trounin.ru

Не хвались, покуда слаб. Господин пусть хвалится, никак не раб. Прав всегда тот, кто говорит громко, такой не произносит слов тихо и робко. Но не в силе речи превосходство заключается, не для того людям говорить позволяется. Смотри на положение, ибо важнее оно. Говорит господин — слышно всем всё. А как не кричи, будучи ниже его, останешься неуслышанным чаще всего. Такова действительность, исправить не пытайся. Помни, возвышаясь — не унижайся. И помни о том, что сила голоса на самом деле важности не имеет, прав тот — кто это самому себе доказать сумеет. Прочие падут, как падали прежде не раз. Сильными им быть суждено лишь сейчас.

Есть басня из древности, много раз пересказанная стихотворцами после. Смысл её простейший из простейших вовсе. «Дуб и трость» — название той басне дано. В той басне всё просто и даже легко. Имеется дуб — древо, не вырвать из земли. Есть тросточка — возьми и легко преломи. Хвалится дуб, ценит себя сверх всякой меры, полный несокрушимой в то веры. Господин среди прочих — средь деревьев властелин. Трость же гнётся перед всеми, в том числе и пред ним. Гнётся трость и под ветром, всякой силе воздавая почёт, о чём дуб никогда не задумается, на подобное он не пойдёт. Вот ураган грозный подул, дуб с ним не смирился. Встал преградой на пути: не выстояв, сломился. Чем теперь хвалиться? Утратил властелин значение своё. Трость же гнётся снова. Гнуться во славу других — предназначенье её. Потому в том урок от Княжнина, подхваченный от баснописцев прежних веков — живи ярко и кратко, либо долго, но средь оков.

Хвалиться вредно, какой силой не обладай. Сейчас сильный, завтра другому место своё уступай. Лучше делай дело, не говоря о том, как делаешь его. Расскажешь после, достигнув должного всего. Допустим, «Рыбак» был голодом томим, рыбу поймать желал. Он удочку забрасывал и пустой крючок из воды извлекал. Не клевала рыба, избегала крючка. Один карп соблазнился заброшенной приманкой рыбака. Мораль сего сказа как раз в том, чтобы тянуть улов, не называясь хорошим рыбаком. Будет поймана рыба, тогда и хвались. Не поймал — крепче за уду держись! Как у людей, что берутся за дело, до конца не доводя, ибо чрез меры переоценили прежде себя. Легко остаться и без сапог, когда речей сдержать пред обстоятельствами в очередной раз не смог. Хорошо, коли рыба сорвалась, главное, чтобы голова на собственных плечах при этом осталась.

Как-то в лесу разразился «Мор зверей». Предстояло решить, кто повинен в напасти сей. Кто больше грешит — тот виновник, ясно каждому было. Установить сего проказника лесное общество решило. Сам царь леса — лев — с повинной к народу обратился. Знал за собою грех, он кровью так и не напился. Он ел овец и пастухов, зверей он ел и опечален ныне тем, что стал причиной мора — источником случившихся проблем. И быть ему наказанным, не случись лисе возразить. Всем стало ясно, таким кровожадным лев и должен быть. Зато осёл, траву монастырскую щипавший, в прохладе стен монастыря лежавший, божьих тварей не обижавший, виновным сам себя считавший, заслужил порицание и оказался причиной мора. Он думал, будто в деяниях свершённых хуже вора. Получилось, что кто сильнее — тот прав, а слабому мнится вина во всех смертных грехах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Из года в год, из века в век: сила крепнет — знает человек. Уверен в силах, иному не бывать. Ничто не сможет помешать. Уверен он во многом, упираясь крепко рогом. И вот оказия… Как произошла она? Не потрясение великое и не война. Любил один другого, тот его кажется тоже любил, ничего не предвещало, чтобы любимый взял и изменил. Шло дело к свадьбе, должен был случиться брак, но торжество окутал непроглядный мрак. А может и не шло то дело к свадьбе, мнилось действие сие. Требовалось малое — сохранять разум и думать прежде о себе. Что голову ломать, коль разрушена мечта, с другою теперь любимый — ныне она его жена.

Девушке казалось: для любви рождена. Казалось: взаимной любовь быть должна. Кипела в ней страсть, пылала душа, жила мыслью единой, почти не дыша. Не видела преград, не знала проблем, не ожидала столкнуться вскоре с тем, как объект почитания, ею любимый, покажет норов, страстями иными гонимый. Осталось смириться или действие предпринять? Саму себя нельзя наказать. Лучше найти управу, чужую мечту испепелив, наказанной неверности чашу испив. Не так, чтобы заманчивый сюжет Княжнин показал. Может не бывает счастлив тот, кто никогда не страдал? «Флор и Лиза» разошлись, потеряв соприкосновение, о чём и повествует Якова стихотворение.

