trounin.ru

О подвиге нужно рассказывать так, чтобы он вызывал в людях гордость за принадлежность к человеческому роду. Борис Полевой взялся рассказать про лётчика, лишившегося ног и решившего вернуться обратно в строй. Героизация поступка главного героя произведения видна с каждой страницы: от нежелания сдаваться в плен до борьбы с собственными предрассудками. Нужно с осторожностью верить в предложенный автором вариант развития событий — он всегда подходит с личной точки зрения, пытаясь представить себя на месте героя, словно таким образом может получится близкое к оригиналу подобие. Вот Полевой терпит крушение на оккупированной территории, что рассказать читателю дальше?

А дальше начинается борьба за существование. Борис показывает ужасы немецкой военщины, уничтожающей поселения и расстреливающей мирное население. Нет во враге ничего человеческого, значит такого врага надо бить, но пока возможность для этого отсутствует — нужно ползти с перебитыми ногами к своим. Полевой исходит из того, что представленный внимаю герой произведения вырос в городских условиях и не имеет представления о том, как выжить в лесу. К тому же, он никогда не сталкивался с врагом непосредственно на земле, ведя бои с ним только в воздушном пространстве. Аналогично можно заметить и про самого Полевого, воспринимавшего войну более с позиций её очевидцев, придавая впоследствии в публикациях краски подвигов участников войны.

Борьба за жизнь — главное предназначение человека. Жить нужно на зло врагу и на зло себе. Страдать и приносить этим пользу, стараясь любым способом оказать помощь. Душевные страдания придётся смирить, какими бы беспокойными они не были. Читатель понимает, тяжело осознавать необходимость ампутации ног, после стараться найти место среди здоровых людей и наконец-то ощутить груз ответственности полноценного члена общества. Главный герой произведения Полевого пройдёт через всё, лишь бы вернуть потерянное. Смириться с утраченными ногами ему придётся в любом случае, как и принять от любимой девушки возможный отказ продолжать отношения. Борис излишне драматизирует события, будто в стране останется достаточное количество здоровых и целых мужчин, а советским женщинам будет претить искалеченный муж-герой.

И всё-таки Полевой рассказывает о настоящем человеке. И так получается, что в его произведении все действующие лица являются именно настоящими людьми. Все кто борется с врагом и не сдаётся — тот настоящий. Кто идёт на жертву и не боится отдать жизнь за другого — такой же настоящий. Кто способен оказать помощь другим, ничего для них не жалея — тоже настоящий. Кто верит в людей и позволяет им обрести веру в себя — настоящий. А вот можно ли назвать настоящим человеком того, кто о них пытается рассказать, делая упор сугубо на героизацию? Конечно. Кто не жалеет бумаги, превознося заслуги достойных людей — настоящий. Пусть и приукрашивает он случившееся, всё равно он верит в то, что пытается донести до читателя.

Главный герой «Повести о настоящем человеке» обязательно встанет на ноги и поднимется в небо. На самом деле это не так важно. Полёты в сюжете второстепенны. На первое место Полевой поставил стремление людей бороться с обстоятельствами. И когда они против, приходится одерживать над ними верх. Сталь всегда закаляется, если сердце объято пламенем — остаётся выковывать характер и придавать ему требуемую форму. Остальное уйдёт и забудется.

Ищите героев, возносите их, сочиняйте в их честь произведения. Иначе к чему тяготиться пустыми заботами? Лучше приукрасить действительность, нежели окрашивать её в чёрный цвет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Парадоксы времени и пространства встречают читателя в произведениях Казанцева на каждой странице. Им поднимается проблематика физических законов и предлагаются новые рецепты для колонизации планет. Александр заглядывает на сорок тысяч лет назад и на некое количество веков вперёд, находит возможность для далёких перелётов и средства общения с инопланетянами. В рассуждениях Казанцева можно найти новизну мыслей, согласно фантастическим представлениям о реальности, но философами ранее обсуждалось многое, в том числе и предлагаемый Александром взгляд на устройство Вселенной, вплоть до выработки точки зрения на обстоятельства контактов с внеземным разумом.

