trounin.ru

В море людей людей единицы. В полёте над ними единицы не различимы. Наедине с собой, перед тобой поверхность Земли, преодолеваешь водные и пустынные пространства. Думы навязчиво лезут в голову. История сменяет историю. Очерк следует за очерком. И вот готов материал для публикации отдельным произведением. «Земле людей» быть, решил Сент-Экзюпери. «Ветрам, песку и звёздам» быть, решил американский издатель. И планете быть тоже — без планеты людей быть не может. А в прочих случаях упоминания достойны единицы, чей облик ясен, стоит приземлиться благополучно или разбившись, чтобы понять и осмыслить. Ведь без осмысления не заметишь людей под собой, слишком мелких для восприятия.

Сент-Экзюпери летит из одной точки в другую. Он вестник радостных и грустных сообщений. Он перевозит по воздуху почту. Его всегда ждут и никто о его существовании не задумывается. Письма обязательно придут, либо не найдут адресата, и никто не вспомнит про опасную профессию лётчика, готового погибнуть в пучине вод, в песках безжалостной пустыни или не различив под облаками гор, а то и по причине ненадёжности авиационных моторов, страдающих хронической предрасположенностью к поломкам. Не раз Сент-Экзюпери терпел крушения, чудом выживал и продолжал летать. Ему есть о чём рассказать.

Существуют люди не только на поверхности Земли, существуют они и в воздухе, одновременно с тобой в одном самолёте, либо летя в других направлениях. Они полны отваги, не боятся опасностей. Важнее рассказать о них, нежели о себе. Сент-Экзюпери так и поступает. Сам сборник очерков «Планета людей» он посвятил Анри Гийоме — учителю, волевому человеку, отважному душой и сильному телом, способному поделиться радостью секретов воздухоплавания и печалью необходимости выживать в суровых условиях негостеприимных мест. Анри стал проблемой для Антуана и подобных ему, вынудив товарищей тратить время на поиски разбитого им самолёта. У лётчиков всегда так — они клянут потерпевших крушение, не сумевших совладать со штурвалом.

Что есть самолёт для человека? Машина! Что есть самолёт для Земли? Подобие души человеческой! Что есть человек для Земли? Дитя! Своенравное, самолюбивое, предпочитающее поступать наперекор. И дитя необходимо наказывать, как всегда поступает Земля, порождая катастрофы. Но Земля может наказывать индивидуально каждого, обманывая, заблуждениями направляя к гибели или заставляя приземлиться там, где для выживания понадобится доказать право жить и право считаться достойным людей человеком. Подпадал под влияние планеты и Сент-Экзюпери, блуждавший среди созвездий, принимавший за маяки звёзды и терпевший крушения среди песков.

Рассказав о других, Сент-Экзюпери решил поведать о собственных неудачах. Ему тоже приходилось оказываться на Земле, причём в далёких от благополучия условиях. Как он выжил — загадка. Раз за разом Антуан говорит про нечеловеческие страдания, необходимость принять неизбежное, отсутствие воды, иссушающую жару, видения миражей, галлюцинации. Надежд не было, но Сент-Экзюпери выжил. Шёл вперёд, как некогда Анри Гийоме, боролся за жизнь и продолжал верить в лучшее. Он обретал твёрдую почву под ногами, снова взлетал и продолжал работать для людей, периодически снова терпя крушения.

Не одними нуждами лётчиков мыслит Антуан. Вокруг него всегда имелись люди, с воздухом никак не связанные. Кто они? Какие у них проблемы? Чем им можно помочь? И надо ли помогать? Сумеют они адаптироваться к более лучшим условиям, нежели имели? Вывод из рассуждений Сент-Экзюпери простой — помогать следует обязательно, человек должен сам понять, что помощь ему на самом деле не требовалась. Показательна приводимая для примера история африканского раба. Было приложено много усилий для освобождения, потрачено изрядное количество денег, а в результате — пустота помыслов свободного от пут человека, не знающего, чем ему жить и дышать, когда жить и дышать без цепей не получается.

