trounin.ru

Роман-река «Два капитана» Вениамина Каверина о судьбе детей, выросших в сложные для них времена и ставших теми, кем они должны были стать. Начало повествования заложено основательно, ибо течь повествованию долго и далеко, часто попадая в водовороты событий, утягивающих действие на дно. Протекать происходящее будет постоянно, грозно скапливаясь и грозя затопить, если автор вовремя не передвинет задвижку, перепрыгнув дальше. Спастись от манеры изложения Каверина не получится — всё выверено от начала до конца, за исключением единственного момента — обилие однотипно выверенного текста обязательно начнёт докучать читателю. Но жизнь действующих лиц — истинная река: тихое течение перемежается со стремительным движением, ровная гладь с бурунами, а где-то там поджидает водопад, после преодоления которого жизнь становится иной.

Детство действующих лиц совпало со сломом царской России и с последующим становлением советского государства. Каверин рассказывает в деталях, как то обстояло. Рассказывает без спешки, воссоздаёт прошлое. И есть приятное в тех воспоминаниях, каким бы детство не являлось в действительности. Сложное было время, значит и понимать его сложно. Кому не досталось счастья, тот хлебнул порцию горя, став после того сильнее. И в этом ли счастье, когда характер закаляется испытаниями? В горниле юношеских страстей Каверин выковал людей, подарил им идею существования и отправил в свободное плавание.

Никто из действующих лиц, оглядываясь назад, не сожалеет о прошедшем. Собственное былое минуло — оно основа для свершений в будущем. А вот чужое былое может послужить данной основой. Чья-то судьба — море проблем. Разобраться с ними необходимо. Сравнивая с ними, понимаешь, личность твоя ничего не стоит, если до тебя жили более деятельные люди. Вот и поместил Каверин на жертвенный алтарь устремления действующих лиц, подменив понимание собственной значимости в угоду необходимости оказаться полезным обществу. Пускай, обществу ничего от той пользы не требуется, поскольку сомнительна польза, совершаемое во имя чьего-то блага, когда то благо интересно непосредственно исполнителю.

Логика — парадоксов друг. Что же может быть в логике такого, чтобы говорить, что Каверин не удосужился ей уделить внимание? Вполне вероятно, его действующие лица живут ради устремлений, ведь не может человек ни о чём не мечтать. Имеется желание — остальное ему подчиняется. Безусловно, детская мечта способна томить душу до старости. Бывает ли такое? У кого детская мечта пережила порог переоценки жизненных ценностей, когда он переступил черту, отделявшую фантазии от реальности? Появляются новые устремления, исчезает прежняя беззаботность, возникают обязанности. Каверин об этом забыл. Как были действующие лица детьми в начале повествования — ими же останутся до конца.

Повествование плывёт по волнам. Но кто бежит от волны, не идя ей наперерез и не стремясь возвыситься над ней? Это Каверен. Вениамин не возводит мостов, он дал читателю утлое судёнышко. И из этого судёнышка видно, как на действующие лица, находящиеся в схожей с читателем ситуации, давит подпирающее сзади течение, не позволяющее им переменить курс. Судёнышки подбрасывает на волнах, люди травмируются морально и физически, после восстанавливаются и плывут дальше, пока течение не ломает их жизнь на очередной волне. От горестей к счастью протекает действие. Чёрная полоса сменяется белой, чтобы снова смениться чёрной.

Обретённое в детстве желание — оно одно удерживает повествование на плаву. Куда бы действующие лица не направлялись, они будут добиваться его осуществления. Прочее не имеет значения. Кости срастутся, дыра в душе зарубцуется. Один капитан искал другого капитана, не зная, насколько тот хотел уйти от прежних воспоминаний. И если капитан найдёт капитана, не захочет ли он сам забыть то, к чему стремился?

» Read more

О подвиге нужно рассказывать так, чтобы он вызывал в людях гордость за принадлежность к человеческому роду. Борис Полевой взялся рассказать про лётчика, лишившегося ног и решившего вернуться обратно в строй. Героизация поступка главного героя произведения видна с каждой страницы: от нежелания сдаваться в плен до борьбы с собственными предрассудками. Нужно с осторожностью верить в предложенный автором вариант развития событий — он всегда подходит с личной точки зрения, пытаясь представить себя на месте героя, словно таким образом может получится близкое к оригиналу подобие. Вот Полевой терпит крушение на оккупированной территории, что рассказать читателю дальше?

А дальше начинается борьба за существование. Борис показывает ужасы немецкой военщины, уничтожающей поселения и расстреливающей мирное население. Нет во враге ничего человеческого, значит такого врага надо бить, но пока возможность для этого отсутствует — нужно ползти с перебитыми ногами к своим. Полевой исходит из того, что представленный внимаю герой произведения вырос в городских условиях и не имеет представления о том, как выжить в лесу. К тому же, он никогда не сталкивался с врагом непосредственно на земле, ведя бои с ним только в воздушном пространстве. Аналогично можно заметить и про самого Полевого, воспринимавшего войну более с позиций её очевидцев, придавая впоследствии в публикациях краски подвигов участников войны.

