trounin.ru

В сборник «Наши драматурги» включён и цикл статей Эмиля Золя о Викторе Гюго, опубликованных в периодическом издании «Вольтер». Для потомков Гюго — это писатель-романист, чьё имя навсегда внесено в список лучших беллетристов, когда-либо живших. Будучи едва ли не обожествляемым при жизни, Виктор страдал за Францию, принимая её муки и выражая душевную боль в поэтических строках. Современники его и ценили именно в качестве поэта, всё прочее считая второстепенным. Так считал и Эмиль Золя, но признавая талант Гюго в сочинении прозы. Пускай многословие Гюго чаще кажется неуместным в предлагаемом читателю содержании, таков был его стиль.

Драматургия Виктора Гюго оказывалась наполненной теми же многостраничными монологами. Действующие лица по очереди делились с читателем словами, пока остальным актёрам на сцене приходилось долгие минуты сохранять молчание. И в тех случаях, когда человеку полагается быть утомлённым, расстроенным от жизни, что даже звук отчаянья не может сорваться с его клуб, у Гюго он всё-таки говорит, и говорит достаточно, тем словно исцеляясь от причиняемых ему страданий. Персонажи Гюго любили исповедоваться, с этим ничего не поделаешь.

Эмиль Золя подробно разбирает несколько пьес, опять же их пересказывая. Как Гюго предпочитал длинные речи, так и Золя исходил в мыслях от подробного рассказа о содержании рассматриваемых им произведений. Следует ли снова говорить, что за счёт этого заметка для периодического издания содержала больше подлежащих оплате слов? Не стоит говорить и о склонности французских писателей XIX века создавать объёмные произведения, поскольку те оплачивались строго за определённое количество слов, строчек или страниц.

Не одной драматургии касается Золя при изучении творчества Гюго. Дополнительно он внимает «Собору Парижской Богоматери», дабы на его примере показать принадлежность творчества Гюго только к романтизму. Действующие лица романа стереотипны. События развиваются вне времени и пространства, придерживаясь строго заданной канвы. Нет на страницах отображения жизни общества, практически все сцены происходят вне основного помещения собора и вне проводимых в нём религиозных обрядов. Происходящее касается строго заданных шаблонов, содержание которых и раскрывается перед читателем.

Как же относиться к творчеству Гюго? Его надо изучать в свете произошедших после изменений. Собственно, так следует поступать с каждым писателем, чьи произведения рассматриваются критически. Такое допустимо и в отношении произведений, написанных в жанре романтизма. Сам Золя не так часто это делает, более возводя стену отчуждения между литературой прошлого и настоящего, обвиняя мастеров прежних лет за склонность к созданию недостоверных художественных образов, тогда как требовалось показывать жизнь без прикрас. Но были те, кому то дозволялось. И понятнее это становится не за счёт зрелого взгляда Золя, а за счёт его юной увлечённости некоторыми авторами, чьи труды некогда оказались симпатичны и теперь он не хотел терять ту приятную связь с утраченным.

Опубликовали бы произведения Гюго при жизни Золя, приди Виктор с ними к издателю, будучи начинающим писателем? Эмиль в том сомневается. Если уж Мольеру ставится в вину грех излишнего многословия, то так могли отнестись и к Гюго, чьи персонажи не устают произносить монологи, нисколько не смущаясь того, что их могут перебить, поскольку если кто и вмешается, то уже того персонажа не остановить от аналогичного размера речи. Поэтому лучше думать не о смысловой нагрузке содержания произведений Гюго, а о позиции представленных им на страницах действующих лиц, настолько же чувствовавших собственную важность для окружающих их людей, отчего не замечали возводимых против них возражений. Когда говорит Гюго – все должны молчать.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: золя виктор гюго критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Émile Zola Les romanciers naturalistes analysis, review, book, content, Victor Marie Hugo

Это тоже может вас заинтересовать:
— Перечень критических статей на тему творчества Эмиля Золя