Tag Archives: литература франции

Песнь о Роланде (XII век)

Песнь о Роланде

Друзья, «Песнь о Роланде» у меня для вас припасена. О славе ли песня сложена сия? Кто в ней герой и каковы его страданья? Как соотносятся с историей подобные преданья? Отсель ведут французы счёт годам? По праву сильных, дав отпор врагам? Великий Карл — правитель тех времён, по праву рождения царствовать начал он, отправил армию за край родной земли, там многие из храбрых полегли. До нас дошли свидетельства тех дней, известны имена смелейших из людей, но правды в этом может и не быть, заслуги прошлого всегда любили возносить. Уж коли шли отцы на бой в пору тяжёлых лет, то и сыны пойдут — иного выбора, пожалуй, нет. Никто не вспомнит после о войне иначе, чем о героях, чьи заслуги слаще. Сиропная отвага и приторная честь — из них слагается в народе песнь. А что до правды… правду не узнать: в хмелю жонглёров каждый мог героем стать. А ежели Роланд сказания достоин, о нём и речь, решим, какой он воин. Аой!

Великий Карл, за двадцать лет до императорских регалий, бил саксов всюду, где его не ждали. Он к Папе в Рим с почтением ходил и королевство лангобардов покорил. И снова саксов всюду бил, пока по зову в Сарагосу не отбыл. Испания тогда под гнётом мусульман стонала, их дрязги все она познала. Как прежде ведала о дрязгах готов, теперь увязла в чуждой веры ей заботах. Про Пуатье забыли мусульмане, зачем иначе христиан позвали? Великий Карл убыл с неисчислимой ратью в путь, но от Сарагосы пришлось обратно повернуть. От сих и зачинается роландово сказанье, про гибель яркую повествованье. Аой!

В трактирах разное жонглёры ведали о деле том, правдиво излагали и врали, разумеется, притом. События былого искажать стремился всяк, и верить в писаное будет лишь простак. Оставим ратной сечи песнь на совесть им, заняться лучше нам другим. Пусть в дошедшем до потомков варианте много похвальбы, читатель внемлет суть свершившейся канвы. Роланд был предан, если предан был, он отомстил, погибелью других достойно опочил. О сём и сказывали людям балагуры, рассказывая живо, как с натуры. Пред взором образ мусульман вставал, их христианский воин побивал, вставал и образ хитрецов-друзей, на гибель отправлявших лучших из людей. В сём эпосе рождалась вера всех потомков, чьи кони шли на бой в доспехах звонких, они сражались и несли свой крест в Иерусалим, в них дух Роланда был непоколебим. Аой!

История иная в настоящем, она не связана с былым. Все представленья о деянье вящем, рушими объяснением простым. Роланд — герой, ему на утешенье, минуя Ронсеваль, название ущелья, был встречен вражескую силой, казалось мусульман, и был смертельно ранен там, но басками — и в этом весь обман. Тот, за кого стяжали славу рыцари потом, чьё имя принимали за набатный звон, кто побуждал их подвиги свершать, а тело, душу, сердце — трепетать, не мог оставить бренный мир и умереть без обоснованных тому причин. Аой!

Века минули. Вымарана память. Кому сегодня лучше памятник поставить? Забыто прошлое. Иные времена. Найти героев не проблема — их ведь тьма. И пусть заслуги мнимы, пусть пусты. Перекричать не сможешь глас толпы. Народ поверит, и тогда… родит героя навсегда. Народу нужно кем-то жить, и это никогда не изменить. Аой!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жорж Санд «Мельник из Анжибо» (1845)

Жорж Санд Мельник из Анжибо

Судьба Франции — постоянно взлетать и падать. Населяющие её люди подвержены быстрым общественным переменам — они всегда желают двигаться вперёд, даже если это направление ведёт в обратную сторону. Нет такого, чтобы отдельно взятое поколение французов не старалось изменить жизнь, им требуется пересматривать заслуги прошлого и строить новое понимание будущего. Беда же их нации сводится к постоянному возвращению к исходной точке: от чего пытались избавиться — к тому в итоге и пришли. Даже если брать для рассмотрения ситуацию середины XIX века, бурного времени до того небывалых технических революций, ничего существенным образом не поменялось — французы остались французами, обречёнными вернуться назад, забыв о новоявленных ценностях в угоду постоянной жажды изменять действительность, снова повторяя поступки прежних поколений.

Жорж Санд писала на волнующие людей темы. Пусть делала она это в привычной манере, вследствие чего всегда страдало наполнение произведений, раздутых словесами. Подобный подход к творчеству — характерная особенность французских писателей XIX века, получавших плату за количество строчек или по иной сходной системе. На этот раз Жорж Санд взялась рассказать о судьбе молодой вдовы, чей муж оставил после себя значительной суммы долги, и теперь главная героиня должна думать, как дать образование сыну и где найти для этого деньги. Единственным имуществом, которое можно продать, становится замок.

