trounin.ru

Чтобы понять, почему предположения Ньютона следует считать истинными, нужно ознакомиться с приводимыми им правилами для умозаключений в физике. Исходить приходится из понимания достижений науки на определённый момент времени. Более имеющегося Ньютон брать не предлагает. Нельзя уходить в измышлениях в доселе скрытые материи. Всё требуется объяснять посредством проведённых опытов. Ньютон провёл оные, о чём написаны первая и вторая книги, подготовив доказательства для обоснования собственной системы мира.

Происходящее в небесном пространстве неизменно повторяется. В ходе наблюдений предыдущими поколениями были выработаны определённые результаты. Осталось их соотнести с влиянием на космические объекты центростремительных сил. Далее понимания устройства Солнечной системы Ньютон не размышляет. Он опирается на наблюдения за Солнцем, Меркурием, Марсом, Венерой, Юпитером, Сатурном, их спутниками, Луной и Землёй. Отсюда проистекают явления, последовательно излагаемые Ньютоном, начиная от соотношения спутников Юпитера к неподвижным звёздам, вплоть до движения Луны, учитывая либрацию.

Суть данных наблюдений — необходимость доказать, что Земля не является центром Вселенной. Если вокруг Юпитера и Сатурна обращаются спутники, значит должны быть сделаны соответствующие выводы, согласно которым станет ясно, насколько необходимо усомниться в геоцентрической системе мира. Если соотносить движение планет касательно Солнца, получается логически выверенный ряд повторяющихся событий. Стоит соотнести движение планет с Землёй, то ничем иным, кроме хаотических перемещений объяснить их не получится. Ньютон не говорит о том прямо, но строит суждения так, чтобы его точка зрения стала наиболее понятной.

Ньютон соотносит все космические объекты друг с другом. Разрабатывает о том теории. Луна тяготеет к Земле, как тяготеют спутники к прочим планетам. К Земле тяготеют любые предметы, как наличие тяготения относится ко всем телам вообще. Тяготение пропорционально убывает, чем ближе центр. Но движение планет в небесном пространстве может сохраняться долгое время. Согласиться с Ньютоном возможно — Вселенная представляет собой отлаженный механизм, всё в нём взаимосвязано, резких изменений не случается. При желании глубже вникнуть в систему мира Ньютона сталкиваешься с сопротивлением в виде его же слов, поскольку понять силы притяжения не получается, для того достаточно усомниться в существовании определённых точек, являющихся центрами.

Должен существовать центр Вселенной, причём находящийся в состоянии покоя. В этом Ньютон твёрдо уверен. Солнце, допустим, не находится в состоянии покоя — оно не может быть центром всего. Планеты равномерно движутся по эллипсам, имеющим свой фокус в центре Солнца, их афелии и узлы орбит неподвижны. Понятно, Ньютон подводил свою систему мира хотя бы под понимание гелиоцентрической. Опять же, что должен представлять из себя центр?

Беря для рассмотрения Землю, Ньютон пришёл к выводу, что сила притяжения в разных местах имеет отличия, она зависит от отношения при измерении к экватору. Галлей аналогично доказал разный ход времени — ближе к экватору часы идут медленнее. Выработать определённую точку зрения не получится, ибо нельзя учесть все необходимые факторы. А Ньютон, согласно его правилам умозаключений, позволял себе опираться только на ставшее ему известным. Поэтому он постоянно возвращается к содержанию предыдущих книг.

Другим средством познания природы сил тяготения служит наблюдение за приливами и отливами, порождаемыми притяжением Луны и Солнца. Ньютон был серьёзно озадачен, предлагал различные задачи, искал ответ и находил его. Так Ньютон определил, что Луна всегда повёрнута к Земле одной и той же стороной.

В третьей книге Ньютон сообщает известную ему информацию о комете Галлея, присутствовавшую на небосклоне с 4 ноября 1680 по 9 марта 1681. Траектория её движения дала повод к размышлениям, в том числе и выработке нового мнения о системе мира. Так родились «Математические начала», прочее же стало историей. Кроме кометы Галлея, она ещё не раз вернётся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если предположить, что силы тяготения не существует, а все тела во Вселенной движутся по инерции, то к каким выводам сии рассуждения могут привести? Придётся изменить понимание абсолютного состояния, введя дополнительные интересующие физическую науку особенности действительности. Ньютона прежде всего интересует сопротивление сред, в которые попадает тело. Будучи практиком, он не раз наблюдал преломление солнечных лучей в воде, о чём расскажет в труде «Оптика». Вода также послужила основой для опытов, проводимых для наполнения второй книги «Математических начал».

