trounin.ru

Джек Лондон — отчаянный мореход. Вот только читатель был ознакомлен c «Рассказами рыбачьего патруля», повествовавших о борьбе бравых героев с браконьерами, как практически сразу Лондон решается порадовать читателя новой морской экзотикой. «Приключение» позволит читателю вжиться в роль плантатора на Соломоновых островах. Где черпал Лондон своё вдохновение? Может он сам проплывал мимо этих островов. Посмотреть там было на что. Ведь только в 1907 году британцы решили наладить там кокосовые плантации, но с большим трудом и риском. Эти острова расположены правее Папуа-Новой Гвинеи и севернее Австралии, местное население — каннибалы. Недаром эта книга в СССР оставалась долгие годы под запретом из-за ярко прописанного расизма. Удивительно, как Лондона вообще в Союзе терпели. Да, он ярый социалист, но и нотки расизма постоянно проскальзывают в его книгах. Вот только-только был выпущен первый роман Лондона «Дочь снегов», где очень помпезно выведено превосходство англосаксонской расы над всеми остальными, как, спустя десятилетие, Лондон вновь идёт по проторенной дороге, отражая практически весь тот же сюжет, но в новой плоскости и в совершенно противоположных декорациях. Да, на Соломоновых островах люди тоже готовы съесть друг друга, но всё-таки исходная причина такого поведения далека от жизненных приоритетов золотоискателей Аляски.

Нелегко быть плантатором — нужно оценивать многие факторы и смотреть наперёд. Начатое дело не сразу станет приносить прибыль, для этого понадобится более пяти лет. А ведь, кроме всего прочего, нужно платить деньги местному населению. Зачем платить деньги, Лондон не объясняет. Только-только пришли европейцы, и инфраструктуры нет никакой. Местные жители любят есть друга друга, но преимущественно стараются съедать людей с соседних островов. Население Соломоновых островов сам Лондон ставит ниже американских негров, буквально приравнивая к первобытным племенам, которым трудно объяснить нормы морали и гуманного поведения. Отбить желание есть людей тоже. Мне понятны мотивы каннибализма в Новой Зеландии, лишённой иной доступной возможности потреблять белок, но почему каннибалы так ярко процветали на Соломоновых островах… вот где кроется загадка. Не стоит глубоко вникать в реалии быта туземцев, этим следует заниматься после прочтения трудов соответствующих специалистов. Сейчас же мы читаем Лондона, название книги «Приключение» — вот давайте с этим и разбираться.

В чём и для кого эта книга станет Приключением — понять трудно. Для главного героя тут приключений нет никаких. Он плантатор, вот-вот готовый разориться и продать свой надел практически даром. Его счастье, на берег выбрасывает лихую американскую девушку, возглавлявшую экспедицию в поисках лучшей доли, вознамерившейся тоже стать плантатором. Можно поверить Лондону, который вновь вспоминает сильных духом людей, чья жизнь не знает неудач, а подчинена суровому характеру основных действующих лиц, кои никогда не сдаются: имеют нужную смекалку, всегда везде урвут удачу. «Приключение» — это всё-таки книга о храброй девушке, ведущей себя словно мальчик-подросток, как её и воспринимают все вокруг. По мнению местных мужчин, девушка должна дома сидеть и крестиком вышивать, да детей растить. Только где уж там! Феминизм в те времена сметал всё на своём пути. Джек Лондон не был в стороне, показывая своеобразный норов американки, которая кичится своим происхождением, ставя американцев выше англосаксонцев. В этом противостоянии рас идёт конкурентная борьба, куда вмешиваются туземцы, не желающие быть опосредованными участниками чужой удачи.

Трудно принимать каннибалов. Лондон старается показать их с самой невыгодной стороны. Отрубленных голов будет в сюжете много. Легче принять тропическую лихорадку, что не станет щадить никого, унося жизни людей. В жару и бессилии останется надеяться на благополучный исход, иначе твой труп утонет в море.

Соломоновы острова. Я никогда ничего о них не знал. Интересно, изменилась ли там жизнь за прошедшие сто лет? Дипломатических отношений с нашей страной нет до сих пор. Всем милы Таити и Боро-Боро из другой части Океании, но они малая часть среди бесчисленных островов Тихого океана.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Плоский мир» — книга №23 | Подцикл «Ведьмы» — книга №6

У Терри Пратчетта кризис. Это отчётливо вырисовывается. Если предыдущие книги наводили на такие мысли, то «Хватай за горло!» уже не оставляет сомнений. Я не берусь вспомнить, когда последний раз Пратчетт решался в начале книги напомнить устройство Плоского Мира. Это было так давно, а устройство настолько знакомо, что лишнее упоминание уже не требуется, но Пратчетт решил иначе. Другим признаком кризиса является переосмысление ведьмовского цикла — эта книга отличается от всех предыдущих, хоть Пратчетт и решил взяться за издевательства над вампирами. Третий признак — наличие пошлого юмора, который до этого в книгах Пратчетта отсутствовал. Возможно, третий признак — это каверзы переводчиков, решивших, таким способом, довести смысл непереводимого английского юмора до российского читателя.

