trounin.ru

Возражения учёных мужей на «Размышления о первой философии» чрезмерно обильны. Всякий имел собственное веское мнение, несогласный уже из-за того, что он должен выразить собственное несогласие. Удивительно упорство Декарта, неутомимо отвечавшего многостраничными разъяснениями на не менее многостраничные возражения. Понятно, в ходе беседы можно придти к ещё более интересным выводам, но собеседники Декарта настаивали на категорическом неприятии каких-либо суждений, если они изначально измышлены не ими. Что же, Декарту приходилось говорить о прежде им сказанном, только другими словами. Подобная переписка способна утомить всякого читателя, особенно не имеющего желания знакомиться с борьбой между невеждами и способным адекватно размышлять человеком. Достаточно знать, что всё должное существовать — существует. Уж этого-то оспорить нельзя. Однако, возражения находились и этому.

Чего Декарт не хотел, и чем он всё-таки занимался, он вынужден был отстаивать идею Бога. Не субстанции, понимаемой им под именем Бога, а непосредственно Бога. Учёное сообщество, пропитанное догматами Церкви, не соглашалось смотреть на мир иначе, нежели он дан согласно библейских мифов. Лучше прочих выглядят персонализированные возрождения от Пьера Гассенди. Он сразу упрекнул, что Декарт думает о себе больше, нежели должен. Пьер остудил пыл собеседника, дав ему понимание излишне надуманных иллюзий, коими быть довольным явно не стоит. Из чего создалось определение для всех возражений — о чём бы ты не говорил, всегда найдут те, кто скажет слово против тебя. Означало ли это необходимость продолжать разговор, лишённый конечно достижимого результата? Любой диалог должен придти к промежуточному общепризнанному мнению, к чему возражавшее Декарту научное сообщество не тяготело.

Можно добавить и то, что среди философов Европы существовало направление, ярким представителем которого явился Готфрид Лейбниц. Этот возражающий возражающим, грызущий чужой гранит, тем делая его собственным, нёс груз личной ответственности за измышленное прежде и созидаемое его современниками. В своих трудах он будет спорить с почившим Декартом, разрабатывая собственные установления. И всё же, насколько был бы прав или не прав как раз Декарт — он давал другим пищу для размышлений. Собственно, возражения кого-то — это своеобразный способ познания истины. Другое дело, что показаны они борьбой муравьёв со слоном. Известно ведь, при определённом количестве муравьи смогут одолеть слона, как он от них не защищайся.

Губит философию не убеждение, будто необходимо остановиться на достигнутом, а осознание её обречённости. Каждый раз философами достигается точка, низводящая всё достигнутое во мрак невежества, после чего философия умирает, ожидая очередного возрождения, чтобы кто-то положил начало, тем запустив мысль человечества на очередной виток. Это неоспоримо, так как наглядно видно по развитию философии, всякий раз упирающейся в непреодолимую преграду, оставаясь для последующих поколений невостребованной. И спустя века обязательно должен появиться человек, которому потребуется призывать к благоразумию и напомнить о необходимости мыслить самим, не опираясь на измышленное прежде.

В наследии Декарта имеются и письма. Рене переписывался с учёными, церковниками и с влиятельными лицами из королевских домов. Неизменно всё сводилось к рассуждению о философских воззрениях, так интересовавших тогдашнее общество. Из разрозненной переписки можно установить далеко не то, чему желается быть свидетелем. Если и браться за чьи-то труды, то осваивать их полностью, избегая кем-то специально сделанных пропусков. Но по силам ли то человеку обыкновенному? Декарт и без того самодостаточен, чтобы искать его мысль где-то ещё, помимо оставленных им трудов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пятое размышление гласит: О сущности материальных вещей, и снова о Боге — о том, что он существует. Следует представить треугольник. Он существует. Но его требуется представить, а чтобы представить, требуется заранее иметь о нём представление. Если о треугольнике человек не имеет представления, он его не представит. Несмотря на это, сколь не будь треугольник далёким от представления, отрицать факт существования треугольника нельзя. Таково доказательство существования Бога, если использовать геометрические фигуры. Получается, познать Бога можно через треугольник. И не только! Декарт выразил уверенность, что в мире всё можно познать через всё, задействовав разные органы чувств и различные вещи, а также материи. Опять же: и не только! Всегда может оказаться, что к каким инструментам не прибегай, распознать существование треугольника не сможешь, поскольку для его осознания порою требуется лишь воображение.

