trounin.ru

Немец напал на Советский Союз, встали на защиту русский, украинец, белорус. Вместе отпор дадут врагу. Совместно выдержат войну. В том уверен Микола Бажан был, стихотворение в сорок первый год он о том сочинил. Назвал «Клятвой» — её каждый житель страны приносил. Каждый знал — будет биться до полного упадка сил. Нельзя позволить, чтобы немец восторжествовал. Наоборот, надо дождаться, дабы немец на колени перед советским народом встал. Тому быть, потому такая клятва даётся, слезами немцу его агрессия отольётся.

Есть цикл стихотворений — «Сталинградская тетрадь». О переломном в войне моменте, ещё в сорок втором году, начал Микола писать. Он видел дела города, славные до нападения на него, город работал на победу, не жалея ничего. Танки шли из Сталинграда на войну, навлекая на город злую судьбу. Стихотворением «Накануне» Бажан ещё не видел должного свершиться, к надежде на благостный исход он предлагал присоединиться.

Битва под Сталинградом должна случиться, стягивались к городу войска. В окрестностях города, говорил Бажан, бабка жила. Мимо её дома проходили солдаты, видели её лицо, зная и веря, испытала старая женщина многое, если не всё. За эту женщину нужно город от врага уберечь, поднять на супостата ружьё, штык, даже меч. «Возле хаты» той женщины клятва раздавалась победить, сколько бы голов не пришлось в битве за Сталинград сложить.

В стихотворении «Дорога» Бажан войск долгое стягивание отразил, три месяца к позициям сталинградским военный люд подходил. Ехали танки, солдаты шли, три месяца пыль не касалась земли.

И вот переправа, немец прицельно бил. Сколько он людей погубил? Это Бажан стихотворением «На переправе» отразил. Падали снаряды с неба, судьба жестокой казалась, смерть воспринималась случайной, понимал каждый буквально — мгновения жить ему оставалось. Спать не получалось, никто не хотел погибать во сне. Тяжело приходилось людям на той жестокой войне.

Об этом же стихотворение «На берегу», всё происходило словно на бегу. Снаряды с неба, крик буксира: корабль на две части разломило. И крики женщины, она тонет в реке. Где бы помощь найти… где? Один солдат, что слышал её зов, помочь оказался готов. Кинулся в воду, вынес на руках, и нёс её по берегу, вскоре окровавленным став. Из-за чего людям погибать на войне суждено, клятву солдат давал — деяние немца будет пресечено.

Как же охарактеризовать изложения Бажана стиль? Не описывает он пределы окружающих человека миль. Не смотрит сторонним взглядом, не чужие чувства представляет. Нет, словно Бажан стихами дела конкретных людей отображает. Определённый солдат, пусть без имени остаться должен он, но как раз о его поступках в стихах Бажана прочтём. Например, узнаем, как «На командном пункте» ситуация обстояла. Обязательно надо, чтобы это страна советская знала.

Или вот — яркая картина, «В яру» происходил бой. Увлекал солдат читателя за собой. Заходили в каждую хату, гранату сперва в помещение бросая, крики немца слыша, врывались внутрь, его тело кромсая. В злобе приходилось биться с врагом, и если бить крепко, то хоть по морде сапогом.

В сорок третьем случилось долгожданное — «Прорыв». Идти теперь вперёд, про тяготы прежних дней забыв. Уже не тигров предстояло из Сталинграда выбивать, стадом серых мышей немцев отныне предстояло воспринимать.

Стихотворением «Битва» Бажан и вовсе немца перестал за супостата считать, хоть сколь достойного с советским народом биться. Для Миколы они — фашистский пьяный сброд, гитлеровской сволочи орава, которой предстоит в Европе в норы забиться. Гнать этих головорезов, набранных в Европе, вон. Нанести им соразмерный, как Советскому Союзу, урон.

Становилось ясно, дует «Ветер с Востока», осталось освобождения Украины дождаться срока. Этому быть, путь бежит немец, пока в крови не утоп, отныне в Европе начнётся Советский потоп.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Футуристам почёт и слава, их страстью любое творение получило на существование право. Говори как хочешь, как хочешь слагай, глагольную рифму с глагольной сближай. Делай акценты, где не делал никто, пусть и скажут: такая поэзия — сущее зло. Напрасны старания: футуристы творили, как прежде не творили поэты, не замечали укоров, их чувства потому не задеты. И вот Маяковского фигура выше всех встала, его голова выше карнавала из футуристов стояла. Разве не будут о нём после писать, разве не будут стихи о нём сочинять? Вот и Асеев, ничтоже сумняшеся, применив доступное пиэтического искусства мастерство, показал, что творить способен всякий, тем созидая, разумеется, добро.

Маяковский начинается. Поэт мал. Он из Грузии прибыл. Там кто о нём знал? В Москве Маяковский, в голове не ветер с вершин, тут доступно недоступное, будет себе властелин. Он взирал на горы, и не видел в московских горах гор, для Кавказа такие горы — позор. Плоские горы: страшно смотреть. И люди на них плоские — с плоскими мыслями — читатель, заметь! Готовься встретить лживые речи, подставить спину под удар. И только тут, всё же, просыпался поэзии жар. Низко кланяться нужно? Лучше склонись. А ещё лучше глаза закрой. Закрой глаза и лучше проспись. Встав спозаранку, подумай ещё раз, стоит ли разменивать просторы горной Грузии на Москвы плоский — в бурю страстей — лаз.

Маяковский в Москве. В небе Уточкин. Рифма у Асеева какова? К слову «Уточкин» отчего-то «шуточки». Не беда, футуристы поймут: жар поэзии там и тут. Рубленной строкой повествовать? Так сходства больше получится. Главное, не надо к красоте стремиться, значит, и не надо долго мучиться. А как повествовать, коли за поэму принялся? Подбирать старайся поводянистей слова. Улетай мыслью в небесную высь, зависни на высоких горах. О Маяковском пишешь, кто скажет, что будешь не прав? Всякое простят, не говори по сути ничего, тогда и повествовать сможешь легко. Возьми за ориентир малое от Маяковского только, и не будет от сказанного ни капельки горько. Воспеваем поэт? Тогда он должен быть во всей красе. Понравится такое должно товарищу Сталину, может даже советской толпе.

Маяковский в поэзии как оказался? Ему бы ринг боксёрский под его комплекцию стался. Он и за бумагами другими мог сидеть, отца-бухгалтера надо тоже упомянуть посметь. Но Маяковский — поэт, громко говорящий и пронзающий муз естество. Для него пиэтичным быть — насаживать представления о стихах на копьё. Не дебета с кредитом сведением заниматься, не на ринге с соперником ему разминаться, а с молотом слова тяжёлого крушить окружающий мир, оттого для потомка Маяковский — кумир. Так попробуй о поэте этом рассказать, футуристов не уставая притом поминать. Бурлила Москва, Маяковский бурлил, ритм жизни тогда был такой: Маяковский подобным ему был.

Отгремел Октябрь, жизнь продолжалась, не лучше и не хуже — всё для поэта в прежней мере осталось. Говори много, повествуй до смерти, коли желание есть, о Хлебникове скажи, донеси о нём до читателя весть. На ком сошлись звёзды, кто ось мира крутил? Да, тем человеком Велимир Хлебников был. Ему почёт, он сам осью бытия Маяковского казался. Сказ же у Асеева дальше продолжался. Наступит время поставить точку, заставить себя не сочинять новую для поэму строчку. Может это поэт. Лет через десять вспомнит опять, добавит немного и о Маяковском предпочтёт замолчать.

Автор: Константин Трунин

» Read more