Наличие ведьм не играет никакой роли. Самое главное внимание на вампиров. Нет, это не арбузы-кровососы. И не те вампиры, что обитают в Анке. Перед читателем предстаёт образ классического вурдалака, жаждущего крови, способного левитировать, читать мысли и подчинять своей воли окружающих. Но Пратчетт не был бы Пратчеттом, а цикл про ведьм циклом про ведьм, если сэр Терри не засучил рукава и не начал преобразовывать закостеневшие понятия. Разве могут вампиры постоянно пребывать в статусе монстров — их пора выводит в высший свет, для чего их с рождения (да, вампиры рождаются от вампиров) приучают к солнцу, позволяя играть на свежем воздухе в полдень, им малыми порциями скармливают чеснок, доводя его до безграничных порций, чуть ли не набивают стигматы осиновыми кольями, в кровь всё в больших пропорциях подмешивают вино. Звериное чувство вампира идёт против такого кощунства к желаниям тела, но изменяться нужно — этого требует геополитическая обстановка.

Пратчетт — молодец. Как у него получается делать то, что вызывает неприятие у других авторов. Может, Пратчетт делает это дозировано, всё объясняя на пальцах, поэтому и не возникает чувства отторжения. Отношение к фэнтези надо менять, пусть современные авторы учатся у старины Терри, пока он в обойме и пока способен радовать мир плодами своей безудержной фантазии. Как так получается, что миришься с мыслью о влиянии солнца, о бесполезности чеснока и даже осиновый кол не имеет роли. Осиновым колом можно кого угодно убить. Пратчетт извлекает на свет другую важную информацию — отсечение головы, тоже не является гарантией. После любых попыток убить вампира, тот обязательно вернётся через двадцать и более лет. Просто вампир не может умереть… нет методов для его устранения.

Не забывает Пратчетт богов Плоского мира. Он тщательно по ним проехал в «Мелких богах», но всё равно продолжает извлекать очень интересные мысли. Например, Пратчетт нелестно отозвался о монотеизме, говоря словами одной из ведьм, что поклонение одному богу и принуждение к поклонению ему других, отрицая всех остальных богов — это не просто эгоизм, это свинство. Трудно с этим поспорить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Анжелика» | Книга №2

Может кого мои слова заденут за живое, но вторая книга о похождениях Анжелики сильно напоминает наглядное пособие труда «Женщина, преступница и проститутка» итальянского тюремного врача-психиатра Чезаре Ломброзо. Куда делась та симпатичная девушка, поставленная жизнью в самое неловкое положение… почему Голоны сконцентрировались на её пути к Версалю, наполняя описание бытом низов парижской жизни, приправляя это буднями цветочниц и шоколадных дел мастерами в обрамлении непомерного количества брани. Да, упадок свойственен культуре, может я чрезмерно рад был бы более культурному подходу. Но отчего дно Франции отличается от остальных слоёв населения только своими выражениями? Даже их поведение не вызывает шока, если сравнивать с делами людей из самой высшей элиты, а именно — приближённых короля. Забыли Голоны и об окружающей обстановке. Увлекшись описанием падений и взлётов Анжелики, они перестали обращать внимание читателя на остальные детали. Клоака Парижа перед читателем не предстаёт царством похоти, разврата и воплощения всех низменных человеческих желаний; она пахнет фиалками, от которых вянут только уши, но никак не нос. Разве нужно сверяться с «Парфюмером» Патрика Зюскинда, для восполнения важного пропущенного куска сюжета? Или вновь перелистать первый том, который «Маркиза ангелов», где Голоны больше уделяли внимание деталям?