Борьба за жизнь — главное предназначение человека. Жить нужно на зло врагу и на зло себе. Страдать и приносить этим пользу, стараясь любым способом оказать помощь. Душевные страдания придётся смирить, какими бы беспокойными они не были. Читатель понимает, тяжело осознавать необходимость ампутации ног, после стараться найти место среди здоровых людей и наконец-то ощутить груз ответственности полноценного члена общества. Главный герой произведения Полевого пройдёт через всё, лишь бы вернуть потерянное. Смириться с утраченными ногами ему придётся в любом случае, как и принять от любимой девушки возможный отказ продолжать отношения. Борис излишне драматизирует события, будто в стране останется достаточное количество здоровых и целых мужчин, а советским женщинам будет претить искалеченный муж-герой.

И всё-таки Полевой рассказывает о настоящем человеке. И так получается, что в его произведении все действующие лица являются именно настоящими людьми. Все кто борется с врагом и не сдаётся — тот настоящий. Кто идёт на жертву и не боится отдать жизнь за другого — такой же настоящий. Кто способен оказать помощь другим, ничего для них не жалея — тоже настоящий. Кто верит в людей и позволяет им обрести веру в себя — настоящий. А вот можно ли назвать настоящим человеком того, кто о них пытается рассказать, делая упор сугубо на героизацию? Конечно. Кто не жалеет бумаги, превознося заслуги достойных людей — настоящий. Пусть и приукрашивает он случившееся, всё равно он верит в то, что пытается донести до читателя.

Главный герой «Повести о настоящем человеке» обязательно встанет на ноги и поднимется в небо. На самом деле это не так важно. Полёты в сюжете второстепенны. На первое место Полевой поставил стремление людей бороться с обстоятельствами. И когда они против, приходится одерживать над ними верх. Сталь всегда закаляется, если сердце объято пламенем — остаётся выковывать характер и придавать ему требуемую форму. Остальное уйдёт и забудется.

Ищите героев, возносите их, сочиняйте в их честь произведения. Иначе к чему тяготиться пустыми заботами? Лучше приукрасить действительность, нежели окрашивать её в чёрный цвет.

» Read more

Как показать читателю конец казацкой вольницы? Думается, именно этот вопрос больше всего беспокоил Михаила Шолохова во время написания четвёртого тома «Тихого Дона». Ничего лучше, кроме сведения в могилу всех действующих лиц, автор не придумал. Постепенно, со смаком, одного за другим, под видом постыдных заболеваний, мучительных душевных переживаний, шальной пули и осознанного убийства, Шолохов облегчает повествование, закрывая сюжетные линии. Несмотря на это, четвёртый том не воспринимается окончанием эпопеи о рождении, юности и взрослой жизни Григория Мелехова. У Шолохова имелось достаточное количество исторической информации, чтобы сделать из некогда удалого казака убеждённого воина Красной Армии или заклятого врага советской власти.

Шолохов уже не повествует с былым азартом, используя каждое действующее лицо сугубо ради необходимости донести до читателя определённые моменты гражданской войны, а также быта населения вне боевых действий. Хватает на страницах четвёртого тома и задорного юмора, разбавляющего общую картину погружения в мрачное осознание отсутствия перспектив. Когда враги повсюду, когда ты сам себе враг, то невозможно принять верное решение. Не определяется и Шолохов, пуская действующих лиц в хаотические передвижения, забывая о цельности сюжета. Тот же Григорий скачет везде, изредка вспоминая об Аксинье, чтобы позволить автору отодвинуть решение основной проблемы под самый конец.

Куда было идти казакам? Их мечты о собственном государстве не оправдались. Кайзер пал. Англичане не смогли внести ясность. Белые усугубили положение. Осталось казакам забыть о своём предназначении и бежать с земель, оплотом которых они были на протяжении долгих веков. Миграция казаков Шолоховым задета не с тем размахом, что, например, у Серафимовича в «Железном потоке», но общее направление движения читателю понятно — к морю или в Грузию. Снова Шолохов использует действующих лиц лишь для отражения данного исторического факта. В числе передвиженцев оказывается и Мелехов.

Читатель не совсем поймёт авторское желание примирить казаков с Красной Армией. Если верить автору, то получается, будто казак — флюгер, поворачивающийся по воле ветра. Их не устроили белые, они не смогли отстоять самостоятельность, поэтому решение влиться в ряды красных оказалось самым естественным выходом, коли надоело бегать по донским землям и захотелось вернуться в родную хату.