Теперь следует перейти к шестому размышлению, последнему из размышлений о первой философии. Оно гласит: О существовании материальных вещей и о реальном различии между умом и телом. Декарт выразил уверенность — Бог способен создать любой материальный предмет. Из чего он его создаст? Из субстанции, наполняющей мир? Но он и есть та субстанция, и та субстанция не терпит, чтобы где-то она перешла в небытие, а где-то народилась. Для того должен произойти ряд процессов, над которым Бог никак не властен. Несмотря на утверждения Декарта во всемогуществе Бога, должно быть очевидным — из ничего ничто создано быть не может, должно сочетаться нечто, преобразующееся в третье.

Декарт проявил интерес к другому — к собственному телу. Как известно, человеческое тело не возникает из пустоты, оно — результат процессов, так или иначе связанных с заявленной в метафизике субстанцией. Важно понять другое, как субстанция, составляющая отдельного человека, способна различать изменения, с ним происходящие, и при этом не различать изменений, происходящих с другими людьми. И почему человек способен ощущать неприятные ощущения, когда некоторая часть его тела бывает от него отторгнута, причём на протяжении длительного времени, и не в месте прежнего сочленения, а вообще.

Мир полон недосказанного. Мало соотноситься с понимаемым, нужно разбираться и с остающимся вне пределов понимания. Если чему-то нет объяснения, это не означает, что оно никогда не будет объяснено. Когда-нибудь, сколько бы не потребовалось совершить открытий, человеку суждено раскрыть всякий постулат, аксиому или догмат, сделав то собственным достоянием. Само понимание метафизики должно быть разрушено, так как не полагается существовать чему-то, из чего исходит всё. Наоборот, путь философии лежит к доказательству, что как раз метафизика порождается текущими достижениями человеческого ума, и никак не иначе. Само представление о метафизике изменяется в тот момент, когда для человечества открывается новая истина.

Пока же, останавливаясь на воззрениях Декарта, приходится признавать — Рене оказался прав в существовании общей для всего мира субстанции, правда он не посчитал нужным данных субстанций вообразить множество. Возможно и существует единая, являющаяся связующей всего и вся, однако для её достижения человеку, скорее всего не получится дожить. Вместе с тем, научный прогресс достиг ощутимых результатов, обнаружив прежде невиданные субстанции, позволяющие проникать в прежде сокрытое. Изучение стало приобретать невиданный размах, задействуя прежде немыслимые способы познания действительности. И пока остаётся неизвестным, каким субстанциям предстоит быть открытыми. А самая главная субстанция — наполняющая всё и вся, прозываемая Декартом именем Бога — всё равно будет обнаружена. И тогда возникнет необходимость понять: возможно ли человеку распознать основной закон сущего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Об истине и лжи: повёл Декарт четвёртое размышление. Всё есть Бог, и Бог — есть всё, но Бог — есть субстанция, и субстанция та — есть мы. Всё, окружающее человека, есть Бог, а следовательно и сам человек — есть субстанция, значит человек создан по образу и подобию Бога. Значит Бог есть, ибо есть мы, состоящие из Бога. Как не воспринимай Высшую сущность, согласно предложенных Декартом представлений — она равносильна установлению в церковных догматах. Поэтому самое время поговорить об истине и лжи — в действительности ничем друг от друга не отличающихся. Нужно просто убедиться, что всё истинное лживо, а лживое — истинно, как из ложных предпосылок будет сплетено настоящее, тем утвердившись в праве на истину. Да, Декарт, лгал Церкви и научному сообществу, представляя истину так, чтобы она никому не пришлась по нраву, но одновременно служила достойной быть принятой в качестве допустимой исходной точки в философских диспутах.