А кому нужен замок, что того и гляди развалится? В описываемый Жорж Санд период, разумнее было вкладываться в промышленность — гарантированный способ извлекать прибыль. Покупка замка становилась лишней обузой. Тем труднее будет главной героине, обязанной изыскать средства и, следовательно, продать при любых условиях. Не сразу это становится ясно читателю, приготовившегося к неспешному знакомству с произведением. Жорж Санд привычно водит внимающего кругами, знакомя с окрестностями замка и устраивая экскурсии по соседним поселениям. Одним из которых становится мельница в Анжибо, владение предприимчивой семьи.

Так на страницах произведения возникает мельник, готовый услужить главной героине и решить её проблемы, выгадав для себя существенный процент. Может показаться, будто Жорж Санд хотела показать пережитки дворянства и рост активности предпринимателей из народа. Но надо учитывать, что перед читателем французы, чьи предки недавно, около полувека назад, начали бороться с привилегиями и несколько лет спустя казнили короля. Поэтому мельник никак не является подобием представителя Третьего сословия, поскольку жизненные ценности за прошедшее время неоднократно поменялись и описываемое Жорж Санд приняло вид примерно допустимого развития событий, смутно увязанных с розней между дворянами и предприимчивым людом.

Случилась типичная для общества ситуация. Отягощённые долгами люди стараются найти средства для погашения задолженности, а им на помощь приходят деятели, готовые поживится за счёт чужого горя. Представленный для внимания Жорж Санд замок — средство привлечения читателя, более склонного интересоваться бедами зажиточных, нежели прозябающих. Чем будет мотивировать главную героиню мельник — особой роли не играет, с его предложениями всё равно придётся считаться.

Жорж Санд постепенно открывает детали финансового положения хозяйки замка, ухудшающееся с каждой последующей страницей. Ближе к концу окажется, что продажа всего имеющегося у неё имущества не сможет полностью покрыть сумму долга. Действующие лица в романах Жорж Санд привычно остаются без всего, сохраняя лишь извращённое моральное удовлетворение от свершённых за отпущенный им срок благодеяний. Несчастная любовь, нравственные страдания и прочее-прочее, взывающее к жалости со стороны читателя, не кажется таким уж существенным дополнением к сюжету, скорее отвлекая от основной проблемы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Тереза Ракен» (1867)

Золя Тереза Ракен

Эмиль Золя исследует людские характеры. Для этого он взялся рассказать о хлипких представителях человечества, своего рода люмпенах, не имеющих определённых жизненных убеждений. Такие поддаются животной страсти по первому зову плоти и без раздумий идут на попрание норм морали, если того требует их естество. Взращенные в относительной благости, они не могут и не желают самостоятельно становиться на ноги, всегда рассчитывая на чью-то помощь. И когда оную не получают, то их помыслы вырождаются в бунт и наносят окружающим удары разрушительной силы. Им безразлично мнение знакомых людей, как им нет необходимости сохранять к ним привязанность, поэтому именно близким суждено пасть в первую очередь, а потом уже всем остальным. Так зарождается в человеке зверь, ограниченный последующими муками совести. Но и совесть легко преодолеть, когда того потребуют обстоятельства.

С первых страниц Эмиль Золя представляет читателю главных действующих лиц. У них не может быть никаких проблем, так как ничего к тому не располагает. Проблема возникает в силу влияния дурной наследственности, подавляющей уроки нравственного воспитания. Ежели родители вели беспутный образ жизни, то и дети будут склонны вести его же. Случилось следующее, в семействе Ракен появилась Тереза, которую нужно выходить и поставить на ноги. Так и должно быть — заметит гуманный читатель, не подозревая, как добрые поступки негативно сказываются на людях, считающих нужным помогать. Когда зерно, без признаков порчи, при всходе оказывается сорняком, то нужно ли продолжать о нём заботиться? В мире людей — да.

Тереза вырастет. Она получит требуемое и будет счастлива. Покуда не случится ситуация, от которой и исходит Золя, показывая пагубность человеческих сиюминутных желаний. Эмиль умело описывает происходящее, но читатель всё-таки волен видеть в этом долю вымысла. Лёгкость сцен излишне легка — это позволяет Золя представлять события в требуемом ему свете. Зарождение чувств подобно вспышке молнии, покуда гром рокочет несколько лет и не желает утихать. Страсть проглатывает действующих лиц, а разговоры окружающих приближают их к устранению преград.