Ньютон погружал в воду маятник и шары различной величины, замерял время погружения, высчитывал скорость волн. После использовал геометрию и обосновывал увиденное. Почему вода действует на передвижение тел в пространстве иначе? Вычислив необходимое, Ньютон получил возможность опираться не только на наблюдения в привычной среде, найдя необходимые коэффициенты, которые он сможет применить относительно небесной механики.

Имея два значения, с большой долей правдивости сможешь определить неизвестное третье. Поскольку небесное пространство продолжало хранить тайны, оставаясь недоступным для экспериментов, Ньютон отложил его понимание до третьей книги. Ему требовалось обосновать движение кометы Галлея посредством центростремительных сил, опровергнув тем самым теорию вихрей Декарта. Чего в природе нельзя наблюдать, того нельзя умом постигнуть и осознать, поэтому Ньютон отложил решение важного вопроса, продолжая изучать сопротивление воды на движущиеся тела.

Ньютона интересует следующее:
» — Движение тел при сопротивлении, пропорциональном скорости;
— Движение тел при сопротивлении, пропорциональном второй степени скорости;
— Движение тел при сопротивлении, частью пропорциональном первой степени скорости, частью — второй;
— Круговое обращение тел в сопротивляющейся среде;
— Плотность и сжатие жидкостей и гидростатика;
— Движение маятников при сопротивлении;
— Движение жидкостей и сопротивление брошенных тел;
— Движение, распространяющееся через жидкости;
— Круговое движение жидкостей.»

Для Ньютона природа самодостаточна. Всё подчиняется определённым закономерностям. Понять проще, проведя предварительно наблюдения. Познавать можно лишь на том уровне, на котором это доступно. Ньютон мог прибегнуть лишь к сравнительному анализу, соотнося увиденное на небе с происходящим в воде. У него не было иных инструментов для познания мира, кроме сделанных им самостоятельно. Истинный учёный не просто стремится познать мир с помощью до него разработанных методов, он изобретает собственные или мыслит глубже, нежели предшественники.

В том нет ничего нового, как и Ньютон, древние философы соотносили находящееся вне понимания с тем, что им было ведомо. Так рождалось знание, способствующее дальнейшему изучению окружающей человека материи. Позже научные изыскания оказались связанными религиозными предрассудками: что-то было уничтожено и навсегда забыто, чему-то предстояло быть изученным вновь, а чему-то более никогда не дано стать достоянием человечества. Сам Ньютон не мог сказать слово против церкви, допуская в предположениях, будто Земля является центром Вселенной, либо таковым центром является Солнце. Всё это он объясняет в третьей книге.

Вторая книга — сугубо плод наблюдений и только. Частично воссоздать действительность можно в иной среде. Пусть таковой станет вода. Притяжение в отношении воды взаимодействует с телами иным образом. Как влияет сопротивление на шары разного размера? Как ведёт себя маятник под водой? Несоответствие с падением шаров и движением маятника в привычной человеку среде очевидно. Над содержанием второй книги стоит задуматься на краткий миг, усвоив существование различных закономерностей в доступном человеку пространстве.

Ежели тела не повсеместно ведут себя одинаково, значит можно смело говорить о существовании иных сред. Без второй книги Ньютон не смог бы уверенно говорить о системе мира. Основы для понимания им были заложены. Настала пора перейти к знакомству с главной частью «Математических начал».

Автор: Константин Трунин

» Read more

В третьей книге Ньютон скажет, что нет нужды вчитываться и разбираться в содержании первой и второй книг. Для понимания его предположений достаточно ознакомиться с предлагаемыми им определениями и первыми тремя отделами первой книги, чтобы сразу непосредственно перейти к ознакомлению с третьей книгой, ибо именно её содержание является важным и определяющим для «Математических начал». Такое предложение от Ньютона звучит вполне разумно, учитывая построение труда.