Особенность прозы Казанцева заключается в постоянной переработке текстов. Написанное когда-то, произведение многократно перерабатывалось. Сама манера писать у Александра построена на интерактиве — он предпочитал публиковаться отдельными главами, вследствие чего повествование превращалось в лоскутное одеяло. Первоначальная задумка преподносилась читателю во всех красках, а далее сюжет зарывался в дебри авторской фантазии. Сказанное Казанцевым могло иметь значение для продолжения, а могло и не иметь: развитие событий неизбежно превращается в кашу.

Суть космогонии Казанцева близка к кантовским воззрениям — мир подчинён одинаковым законам и следовательно способен повторяться. В космосе может существовать Солнечная система-2, включающая Марс-2, Венеру-2 и так далее. Разумеется, Землю-2 могут населять мыслящие существа, как могут они обитать и на других планетах, на которых в нашей с вами системе могла существовать жизнь. Так обстоит дело в идеале, однако ничего не может быть полностью идентичным, отсюда и будут проистекать проблемы действующих лиц.

Герои произведений Казанцева отягощены интеллектом. Они стремятся к достижению результатов, прославлять свои имена и поступать на благо человечества: являют собой примерный образец землян будущего. Их научные открытия базируются на фантастических принципах — ими открыты нам неведомые материи. Например, топливом для межзвёздного корабля является космическое пространство. Человеку свойственно не замечать важного, после приобретающего значение насущной необходимости, без которой существование становится невозможным. Так и с человечеством у Казанцева, изначально со скепсисом воспринимавшего полёты в космосе, а спустя поколение готового вступить в эру больший открытий.

Объяснение подготовки к свершениям Казанцев описывает в произведении «Сильнее времени». Действующие лица пытаются найти средства для отправки корабля в сторону пришедшего из космоса сигнала. Дав завязку, Александр принялся за изобретение рояля, наделив действие полезными рассуждениями в мыльном обрамлении: устремления оборачиваются трагедиями, а трагедии приводят к критически важным для развития мысли последствиям. Быстро утрачивает значение эмоциональная составляющая — её место занимает тяга к техническому прогрессу. Желание ждать возвращения любимого мужа обернулось революционным открытием, заставившим до того верную жену отодвинуть семейные ценности на второй план, самой вступив в отряд первопроходцев. Казанцев не мог быть последовательным, рою задумок требовался срочный выброс на бумагу. Как итог: много о чём, но ни о чём конкретном.

В произведении «Планета бурь» люди уже готовы осваивать планеты. Для этого требуются совместные усилия представителей социалистических стран, в числе которых Советский Союз, США и государства Европы. К сожалению, дабы не растягивать повествование, Казанцев европейских представителей уничтожил, так с ними и не познакомив читателя. Горевать не придётся, их заменит робот с американского корабля. Далее же одно сплошное действие, ничего полезного не сообщающее. Казанцев изредка сводит к нулю усилия экспедиции, находя для них странного рода открытия. Чем-то манила Венера советских фантастов, вот и Александр был среди них, правда у него людям предстоит обследовать Венеру-2.

Пока человек расширяет познания о мире и разгадывает тайны материй. Когда-нибудь он подойдёт к необходимости освоить лестницу на небо. Как знать, вдруг человек окажется способен совершить пешую прогулку до Луны. Мечты-мечты…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать обо всём, что тебя окружает, подмечать мельчайшие детали и видеть слона в посудной лавке, придавать вес несуразному и обязательно бить по больному, — всё это Антоша Чехонте и Человек без селезёнки, не считая десятка прочих псевдонимов. При обилии написанных рассказов, немудрено сомневаться в авторстве собственных произведений, а уж при использовании вымышленных имён — кажется вполне естественным. Да и не было в коротких сценках Чехова чего-то сверх меры оригинального, добрая их часть никакой ценности не представляет, а то и пересказывает другими словами ранее опубликованное. Полезное зерно извлечь не получится, посмеяться тоже. Остаётся только взгрустнуть над человеческой глупостью — ею каждая строчка мазана.