Анжелике повезло с рождения. Пусть жизнь потом стала преподносить ей сюрпризы. Голоны полностью выложились в первой книге, а на второй решили отдохнуть. Анжелика — суперженщина, иначе не скажешь. У неё идеальные манеры, тело, интеллект, даже в бою на ножах она несколько раз убьёт соперников, и ещё она шулер — гремучая смесь. Буквально, Анжелику можно принять за графа Монте-Кристо в юбке, только граф имел много денег и поставил всех на место, а вот Анжелика была лишена всего, ей нужно было пользоваться любой возможностью. Спасибо Голонам, Анжелике всегда везло с людьми. Она могла сгинуть на дне, но там она встретилась со знакомым. И таких «могла» очень много, как и встречаемых ею людей. Не знаю, конечно, может я просто излишне категоричен, но, серьёзно не могу понять, как человек, чуть ли не измаранный испражнениями, вызывал восхищение у людей, отмечавших для себя все положительные качества. Читатель закрывал глаза на многие несуразности, всем сердцем желая Анжелике всё-таки дойти до Версаля, и повергнуть всех злодеев во прах, чтобы стать самой лучшей женщиной в стране. Сказочно.

Сюжет поражает обилием жестокости: торговля детьми, произвол полиции, пренебрежение к проституткам, бесчинства знати. Точку на пике жестокостей ставит кастрация одного из мужчин. От этого сжимается сердце. Голоны делают всех персонажей похотливыми, будто в жизни они ставят себе только одну цель — затащить Анжелику в постель… ну или туда, где представится возможность удовлетворить похоть.

Первая книга стала находкой. Вторая — разочарованием.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Тарзан» | Книга №3

«Я тумаю ветер скоро туть сильно!»

И почему у главного героя похищают сына всегда в третьей книге почти каждого цикла почти любого писателя? Это стоит считать доброй традицией или кризисом развития художественной литературы, свойственного на подсознательном уровне каждому поколению людей? Эдгар Берроуз не стал исключением, если только он не был первооснователем данной традиции, тут однозначно утверждать невозможно. Радует другое, Тарзан окончательно принял факт своей принадлежности к роду человеческому, напрочь позабыв про звериные повадки, став полноценным членом общества с правильными манерами. Было бы счастье, да, вторую книгу подряд, Берроуз делает врагами приёмыша обезьяны очень злого русского афериста, приобретшего к третьей книге большое влияние на коренных жителей африканского континента. Суровый русский злодей способен сломить любого человека, обладающего нечеловеческими способностями, навязать тому свою волю и полностью сломать радостную жизнь. Вот такие они русские в глазах Берроуза. Интересно, не он ли так сильно вбил этот постулат в мозги своих соотечественников, что коренным образом поменяли отношение к жителям нашей страны именно после издания второй и третьей книг о Тарзане?

Тарзан не раз пожалеет о гуманном отношении к людям, отчего вся его семья будет поставлена перед неприятным фактом истребления фанатиком с большими амбициями и единственной целью в жизни — отомстить. Удивительно, но Тарзан будет крайне слаб, пытаясь исправить ситуацию уже не своими силами, а привлекая на помощь других. Удивительно №2 — в его команду отборных коммандос войдут пантера, обезьяны и представитель негроидной расы. Такая группа будет оперативно выполнять все поручаемые Тарзаном задания, где каждый зверь будет использовать свои уникальные способности. Это, безусловно, очень интересный подход. Верными друзьями могут быть не только испытанные товарищи, но и вольнонаёмные работники на безвозмездной основе. Как получается у Тарзана находить общий язык со зверями понятно только автору, что делает из Тарзана не только отважного бойца, но и врождённого менталиста. Если все обезьяны говорят на первобытном языке, негр на одном из диалектов Африки, то странно, что пантера не имеет своего языка, но и с ней Тарзану удаётся наладить контакт.

Весьма важным событием является не то, что Тарзан принимает на себя роль вожака полианимальной стаи, а то, что его жена становится боевой машиной, превосходя по тактико-техническим характеристикам мужа. Берроуз показывает реальные возможности женщины, поставленной перед лицом опасности. Тут всё движение феминисток приходит в радостное волнение, расхватывая новые выпуски палп-журналов с третьим приключением Тарзана. Они смакуют каждую страницу, злобно поливают грязью русского злодея и презрительно отзываются о главном герое книги (Тарзане), ставшего несчастьем для сына и жены, да явного образца слабого беспомощного мужчины и ненадёжного кормильца. Таких не только надо спасать, но и говорить им, что надо делать, когда делать и сколько времени делать.