Структура «Математических начал» следующая: книга содержит отделы, отделы разделены на леммы, предложения, теоремы, задачи. Такая структура характерна для первой и второй книг. Более содержание следует сравнивать с учебником, в котором каждый отдел представляет из себя параграф, содержимое которого нужно усвоить. Но так как Ньютон к тому не призывает, наоборот просит излишне не вникать, поэтому не следует уделять чрезмерное внимание логическим суждениям. Важнее понять о чём Ньютон хотел сказать. Ежели им нечто сказано, значит считается доказанным. Безусловно, это спорно. Попробуйте опровергнуть ход рассуждений Ньютона. Не получится! Можно подвергать сомнению в общем, в деталях же Ньютон опирался непосредственно на наблюдения. Оттого много в тексте лемм.

Чтобы понять, как происходит движение тел, Ньютон в первой книге предлагает на примере находящегося в состоянии покоя тела, проработать различные ситуации. Понятно, тело не может пребывать в состоянии покоя, поскольку оно всегда находится в движении. Ньютон использует обыкновенный математический приём, помещая тело в воображаемое пространство, где возможно достижение состояния абсолютного покоя. Данный подход мог вызвать основные нарекания оппонентов. Но каким тогда образом говорить о взаимодействии множества движущихся тел? Рассуждения окажутся слишком сложными для понимания. Они запутают всех, в том числе и самого Ньютона. По данной причине требуется сперва проработать основные моменты. С другой стороны, если человек не верит в существование сил притяжения, то он не станет верить в геометрические доказательства.

Ньютон просит уделить внимание первым трём отделам. Они звучат следующим образом:
» — О методе первых и последних отношений, при помощи которого последующее доказывается;
— О нахождении центростремительных сил;
— О движении тел по эксцентричным коническим сечениям.»

Важно следующее, состояние покоя может быть охарактеризовано равностью сообщаемых телами сил. Из этого получается, что взаимодействуя друг на друга, тела остаются на прежнем месте. Конечно, движение происходит. Как Луна постоянно отдаляется от Земли, притягиваемая Солнцем, так, возможно, и Земля притягивается Солнцем, только медленнее. Этот процесс не так заметен глазу, чтобы на нём делать акцент. Все тела притягивают друг друга одновременно. Но отбросим лишние мысли, поняв главное, в первой книге Ньютон рассматривает именно тело в состоянии абсолютного покоя.

Стоит предположить, что неподвижное тело понадобилось Ньютону для доказательства не столько центростремительной силы, сколько показать принуждённость одних тел двигаться касательно других. Ежели к исследованию Ньютона побудила комета Галлея, хоть и пребывающая в движении преимущественно относительно Солнца, то неосознанно она воспринимается находящейся в состоянии покоя, как в таком же состоянии воспринимается само Солнце. Оба космических объекта взаимодействуют посредством центростремительных сил.

В дальнейшем Ньютона интересует следующее:
» — Определение эллиптических, параболических и гиперболических орбит при заданном фокусе;
— Нахождение орбит, когда ни одного фокуса не задано;
— Определение движения по заданным орбитам;
— Прямолинейное движение тел к центру или от центра;
— Нахождение орбит, по которым обращаются тела под действием каких угодно центростремительных сил;
— Движение тел по подвижным орбитам и перемещение апсид;
— Движение тел по заданным поверхностям и колебательное движение подвешенных тел;
— Движение тел, взаимно притягивающихся центростремительными силами;
— Притягательные силы сферических тел;
— Притяжение тел не сферических;
— Движение весьма малых тел под действием центростремительных сил, направленных к отдельным частицам весьма большого тела.»

Становится понятно, к чему стремился Ньютон. Он шёл от простого к сложному. Сначала в общих чертах о малом и неясном, после о конкретном и определённом. Каждая точка или частица во Вселенной обладает центростремительной силой. Ньютон не знает, почему притяжение вообще существует. Оно есть, доказывается наблюдениями и опытами, но объяснения ему нет. Рассуждать о том можно, только это уже перейдёт в плоскость философии, чем Ньютон заниматься не планировал. Вполне может быть и так, что само определение «центростремительная сила» не является правильным, вследствие чего в дальнейшем Ньютон предпочтёт называть эту силу притяжением.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чтобы познать мир, нет необходимости измышлять новое, фантазировать и предполагать нечто, не опираясь на конкретные примеры. Чем озадачены философы, того избегают в суждениях физики. Собственно, натуральная философия — это и есть физика. Так она ранее называлась. Возникает вопрос: что предложил Ньютон современникам, чего до него не знали? Ответ прост — ничего не предложил. В построении предположений им использовались научные изыскания предыдущих поколений учёных и философов. Ньютон постарался математически доказать верность одних теорий и указать на вздорность других. Прежде, чем перейти к непосредственному доказательству, потребовалось ввести в общий курс определений, не вызывающих сомнений. Этому посвящены первые страницы «Математических начал».