Но драма требует себя проявить, сентиментализму во строчках обязательно быть. Сейчас нельзя раскрывать подобные сюжеты, поскольку подобное читать могут малые дети. Поверьте, решение Лизы — вздор чистой воды, не так разрушать полагается чужие мечты. Разве дело — заставлять страдать, показывая наглядно, чем грозит любовь потерять? Ежели растаяло чувство, живи и не оглядывайся назад, только тогда всегда окажешься ушедшему в прошлое рад. А так померк свет в глазах одного из влюблённых. Приходится сомневаться, будто от того стало больше среди продолжающих жить огорчённых.

Иначе бывает, стоит человеку возомнить о себе больше, нежели он может принять. Ему кажется, не возникнет затруднений, стоит позицию твёрдую в каком-либо вопросе занять. Как пример: вариант заявить, будто внешность значения не имеет. Якобы ничего переменить это мнение не сумеет. Пусть длинный нос у суженого — жить то не помешает. Или лицо косое — всякое с нами бывает. Но нужно понять, не спешить, взвесив последствия слов, снизойти полагается до первейших основ. Нос длинный — природой такое дано. И природой дано косое лицо. А вдруг случится событие, убеждения во прах повергающее? Всякое действие может случиться храбрый дух ужасающее.

Обещания пусты, пока их не исполняют. Сперва слово дают, потом его же на ветер бросают. Смыло волною из песка нанос, что вода принесла — не понадобилось причин измышлять, действительность за человека решила сама. О том сказку Княжнин сочинил, «Феридиной ошибкой» назвал и тем её смысл уточнил. Девушка позволила обещание пустое дать, не подозревая, насколько тяжело обещанное выполнять. Полюбит любого: сказала она. Вдруг разразилась война. Вернулся калекой будущий муж. Выполняй обещанное! Нет уж. Осознание пришло, стоило столкнуться с естественным ходом вещей. Природа зла, но человек к природе ещё злей. Длинный нос — разве грех такой иметь? Хуже совсем без носа, читатель, заметь. Поймёт то и Ферида, но не избавиться ей от укора. В любом случае, не получится избежать Фериде позора. Потому, дабы не утомлять, истину надо такую принять: ежели не красавец любимый — смиритесь и не серчайте, обещаний никому никаких не давайте.

Автор: Константин Трунин

» Read more

И сразу в бой: он в бой решительно пошёл. Княжнин «Орфея» сочинил, мир одарив рифмованной строкой. Что дальше? Замахнулся на святое. Крушил, ломал, доброе сея и злое. Авторитетов уже нет, на равных он со всеми, Сумароков и Ломоносов у него словно персонажи на сцене. Вот с ними в бой он и вступил, «Боем стихотворцев» поэму озаглавив, себя лично мужам сим славным против поставив. К чему всё шло? К величию, конечно. Пусть вёл себя Княжнин беспечно. Да не срослось, хоть и пытался Яков очень. Оду поэзии пропел, только стих оказался непрочен. Рассыпалась ода — долгий забег утомил. Дальше второй главы Княжнину биться не хватило сил. Среди прочих упомянутым фон Визин оказался, важным был тогда и ныне для потомков важным остался.

Ещё не раз приступит Яков к одам, немного скажет, зато пред всем народом. Он не скрывает, ибо вредно радость скрыть от государя. Живя под властью царской, об этом крепко зная. Когда бракосочетание престолонаследника случилось, выскажись, пока с тобой беды не приключилось. Утоми слух любыми сравнениями, речами уходя в древность седую, для того оды и поются, находя канву сюжетную простую. Сравнить с великими, величие пропев на век вперёд, мало кому такое поздравление нужно, ещё меньше текст тот прочтёт. Сумароков старался, старался и Яков Княжнин, хуже не будет, когда-нибудь и цесаревич станет властелин. На бракосочетание Павла с княгиней Натальей Алексеевной ода потому сочинена, знакомится с нею теперь редкий читатель мало когда.