Мир приключений Тарзана поражает воображение. Пожалуй, надо не только читать книги о его похождения, но и сверяться с американской историей, чтобы лучше воспринимать происходящие события, как в книге, так и в Новом Свете. Всё взаимосвязано. Эдгар Берроуз умел находить нужные подходы для удерживания интереса к своему труду.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ох, уж эти французы XIX века. Они писали так много, что просто диву даёшься. Не ограничивались парой сотен страниц, а доводили их количество минимум до шести сотен, а то и до тысячи. Сюжет должен затягивать, быть продолжительным, служить основой для долгого чтения и обильного количества мнений. Нельзя, прочитав тысячу страниц, оставить отзыв в несколько сот слов. Если разбирать все детали, никогда не хватит и тысячи слов. Только такие простыни никого не интересуют, нужно быть кратким и лаконичным, как требует наше время. Главное выразить мысль и оформить её в виде небольших абзацев для лёгкого чтения глазами, остальное домыслят, если, разумеется, прочитают, а не, как всегда, просто быстро пробегут глазами по первым предложениям каждой новой красной строки. Такова действительность. У неё есть своя правда. Современный читатель не любит водянистый стиль изложения, но, конечно, тут со мной многие могут не согласиться, особенно памятуя, как извращена современная литература, пускающая в свои ряды писак разного пошиба с непомерным чувством собственного я. Если уж и писать, то отражать свою эпоху, излагать важные для последующих поколений детали и быть светочем своих дней, неся свет в мрачное будущее, освещая свою станцию на долгом пути человечества. Александр Дюма не просто писал исторические романы, он переосмысливал их внутри себя, отражая наиболее яркие образы, от которых млели его современники, и продолжают восхищаться потомки. Дюма любил Францию, он её красил самыми яркими красками, не показывая мерзостей, к коим склонны более поздние писатели, играющие на чувствах отвращения, имея своих заслуженных почитателей. Другие времена — другие нравы. Пока же, предлагаю сконцентрироваться на «Графе Монте-Кристо».

Пресловутая система периодических изданий здорово портит настроение при чтении. Читатель видит большие главы с провисающей серединой. В них интерес возникает в начале, пропадает в середине и возрождается к концу — и так на протяжении всей книги. Чем больше объём, тем больше писатель на книге заработает. В этом плане «Граф Монте-Кристо» стал для Дюма важным творением всей жизни, такую большую форму стоит ещё поискать. Не стоит кидать в меня камни и опровергать мои слова. Внимательно вчитайтесь в книгу. Так ли богат сюжет деталями, как хочется думать? В книге множество диалогов, а диалоги чаще всего об одном и том же. Стоит кому-то начать новую тему, как остальные подхватывают. Всю главу Дюма будет говорить от своих персонажей в одном тоне, да не слишком уходя в сторону. Поражает количество переспрашиваний. Если кто-то чем-то интересуется, то его сперва спросят, что правда ли он действительно этим интересуется, повторяя всё предложение заново. Потом спросят, а уверен ли он в том, что хочет об этом знать. И так под разными предлогами, да с пятого-седьмого раза, наконец-то, вопрошающий получает ответ на свой вопрос… а ведь ответ может быть неполным. И всё начинается заново.

Всю книгу задаёшь себе один простой вопрос. А согласен ли был бы я отсидеть пятнадцать лет в тюрьме, чтобы получить после этого шикарный откат, на который не получится заработать и за сто моих жизней? Ответ прочно повисает в воздухе, ибо приноровившись к сюжету книги, ещё раз пять-семь уточнишь у себя детали вопроса, но точный ответ всё равно дать не сможешь. Помогает простая русская поговорка «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Стоит только порадоваться за главного героя.

Александр Дюма насыщает книгу лишними деталями. Он немного схож с Гюго, но всё-таки старается далеко не отходить от основного сюжета. Временами действие книги косвенно касается жизни Наполеона Бонапарта. Дюма очень хорошо показывает эпоху и брожение в головах французов. Иной раз злишься, читая про Наполеона, словно газету листаешь. Представляешь себя не сидящим в кресле-качалке, а роялистом или бонапартистом, что с пеной у рта доказывает автору свою принадлежность. Времена расколов в обществе всегда протекают трагически. Сказав не то, получаешь по шапке от одного из двух оппонентов, а сам разговор планомерно перетекает в драку. На этом фоне преподносятся страдания главного героя, безвинно пострадавшего из-за Наполеона и его деятельности. Он жил спокойно, любил самую красивую девушку в городе, а на выходе получил пожизненное заключение из-за козней друзей и помощника королевского прокурора, решившего прикрыть своего отца-бонапартиста и, заодно, себя. В котле противоречий читатель находит отражение банальной несправедливости мира к человеческому существу, желающему просто быть счастливым.