Исторически Шолохов должен быть прав. Он в сознательном возрасте застал становление Советского государства, мог принимать активное участие в происходивших тогда процессах, значит всё видел своими глазами. Именно увиденное он отражает на страницах четвёртого тома. Читатель наблюдает за первыми шагами новой власти, сперва одарившей, а затем начавшей душить население экономической политикой. Казак к тому моменту перестал быть казаком, став частью интернационального самосознания. Да и Шолохов перестал описывать бытовавшие ранее нравы. Народившие внутренние противники быстро были подавлены.

Шолохов не забывает делать Григория основным участников всех важных событий. Почти всегда позволяя ему оказываться в центре внимания. Читатель и ранее подмечал необычайную притягательность Мелехова, которому всегда всё прощали, каких бы убеждений он не придерживался. Его всюду принимали за своего, а он так и не смог определиться, с кем ему будет лучше всего. Григорий, под пером Шолохова, не воспринимается флюгером; он подобен прибрежному утёсу, разбивающему накатывающие на него волны и со временем, под воздействием водной и воздушной стихий, изменяет облик, утрачивая острые углы и становясь податливым.

«Тихий Дон» нельзя оценивать под видом единого произведения. Каждый том имеет собственное наполнение: осмысление прошлого подаётся автором с позиций всё более осознанного понимания прошлого. Задор от прихода к власти большевиков сошёл на нет. Видимо из-за этого и обрывается повествование так, словно не было смысла бороться за личные убеждения.

» Read more

Сломаться может каждый. Сломался и Михаил Шолохов. Его слог утратил прежний блеск, а представленное им для читательского внимания повествование служит тому наглядным доказательством. Почему такое произошло? Во-первых, Шолохова очень хвалили, что редко сказывается положительно. Во-вторых, Шолохов переосмыслил прежде написанное, решив сконцентрироваться на описании роста влияния большевиков, ничего толком не объясняя. Он мешает с грязью казаков, не делая между ними особых различий. Получается, казаки выполнили своё историческое назначение и теперь в них нет необходимости. Страшно это осознавать, но иного для них не предусмотрено, если верить именно Михаилу Шолохову.

С давних пор казаки стояли на охране рубежей Руси, не давая иноземным захватчикам вторгаться далее стен своих застав, а порой и сами шли, без царского дозволения. наводить страх на ближайшие и дальние государства, не гнушаясь, весьма часто, устраивать разбой и у себя дома. Минуло множество смут, а казаки продолжали стеречь границы. Вспыхнувшая в начале XX века гражданская война на обломках Российской Империи дала казакам уникальную возможность отделиться и стать самостоятельными. Казалось бы, такое противоречит казацкому духу. Однако, казак выродился, как и все остальные слои населения, решившие начать совершенно новую жизнь, забыв о старых порядках.

Не с самого приятного момента Шолохов начинает повествование. Казаки словно устали воевать, желая обособиться и присоединить к себе недостающие города руками германского кайзера. Быть такого не может — подумает читатель. Не посмеют казаки просить кого-то со стороны оказать им военную помощь, помочь деньгами и снаряжением. Только ничего не изменишь — так было на самом деле.

Неспроста главный герой «Тихого Дона» Григорий Мелехов оказывается на стороне большевиков. Если раньше он озлобился на царскую власть, поскольку она заботилась лишь о себе, отправляя солдат погибать вследствие неразумного мышления, то ныне ему претит находиться среди людей, чья основная страсть сводится к грабежам. Ему противно видеть осатаневших казаков, ведущих бой ради последующей за ним добычи. Он более не чувствует себя казаком, исповедуя совсем другие ценности. Как-то это не мешало раньше Григорию быть отчаянным человеком, почему-то именно теперь у Григория проснулась совесть.

Обосновать упадок казацких нравов у Шолохова получилось. Казаки стали пережитком прошлого. Если они и будут существовать в дальнейшем, то на их долю выпадет сугубо декоративная функция, не связанная с их прежними обязанностями. Новое время смололо во прах абсолютно всё, не оставив ничего существовавшего прежде. Хотелось бы подробнее об этом узнать из «Тихого Дона», но ничего подобного читателю понять не получится, так как автор сосредоточен на резне, разговорах и посторонних занятиях, вроде охоты. Повествованию необходимо движение вперёд, чему Шолохов не удосужился придать значения. Читателя ждёт мясорубка с заранее известным результатом. Кто встал на сторону будущих победителей, тот уже сейчас обязан быть показанным на страницах во всём блеске.

Всё это кажется понятным сейчас. Сомнительно, чтобы сам Шолохов это осознавал. Возможно, он ничего плохого о казачестве и не хотел сказать, сообщая читателю известные в его время факты, согласно которым часть казаков действительно желала обособиться, пока остальные искали лагерь, к которому лучше всего примкнуть. Симпатии читателя в любом случае будут на стороне Григория, какие бы пути он не выбирал. Он представлен сугубо в положительном ключе, каким хочется видеть людей вообще. Таковым он стал именно сейчас, претерпев необъяснимую трансформацию, чьей причиной стала авторская воля.