Дураками Россия держится. Проследить это утверждение лучше всего по рассказам Антона Чехова. Во-первых, это было давно. Во-вторых, поэтому не будет так обидно за настоящее. В-третьих, задуматься всё-таки придётся. В-четвёртых, ничего в сущности за прошедшее время не изменилось. Слишком громко объявлять дураками всё население страны, но отчего-то минуло столетие, минует ещё, а всё останется без изменений.

Верно ли утверждение, что населяющие Россию люди любят присваивать то, что плохо лежит? Давайте обратимся к Чехову. Антон не задевает чувств власть имущих. Зачем ему конфликтовать со Всемогущими? Он наглядно показывает на простом человеке, чья рука всегда тянется переложить к себе в карман деньги из кассы или открутить гайку, скрепляющую рельсы. Никому от этого не убудет, а ежели прижмёт, то всегда можно вернуть присвоенное на прежнее место. Причём лицо населения остаётся наивно глуповатым, люди как бы и не видят в этом ничего плохого. Чехов не дополняет, что люди низкого пошиба могут сетовать на начальство, которое обязано поступать аналогичным же образом. Коли за собой вину не признают, то и не надо указывать на других — таких же безвинных честных граждан.

Вот взял человек из кассы деньги, после испугался нагрянувшей проверки. Хорошо, сознался — встал на путь истинный… до следующего удобного случая. Но! Вот скрутил гайку с железнодорожного полотна, мог ведь таким действием и под откос поезд пустить, не обрати ответственный человек внимание на довольное выражение. Не повторяются ли подобные случаи и в нашей с вами жизни? В дороги нынче кладут должное количество качественно сделанного асфальта квалифицированные рабочие в самую сухую погоду, гарантируя сохранение положенных свойств на протяжении нескольких лет, хоть в слякоть, хоть при перемене с минуса на плюс.

Низок порог нравственности у населяющих Россию людей. За другими способны подмечать недочёты, а в своих проступках видят лишь благое деяние. Пусть прогремит имя человека на всю страну, всенародно обзовут дураком и выставят на смех — это уже успех. Расписаться в глупости и стать звездой дня — мечта многих. Чехов высмеивает и эту дурную черту, присущую человеку любой национальности.

На крахе надежд зиждется благоразумие. Стоит указать человеку на ошибочность поведения, укорить в бесхребетности или помочь выбраться из затруднительного положения, как он преображается и какое-то время живёт новыми устремлениями. Его поступки обретают смысл и несут пользу обществу. Он более не будет безвозмездно помогать, ему захочется получать отлично сделанный продукт. И если данный эффект закрепить на постоянной основе, то не будет в России дураков. Не всё нотации Антону Чехову героям рассказов читать, когда-нибудь в мировосприятии потребительский уровень должен перейти на уровень стремления сделать жизнь лучше. Пока такого и близко нет.

