trounin.ru

Олег Павлов умер, но память о нём продолжает жить в сердцах друзей. И эти друзья решили сказать своё слово. Они собрались с мыслями, безмерно огорчаясь, ещё не сумев осознать степень утраты. В одном мнении они сходились: литература лишилась большого автора. Но сколько правды кроется за словами друзей, не пожелавших говорить всей правды? Сам Павлов не знал, к какому мнению лучше склоняться. Он призывал творить, опираясь на действительность, рассказывая честно, ни в чём не обманывая читателя, для чего следовало отказаться от самой малой фальши. Павлов это понимал, стараясь такого принципа придерживаться в собственном творчестве. Но читатель не верил ему. Вернее, он не хотел обращаться к литературе, написанной с позиции честности, как её старался понимать сам Павлов. Однажды Олег смог осознать, какой должна быть литература в действительности. Он видел необходимость заинтересовать читателя, показать описываемое с привлекательной стороны, и тогда же приходило разочарование, поскольку такого писать не хотелось. Несмотря на признание писательского сообщества, для читателя Павлов близким так и не стал. Тому не должно быть огорчения, лишь скажем спасибо Владиславу Отрошенко и Лилии Павловой, собравшим в посмертный сборник разрозненные по тематике произведения Олега. К некоторым читатель обязательно обратится, если когда-нибудь проявит интерес к творчеству Павлова.

В разделе «Потерянные рассказы» Павлов предстаёт писателем, говорящим от первого лица. Он делится мыслями, к которым склонялся в момент повествования. И читатель должен был определиться, насколько ему важно разбираться с мыслями из чужой головы, когда не может понять, насколько подобное способно быть полезным. На одном из рассказов нужно обязательно остановиться. В «Снах о себе» Павлов вёл речь про былое, вспоминая, как мечтал о печатной машинке, после приобрёл, как писал, пытался на этом зарабатывать, и как всё-таки заработал, вроде бы немыслимые деньги, вскоре превратившиеся в фантики, в связи с произошедшими в стране событиями.

В разделе «Классики и современники» нашлось место статьям. Павлов предпочитал хвалить писателей, чьё творчество не встречало должного понимания. Более прочих Олег возвышал Платонова, чтя за жертву породившего его времени. Сочувствовал Пришвину, вроде бы живописцу от прозы, но страдальцу от нужды уйти в леса и поля, описывая может совсем не то, о чём хотел говорить. Много повествовал про Солженицына, отторгая возможность сравнения с Львом Толстым. Даже хвалил «Побеждённых» Головкиной, ставя читателя в неловкое положение, если тот уже знаком с данным произведением, сделав совсем другие выводы. Говорил и про Отрошенко, добрыми словами отзываясь про «Двор прадеда Гриши». Читая всё это, читатель задумывался, к чему-то проявляя солидарность, к другому относясь скептически. Как и в случае рассказов, не всегда получается соглашаться с мнением человека, имея собственное видение.

Этим не ограничивается посмертное издание. Есть среди прочего и дневниковые записи, как тот же «Отсчёт времени обратный». Но читателю следует определиться с отношением к Павлову, к творчеству и к мыслям. Единственно возможный вывод — чувство противоречия. Ни о ком нельзя иметь твёрдого суждения, понимая склонность людей меняться. Когда-то Павлов может и говорил о желании писать честную литературу, отвергая любое проявление лжи, и он же говорил, в совсем другое время, сообщая будущим писателям, каких нужно придерживаться принципов, без которых не сумеешь добиться признания у читателя. Поэтому приходится заканчивать рассуждение на том, что Павлов страстно желал одного, тогда как сам понимал — ему не бывать в числе излюбленных писателей. Главное при этом понять — человек творил для души, когда-нибудь это могут начать ценить, тогда и вспомнят про творчество Олега Павлова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Евгений Чижов прав — человек боится потерять связь с прошлым. Для этого люди стараются всеми силами сберегать предметы старины. Но так кажется только на первый взгляд. На самом деле человек не ценит прошлого, ему важно малое, позволяющее доказывать нечто, кажущееся ему важным. Даже будет вернее сказать, что человек сам создаёт прошлое, как раз и прибегая к предметам старины, на собственный лад интерпретируя былое. Если людям позволить самостоятельно судить, не позволяя мысли встать на правильный путь выражения, они понесут несуразицу, не имеющую к действительности отношения. Только попробуй то кому-нибудь доказать… Поэтому, прошлое именно тогда и становится прошлым, когда никто не сможет с твёрдым убеждением пояснить, как происходило на самом деле. Если не вдаваться в крайности рассуждений, нужно смотреть на произведение Чижова без лишних эмоций, всё-таки на страницах автором показывалась жизнь людей, кому хочется сохранить имеющееся, для чего они вынуждены хранить частицы кем-то когда-то прожитых лет.

