trounin.ru

Семнадцать лет — а он поэт: Тургенев музою гоним, лириком больше стало одним. Он брал перо, жар брал его, лилось сквозь думы от мира впечатленье, рождалось так о мире представленье. Семнадцать лет — а он поэт: застыло это чувство с ним, вечное — как вечен Рим. Чувства Ивана свело, мысли текли сквозь него, во строках рождалось стихотворенье, так требовало новое мгновенье. Пройдёт порядком лет — а он в прежней мере поэт: кем-то снова любим, сам он — непоколебим. Прозы пока время не пришло, не раскрывается бытия людского зло, пока всем правит вдохновенье, юного сердца о недоступном сожаленье.

В год тридцать седьмой дума «Вечер» родилась, река во сне пред поэтом разлилась, породило течение вод бурных мыслей ход. Кто Тургенев — романтик или реалист? Или он, как лирики былого, — академист? Для чего-то «К Венере Медицейской» послание составил, Эллады древней годы Иван во строках славил, чему оставалось торжества почёт отдавать, деятелем уходящей эпохи Тургенев может стать.

На протяжении последующих лет сложен стих «Старый помещик» был, в оном Иван места пониманию значения денег не находил. Зачем иметь богатства, благ не извлекая? Допустим, сумма скопилась большая. Куда девать, когда человеком старым стал? Для чего-то ведь наличность сберегал. Жизнь прожил, отдав душу на съедение сатане, не любя других, не дозволяя тёплых чувств и к себе. Думал Тургенев, ответ зная наперёд, что сам никогда такой путь существования не изберёт.

В сорок первом — баллада сложена «Перед воеводой молча он стоит», про разбойника, ожидающего — будет вскоре убит. Это пример жизни иной, как жил человек лихой. Тратил на радость, искавши услад, потому не печален, очень он рад. Пусть избит, кровь стекает из ран, зато не познал жизни обман. Брал силой, всё покорялось руке его, от удара страдал каждый, не уходил от удара никто. Грабил купцов, в барских домах пировал, даже жену воеводы страстно целовал.

В сорок втором — «Похищение» сложено, напомнившее «Ленору» больше всего. Да разве так? Мертвецов Иван не пробуждал, в его творении парень девицу умыкал. Любя, не соглашался парень милую другому отдать, потому решил похитить, скорей подальше ускакать. В том же году стих «Заметила ли ты», что про тишину, от которой каждый день уподоблялся сну. Есть ещё стих «Осень» за тот год, про пору жёлтых листьев повествованье идёт.

Изобилие музы в сорок третьем на Ивана снизошло, писал он много — его к лирике влекло. Белинскому «Толпу» посвятил, говоря, сопротивляться массам людским не хватит сил. Мнение многих должно браться за основу, иначе не бывать государства остову. Но как быть поэту, не способному на потребу дня творить? От голода в могилу ему снизойти предстоит. Таков Иван — не собирался молве уступать, будет о только угодном стихи составлять.

В тему стих «Цветок» даётся, про растение, которому под солнцем хорошо живётся. Однажды сорван оказывается, к сердцу человека прижат, отныне обречён на умирание — нет пути назад. Лучше к теме тишины возвратиться — как в стихе «Нева»: спокойно и величаво, закованная, она текла. Умиротворение и в стихе «Весенний вечер» представлено. «В ночь летнюю» — тут в той же мере тишиною обставлено.

Есть три стиха — под названием «Вариации» сообщены. О прошедшей любви говорится, волновавшей в канувшие в прошлое дни. Об этом же в стихе «Когда с тобой расстался я», теперь возобновлять отношения нельзя. Про любовь продолжал стихом «Человек, каких много» говорить, по сюжету пятнадцатилетним юношей предстояло быть. Тот юноша любил, боясь к девушке любимой прикоснуться. И под окончание стиха читателю предстояло от дрёмы очнуться. Обычно бывает так, как бы не казалось оно странным, пойдёт юноша после служить, вернётся в почестях славным, женится на соседке, будто любви и не было совсем, на том повествование оборвётся, ибо не знал Тургенев, заканчивать его чем.

О душу томившем Иван сложил «Когда давно забытое названье». «Конец жизни» — такое же томившее душу повествованье. Вот стих «Федя» — мистичен слегка: приехал парень, потом пропал навсегда.