Людей на планете много, их много на земле, на воде и в воздухе. Каждого беспокоят вопросы, на все хочется найти ответы. Но ответов на вопросы не существует. Ответы приводят лишь к конфликтам между людьми, а значит к нетерпимости и войнам. Поэтому лучше жить в мире полном загадок. Почему? Давайте не будем отвечать, согласны?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нет тягостнее чувства, нежели чёрная меланхолия, толкающая наложить на себя руки, забывшись под прикрытием желанного покоя. Нет соответствия между желаемым и происходящим в действительности — основной провоцирующий фактор такой меланхолии. Будь у человека хоть крупное состояние, оно не сможет уберечь от мрачных мыслей. Нужно с рождения быть ей подверженным, тогда, как не старайся уберечь, неотвратимое случится. Человек утолит печаль собственноручно или запрётся в четырёх стенах. Но пока такое не произошло, есть смысл за ним понаблюдать. Один из примеров предлагает Стендаль в романе «Арманс».

Арманс — имя кузины главного героя, в которую он влюблён. Она — дочь погибшего на войне русского генерала, сирота, бедна, ей восемнадцать лет. Главный герой, Октав, двадцати лет, выпускник Политехнической школы, себе на уме, по мнению учившихся с ним — псих. Оба они постоянно думают о самоубийстве, либо уходе в монастырь. Делают попытки к прекращению жизни: принимаю яд или стреляются. Напитаны романтизмом до противного, на происходящее вокруг не обращают внимания. Им безразлична политика и чехарда смены империй, республик и реставраций. Они представлены сами себе, их давит чёрная меланхолия, выход видят лишь в прекращении созерцания друг друга.

Оторванность от происходящего не заставляет действующих лиц задумываться касательно значения для общества. Погружение в мысли и отказ видеть что-то другое, кроме переживаний, само представляет опасность. Задумчивость на дороге легко обращается в инцидент, едва не послужив причиной ранней гибели Октава. Ему всё безразлично, возможно следовало опомниться и решительнее шагнуть к карете, дабы колесо не просто коснулось тела, а раздавило грудную клетку. Мученику мыслей не дано понять, насколько необходимо сберегать тело, иначе придётся стать мучимым физическими недостатками. При отсутствии желания бороться за жизнь, чёрная меланхолия его окончательно пожрёт.

Непонятным образом Октаву и Арманс симпатизирует борьба греков за освобождение от османского ига. Она их даже вдохновляет. Это единственный момент, показывающий читателю главных действующих лиц чем-то заинтересованных. Может нет смысла сводить напрасно счёты с жизнью, когда можно принести себя в жертву во имя других? Так думается, желается и мечтается, но не осуществляется. В думах чёрных меланхоликов чуждая им отвага — проекция собственного видения, положенная на понимание самоубийственных актов неповиновения, обречённых на прекращение мучения участников борьбы. В глазах Октава и Арманс сопротивление греков — такое же отражение чёрной меланхолии, но осуществляемой во имя явственной цели, а не из романтических представлений о пустоте бытия.

Нет в жизни главных действующих лиц определяющего предназначение события. Видя пыл других, сами они его лишены. И следовало бы оступаться, пробуя себя в разных сферах, набивать шишки, морально возвышаться поисками достойного дела. Не бояться, что кто-то подумает не так, как им того хочется. Коли обольют помоями или худо отзовутся, хуже от того не станет. Их же смелости хватает на сражение с руками, вливающими в сосуд яд и подносящих его к губам, либо нажимающих на курок, поднесённого ко рту оружия. Нет пользы и нет толка от чёрной меланхолии. Общество того времени ничего против неё не имело, поощряя дуэли и прочие негативно сказывающиеся на здоровье мероприятия.

Стендаль не нашёл средства для спасения Октава и Арманс. Может он и не хотел этого делать. Написанная им история оказалась наполненной трагическими событиями, спровоцированными неустроенностью молодых людей. Или им претило жить в неспокойное время, либо они стали отражением неопределённости французского народа, раздираемого противоречиями в лихорадке перемен, съедавших лучших из своих представителей. Как не быть подверженным меланхолии, когда будущее полнится неопределённостью?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обиду затаил Гильом на короля, вернувшись из похода без добычи, не досталась ему в собственность земля и доходов новых он нигде не сыщет. Нет средств у Гильома на прокорм коня, лишился он заслуженной награды, страданиями наделив себя, достоин оказался лишь баллады. О том жонглёры с радостью пропели, как волю проявлял Гильом, как добивался доброй цели, как вёл беседу с королём. Он отказался от ряда привилегий, ему претит чужое брать. Чужое брать — нет хуже преступлений. Гораздо лучше у врага отвоевать. Отвоевать — вот лучшая награда, достойная геройских размышлений, о том и ведает всем нам баллада про применение древнейшего из ухищрений.