Не столько имеет значение, отчего люди готовы друг друга убивать, как важно умение общества смирять мысли о преступлениях. В Париже времён Золя правосудие плохо справлялось с подобной задачей. Коли кто кого убил, то найти преступника не получится. Зная сей факт и имея желание свести счёты с неугодным человеком, решение возникает спонтанно и не будет душе покоя, покуда задуманное не свершится. Если всё действительно обстояло так, как говорит Золя, то не стоит серчать на преступные замыслы действующих лиц, чьей судьбой предрешено уничтожать им дарованное. Не умея строить собственную жизнь, они рады свести на нет чужую.

Читатель обязательно задумается о другом. Отчего ряд писателей склонен думать, будто преступники обязательно должны мучиться от переживаний по поводу совершённого? У Золя данное обстоятельство тоже присутствует, правда Эмиль предпочитает показывать его через охлаждение чувств и взаимные упрёки. Никто не желает перечеркнуть былое и начать жить заново, нужно обязательно изводить себя. Может Золя видел в том особый смысл, дабы остановить людей от аналогичных поступков? Либо представленные им действующие лица были излишне морально слабы, их способностей хватило на один раз, после чего дальнейшее существование оказалось отравленным.

Забегая вперёд, читатель понимает, Золя описывает нравы тех персонажей, что позже будут фигурировать под фамилией Маккар. Сам Эмиль этого ещё не знает, но по поведению действующих лиц напрашивается только такой вывод.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Луи Арагон «Страстная неделя» (1958)

Арагон Страстная неделя

Наполеон Бонапарт возвращается. Он возвращается и возвращается. Наполеон возвращается, возвращается. Как быть, куда пристать? Наполеон передвигается, наверное передвигается. Он всё-таки передвигается, ему не оказывают сопротивления. Наполеон торжествует, он снова император французов. А где король Людовик XVIII? Он всегда рядом с читателем, его преследует писатель Луи Арагон, позволяя тому утопать в грязи, дабы продлить созерцание убегающего монарха. Что в это время делает Наполеон? Он открывает двери городов. Но тучи уже сошлись над ним, скоро Пасха, а значит вскоре последует разрядка.

«Страстная неделя» не является тем образцом исторического романа, на текст которого можно опираться и обогащать знания о прошлом. Описываемые Арагоном события являются его личной интерпретацией, можно даже смело говорить об экзистенциализме. Присутствие автора наглядно, его мысли переплетаются с судьбами действующих лиц и служат цели лучше понять былое. В своих изысканиях Арагон погружается в отдалённые времена и развивает повествование до дней ему близких. И ему есть отчего говорить таким образом. XX век по драматичности ничем не уступал предшествующему столетию, такому же богатому на социальные потрясения.

Французы устраивали революцию за революцией, каждый раз терпя крах и добровольно отдавая власть королю или императору путём народных голосований: Первая республика, Первая империя (во главе с Наполеоном I), Реставрация Бурбонов — Сто дней Наполеона I — Вторая реставрация, Июльская монархия, Вторая республика с переходом во Вторую империю (президент, затем император Наполеон III) и наконец Третья республика, просуществовавшая до 1940 года.

Арагон обо всех этих событиях должен был хорошо знать, поэтому не приходится удивляться, наблюдая за рознью людских взглядов внутри государства. Если и можно привести какой-либо пример сложившегося положения, то лучше гражданской войны подобрать определение не получится. Вчера человек мог бороться за Республику, чтобы завтра бороться против неё же, поскольку преданные одним идеалам быстро меняли приоритеты и становились роялистами, не гнушаясь послезавтра заявить о республиканских предпочтениях. Примерно в таком духе складывалось миропонимание французов, боровшихся вместе с Наполеоном до его первого воцарения, боровшихся потом против Наполеона по воцарении, вплоть до 1815 года, ознаменовавшегося возвращением Наполеона к власти.

Читатель обязательно запутается, но будет сочувствовать действующим лицам. Они не знают, ради чего им всё-таки бороться, когда их убеждения ничего не стоят и повергаются во прах вне зависимости от прилагаемых ими усилий. Арагон старается отражать события, опираясь на персонажей, чьими думами он сам завладел. На страницах, помимо вымышленных героев, живут настоящие исторические личности, вроде подвергшегося панике Людовика XVIII и влиятельных лиц периода Первой империи. Всем им суждены новые впечатления. Всё это Арагон пропускает через себя и позволяет читателю ознакомиться с результатом.

Именно при таком понимании «Страстной недели» появляется необходимость говорить об экзистенциализме. Автор не просто созерцает доставшееся его поколению, он пытается перенестись в прошлое, позволив действующим лицам размышлять о происходящих в обществе изменениях, настолько хаотичных, что они не могут быть объяснены ничем иным, кроме иррациональности.

