trounin.ru

С чем бы «Капитанскую дочку» Александра Пушкина не сравнивали, не менее точно можно утверждать и то, что это произведение является продолжением «Выбора гувернёра» Дениса Фонвизина. Перед читателем необразованный юноша, проведший молодость в увеселениях. Такое поведение сына надоело отцу, и он решил его отправить в место, где готовят настоящих мужчин, то есть под Оренбург. Именно там случится восстание Емельяна Пугачёва, невольным участником которого предстоит стать герою повествования.

Нравы в Российской Империи были не то чтобы очень. Высокая культура пития омрачалась низкой потребностью в качестве самого пития. Пили бездарные французские псевдогувернёры, пили в армии и пили иные, лишь бы пить. Поэтому сделать в России человека из пьющего человека — трудноразрешимая задача. Помочь способен только другой пьющий человек. Желательно способный на храбрые дела, чем бы ему его отважное поведение не грозило. Таким образом, отрезвить Россию удалось одному Емельяну Пугачёву, начавшему с главного героя «Капитанской дочки».

Кто придерживался прежних пристрастий, того Пугачёв безжалостно казнил. Чем ему не нравились пьющие люди? Они, если чем и делились, то алкоголем. Пугачёву выпивки не хватало, ему требовалось иное средство для согрева. Потому главному герою повезло в первую очередь — он не пожалел будущему бунтовщику тёплой одежды. За это Пугачёв навсегда останется благодарным, поскольку главный герой окажется единственным — чьё пьянство он соглашался терпеть и далее.

Смех смехом, но смеяться причин не так много. Разгул пьянства в стране довёл до катастрофы. Народ стал серьёзно думать, будто Пугачёв является продолжающим здравствовать Петром III, то есть законным правителем государства. Только трезвые на голову сомневались в такой возможности, памятуя о прежних воскрешениях покойного императора. На их беду, трезвость к ним пришла с восстанием Пугачёва, когда было поздно организовывать действенное сопротивление.

Главному герою произведения Пушкина пришлось выживать в непростой обстановке. Он понимал — его поведение обязательно будет неправильно расценено. Находиться в стане врага, видеть смерть товарищей и выйти целым — равносильно признанию в предательстве. Убедить, что ты был пьяным, не получится. Поэтому, в качестве оправдания, в сюжете появилась дочь коменданта крепости, в которую он честно влюбился и пытался всеми правдами и неправдами спасти.

Отнюдь не вздор. Не следует забывать, предлагаемая история — мемуары непосредственно главного героя. Изначально Пушкин их так и опубликовал, без указания имени автора. Какой же человек будет писать о содеянных злодействах с последующим благополучным избавлением? Мемуары так не пишутся. А если человеку надобно излить душу, он прежде положительно отзовётся о себе, а потом уже об остальных. И лучше приукрасить какой-нибудь малостью, дабы не так сурово судили. Потому в «Капитанской дочке» Россия представлена страной пьющих господ и слуг, пьяными лежащих у их ног.

Допустимо сказать, на страницах не так много пьющих лиц. Но между строчек они присутствуют повсеместно. Допустим, Архип, приставленный в качестве дядьки, подозрительно добродушен: вне присутствия явно закладывает за воротник. Прочие действующие лица где-то успевают принять на грудь. Сам главный герой напивается до галлюцинаций, чем обыкновенно спасался. Лишь капитанская дочка стала образцом чистоты и непорочности, чем наводит на подозрение в нереальности её существования.

Пугачёв так и не смог спасти Империю от пьянства. Его бунт был подавлен, а сторонники сосланы или казнены, лишь один оказался оправданным — автор представленных Пушкиным мемуаров. Что-то ударило Императрице в голову при отмене наказания.

» Read more

Под небом сумрачным России, африканской страсти жаром пылая, о нравах общества писал поэт, их смело осуждая. Он взялся говорить, тому не устыдившись — обвиняющих уняв, заранее оговорившись: не он герой романа, клеветать не смейте, на себя смотрите, должное принять умейте. Сказать поэт решил о молодом повесе, подобных коему не счесть, посему стихи о нём полагается принимать с благосклонностью за лесть. Евгений Онегин — имя франтоватому юнцу, о его деяниях слагал поэт за строкой строку. Но не о нём одном — о себе поболее сказал поэт: о развязных помыслах, присущих ему во цвете данных свыше лет. Потому, читатель, общество во времена Николая гнило, поверь, коли Пушкин светлое чувство обратил в ничто.

