и слушают напутствия пастырей церкви. Христос страдал за тебя — значит должен страдать и ты… поражающая своей нелепостью формула.

Элемент психиатрической мистики способен только позабавить. Хозяину героини можно только посочувствовать. Каждая семья хранит свои тайны — от этого никуда не деться. Обязательно нужно иметь любые неприятности, иначе тебя ждут неприятности похуже — самая главная заповедь фаталистов. Героиня не наделена качествами Карла Густава Юнга, она скорее оптимист, но и это не просматривается. В книге мешает изрядная доля розовых переживаний, приторных пережёвываний, потока сознания и постоянных обращений автора к читателю.

На этом я заканчиваю своё письмо. С нетерпением жду ответ.

» Read more

XII век, в одном из арабских эмиратов на территории современной Испании жил врач Ибн Туфейль. После себя он оставил один художественно-научный труд, другие не сохранились. Этот труд сложно отнести к художественной литературе, но и научной работой он не является. В нём отражены миропонимание мусульман, и попытки понять мир без влияния уже известных истин. Название повести может показаться очень странным, но оно переводится на наш язык довольного просто — Повесть о Живом, сыне Бодрствующего. В книге есть много важных элементов, повлиявших на будущее литературы Европы и Востока. Самое главное — нравоучение. Сейчас данная книга позабылась, и никто её уже не читает. Актуальность, содержащейся в ней информации, сошла практически на нет — она будет интересна только тем, кто желает узнать о том, как смотрели люди на мир вокруг себя до осознания глобальности вселенной, тщательно разобравшись в строении человеческого тела, постигшие мудрость единого Бога. Гораздо проще современному читателю взять книгу Фридриха Ницше «Так говорил Зарастустра», она практически об этом же, но с более глубокой целью немецкого философа навязать свою точку зрения Европе в переломный момент религиозных страстей. Ещё проще будет взять в руки первую книгу о похождениях «Тарзана» из одноимённого цикла Эдгара Берроуза, где человек понимает мир в оторванности от цивилизации более понятным образом и не стремится открыть всех тайн планеты, да добраться до единения с Богом.

Книга о выживании человека в дикой среде, где нет людей, а есть только животные и растения. Созревший в глине, воспитанный газелью, он столкнулся со смертью, после чего твёрдо принял решение познать мир. Очень трудно усвоить и понять те достижения, до которых смог додуматься Хаййя. Если так бы продуктивно думали древние люди — отпала бы нужда в древнегреческих философах, долгие века обдумывавших мироустройство, пока они не пришли своим умом до идеи монотеизма. Хаййя в ходе своей долгой жизни, дошёл до таких истин, которые не снились Ибн Сине, ещё немного — и Коперник мог остаться без нашумевших открытий, однако познания в астрономии у арабов XII века были не такими продвинутыми, хотя они имели правильное видение строения солнечной системы. Если откинуть все мысли об естественном ходе вещей, а просто позволить себе принять то осознание мира, которое вырабатывает главный герой книги, то можно найти много дельных мыслей.

И всё-таки он долгое время не знал людей. Сам дошёл мыслями до «правильного» Бога, научился жарить мясо и, наверное, начал использовать в своём быту колесо, раз уж даже орудия труда у него были. Наибольший перелом наступает в момент, когда он знакомится со своими соплеменниками-людьми, погрязшими в грехах и надуманных проблемах. Можно, конечно, согласиться с его точкой зрения, а можно и быть категорически против. Особенно в наше время. Интересно, Туфейль хотел показать достижения своего времени, прочитать нравственные наставления, в чём-то укорить людей или он хотел донести что-то ещё? Можно предполагать, у всех будет свой ответ.

Мир сложен… и с каждым днём он становится всё более непонятным, где каждый уходит в свою узкую специальность.

» Read more

Мистик, фантаст, автор детективов — всё это вместе звучит как Эдгар По. Бесподобный мастер коротких рассказов может напугать неокрепшую психику и в наши дни. Кто-то, конечно, останется недовольным излишней наивностью автора. Но уж куда нам, современным читателям, взращенным на кромсаниях «Пилой», впитавшим ужас японского «Звонка», ставшим на путь борьбы с «Паранормальным явлением». Раньше такого просто не было, да и сейчас бы такого не было, не твори в своё время авторы вроде Эдгара По, старавшегося взывать не к напускной показушности событий, а к животному ужасу, что зарождается в подсознании и стремится наружу, принося в жизнь человека много новых проблем, выливающихся в стресс и депрессию. О пользе такого рода искусства можно спорить долго. Лично я — против. Но кому-то нравится щекотать свои нервы таким вот незамысловатым экстремальным видом развлечений.

В сборник «Ты убийца» вошли одиннадцать рассказов: Длинный ящик, Метценгерштейн, Мистер Вальдемар, Мистификация, Морелла, Письма с воздушного корабля «Жаворонок», Разговор между Моносом и Уной, Трагическое положение, Ты убийца; Человек, в котором не осталось ни одного живого места; Человек толпы. Все эти рассказы наполнены как раз мистикой. Не хочется говорить о каждом, о некоторых уже говорил до этого, поэтому расскажу только об одном.

Кто знаком с Эдгаром По, тот не раз замечал в его творчестве такое явление как месмеризм. Это отчасти некое увлечение по оживлению трупов. Эдгар По всегда задевает эту тему. Будь-то «Падение дома Эшеров», «Погребённый заживо» или «Мистер Вальдемар». Самый знаменитый в наше время продукт месмеризма — вампиры и зомби. «Мистер Вальдемар» — другой вид ожившего мёртвого. Его тело умерло, но сознание ещё не покинуло тело. Эдгар По не говорит о наличии души, он никак не объясняет те процессы, что происходят с телами умерших, но он старается предполагать возможность общения с умершими. Пускай, что человек умер недавно — сейчас, спустя тридцать минут, его уже никто не будет оживлять. Раньше, видимо, считалось, что не всё потеряно, и труп можно оживить. Не зря ведь, в «Графе Монте-Кристо» Александра Дюма, мёртвым заключённым жгли пятки раскалённым железом, дабы точно убедиться в окончательной смерти человека. Сам по себе опыт ужасает своим кощунственным отношения, но у Эдгара По труп не труп, а пребывающий в неком состоянии организм, способный вернуться обратно. Тут вам не «Голова профессора Доуля», там хоть было разумное объяснение, тут же всё происходит само по себе. И всё-таки трупы не способны разговаривать с исследователями месмерических состояний, сколько их током не бей и сколько не взывай к их совести.

Отдельный интерес представляет рассказ «Письма с воздушного корабля «Жаворонок»». Кажется, Эдгар По старается в одном месте собрать все ожидаемые в далёком будущем научные открытия. Пересказывать всё бесполезно, лучше читайте сами и внимайте. «Разговор между Моносом и Уной» поведает читателю о смерти и бессмертии.

Читать Эдгара По лучше медленно и вдумчиво. Хоть его слог временами совсем непонятный, однако надо с собой бороться и не отступать.

» Read more