Быт в тюрьме — самая замечательная часть книги. Как бы не было жалко главного героя, но его жизнь в тюрьме не была скучной. Дюма так передал атмосферу, что попытайся я читать книгу под одеялом ночью в собственной кровати, я бы, безусловно, мог различать отдельные буквы и, нисколько не удивлюсь, смогу читать книгу без фонарика и даже без лунного света. Настолько погружаешься в мрачные казематы, различая звуки шагов, влажность, чьи-то равномерные поскребывания за стеной. Антураж погружает в себя и не отпускает обратно. Как жаль, что Дюма отдал тюрьме такой малый объём, уделяя больше внимания пирушкам в Риме и Париже. Они малоинтересны, да представляют интерес только любителям светского образа жизни, да тех, кто желает узнать, чем Дюма занимался до сорока лет, где побывал и откуда черпал свои вдохновения. Безумно рад за главного героя, сумевшего перебороть себя и обрести надежду на счастливый исход. Он нисколько не ждал милости от судьбы, она ему и не была нужна. Самая замечательная часть книги заканчивается ядром, привязанным к ногам. Дальше начинается совсем другое повествование.

Кого не спроси о чём книга, все говорят — о мести. Не знаю, я месть не увидел. Может, конечно, был элемент во всём этом какой-то жизненно необходимой реализации скрытой злобы, только Дюма не вёл сюжет к однозначному отмщению. Просто Дюма продолжил искать себя, заодно сверяясь с полицейскими хрониками, откуда черпал реальную историю человека, пострадавшего подобно главному герою «Графа Монте-Кристо». Не стоит говорить о кладе, о шикарных возможностях и их применении. Стоит сконцентрироваться на людях, которых старается показать читателю Дюма.

Как я уже сказал, самое интересное заканчивается побегом из тюрьмы. Повествование о главном герое на этом также заканчивается. Он для читателя теперь полностью растаял. Дюма уже не будет возвращаться к нему и раскрывать читателю души отчаянной порывы. Будет введено множество новых персонажей, от лица которых Дюма и будет фокусировать взгляд читателя. Вот наш взгляд упирается в охотника, решившего пострелять коз на скалистом острове в Средиземном море. Вот этот охотник с другом кутит в Риме. Вот Дюма снова уходит от сюжета, рисуя взросление некоего итальянского бандита. Может Дюма старался не оставлять белых пятен, но, скорее всего, просто выводил весь сюжет на одну линию, увязывая все расхождения сюжета в один пучок.

Да, главный герой отомстит. Пострадают все: и виновные, и невиновные. Дюма будет крайне жесток, показывая, что для везения, нужно сперва отсидеть в камере-одиночке без шанса когда-либо выйти на свободу, только в этом случае можно надеяться. Иначе, принимайте всю мрачную сторону жизни как есть. Стоит ли говорить, что главный герой «Графа Монте-Кристо» за жизнь полностью лишается благородства, взращивая в своей душе тёмные стороны, однако, при этом, оставаясь положительным персонажем. Всё-таки нет в нём злого начала, как бы не пытался нам показать Дюма. Его герой мстил, но мстил не слишком жестоко, скорее подталкивая других к совершению необдуманных поступков, отчего-то заранее зная к чему всё приведёт. Большой драгоценный камень опосредованно сломает жизнь одного, но спасёт жизнь другого. Страшная семейная тайна уничтожит весь род на корню, а другим всё сойдёт с рук.

Вновь сталкиваюсь с идеей гомеопатии, когда подобное лечат подобным. Дюма особенно ярко останавливается на этом моменте, показывая единственный возможный способ бороться с ядами. Не знаю откуда, но выйдя на свободу, главный герой успел не только обзавестись друзьями в итальянских бандитских кругах, в среде браконьеров всего Средиземного моря, наложницей в виде албанской принцессы и верным слугой с отрезанным языком, выкупленным у ретивого халифа. Даже слуги ему крайне верны. За всей таинственностью всплывает фигура, отчего-то, Синбада-морехода. Оставим на совести Дюма замашки восточной экзотики. После побега одна тайна соседствует с другой. Граф Монте-Кристо превращается в очень загадочную фигуру, отчего его поступки раз за разом становятся всё менее понятными.

Главный герой так часто меняет свои личины, что впору запутаться в их числе. Иной раз уже с трудом вспоминаешь, кем и когда он был. Ближе к концу книги, всё становится крайне мрачным. Так ли было плохо в тюрьме, когда снаружи люди грызутся между собой и выставляют друг друга за врагов всего своего рода. Отдельно стоит упомянуть того человека, чьё письмо свело главного героя в тюрьму. Дюма нашёл ему самое лучшее применение, но кто же знал, что автору так удачно получится сделать такого человека весьма важной частью сюжета. Просто диву даёшься, когда видишь способность Дюма раздуть текст там, где человек обездвижен, а подвижность сохранили только глаза и веки. Стоит поаплодировать Александру Дюма. Получилось превосходно.