Но прежде необходимо заметить, как трудно давалась современникам уверенность в правоте доказательств Ньютона. Именно об этом говорилось в предисловиях к прижизненным изданиям «Математических начал». Что может быть проще, нежели объективно поведать об объективном, изложив сие же объективное объективными примерами? Куда примитивней могут быть примеры, нежели Ньютон предлагал? Современники продолжали сомневаться. Причина того должна быть понятна — Ньютон доказывал, исходя из собственных определений, когда также могли из них исходить иные деятели науки и философии. Требуется согласиться с оппонентами Ньютона, понимая, насколько сложен предмет познания мира. Вдруг окажется, что Ньютон всё-таки ошибался?

Впрочем, Ньютон не мог ошибаться. Он мог мыслить в правильном направлении. Отражая в «Математических началах» результаты наблюдений и экспериментов, опиравшихся на определённые математические закономерности. Если его предположения подтверждались, значит они достойны считаться похожими на правду. Не будем излишне категоричными, наука постоянно движется вперёд, разрабатываются революционные теории, когда-нибудь всё знаемое нами о мире будет перечёркнуто и создано действительно невероятное понимание устройства бытия. К тому человек стремится — то для него есть хорошо.

Созданию «Математических начал» поспособствовало повсеместное наблюдение за кометой в 1680-1681 годах, названной в честь Эдмунда Галлея. Данная комета известна со времён Аристотеля. Используя множество источников, Ньютон выработал собственное понимание небесной механики, для чего ему потребовалось провести ряд опытов, ставших основой для первой и второй книг, трудных в понимании, если не соотносить их с третьей книгой, в которой Ньютон, опираясь на свои же доказательства, вывел отчасти новое видение космогонии.

Важным оказалось то обстоятельство, что быть твёрдо уверенным в убеждениях Ньютон не мог, осознавая, насколько зависит его жизнь от воли церкви. Отсюда осторожные уверения в личной правоте и согласие с позицией христианских догматов. «Математические начала» получились трудом о наблюдениях. И только о наблюдениях. Поэтому Ньютон не грешил против истины, не оскорблял чувства верующих, не опровергал сложившееся в обществе понимание мироустройства, всего лишь доказывая очевидное. Коли тело падает, причём падает согласно закономерностям, то нет в том ничего противного Богу. И коли тело не падает, оставаясь на предназначенном ему месте, то и в том нет ничего противного Богу.

Для работы над первой и второй книгами Ньютону потребовалось ввести в содержание «Математических начал» уже известные истины. Например, Эдмунд Галлей доказал, что брошенное тело движется по параболе. Иные учёные разработали понимание удара и отражения тел. Сам Ньютон успешно использовал объяснение сходящихся и взаимоударяющихся тел с помощью маятника. То есть требовалось проявить усидчивость, сделать выводы из увиденного и, соотнеся с действительностью, разработать определения для облегчения в проведении последующих опытов.

Определения и ныне понятны каждому человеку. Об этом не приходится задумываться, так как оно кажется наиболее логичным:
» — Количество материи есть мера таковой, устанавливаемая пропорционально плотности и объёму её;
— Количество движения есть мера такового, устанавливаемая пропорционально скорости и массе;
— Врождённая сила материи есть присущая ей способность сопротивления, по которой всякое отдельно взятое тело, поскольку оно предоставлено самому себе, удерживает своё состояние покоя или равномерного прямолинейного движения;
— Приложенная сила есть действие, производимое над телом, чтобы изменить его состояние покоя или равномерного прямолинейного движения;
— Центростремительная сила есть та, с которой тела к некоторой точке, как к центру, отовсюду притягиваются, гонятся или как бы то ни было стремятся;
— Абсолютная величина центростремительной силы есть мера большей или меньшей мощности самого источника её распространения из центра в окружающее его пространство;
— Ускорительная величина центростремительной силы есть мера, пропорциональная той скорости, которую она производит в течение данного времени;
— Движущая величина центростремительной силы есть её мера, пропорциональная количеству движения, которое ею приводится в течение данного времени.»