» Read more

Русско-японская война была глубоко трагичной, последствия которой привели к событиям 1905 года. Почему русские тогда проиграли и была ли у них хоть малая возможность победить? Александр Степанов смотрит в прошлое довольно категорично. Он трактует те дни так, будто люди на самом деле могли знать о замыслах противника и принимать ответные адекватные действия. Легко Степанову строить версии, опираясь на воспоминания свидетелей и постоянно поливать грязью порядки царской России. Из светлого в сюжете «Порт-Артура» можно вывести любовную историю молодых людей, ставших заложниками обороняющегося города. В остальном же, если не стремление автора опорочить память прежнего режима, то попытка обосновать крах желанием военных сохранить лицо, думая о высоких идеалах.

Мало какой человек нейтрально отзывается о поражениях России, да и всего провального, что связано со страной. Это можно назвать характерной чертой русских, готовых съесть кого угодно, только бы не сознаться в собственной неспособности грамотно реагировать. В очередной раз, говоря о прошлом, русские были не готовы к войне. Кажется, русские никогда не готовы к чему-либо. Они думают, будто вокруг всё благополучно, с ними готовы дружить и их соседство в важном для противника регионе устраивает абсолютно всех, включая самого противника. Степанов заявляет категорично — японцев в Порт-Артуре никто не ждал. Это не начало войны, поскольку японцы не соблюли должных формальностей, а всего лишь салют в честь случившихся именин.

За подобным вступлением читатель не сразу замечает отрицательное отношение Степанова к царскому режиму. Писатель постепенно добавляет в повествование дополнительные свидетельства, трактуемые односторонне. Проиграть войну Россия была обязана, поскольку тому имелось множество сопутствующих факторов. И дело не в том, что лицо нужно действительно сохранять, а в том, что люди стремились придерживаться заведённых порядков, не позволяя себе вольностей.

Степанов наоборот хвалебными речами поощряет бунтарей, видя в их стремлении поступать наперекор требованиям залог надежды на победу. Будто не помолись рядовой лишний раз или не допусти он изменения в военной форме, так могло стать гораздо лучше. Степанов открыто выражает собственную неприязнь. И больше всего его удручает насквозь прогнившие армейские традиции. Разве может капитан пойти на дно с кораблём или бросить моряков наедине с силами противника? Разумеется нет. На это и негодует Степанов. Ему не нравится, что человек способен оставаться человеком, подчинённым принятому в обществе негласному кодексу поведения.

Самое странное, Степанов осознаёт значение совести. Его герои на самом деле не могли заботиться о ком-то другом. Для них данное поведение должно стать противоестественным. Но читатель видит проявление мужества и героизма, смирившихся с необходимость воевать людей. Красочное описание батальных сцен служит тому лишним подтверждением. Расписывая жар сражений, Степанов после вволю обругает командование, допустившее промахи, ведь силы противника располагались там-то и там-то, а иногда уже готовы были пойти на харакири от бессилия. Что знает Степанов, того не знали участники обороны Порт-Артура — этого нельзя забывать при чтении книги.

Ошибки могли быть допущены — такое возможно. О русском командовании времён Николая II лестные отклики найти крайне трудно. Оставленное Александром III в качестве наследства мирное государство не было готово к агрессии со стороны. Слишком армейские дела стали переполненными чем угодно, кроме умения воевать. Русскому солдату оказывалось проще маршировать на параде, нежели идти в бой. От этого и исходил Степанов, откровенно позоря ответственных за оборону Порт-Артура. Не пел бы он при этом дифирамбы разложившейся дисциплине…

» Read more

Для шолоховского казака любой бунтарь — казак. Именно казаки восставали против действующей власти и несли разрушение. Примеров этому в истории есть достаточное количество. Новое время требует ещё одного великого казака, способного справиться с волнением людских масс и встать во главе разрастающегося пожара. Таковым становится Владимир Ленин — яркий пример, вписывающийся в логику размышлений действующих лиц «Тихого Дона».

Жаркие дни разгорающейся гражданской войны требуют особого подхода к рассмотрению. Во главе дум властвует чья-то ложь, приправленная правдивостью. От этого и Ленин кажется казаком, по сути им не являясь. Да и кто может быть казаком, если данное понятие не имеет чётких рамок для выработки определения. Казак Михаила Шолохова отличается от казака Льва Толстого, как тот отличается от казака Николая Гоголя.

Главное, для желающих одержать победу, склонить на свою сторону большинство. Этим и занимаются все основные силы, присутствующие во втором томе эпопеи Шолохова. Читатель внимает не истории отдельной станицы и полюбившихся персонажей, а варится в политических распрях на самом высоком уровне. Поэтому не получается данное продолжение «Тихого Дона» приравнять к первому тому — общее между ними заключается во вставках, увязывающих повествование в единое целое. В остальном же, второй том представляет из себя калейдоскоп судеб реальных исторических лиц.