«Милостивому государю Домашневу» есть ода одна, и есть прозой сказанные по случаю ещё одного события слова. «Речь, говоренная в публичном собрании Императорской Академии Художеств» — прозвание оды той, о первом выпуске её питомцев говорит Княжнин текст самый простой. За ребятами будущее, они России оплот, на их плечах удержится страна, никогда при них не падёт. Хвалу пел Княжнин и Дашковой Екатерине, «Письмо на случай открытия Академии российской» послал он данной княгине. О его содержании не составит труда догадаться, но хотелось бы найти чему удивляться. Ладно и просто, но не просто и ладно ведь всё: сладкие речи, восхваляет её. Пока друзья, и быть друзьями до гробовой доски, не пользовалась бы княгиня потом именем Якова для утоления тонущей от желания интриговать тоски.

Не столь радужно в жизни писателя, если другой автор дорогу перейдёт. Ответить на обиду в таком случае способ лишь один подойдёт. Ужалить получится произведением, задевая чувства оппонента, дождавшись необходимого для того момента. Так писал Княжнин «Исповедь Жеманихи», традиционно галломанов укоряя, говоря так, будто их восхваляя. Порою стоит восхититься Парижем, ежели там не бывал: как им не восхищаться, коли о нечистоты на его улицах ног не марал.

«От дяди стихотворца Рифмоскрыпа» сложил Княжнин послание, разумное тем определив напоминание. Вражда бессмысленна! Какой в ней толк? Допустим, бурю породишь, покажешь, что среди овец ты волк. И только. В том-то и беда. Ведь никто в ответ не похвалит тебя. Лей елей в уши, ежели без проблем хочешь жить, не думай, что твои слова могут забыть. Интересней сварам внимать, это знает Княжнин, хотя бы горошину нужно хранить меж перин. Кто разгадает, раскусит горох тот чёрного цвета, найдёт, чем следует похвалить поэта.

Но мудрость есть, её найти старайтесь. Не читайте просто, лучше просвещайтесь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чернеет жизнь, когда бушует чернь: всё умирает. Меняются порядки — каждый это знает. Приходит новое, неся благое будто в грозный час. Но среди мёртвых живыми не считают нас. Завоют волки пред рассветом, прогоняя тишину, и вторгнется беда в страну. И зазвонит набат, как будут биться братья, в чьих жилах кровь, достойная проклятья. Но чернь молчит, устав взирать на битву сильных, смысла ибо нет. И кажется, что не минуло кровью обагрённых тысяч лет.

Когда-то Рюрик правил Русью, он Новгородом владел, и его владениями Вадим владеть захотел. Почему? О том у Княжнина мнение своё есть. Любовь всему виною, а могла быть и месть. Забудем хронику, не станем о призвании варягов вспоминать. Зачем оно, когда иное надо знать. Имелась у Вадима дочь, красы такой, что не заметишь жажды в зной. Пленила сердце князя, завладев его душой. Рюрик покорился, не мысля для себя девушки иной. Осталось уговорить Вадима согласиться дочь отдать, дабы мер суровых постараться избежать. Что хроники гласят? Восстал Вадим на Рюрика без объяснения причин. Княжнин нашёл решение: таков зачин.

Что дальше было? О том драматургам известно. Им такое должно быть, разумеется, лестно. Ежели задуматься, человек не так уж многогранен, никогда не бывает он непонятен и странен. Разве не станет Рюрик своего добиваться? От Вадима он не отступит. Пыл его жаркий ярче разгорится, никто его не остудит. Станет пылать, набирая силу с каждым сказанным словом, пока не завладеет долгожданным уловом. Рыбку поймает, ей насладится, но об этом не пишут, такому в действительности не сбыться. Потому Княжнин предполагать может действие любое, но всегда неизменно банально простое.

Может зритель хотел увидеть раскрытие противоречий двух людей? Будут выяснять они иначе, кто же из них двоих сильней. Вроде оба внука Гостомысла, братьями допустимо назвать. Так отчего им теперь враждовать? Рюрик — старший в роду, поэтому князь. Вадим — на ветвях древа того младшая вязь. Мир не возьмёт, причину вражде надо искать, как же дочь у соперника не отнять? Глубоко залёг в повествовании мотив, найдёшь его, шелуху лишь авторскую смыв. Для красного словца о любви Княжнин написал, вдумчивому читателю на другое тем указал. За власть сойдутся мужи, стремясь друг друга убить, каждый сам поймёт причины должного быть.