Любовь! Какая блажь. Любить — не важное желание. Тридцатые годы — смена эпох, иное у молодых почитание. Девичья краса и девушек круг не пленит, то в былое ушло, время мужчин-краснобаев в двери стучит. Откройте Пушкину, пусть скажет о девицах, расскажет о ножках их, не разбираясь в чужих лицах. Собьётся он, забыв о чём сначала говорил, после вспомнит, продолжив, будто кто его остановил. Что до повествования, оно всплывает кое-где, когда поэт вспоминает — взялся он говорить не о себе. Итак, читатель, Онегин снова во главе сюжета, он переменчив, запомни до конца повествования это.

Сегодня мнится красота одна, на завтра красота другая. Решать положено теперь. Но как решать, не зная? Не красота, всё завтра обращается в другое. Поступок нынешний, спустя годы, обращается в смешное. Нравы общества, как их сейчас не осуждай, смирись и без возражений принимай. Некогда мужчины искали встречи, после дамы пребывали в поисках причин, спустя десятилетие опять иначе — мужчинам снова искать встречу самим. Заложником сего даже Пушкин оказался, зря над прежними порядками смеялся.

Меняются вкусы у людей, так им кажется приятней, кто вчера был на слуху, того сегодня нет отвратней. Онегину не мил его умерший дядя, презренна в девушке краса, он это знает: он молод. Молодым — всё навсегда. Как бы не казалось поведение Онегина зазорным, не стоит быть таким притворным. Вокруг онегиных не счесть — о том ранее упоминание в первом абзаце сего текста есть. Меняется всё в мире, чтобы к прежнему началу вернуться, вот и страдает человек, позволяя в который раз обмануться.

Зачем тогда гадания и вещие сны? В них будущее сокрыто? Пойми, читатель, для человечества предстоящее — дырявое корыто. Понятно всякому, человека краток век. Ему мнится такое — чему тысячи лет. Не он один — все через подобное прошли, и смерть свою в конце жизни обрели. О частностях осталось судить каждому из нас, как Пушкин, описавший эпизод, как говорится, без прикрас. Показан фрагмент былого, нравы тех дней, Онегин в строках — первый злодей. Злодеи меньшего ранга — все прочие. Тут бы пора и поставить пространное многоточие.

Ничего не сказано о романе в стихах. Кто так решил? Встаньте из-за парт, обозначьтесь в рядах! Скажите, стоит за творца судить, прав он или нет? Творцу судить о том, таков должен был прозвучать ответ. Главное озвучено: детали — человека мелкое суждение, решившего с другими обсудить поэта стихотворение. О творчестве возвышенного мнения следует быть, пожалуй, это стоит подрастающему поколению навсегда заучить. Но если творец — человек, и если писал о простом, значит ему хотелось говорить и о том. Прочее — эфемерный поток бытия. И тут как раз место для многоточия.

» Read more

Пока человек XXI века думает, как будут ломать голову люди будущего над содержанием наших жёстких дисков, сами мы разгадываем послания древности, сохранившиеся на более доступных вниманию носителях. Речь о берестяных грамотах, сохранившихся лучше прочего в землях Новгорода. Их содержание незамысловатое: бытовые послания, просьбы, угрозы судебными разбирательствами. Лучше становится понятной жизнь обитателей Руси, даётся возможность составить представление о прошлом, помимо переписанных церковных свидетельств. В берестяных грамотах могло быть любое послание. Вплоть до предупреждения, вроде уведомления адресата, что «литва пошла войной на карел». Каждая из грамот — частный случай, требующий отдельного разбора. Эти послания представляют интерес для специалистов, тогда как с ними достаточно просто ознакомиться.

В одной из грамот звучит настойчивая просьба вернуть долг, поскольку прошло уже девять лет. Если долг не будет уплачен, то он будет взыскан с местного соотечественника должника. Так стало известно о бытовавшей на Руси особенности взимания долгов, когда пострадать мог земляк задолжавшего. Видимо, после тому предстоит разбираться с должником по прибытии домой.

В другой грамоте звучит призыв быть справедливым, иначе придётся в суде принять испытание водой. В третьей предлагается для разрешения ситуации обратиться в суд. В четвёртой адресат уведомляется об уплаченном им долге, посему дело решилось без законных разбирательств. С кого-то исполнители судебного решения взяли больше назначенного. Как видно, финансовый вопрос превалировал в грамотах, значит людей и прежде интересовала денежная составляющая.