Декарт уверен — всё приходящее от Бога, приходящими от Бога являются и мысли, вместе с тем ясно, что Бог не может лгать. Кроме того, высказано предположение о существовании небытия. То есть есть Бог и есть небытие, а между ними человек. Тогда нужно рассмотреть субстанцию с позиции влияния на неё как раз небытия, чего Декарт не делал. Для него словно было ясным — человек является промежуточным звеном между Богом и небытием. Проще говоря, человек — есть состоящая из Бога субстанция, склонная обращаться в небытие. Поскольку Бог заявлен наделённым разумом и способным себя воплощать в себе же, то небытие представляется его противоположностью — тем, чего нет, либо не существует. Тут в пору рассудить о существовании пустот в пространстве, уподобившись атомистам древности. Но достаточно разграничения — есть Бог и есть небытие, между ними человек — более домысливать не требуется, согласившись с взятыми за данное условиями измышленной Декартом метафизики.

Всему, что свойственно человеку, он обязан Богу. Никому другому, кроме него. Бог — есть субстанция, наполняющая человека. Как она наполняет человека, так же она наполняет всё остальное. Наполняет ли Бог небытие? И не возвращается ли обратно, взятое в небытие? Ежели субстанция наполняет всё сущее, значит она наполняет и не существующее? Порождается ли новая субстанция, если взять за основу мнение, будто через человека она переходит в небытие? Или часть человека отходит к Богу, тогда как остальная часть становится небытием? Возможно ли, чтобы небытие существовало? Как нечто может становиться ничем, не оставляя по себе ничего? Вопросы возникают, не способные разыскать в первой философии Декарта ответ. Объяснение тому прежнее — желая дать осмысление бытия, осмысли его через Бога, иначе окажешься уличён в богохульстве и будешь подвергнут истязаниям.

Всё в мире существует: видимое ли оно или его нельзя увидеть, осязаемое ли или подвластное оказаться воспринятым другими органами чувств, либо вовсе не способное быть обнаруженным. И всё в мире — есть Бог, ибо Бог — есть субстанция, под которой следует понимать сам мир и его наполнение. Не излишне ли Декарт остановился в размышлениях на доказательстве единственного требовавшегося ему обстоятельства? Итак христиане верили в Высшую сущность, воздавали ей почёт и направляли к ней мольбы. Лишь учёное сообщество желало другого — расправиться с догматами Церкви, основанными частью на священных писаниях, а другой частью — на заключениях учёных древности, разработавших определённые установления, успевшие за прошедшие десятки веков устареть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О Боге — что он существует: так звучит третье размышление. Не основанное на чём-то, исходящее непосредственно от Декарта, являющееся плодом его мыслей, вступает в противоречие, ставшее промежуточным выводом о первой философии в пункте рассмотрения второго размышления. Декарт продолжал оставаться в суждениях на позиции мыслящей вещи. Он словно забыл про мудрость античных философов, где на откуп определения идеи было отдано многое, в том числе и дан намёк на право божественности. Идея — есть всему голова в философии. Декарт прямо не возражал, он давал представление о необходимости признать существование Бога основным постулатом метафизики, основывая на божественной воле всё сущее. Он считал, что до той поры — пока человек является частью этого мира, до того времени он — часть Бога, поскольку Бог — есть субстанция, наполняющая наш мир.

Декарт говорит уверенно о Боге как о субстанции. Это не согласуется с христианскими представлениями о Высшей сущности. Следует иначе понимать всё божественное, когда приходится внимать предположениям Декарта. Иначе воспринимается и предлагаемая им метафизика. Им ставится на вершину сущего субстанция, обладающая способностью к вечному существованию, в определяющей степени превосходящая всё разумом, со всё превосходящим могуществом. Помимо этого Декарт определяет данную субстанцию, как сумевшую саму себя сотворить, а затем сотворить всё сущее. Если этого нет, то тогда ничего из нас окружающего не существует, ибо иным образом быть не может.