Отправился Гильом отбить испанский город Ним, в ту пору мавры им владели, казалось ничего нет с ним, купеческие на уме затеи. Поехал бравый воин торговать? Али коня троянского телегой подменил? Не стоит даже узнавать, враждебный город он в итоге покорил. Да Ним и не казался неприступным, всегда легко врага водить за нос, тогда всё обязательно становится доступным, когда замыслил важное всерьёз. Пусть семь годин град мог держать осаду, встречать противника в лицо, осталось маврам скрыть досаду, но Ним попозже к ним вернётся всё равно.

А может не было похода такового и не было беседы с королём, истории неведом сей манёвр Гильома — Гильом тут как бы ни при чём. Но храбр он был и кровь его — бурливая река, хитёр он был и ум его прославил на века. Он благородным был и короля достоинство хранил. Он проявлять заботу не забыл, обиду для других он не сносил. Не мог Гильом принять чужое в дар, добиться уважения важней, чем становиться центром свар, служить раздором королей. Не надо милости герою, не надо выделять надел, позвольте ему блеснуть собою, покажет он насколько смел.

Не требуется слов обильных посторонних, рассказывающих о приключениях Гильома, достаточно бесед спокойных и мечей сражающихся звона. Король не станет храбрецу отказывать в отваге, он сам такому рад. Уж лучше воевать, чем утопиться в браге, распространяя бражный смрад. И враг не заподозрит хитрости Гильома, ведя беседы с ним о том и сём: кто не ведает войны закона, быть покорённым обречён. Сюжет простой и мысли не содержит мудрой, хвала героям — основная суть, толпе подвыпившей, к геройству чуткой, поможет к вечеру заснуть.

Что же до хитрости Гильома, о ней ещё Гомер давно сказал, покуда враг оставлен дома, тот не герой, кто крепость чуждую не взял. Как с первых строк скрипит телега пред вратами короля, так скрип её распространяется границы дальше, скрипит телега, не испугавшись показать себя, тем скрипом добиваясь фальши. А что до прочего — о прочем говорить возможно, язык устанет восхвалять достойных, иначе о достойных сказать сложно, да и не надо нам времён спокойных.

Чем чаще в мире беспокойство, тем примечательней народу жить: такое уж у человека свойство, героев из всего подряд лепить. А коли тихо станет повсеместно, унылая пора придёт, такое, если честно, добра никак не принесёт. Давайте нос поднимем от земли, увидим светлое в проказах, проблемы общие — мои или твои, заключены в правительства указах. Зачем искать счастливую судьбу, когда доступна заграница, тащи туда свою арбу и не давай себе лениться. А если хитрость проявить, благим поступком прирастить чужое, народу это не забыть, забудешь сразу о покое.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №6

Эжен, старший сын Пьера Ругона, пошёл по стопам отца, став политиком. Он воспарил выше родителя, занимая важное место в правительстве при Наполеоне III. Его воззрения строго монархические, отчего ему много легче, нежели прочим французам. Когда принимается законопроект или обсуждается распределение бюджетных средств, Эжен всегда успокаивает недовольных, напоминая об уже утверждённом решении императора и кабинета министров. Такого человека ждёт блестящее будущее, если над Франций снова не воссияет республиканская форма правления. Но такой человек может устать и взять время для отдыха. Как тогда быть тем, кто его вывел в люди? На том и строится основное затруднение.

Судьба Эжена Ругона самая примечательная. Никому из его родственников не удалось так высоко взлететь, даже братьям, какими бы средствами они не предпочитали оперировать. Участие в политической жизни страны даёт Эжену многое, чем он пользуется без особого удовольствия. При Наполеоне III специальных навыков иметь не требовалось, нужно было быть лояльным к императору, и тогда фортуна будет сохранять благосклонность. Эжен это понимал, поэтому редко позволял себе инициативу, кроме одного случая, показавшего Ругона с тех же позиций роялиста, только с собою в центре.