Тургенев к девицам стал обращаться, «К А. С.» сложил стих, начав малость влюбляться. Раньше не ценил, значения дружбе не придавал, но годы прошли, иным пониманием присутствие рядом он оценивать стал. Ещё про девицу стих «В. Н. Б.» сложил, облик девушки показался ему мил. Продолжил речью «К чему твержу я стих унылый», ставший темой — душу томимой.

Отметить нужно из последней сцены первой части «Фауста» Гёте перевод, как к Маргарите герой повествования в тюрьму спешно идёт. Воспримем за попытку к драматургии прикосновения, плохо воспринимается обрывистость сего стихотворения.

В сорок четвёртом году ослабли музы порывы, не напрягались Иваном струны игравшей до того лиры. «Гроза промчалась», «К ***», «Призвание», «Брожу над озером», «Откуда веет тишиной», «Опять, опять один я» — всё сообщалось с акцентом сугубо на себя.

В сорок пятом из Байрона перевод — «Тьма» тот стих прозвание несёт. «Римская элегия» под двенадцатым номером переведена, снова поэзия Гёте силами Тургенева на русском языке ожила.

В сорок шестом — цикл «Деревня» в девяти частях. Отправлялся на село Иван, напряжение сняв. «На охоте — летом», «Безлунная ночь» — никак красот природы не превозмочь. Привиделся в лесу «Дед» в мохнатой шапке, кричавший о победе над французом. «Гроза», дождём обрушившаяся, сопровождаемая грома шумом. «Другая ночь», «Перед охотой», «Первый снег» и часть стихов, названия которым нет. Всё это составило цикл единый за тот год, может и ныне, спустя века, кто его с удовольствием прочтёт.

За сорок восьмой остался отрывок из поэмы, преданной сожжению. Вновь Тургенев переходил от пасторали к впечатлению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обстоятельства не спрашивают о готовности, они вторгаются и побуждают предпринимать ответные действия во собственное спасение. Кто мог помыслить, что немцы двинут войска в сторону Советского Союза? Были о том слухи, но нападение случилось неожиданно. Скорое продвижение вынудило предпринимать меры. Каждый житель государства оказывал отпор. Был среди сопротивляющихся и Пётр Вершигора, мысливший будущее за актёрским ремеслом. Не сложилось! Сперва служитель при киевской ПВО, затем записался в добровольцы, после чего попал в бой, проявив трусость и храбрость. Войну он заканчивал уже в качестве генерал-майора, ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Читателю должно быть интересно, как именно прошёл боевой путь Пётр Вершигора. Если так, следует приступить к знакомству с почти мемуарным трудом «Люди с чистой совестью».

Пётр рассказал, как его пожелали видеть снабженцем. Первый экзамен он провалил. Требовалось разделить селёдку между солдатами. Справедливого дележа не вышло — кому-то постоянно доставалась голова, иным — хвост. В общем, перешёл обратно в рядовые. Но как раз в бою он и проявил качества бойца. Пётр не скрывает — первое столкновение с врагом явилось испытанием. Зачем лгать, когда страх овладевает каждым, кто прежде не бывал в условиях боевого сражения. Испугался и Пётр, он невольно бежал и полз, спотыкался и падал, дрожал и стучал зубами. Но случилось ему перебороть страх, произнести убедительные речи товарищам по оружию, взять над ними командование и бить немца, что без боязни шёл на русского. Пётр приказывал стрелять по всякому, кто думал сдаваться немцу, убивая и самих немцев, намеревавшихся пленить советских солдат. Через десять дней войны Вершигора уже был командиром батальона.

За первым опытом последовали долгие годы сопротивления немецкому вторжению. Петра выбрали для борьбы посредством участия в партизанском движении. Он был заброшен в брянские леса, где принимал участие под руководством Сидора Ковпака. Тогда он понял — его окружают люди с чистой совестью. Про них нужно обязательно написать книгу. Показать, что среди партизан лучше действуют те, кто лёгок на подъём, весел душой и готов действовать всегда. Одним словом, в глазах должен гореть огонь.

После заброски в брянские леса, Вершигора забывает о необходимости рассказывать о собственном участии. На страницах воспоминаний оживали портреты других деятелей партизанского движения, устраивавших диверсии против Третьего Рейха, пуская поезда под откос, взрывал мосты и объекты проведения досуга. Приходилось расстреливать и местное население за излишнее сочувствие к германской экспансии. Выше прочих Пётр поставил личность Сидора Ковпака, рассказав о нём с детских лет, вплоть до участия в партизанском движении.