Нет отрицания в том, что человек подобен Богу, ведь он состоит из наполняющей мир субстанции, которая и является Богом. Но сам человек Богом не является, поскольку смертен. Он воплощает собой божественную сущность, только способной существовать ограниченное количество времени. Разве тогда получится отрицать существование самого Бога? Если опять предполагать, будто Высшего существа не существует, значит придётся возвращаться к мысли о мыслящей вещи.

Позиция Декарта вызывает сомнение. Он может предполагать, но убедить тем ему не удастся. Разрушая догмат о Боге, измыслив собственный постулат, Декарт предложил сделать то основой измышленной им метафизики. И нужно было понимать, что не о доказательстве существования Бога он говорил изначально. Отнюдь нет, он замыливал глаза Церкви, никак иначе не способный выступить против довлевшей тогда над обществом обязанности считать за истину библейский миф о сотворении мира. Декарт проявлял интерес к другому, он желал постигать, чего не мог осуществить, ощущая давление церковных сановников. Разве надо говорить, что и немного погодя даже Ньютон будет в трудах сперва оправдываться перед Церковью, только потом приступая к доказательству того, о чём он желал сообщить научному сообществу.

Основа метафизики Декарта — это понимание, что весь мир состоит из единой субстанции. Под оной для отведения глаз он представлял Бога. Но как сказать, какой состав имеет та субстанция? Этого Декарт был не в состоянии сделать, никак не способный превозмочь возведённые Церковью ограничения. Каким образом сообщить о чём-то, ежели всё окутано Богом? Может субстанция состоит из мельчайших частиц вроде атомов? А есть ли между теми частицами пустоты? И пусть о том спорили философы с древнейших времён, Декарт испытывал необходимость переосмыслить навязанные христианством догматы.

Не каждый сможет увидеть истину в словах, понимая сообщаемое ему буквально. Всегда сомневайтесь в вам сообщаемом. Декарт говорил о Боге? Но кто поверит, что разумно мыслящий человек, склонный к адекватному восприятию действительности, станет опираться на недоказуемые явления. Впрочем, когда-то нужно соглашаться и с постулатами, аксиомами и догматами. Пусть Бог будет субстанцией, из которой состоит наш мир… разве от этого изменится понимание истинного устройства бытия?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Второе размышление звучит: О природе человеческого ума — о том, что ум легче познать, нежели тело. Разве это не так? Человеку проще понять, как устроен мир, нежели объяснить устройство его окружающего, в том числе и собственного тела, если ему о том неизвестно из посторонних источников. О всём человек берётся судить, когда то подвластно присущим ему умственным способностям. И чаще человек опирается на принцип сомнения. Он старается опровергать всё, предлагая собственное мнение. Так почему подобный способ не довести до абсолюта, не усомнившись во всём сущем? Так и поступил Декарт, стремясь на основе рассмотрения абсурдной ситуации — убедить в существовании всего окружающего человека. Сделано одно исключение — если всему есть место, тогда пока нужно смотреть на устройство мира без присутствия в нём Бога.

Итак, принцип сомнения требует отказаться от согласия с существованием сущего. Нет мира и нет человека, нет и мысли, способной из ничего создать всё. Сам человек, пытающийся мыслить — есть химера. Ежели нет человека, тогда не может быть и мысли. А если мысль есть, значит в мире есть и нечто другое, от чего данная мысль исходит. Но кто способен мыслить? Камни не мыслят, значит они существуют. И деревья не мыслят — и они существуют. Человек мыслит — тогда его не существует. Либо иначе, всё способно мыслить, кроме человека. Или мысли вовсе не существует, имеется только состояние — позволяющее думать, будто некто способен на умственную деятельность.