Солдат всегда солдат, революционер всегда революционер — как не меняй понятия, настоящей перемены не произойдёт. Меняются цвета, форма и убеждения — общий же дух (добиваться мнимого блага) продолжит пребывать в неизменном состоянии. Как не интерпретируй прошлое — выводы окажутся временными, полезными для настоящего момента. Арагон увидел события возвращения Наполеона в отчасти правдивом свете, согласно сложившимся реалиям (ко времени написания «Страстной недели»).

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жорж Санд «Графиня Рудольштадт» (1843)

Жорж Санд Графиня Рудольштадт

В жизни Жорж Санд должно было произойти действительно важное, поскольку она утратила побуждение к благому пониманию устройства действительности: ладный приключенческий сказ о сиротке Консуэло был преобразован в мистическую историю с масонами и заговорами, где нашлось место интригам на высшем уровне и проповедям о необходимости менять модель общества. Не стоит проводить параллели и увязывать повествование романа «Графиня Рудольштадт» с ранее написанной книгой автора — имеются только общие имена и их предыстория, а всё остальное — плод воображения Жорж Санд, бросившей вызов монархам дерзкими речами, самолично спровоцировав их на неодобрительное отношение: действующие лица были помещены под пяту власть имущих.

Сказка закончилась на последних страницах «Консуэло», чтобы омрачиться в последующем продолжении. Муж главной героини умер, отойдя в лучший из миров. Читатель вздохнул спокойно и не представлял, как Консуэло будет вести себя в статусе вдовы . Она могла продолжить взбираться по лестнице судьбы, повергнув королей ниц и примерить взгляды обретённых подданных. Жорж Санд иначе посмотрела на положительное завершение прежней истории, омрачив новое действие регрессом. Она обратила везение в затяжное падение.

Королям надо угождать, какие бы претензии они не предъявляли. Консуэло привыкла к справедливости. С подобного противоречия Жорж Санд вступает в игру с читателем, обязывая его внимать объёмным монологам и диалогам, никак не способствующим продвижению сюжета. Вся суть «Графини Рудольштадт» сводится к желанию автора отразить настоящий момент истории, недавно взорвавшийся революциями и завоевательными походами, а теперь побуждающий людей к очередной порции бунта. Важнейшим пунктом стало желание части людей повсеместно искоренить монархию, чем более других озадачились масоны. Заронив в душу главной героини зерно презрения к королям, Жорж Санд осталось наглядно продемонстрировать общество, чьих сил хватит в тайне совершить то, к чему ранее призывали с баррикад.

Консуэло на себе лично узнает, чего стоит отстаивание личных интересов. Она лишится всего, будто и не доставалось ей огромное наследство безвременно умершего мужа. На том-то читатель и вынужден согласиться с автором, понимая правдивую сторону реальности, далёкой от сказочных сюжетов. Коли человек не обладает умением лгать и предавать, то доставшееся ему обязательно отберут те, кто лишён предубеждений касательно необходимости творить справедливость и воздавать по заслугам. Впрочем, Консуэло постоянно везло. Теперь же Жорж Санд опомнилась, и главной героине отныне во всём будет сопутствовать невезение.

Читателям-современникам должно быть было очень интересно, что из себя представляют масоны. Жорж Санд полностью удовлетворила их любопытство. На страницах «Графини Рудольштадт» присутствуют в подробностях детали, вплоть до ритуалов и всего прочего, оправдывающего существование сего объединения. Помогут ли масоны Консуэло в борьбе за свои права? Почему бы и нет. Однако надо понимать, что время для призывов к свержению королей не настало, да и сами масоны ещё не представляли, как этого можно добиться.

Учитывая стремление Жорж Санд усилить впечатление от происходящего на страницах произведения, не приходится удивляться удручающему положению главной героини, боровшейся и всё-таки проигравшей. Читатель обязательно будет переживать, клясть королей и искать встреч с членами масонских лож. Может именно этого хотела добиться Жорж Санд? Надо полагать, по мере выхода журналов с продолжением истории о похождениях Консуэло, количество обращённых в масоны значительно возросло.

Вопрос же, по прочтении романа Жорж Санд, заключается в ином — куда делись масоны, какие они цели теперь преследует и не стали ли они тем самым тайным правительством, что оказывает влияние на все государства планеты? Ведь сами же когда-то хотели устранить абсолютных правителей…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гийом Мюссо «Потому что я тебя люблю» (2007)

Мюссо Потому что я тебя люблю

Когда вы услышите «Три» — можете перестать читать.

Куда движется литература Франции? Отчего так много в тренде авторов с сомнительного качества сюжетами? Какого писателя не возьми, обязательно сюжет круто меняет направление, а происходящее на страницах призвано шокировать читателя или вызвать у него недоумение. Гийом Мюссо обладает ровно такими же качествами, как и его собратья по перу. На выходе получается усталость от однотипности. Ознакомиться с художественными произведениями можно, но они будут забыты уже завтра, если не сейчас же.