Так воспоминания изменялись, представая перед читателем в виде художественной литературы. Вершигора брался повествовать от лица других действующих лиц, наполняя содержание диалогами и мыслями. Делать это крайне тяжело, когда не обладаешь умением думать за других. Оттого и снижался градус восприятия произведения, чувствовалась вынужденность речей, произносимых не настоящими людьми, представая сугубо в интерпретации Петра. Ковпак настолько возвышается на страницах, что Пётр уделяет внимание сугубо ему одному, невзирая на ожидания читателя, чей интерес приковала честность рассказа от первого лица. В том духе и следовало сказывать, вместо чего Вершигора предпочёл забыть о страхах, давая представление о храбрых людях, уверенных в необходимости предпринимаемых ими действий.

«Люди с чистой совестью» — первая часть воспоминаний, удостоенная Сталинской премии. Вторая часть написана позже — признания премии она не имела.

Автор: Константин Трунин

» Read more

России нужен царь! России нужен государь! Потребна Русь в правителе державном! Правителе… на века вперёд славном! Так было прежде, быть должно и впредь. Для того нужно в былое смотреть. Отчего неизвестна нам Россия, сгинули в небытие прошлого рассеи? По причине невежества — цели существования древние русские не имели. Им бы в свары вступать, грызть горло друг другу, благодаря людей пришлых за оказываемую им услугу. В чём проблема народа? Зачем ему мужи из-за морей? Отчего не ценилось родное, сватали за весь мир дочерей? Хотели царя, славного поступью величавой. Что же, пришёл Рюрик, овеявший Россию вечной славой.

Херасков верил в необходимость крепкой над страною руки, не должны русские коротать под властью княжеской дни. Ему мнился пример, по новгородской вольнице известный. Имелся и иной страны пример, неоправданно дерзкой. Во Франции революция поднялась, короля казнил народ. Теперь спрашивалось: какая судьба французов ждёт? Видно вполне, кто взбирался на баррикады, топил в крови врагов, после сам нисходил в пропасть, убиваемый приверженцами прочих основ. Разве того Новгород не испытал? От распрей народ тогда не уставал? Неспроста один из жителей стены городские покинул, он же Рюрика фигуру над Русью позже воздвигнул.

Говорят, прелесть вольницы — в воле народной. Живут люди по мере, вполне им угодной. Чего хотят — тому рады исполнению. Если не нужно — подвергают осквернению. Алкают равенства они, нисколько не желая равными прочим быть. Спроси человека о мыслях его — вседержителем он предпочтёт слыть. Так во всём, тем порождается гидра борьбы за власть, в которой суждено возвыситься иль пасть. Решение простое — устранить право на владение многих за раз. Не должен властвовать над Русью разный князь. Следует ратовать за государя страны всея — так думал Херасков, Рюрика в Новгород ведя.

Но почему Рюрик? За какие заслуги его возвеличить должны? Он не Руси сын, скорее сын племени, что жаждет с Русью войны. Из какого рода не происходи, версий того изрядно, обязан Рюрик принять власть, будет то славно. Он из варягов: варяги — древнее колено славян. К тому же, римский кесарь Август Рюрику в предки по преданию дан. Коли так, должен придти и владеть Русью едино. Кажется, мнение Хераскова неоспоримо.

Гостомысл покинет Новгород, оставив край на разграбление, чем создано станет верное о необходимости царского правления наставление. Некий князь, думами коварный, помыслит, будто он в Новгороде главный. Тот князь начнёт жаждать больше потребного ему. Не соразмерит он силы, попросит излишне большую цену. Личный интерес пожелает тот князь удовлетворить, про нужды прочих равных предпочтёт он забыть. В чём тогда ладность вольницы новгородского люда, если трещинам кажется, якобы они — часть целого блюда? Не бывать такому, чтобы народ не имел скреп, без чего он обречён на рабство, ибо слеп.