Фигура генерала Корнилова стоит особняком. Этому человеку было суждено повлиять на ситуацию, объявив себя единоличным диктатором. Действительность жестоко к нему впоследствии отнеслась, но он внёс свой вклад в развитие событий. А так как перед читателем разворачивается история с точки зрения казаков, то и мысли Корнилова устремляются к станицам южных рубежей страны, без которых говорить о цельности государства не приходится — может произойти развал и обозначиться ещё одна влиятельная сторона в потерявшем контроль конфликте.

Собственно, республика Всевеликое войско Донское будет создана. Это исторически достоверный факт, о чём Шолохов сообщает читателю. Для этого нужно не только устоять против нарождающихся белых, но и найти управу на, разлагающие мораль казаков, речи большевиков. В этой ситуации, окрасившийся в красный цвет, Григорий Мелихов выглядит наиболее колоритно — он утратил доверие казаков, но твёрдых убеждений всё равно так и не обрёл. В его воображении есть осознание настоящей правды, а пока ему необходимо быть сторонним созерцателем.

Продолжающаяся Мировая война с немцами даёт Шолохову возможность показать значение воззрений социал-демократов для будущего. Наглядное братание русского и немецкого участников боевых действий на фоне языкового барьера выглядят весьма правдиво. Не нужны слова, когда люди внутренне не принимают обязанности участвовать в противном им конфликте, если совсем скоро рабочие создадут новое мироустройство, согласно которому все будут жить с ощущением наступившего долгожданного счастья.

Подобных сцен с разными подтекстами у Шолохова встречается достаточно. Вдоволь забив голову читателя художественно обработанной исторической информацией, он разыгрывает на страницах трагедии обыкновенных людей, принимающих чуждую им волю других. Агитация за страдание перед наступлением благоденствия наглядна и служит отличным примером соцреализма.

Война продолжается и конца ей пока не видно. Не верится, что хватит нескольких лет для преодоления вскрывшихся противоречий. Каждый будет тянуть одеяло на себя, пока окончательно не наломает дров. Верную позицию занял только Мелихов, совершив это без чёткого осознания ожидающих общество изменений. Шолохов не даёт пропаганде большевиков отыскать место в сердцах казаков, но читатель заранее знает о том, что это обязательно произойдёт. Второй том «Тихого Дона» подготавливает к последующим актам кровопролития, поэтому, умирающие на страницах произведения, красные активисты — пострадавшие за убеждения герои. Иначе быть не может.

» Read more

В переломный для России момент в стране происходило многое, о чём Михаил Шолохов предпочёл умолчать. Его простыня о вольной казацкой жизни не выдерживает никакой критики, если вообще стоит рассматривать описываемое автором за отражение будней общества, стоявшего накануне революции. Первый том «Тихого Дона» писался в качестве самостоятельного произведения и имел одну цель — показать переворот в самосознании людей. Только у читателя складывается стойкое ощущение, будто данную идею автору подсказали, поскольку последние страницы резко контрастируют с остальным текстом, не имея никаких предпосылок к финальным суждениям главного действующего лица казака Григория Мелехова.

Русский народ не чаял себя без царя. И не может такого быть, чтобы русский человек мог от чьих-то шальных мыслей всерьёз воспринять гибельность для страны исстари сложившегося государственного устройства. Шолохов и сам говорит об ограниченности населения, не знавшего ничего далее собственной деревни. Именно таким образом складывается повествование с самого начала: читатель внимает подростковому бунту Григория, не умеющему ещё разумно мыслить. Он «политически незрелый», да и о слове «политика» ничего не знает. Его мир ограничивается родным домом и степью, где донские казаки нещадно рубятся с хохлами, испытывая к ним лютую ненависть.

В прологе Шолохов сообщил читателю предысторию рода Мелеховых, ведущему начало от связи деда главного героя с пленной турчанкой. С той поры их потомков стали называть турками. Не раз в тексте делается упор на нерусскую внешность Григория: его чёрные глаза и тёмный оттенок кожи. Данное обстоятельство служит лишь красивой легендой, абсолютно не сказываясь на повествовании. Возможно, спокойный нрав и благоразумие главного героя как-то связаны с примесью чужой крови, но Шолохов ничего об этом не говорит. Скорее им этот факт был использован для того, чтобы показать разительное отличие Григория от его окружения.

Казацкая станица живёт спокойно, как и должна жить. Изредка происходят потасовки — без них люди в жарком климате не могут обходиться, покуда солнце припекает голову и заставляет совершать необдуманные скоропалительные действия. Читатель недоумевает — а где в тексте мало-мальский намёк на революционные настроения? Писатели того времени никогда не обходили эти моменты, широко освещая рост социального напряжения. Незадолго до описываемых событий Российская Империя проиграла русско-японскую войну и пережила всплеск гражданского неповиновения в 1905 году, что резко обострило внутреннюю обстановку. Крах было уже не оставить.