Эти определения разработаны не Ньютоном, но именно на них он опирался в опытах. Но опыты им проводились не совсем по свойственным природе закономерностям, поскольку для доказательства некоторых определений требовалось прибегнуть к пониманию абсолюта, то есть среды, в которой, допустим, волчок будет крутиться бесконечно. Эмпирический путь познания Ньютона оттого кажется превратным. Искажается понимание истинных времени и пространства, а также связанного с ними понимания определённого движения в определённом месте.

В отношении Вселенной другим образом мыслить не получиться. Все тела пребывают в постоянном движении, по этой причине нельзя говорить о возможности существования состояния покоя, как если не брать его в абсолютном понимании находящегося вне любого движения. Ньютон это понимал как систему взаимодействия частей целого, когда движение сохраняется во всём, но относительно друг друга. Значит, состояние покоя в действительности всё-таки возможно, хоть и при сохраняющемся постоянно движении. Получается, использование абсолюта в наблюдениях не является превратным.

Так возникли три закона движения (аксиомы):
» — Всякое тело продолжает удерживаться в своём состоянии покоя или равномерного и прямолинейного движения, пока и поскольку оно не понуждается приложенными силами измерять это состояние;
— Изменение количества движения пропорционально приложенной движущей силе и происходит по направлению той прямой, по которой эта сила действует;
— Действию всегда есть равное и противоположное противодействие, иначе — взаимодействия двух тел друг на друга между собою равны и направлены в противоположные стороны.»

В дальнейшем Ньютон с помощью геометрии (и более ничего ему для доказательства предположений не требовалось) приступил к наглядному применению доступных ему первичных наблюдений. Раскручивал ли он на верёвке сосуд с водой, бросал ли тело, запускал маятник при различных обстоятельствах, всё наглядно отображал с помощью начертания и доступно (не всем, конечно!) объяснял, почему происходит то или иное явление.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В жизни всё получится, нужно лишь не предъявлять к ней высоких требований и получать от неё удовольствие. Легко сказать, а как это осуществить, если человека всегда заедает рутина? За каждым днём кроется повторение предыдущего, растёт недовольство действительностью: ожидающий продолжает ждать милости небес, отказываясь искать лучшие возможности самостоятельно. Ричард Фейнман, нобелевский лауреат по физике и просто удивительный человек, никогда не унывал, предпочитая плыть по течению, разбавляя будни столкновениями интересов со слишком серьёзными людьми, для которых жизнь — швейцарский нож.

Сложное возникает от сложного, простое проистекает из простого. Предъявляя высокие требования и сохраняя надменный вид, человек гордо несёт через века заоблачную мнительность, считая себя умнее прочих. Фейнман разбивал во прах все авторитеты, встречаемые на пути. Не стоит думать, будто Фейнман высоко ставил и себя, подавляя собеседников. Отнюдь, Фейнман всего лишь не умел соглашаться, если ход рассуждений ему казался неправильным. Казалось бы, столь твёрдому человеку не пробиться, но у него получилось. Почему? Фейнман всё воспринимал с юмором или с сердечной болью, понимая невозможность повлиять на ход вещей, поскольку один человек никогда не встанет над большинством, если большинство этого не пожелает.

Фейнман стремился к разнообразию. Он не только занимался физикой, но и изучал языки, играл на музыкальных инструментах, рисовал, вскрывал замки, чинил калькуляторы. До своих открытий Фейнман доходил случайным образом. Ему стало легче искать новое, стоило снять маску серьёзности и исходить из разного рода глупостей. Вращательное движение подброшенной тарелки привело его к выводам, результат которых и принёс Фейнману Нобеля. Впрочем, к Нобелю Фейнман относился спокойно, сожалея, что получил подобное призвание многолетних заслуг. Ему приятнее было концентрироваться, а пришлось бороться с внезапно свалившейся славой.

Каждая история Фейнмана — это детальная внутренняя проработка произошедшего. Таким образом анализировать жизнь должен каждый человек, чтобы не просто провести на планете отведённый срок, а понять, к чему он шёл и каким в итоге стал. Не надо стесняться и скрывать детали — под таким девизом Фейнман подходит ко всем событиям. Взять тот же Манхэттенский проект, явивший миру ядерное оружие. Читателю понятна жестокая цензура и связанные с её деятельностью курьёзы. Но не это главное. Фейнман с улыбкой говорит о безалаберности учёных, чьи секреты легко извлекались из плохо закрытых ящиков, а на сейфы ставили такой пароль, разгадать который было проще простого. Пространные размышления Фейнмана могут показаться читателю скучными и лишними, никак не связанными с его непосредственной работой в проекте. Только так ли важно в жизни то, чему придаётся налёт важности? Думается, проблемы как раз и проистекают из надуманности и твердолобости.