Основной пример необходимости сбережения прошлого — мать главного героя. Эта женщина практически слепа, умеет отличать тёмное от светлого, к тому же страдающая потерей памяти. Потому она способна жить лишь воспоминаниями, тогда как никакое из чувств ей не способно помочь. Раз за разом мать главного героя будет теряться в пространстве, редко встречая понимание в глазах окружающих, если и желавших понять, то оказывающихся лишёнными для того возможности. Причина кроется в банальном — никто не стремится удерживать в голове нагромождение фактов. Откуда людям знать, как назывались прежде страны, города и улицы? Зачем-то человек стремится создать комфорт ныне живущим, забывая про некогда живших. Для одних улица Ленина кажется анахронизмом, но и выхода из ситуации нет, так как возвращать первоначальное название глупо, а просто так переименовывать — ещё большая глупость. Иначе могут возникать ситуации, вроде имеющей место на страницах произведения, когда мать главного героя ищет дом на улице по её старому названию, находящийся буквально за углом, но никто не может подсказать.

Другой пример — сам главный герой, вместе с окружением из ценителей вещей прошлого. Читатель погружается в атмосферу блошиного рынка, имеющего ещё названия вроде барахолки и поля чудес. Там кипит собственная жизнь, совершенно непонятная посторонним. Если сам не варишься в подобном, никогда не поймёшь прелести обладать уникальными предметами. Причём, уникальность порою основана на зацикленности или психическом расстройстве, изредка на подлинной страсти. И над тем рынком, по воле автора, царит гений, всегда знающий подлинную цену вещей, взирающий на каждый предмет, словно сам им обладал в былом, из чего даже родится предположение, будто он знает всё о своих предыдущих жизнях, всегда рождаясь для того, чтобы быть именно в данном месте.

Подходить к чтению нужно с осознанием тут сказанного. Тогда всё встанет на свои места, иначе постигнет разочарование. Причина в самом авторе, уходящем в мыслях дальше, нежели следовало. Зачем потребовалось мистифицировать происходящее? Можно было показать трагедию человеческой жизни, обречённой прозябать ограниченный срок существования в бренной телесной оболочке, каким образом это показано в отношении матери главного героя. Всё прочее на страницах — дополнение к описываемому, не столь существенно важное, скорее дополняющее повествование. Согласимся, автору пришлось так поступать, может иной читатель сумеет найти в произведении такое, до чего Чижов не успел его подвести.

Пока же, пусть читатель задумается, насколько он создал личный рай, по которому сам о себе сможет вспоминать, и по которому будут рождаться воспоминания уже по нему.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждому произведению полагается становиться достоянием общественности в положенный для того срок. Не скажешь, чтобы Саша Филипенко не соответствовал данному параметру, всё-таки за «Возвращение в Острог» он получил приз читательских симпатий в рамках премии «Ясная поляна». Возможно, причина в том, что «Собиратель рая» за авторством Чижова для бесплатного чтения оказался недоступен. В любом случае, произведение «Возвращение в Острог» — это явный претендент на вручение «Русского Букера», продолжай премия существовать, либо вполне могло претендовать на «Новую словесность»: чего не случилось. Почему? Причина в создаваемом автором мире, где действующие лица страдают психопатическими расстройствами. Удивляет в этом ещё и сама номинация на «Ясную поляну». Не хочется думать, будто вектор развития премии переменился на стремление уподобиться западным наградным комитетам, где ничего человеческое не кажется чуждым, где писатели выжимают себя без остатка, сообщая такие детали, которые у классиков всегда оставались понятными по умолчанию.