Проблемы возникают от необходимости поддерживать связи с обширным количеством лиц, увязанных в единое целое. Если Эжен решит уйти из политики, то потянет за собой тех, кто пользуется его покровительством. И им это может не понравиться. Вместо трагедии Золя решил свести повествование к любовным переживаниям, пасторальной идиллии и азартным посиделкам с Наполеоном III. Сюжетный кусок, выпадающий из канвы распила бюджета и наживания богатых за счёт страданий бедных, уводит внимание читателя от действительно важного включения в творимые власть имущими узаконенные преступления.

Получается ли у Золя писать про преуспевающих людей? Не совсем. Читателю нравится, если жизненный путь героев Эмиля завершается вместе с произведением. В случае Ругонов этого видеть не приходится. Они успешны и не знают горестей, либо справляются с неприятностями, продолжая жить. Некоторые дети Пьера переходят из книги в книгу, вновь вне затруднений действуя в угодной им сфере. Появляется и Эжен, в том же статусе министра, оказывая необходимое сюжету влияние. Также Золя решил не уделять внимание его детям — казалось бы, амурные похождения должны были тому поспособствовать, но потомство Эжен так и не родил.

Потонут старые друзья, появятся новые — Ругон сможет адаптироваться к любым условиям. Как знать, уход Эжена в тень мог помочь ему сбросить груз с плеч и позволить влиться в ряды министров без отягощающих связей. Политическая борьба отличается жестокостью и требует принятия решительных мер, вот почему слабость главного героя произведения даёт Золя возможность показать приход Наполеона III к власти и становления при нём его верных соратников, в том числе и Его превосходительства Эжена Ругона.

И всё-таки Ругон не так важен для описываемого, как отражение исторических событий на страницах. Эжен стал элементом декораций, выполняя отведённую роль статиста, пока перед читателем Эмиль будет вырисовывать фигуру Наполеона III, покажет его досут и устремления. Ничего позитивного в политике амбициозного руководителя найти не получится. Бедствия Маккаров оттого и будут столь печальны, что именно они сталкивались с результатом проводимых реформ, на их благополучие не рассчитанных. А Эжен не видел в том отрицательных черт — так и должно быть в государстве, главой которого является император, желательно единоличный, дабы никто не мог оспорить принимаемых решений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гильом Оранжский, чем он знаменит? Служил он королю отважно. Никто его не укорит. Да и не то потомкам важно. Минули годы с давних лет, истёрлись памятные даты, кому теперь держать ответ, кому герои умершие святы? Покуда Карл Великий править мог, его решенья уважали, и вот правленья вышел срок, Людовика на трон призвали. Не обладал Людовик нравом короля, за мягким телом крылась собственная воля, но не становятся властителями зря, его потомки ценят за иное. Жил в годы те Гильом Оранжский, храбрейшим из храбрейших слыл, то отправлялся он в поход испанский, то нос ему под Римом недруг отрубил. На семь поэм хватило его дел, семь песенных сюжетов, Гильом воистину был смел, семи он был достоин жестов.

Для скучающих жонглёры пели, не думая о завтрашнем дне, люди чудом сохранить сумели, предназначенное подвыпившей толпе. Единый есть сюжет, события разнятся, зато на прошлое нам пролит свет, глазами можно пробежаться. Поэтизировано знатно, наврано притом, регентово царство с малым королём. Хоть король не малый, за тридцать-то годков, певец попался шалый и может из врагов. К таким недоразуменьям, дабы время не терять, проявим мы смиренье, сюжет хотим узнать.

О многом разом скажут, сказители былые, о прочем нам укажут, источники иные. Гильом найдёт управу на недругов своих, кто будет не по нраву и кто достоин слов любых. Он сарацинов одолеет, нормандцев усмирит. Он никого не пожалеет, вассалов силой убедит. Такое отраженье — краткий пересказ, проявим же терпенье, продолжим мы рассказ.

Чем мусульмане христианам насолили? Зачем война случалась между ними? То шли их покорять, по морю крестоносцы плыли. То пытались их изгнать, засевших крепко в Риме. И Папа Римский тоже страдал изрядно, ибо он, кто теперь поверит, собакой оказался наречён. И Папа не в накладе, он знает как ответить, с угрозами он сладит, своё всегда приметит. Посыпятся упрёки в сторону врага, заполнят тогда строки бранные слова. Припомнят Мухаммеду, как верил он в Христа, как кушал он свинину и пил порядочно вина, как прибыл было в Мекку, как было изменился. С седьмого теперь веку конфликт усугубился.