Шолохов на это не обращает внимания. Ему важнее показать взросление Григория. Может главный герой не замечал ничего вокруг, кроме себя самого. Ему важнее было наладить собственную жизнь, показав всем гордый независимый нрав. Психике молодого человека только предстоит устояться, но Шолохов стремительно толкает его вперёд, заставляя совершать ошибки. Это и брак без любви, и побег от родителей. Всюду Григория сопровождает неистребимый пофигизм, являющийся его основной характерной чертой, уходящей со сцены, когда автору требовалось изменить обстоятельства.

Так каким же образом мировоззрение Григория изменилось? Шолохов ни разу не написал о том, что казаки воевали за царя. Их призвали, значит надо исполнять волю государя. Не было на войне и какой-либо пропаганды, лишь жаркие сечи и множество смертей. Позже на излечении в сознание Григория проникнет революционная агитация. Вполне можно поверить внушаемости главного героя, но есть два обстоятельства, мешающие этому: данную информацию ему сообщил хохол (см. выше про лютого врага) и всё тот же пофигизм.

Выходит, что Михаил Шолохов — писал в духе социалистического реализма, согласно которому все события и поступки действующих лиц должны обосновывать читателю важное значение социалистического устройства. Главный герой будет исходить желчью при виде людей королевской крови и в его душе появится желание сбросить иго угнетателей. Именно окончание первого тома губит весь написанный ранее текст. Конечно, читатель может читать и ужасаться жестокости жизни, но так ли всё хорошо у самого читателя, чтобы чему-то вообще удивляться?

Важное значение для Григория также имела измена любимой женщины с близким к дворянству лицом. Но это произойдёт тогда, когда его взгляды уже трансформировались в ненавистническое отношение к действующему режиму. Шолохов выводит читателя к пониманию предпосылок для разгоревшейся вскоре гражданской войны. Впрочем, сами предпосылки возникли в один момент, не имея под собой толкового обоснования.

Это был первый том «Тихого Дона».

» Read more

Советская литература о советском времени или о событиях, которые привели к образованию советского государства, по большей части однотипная. В ней присутствует тот самый ура-патриотизм, не дающий читателю объективного понимания описываемых событий. Автором рассматривается всё с одного угла, без малейшего смещения в сторону. При таком подходе остаётся созерцать браваду без возражений. Если люди верили в могущество одних над другими, не задумываясь над иной правдой, то в этом стоит видеть лишь особенность человеческой психологии. Легко обвинять, тогда как твои собственные убеждения через десятки лет последующие поколения будут подвергать осмеянию. Настоящей объективности никогда не было и не будет — произошедшее всё равно останется в прошлом. Советские люди были уверены в своём превосходстве. С таким же упорством в подобное превосходство верят англичане, американцы и русские. У каждой страны для этого есть свои основания.

Георгий Марков издал «Строговых» в 1946 году. Задумана им эта книга была давно. Нужно были лишь собрать больше материала, сесть и написать. Повествование начинается ещё при царской власти: писатель решил показать читателю преображение сибирского люда под воздействием бурных процессов в обществе. Отголоски народного недовольства проносились по стране с запада на восток, побуждая людей думать о возможных переменах. Марков не жалеет слов, заполняя страницы произведения. И в них заключается готовность действующих лиц свергнуть царя. Это заметно не только вследствие кровавых событий 1905 года, но и задолго до этого, когда страна готовилась к войне с Японией. Марков без смущения показывает крестьян, что всю жизнь веровали в Бога и царя-батюшку, а тут в один момент решили самостоятельно выбирать в чью правду верить. Ежели им не хотелось участвовать в войне за китайские земли, то они на неё не пойдут, спрятавшись в дремучих лесах. Никаких обоснований такого поведения Марков не предлагает — самосознание сибиряков перевернулось самостоятельно, никто их к этому не готовил.

С ещё большей радостью в Сибири приняли свержение царя, поголовно записываясь в ряды Красной армии. Толковой альтернативы Марков не предлагает. Не прописан рост бандитизма, нет сомневающихся в правильности слома старых традиций. Всё в «Строговых» аморфно и безжизненно, включая язык повествования. События в книге есть, а сути в происходящем нет. Даже Ленин получился у Маркова классическим рубахой-парнем, полностью своим. И неважно, что всё поменялось, главное — люди поверили обещаниям. Но, анализируя произошедшие за последующие годы события, Марков продолжает сохранять оптимистичный настрой, твёрдо уверенный в правильно случившейся смене царской власти на новую. У «Строговых» есть продолжение. Сомнительно, чтобы там манера изложения у Маркова изменилась.