Перечень некоторых коротких рассказов, взятых для отдельного рассмотрения: Баран и барышня (Эпизодик, из жизни «милостивых государей»), Благодарный (Психологический этюд), Братец, В цирульне, Верба, Вор, Двадцать шесть (Выписки из дневника), Двое в одном, Дурак (Рассказ холостяка), Единственное средство (A propos процесса Петерб. Общества взаимного кредита), Жених, Женщина без предрассудков (Роман), Загадочная натура, Закуска (Приятное воспоминание), Исповедь, Кое-что (1. Мамаша и г. Лентовский. 2. Злодеи и г. Егоров. 3. Находчивость г. Родона), Коллекция, Кот, Крест, Лист (Кое-что пасхальное), Моя Нана, На гвозде, На магнетическом сеансе, Обер-верхи, Отвергнутая любовь (Перевод с испанского), Патриот своего отечества, Радость, Раз в год, Размазня; Рассказ, которому трудно подобрать название; Ревнитель, Репка (Перевод с детского), Роман адвоката (Протокол), Рыцари без страха и упрёка, Ряженые; Слова, слова и слова; Случаи mania graildiosa (Вниманию газеты «Врач»), Случай из судебной практики, Случай с классиком, Совет, Современные молитвы, Съезд естествоиспытателей в Филадельфии (Статья научного содержания), Тёща-адвокат, Торжество победителя (Рассказ отставного коллежского регистратора), Умный дворник, Ушла, Филантроп, Хитрец, Что лучше? (Праздные рассуждения штык-юнкера Крокодилова), Ядовитый случай.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Предварительно разлинованное, пропорциями не обделённое, схематически прорисованное, красками едва раскрашенное — живое трепещущее полотно работы Полины Барсковой. На непритязательный взгляд стороннего человека — работа, подобная множеству. Автор, как художник, отобразил богатство внутреннего мира, сообразно способностям. Понимание сути изложенного — занятие для ценителей. Барскова будет стоять в стороне и выражать недоумение от неспособности читателя понять замысел. Желающие найти, обнаружат разное: кто-то возрадуется технике исполнения, иным откроется скрытое под имеющимся, остальные задумаются на миг и махнут рукой.

Усугубляет восприятие текста использование Барсковой нецензурных элементов. Подобное полотно проще скрыть от глаз, нежели позволить к нему прикасаться всем желающим. Снабжённое возрастными ограничениями и под непроницаемой материей, полотно станет понятнее в должной мере подготовленному. Ознакомившись с сокрытым текстом, читатель не найдёт причин наложения покрова. Он был готов именно к такому восприятию художественного произведения, грубо измаранному автором. В ряде мест им обнаружены непотребности, словно писатель кромсал ладно скроенное, внеся в написанное элементы бульварщины.

Зрительно представляется «Большая волна в Канагаве» Хокусая, утягивающая за собой мусор после обрушения на поселение, в немоте за кадром слышится нецензурной брань и сетования на злосчастную судьбу. Только вместо японского сюжета Барскова исходит из советской действительности военного времени. Представленные Полиной образы наполнены ленинградской блокадой и репрессиями. Об этом она пишет с той же болью, которую испытывали жившие тогда люди, использовавшие отнюдь не лестные сравнительные эпитеты.

Среди живых картин преобладают портреты. Барскова воссоздаёт в текстовом виде чаяния настоящих людей, отражая на страницах их боль и неустроенность. Они не могли найти себя и не пытались этого делать. Была ли в их мыслях борьба за право на жизнь? Жить приходилось при имевшихся на тот момент обстоятельствах, отсюда проистекают их страдания от творческой неудовлетворённости, обязавшей прибегать к языку Эзопа. Полина не делает из этого тайны, она лишь напоминает об одной из главных сторон литературы — не следует понимать написанное в прямом смысле, иначе автор зазря писал беллетристику, банально на потребу дня.

Единожды прочитанное произведение «Живые картины» никогда более не будет потревожено. Авторские зарисовки могут заинтересовать читателя, но чаще в них затруднительно разобраться. Книга была издана малым тиражом и могла совершенно затеряться в информационном потоке, не будь она номинирована на литературную премию «Ясная поляна», остановившись на уровне длинного списка претендентов. Безусловно, автору будет приятно уже само осознание факта, что его труд смог заинтересовать специалистов. Обязательно появятся читатели и кому-то произведение понравится, будут и равнодушные к нему.

Некоторые моменты действительно способны зацепить читательское внимание. Сама тема блокады и репрессий побуждает ближе познакомиться со страданиями людей, выживавших или уповавших в режиме тогдашнего государственного устройства. Аллюзий на современность найти не получится. Барскова отображает фрагменты прошлого, осмысливает их заново и побуждает читателя ещё раз задуматься о происходящих с человеком вещах.