Саша пишет о несчастливой судьбе несчастного парня, детдомовца, желавшего видеть вокруг лишь справедливость. Он не мог пройти мимо, если видел несправедливость. Когда ему хамили, он всегда обращался к участковому, если обсчитывали, требовал «Книгу жалоб». И живёт главный герой в месте, где нет ничего светлого, кроме острога, в котором ему предстоит побывать и самому в качестве обвиняемого в подстрекательстве подростков к самоубийству. Дабы разобраться в цепочке происшествий, извне приедет следователь, ещё одно действующее лицо с несчастливой судьбой, чьи пристрастия Саша описывал с чувством особого эстетства, ничуть не уступая Джулиану Барнсу. Кому-нибудь известно, чем любил заниматься герой «Предчувствия конца»? Он обсеменял едва ли не все стены собственного жилого помещения. Собственно, следователь у Филипенко занимается тем же, только в общественном туалете, пылко представляя образ покинувшей его жены.

Любит Саша поместить в повествование внутренние истории, в чём-то нравоучительные, а в чём-то опасные для подрастающего поколения. Где только уже не говорилось как правильно резать вены… Саша посчитал нужным сказать об этом ещё раз. Впрочем, кому надо, тот и так знает, остальные это делают без цели истечь кровью, стремясь добиться желаемого от окружающих с помощью примитивного шантажа. Вот история про собаку, которую ветеринар не стал усыплять, пренебрегая волей хозяина, выходив, но всё равно усыпил, так как оказался вынужден это сделать, вследствие всё того же психопатического расстройства у прочих действующих лиц. В рассуждениях Филипенко дошёл даже до статистики по самоубийствам среди сотрудников органов внутренних дел.

Однако, «Возвращение в Острог» является преимущественно детективом, так как читателю нужно догадаться, действительно ли виновен главный герой в причастности к самоубийствам подростков. Причём становится ясно — автор не сообщает важного, либо умалчивает занимательный факт. Обвинение строилось на том, что на всех местах самоубийств обнаруживался генетический материал главного героя. Причём, находили его и тогда, когда главный герой был в бездейственном состоянии под строгим надзором полиции. Филипенко специально строил повествование так, чтобы главный герой казался безвинно обвиняемым. Оставалось подвести доказательную базу. Это будет обязательно сделано, только главный герой к тому моменту станет глубоким инвалидом.

Собственно, какие реалии описывал Саша Филипенко в произведении? Увы, не ту Россию, если он подразумевал именно Россию, о которой хотелось бы думать, поскольку такое обычно происходит в пылком до выдумок человеческом сознании, истово стремящимся верить абсолютно всему, так как подобное для них обязательно должно где-нибудь существовать. И разгадка у Саши примитивная, мол, стоит человеку почувствовать лёгкость и красоту бытия, как он откажется возвращаться в мрачные подземелья у не совсем милых душе пенат. Увы, как бы того не хотелось, но человек всегда пожелает воссоздать вокруг себя ад, если привык к нему с детских лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Умный борется с причиной, дурак — с её последствиями. О том обязательно задумается читатель, взявшись за знакомство с произведением Сергея Самсонова «Держаться за землю». И поймёт единственное — кругом дураки. Объяснение простое: нужно бороться с человеческой сущностью, но никак не с тем, что из неё проистекает. Вот кроет Самсонов матом современных ему политиков, доведших Украина до развала. И может показаться — есть правда в его словах. А есть ли? В какие-такие времена шахтёрам обещали лучшую жизнь, это осуществляя? Никогда такого не было. И не будет! Ведь явно — не от хорошей жизни приходится заниматься столь тяжёлым и опасным трудом. Возьми для примера сибирских или уральских рудокопов вплоть до XVIII века — сплошной мрак, перенесись к землекопам любого уголка мира в веке XIX и XX — похожая ситуация. Нужны более яркие примеры? Роман Эмиля Золя «Жерминаль» тому в подтверждение. Желается примеров от российских писателей — некоторые рассказы Александра Куприна, повествующие о жертвах во имя Молоха. Как было — так будет. Оттого и дураки кругом, поскольку стремятся в бедах обвинить реалии нынешних дней. Сергей Самсонов не настолько далеко ушёл, к тому же заставив усомниться в литературных постулатах Максима Горького.

К чему призывал Горький? Забыть о романтических представлениях в литературе! Он считал — нужно писать о правде, показывая действительность натурально. Но подозревал ли он, насколько его призыв воспримут последующие поколения? Вместо натурализма будет порождён гиперреализм, излишне жизненный, чтобы восприниматься правдивым. Самсонов наглядно показал, как легко забыть о предмете разговора, излишне на нём зацикливаясь. С первых страниц на читателя выливается обилие обсценной лексики, нисколько не сбавляя своего присутствия вплоть до завершающих страниц. Герои произведения крепко выражаются за жизнь, не забывая вставлять матерные выражения и для связки слов. Может оно и жизненно, вполне могло понравиться Горькому. Однако, либо люди в его время жили более культурные, либо он не считал необходимым опускаться до переноса просторечия на страницы создаваемых им произведений.