В грамотах высказывались обиды. Муж бросил жену, найдя ей замену — самое спокойное из дошедших посланий. Некоторые сообщения пестрят едва ли не бранью. Надо отметить, чаще язык у населения Руси был сдержан. Стоит предположить, что грамоты с матерным содержанием не афишировались, либо их действительно практически не сохранилось.

С помощью грамот передавались поручения. Купец мог попросить закупить товар с расчётом на месте. У купца могли приобрести товар с доставкой к определённому дню. А некий отправитель разрешал кого-то припугнуть, дабы не пакостил. Грамоты разъясняли дальнейшие действия, убеждали поступать определённым образом, то есть являлись полноценным отражением человеческих желаний, имеющих особенность быть доставленными посредниками.

Как раз о посредниках. Кто занимался грамотами? Над разрешением этого исследователи грамот не спешат размышлять. Считается, будто послания передавались со знакомыми, кому отправитель доверял. Разве не существовало для того специальных учреждений? Если о них не сообщается в Русской Правде и в летописях, то это не означает их отсутствия. Гонцы существовали всегда. Должны они были быть и на Руси. Но для установления данного факта требуется обнаружить грамоту с соответствующим содержанием.

Много загадок хранят берестяные грамоты. Остаётся надеяться на обнаружение действительно интересных, сообщающих об удивительных фактах из жизни Руси. На сегодняшний день ясно — население Руси умело писать, этим навыков владели женщины наравне с мужчинами. Частые упоминания о судебных делах служат дополнительным подтверждением действенности Русской Правды.

Приведённые тут выводы являются поверхностными. Взято для рассмотрения тридцать семь берестяных грамот, написанных до XII века включительно. В них крайне мало географических названий, но есть достойное внимания свидетельство — упоминание Москвы, фигурирующей под названием Кучков. Прочие грамоты — их более тысячи — тоже должны рассказывать о чём-то интересном. Для их изучения специально создана дисциплина Берестология.

Нужно обладать широкими познаниями, чтобы уметь читать грамоты. Их содержание не только отражает бытовые особенности людей прошлого, также сообщает свидетельства о речи прежних лет. Грамоты действительно обладают собственным языком.

» Read more

Хорошо смотреть на мир глазами ребёнка! Когда не ощущаешь суету жизни, пропустив весь негатив. Пусть плохо будет кому-то другому, но не тебе. И об этом обязательно следует написать. Вкус узбекской лепёшки, удачный торг в лавке старьёвщика, яйцо на месте памятника Ленину, еврейские корни — личные светлые моменты жизни, требующие быть высказанными. Конфликт дочери с отсидевшей матерью, будни ташкентского базара — чёрная полоса чьих-то чужих будней, желающая быть рассказанной. Слитые воедино истории образовали повествование из идущих потоком мыслей. Название им дано «На солнечной стороне улицы».

Дина Рубина взирает на собственные радостные моменты и подмечает неудачные моменты других. Без чёткого разделения — действительным потоком сознания — на читателя обрушивается множество деталей прямиком из прошлого. Приятно видеть радующегося автора, с воодушевлением вспоминающего о былых днях. С сарказмом и превознесением своей личности, Дина Рубина смешивает фрагменты выпавших на её долю испытаний с историями людей попроще, шедших на ухищрения, лишь бы не оказаться среди обитателей социального дна. Со стороны автора это не совсем честно — показывать читателю жизнь человека, не покидавшего солнечную сторону улицы, отводя остальным место в тени.

Произведение контрастирует действующими лицами. Пока Дина Рубина сияет солнцем от доставшегося ей умения сходиться с людьми, другие по сюжету вынуждены испытывать неприятности, грубя родным и обманывая честных граждан. От белой полосы действие продвигается к полосе чёрной, где замирает, пробуждая у читателя бурю отрицательных эмоций. В качестве разрядки выступает Дина Рубина, вспоминая о всём хорошем, что ей довелось испытать. Читатель успокаивается, настраиваясь на позитивный лад.

Достаточно задуматься, чтобы увидеть в такой манере повествования не нагнетаемое и ослабляемое напряжение, а желание автора показать, насколько ему хорошо живётся, когда другие вынуждены страдать. Дина Рубина могла спокойно вспомнить былые дни, отразив случившиеся перемены, без использования сторонних историй, воспринимаемых фрагментами иного художественного произведения. Следовательно, так было задумано. Пусть кто-то радуется, находясь на солнечной стороне улицы: отдыхает душой и телом за всех, кому в жизни не повезло.