Медовое восприятие реальности и вера в непогрешимость сопровождают читателя с первых страниц книги. Но отчего-то патриотизм людей, взращенный на предательстве родной страны, не воспринимается проявлением любви к Родине. Действующие лица отреклись от старого, согласившись примерить иной уклад. Ждали ли они действительных перемен? Это так и останется на совести Маркова, взявшего на себя смелость говорить за других. Впрочем, в его времени других мыслей у людей быть не могло, какой бы жестокой не была для них объективность. Трудно судить, не являясь очевидцем событий тех дней. Однако, думается, жившая в страхе страна не испытывала ура-патриотизма, затравленная ожиданием критических перемен, от которых судьба человека в один момент менялась по чьему-то сиюминутному желанию.

За «Строговых» Марков удостоился Сталинской премии третьей степени. Может быть есть в этом произведении какое-никакое цельное зерно.

» Read more

Цикл «Великий Моурави» | Книга №2

О жизни Георгия Саакадзе после изгнания из Грузии известно не так много, что заметно по содержанию второй книги Анны Антоновской про Великого Моурави. Стиль изложения также не утратил тяжеловесности. Хочется спросить автора, зачем он мучил себя и будущего читателя, рассказывая историю не столько о самом Саакадзе, сколько наполняя повествование множеством персонажей, чьи диалоги хоть и формируют общее впечатление о происходящих событиях, но при этом продолжают оставаться стенографией чьих-то бесед о ситуации вокруг и возможном развитии событий.

Саакадзе всегда хотел объединить раздробленную Грузию в единое государство. Только как усмирить гордость грузин, каждый из которых думает только о себе? Казалось бы, сломить таких людей трудно. Сделать это изнутри — невозможно. Для это нужен сильный правитель. Только измельчали все государи. Нет и не ожидается никого, кто бы стал подобным Давиду Строителю или царице Тамар. И Саакадзе нашёл решение. Каким бы тяжёлым оно не казалось и как бы не относились после этого к нему сородичи. Пришлось Великому Моурави принести себя в жертву обстоятельствам, как и родную страну принести в жертву соседним государствам. Если не получается мирно решить проблему, значит надо её устранить чужими руками. Изгнание Саакадзе благоприятствовало этому.

Как на Руси нет до сих пор единого мнения касательно деятельности Александра Невского, видевшего в порабощении Ордой возможность из раздробленной земли создать единую, так и Георгий Саакадзе планировал с помощью вторжения Ирана добиться желаемого. Пусть Грузия падёт, но она будет объединена. А тогда уже можно будет думать о том, что делать дальше. Главное — цель будет достигнута. Время же освежающего дождя ещё успеет наступить. Именно об этом старается рассказать Анна Антоновская, наполняя сюжет лишними деталями, которые могут быть важны для интересующихся данным историческим отрезком, тогда как рядовой читатель так до конца и не разберётся в хитросплетениях взаимоотношений между раздробленной Грузией и её соседями.

Антоновская с прежней силой делает упор на Россию, с которой связывает надежды грузинского народа на избавление от захватнических планов южных соседей, мусульман. На глазах читателя бурлит котёл противоречий, где важным является не стремление христиан объединиться и дать отпор сторонникам исламской веры, сколько желание не допустить порабощение одного народа другим. Как быть при этом с желанием Саакадзе — непонятно. Георгий проникся чуждой ему культурой, изучив её основательно, но не допуская в мыслях, чтобы он сам стал мусульманином — после этого он уже никогда не сможет объединить Грузию. Антоновская посвятит этому много страниц. Но Грузия всё-таки падёт. Чем-то нужно пожертвовать во имя благой цели. Может тогда грузины объединятся в единое целое. Именно на это надеялся Саакадзе.

Кажется удивительным, у Саакадзе остались сторонники. Сколько бы он не находился в изгнании — в его возвращение продолжали верить. Только никто не предполагал, как именно вернётся Георгий. Ранее он ратовал за справедливость, искоренение рабства и мирное сосуществование. Кто же знал, что Великий Моурави приведёт в страну захватчиков, подсказав им все действия, с помощью которых Грузия будет покорена. Сложно оценить шаги Саакадзе. Однако, потомки его деятельность воспринимают в позитивном ключе. Неважно, каким образом Грузия жила дальше, как боролась за себя и отчего влилась в состав Российской Империи, потом Советского Союза и в итоге, насобирав земель больше, нежели смела иметь, обрела свой нынешний вид. Важно, что жили и живут в ней люди, готовые пойти на любую жертву, лишь бы не допустить её нового развала.

» Read more

Александр Серафимович оставил после себя не так много произведений, как этого бы хотелось. На его творчество большое влияние оказали быт человека в суровых условиях, события 1905 года и гражданская война. Вокруг этим тем и строятся рассказы. Отдельно стоит «Железный поток», написанный в непривычной для автора манере. Складывается впечатление, будто Серафимович ничего не придумывал, о описывал те ситуации, о которых он был хорошо осведомлён. Вымысла найти не получается, лишь отражение действительности. Серафимович был реалистом, поэтому приукрашиваний у него не найти. Скорее наоборот, он стремился к нивелированию понимания счастья. Каждый его рассказ — это сражение человека за право жить.