И кажется случайным фрагмент подобного спора. Не станем делать тайны, таких моментов много. Покуда Гильом будет дела свои вершить, жонглёру не убудет религию пилить. Адам и Ева, яблоко и Ной, завета Ветхого раскрыта тема и темы нет иной. Не ждёшь такого от эпического сказа и едкости не ожидаешь тоже, а ждёшь хвалебного рассказа и героизации персонажей может. Соединили в кучу, наверное сойдёт, сюжетов взяли тучу, наверное пойдёт. И жест явился, «Коронованием Людовика» назвали, читатель и не удивился, и удивился бы едва ли. И вот Людовик коронован, и жизнь наладила ход свой, никто ещё пока не скован и волен за него стоять горой. Король одобрит начинанье, достаточно ему на это намекнуть, так обстоит и данное преданье, ему с пути чужого не свернуть. Есть где проявить отвагу, Короткий Нос её проявит, Гильом добудет себе славу, в истории он след оставит.

Одно из сохранившихся преданий, пускай разрознено оно, покажет уровень тех знаний, что ныне знать нам не дано. Сменились поколения людей, о прошлом мнения сменились, уже не скажешь о былом смелей, детали дней тех позабылись. Написанное помнить нам дано, каким бы не было на самом деле, иного не узнаешь всё равно, такую песню нам жонглёры спели.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как хорошо некогда было, когда жили благородные люди и упивались своим благородством, не замечая ничего в окружающих их людях, кроме того же самого благородства. Нет в думах места подлости, их никогда не обманывают. Отчего не жить в таком мире? К сожалению, встретить его можно в литературных произведениях, авторы которых подвержены идеализированию. Жорж Санд трудно обвинить в пристрастии подачи текста под видом слащавых историй, но в романе «Маркиз де Вильмер» всё обстоит именно так.

Основным инструментом для раскрытия характеров действующих лиц перед читателем становится знакомство с их письмами. Благородные порывы ярче видны, если они изложены письменно, к тому же от первого лица. Никаких кривотолков, слухов и разговоров за спиной. Помыслы действующих лиц чисты и никоим образом не подразумевают утаённых мыслей. Высказанные в лицо комплименты действительны и содержат в себе только сказанное. Никто не позволяет кому-либо усомниться в положительной оценке. Будь так на самом деле, человек бы не был человеком.

Рафинированная среда пленительна, пусть хотя бы на страницах художественных произведений читатель получает возможность отдыха от черноты обыденности. Так сохраняется надежда на благоприятный исход, окажись человек в критическом положении, за чертой бедности или испытывая эмоциональный дискомфорт. Должны ведь быть поблизости порядочные люди, готовые придти на помощь и не дать умереть с голоду или повысить самооценку. В произведении Жорж Санд таковые люди имеются, иначе главной героине предстояло пасть под тяжестью обстоятельств, подобно графине Рудольштадт.

Жизнь итак горька, чтобы в ней окончательно разочаровываться. Стоит её воспринимать положительно при отрицательных результатах. Ежели род обеднел и потомки вынуждены побираться по миру, нет им необходимости клясть обстоятельства, памятуя о проклятии в виде нужды, они остаются выше неприятностей, сохраняя доставшиеся по наследству благородные порывы. Лишь они позволяют им уверенно чувствовать себя среди тех, к кому судьба продолжает потворствовать и среди них они всегда смогут найти опору, в том числе и инструмент для возвращения утраченных позиций.

Требуется малое — выбрать из нескольких вариантов. Кем бы избранник не оказался, он непременно будет благородным, как и главная героиня. Это замечательно, если люди стремятся к обоюдному согласию, не утаивая мыслей и показывая себя с единственной возможной стороны — высоконравственной. Остаётся принять весьма тяжёлое решение. Но и это не так значимо. Всё обязательно должно быть хорошо.

Отсюда и проистекает неудовлетворённость читателя. История о красивых поступках не омрачается горестями. Слишком много счастья при отсутствии фрагментов реальности. Представленная иллюзорная действительность требовала решительных мер, сомнения в порядочности главной героини или кого-нибудь из действующих лиц, чего Жорж Санд не предложила. А если нечто похожее на страницах встречалось, то оно утонуло в сторонних размышлениях персонажей, слишком часто обсуждавших далёкие от сюжета темы, как то о слонах, королях, прочих давно умерших обитателях сих мест.