Пусть Рюрик не был в полном смысле царём. О том у Хераскова мы не прочтём. Не было и Новгорода в те времена. Была совсем другой Руси сторона. Имели власть над городами люди, пришлые извне, чьи права на господство принимались вполне. Не стал ещё Олег укреплять могущество древнего государства, которое и следовало принять потомку за царство. Но ежели Херасков желает показать угодное ему в виде определённом, довольно, ведь правда, нисколько не скромном, к тому не станем предъявлять требований никаких, понимания, сочинил Михаил ещё один великий размером стих.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всякое время станет для поэта неудачным, если он возьмётся превозносить правителя. При монархических режимах лебезить перед царями приходилось по вполне понятным соображениям. Ведь очевидно, скажешь неугодное слово — будешь подвергнут осуждению с последующим наказанием. Потому немудрено, отчего поэты славили всех монархов, какой из них не взойди на престол. В России поэты превозносили заслуги Екатерины Великой, некоторые чувствовали ветер перемен, начиная хвалить Павла, надеясь на должную быть ему свойственной благоразумность. Ничего не мешало и Михаилу Хераскову создавать величественные оды, придавая действию огромный пафос. К числу подобных творений следует относить пьесы «Веселящаяся Россия» и «Счастливая Россия».

Согласно повествования пьесы «Веселящаяся Россия» — происходящее сообщается через величавость достигнутого, словно хор эллинского театра встречает триумфаторов, возвращающихся с Троянской войны. Поперёд всех выходит сама Москва, отягощённая короной и порфирой. Куда она не бросит взор, всюду замечает разительное преображение к великолепию. Сразу предлагается вспомнить, насколько тяжёлым складывалось положение при воцарении Екатерины, чьё правление поддержал Феб, неизвестно каким образом спустившийся с Олимпа, позабыв про греков, отдав лавры почестей сынам и дочерям рассейским. Его-де пленили красоты невских берегов, он ослеплён блеском Екатерины, поражён величавостью Павла.

Нужно отметить, «Веселящаяся Россия» несёт подзаголовок «Пролог». Или Херасков не стал работать над продолжением, либо создал вступительное действие к должному произойти следом мероприятию. Таким же прологом называется «Счастливая Россия, или 25-летний юбилей», сложенный по случаю празднования воцарения Екатерины.

Среди действующих лиц теперь непосредственно Россия, её гении, Аполлон, музы, москвитяне, прочие народы. Пафос зрим с первых строк. Аналогичное должно происходить всякий раз, ежели Екатерина надумает куда-нибудь ехать. Вперёд побегут вестники, сообщая радость о необходимости встречать владычицу земель рассейских. Взволнуются духи рек, морей, лесов и полей. И дабы ответила благосклонностью государыня, следует выражать неиссякаемую радость, всячески показывая довольствие под лучами правления самодержицы. Нужно брать пример с небесных, водных, огненных и земных созданий, способствующих приятному продвижению Екатерины по владениям.

Пафос нисколько не угасает, продолжая развиваться. Сомнение кажется невозможным. Если кому угодно сложить голову, тот может сразу идти на эшафот, дабы не мучить присутствием Россию, не способный понять доставшегося счастья! Счастье — зреть государя рассейского!!! Став причастным к лицезрению правителя, уже тем должен остаться доволен.

Как думает читатель, многое ли поменялось с падением монархий? Власть, где бы она не была, всегда требует проявления раболепного уважения, в обратном случае грозя карами. Нельзя хулить власть, ибо то окажется кощунственным. Причастные к власти будут пользоваться методами воздействия, не позволяя усомниться в данном им праве распоряжаться судьбами и ресурсами. Остаётся радоваться существованию, каким жалким оно не являйся. Даже ешь землю, не имея других источников пропитания, должен благодарить за то бар, милостиво позволяющих питаться хотя бы этим. Ещё лучше складывать оды, выражая радость за доставшуюся участь жить под светом столь высоких господ, из милости не заслоняющих от тебя солнце.

Сколько не читай оды, особенно писателей академического толка, все слова, ими произносимые, подобны воде, берущей истоки в мифах древности, пронося сюжеты прежних времён по современности, унося в далёкие от понимания пространства. Если кому желается взяться за подробное изучение сего явления, осуждать его никто не станет. Но и проявлять внимания к созданному труду, после долгих изысканий, не пожелают. Достаточно осознания очевидного — челядь обязана хвалить господина, если желает продолжать здравствовать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О чём писать, когда не видишь в том смысла? Взялся Горький повествовать про сложность девичьей судьбы, надломившись. Ни политического аспекта не добавишь, ни на современные реалии не посетуешь. Безусловно, вести героиню повествования Максим мог в любую угодную ему сторону, хоть в члены революционного движения. Но преследовалась цель показать жизнь города Окурова, ни о чём прочем Горький не помышлял. Да и не станет ясно, к чему вообще Максим собирался подвести читателя. Остановимся на мнении, что не повесть созидалась, а рассказ, доведённый до точки тогда, когда пришла пора остановиться.