У Дины Рубиной есть умение рассказывать короткие истории. Так зачем она их старается объединять в единую канву? И почему её остальные персонажи даже близко не приближаются к счастью, пребывая даже не в тени, а в непроглядном мраке? Разве можно говорить о светлых моментах прошлого и тут же показывать примеры черноты? Кому верить: детским воспоминаниям или попытке взрослого оценить прошлое? Ежели хорошо было одному ребёнку, отчего иным детям суждена на страницах неустроенная жизнь?

«На солнечной стороне улицы» от Дины Рубиной — это тонкая игра с реальностью, где только автору положено счастье: разрешено обманывать, искать выгоду, испытывать наслаждение от складывающихся обстоятельств. Прочим действующим лицам такое запрещено — их участь: быть обманутыми, стараться обмануть, претерпевать горести. Хотя все находятся в одной плоскости, окружены единым пространством, освещены всё тем же солнцем, но автор не склонен ни с кем делиться счастьем, предпочитая упиваться несчастьями, скрупулёзно описывая насилие над их личностями.

Неужели описанные Диной Рубиной герои проживут жизнь, вспомнив после, какое светлое у них было прошлое? Даже с самым главным — с названием — автор поступил эгоистически, позволив всем находиться на солнечной стороне улицы. Однако, если Дина Рубина описала в отрицательных судьбах личные переживания, имевшие место быть с ней самой, тогда в её адрес не должно звучать укоров. Если бы так…

» Read more

Дата составления Пространной редакции Русской Правды точно не установлена. Очень мало свидетельств, сообщающих о её применении, помимо выдержек из берестяных грамот. В состав вошла почти вся Краткая редакция — с существенным отличием: появился запрет на убийство виновного, заменённый выплатами за нанесённую обиду. Содержание расширилось за счёт урегулирования вопросов по правилам наследования, возврату взятых под процент средств и разрешения ситуаций, связанных с подневольными людьми, особенно беглыми.

Князь в прежней мере получал доход от населения, пользуясь правом сбора части средств, взимаемых с виновного. Судебные издержки также полностью возлагались на виновного, в тексте сообщаются точные суммы, которые он должен заплатить участвовавшим в разборе дела лицам. В качестве доказательства правдивости допускалось испытание водой или железом, оплачиваемые после по утверждённой схеме. Если обвинитель не доказывал вину обвиняемого, платить приходилось ему самому.

Сообразно сказанному, понимаешь, насколько жизнь на Руси регулировалась законами. Совершая преступление, человек знал, каким наказанием это ему грозит. В случае невозможности выплатить, он переходил в холопы. Каким именно образом — Русская Правда точно не сообщает. Единственное упоминание похожей ситуации касается разорённых купцов, чья жизнь зависела от воли пострадавших от его действий: им разрешалось ежегодно получать оговоренные суммы, либо продать купца. Видимо, речь как раз о холопстве.

К физическому насилию на Руси относились отрицательно. Хозяин не мог бить холопа без причины, иначе он сам обязывался платить за то возмещение князю. Если кто убивал без причины, тот изгонялся вместе с семьёй, теряя право на всё имущество. Любое действие, совершаемое без причины, утяжеляло степень ответственности виновного. В ряде случаев оправданное применение физического насилия не порицалось, за исключением убийства — почти всегда влекущего наложение наказания. Имелось три исключения: в результате ответных ударов при самообороне, убийство вора во время совершения им преступления, причинение смерти холопу по причине.

Денежные взаимоотношения регулировались крайне строго. Население само составляло устные или письменные договоры, дабы держать ответ при возникновении спорных ситуаций. Кто брал что-то, не позаботившись о свидетелях, тот обязывался соблюдать предъявляемые к нему требования, ежели не озаботился правильным совершением сделки. Русская правда отдельно оговаривает, как месячный процент привести в соответствие с княжеским законом о даче чего-то в рост.

В Краткой редакции не было понятно, как поступать с украденной ладьёй. Ранее виновный уплачивал обозначенную в Русской Правде сумму, без упоминания об её возврате хозяину. В Пространной редакции это оказалось исправленным. Отныне за украденное следовало платить с обязательным возвратом ладьи. Причём, за любое украденное имущество в княжескую казну платилась сумма в три раза больше, нежели пострадавшему. Более не стоял выбор — купить или украсть. Теперь красть оказывалось невыгодно.

Вопрос наследства разрешался просто. Князь всегда получал часть имущества умершего, если тот не являлся боярином или дружинником. В случае смерти смерда — всё отходило князю, если не осталось у умершего незамужних дочерей, тогда имущество делилось между ними. Дочери всегда имели право получить наследство, если не имелось у умершего сыновей. Отдельно оговаривается жена, получающая наследство только согласно завещания, да и то, обязана возместить истраченное детям в случае замужества. Детям от робы следовало дать вольную, как и их матери. Отчий двор всегда доставался младшему сыну.