Дабы было проще — представим — человек всё-таки есть, но он ничем не отличается от камней и деревьев, он — мыслящая вещь. Однако, вещь не может мыслить. Следовательно, человек стоит выше камней и деревьев. И всё же человек их не превосходит. Он не способен изменяться, оставаясь всегда человеком. Если некое вещество способно разрушаться и восстанавливаться, человек такой способности лишён. Камень может быть искрошен, но из того крошева он способен обратиться обратно в камень. Изломанное дерево, чей прут будет брошен, станет деревом. С человеком подобного не произойдёт — уничтоженный физически, он не сможет восстановиться из того же. Так он выше или ниже камней и деревьев? Его отличает единственная способность — умение мыслить. А если человек мыслит — он определённо существует. Более того, человеческая мысль — это то, что позволяет человеку уподобиться камням и деревьям: уничтоженный физически, он возрождается в мыслях других.

Получается, человек постигает мир не с помощью зрения — мало увидеть, чтобы понять. Увиденное не позволяет делать выводов, являясь чаще причиной для ложных суждений. Как то мнение, словно Бога не существует, основанное на невозможности узреть. В той же мере можно сказать о других органах чувств, позволяющих познать мир полнее. Декарт стремился доказать главнейшую из человеческих способностей — умение постигать окружающее. Основываясь на чувствах в совокупности, используя метод рассуждения, человек достигает ему требуемого, пускай не в требуемом для истины объёме, зато в частично верном смысле. Когда-нибудь картина бытия окажется воссоздана в необходимом для того уровне, сумей человечество до того момента дожить. Впрочем, уже было сказано, что и тогда человек усомнится в истинности достигнутого, продолжив искать объяснение сущего.

Пока же установлено — человек способен познавать мир с помощью ума, но сделать того не в состоянии, не опираясь на посторонние источники. Только кажется, будто до всего человек может дойти самостоятельно. На самом деле, не опираясь ни на что, человек и создаст ничто.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Первому размышлению даётся определение того, что может быть подвергнуто сомнению. И сомнению может быть подвергнуто абсолютно всё. На том и строится диалог людей, взявшихся о чём-то судить. Обязательно между ними найдутся различия во взглядах, причём произрастающие от мельчайшего несходства, воспринимаемого ими в качестве критически важного обстоятельства. Но всему своё время и место. Обязательно требуется любая идея, должная служить в качестве опоры суждений. Определённо точно можно быть уверенным — лживые предпосылки приводят в конечном счёте к верным выводам, правда не всегда рассуждающему ясно, когда наступит момент, знаменуемый верным, поскольку чаще промежуточный итог воспринимается за действительную истину. На самом деле, к чему не стремись человек — на протяжении существования отдельно взятых индивидов, либо человечества вообще — определяющего бытие вывода достигнуть не получится. Поэтому неважно, живёт ли человек в окружении лживых предпосылок, или он ратует за доказанное в качестве истины, он продолжает существовать в мире изменяющихся мнений, так или иначе опирающихся на суждения, сказанные его современниками и предками. Посему требуется определиться сугубо с фундаментом знаний, на котором будут выстраиваться собственные теории. Так Декарт решил дождаться, пока его мировоззрение не примет очевидного для него вида, после чего он и взялся создавать метафизику, основанную на признании существования Бога. Но для первого размышления он вынужден принять за данность, будто Бога нет.

Из чего состоит истина? Она не возникает из пустоты, для её получения требуется обладать соответствующей информацией. Ведь нельзя воссоздать понимание прошлого, не имея о нём никаких представлений. Так и о происходящем сейчас не скажешь, если имеешь о нём смутные представления. О будущем и подавно не следует судить, не взяв для рассмотрения совокупность великого множества процессов. Однако, всё становится проще, ежели будет отказываться всему в праве на существование. Почему бы не думать, что жизнь — есть сон? Сновидения случаются разные, в том числе и далёкие от реальности. Значит могут существовать и мнения, к реальности имеющие опосредованное отношение, связанные с действительностью фантазией предполагающего. Такие мнения чаще всего опровергают устоявшиеся суждения, берясь разрушить их доказательство на собственном примере, опираясь на мнимые предположения. Отчего в той же мере не возвести стену против Бога? Раз возможно отгородиться от солнечного света, тогда и власть Бога может померкнуть, не способная пробиться через ханжество сомневающихся.