Посмотрите вокруг себя, ведь вокруг одни предатели! Или вы думаете, что Дюма мог ошибаться?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пол Андерсон взялся за сложную тему. Не так просто оперировать сюжетом, когда перед тобой вечность. Ты можешь брать любой момент из любого времени, совмещать всё это в разных пропорциях, получая гремучую смесь. Очень трудно укладывается в голове многовариантность событий. Из этого вытекает очень большое количество несостыковок, о которых можно бесконечно говорить. Не всё так просто, когда одно событие может происходить при разных обстоятельствах. Андерсон останавливается на самом главном — все рассказы этого сборника направлены на борьбу за сохранение истории в том виде, в котором она уже случилась и ещё случится. Если до середины XX века Андерсон хорошо оперирует данными, то о будущем он только предполагает. По обрывочным сведениям в будущем человечество ждёт война с Марсом, переход к матриархату, всплески активности ренегатов времени, что воспользуются плодами первых лет открытия возможности совершать путешествия во времени, и, конечно, когда-то через миллион лет люди эволюционируют в иных существ, очень отличимых от нас нынешних, гораздо сильнее, нежели человек может отличаться от обезьян.

Любая попытка внести изменения в прошлое может привести к необратимым последствиям. Достаточно вспомнить «И грянул гром» Брэдбери, там очень ярко предрекается разрушение реальности при халатном отношении к прошлому. Андерсон не столь категоричен. Там, где у Брэдбери реальность ломается от перемещения одного незначительного предмета, Андерсон старается не обращать внимание на детали, всё можно будет подчистить позже, создавая одну проблему из другой в лавинообразном порядке. Вся протяжённая линия бытия лучше показана в «Конце вечности» Азимова, где сюжет крутится вокруг похожей темы, только там не используются для работы такие яркие оперативники как в «Патруле времени», больше являясь библиотечными работниками. Сложность темы — не передать никакими словами. Слишком много вариантов.

Пол Андерсон погрузит читателя в историю, в этом сборнике нет рассказов о будущем — все они о прошлом. Читатель побывает во многих уголках древнего мира: Иран, Рим, Карфаген, Финикия; столкнётся с изменением реальности: монголы захватывают американский континент, конец хроник Тацита Второго тоже станет отправной точкой для расследования, сотрудники Патруля будут творить саги готов и скандинавов, Андерсон покажет прекрасный пример мышления конкистадора в условиях нашего времени. Читатель также побывает в такие времена, когда средиземное море начало наполняться, пропуская через Гибралтар гигантский водопад.

Для себя отмечу наиболее удачным рассказ «Печаль гота Одина». Так о готах никто не писал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Говорят, Крапивин — пишет о детстве. У каждого из нас было своё детство. В чём-то похожее, но скорее различное. Моё детство отличалось от того, которое привык изображать Крапивин. Пока прочитано несколько книг, не можешь точно определиться со своим отношением к данному писателю, но чем больше прочитанных книг, тем одолевает всё больше негативных мыслей. С такой литературой надо не жизни радоваться, а пребывать в постоянной глубокой депрессии. Стоит только немного подумать о мире, что предлагает нам Крапивин, как возникает желание бежать без оглядки.

С каждой книгой всё противнее наблюдать за взрослыми в книгах Крапивина. Они все одинаковые. Нет в них даже грани различий: все гады, истероиды и прожжённые бюрократы. Читаешь-читаешь, а на душе всё гаже и гаже. Новая книга — повторение пройденного материала. Крапивин снова и снова грузит читателя непомерной долей депрессии, рисуя беспросветное своё настоящее. Обязательно в клумбе с «розами» (вы же знаете, что роза убивает всё живое в своём окружении, кроме себе подобных), обязательно присутствует один хороший взрослый — именно к нему тянутся герои книги, именно на него равняются и только его слушаются. Такое категоричное разделение на белое и чёрное в мире Крапивина часто разбавляется. Однако, плохие никогда не становятся хорошими, а вот хорошие легко переходят в стан плохих, забывая о детях, ничем, по сути, не отличаясь от остальных «роз».

В этом розарии главная роль отводится детям. Я уже не раз говорил, что Крапивин любит уменьшительно-ласкательные формы. Этим он очень напоминает раннего Достоевского. Я бы даже больше сказал, Крапивин не просто похож, он пишет практически в том же стиле. Возьмите персонажей-детей Крапивина и персонажей Достоевского — это же натуральные плаксивые олигофрены, ищущие справедливости, но натыкающиеся раз за разом на глухую стену непонимания и жестокость реального мира, так небрежно ломающую их судьбы. В одном Крапивин прав — действительность сурова к людям. Только у него она слишком суровая.

Всё вышесказанное — моё личное ИМХО.