Исследователи творчества Горького любят сравнивать окуровский цикл с произведениями Бальзака. В этом есть частица правды. Сходство заключается в манере французского классика создавать обрывочные фрагменты, много позже сплетая разрозненные куски в единое полотно. Только всё творчество Горького не увяжешь в схожее повествовательное действие. Пусть есть общее настроение, зато нет необходимости связывать одно с другим. Исключением становится окуровский цикл. Впрочем, цикл изрядно мал, дабы проводить сравнения.

«Большая любовь», несмотря на незавершённость, при жизни Горького полностью не публиковалась. Это свершилось много позже — не ранее 1950 года. Читатель сразу ставился в известность — отец семейства не любил дочь. Почему? Видел он в дочери плод любви жены с другим мужчиной. Как-то так сталось, что жена, будучи значительно моложе мужа, предпочла ласки любовника, уже дожившего до седин. Дочь родилась аккурат в положенный срок после измены. Из-за этого отец не считал себя родителем. Так почему брак продолжал существовать? Муж сильно любил жену, нисколько не имея сил данное чувство превозмочь.

Горький постарался поместить в повествование проблематику постэмансипированной России. Муж — выходец из низов, сын дворника. Предки жены были дворянами. Теперь семья переехала в Окуров, где раз за разом вспыхивают разговоры о невозможности придти к согласию из-за сословных различий. Муж будет ограничивать жену в желаниях, не соглашаясь выписывать угодные ей издания. Она — оставшаяся на чужбине в интеллектуальном одиночестве — проживёт ещё семь лет, после чего сляжет в постель и умрёт. Как раз момент смерти станет ключевым для прекращения повествования.

Что до дочери — она росла, словно сорный цветок, с совсем юных лет приучившись к самостоятельности. Девочка говорила маме про отношение отца, ей казалось — он не любит ни мать, ни её. Попутно возникнет новая проблематика окуровского быта — отец начнёт спиваться. Ему уже безразлично, кого он любит, к кому относится с презрением — всё перемешается. Он и смерти жены не придаст значения, будто то его совершенно не волновало.

Как быть с дочерью дальше? Горький не нашёл решения. Потому повествование более им не возобновлялось. Может и цикл про город Окуров ему пресытился, надоело писать про буржуазию, в атмосфере которой люди истлевают, перестав представлять интерес для прогрессивного человечества. Может читатель не желал внимать повествованию, не испытывая в том нужды. «Большая любовь» если чьё внимание и могла приковать, то женщин. Либо следовало дать героине повествования возможность принять долю тургеневской девушки, к чему её подготовили тяготы юности. Она обязана была встретить революционера, гореть его идеями, вместе с ним готовая взобраться на баррикады. Того не случилось, повествование закончилось перед полнейшей неопределённостью судьбы.

Теперь читатель знает о произведениях, входивших в окуровский цикл. Это общий обзор «Городок Окуров», пример жителя «Жизнь Матвея Кожемякина» и пагубность существования в неоконченной повести «Большая любовь».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Опять и опять! Стоит Горькому взяться за крупное произведение, мысль растворяется в обилии слов. Повесть о Кожемякине Максим писал два года, принявшую в итоге вид крупного труда. Несмотря на это, смысловое наполнение не вышло за размеры повести. Горький вновь опирался на действительность, излагая проблемы современного ему общества. Всё это он перемешал с тяжестью быта человека в России на протяжении XVIII века. Причём, говорил настолько невнятно, отчего не удаётся придти к мнению — об адекватном ли восприятии шла речь.

Перед читателем старик, чувствующий приближение смерти. Дабы жизнь не канула в Лету без следа, он решил написать о с ним происходившем. Обязательно повествование коснётся детских лет, как всегда неважных для дальнейшего развития сюжета. Горький любил выводить главных героев с нуля, показывая предысторию рождения и некоторые этапы становления. Лучше, если воспитываться ребёнок будет одним родителем. Желательно, чтобы отцом. Расти он будет в окружении легенд и преданий.

О чём может рассказать отец сыну? Да о временах, которым сам свидетелем не являлся. Сообщит про поход Наполеона на Россию, путая даты и факты, подменяя настоящее выдуманным. Сообщит и про где-то слышанное, хотя бы про тех же бурлаков. В последующем каждое действующее лицо озаботится россказнями о разном. Будет и про гадания, и про царя, что освободил крестьян от крепостничества. При этом повествование неизменно останется на уровне, будто главный герой так и не перешагнёт отметку пятилетнего возраста.