Тема натурализации — ещё один беспокоящий автора эпизод. Внимать ему и понимать его — личное дело читателя. Автору это близко и он не мог обойти внимаем столь важное для него обстоятельство. В наборе зарисовок есть место для всевозможных историй, особенно при отсутствии определяющей мысли главной линии. Читателю предоставлено ранее нигде не выставлявшееся, поэтому не стоит питать особых надежд на богатое содержание. Внимать предстоит тому, что так и не было разобрано.

А теперь — раз ни у кого нет вопросов — давайте перейдём к следующему автору…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всеволод Гаршин писал о том, что видел и чувствовал. На его долю выпало достаточное количество событий, о которых можно было рассказать. Ему довелось принимать участие в войне с Турцией, прослыть человеком со слабым психическим здоровьем и видеть трагические исходы близких ему людей. Оттого и являются основными темами его рассказов отчаяние от абсурда действительности и связанное с этим желание самоустраниться.

Толчком к началу творческой деятельности для Гаршина стало участие в боевых действиях. Добираясь до театра сражений, ему пришлось хлебнуть достаточное количество неприятностей. Он видел самодурство офицеров и недалёкость ума солдат, отчего здравомыслящий человек мог лишиться способности адекватно воспринимать происходящее. Так оно с Гаршиным позже и случится, пока же он маршировал, тонул при форсировании затопленных дорог и внимал всему вокруг, перенеся впечатления на бумагу. Герой первого рассказа стремился выжить и не сойти с ума, как и в своё время автор.

Побуждением к написанию рассказов для Гаршина служили разные обстоятельства. Это могло быть самоубийство двоюродного брата или личные впечатления от посещения психиатрической больницы в качестве пациента. Гаршин понимал тонкость человеческой способности воспринимать обыденность, склоняясь к пессимистическим сюжетам. Даже в сказках Всеволод наказывал главных действующих лиц за их вольнодумства и стремление жить напоказ: опрокидывал хвастливых обратно в заслуживающее их болото, лишал ценных частей тела за неуместную похвальбу или браваду, избивал гордых и уничтожал неспособных примириться с общественными установками.

Гаршин понимал — люди всегда будут стремиться отличаться друг от друга. Некогда лучшие друзья, со временем, полностью поменяют образ жизни и от прежней дружбы ничего кроме воспоминаний не останется. Всеволод не призывает находить точки соприкосновения — этого нельзя сделать, к каким бы способам человечество не прибегало. Нет возможности заставить всех мыслить однотипно. Поэтому одни будут стремиться наладить тёплую атмосферу в трудовом коллективе, быть опорой для семьи и поступать на благо потомства, а другим проще жить ради себя, получать удовольствие и нежиться от осознания достигнутой независимости. Гаршин приводит наглядные примеры такого суждения в нескольких рассказах на мирную и военную тематику.

Рост народных волнений мог оказать на Всеволода давление. Его психическое здоровье от того и должно было страдать, что знакомые предпочитали уходить из жизни раньше положенного срока, либо их казнили или отправляли в ссылку за высказывания против действующего режима. Когда перспективы кажутся туманными, то как быть человеку, остро реагирующему на подобные происшествия? Страдать приходилось не только людям. Однажды правительство издало распоряжение об убиении цыганами потешных медведей. Гаршину должно было тяжело понимать подобное. Он вложил горечь в осознание столь жестокого акта человеческой глупости — иное животное полезнее иного никчёмного люда. Но разве об этом кто-то задумывается? Чаще псевдополезную деятельность разворачивают те, кто не осознаёт предмета, куда пытается запустить требующие излечения от зуда лапы.

Нравственным героям рассказов Гаршина тяжело даётся понимание нужности обществу. Их облик чаще облит грязью. Они стремятся забыть прошлое или забыться вечным сном. Тому стремлению обязательно будут мешать. Найдутся другие нравственные герои, ещё не испытавшие злых козней. Опять встречаются люди с противоположными взглядами на жизнь и пытаются переубедить собеседников. Снисходительность отрешённых сталкивается с положительным настроем готовых жить при любых обстоятельствах. И нет надежды на достижение согласия. Гаршин понимал, но перебороть себя не мог, выбирая сторону проигравших. Всеволоду казалось проще отказаться от борьбы, что он и сделал в возрасте тридцати трёх лет.