И что же Яков, смел ли он дать весть о трагедии сей? Не побоялся ли звона цепей? И не за такие сюжеты в Сибирь ссылали, о чём все тогда прекрасно знали. Опасно при монархии о монархах криво говорить, всегда можешь бед себе нажить. Может к добру, а может всё шло к результату плохому, молния прежде сверкала над головой Княжнина, быть значит и грому. Малый срок впереди, пусть трагедия сия отлежится, лучшее обязательно когда-нибудь случится. Да известно потомку, как в сложное время противоречия утяжеляют общее бремя. Не против власти выступал Яков тогда, только трактуют писателей труд иначе всегда.

Во Франции буря, она повторяет бывшее раньше. Знакомая поколениям Княжнина много старше. Имелись свои примеры в России из седой старины, о том черпать информацию из народной молвы. Известно ведь, как народ власть над собою выбирал, никому без разрешения собой управлять не давал. Но вот Рюрик у власти, конец смиренью настал, один Вадим ему на то указал. И пал Вадим, может и по причине такой, что не уступил Рюрику он дочери родной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Завешана сцена, на сцене бардак — по воле Якова окутал Русь тяжёлый мрак. Как умер Игорь, древлянами убит, сын его оказался всеми забыт. Не помнят люди Святослава, должного княжество россиян принять под власть, княжеским землям грозит иная напасть. Древляне убили, значит они вольны Русью владеть, того князь их — Мал — задумал хотеть. Пленил он Ольгу, тем воплотив сюжет античных трагедий, опять Княжнин прозрел, слагает рифмы будто гений. Меропа ли? Иль Клитемнестра? Из каких побуждений он Русь довёл до краха? Сказал бы честно. Задумаешься так, увидев трактование иное, словно Ольге мнилось благо такое. Но не падают властители России низко, ибо обязаны парить, осталось о том ещё одну трагедию сложить.

Сложна проблема, сказать попробуй о ней. Получишь от государыни укор, осудит она автора подобных затей. Екатерина Великая, что держала государство в руках, будучи уверенной в законных своих правах. Хранительница стола для потомка из Рюрика рода не станет терпеть поношение средь честного народа. Потому не публиковал и не ставил сию трагедию Княжнин, другими печалями был он томим. А ведь мог подобрать время иное, «Ольгу» иначе назвав, против официальной истории тем не восстав.

Древляне у власти — такова идея всего сюжета. Ограбленные Игорем, их честь оказалась задета. Поступок известен, жадного князя они уморили. И вот, по Княжнину, о праве на Русь они заявили. Не ведают о праве на трон кого-то ещё, итак им хватило Олега, Ольгу терпеть не станет никто. Святослав не подрос, малый совсем, скрытый от глаз, не сразу задумается над тем, кому полагается править, кто престола достоин. Он — юноша, из которого никак не получается воин. Он в раздумьях, никак не Орест, не знает, что происходит окрест. Ему бы восстать, отца убившего наказав, только слаб духовно представленный вниманию князь Святослав.

Сколько лет томилась Ольга у древлян? Княжнин не задумывался о том сам. Правили они русской землёй, принеся войну, где ждали покой. Тут бы развить повествование, античные сюжеты вспоминая, посмевших поднять руки на трон сего права лишая. Но не о том сказывал Княжнин, ибо Ольга — не коварная жена, она коварна, но в мужа, думается, была влюблена. Он умер, от древлян злобы павши, воздавших заслуженное, примером воздаяния ставши. По хроникам расквиталась Ольга, уничтожив Искоростень, и вела себя, будто не княгиня, а безликая тень, какой её Княжнин представить решился, отчего внимающий его истории заметно утомился.

Понятно желание о жизни сильных мира писать. Так внимание к труду своему проще всегда приковать. Известна Ольга, сын её Святослав известен, потому читателю сюжет о них будет весьма интересен. Добавь интригу, иное развитие событиям дай, и возмущения читательской публики скорей принимай. Хоть солгал, измыслил не так, как было оно, зато рифма легла, сказать было легко. Цельное зерно кому-то привидится и тут, если когда-нибудь трагедию сию прочтут.