Отдельной строкой нужно отметить татарина в повествовании. Сей представитель своего племени горд за рождение от родителей, вследствие чего постоянно напоминает, какими людьми является татары: самым справедливым и честным народом. Ни на минуту ход его мыслей не приобретает другой оттенок. По делу и без дела он напоминает про татар, словно Горький не мог устранить зацикленность на однотипном восприятии действительности. Впрочем, зациклены абсолютно все действующие лица произведения, продолжая со страницы на страницу говорить об одном и том же, нисколько не способствуя восприятию описываемого.

И это всё, что нужно знать о «Жизни Матвея Кожемякина». Прочее — несущественные детали. Остаётся говорить об идее создания повести. До размера романа Горький доводить повествование не собирался. Он видел Кожемякина в качестве жителя города Окуров, показав его одним из обитателей. Изначально публикация и происходила в рамках хроники, продолжавшей показывать читателю происходящие в Окурове события. Некоторое время оба произведения оставались единым целым, представляя из себя первую и вторую часть. Но дальнейшей работа привела к обособлению «Жизни Матвея Кожемякина», по причине чего Горький сделал произведение самостоятельным. Из говорящего за отношение к окуровскому циклу осталось название города в повести.

Конечно, Горький трепетно относился к содержанию. Он видел то, что должны были понять его современники. Вероятно, читатель понимал, к чему дано то или иное повествование. С годами заботы людей начала XX века практически никак не воспринимаются. Следовательно, невозможно проникнуться заботами действующих лиц, окружавших Матвея. Раз так, повесть не сможет оказаться понятой. Нужно читать специальные исследования, сообщающие конкретные детали, объясняя историческими выкладками. Будет ли то интересно читателю? С определённой долей вероятности — будет. Мало кто примется читать «Жизнь Матвея Кожемякина», а если решится, то лучше начинать со сторонних источников, прежде непосредственного знакомства с текстом произведения. Если поступить так, не возникнет огорчений от обилия слов Горького, в основном воспринимаемых за излишне произносимые.

Автор: Константин Трунин

» Read more

И проснулся в Горьком Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, захотелось ему написать о России так, чтобы дать каждому понять — пишет он именно о России, ни на кого конкретно не указывая. Подобным образом как раз и любил излагать Салтыков-Щедрин, находя разные словечки, должные с болью отозваться во всяком, кто себя узнавал. Если Михаил Евграфович придумал город Глупов, населённый глуповцами, то у Горького возник Окуров, соответственно населённый окуровцами. Как Салтыков-Щедрин нанизывал повествование на повествование, таким же образом планировал поступать Максим, задумав несколько произведений: «Городок Окуров» и «Жизнь Матвея Кожемякина». Третья повесть осталась незаконченной — «Большая любовь».

Что это за город Окуров? Горький говорит — типичный для России город. Таких большинство, если не все. Писатели-классики любили переносить действие в некий город N. Мог так поступить и Максим, предпочтя выбрать путь Салтыкова-Щедрина. Окуров он разделил на две части рекой Путаницей. Одну из частей населил влиятельными и богатыми людьми, вторую — всеми остальными. Расположил рядом с городом ворох деревень. А очертания Окурова и вовсе сравнил с могильным крестом.

Кем населён город? Людьми с разным представлением о должном быть. Горожане желали неизменно блага, но представляли его разным образом. Кому-то мнились лозунги, что для счастья землю нужно отдать крестьянам, заводы — рабочим. Другие мыслили иначе. Всё происходило ровно в той мере, каким оно было в те годы. Никто не представлял лучшего блага для страны, предлагая различное, вплоть до ниспровержения монархии. Горький так широко не мыслил, понимая обязательный запрет на публикацию, Максим лишь позволил усомниться в необходимости существования мещан — отжившего своё класса. Не зря на страницах упоминается война с Японией. Это прямо говорит о современных для Горького реалиях. Впрочем, писал он окуровский цикл, находясь вне страны, на острове Капри.

Касательно повествования — оно не ладное, далёкое от лаконичности. Максим сообщал про волновавшее. Не станет ошибкой сравнить с потоком сознания, настолько порой неразборчиво предлагаемое действие. Горький описывал мысли из желания выговориться, поставить на вид, предлагая читателю самому определять, что из им перечисленного является близким к действительности.