Постулат, аксиома, либо догмат — не позволяют сомневаться в верности установленного за неоспоримую истину. Необходимо принять на веру, будто это так. Ведь нельзя усомнится, что сложение двух и трёх даст в сумме пять, как и обнаружить у квадрата более или менее четырёх сторон. Это не нужно принимать на веру, так как зримо и не требуется проведения дополнительных исследований. Но постулат, аксиома, либо догмат — подлежат обязательному сомнению, ибо если они окажутся далёкими от истины, тогда всякое доказательство, основанное на их применении, станет несущественным. Для Декарта, в случае Бога, стало важным разрушить сомнения. Для этого он взялся определить Бога основой представлений о метафизике сущего, и если Бог окажется лишним, тогда всё им рассматриваемое станет подобием сновидения, а умозаключения — ложными.

Бога не может не существовать: таково твёрдое уверение Декарта. Бог — есть всё сущее, он — окружающая всё субстанция, и он — мы сами. А ежели этого нет, значит и мы сами не существуем. Поэтому пусть всякий сомневающийся представит, будто его нет, тогда он поймёт — Бог есть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Труд Декарта, получивший название «Размышления о первой философии, в коих доказывается существование Бога и различие между человеческой душой и телом», ставил перед философией задачу о необходимости серьёзно считать мир исходящим от божественного волеизъявления. Но как понимать Бога? Это Высшее существо, управляющее всеми процессами во Вселенной? Или под Богом понимается исходная точка в мироздании, всему положившая начало? А может Бог — это и есть сама Вселенная, воплощённая в повсеместно распространённой субстанции, являющейся частью всего сущего? Декарту приходилось мириться с постулатами Церкви, но он мог обосновывать своё видение одному ему присущим образом. Должно быть ясно, любое отклонение от согласия к догматами — есть кощунство. И труд Декарта был тем самым попранием устоев христианской религии. Гнёт необходимости принимать за данность божественное волеизъявление ставил европейских философов, вплоть до конца эпохи Просвещения, в положение соглашающихся с церковными постулатами. Для Декарта то явилось наглядным подтверждением верности существования аксиом в науках, которым нужно следовать без сомнения в их истинности.

Любая мысль — есть сомнение. Соглашающийся с доводами оппонента, должен подвергать их обязательному переосмыслению. Собственно, «Размышления о первой философии» вызовут волну суждений, чаще всего несогласных с позицией Декарта. Устройство учёного общества подразумевало борьбу мнений. Оспорить чужое — это отражение свойственного человеку стремления к познанию. Так рождается наиболее рациональное суждение, ежели оно не пропадает за обилием прочих слов. И если разговор коснулся сомнения, то Декарт пошёл от противного. Допустим, Бога нет, тогда и его — Декарта — не существует. А раз не существует — его, значит нет и остального. Вопрос: кто тогда существует? Ведь если есть он — Декарт — тогда и с большой долей вероятности есть Бог. Как раз на абсурд полного сомнения в имеющем место быть, станет основным указанием неудовлетворения научного сообщества, не готового рассуждать о столь одиозном неприятии сущего.

Атеисты — не те, кто отрицает Бога, а кто низводит его до состояния обычного человека. Они не согласны с точкой зрения верующих, считающих Бога Высшим существом с неподдающимися разумному осмыслению способностями. Именно по данной причине Декарт взялся защитить представления о Боге, позволив Высшему существу быть основной составляющей метафизики, под которой и следует понимать Первую философию.

Всего Декарт разбил «Размышления» на шесть частей, методом рассуждений стараясь донести до человека, почему Бог должен быть определяющим бытие Высшим созданием. В первой части будет высказано о сомнении во всём существующем. Во второй — раздастся призыв к суждению, согласно которого не может быть такого, чтобы кто-то мнил себя не существующим и при этом существовал. В третьей — будет приведён основной аргумент в пользу существования Бога. В четвёртой части Декарт даст понимание, почему всё-таки сущее существует. В пятой — станет то доказывать с помощью геометрии. В шестой — обсудит разницу между разумением и воображением.