Рассказывает Фейнман о многом: о становлении, выборе профессии, встречах с величайшими физиками, о драках, попойках, девушках, участии в бразильском карнавале, талмудических спорах с евреями, разносе никчёмных учебных программ и составителей отвратительных учебников. Во многом Фейнман оказывается прав. Его суждения будут близки рядовому человеку, ещё не обретшему должный вес, от которого страдает способность адекватно размышлять.

Нужно бежать от рутины, стоять выше предубеждений и всегда ратовать за разумный подход к решению проблем. Такой вывод напрашивается из воспоминаний Ричарда Фейнмана. Пока же происходит следующее: человечество стремительно движется вперёд к пещерному образу жизни, выходя наружу только ради добычи средств на пропитание, возводя вокруг себя преграды из надуманных требований.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гениальный человек всегда найдёт своё призвание в жизни: если получается хорошо писать, то выйдет писателем; если есть тяга к совершенствованию окружающей обстановки, то придётся становиться изобретателем. Александр Беляев метко описал процесс становления танкиста с высшим образованием, на чьи плечи легло создание высокоточного прибора ночного видения. Самое главное — не сам герой, а умение писателя донести содержание книги до читателя: у Беляева это получилось превосходно. Читатель-мужчина оценит старание героя создать действительно уникальный инструмент; с придыханием читатель следит за каждым шагом героя, то направляющим танк на горящую цистерну, то с трепетным ужасом ожидающим разговора с некогда обожествляемым профессором, то за его становлением в роли учёного, вынужденным бороться с желанием делать благое дело, натыкаясь на бюрократические препоны. Читатель женского пола оценит умение Беляева строить запутанные любовные линии, настолько изломанные, что иногда хочется пожурить автора за такую бессердечность, но остаётся лишь восхищаться интересным подходом не к возможности обоюдных отношений полов, а сколько к выписыванию индивидуальностей, приближенных к реальности.

Действие «Взлётной полосы» начинается на танкодроме, где командир танка проводит испытания прибора ночного видения, находя в нём больше недостатков, нежели достоинств, отчего приходится едва ли не рисковать жизнью, высовывая голову из люка, лишь бы своими глазами разобрать окружающую обстановку, в которой разработка учёных абсолютна слепа. Этот командир танка лишён предрассудков старшего поколения, что в числе последней волны влилось на поля Второй Мировой войны, не имея должного образования, теперь активно тормозя развитие вооружённых сил, пребывая в иллюзорных представлениях о беспрекословном подчинении начальству, игнорируя возможность инициативных действий. Трудно в такой обстановке служить молодому человеку, имеющему за плечами диплом физического отделения МГУ. Он самостоятельно может разобрать не только предоставленный для обкатки прибор ночного видения, но и предоставить рапорт с детальным описанием недостатков, обосновывая не словами, а формулами, не забывая предложить способы устранения недочётов. Разумеется, такая светлая голова обязательно должна быть замечена высшим начальством, предоставив умному человеку возможность не гробить талант на испытательном полигоне.

Беляев не только отражает будни военных своего времени, он ещё и делится изрядной долей романтического отношения к профессии. Неслучайно на танкодром приедет участвовать в испытаниях инженер из того конструкторского бюро, которое разрабатывает этот самый прибор. И, автор правильно сделал, прислав не просто инженера, а женщину. Военным всегда не хватает внимания слабого пола, они иной раз готовы выстлать дорогу розами для девушки, лишь бы заслужить один её взгляд. Главному герою этот инженер сразу западёт в душу, а читатель на протяжении всей книги будет с придыханием следить за течением их отношений. Отнюдь, никто не окунётся головой в страсть — все сохранят трезвый расчёт. Приехавший инженер замужем, и муж её работает на должности начальника конструкторского бюро. Кажется, получается любовный треугольник, но это только на первый взгляд. В жизни не бывает подобных явлений, а имеется большое количество побочных отношений, мешающих созданию идеальной картины. Так и Беляев, он даёт читателю помимо умного мужчины ещё и умную женщину, чей холодный расчёт и умение держать дистанцию может вызвать у читателя недоумение. Но много ли девушек бросается в объятия молодому человеку, если он им нравится? Такое происходит только в излишне романтизированной художественной литературе, а военный человек смотрит на любую ситуацию объективно, не позволяя себе перегибов.