«Железный поток» своеобразен. В этом произведении очень трудно узнать руку Серафимовича. Чересчур автор играет словами, усиливая нажим с последующей строкой. Герои повествования скорее обезличены, их голоса раздаются откуда-то со стороны. Сама речь наполнена заимствованиями из говора кубанских казаков, что крайне затрудняет чтение. Серафимович постоянно повторяется, отбрасывая действие к определённому моменту, рассматривая ситуацию под другим углом. У читателя должно сформироваться понимание трудностей писателя, решившего донести до него историю людей, гонимых с родной земли во время нестабильной обстановки в стране, покуда каждый населённый пункт на пути стремится вешать всех пришлых, не считаясь с политическими воззрениями, особенно люто питая ненависть к большевикам. Люди постоянно находились в движении, видя только в этом надежду на спасение, не веря в возможность когда-нибудь где-то снова осесть.

Показать разброд в обществе после падения Империи у Серафимовича получилось. Население морально разложилось. Каждый стал сам себе хозяином. Нападать можно на любого встречного, как и любой встречный может напасть на тебя. На этом фоне Серафимович создаёт ряд зарисовок, но чёткая повествовательная линия всё равно отсутствует. Женщины могут рожать, мужчины потрясать ружьями, все вместе испытывать неутолимое чувство голода; могут принимать решения на собраниях, высказывать недовольство командиром, брать инициативу на себя. Однако, поток не будет останавливаться, продолжая движение. Для этой группы людей обстоятельства сложились таким образом, что они сейчас объединились в группу, создав мобильную передвижную единицу, обречённую прорываться через пустынные земли и предгорья кавказских гор, одолевая преследующих казаков и устраивающих засады грузинов.

В «Железном потоке» можно найти для себя новое определение слова Родина. Ведь Родиной не является определённая местность. Родиной может быть любой кусок земли, что мил твоему сердцу. Некогда казаки сетовали на повеление императрицы, переселившей их из степной Сечи на Кубань. И стала Кубань их сердцу ближе, нежели предыдущая Родина. А теперь спустя полтора столетия обрушилось новое бедствие… и ты можешь стоять до последнего за хату и станицу, либо влиться в людской поток, принимая изменение старого уклада на новый. Как бы морально низким всё отныне не выглядело.

Тяжело читается «Железный поток». Но можно было ли это произведение написать лёгким языком?

Рассказы у Серафимовича отличаются лаконичностью. Автор не делится романтическими представлениями и не делает из людей героев, способных преодолеть препятствия. Тяжёлые условия человека должны ломать, и они ломают. Не один герой умирает на глазах читателя, так и не сумев найти в себе силы бросить вызов. Невозможно изыскать в себе более того, нежели ты способен извлечь. Если суждено быть затерянным в море, то будешь затерян; если обстоятельства будут против тебя, то ты заранее обречён; если берёшь чужое, не давая ничего взамен, то кто-то возьмёт твою жизнь, будто так и должно быть; если твоя родня тебя нещадно сечёт, то не из желания поиздеваться — осознание пользы жестокого воспитания обязательно придёт.

1905 год дал миру нового Серафимовича. В его рассказах отныне присутствует не обречённость человека перед силами природы, а обречённость перед бессмысленностью самой жизни. Яркие краски показывают не только жаркие баталии внутри городской обстановки, когда правительственные войска усмиряют бунтовщиков, отчего гибнут мирные жители, не имеющие шанса выйти из окружения. Кто решит выбросить белый флаг или поднять голову выше подоконника, тот в этот же момент получал пулю в голову. Не хочется верить в такие события, но также не хочется верить, что Серафимович мог вводить читателя в заблуждения, описывая происходящее от первого лица.

Всё чаще в рассказах появляются революционеры, прячущие оружие по тайникам. Серафимович их уподобляет детям, что играют в опасные игры, не осознавая печальных последствий, от которых могут пострадать невинные люди. Напряжённая ситуация в стране не получала разрядки, и сердце автора продолжало творить в негативном ключе, отражая продолжение борьбы без надежды на достижение результата. Сам результат слишком призрачный и непонятный — нельзя представить, к чему всё в итоге приведёт. Серафимович показывает рост напряжения в обществе. И это уже не рост, а настоящая война.

Сборник помимо «Железного потока» включает в себя следующие произведения: «На льдине», «Месть», «Степные люди», «В бурю», «Некогда», «На Пресне», «Бомбы», «У обрыва», «Зарева», «Сопка с крестами», «Пески», «Лесная жизнь», «Большой двор», «Чибис», «Две смерти».

» Read more