Зияющая дыра в беллетристике, как характеристика произведения «Потому что я тебя люблю». Требуются ли для этого объяснения? Ежели читатель обманываться рад, то ему открыты ворота авторской фантазии, построенной на искажении реальности. Мюссо извращает все детали, строя таким образом сюжет. И пусть описываемое им подвергается сомнению, это не имеет значения. Важнее продвигать повествование вперёд любыми способами, чем Мюссо и занимается. Не вонючая подмышка Джо… и на этом спасибо.

Пусть центральной темой становится драма родителей, чей ребёнок был похищен. Для Мюссо это повод наполнить обыденное происшествие ворохом скрытых деталей. Читателю будет постепенно открываться правда, буквально мизерными вкраплениями. Всё оказывается не таким запутанным, как кажется по мере раскрытия деталей, но сам результат оказывается неудовлетворительным, ставшим порождением авторской фантазии, чем Гийом всё и объяснит. Так стоило ли ставить сей эксперимент?

Мюссо постоянно перекручивает. Все действующие лица оказываются отрицательными персонажами. Каждый наделён отталкивающими чертами, словно автор желал выжимать читателя, пока не получит требуемую ему квинтэссенцию гнева. По ходу повествования достанется и главным пострадавшим, над чьими проблемами не стоило задумываться. Тут провокация со стороны Мюссо, либо Гийом специально заложил в повествование мины. Читатель наступает — следует взрыв — автор обнажает очередную порцию фактов — следуют яркие впечатления. Только долго ли радует человека полёт мухи? В конце концов появляется желание устранить монотонное жужжание: слишком часто взрываются мины.

Может Гийому следовало рассказать историю с конца? Открываемые им подробности действительно шокируют читателя, но и планомерно выстроенный сюжет мог более радовать, нежели поиск ответов на загадки, проистекающих из других ответов на другие загадки. Ситуация получается такой, что о книге толком ничего нельзя рассказать, так как это нарушит восприятие того, кто с ней решил ознакомиться. Остаётся говорить общими словами и не вдаваться в конкретику, что в свою очередь приводит к недопониманию для тех, кто произведение уже читал.

Ещё одна особенность повествования Мюссо исходит из мимолётности предлагаемой им истории. Читатель её обязательно забудет, если никогда к ней не вернётся. А если вернётся и вспомнит сюжет, тогда зачем ему читать произведение, основной смысл содержания которого сводится к шокированию, уже бесполезному, поскольку сюжет наперёд известен. Может быть читатель сможет открыть для себя ряд упущенных деталей, после чего ему станет понятней механика меняющихся иллюзий. Впрочем, иная дыра может поразить бездонностью.

Читатель мог уже задуматься, встретив в данном тексте упоминание «вонючей подмышки Джо». В самом деле, какая такая «подмышка», почему «вонючая» и кем является «Джо»? Ничего сложного тут нет. Мюссо настолько любит погружаться в бытовое описание нелицеприятных моментов, приводя их в довольно пространных включениях, что сравнения с американским писателем альтернативщиком возникают сами собой, тот тоже любит томить читателя до конца, доводя его до приступов тошноты. У Мюссо происходящее не настолько красиво, хотя включения прочувствовано обыграны.

Три.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Деньги» (1891)

Золя Деньги

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №18

Ругоны не умирают! Аристид Саккар продолжает безбедно жить, тратя миллионы, не имея твёрдых источников дохода. Как так у него получается? Он ищет выгоду во всём, постоянно думая, как суметь сколотить очередную крупную сумму денег. И вот, когда он окончательно погорел, ему приходит идея создания Всемирного банка, который позволит купить весь мир. Так зарождается на страницах романа Эмиля Золя ода капитализму, позволяющему в одно мгновение делать состояние, а в следующее — оказываться среди банкротов. Вместе с капитализмом поднимается социализм. Золя лишь предполагает, а читатель будущего знает, что многое из предположений Эмиля сбылось и даже успело развалиться. А вот проблематика афер в экономике так и осталась.

Не может существовать государство для людей, поскольку люди вынуждены существовать именно во имя государства. Это называется завуалированным рабством. Рабство — всё. В том числе и свободная торговля, и рыночная экономика. Рабы кругом и на рабах строится человеческое общество. Обязательно будут те, кто будет находиться в подчинении у господ, думая о личной независимости, никогда не способные понять, насколько их положение очевидно для тех, кто пользуется их недальновидностью. Покуда работник занят монотонным трудом, разрушающим его личность и превращающим в растение, кто-то будет удобрять почву и грамотно поливать, обеспечивая должные условия для роста и цветения. Каким бы растением работник не оказался в итоге — он результат умелой обрезки.