Перечень рассказов Гаршина: Attalea princeps, Встреча, Денщик и офицер, Из воспоминаний рядового Иванова, Красный цветок, Лягушка-путешественница, Медведи, Надежда Николаевна, Ночь, Происшествие, Сигнал, Сказание о гордом Аггее, Сказка о жабе и розе; То, чего не было; Трус, Художники, Четыре дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

При Советском Союзе строили, укрупняли и позволяли гражданам соразмерно пользоваться в разумном количестве общими ресурсами. Тогда нефть и газ истинно были народными достояниями, цены не зависели от спекулятивной рыночной экономики и будущее худо-бедно имело конечную цель. А после грянул развал страны, тяжело стало всем, особенно на селе. Некогда совместное хозяйство постановили оформить на конкретных владельцев, расцвёл криминал во всех сферах и Россия получила курс в сторону мрачных перспектив. Подобную тяжёлую для восприятия тему не так легко реализовать в формате художественной литературы. Борис Екимов сделал попытку, отчасти заполнив зияющие дыры прошлого, показав действительность жизни девяностых годов. Есть о чём задуматься, сравнить былое с настоящим, учитывая злосчастный промежуток между последствиями одного застоя и перед ожиданием очередного витка засилья следующего времени без резких перемен.

Село цвело в окружении возведённой для его нужд инфраструктуры. Оно слыло основой — третьей составной частью по мнению изначальных строителей советского государства. Предприятие на предприятии, транспортная развязка на транспортной развязке — всё для села. Город слыл другой частью, являясь центром промышленного производства. Остальное приспосабливалось под нужды армии. Связанные в единый кулак крестьянин, рабочий и солдат не могли существовать раздельно. Спустя годы они уже не видят смысла быть частями единого целого, черпая необходимость в существовании из им лишь явственно понятных причин. Многое пришло в упадок — было ликвидировано.

Ныне люди отчаянно желают вернуть утраченное великолепие. Поставить село на ноги, заново обустроить заводы и возродить престиж службы в армии. Но пока результат не заметен. Село в упадке, вместо заводов растёт количество торговых площадей: население предпочитает потреблять, не желая производить.

Теперь же читатель должен вспомнить или представить, как обстояло дело после развала Союза, когда думать о чьих-то проблемах не приходилось, со своими бы разобраться. Твой участок земли отдадут в руки других — и ты ничего против не скажешь. Выращенную продукцию не продашь, тебя обдерут по дороге — и хорошо если живым домой отпустят. Заработную плату выдают произведённой продукцией — и тут ситуация патовая. Екимов живо обрисовывает тогдашние проблемы, разбавляя и без того депрессивное повествование.

В Задонье имеется своя собственная особенность. Местные крестьяне живут совместно с представителями кавказских народностей. Долгое время они мирно сосуществовали и всегда находили общий язык, покуда Советский Союз исповедовал принцип единства всех крестьян и рабочих. Грянувший развал не сразу сказался, ведь старики продолжали хранить верность старым традициям. Суть добрососедства не получается донести до молодого поколения — оно иначе воспринимает жизнь. Больно читателю видеть дерзкое отношение к собственности, присваиваемой по принципу «у меня лучше лежать будет». И не важно, что увести овец из прихоти или заявить право на чужое может любой желающий, коли совесть для него приравнена к атавизму.