Раз уж речь про реализм, читатель ожидает увидеть быт шахтёров. Узнать, с какими трудностями они сталкиваются при работе, каким образом существуют и к чему склонны стремиться. Но нет! Самсонов опустил столь важную часть, предпочтя рассуждать о совсем других материях. Сергей взялся судить о политических аспектах, выражая мнение о происходящих на Украине и в России процессах. Бедный народ у него всячески ропщет, расписываясь в одолевающей его от бессилия злобе. На кого только не надеялись шахтёры, всё оказывалось напрасным. Теперь и того хуже — они стали жителями региона, что стремится быть вне Украины, при этом не совсем собираясь стать частью России. Вполне очевидно, жить шахтёры лучше всё равно не станут, зато уже Самсонов сможет, за счёт описания их горестного положения, создать нечто литературное, вроде произведения «Держаться за землю».

Сергей попытался показать и реалии боевых действий, делясь разного рода советами с читателем. Вдруг кто не знает, какова действительная эффективность от бронежилета, или как действовать, если рядом с тобой оказалась граната, готовая взорваться. А вот с чем трудно не согласиться — это с редкими психологическими изысканиями Самсонова. Сергей доходчиво объяснил, почему большинство любит нападать на меньшинство, поступая так всякий раз, стоит доказать величие собственного значения, пока слабый соперник не может сопротивляться.

Безусловно, говорить о происходящем на Украине надо. И пока — современникам Самсонова — трудно взвешенно подходить к данным событиям. Поэтому, и только поэтому, не нужно искать правду в словах Сергея. Время покажет, тогда и придёт пора для рассуждений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если бы Ремарк писал о котах, не переживших войны… Если бы Апулей писал о человеке, принявшем вид кота… может и получилось у них похожее на творчество Григория Служителя. Но — многозначащее но! — они того не делали, может уже потому и заслужив имя в истории, способное пережить тысячелетия. А вот Григорий Служитель — совсем юный человек, вставший на писательскую стезю чуть за тридцать лет. Перед ним горы возможностей, которые ему предстоит покорять. И он обязательно выдаст потрясающий сюжет, если перестанет давить на читательскую жалость. Представленный им кот — это вынужденное переносить страдания существо, кармически отвечающее за грехи родителя. Но от кота в нём лишь оболочка, тогда как автор пытался показать жизнь убогих, какой она является в действительности.

Григорий Служитель описывает жизнь кота с рождения до смерти. Кот с пелёнок отличается сообразительностью. При этом главный герой произведения, он же рассказчик, повествует о событиях, происходящих с ним в момент описания. Поэтому, родился не кот Савелий, скорее мудрец Лао-цзы, вышедший из лона матери будучи уже седым стариком. Задумку следует признать занимательной. Но нужно и понимать, автор расписывал ручку, толком не ведая, к чему вообще взялся подвести читателя. Вполне вероятно, мнился ему диснеевский мультфильм «Коты Аристократы», как раз имевший место в годы его молодости. Или, отчего бы и нет, опять же диснеевский мультфильм «Оливер и компания», что будет ближе к возможному да. И всё-таки следует выбрать промежуточный вариант, сугубо по причине рождения главного героя бомжом со складом ума интеллигента.

Всё бы ничего, но книга «Дни Савелия» неизменно подаётся под соусом из рекомендации Евгения Водолазкина, любителя сочинять похожие истории, предлагая вниманию разнообразных страдальцев, изыскивая таковых в разные периоды минувшей истории. И читатель склонен ожидать уникальное литературное творение, оторваться от которого не получится. На деле всё несколько иначе. Григорий Служитель перемещает главного героя из локации в локацию, сперва показывая быт жителей крупных городов, дабы после подвести к откровению — жить Савелию во искупление грехов отца.

Ещё один аспект. Если читатель ничего не ведает об авторе, читает название его произведения, то приходит к логическому выводу — вероятно написано лицом, причастным к церкви, нечто вроде жития, каковым недавно радовал Георгий Шевкунов, сложивший ряд очерков в качестве сборника «Несвятые святые». Это суждение будет ошибочным. Однако, не совсем. Главный герой окажется причастным и к религиозным коммунам, однажды вполне став претендентом на высокую должность — подобие настоятельской.