Исторически понятно, деятели наподобие Аристида Саккара только начинают толкать мир к катастрофам, отныне обязанным регулярно случаться. Они происходят за счёт всего того, о чём рассказывает Эмиль Золя. Саккар становится образчиком дельца, желающим набить собственный карман, забывая о нуждах других. Ему безразлично, если рухнет чья-то судьба, главное он окажется богаче. Самое странное, Саккар оказывается излишне слепым, вследствие чего ему суждено постоянно терпеть убытки. Но он просто так не погибнет, сперва счёты с жизнью обязаны свести те, кто был глупее. Поэтому Саккар и его соратники не являются умелыми дельцами. В них горит жажда наживы. Им суждено постоянно взламывать экономику, внося разлад и ускоряя наступление нежелательных последствий.

Центр повествования сконцентрирован на биржевых буднях. Всегда было понятно, что на бирже выгоду извлекает только тот, кто владеет биржей. Аристид Саккар мыслит большими цифрами, забывая об основах. Коли писателю проще зарабатывать на производстве бумаги, так и экономист не должен забывать, кому и за что он делает отчисления. Впрочем, Золя не акцентирует на этом внимания, предлагая читателю проследить за очередной аферой Саккара, прозванной им Всемирным банком. Разве может быть прекрасней род деятельности, позволяющий давать в долг государствам и диктовать им свои условия, заранее обрекая государства на подобие вечной дани?

Не имея денег, Саккар занялся выпуском акций, раздув их стоимость без соответствующего обеспечения. Именно так делается успешный бизнес, позволяющий обменивать пустую бочку на ящик с золотом. Читателю такая картина должна быть знакомой: ныне ящик с золотом люди готовы отдать за зелёную бумагу, являющуюся пустой бочкой, якобы имеющую стоимость. Когда-нибудь рухнет и эта экономическая модель, если не уступит место трудно прогнозируемой модели виртуальных счетов, уже сейчас грозящей обернуться подлинным крахом.

Для Золя подлинным крахом мог стать рост влияния социалистических идей. Каких бы успехов Саккар не добился, перед ним стоит угроза лишиться всего, так как среди людей набирает популярность идея истинного равенства, когда каждый будет получать за труд ровно то, что общество сочтёт нужным. Золя предполагает, но не доводит ситуацию до критической точки, позволяя законам рынка пройти полный цикл от роста до падения, отразив на страницах произведения ровно столько переживаний главного героя, сколько того требуется.

Деньги — понятие эфемерное: они были, скоро их не станет. Это удобно. И опасно. Саккары обязательно внесут свой вклад, нарушив шаткое равновесие. Что тогда? Золя уже не скажет — он так далеко заглянуть не мог.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жорж Санд «Консуэло» (1841-43)

Жорж Санд Консуэло

Не нужно обладать привлекательной внешностью, чтобы добиться успеха в жизни. Необходимо лишь одно — прекрасный беллетрист, способный найти положительные моменты и добиться лучшего из возможных результатов. И, конечно, для этого нужно быть литературным персонажем, чья сущность окружена романтизмом: иначе ничего не получится. Бесполезно сетовать на судьбу и взывать к помощи высшей сущности — в подобном случае придётся горевать и испытывать мучения. Поэтому (лишь поэтому) читатель искренне радуется за сиротку Консуэло, взращенную на благодатной почве, бегавшую от удачи и обретшую истинное счастье. В любом другом случае ей с её устремлениями обязательно было бы от чего страдать.

Консуэло обладала единственным важным преимуществом перед окружением — голосом. Не стоит думать, будто не имей она подобной отличительной особенности, ей бы пришлось тяжело. Жорж Санд бы такого не допустила. Внешность не играет существенной роли, поскольку читатель не видит действующих лиц произведения, ему доступно для воображения лицо главной героини, причём оно с жёлтым оттенком. Может в роду Консуэло были цыгане, сама же она считает себя испанкой. Так или иначе, Консуэло лишена корыстных побуждений и готова на всё во имя гуманности и уважительного отношения абсолютно ко всем людям. Собственно, она лишена и устремлений, не испытывая неудобств. Консуэло словно рафинированное создание, ничего не воспринимающее, кроме положительных моментов.

Такому персонажу будет обязательно везти. Неудачи на жизненном пути преподаются читателю под видом необходимых ступеней для восхождения к успеху. Консуэло бежит по специально выстраиваемой для неё лестнице, переступая преграды и всегда чувствуя себя выше обстоятельств. Даже очевидные преимущества не беспокоят главную героиню, покуда она стремится идти дальше. Казалось бы, сядь в момент обретения максимального возможного для тебя блага и благодари судьбу. Консуэло продолжает стремительное восхождение. Если не быть ей влиятельной дамой, то всегда есть возможность обрести благосклонность монарха. Думается, Консуэло могла бы добиться и большего, не ограничь Санд повествование оптимальным стечением обстоятельств.