Так как наказание по тексту Пространной редакции Русской Правды является денежным взысканием, то основным инструментом для регулирования правовых отношений стало холопство — своеобразный аналог тюремного заключения. Помимо долговых обязательств, холопами становились вследствие женитьбы на холопе или челядине, либо поступления на службы тиуном. Соответственно, требовались законы для решения всевозможных ситуаций обращения между господином и принадлежащим ему человеком, о чём повествует последний раздел Русской Правды.

Как видно, общество само регулировало себя. Несмотря на практикуемое использование рабства, человеческая жизнь имела большое значение.

» Read more

Человек писал книгу, потом решил перестать её писать, после вовсе не думал о ней, зато потомки с воодушевлением взялись видеть реальность там, где автором подразумевался лишь абсурд. Булгаков сразу сказал — он рассказывает от лица профана, толком не представляющим театральную жизнь. Коли так, то доверимся непосредственно сказанному. Серьёзное отношение к творчеству излишне провоцирует лиц к нему склонных до самоубийства, потому нужно постараться быть проще, и проще смотреть на творчество других.

Перед читателем «Записки покойника» — другое название «Театрального романа». Сразу ясно, автор записок уже умер. Как становится известным от рассказчика — наложил на себя руки, спрыгнув с моста. Описание обстоятельств получения рукописи, интерес к судьбе её незадачливого автора — самое цельное, выделяемое из повествовательной канвы. Прочее — яд, вредный для посторонних лиц. И так как сей труд стал достоянием общественности — нужно постараться не отравиться авторским сарказмом.

Дальнейшая суть произведения — никто не понимает будущего покойника. Он вроде делает правильно, но никого это не устраивает. Всё начинает казаться абсурдным, когда логически верное отрицается. Привязать к особенному мировосприятию работников театра — не получается. Просто кто-то сошёл с ума, либо у него превалирует чрезмерное отношение к собственной личности. Как в такой обстановке самому не тронуться? Потому главный герой и пошёл на решение, казавшееся ему самым очевидным.

Не стоит излишне разбираться в происходящем на страницах, как и искать адекватных действующих лиц. Люди живут личными интересами, пытаются наладить уважительное отношение к ими делаемому, всё прочее им безразлично. Если у кого лопнет терпение внимать написанному или не получится усвоить события, то нужно вспомнить об истории самого произведения — тогда всё станет гораздо понятнее.

Безусловно, без надобности к недописанной работе Булгакова читатель не притронется. Нужно иметь причину. Например, задавшись целью познакомиться с ещё некоторыми трудами Михаила Афанасьевича, помимо «Мастера и Маргариты». Либо иная цель — понять театральную кухню, ежели найти смысл в ней не получается. Другая цель — что-нибудь почитать о театре. Какие ещё могут быть цели? Просто по совету, а то и наперекор мнению какого-нибудь критика, толком не разъяснившего, чем ему не угодил «Театральный роман».

И вот книга в руках читателя. Он ознакомился с предисловием автора, понял, что держит в руках сразу две книги. Одна — «Записки покойника» неизвестного ему писателя, вторая — «Театральный роман» Булгакова. Они оказались под одной обложкой, обе отредактированы непосредственно Михаилом. К удивлению, книгу следует считать дописанной, так как добротное произведение всегда предоставляет читателю право самому предполагать, чем всё в итоге закончится.

А дабы читатель прикипел к «Театральном роману, Булгаков поступил тем же образом, каким озадачился Чернышевский в «Что делать?», то есть убил человека, тем привив интерес. Странно думать, чтобы читатель загорелся узнать об истинной причине самоубийства автора «Записок покойника», ведь она читается между строк. Да то и не имеет к повествованию существенного отношения. Булгаков высмеивал театральные порядки, чем и обеспечил читательское внимание.

Не станем поступать подобно Михаилу — не оборвём мысль на интересном месте. Подведём внимание к заключению. Более сказанного поведать не получится, не разбирая сюжет на составляющие его элементы. Таковой задачи не ставилось, ибо отношение к повествовательной канве было сразу обозначено. Из текста усвоено, что не зря Булгаков оставил произведение недописанным. Он выговорился, излил обиды на бумагу и успокоился. Нужно уметь смиряться с неизбежным.