Может проба пера? Яков силы пробовал, не претендуя на правдивость. Негоже говорить о нём, упоминая зримую в сюжете лживость. Раз не рассказывал про «Ольгу», так не нужно о том судить, поскольку всякое имеет место быть. Когда написал трагедию — гадают потомки, их предположения шатки и ломки. В начале ли пути, когда не ступал широко, или позже: не важно оно. Лучше задуматься об истории под новым углом, где ещё подобную версию о прошлом прочтём?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Любовь сложна — она опасна: дарует горе, тем ужасна. Тот краткий миг, дающий счастье, похожий чем-то на ненастье, в потоке слёз и ожиданий, источник будущих страданий, он сам — причина сожалений, каких не ведай впечатлений. Кто полюбил, тому покой забыть придётся, ему рабом страстей быть остаётся. Стеною быв, чью крепость не пробил никто, податливым стал как решето. И так во всём, куда не укажи рукой, ведь даже тень утихомирит зной, раб овладеет думой властелина, родители лишатся сына, вдруг станет непокорной дочь, и даже солнце уйдёт с неба прочь. Такие мысли Саади имел, когда «О любви и молодости» сказать он захотел.

В чём радость человека, если стал любить? Зачем ему о том кому-то говорить? Пусть мается душа в тоске, не ведая ответа, так хотя бы гордость не будет задета. Прав Саади, видя опасность любовного чувства, пробуждающего никому не нужные буйства. Хоть имей покорную наложницу, во всём на неё опираясь, но скажи о любви к ней, и многое о любимой узнаешь. Некогда верная, более верной не будет, она о верности быстро забудет. Покорность уйдёт, будто уже не раба, станет вести себя как госпожа. Некогда глину месила, судьбу проклиная, теперь клясть господина начнёт, уже его проклиная. Но как жить без любви, никого не любя? Прежде познай, чего делать нельзя. Когда познаешь, люби и не позволяй любви бытие разрушать, дабы после оправданий разбившихся ожиданий не искать.

Греха хватает — люди грешат. Страстью плотской всякий бывает объят. Любить можно, и в любви порою находят многие зло, когда вразрез с ценностями обществ твоё чувство пошло. Нужно ли поддаваться греху, слабостью сей жизнь разрушая свою? Будь хоть судьёй, хоть самим властелином, законом все люди связаны единым. Оставь любовь, если лучше о любви мечтать: приятнее всегда в мечтах обладать. И не будет проблем, и не станут над тобой смеяться, нет причин из-за любви унижаться.

Есть истина, гласит она: не пытайся измениться никогда. Ты красив — потянутся к тебе. Красы лишён — симпатий не найдёшь нигде. Ты молод — принимай внимание людей. А если стар — против природы идти не смей. Чтобы никто о сих мудрых словах не забывал, «О старости и слабости» Саади к тому рассказал. Понятно должно быть — в руках красавицы и роза приятна, а дай розу уроду — и она будет ужасна. Если нос отвис — толк его понимать? И седой волос чернить — на старость свою указать. Всему место есть, возраст каждому определённый дан, хоть и не желает человек принимать сей обман. Тянутся старые к молодым, и о любви говорят… не по этой ли причине они по ночам плохо спят? Время прошло, и это надо знать, сожалеть приходится, горечь нужно унять.

«О влиянии воспитания» ещё поведал Саади, высказав мысли свои. Разве не прав он, про пса говоря, сколько не мой в реке его, не отстанет от шкуры земля? И сколько в Мекку осла не отправляй, о возвышенном размышляя, вернётся ослом, человека не напоминая. А если в неге растить сыновей, от тягот жизни потом отгородить их сумей. Помнит ведь каждый, каково древо зимой: голое оно — это усвой. Не так тяжело понять мысли такие, советы Саади довольно простые: верь тем, кто знает дело, кто смотрит на жизнь смело, кто стремится к лучшему в жизни своей, кто сторонится для души пагубных затей. И если неуча ничему не научить, то всегда можно в проступках его укорить. Человек — не зверь, всё равно поймёт, к чему ему стремиться. Допустим, мудростью Саади в очередной раз насладиться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мысль Хераскова сюжет искала, «Владимира возрождённого» очередь настала. Пусть Грозный взял Казань, тем Русь прославил, но не он на путь истинный страну поставил. То был Владимир, что Крестителем зовётся, его деяние поныне в сердцах россов отдаётся. Живя без дум о Боге, не мысля об ином, пока не спустился к нему с небес посланник в дом. Вошёл херувим, взывая ересь отбросить и веру принять, хватит тысячу наложниц и пять жён при себе держать. Задумался Владимир, не способный поколебаться, ибо не мог с языческими богами он просто расстаться. Того не стерпят люди, прольётся кровь, опять вражду испытывать народу, ведь и через реку не идут, не зная броду. В долгий путь отправится читатель, Михаилом ведомый, в восемнадцати песнях с подобным размахом знакомый.