Получился у Григория Служителя такой себе кот, нисколько не способный в себя верить. С первых шагов он идёт по течению жизни, ни разу не проявляя сопротивления. Кто бы его под крыло не брал, он к тому без сомнения шёл. Неважно кто станет его хозяином, это лишь повод для автора найти возможность расширить повествование за счёт посторонних сюжетов. Так читатель узнает о судьбах многих действующих лиц, став причастным уже не к дням Савелия. Запутавшись в необходимости объяснений, Григорий Служитель мог забраться очень даже глубоко, изыскивая корни очередного персонажа где-нибудь в глубине веков, описывая в том числе и нравы, далёкие от российских.

И под конец Григорий Служитель изобретёт способ исправить мнение читателя о произведении. Поступит он так, словно иначе не имел права. Он задумается о необходимости убивать. Пусть читатель плачет, тем сгладится вероятность негативного восприятия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Написать книгу памяти — важно! Но для кого её писать? Для узкого круга родственников или для сведения большинства? Так ли важно, какой размер таза был у предка? Или какого рода смысл в оглашении срока наступления первых месячных? О чём-то всё-таки следовало умолчать. Но раз решено сделать историю семьи достоянием общественности, то насколько оправдано показывать другим письма, не предназначавшиеся для оглашения? И насколько важно говорить о нежелании узнавать о судьбе связанных с тобой людей? Пусть подобных тебе много, но ты не желаешь с ними знакомиться. Пусть для тех, кого Мария Степанова не знала, станет откровением информация, ею сообщённая на страницах «Памяти памяти».

Начинает Мария с обыденности. Даётся представление о недалёких временах — начале XXI века. Надо постирать бельё, потом куда-то пойти, ждать автобус, после размышлять об исторической родине где-то в районе литературно знаменитого Арзамаса. Как раз туда предстоит отправиться, как бы того не хотелось. А попав в те края, решить, как важно написать книгу воспоминаний, сопроводив собственный поток сознания фрагментами жизни прежде живших людей. Тогда и начинается открываться для читателя книга памяти, бросающая его от даты к дате, от человека к человеку, не давая общего представления и не подразумевая ничего, кроме осознания факта прикосновения к не должному быть потревоженным его взглядом.

Оживает на страницах мнение о прошлом. Показываются мыслители былых дней, жившие собственными печальными судьбами, горевшие присущими им страстями и сгоравшие от переизбытка чувств. Плавится на страницах мысль Цветаевой, пышет жаром Мандельштам, готовится стрелять по своим из пулемёта Хармс. Возникают образы Одессы — города колоритных контрастов. И всюду разбросаны немецкие куклы, имевшие особого рода значение, связанное с доступностью их приобретения.

В стороне ото всего этого продолжает находиться читатель. Он не должен понять, почему именно ему полагается знакомиться с чужими жизнями, до которых он никогда бы не прикоснулся. Может быть, стань Мария Степанова именитым человеком, достойным громкой памяти о ней, тогда как раз её «Памяти памяти» станет кладезем сведений для биографов. Пока такого не наблюдается. Знакомиться с её произведением — нечто вроде проявления симпатии к соседу, а то и просто к случайному человеку с улицы, о котором тебе вовсе не важно знать подробностей, но он тебе настойчиво советует познакомиться с историей его рода, для чего вручает альбом из портретов, принуждая присесть и просмотреть всё его содержание, пока он будет в качестве нарратора повествовать обо всём, сокрытом внутри.

Читателю не станут близки действующие лица воспоминаний Марии: ни Гинзбурги, ни Степановы, ни Гуревичи. Ежели кто из них уже известен, то о тех Мария не скажет ничего доброго, предпочтя упомянуть лишь факт присутствия связи, толком не имеющей к её предкам отношения. Вообще не важно, что происходит сейчас, как это соотносится с прошлым. Мария готова обращаться к былым дням, не позволяя прикасаться к своему настоящему. Читатель это должен обязательно усвоить. Видеть жизнь прежде живших ему дозволяется, тогда как до прочего ему дела быть не должно.

Хорошо иметь деятельных предков, оставивших по себе воспоминания. Можно взять их письма, прочитать и составить собственное представление о них. К сожалению, такое доступно не всем. Более того, это практически удел многих семей, живущих без прошлого. Может потому и возникает обида, когда кто-то, вроде Марии Степановой, может хранить память, а кому-то такого наследия не досталось.

Автор: Константин Трунин

» Read more