Можно по-разному относиться к физике, однако её значение бесспорно. Только человек с математическим складом ума видит мир в виде формул, находя им применение для всех сфер в жизни. Кажется, перед тобой прибор, даже пусть используемый повседневно, но он сперва родился в голове изобретателя в виде формул, а уже после нашёл воплощение в дополнительно продуманном дизайне. Над многими задачами могут биться в конструкторском бюро, проводя года над обдумыванием той самой формулы, исходя от которой можно начать работу, поскольку одной ошибки в расчётах достаточно. чтобы пришлось осознать необходимость свернуть работу. Однако, работу не свернёшь, ведь бюро дан заказ и обозначены чёткие сроки для выполнения. Трудно объяснить, почему столь изначально отлаженный механизм требует тотальной переработки. Проблема усложняется не только от невозможности найти общий язык с заказчиком, но и в трудностях взаимного общения самих учёных, готовых горло друг другу перегрызть. Можно с коллегами обсуждать собственные мысли, но никто с чужими доводами никогда не согласится, насколько бы они важными не были, пока не удастся пробить стену между возникшей идеей и руководителем проекта, заинтересованном в улучшение уже имеющихся достижений.

И как в такой обстановке работать главному герою, привыкшему к беспрекословному подчинению экипажа танка? Очень трудно ему даётся вхождение в коллектив, где помимо общих размолвок приходится участвовать в семейных разборках полюбившегося ему инженера, холодно относящегося кажется ко всем, включая отца, что является самым главным в конструкторском бюро. Спасает главного героя только харизма и умение общаться с людьми, отчего к нему расположены практически все, кроме коллег и полюбившейся девушки. Остро встанет перед молодым человеком получение дальнейшего образования, чтобы занять в бюро более высокие позиции, поскольку никакая гениальность не берётся в расчёт, если у тебя нет должной учёной степени. Даже твоё изобретение могут отдать на доработку другим, если твой уровень не на соответствующей высоте. От всего этого можно спастись только напряжённым рабочим процессом, благо делать дело придётся не поднимая головы, забыв обо всём на свете.

Конструкторское бюро интересно своей структурой. В нём работают не рядовые инженеры, а военные, имеющие звания и соответствующие знаки отличия. Для них предусмотрены и возрастные ограничения. Беляев старается на этом моменте особо акцентировать внимание читателя. Иные бюро буквально из ничего делают достойных людей, а спустя какое-то время обязаны их отпускать на гражданку, набирая вновь неопытных. Разве можно создать что-то действительно до конца завершённое, если проект находится в разработке, а над ним работают всё новые и новые люди, иногда не понимая изначального положения дел? Благо, главный герой молод, ему ещё трудиться и трудиться, но надолго ли хватит ему сил находиться в столь непростой обстановке? Буквально, среди кровожадных до чужих изобретений акул, готовых на всё, лишь бы перехватить чужую идею для реализации под личным контролем.

«Взлётная полоса» изредка переносится на аэродром, где главный герой участвует в испытаниях своего изобретения, понимая на месте, что не всё так просто, как могло казаться на бумаге. Беляев облегчает ему жизнь, предлагая в качестве другого действующего лица — родного младшего брата, более покладистого и менее целеустремлённого, поскольку «родители учли недочёты предыдущей версии». Брат является лётчиком, чётко выполняющим поставленные задачи, иногда рискуя своей жизнью, несколько раз едва не погибая, но до конца отдавая долг своим обязанностям перед окружающими его людьми. Именно на аэродроме Беляев сделал любовный треугольник более расширенным, вписав в повествование ещё несколько действующих лиц, отчего читатель всё с тем же придыханием продолжает следить за развитием отношений. Действительно ли в итоге у всех всё будет хорошо, или Беляев предпочтёт не до конца развивать сюжетные линии, разбив мечты о суровую реальность — вот один из основных вопросов, действительно интригующих и создающих важную составляющую книги.

Если и уделять внимание фрагментам жизни, то хорошо прописанным и лишённым той шелухи, которой потчует читателя современная художественная литература. Беляев строг, его стиль ярок, а герои самобытны — настоящая жизнь без лишних красок.

Автор: Константин Трунин

» Read more