» Read more

Самое трудное при написании книги, как и в любом другом деле, грамотно продолжить и закончить начатое. Поймав вдохновение, налетаешь на глухую стену отчаяния. В стихотворении не можешь выразиться дальше четвёртой строчки, понимая всю бестолковость ситуации. Красивый зачин губит попытка создать адекватное первоначальным порывам продолжение. Не идёт дело — стоит процесс — автор пытается извернуться — наполняет объёмом — уходит в сторону — развивает другие линии — отчаянно ищет средство для заполнения пробелов. Первые две книги Диккенса написаны таким образом. Не знаю, как у Диккенса складывались дела дальше, но «Посмертные записки Пиквикского клуба» и «Приключения Оливера Твиста» имеют все черты благостного увлекательного начинания и абсолютной пустоты в середине повествования. Терпение иссякает, взывать к совести автора бесполезно. Не забывайте, что Диккенс писал книги подобно периодическим газетам. Его произведения и являются периодическими газетами. Хочешь жить и хорошо питаться — зарабатывай деньги. Не получается продумать до конца — пиши как получается. Обиден такой подход к литературе. Возможно, дальше у Диккенса всё будет лучше — ведь «Приключения Оливера Твиста» только вторая его книга.

Как я уже сказал — начало прописано превосходно. Диккенс сам говорит о том, что ему противно облагораживание преступников. Он не развивает тему на примерах, но ведь мы прекрасно знаем, как под пером писателей благородными становились самые махровые злодеи. Диккенс решает изменить ситуацию, показывая жизнь дна общества с истинной стороны. У него это вполне получается. Только слишком Диккенс упорствует, описывая дно, опуская дно ниже дна. Слишком он категоричен, перекручивает во многих моментах. Там, где у него хороший — очень хороший, там и злой — очень злой. Раз за разом поражаешься несчастливой доле Оливера Твиста. Бедного мальчика жизнь постоянно ставит на колени перед неразрешимыми дилеммами, лишая парня надежды на светлое будущее.

В грязи Диккенс находит неогранённый алмаз. Этот драгоценный камень не смогли сломить обстоятельства — он хлопал глазами и желал иного исхода. Известно, что окружающая обстановка влияет на человека самым сильным образом. Но Оливер выше этого — в его крови играет благородство и понимание неправильного устройства мира. Он не станет воровать, он не будет убивать, он с трудом станет просить милостыню, но с жадностью станет есть протухшее мясо и ластиться под доброй ласковой рукой. Есть что-то в нём от плута, только Диккенс слишком идеализирует мальчика, рисуя ему лучшую судьбу. Хотя, если начал о шпане рассказывать, то выводи его на кривую дорогу, ведущую к площади городского палача. Вместо этого, перед нами Маугли городских джунглей и будущая версия благородного Тарзана с непомерными амбициями, но об этом Диккенс читателю не расскажет. И хорошо! Продолжать читать приключения Оливера Твиста было бы просто невыносимым занятием.

В благополучный исход надо верить до самого конца, возможно о вашей жизни тоже кто-то пишет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Меч без имени» | Книга №3

Бывают моменты, когда сильно жалеешь о сказанных словах. Слово не воробей — известно, вылетит не поймаешь, или оно вернётся к тебе остроконечным бумерангом. Мало кто знает, но кто знает, тот испытывает большой дискомфорт, понимая суть третьей книги о похождениях свирепого ландграфа Скиминока. Всё очень просто и грустно — много позже у Белянина-реального, как и у Белянина-виртуального, похитят сына… и та история закончится не так благополучно. После этого Белянин надолго перестанет писать книги. Всё печально. Только эта мысль мешает принимать книгу с радостью, не хочется смеяться и сопереживать главным героям. Впрочем, стахановец Белянин слишком сильно разогнался, выдавая продукт собственного вымысла в таком большом объёме. Это сказалось на качестве материала. Третья книга — наиболее увесистая в цикле, однако лишённая той самобытности, которая понравилась читателю изначально. Наступила усталость. Захотелось чего-то другого.

Юмор Белянина всё больше стал скатывать к обыгрыванию слишком низменных человеческих желаний. Одно дело, когда вокруг тебя крутится красивая наёмница, способная дать фору богине красоты; однако другое дело, когда юмор переходит к постоянным упоминаниям кастраток, что любят откусывать мужское достоинство, воплощая в себе ужас средневековых представителей сильной половины человечества; напрягает обилие гомосексуального юмора, что наводит читателя на нехорошие мысли, ведь нельзя всю книгу шутить в одной плоскости — это говорит о кое-каких неполадках в психике автора; об окончательном опошлении юмора свидетельствуют суккубы — последняя стадия сексуальной извращённости. Что-то не так стало с Беляниным. Впрочем, если читатель не предъявляет претензий, то значит он нашёл нужную себе литературу, удовлетворяющую те потребности, которыми он имеет счастье обрадовать.