Отнюдь, соглашаться с доводами Декарта не потребуется. Проще подвергнуть сомнению занятую им позицию, благо он сам к тому призывал. Из иных побуждений Декарт брался донести метафизику, не способный иначе отразить миропонимание. Он заложит основы для учеников, распространив влияние на ряд поколений, должных в схожей манере оправдываться перед Церковью, хотя бы тем освобождённые от её преследования, что они опирались на суждения Декарта. В будущем философы продолжат доказывать существование Вселенной по воле Высшего существа, разным образом определяя его значение, но неизменно далеко не в том качестве, под которым строится восприятие истинно верующих людей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лучше нет того повествования о человеке, нежели он решился рассказать сам. Сколько бы не было правды в его словах, к какому бы он не прибегал обелению себя перед потомками — он должен создать именно тот образ, по которому его и требуется запомнить. Среди трудов Обинье есть повествование, названное довольно странно, однако полностью передаёт суть содержания. Но, уже с первых строк становится понятным, данный текст не предназначался для широкого доступа, наоборот Агриппа настаивал на запрете оглашения кому-то кроме семьи. За сто лет и не такие просьбы перестают иметь значение, поэтому однажды описание жизни Обинье стало общедоступным, вместе с тем и прояснились эпизоды прошлого, особенно интересные в связи с французскими религиозными войнами второй половины XVI века.

Агриппа родился восьмого февраля 1551 года близ Понса. Его мать — девица Катерина де л’Этан — умерла при родах. Несмотря на частую смену наставников, Обинье к шести годам знал четыре языка. Увлечение поэзией в совсем юном возрасте в тексте практически не прослеживается, зато заметен скорый переход в повествовании к 1562 году. Несмотря на юность, Обинье видел рост противоречий между гугенотами и католиками. Впрочем, собственному прошлому требовалось всё-таки придать элемент драмы. Пусть Агриппе шёл одиннадцатый или двенадцатый год, он уже странствовал по стране с бродячими людьми и как-то даже был приговорён к казни. Что спасло Обинье? Сам он утверждает, будто красиво исполнил танец перед правителем тамошней земли.

Судьба благоволила к Агриппе. Он один раз избежал смерти, после чего стал с презрением относиться к жизненным лишениям. В том же году он побывал в чумном Орлеане. Он говорит, что не боялся заболеть и принять неизбежное. И он заболел. Что теперь спасло Обинье? Агриппа постоянно повторял некий псалом, благодаря чему и пошёл на поправку. Именно так он объяснял это чудо своим детям.

Впрочем, Агриппа не всегда помнил, до кого он старался донести историю собственной жизни. Например, в 1563 году — ему шёл двенадцатый или тринадцатый год — солдаты водили его по притонам. В тех же годах отец Обинье был ранен и оказался удалён от королевского двора, а вскоре и вовсе убит. Потому с тринадцати лет над Агриппой поставлен опекуном Обен д’Абвиль. При нём же Обинье начал писать в обильном количестве стихи на латыни, но до 1567 года строго контроля за ним не велось, вследствие чего Агриппа успел самостоятельно побывать в Лионе, где задумался о самоубийстве, передумав и с той поры не переставал размышлять о Боге.

В 1567 — Агриппа заперт в четырёх стенах, бежит из-под домашнего заточения, спустившись на простынях. Сразу начинается его военная жизнь. К 1569 году он в числе осаждавших родной ему Понс. С 1570 — командир роты аркебузиров. О событиях Варфоломеевской ночи, случившейся в 1572 году не распространялся. С 1575 — служит в качестве телохранителя короля Наварры (будущего короля Франции Генриха IV), но в 1577 году попросил об отставке, сославшись на двенадцать ранений в живот — нанесённых в разных сражениях, чему не получил удовлетворения. Несмотря на участие во множестве боёв и осад, до конца жизни был опечален единственным пропущенным сражением при Монконтуре.