Минуло десять веков, не знали россы христианства, не ведали о Боге едином, не понимали смысл церковного убранства. Их вера об иных печалях тосковала, знали они, чья рука гром и молнии метала, понимали, кто за любовь в ответе, и жили твёрдо с убеждением этим. Поклонялись кумирам, всякого норовя убить, никому не позволяя хулу на идолов возводить. Не принимали и не хотели видеть рядом с собой, ежели кто имел представление о вере иной. И вот Владимир стал таким, он в пользе от кумиров усомнился, почти с верою предков в душе простился.

Борьба начнётся. Биться будут боги. Они полны уже сейчас тревоги. Смутить Владимира, напеть во сне ему сказаний, как падёт Русь, страною станет из преданий. Разрушит христианство княжеский удел, Бог христиан разрушать всегда умел. Он города заливал огнём, до неба топил водою, не оставляя земель, и с Русью то будет, и с целым миром: не сомневайся, поверь. Не желают такого жрецы, сопротивляясь Владимира воле, поют ему они об ожидающей его скорой доле.

Кто скажет о вере праведной тогда? Пошлёт Владимир к чужакам гонца. Явятся к нему хазары, иудеев слово неся, вознося выше прочих только себя. Да есть в них пребольшой изъян, о чём бы не поведали — сплошной туман. Придут рабы сластей, строители палат, в чьи планы входит полонить российский каганат, кто почитает Магомета, книгой книг зовёт Коран: послы из мусульманских стран. В них усомнится Владимир, приметив в каждом слове спесь, словно мир исламу должен принадлежать весь. На силу отвернувшись от в руке зажатого кинжала, Владимир остерёгся — и мусульман не стало. От латинян ещё послы явились, но увидев недовольство князя — испарились.

Так говорил Херасков, отвратив взор княжеский от Бога, других страстей коснуться он решил немного. Куда же без любви, она послужит для движенья, заодно наполнив строчки сего стихотворенья. В христианку влюбится Владимир, определив итог, сделает теперь всё, от чего прежде отказаться мог. Но та история тягуча, она скорее утомит, подумается, будто Херасков больше не спешит. Он остановится на месте, наполнит словесами стих, и растворится всё, про нужное читателю забыв. Начнутся испытанья, а позже явится, когда совсем уж сломлен дух, посланник злого мира, чья речь наивных услаждает слух. То сатана, то червь, что сердце человека точит, ещё до принятия христианства он делает с людьми, что хочет.

Херасков много говорит, утратив нить сказанья, в конце концов князь силы отправит, претворять в жизнь свои желанья. Ему нужна царевна греческих кровей, ради неё он Херсонес возьмёт, подарит ей. А после крестится, в купели он омылся, так князь Владимир возродился.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О чём не грешно, о том говорить позволительно. А если отчего-то покраснеют уши, то будет простительно. Всякое случается, может народиться пятнадцать детей. И что с ними делать? Разве один отец управится с оравой сей? Хлебнёт он горя, ежели не перестанет грустить, да знает он, как ему дальше жить. Решается затруднение — жена нужна для того, он серьёзно задумается, думая, согласится роль матери семейства принять кто. А как же дети — они согласятся? Им самим пора с родительским гнездом расстаться. Решение не требуется, его не существует, Екатерина на радостях пишет, сюжет её почти не волнует.

Не спешат дети замуж идти, не спешат невест себе найти. Им приятнее гурьбою издеваться над отцом, ночью ли скажут остроту иль днём. На внимание пришлых им безразлично, ибо малы, словно пред ветром приняли они роль скалы. Сдувайте пылинки, и только! Иного не дано. Истины сей оперы сие есть зерно. Чем сильнее ветер задует, сметая преграды, тому, принявшие роль скалы, скорее окажутся рады. Красота потому возникает, что пестует ветер скалу, неподвластную ему одному. Но попробуй сей ветер подступить к скале, возбуждая волн течение, тогда и произойдёт неуступчивого камня крушение. До такого поворота сюжет не дойдёт, Екатерина, смеясь пишет, не допуская забот.

Строгие с собою наедине и строгие по адресу отца, дети Федула не допустят его до венца. Негоже породившему пятнадцать детей, проведшему с ними множество дней, вдруг показать слабость перед природным естеством, семейные ценности забыть, обернувшись котом. Он так и скажет: без жены, что без кошки. Видимо, дома беспорядок — рассыпаны крошки. И сколько бы не было детей рядом с ним, он постоянно за лаской женской гоним. Как бы не кричала и не потрясала кулаками, без усов она бы была или с усами, слонялась без дела или ловила мышей, всяко лучше не одному, когда можно быть с ней.