» Read more

Кем были предки, при каких обстоятельствах родился, с кем контактировал, как воспринимался обществом: золотой перечень биографов. Подход Варламова аналогичный. Представленный им портрет Алексея Толстого — набор комплексов, взращенных на его личности обществом: сомнительное происхождение, халтурное творчество, двойственное отношение ко всему. С этих позиций и предстоит понять, чем жил и дышал Красный граф.

Говоря про Алексея Николаевича Толстого, негоже называть его Третьим, лучше — младшим. Старшим пусть будет прозван литератор Алексей Константинович Толстой, автор «Князя Серебряного» и одна из ипостасей Козьмы Пруткова. Впрочем, Толстой-младший имел достаточное количество «наименований», вследствие чего он легко выделяется среди «однофамильцев». Тут нет грубости, всё это упоминание основной гордости человека, сделавшего себе имя за счёт такой подачи. Варламов об этом говорит прежде всего — останься Алексей с фамилией «отчима» Бостром, то никогда ему не пробиться на литературный Олимп.

Акцент в биографии Толстого-младшего поставлен ясно — он из рода Толстых, следовательно — граф. При том, что по поведению Алексей был далёк от благородных черт. Он оттого и прижился в Советском государстве, ибо стал графом Красным. Двойственность объекта исследования Варламовым показывается с первых страниц. Через упоминание отношения к дворянству, перед читателем проходит вся жизнь Толстого-младшего. Чем бы он не занимался, прежде всего его следовало воспринимать в качестве графа, и только потом кем угодно, лишь бы относились благосклонно.

Оставим в стороне реалии тех дней. Тогда принято было иметь отношение к чему-нибудь важному. Если Алексей Толстой выбрал путь графа, значит посчитал это наиболее целесообразным. Варламов упомянул иной важный факт биографии — склонность к халтуре. Чем бы не занимался Толстой, он всё делал ради возможности заработать. Ему было безразлично, чем станут его работы для будущего, как и то, как он будет восприниматься потомками. Не для того человек живёт, чтобы остаться в памяти: сперва надо насытить желудок.

Халтура или нет — каждый читатель творчества Алексея Толстого то сам решит. Редко какой писатель не пишет на потребу дня, если желает зарабатывать. Отчего-то после люди серьёзно погружаются в их творчество, пытаясь найти нечто важное, чего автором туда не вкладывалось. Варламов честно говорит о Толстом-младшем, не думая его защищать. Излишне много двойственного подхода допускал Красный граф, поэтому и биографу следует рассматривать личность исследуемого объекта с отрицательных и положительных позиций.

Так ли много интересных моментов было в жизни Алексея Толстого? Не очень. Иначе Варламов не стал бы упоминать многое из им сказанного. Не всякая история достойна читательского внимания, ничего из себя не представляя. Не обходил вниманием Варламов и воспоминания современников. Особую роль среди них занял Иван Бунин, хорошо известный описанием эпохи заката Российской империи. Смело можно сказать, что для для понимания личности Толстого-младшего, достаточно небольшой заметки, написанной именно Буниным. Варламов только расширил её, добавив необходимые на его взгляд детали.

Судить о прошлом предлагается так, как к тому располагает сегодняшний день. Завтра Толстого-младшего станут воспринимать иначе, подход к изложению Варламовым биографии подвергнется восхвалению или осуждению, а может в будущем забудут и того, и другого. Может будут помнить кого-нибудь иного (третьего). Но точно будут смотреть, исходя из совершенно иных данных, где жизненные обстоятельства станут воспринимать не тем образом, каким их видит, допустим, человек начала XXI века. Только о двойственности Толстого не забудут точно. Да и о стремлении писателей к халтуре — не забыть: она останется с человеком до последнего.

» Read more

Если о человеке известно мало, как о нём рассказать? Хорошо, если он оставил свидетельства о себе, тогда, сугубо на их анализе, появляется возможность воссоздать его внутренний мир. Правильно ли это? Не для всех людей, но о некоторых из них такие выводы сделать допустимо. А как быть с Данте? Для Дмитрия Мережковского это не стало проблемой — он написал эссе о «Божественной комедии», сделав главным героем повествования её автора.

Знакомясь с литературным произведением, нужно видеть прямо написанное. «Комедия» Данте прозрачна и не требует серьёзного аналитического разбора. Алигьери поместил угодную ему информацию на её страницах. Он рассказал о семейных встречах, политических оппонентах и Беатриче. Мережковский во всём доверился его словам, рассуждая на собственный лад, каким нужно быть человеком, чтобы представлять хождение в загробный мир, где видеть, помимо врагов, близких людей и утраченную любимую женщину.