С 1618 года в Европе началась Тридцатилетняя война, на полях которой Обинье пожелал погибнуть. На этом заканчивается «Жизнь, рассказанная им его детям». Следует уточнить, что в 1610 году был убит Генрих IV, регентом при сыне — Людовике XIII — определена Мария Медичи. В результате усилившихся противоречий на фоне религиозных расхождений с 1620 года Обинье в опале, он покинул страну и до 1630 года жил в Швейцарии, где и умер.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пониманию нужно время, не сейчас всё удаётся познать, не определишь то бремя, что мешает свободно дышать. Жизнь прожив, оглядываясь назад, чашу горя испив и почёту на старости рад, Обинье к заключительным главам «Трагических поэм» подошёл, он достаточно сказал и теперь молвить решил откровенно, он думает, что всё теперь точно учёл, и скажет он полезное потомку непременно. О чём же он сказать решился? Про Бога повёл речь опять. Он твёрдо с мнением своим определился, уверен, проникновенно сможет рассказать. И видится ему сущность Всевышнего, он над всем, и всё — есть он, а значит ничего не происходит лишнего, всему удел заранее определён. И думать придётся, будто человек не вершит судьбу сам, даже жизнь просто так не оборвётся, но ход таких мыслей — словно туман. Вне Бога человек, но при Боге всё же, потому жизнь напоминает бег, да есть цели на пути гораздо победы дороже.

Уже без опаски, злобу прогнав, и не сгущая краски, сказывать начав, излились словеса о прошлых веках — тиран следовал за тираном, каждый из них жил в обильных грехах, воспринимал существование подлинным — не обманом. В историю вошли, содеяв преступленья, за которые их никто не судил, они поступали жестоко по праву рожденья, покуда их к крови пролитию стремление никто не остановил: Ирод — младенцев велевший убивать, Нерон — бушевавший в Риме пожар прославлял, Домициан — указавший не необходимость его богом называть, Адриан — христиан тысячами уничтожал.

Подобие тиранов — Церкви служители, к ним особое у Обинье отношение. Не во славу Бога жившие, скорее хулители, заслуживают вместо прославления они поношение. Хватает злости на религию всю, к какому бы течению её служитель не относился, изливал Обинье обиду на каждого свою, почти до греха сам едва с этими мыслями не опустился. Он даже Ария вспомнил, что якобы умер в нужнике, нутром пространство внутри стен заполнив: за грехи в назидание себе.

Обо всём ведал Бог, не мог не знать о происходившем с миром, так Обинье сообщает потомку урок, не предвкушал он дабы за злодеяние насладиться посмертным пиром. Пусть всему всё предназначено, человек может поступки и сам вершить, хоть для него пребывание на Земле заранее обозначено, ведь именно за проступки его и будут судить. Бог искушает, любит он проверять, за грехи потому не укоряет — он заставлял их совершать. Кто возразит подобному сужденью? Богохульство — слышится упрёк. Не поддавайтесь всё же наважденью, не вам решать — всё это Бог предвидеть смог.

Скоро суд, к нему близок Обинье, его думы в предвкушении ждут, он расскажет Петру, что испытал на войне, поведает о годах, печалями поделится, ведь правда на его устах, он словно познал истину — на это надеется. Бог решит: Обинье и без того достаточно сказал, теперь ничего не сможет изменить, он истину искать устал. На суд надежда, ибо есть вера у него, пускай он не невежда, раз думает много о себе всего. Порядочно сказано, избыточен дальнейший разговор, на ошибки людей указано, а прочее — признаем — вздор. От человека зависит, на этом и нужно остановиться. Если человек сего не осмыслит, ужасам «Трагических поэм» суждено повториться.

Поэмы закрыты, горечь во рту, мечты окончательно смыты, словно жизнь выбрал не ту. За какие грехи пришёл на Землю страдать? Отчего ад на Земле? Огорчает единственное знать, искупать вину придётся не только здесь, но и в последующих мирах — везде.

Автор: Константин Трунин

» Read more