Проблемы отца выходят вперёд, жизнь детей мимо идёт. Они способные, ребятам сим без затруднений жить, да от отца не желают они уходить. Пленяют взор, полны чудесных помышлений, оставаясь источником всех упомянутых в действии прений. Играют, поют, танцуют, веселятся, не желая с волей родителя просто так соглашаться. Их много, им полагается дружбою крепкою направлять отца размышления, забывшего, что существуют отличные от его мнения. Гораздо лучше пошире улыбнуться и заново решение объявить. Детям останется в танце сопротивление забыть.

И будет свадьба. Как ей не бывать? Выбор отца одобрять или не одобрять? Не абы кого — молодую жену! Уж не почуял ли родитель весну? Едва ли не ровня детям, хоть и вдова. Разве такая семейству нужна? Колесо противоречий снова станет крутиться, позволяя сомнениям в выборе родителя укрепиться. Спрашивается — к чему всё на сцене шло? Остаётся думать, обыграла Екатерина кое-что. Неспроста затеяла она подобный сюжет, обличила кого-то, кого уже нет. Осталась опера, и более не о чем судить, примем сказанное во строках, остальное — забыть.

Придётся действие смягчить, детям без воли родителя вскоре предстоит жить. Старшая дочь, славная красою, испытает, как пленять собою. То ей противно, не готова исполнять новую роль, ей стыдно другим поведать о том душевную боль. С неё Екатерина начнёт и ею закончит сказанное о Федуле и детях его, хватило зрителю перечисленного ею всего. На сцене был фарс — актёры с ума сходили, но никуда не денешься, лишь бы царице угодили.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Легко и просто — без натуг, ожили на сцене сказки вдруг. Тут смелый сын царя, ушедший на поиски, себя не щадя. Отправился спасать сестриц, осиротев без милых сердцу лиц. Ему даны сапоги-самоходы, откроет шляпа-невидимка закрытые проходы, скатерть-хлебосолка голод утолит, у Яги-бабы он в избушке погостит. Сразится со змеем о двенадцати головах, на чём не завершится список забав. Покорятся лешие, морские чудища подчинятся, останется счастливым браком сочетаться. Опера Екатерины об этом всём, царицы склонности к подобным сказочным сюжетам учтём.

Государство ладно живёт, бед не зная, потому о проблемах возможных забывая. Не сами, значит проблемы создадут другие, показав проказы, обычно от пустоты души злые. Зачем похищены принцессы? Кому понадобилось украсть сих прекрасный дочерей? Чьих рук то дело, кому воздать за авторство таких затей? Отправится царевич отыскать, в честь отца его Ахридеичем предлагается звать. Никому не дано встать на заданном провидением пути, положенному полагается сейчас произойти. О том известно с давних лет, пройдёт царевич по дороге, которой нет. Повстречает преграды, о которых все должны были знать, иначе благоволение судьбы трудно будет понять.

С пустыми руками, ибо не полагалось принцу ничего, найдёт вскоре он требуемое ему всё. Но то не требовалось, ведь не дано поступь Ахридеича остановить, обязан представленный на сцене герой победить. Потому и дружен с ним каждый персонаж, встреченный им, не убить они стремятся, подружиться желают с ним. Обречены злодеи страдать, должные послужить на славу чужую, только никто не знает — на славу какую. Ключ от тайны в окончании оперы хранится, догадливый сможет понять, к чему клонила Екатерина-царица.

Дабы решить затруднения, сестриц освободить, о собственном счастье нужно забыть. Это так, чего не заметно, коли не принимать во внимание, кому обязаны действующие лица за перенесённые ими страдания. Царь-девица всему голова, как бы то не казалось, в её руках личность, чьё значение для истории серым кардинальством раньше называлось. Кому из них отдать приоритет, голова бы о том не болела. Важно видеть, что не обычная девица раскинула сети, а королева. Созданный Екатериной механизм сюжета, прекрасно раскроет зрителю это. Не для того царевич сестёр спасал, он невольной игрушкой в руках интриганов стал.

Впрочем, не будем стараться понять все детали. Не детали важны, если не знали. Красочное действие, поставленный на сцене балет, жить сказке Екатерины множество лет. Да годы прошли, забылось былое, не поймёшь теперь — почему отношение у потомков такое. От чистого сердца сказка рассказана, даже в стихах, но никто о ней не знает: обратилась во прах. Здесь всё то, что детям надо показать, чтобы плоды воспитания потом достойные пожать. Проснётся воображение, даст пищу для размышлений, иначе не проснётся в подрастающем ребёнке гений.