А может ничего не было? Разумеется, Данте в загробном мире побывать не мог. Это его фантазии. Но фантазии ли? И насколько всё надумано? Мережковский задумался о Беатриче — её могло не существовать в действительности. Она — плод чувственных размышлений Алигьери, зовущий манящей красотой. Читатель от таких мыслей Дмитрия тоже задумается — насколько оправдано внимание к «Комедии» Данте и к самому Мережковскому, на восьмом десятке лет продолжавшем оставаться символистом.

Не стоит поднимать символистику, коей Дмитрий увлекался с юности. Изначально настроенный на важность деталей в человеческом мире, Мережковский переключился на размышления о религиозной сути бытия, наделяя уже её символичностью. Всё оное он решительно применил и касательно Данте. Трудно осмысливать тройственность всего во имя мира, ежели рассказ идёт о «Божественной комедии». Мережковского это не смущало — магия тройки станет важной частью измышленного им Данте.

Дмитрий понимал, следовало рассказывать биографию определённого человека. Наигравшись с сакральным, Мережковский вспомнит о главном герое повествования. Он пересказывает известное, опираясь на информацию от Боккаччо, первого биографа Алигьери. И только! Вооружившись апологией, он создал новую апологию. Более того, в изысканиях Мережковский позволил судить о Данте, опираясь на Вергилия, делая его своим спутником не по загробному миру, а по жизни Данте.

Обвинения Мережковского сомнительны. Странно: ставить в упрёк кому-то, что он не соответствует твоим ожиданиям в некоторых вопросах. Дмитрия не устраивала любвеобильность Данте. Он обязан был любить Беатриче и более никого. Он же бегал за «девчонками». Следует обратить внимание, как часто Мережковский употребляет в тексте именно такое слово в отношении представительниц женского пола. Будь воля Дмитрия, ходить Алигьери с опущенным в землю взглядом, ощущая жар ада под ногами.

Почему же Мережковский настолько странно обошёлся с Данте? Он ему симпатизирует, при этом недолюбливая. И всё-таки пишет в хвалебных тонах, ещё и находя много общих с ним черт, кроме одной существенной. Может причина в обязательствах перед Муссолини? Итальянский диктатор желал видеть работу о Данте написанной, выделив для того Дмитрию стипендию. Русскому эмигранту (вообще, а не конкретно Мережковскому) часто требовались деньги, потому он мог взяться за любую работу, тем более учитывая факт утраты родной страны. Взялся и Дмитрий, написав так, как только он и мог написать.

Чем дальше продвигался в изложении биографии Мережковский, тем всё меньше на страницах оказывалось самого Данте. Автор «Комедии» отошёл обратно в середину книги Дмитрия, словно его не было, как не было в начале повествования.

» Read more

Вне моря тоже есть люди на зависть — профессионалы. Им Рыжих посвятил повесть в рассказах «Замёты». Кратко, зато о самом существенном. Ежели такие действительно существовали, то откуда столько печали в иных произведениях Николая? Человек является человеком — и это в первую очередь хвалится. Но не достоин хвалы человек, стремящийся быть человеком. Почему же так?

Дело в обычном — человеческом! Чем бы не занимались люди — они стремятся к чему-то: чаще — быть лучше, реже — оставаться наравне со всеми. Так получается, что человек в чём-то опережает других, в чём-то стремится быть на них же похожим. При таком понимании, о противоречии говорить не приходится. Всё согласно человеческого. Поэтому стоит удивляться желанию людей бороться за представления, выражающиеся не только проявлением высоких результатов в труде и соответствии о гуманности в отношении себе подобных, а также в таких занятиях, как истребление живых организмов, в чём человек стремится к удовлетворению тех же самых нужд.

Рыхих в «Замётах» забыл об этом. Он показывает профессионалов, любящих свою работу, делая её всем на зависть, будь это береговой боцман, тракторист, краснодеревщик, кочегар, сварщик, начальник склада, почтового отделения, пилорамы. Каждый способен добиться выдающихся результатов, несмотря на затруднения. Приходится удивляться, как ранее их места занимали прочие люди, не имея близкой эффективности от трудового процесса. Ничего не поменялось, кроме их присутствия.

Эти чрезмерно любят порученное им дело. На работу приходят раньше всех, материал выбирают лучший, в общении легки и приятны, могут воздать недовольным в требуемом объёме. Могут отдохнуть, зазвав к себе на чайную паузу. И тогда жизнь замирает, уступая место пятиминутному отдыху. Но уберите героев Рыжих из сюжета, поставьте вместо них других исполнителей тех же обязанностей, как страницы заполняются пустотой, словно лишившись души.