Писал Максим без опасений. Не настоящий ведь город представлял. Где найдёшь такой — Окуров? Да ещё и с рекой Путаницей… Может речь шла про итальянский город? Уж где, а в землях близ Рима полагалось иметься различным путаницам. Так должны были думать цензоры, обязанные найти в труде Горького очередную аллюзию, некогда пропущенную в «Песне о Буревестнике». Без лишних размышлений становилось понятно, Максим взялся повествовать, пытаясь раскрыть глаза на очевидное. Он знал, если кто не поймёт — товарищи ему объяснят. Достаточно призывов, вроде земли и заводов, должных отойти пролетариату.

Сам Окуров — это символ отжившего, обязанный быть уничтоженным. Нет необходимости в существовании мест, не способных принести пользу государству. Зачем поддерживать то, где не кипит жизнь, горожане скорее занимаются самоедством. Окрестные поля приходят в негодность, заводы изнашиваются. Совсем нет надежды на светлое будущее. В таком котле варится не право страны на существование, сугубо наблюдается экскурсия грудной клетки под воздействием гнилостных газов, возникающих в разлагающемся трупе.

В том состоит основное отличие от глуповского цикла Салтыкова-Щедрина — Горький старался смотреть вперёд, тогда как Михаил Евграфович смирился с очевидностью, нисколько не веря в возможность перемен. Как всегда, действительность не останется на чьей-то стороне. Любая точка зрения остаётся кратким явлением, нужно только время, позволяющее полностью забыть некогда происходившее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Совсем юный Константин Аксаков — было ему едва за двадцать лет — брался определять, каким русскому языку следует быть. Выносить мнение на всеобщее обсуждение он мог и не пожелать. Труд «О грамматике вообще. По поводу грамматики г. Белинского» значительной частью опубликован после смерти автора, благодаря стараниям брата — издателя Ивана Аксакова. Но и Иван не соглашался публиковать, не проведя филологической экспертизы. Возможно ли теперь установить, о чём действительно писал Константин, а что за него поправили? Оставим то на усмотрение исследователей, подобных ему самому — Константину Аксакову.

Русский язык в плане грамматики похож на другие языки — написание отличается от произношения. Аксаков это считал правильным. Будь его воля, он стал бы ратовать за преображение, дабы слово вовсе не имело сходства с произношением. В каждом слове скрыт собственный смысл, за оный и понимаемый при чтении. Читателю впору подумать о прелестях китайских иероглифов — подлинного воплощения мечтаний Константина. И тут кроется первый подводный камень становления славянофильских взглядов, должный быть навеянным востоком.

Желал Аксаков истребить в русском языке понятие рода. Так возник второй подводный камень. Разве может русский язык обойтись без столь важной составляющей, каковой является род? Тут стоит искать западные представления о должном быть. Русскую речь легко понимать без контекста. Не требуется нагромождения слов, улавливая взаимосвязь между ними, получая подлинный смысл. Если убрать понятие рода — быть в России движению, продолжающему бушевать во всём мире, где женщины сперва боролись за равные права с мужчинами, затем дойдя до стремления отказаться от равных прав, предложив признать главным средний род, полностью исключив из языка мужской и женский. Ещё в середине XIX века примерно сходное предлагал и Аксаков. Разумеется, сравнение довольно утрировано.

Очень злили Аксакова слова, через восемьдесят лет вышедшие из употребления, наподобие «оне», «одне». Читатель должен знать — это множественная форма женского рода. Посему придётся признать, в чём-то Аксаков всё-таки был прав.

Помимо «О грамматике вообще» следует перечислить другие филологические труды, написанные Константином на протяжении жизни: «Несколько слов о нашем правописании», «О русских глаголах», «Критический разбор Опыта исторической грамматики русского языка Ф. И. Булаева», «Примечания к первой половине критического разбора грамматики г. Буслаева». Как в случае с историческими трудами, аналогичным образом Константин поступал и при написании филологических статей. Должен был быть материал, на основе которого Аксаков писал критические замечания. В качестве такового подошёл труд Буслаева.

В диссертации о Ломоносове Константин изучал текст произведений от древности до современности. Он с одинаковым усердием подмечал ошибки и описки. Но делать то он не закончил, продолжив следить за уровнем грамотности современников. Его разбора коснулись произведения, частью известные потомкам, частью — интересные сугубо исследователям литературы XIX века. Филологический аспект казался Аксакову наиважнейшим. Для него было главным, чтобы написано красиво, стройно и ладно… неважно о чём.