Также нет в сюжете связующих с французской историей моментов. Кому-то хочется видеть в происходящем некие изменения в обществе, но они не просматриваются в наборе добродетельных поступков. Иллюзия действительности — не самый частый для творчества Жорж Санд ход. Писательнице захотелось рассказать историю без омрачающего завершения — надо принять и возрадоваться. Ибо по странным читательским прихотям, когда финал без печали — он не нравится, когда финал без радости — аналогично не нравится. Посему выразим благодарность Жорж Санд за веру в возможность хорошего. Попробуем и мы быть благородными в мыслях и поступках.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как надо жить так, чтобы к сорока шести годам к тебе подходили дети на улице и предлагали перевести через дорогу? Нужно производить впечатление полностью уставшего от жизни, многое испытавшего и морально опустошённого, тогда такой человек действительно будет вызывать жалость. Пусть главный герой произведения Ромена Гари «Свет женщины» не настолько стар, чтобы освобождать ему место в общественном транспорте или просить рассказать о временах утраченной молодости, в душе он всё же уподобился старику, ему всегда есть о чём говорить и его поглощает стремление к монотонности. Спасти сможет только женщина. И он с ней познакомится.

Случается порой гадкое состояние, когда происходят неприятные моменты с родными людьми. А если родные умирают или умерли, то возникает ощущение пустоты. Дела отходят на дальний план, мысли сосредоточены на утрате, ничего с собой сделать нельзя, найти средство спасения тоже. Время лечит, но для достижения лечебного эффекта можно перегореть и более не восстановиться. Лучше найти возможность отвлечься, заполнить будни иными занятиями и капнуть пару капель позитива ради разбавления горьких слёз. Окружение обязательно начнёт укорять, усугубляя положение, не думая, какой вред причиняет человеку скорбь. Главному герою проще — ему позволили развеять мрачные мысли, предоставив право устранить пустоту флюидами чужого тепла.

Он столкнулся с женщиной. Жалкое зрелище! Перед женщиной предстал внешне отталкивающий, едва ли не бомжеватого вида, француз. Горький пьяница! Так думали все, кто его видел впервые. Так подумала и она. Кто же знал, к чему приведёт их встреча. Сколько эмоций и слов возникнет между ними. Сколько их прольёт на бумагу Ромен Гари. Какие жаркие завяжутся отношения, через какие страдания предстоит ещё пройти. И к какому решению в итоге следует придти. Он — искавший новый дом, она — сомневающаяся в необходимости продолжения знакомства.

Разве мужчина не желает сказать женщине всё, что накопилось у него для неё? Рутина тяготит, отношения с благоверной чаще всего натянуты, хочется вырваться из круга и удариться во все тяжкие, забыв о долге, об обязанностях и не задумываясь, насколько иная женщина желанна, покуда не станет близка до такой степени, что и её захочется оттолкнуть. Лучше сохранять желание близости, не поддаваясь его осуществлению. Тогда тело иссушит тоска, но зато не подвергнется разложению, стоит допустить промах в виде решительного шага через черту самоуважения и доверия близких. И тут главному герою проще — ему и это позволено.

Пылкие слова, затем жаркие ночи. Желание бежать по странам и континентам угасает. Требуемая для восстановления душевного равновесия женщина кажется найденной. Ей одной надо отдавать себя и греться рядом с ней, принимая её естество без остатка и делясь с ней своим. Так обстоит ситуация с мужчиной, истинно несчастным и чья жизнь была сломлена до начала его хождений в поисках чего угодно, что позволит ему продолжать существование. Но как к этому относиться женщине, чьё положение не настолько однозначно? Она может и должна жить прежними устремлениями, какие бы удары судьбы не выпали на её долю. Принять чуждого человека, нуждающегося в ней, не так легко и не так необходимо, как бы не казалось со стороны.