За одно хвалю Белянина — за проработанных персонажей. Очень трудно создать таких живых и харизматичных. Пускай, главный герой — слишком озабочен своими низкими желаниями, он, в конце концов, не обязательно должен являться в полной мере альтер-эго писателя, хоть и зовут его также, как и автора. Безусловно, за своё творчество и за финал третьей книги — ландграф Андрей от жены получил по голове сковородой, да скалкой по рукам. Чему только сына-озорника хотел научить! Бульдозер и его жена, ведьма Вероника, дракон Кролик, наёмница и другие — незабываемые…

Главное — найти своё призвание. У Белянина получается писать юмористическое фэнтези, а больше и не надо. Любители пораскинуть мозгами будут грызть религиозную ранимость души Достоевского, болезненную реакцию на греховное падение человеческой натуры Ремарка, либо возьмутся за серьёзную фантастику Роберта Шекли, отражающую суровое восприятие мира, или Станислава Лема, предававшегося мыслям о неизбежности трагического исхода благоприятных положений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Приключения Эраста Фандорина» | Книга №4

Последние годы последнего десятилетия XX века — первые годы первого десятилетия XXI века запомнились массовым всплеском интереса к японской культуре в России. Именно в это время, люди стали узнавать, что такое аниме, манга, суши, почему Mitsubishi — Мицубиси, а Suzuki — Судзуки. Об этом знали и раньше, но не так много людей над этим действительно задумывались, а тут каждый пятый стал интересоваться японским языком и всерьёз отвечать на телефонный звонок «Моси-моси!», ставящим в тупик звонящего. На общем фоне, в ситуацию хорошо вписался Акунин и его цикл о «Приключениях Эраста Фандорина». У него японская тематика начинает прослеживаться с третьей книги («Левиафан»), когда одним из действующих персонажей стал японец. Акунин блестяще описал ход его мыслей, наделив крайне притягательным колоритом и разжевав высокий полёт японских традиций. Больше Япония не уходила из книг. «Смерть Ахиллеса» в хронологии занимает четвёртую строчку, но с момента написания «Левиафана» минуло ещё несколько книг. Кто знает, тот помнит, что Фандорин плыл в Японию. Читатель ждал новый детектив из жизни страны восходящего солнца, но не получил его. Вся тайная жизнь тайного советника осталась тайной. Остаётся только предполагать, чем же так прославился Фандорин в Японии. Вместо всего этого, Акунин предлагает читателю иную историю. Историю ниндзя Фандорина, не менее и не более. Готов ли читатель постигнуть искусство скрытности?

Методики, что вырабатываются у ниндзя, закладываются с рождения, уже с колыбели их тело готовят к способности переносить трудности, а мозг подвергается уникальной обработке, позволяющей ему быть полностью подконтрольным хозяину. Каким образом всё это постиг Фандорин — непонятно. Но он действительно теперь способен применять многое из техник японских убийц, чем будет постоянно пользоваться. Ведь против него стоят не просто люди, а профессиональные убийцы. Пускай и не такие способные. Они не владеют даже малейшими приёмами карате, что не мешает им плавать в мировой среде взаимоотношений и везде извлекать из всего выгоду.

Оппонент Фандорина — выходец с Кавказа. Акунин, в своей привычной манере, делает кавказца всемогущим и самым способным, что, конечно же, выполнит любое задание, да и с Фандориным легко справится. Акунин вообще любит идеализировать злодеев. В «Турецком гамбите» к злодею проникаешься сочувствием, всё-таки человек желал блага для своей страны; в «Пиковом валете» тоже — такой способный был аферист. Все злодеи обязательно космополитичны, имеют тягу в путешествиям по миру. В «Смерти Ахиллеса» Акунин вспомнил Рулеттенбург Достоевского. Было ли это попыткой сыграть на чувствах Фёдора Михайловича, пытаясь противопоставить своего героя со своей системой игры, минуя прочих истерящих персонажей, да минуя Бабуленьку? Во многом, книгу вытягивает именно вторая часть, когда Акунин сосредотачивается на описании жизни наёмного убийцы. Поговаривают, что Ахиллесом является как раз убийца и описание его жизни, во многом, совпадает с жизнью древнегреческого полубога.

Как вариант боевика из девяностых, «Смерть Ахиллеса» подходит идеально.

Автор: Константин Трунин

» Read more