Консуэло всё-таки пришлось претерпеть неудобства, связанные с необходимостью разбавить идеальное представление о её буднях. Читатель внимает «несчастной» любви, «мучительным» длительным пешим переходам и «моральным страданиям» от обилия благоприятно складывающихся обстоятельств.

Жорж Санд традиционно уделяется внимание исторической составляющей. Под её пером прошлое уже не дышит тем романтизмом, который имеется в настоящем. Религиозные распри показаны без патетических красок. Жизнь и казнь Яна Гуса, реформационная деятельность Мартина Лютера: всему этому находится место на страницах произведения. Позволив главной героине обосноваться в Чехии, Санд не стала обходить стороной некогда бушевавшие на её землях страсти, найдя им место в их влиянии на нынешнее положение действующих лиц, пускай и опосредованно.

Не обходится в сюжете без загадок. Консуэло предстоит разгадать несколько тайн, отчего-то никого не интересующих. Может оказаться, что обойди Санд вниманием истинный дух отчаянной жажды найти ответы на ряд вопросов, то и дело возникающих в голове главной героини, как повествование утеряло бы все те мотивы, способные удержать читателя, если ему опостылело наблюдать за бесконечным отстаиванием справедливости во всём, даже в отношении к отрицательным персонажам, имеющим зуб на Консуэло, вследствие чего они стараются хотя бы испортить ей настроение.

Говорить о Полине Виардо в отношению к происходящему возможно, не не имеет явного смысла. Какие-то фрагменты биографии могли быть включены в повествование, но в основном не имеют существенного значения. Жорж Санд, в любом случае, имела определённые источники вдохновения, в том числе им могло быть творчество Полины Виардо. Разрешение данной проблематики следует перепоручить биографам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Филипп Клодель «Моё имя Бродек» (2007)

Клодель Моё имя Бродек

Может ли писатель достоверно отразить страдания людей, имея о них лишь поверхностные представления? Есть высокая степень вероятности, что может, если не будет при этом вдаваться в конкретику, а предпочтёт наполнять туманом происходящее на страницах. Примерно в такой манере ведёт повествование Филипп Клодель. Главный герой его произведения эфемерен — он представляет собой собирательное понятие, не являясь никем конкретно и ни с чем не соотносясь. Он жертва бесчеловечного к нему отношения — заключения в подобие концентрационного лагеря. Автору требовалось пропустить чужое горе через себя, чем он и занимается на протяжении всего произведения.

Рассказов о буднях Второй Мировой войны читателю хватает, очевидцы тех дней оставили огромное количество воспоминаний и связанной с ними беллетристики. Последующие поколения считают, будто осталось свободное пространство, которое необходимо заполнить уже их домыслами о прошлом, чтобы создать впечатление иного восприятия ушедших событий. Филипп Клодель взялся иносказательно рассказать в завуалированном антураже о некогда происходивших событиях, чьё повторение возможно в будущем и даже в настоящем. Существенной роли временная ориентация не имеет — главное принять за должное положение главного героя произведения.

Цельный сюжет отсутствует. Филипп Клодель размышляет обо всё разом, мгновенно переключаясь между интересующими его темами. Ничего нового он не говорит, повторяя и без того известные истины: людей в заключении унижают, ими помыкают и их уничтожают; люди надеются, сетуют на судьбу и умирают. Об этом и раньше говорили прямо и открыто, поэтому Клодель представляет ситуацию ещё раз, но от своего имени. В подобной манере может размышлять каждый, если ему захочется внутренне понять, что значит быть узником, и воплотить пришедшие мысли на бумаге, придав им вид художественного произведения.

Слог Филиппа Клоделя приводит читателя к мнению, словно повествующее лицо Бродек лишилось доли разума от перенесённых им страданий. Ежели Клодель преследовал придать повествованию именно налёт психических расстройств, то у него это получилось. Хаотичность описываемых событий плохо складывается в единую картину, побуждая читателя обращать внимание на все упоминаемые автором детали, порой помещённые на страницы без определённой цели. Мысль повествующего лица лишена линейности, порождая дискомфорт. Тяжело следить за сюжетом, когда свиньи опережают святость, упоминаемую до рыцарей, предваряющих завершение повествования.

Путём неопределённости хорошо морочить голову читателя. Филипп Клодель действительно может быть продолжателем мастеров абсурдистики. Только в его произведении нет причин что-либо скрывать. Он выбрал не ту тему, где создание туманных образов может побудить читателя к собственным размышлениям. Предполагать и гадать на пустоте — дело неблагодарное. Нужна подходящая ситуация, чтобы ещё раз сказать о постыдной стороне человеческих помыслов. Клодель предчувствует серьёзный военный конфликт или опосредованно намекает на отношение в некоторых странах к политическим заключённым словно к узникам концентрационных лагерей? Остаётся предполагать. Сам автор на этот счёт излишне туманен.