И всё-таки от женщины что-то исходит. Это притягивает и долго не отпускает. Нужно действительно познать источник притяжения, чтобы в нём усомниться или полностью вобрать в себя и больше не отпускать. Любовью такое чувство не назовёшь, скорее потребностью во внимании, необходимостью быть рядом, дабы избавиться от тревожных дум.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не может существовать неоспоримых утверждений. Любое утверждение — химера. Стремление к свободе — химерично. Равенство само по себе является химерой. Братство тоже химера. Призывать ко всеобщему равенству, либо к равным для всех возможностям, стараться подчинить всех единому образу мыслей или считать нечто истинным утверждением — всё равно химера. Весь этот ход мыслей — химера. Об этом было сказано во втором предложении данного абзаца.

К чему бы не стремился человек — он никогда не добьётся желаемого, а если добьётся, то ему на смену придёт новая волна революционеров. Коли речь зашла о сборнике документальных свидетельств Великой Французской революции, следует исходить именно от неё. Есть много мыслей, их трудно переварить, толком не вникнув в детали. Слишком много событий произошло от взятия Бастилии до воцарения Наполеона. Слишком много людей было казнено за этот отрезок времени. Слишком разными оказались населявшие Францию люди. Не существовало общих убеждений, каждый хотел чего-то своего. История внесла ясность в спор революционеров, вернув монарха на трон, но монарха другой формации.

Главный урок, должный быть усвоенный потомками — нельзя действующей власти идти на примирение в угоду чьих-то желаний. Ярче примеров не найти, нежели Великая Французская революция и, случившийся ранее в Англии, протекторат Кромвеля. Немного погодя аналогичные сценарии разовьются по всей Европе, а может они ещё не раз вернутся, если постоянно идти на уступки и подготавливать почву для революций будущего.

Решение Людовика XVI собрать Генеральные Штаты для обсуждения возможности поднять налоги, стало пусковым механизмом для роста социального напряжения и последующего бунта. Оказанная помощь североамериканским колониям Англии в борьбе за независимость от метрополии дорого обошлась самой Франции. Генеральные Штаты стали обсуждать далеко не то, чего хотел Людовик. Нужно было принимать меры, вместо этого король маялся от скуки, охотился на оленей и постоянно писал в дневнике, что ничего не происходит. Ничего позавчера, Ничего вчера, Ничего сегодня, Ничего!

Редкий активный деятель времён французской революции пережил смутное время. На гильотину всходили постоянно. Люди дышали событиями, их переполняли планы, они с жаром отстаивали точку зрения. Все одновременно хотели одного, но шли к осуществлению разными путями. Некогда влиятельные жирондисты в полном составе лишись голов, такие же влиятельные якобинцы ненадолго их пережили. В брожении умов верх одержали радетели за прежний порядок, отчего революционный порыв превратился в фарс и довёл французов до вырождения.

Французы боролись с привилегиями. Они действительно отстаивали равенство для всех. Может быть они хотели считать себя братьями. И свобода на самом деле бередила их сердца. Но как избавиться от привилегий, если этого добиться невозможно? Всегда будут те, кто наделён ими больше, а у кого-то их нет. Иначе возникает анархия и мир рушится, пока к власти не придёт человек с железной рукой и в крови не потопит извращённое понимание свободы, перешедшее в состояние вседозволенности.

Провозглашение терпимости ко всем взглядам не помогло французам. В крови за личные убеждения тонули многие, стоило им выразить сомнения в необходимости революции. Кто стоял на крайних позициях, требуя террора, тот благоденствовал. Иных отправляли на гильотину. Кто не вмешивался в политику, тем удалось сохранить голову. Когда время террора пройдёт, пёстрая толпа без суда казнит Робеспьера. И тогда терпимость найдёт применение в жизни французов, но сами французы перестанут слыть львами, ибо львов перерезали ранее. И некому думать о свободе, равенстве и братстве. И никто не сможет верно утверждать, в каком направлении двигаться дальше. Падёт в числе прочих и Гракх Бабёф, истый радетель за равные права для всех. Он слишком поздно включился в борьбу — опоздал с тезисами-предвестниками коммунизма. Терпимость, наравне с прочими, оказалась химерой.

Французы дали ещё один замечательный урок потомкам — человек всегда думает, будто его убеждения обязательно будут разделять другие. Свергнув Людовика XVI, французы вознамерились осуществить это же повсеместно, даже если никому не нужно. Им удалось отстоять республику от иностранной интервенции. Они переполнялись мыслями о развитии успеха. Создавались художественные произведения: самое яркое из них — пьеса «Страшный суд» Пьера Марешаля. Европейские короли в цепях, они готовы на любые уступки, но их судьба предрешена. Как бы французы не думали, единой точки зрения на происходящее среди них всё-таки не существовало, а значит им не дано было устоять перед агрессией решительного Наполеона.