Екимов не ограничивается только этим. Он смотрит глубже. Изредка на страницах «Осени в Задонье» появляются радужные моменты, словно молочные реки могут существовать, даря людям повод почувствовать благосклонность судьбы. Есть отсылки к легендам, дающим представление о цикличности процессов, будто Борис позволяет верить в скорый приход положительных изменений, пускай и обречённых впоследствии снова придти к упадку. Может оттого и вынесена Осень в название — пришла пора пожинать плоды, готовиться к зиме и надеяться на весну, предваряющую лето. Только Осень ещё и пора хандры да плохого настроения. Греет ожидание смены холода на тепло — иначе быть не может.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сталинградская битва глазами военного журналиста Василия Гроссмана предстаёт перед читателем от самых истоков. С первых страниц события начинают разворачиваться с замыслов глав германского и итальянского государств, обсуждающих нападение на Советский Союз. Гроссман настолько подробен, что выуживает мысли из голов Гитлера и Муссолини, находя множество обоюдных нелестных впечатлений. За ширмой политической возни не сразу проглядывается въедливое желание автора разобраться абсолютно со всем, касающимся Второй Мировой войны. А после его уже было не остановить. Поток информации обрушился на читателя. Читатель видит себя на полях сражений среди солдат, в подвалах домов вместе с местными жителями. И всегда рядом находится Василий Гроссман, хронологически верно выстраивающий повествование.

До войны далеко. Ничего не нарушает мирной жизни советских людей. Они занимаются своими делами. Учатся, работают, думают о настоящем. Их мысли проплывают мимо, изредка волнуя душу. Физики занимаются физикой, находясь в думах о физическом. Студенты пытаются грызть гранит науки, отрабатывая право на это в колхозе. Подобная неспешность так и не ускорится. Медленно придёт весть о войне, неторопливо потянутся будни, всем найдётся дело и никому не придётся скучать. Гроссман способен из обыденной поездки по железной дороге сделать насыщенную картину, пускай и не всегда целенаправленно нанося краску, размазывая по холсту размышления о предвестниках текущих событий.

У Гроссмана нет белого и чёрного. Для Василия человек является человеком, принявшим определённые воззрения вследствие происходящих с ним по мере взросления событий. Коли кто-то родился в канун Октябрьской революции или осознанно принял слом Империи в угоду нужд рабочего класса, тому придётся восхвалять правящий режим, поскольку, если скинуть шоры с глаз, он действенно повлиял на людей, изменив их до неузнаваемости. А ежели кто родился в Веймарской республике, прозябал от гиперинфляции и хотел скинуть иго капиталистических держав, тот аналогично восхвалял лидеров Третьего рейха, пообещавших ему скорые перемены. Сам Гроссман склонен восхвалять заслуги Советского Союза, согласно выше обозначенных причин.

Когда Гроссман переходит к Сталинградской битве, то показывает её со всех сторон. Первыми город покинули животные, потом часть жителей, а далее пришла война. Василий в прежней манере последовательно подробно отражает происходящие процессы. Солдаты страдают от неурядиц, мирное население продолжает склочно поносить друг друга. Всему Гроссман уделяет внимание, удовлетворяя любопытство читателя. За кажущимся обилием слов скрыта короткая суть описываемого: так было раньше, так есть сейчас, завтра это повторится; говорить, предупреждать, наглядно демонстрировать, соотносить с прошлым — бесполезно. Читатель разумно возразит, припомнив автору стремление природы к равновесию — дурная кровь сама выйдет, либо напряжение выльется в катаклизм. В обоих случаях значительное число живых душ прекратит существование. Гроссман своими размышлениями побуждает читателя домысливать. О чём не сказал он, о том скажут другие.

«За правое дело» рядом читателей принимается с долей упрёка за идеализирование Гроссманом сталинской действительности. В произведении обильно хвалится государственный строй, радужные побуждения населяющих страну людей и излишнее стремление приносить себя в жертву во имя идеалов. Может показаться, что лучше жить так, нежели осознавать над собой гнёт хлипкой финансовой системы, грозящей к вечеру рухнуть и погрузить тебя во мрак беспросветной кабалы, ибо заводы переоборудованы в торговые центры и заработать на жизнь честным способом уже не получится. Снова Гроссман даёт пищу для дум: ругать способен каждый, а смириться согласны единицы.

Осознав смысл борьбы за правое дело, следует переходить к продолжению повествования — «Жизнь и судьба».

Автор: Константин Трунин

» Read more