О чём действительно молчит Константин? Ничего не говорит про Еръ — большой твёрдый знак, обязательно проставляемый на конце слов, заканчивающихся твёрдой согласной. Ныне твёрдый знак ставится для разделения, полностью утратив необходимость быть поставленным в конец слова. Причём, чаще всего Еръ писался на одном уровне с заглавной буквой. Но раз Аксаков посчитал присутствие твёрдого знака в русском языке необходимым, не должным даже обсуждаться, то и рассуждать об этом не требуется.

Безусловно, взгляд Константина Аксакова полезен для всякого, кто желает изучать русский язык во всём его многообразии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ломоносов — не ключевая фигура в повествовании Константина Аксакова. Следовало пересмотреть историю русской литературы и русского языка, придя к заключению, что важное значение для установления норм ввёл как раз Ломоносов. Именно от этого следует отталкиваться, знакомясь с данным трудом. Аксаков писал его в виде диссертации для получения степени магистра русской словесности. Учительской должности Константин не занял, продолжив зарабатывать писательской деятельностью. Читателю нужно сразу понять, в диссертации представлен срез, взятый Константином на долгом протяжении русской истории. Но Аксакова не интересовало культурное или смысловое наполнение древних памятников письменности, он брался рассматривать сам текст.

Прежде основной темы Константин вводит в курс дела, предлагая к вниманию экскурс в историю. Слишком далеко заглядывать не стоило — следовало показать становление российской государственности. Может показаться, будто всё началось с Ивана Грозного, продолжилось через Годунова и первого Лжедмитрия, подойдя вплотную к царствованию Петра Великого. Потом Аксаков снова отступал в глубокое прошлое, взявшись за былинные сюжеты.

Важный аспект — язык. Современный Аксакову язык имеет отдалённые сходства с церковным. Почему? Если изучать русскую литературу с начала, придёшь к выводу — сильных изменений церковный язык не претерпел, чего не скажешь про язык мирян. Да и вся сокровищница древней русской литературы написана как раз церковным языком, поскольку именно благодаря монастырским переписчикам наследие русского народа сумело пережить века. Поэтому трудно найти в истории русской литературы эпизоды развития языка мирян. Однако, Аксаков постарался это сделать.

Особенность изысканий Константина — он ловит авторов на неграмотности или описках. За какой бы труд Аксаков не брался, обязательно приглядывался к буквам. Как написано «Слово о полку Игореве»? Что стоит особенно рассмотреть при чтении «Моления» Даниила Заточника? Постепенно формировалось представление о не слишком идеальном построении церковного языка, временами уступавшего позиции разговорной речи. Как бы не обстояло дело, до Ломоносова твёрдых правил не существовало, всё равно встречались разночтения.

На Ломоносове развитие русского языка не остановилось. Ломоносов продолжал использовать включения церковного языка, не готовый полностью от них отказаться. Стороной Аксаков обошёл его современников, позволив в кратких чертах похвалить Кантемира за красоту слога и осудить за безграмотность Тредиаковского. Очень быстро Константин пробежался по последующим поколениям писателей, дойдя до Карамзина, после которого русский язык словно застыл, достигший пика развития.

Что до творчества Ломоносова, Константин посчитал важным напомнить про принципы работы сего учёного мужа. Ничего Ломоносов не писал по вдохновению, в том числе поэзию. Наоборот, он ставил перед собой задачу создать определённое произведение, тут же приступая к написанию. Читатель может укорить Ломоносова за презрение к влиянию муз на деятелей от литературы. И читатель обязательно укорит, сразу придя к осознанию, что нет ничего в искусстве такого, требующего творить по наитию. Совсем нет, ждать у моря погоды не станет даже рыбак. Всякий труд — результат приложенных усилий. Оттого и брался Ломоносов за выполнение поставленных задач, с одинаковым усердием создавая научный трактат, либо прославляя монарха в стихах.

Диссертация у Аксакова вышла основательной. Осталось придти к мнению, зачем им создан столь большой труд, чьё начало не подразумевало окончания. Читатель порою сомневался, не взяты ли страницы для наполнения из другого произведения. Или может обложка не соответствует содержанию. Приходилось успокаиваться, Константин писал как раз так, о чём сообщал и в других трудах касательно русского языка, литературы и исторических процессов.

Автор: Константин Трунин

» Read more