Начавшееся в 1789 году логически подошло к завершению десять лет спустя. Редкая революция добивается поставленных целей, чаще над ней воспаряют тираны, и тогда общество обретает способность объединиться и идти к светлому будущему, пускай и по реке из крови. В любом другом случае распад продолжится, а значит и национальное самосознание будет деградировать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №4

Пьер Ругон не вечен, как не вечна его власть над Плассаном. Добившись влияния путём революционной чехарды, он ныне постарел и наблюдает за сменой порядков. Из одряхлевших рук руководство городом может перейти к посторонним, например к приезжим религиозным деятелям. С этим ничего не поделаешь. На фоне грядущих выборов развивается трагедия его младшей дочери, вышедшей замуж за старшего сына Урсулы Маккар. то есть за двоюродного брата. Всё пойдёт прахом, как любит Эмиль Золя.

Оставим суетливость борьбы за власть ценителям подобных сюжетов в литературе. Читателя должны интересовать жизненные перипетии потомства Аделаиды Фук. Народив от первого брака благочинных и успешных Ругонов, от второго — обречённых на прозябание Маккаров, к моменту описываемых событий в «Завоевании Плассана» продолжала жить. Её младший сын, Антуан, несмотря на беспутную жизнь, тоже переживёт многих родственников, скончавшись вместе с матерью в один год. Зачинатели проклятий здравствовали, когда дети, внуки и правнуки сходили с ума, подвергались порокам и умирали смертью выброшенных на улицу собак.

Внутренние демоны пожирают детей Урсулы. Её первенец, Франсуа, народил для них добавку. Младшая дочь, Дезире, не от мира сего с рождения — сызмальства дурочка, краса Плассана и обуза для родителей. Средний ребёнок, Серж Муре, с малых лет принял решение обратить стопы в сторону религии, словно вера в Христа убережёт его от бремени пороков. Лишь Октав сумеет воспользоваться предприимчивостью натуры Ругонов, доставшейся ему в наследство от матери. Сама мать, Марта, обречена с того момента, когда её взор коснулся облика Франсуа.

Революция 1848 года привела к свержению монархии, передав бразды правления Луи-Наполеону Бонапарту, ставшему президентом. Потекли новые процессы государственного устройства, о которых Эмиль Золя взялся рассказать в цикле произведений про семейство Ругон-Маккары. Не так важно, каким образом Наполеон позже объявил себя Императором Французов, как требуется придти к понимаю особенностей жизни обыкновенных граждан, живущих присущими им страстями вне того, кто ими верховодит. Заложенное предками естество будет требовать осуществления личных желаний, попирая моральными установками.

Успешная или безуспешная борьба обязательно приводит людей к ожесточению. Достигнутый или не достигнутый результат показывает истинную сущность. Это становится понятным не только по политической возне вокруг важного поста, но и на бытовом уровне. Нужно запастись терпением и подождать, тогда всё предполагаемое станет явным, показав чего следовало опасаться и дав урок о том, что нужно всегда думать наперёд. Погрязнет во мраке новый руководитель Плассана, в нём же погрязнут все остальные, включая основных действующих лиц. Остановить развитие событий не представляется возможным — человек должен совершать промахи, иначе ему никогда не понять, где он их допустил.

Что ссылаться на Аделаиду Фук и Марту Муре? Они сделали выбор, думая о личном счастье и отказываясь видеть грядущие затруднения. Краткий миг радости омрачился последствиями. Но как бы они не поступили, будущее им было не под силу изменить, ибо иначе быть не могло. Пусть дети сходят с ума, кончают жизнь в презрении — это имеет малое значение перед единственным представившимся шансом сиюминутного всплеска положительных эмоций. Их родной дом пойдёт под слом, семейное дерево уже тлеет от корней, а листьям суждено только опасть, не дав ничего и сгнив для прокорма снующих рядом животных.

На смену прежним порядкам придут новые. Некогда завоёванный Плассан будет заново завоёван и перезавоёван, и снова, и снова.

Автор: Константин Трунин

» Read more