Любила внуков Екатерина, о том позволяет думать о подвигах Ахридеича сия картина. Пусть отошла царица от принципов воспитания, показав ложь и немного страдания, без чего в сказках не обойтись никак: искал сестёр не простак. Столкнуться пришлось с враждою за предметы, спорщикам которые не принадлежали, со стражами, что не понимали, для чего порученное им охраняли. Только змей пострадал, дружить не умея, пришлось рубить и прижигать ему головы, не жалея. И под занавес дано торжество, врагами не остался никто. Задумано так, подстроены события, пусть абсурдные, зато приятные зритель совершил открытия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Зрительный образец сказки о царевиче Февее явлен люду, оперой стал, цитируется внуками всюду. Довольны Александр и Константин, для них сюжет теперь един. Испробовала Екатерина силы в стихотворном ремесле, пришлось ей по вкусу, в рифму писала она налегке. Не в том проблема, дабы на строчки переложить, либретто есть сие, осталось музыку добыть. То не великая трудность властелину, найдутся способные, дополнят повествования картину. И оживёт сказание о царевиче из сибирских земель, покажет удаль на сцене Февей.

Как славно жить, когда дружны. Прекрасны дни такой страны. Поют певцы, цветут цветы, над головою небосвод, под синевою радостно живёт народ. Но подрастают дети полными идей, хотят чего-то: не найти решения затей. Им говоришь о благости момента, не стоит так легко его терять, того не могут подростки уразуметь, не дано им понять. Чего желает царевич юный? Невесту захотел. Найти ему потребную в своей стране он не сумел. Потому он полон решимости её найти, не смогут от того желания его спасти. Останется родителям серчать, придётся волю сыну дать.

Остановился зритель в мыслях сразу, подумав, верить или не верить сказу? Какой правитель единственное дитя отпустит пешком в полях бродить, словно не понимает, с ним всякое случится: может быть. Но это сказка, значит нужно так поступить, царевича придётся родителям в странствия отпустить. Разумеется, невесту Февей найдёт, её в отчий дом он приведёт, и будет праздник, будет счастлив каждый, кто на сцене стоит, Екатерина всё показанное сочинила, лично тому благоволит.

Не ушёл царевич далеко, иначе всё сложилось. Кто сказку помнит, понимает, чем всё осложнилось. Калмыцкие послы задействованных лиц среди, татары там же, теперь Февея там найди. Он в мыле, прибежал, дабы преданность отцу показать, даёт повод иноземным пришельцам умение почитания родителей лучше понять. А где же невеста? Не сразу доступно внимаю всё, о том Екатерина досочинить должна действие четвёртое ещё. Появится Данна, красавица заморской земли, с которой окончит в счастье царевич свои дни.

Больше яркости, нежели сюжета. Танцы не указаны, но имелось на сцене всё это. Показаны России далёкие пределы, показаны и люди, на поступки оказывавшиеся смелы. Не о зрителе думала Екатерина тогда, внукам показывала, что хотела видеть сама. Сменилась хитрость на услужливость и прямоту, пропало упорство, не найдёшь и простоту. Сказ оборвётся, не дав ответ на вопрос, ведь зритель спрашивал: к чему, царица, действие ведёшь? Без антуража, ежели оперу пьесой читать, иначе будешь текст её понимать.

Сии строчки, пусть сложены своеобразно они, дополняют понимание, воспроизводят творившего человека дни. Ежели он умел музу ловить, стараясь людей таким талантом удивить, то следует всякому, взявшемуся за о стихотворном творчестве суждение, постараться самому проявить к тому какое-никакое умение. Ладно переливаются строчки, истину помогая лучше раскрыть, потому полагается препятствий не чинить. Эта оговорка полезна для чтения о творчестве Екатерины мнения, не раз царица принималась создавать в стихотворной форме произведения.

Теперь прощаемся с Февеем, он верно послужил во славу воспитания примера. Хоть не поступками своими, так уж показать Екатерина сего царевича смела. Два варианта понимания его поступков есть, разница в них небольшая, ничего не изменится, если понимать, иного сюжета не зная. Урок в том, пожалуй, мы найдём, что роль родителя важна, только это учтём. Куда не рвись ребёнок, где счастье он не старайся искать, вернётся назад, чтобы по воле родителя желаемое наконец-то руками объять.

Автор: Константин Трунин

» Read more