Впрочем, читателю всегда свойственно заблуждаться относительно авторских замыслов. Задуманное редко находит понимание, принимая совершенно иное значение. Писателю в тексте нужно явно обозначить позицию или принимать какие угодно суждения о своём творчестве, чаще не самые лестные и довольно враждебные. Как относиться к случившемуся с Бродеком? Да, он страдал и имеет право на собственную точку зрения. Имеет ли на неё право кто-то другой? Имеет. Человек всегда должен всё переосмысливать, исходя из разных обстоятельств. Филипп Клодель предпринял попытку — кому-то она обязательно придётся по душе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мишель Уэльбек «Покорность» (2015)

Уэльбек Покорность

«Покорность» Мишеля Уэльбека — это атмосфера современного западного христианства: население Европы предалось разврату и не желает думать о чём-то ином, кроме удовлетворения сексуального возбуждения. Чем занимается главный герой на страницах книги? Он преподаватель высшего учебного заведения, посещает порносайты и спит со студентками — они обязательно делают ему минет, анилингус и прочее, о чём обычно не принято говорить открыто. Появление в его жизни мусульманства ситуацию не исправляет. Он продолжает жить с прежними увлечениями. Он никого не уважает, оскорбительно отзывается о родителях. Он является ярким примером вырожденца, что заслуживает лишь одной характеристики — моральный урод.

Читатель может видеть в произведении Уэльбека предостережение возможного наступления негативных последствий от влияния мусульманства на европейское мировоззрение. Эта тема Мишелем оговаривается мимолётно и не влияет на сюжетную линию. Уэльбек играет на страхах, создаёт пиар для «Покорности» и за счёт этого пробуждает у читателя видение самой незначительной стороны произведения, толка от которой не наблюдается. Мишель настроен категорически и сам боится, если руководить Францией начнут мусульмане. Его категоричность заходит до того, что он готов принять версию с радикально настроенными религиозными адептами, отрицающими вариант светского государства.

У читателя возникает стойкое убеждение, будто только мусульманство сможет облагоразумить Европу, наложив запреты на вседозволенность и распущенность её населяющих людей. Уэльбек прямо об этом не говорит, но между строк сквозит боязнь наступления скорых перемен, способных ограничить распоясавшееся вырождающееся свободомыслие. Разве станет читатель сочувствовать главному герою, чьё поведение заставляет содрогаться от непомерной распущенности взглядов? Да и станет ли такой человек мусульманином?

Почему при знакомстве с текстом «Покорности» у читателя возникают мысли о назревающем вторжении мусульманства в Европу? Причина тому уже была оглашена: более сказать о произведении Уэльбека нечего. Описывать деградировавшую личность главного героя — портить настроение. Каждые пять страниц происходит половой акт, смакуемый автором в одной и той же манере. Действующие лица женского пола любят быть обязательно обмазанными спермой, чему рад и автор, если он с таким упоением подходит к описанию столь деликатный подробностей. Когда нет на страницах сексуальных сцен, тогда Уэльбек старательно рассуждает, чаще о пустом и стороннем.

Стоит убрать из произведения описание будущего и рост мусульманского влияния, как от «Покорности» остаётся книга для эротоманов, сторонников присутствия в художественной литературе описаний оральных ласк, стимуляции яичек и ануса, окропления женской груди семенной жидкостью. Рядовой читатель это не должен оценить, а если оценит, значит индекс соответствия его личных интересов идентичен интересам представителей культуры Запада. Есть отчего бить тревогу, но отчего-то под угрозой постоянно понимаются надуманные проблемы, тогда как явные расстройства восприятия действительности начинают считаться нормой.

Уэльбек показал современную ему Европу. Старая религия полностью себя изжила — с её мнением никто не считается. Решения принимаются вразрез с понимаем должного быть. Гуманизм снизошёл до потворства низменным желаниям. Культура дошла до примитивизма. Моральные ценности обесценились. Пропала вера в нужность сдерживающих общество ограничений. Напряжение всё чаще исходит изнутри. Всё замерло в ожидании встряски, под которой европейцы обязательно понимают агрессию с Востока. Но зачем конфликтовать с тем, что изживёт себя без постороннего вмешательства?

Путь главного героя обязательно приведёт его к изменению отношения к жизни. Он слишком легко воспринимает происходящее вокруг. Покориться же он никогда не сможет — слишком ему хорошо знакомо ощущение вседозволенности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 16 17 18 19 20 27