Не бывает у Николая Рыжих такого, чтобы временные люди задерживались. Работать должны лишь способные. Сейчас одни исполняют лучше всех, но и последующие хуже исполнять не будут. На свой лад начнут осуществлять деятельность, с аналогичной степенью эффективности. Возможно ли такое, чтобы незаменимых не существовало? Всегда находятся ответственные люди, ибо иного быть не должно.

Прикипает человек к занимаемому месту. Не сдвинешь его. Назад он не вернётся. Вперёд не идёт тоже. Не нужны человеку перемены, если всё устраивает. Рыжих рассказывает о тех, кто итак далее дальнего — на Дальнем Востоке: на Камчатке. Коли сюда привела судьба, быть ему «камчадалом», хоть и не коренным, и всё-таки тем, кому никогда не покинуть эти края, иначе до смерти заест тоска.

Многое меняется — действующие лица рассказов Николая Рыжих остаются прежними. Каких бы укоров они не удостаивались за стремление к прогрессу и отсутствие подлинной любви к природе, «камчадалы» остаются «камчадалами». С поправкой на советские времена, разумеется. С такой уверенностью ныне не посмеешь утверждать, как в том старательно пытается убеждать читателя Рыжих.

Никому никаких поблажек. Никогда! Быть преданным делу, верить в результативность и не отчаиваться от неудач, поскольку необходимо быть преданным делу и верить в результативность: замкнутый круг истинного человеческого счастья. Общее не должно страдать, если целенаправленно не подвергается уничтожению, что наблюдается в постсоветской России. Трудно представить героев Николая Рыжих в ситуации вынужденного труда, дабы выжить в условиях рыночной экономики. Наоборот, герои Николая Рыжих не знали бед с денежными средствами, поэтому проявляли качества настоящих людей.

» Read more

Время рассудит, но время не рассуждает: ему внушают — оно отражает. Как записано человеком, тому вера будет. И ежели сказал один, другой повторит. Если не повторит, то исказит на лад свой. И тогда будет время иным, и станут прежде жившие иными, и ныне живущий станет иным, ибо не дано знать никому о минувшем. Было ранее, в житие Нестора, что летописец, хроника Георгия Амартола, греческого византийца. По той хронике «Повесть временных лет» писана, добрую часть прошлого к истории Руси тем приписав. Прочее, Амартолу неизвестное, взято по народным преданиям, из уст на писчее положено. Другое же, Нестором не виденное, со слов свидетелей записано. Чему сам очевидцем был, то сухо изложил, без фантазии.

Есть летописи поздние, по ним текст «Повести временных лет» восстановлен стал. К чему в дошедшем до нас Нестор руку приложил, в Лету то кануло знание. Забвение окутало человечество — человеку не вырваться. Сложены свидетельства разные, им верить предлагается. Прошлое привередливо — бери такое, пока не оказалось невеждами переписанным. А может уже переписано? Как Георгий Амартол о Руси сказывал, так Нестор ему поддакивал. А откуда византиец греческий о том ведал? И то в Лету кануло.

С библейских времён к Руси шла история. От сыновей Ноевых до дней бурных от распрей князей, в крови междоусобной утопающих. Для того ли сто лет ковчег строился, чтобы снова воды обрушились? Для того ли Нестор «Повесть временных лет писал», дабы разума дать современникам? И будет кровь литься: хорошо страницы от крови не липкие. Али липкие были, ибо кровью Нестора писаны? Потому переписаны, ибо смрадно вдыхать крови запах.

Михаил III из Аморейской династии — лицо важное, государственное. Он первым столкнулся с племенным Руси объединением. Пристали славяне к Константинополю, тем дань потребовав. Внял им Михаил, и пошла слава о земле русской, но без дани желаемой. Прогремело имя Руси, стала Русь славиться. Али не Руси имя ещё, кому бы то важно теперь было. Воззвали к людям с севера славяне, видя силу людей с севера, поход на Византию для них организовавших, и пришли люди с севера, и пошла государственность на Руси, о чём и принялся Нестор дальше сказывать, на хронику Амартола поглядывая.

Задумалась крепко Византия, как соседа грозного усмирить. Думали умы лучшие, придумали им известное. Но не туда посланников направили, пошли те в земли Моравские, благочестием известные братья солунские, Кириллом и Мефодием впоследствии при пострижении в монахи названные. От князей моравских князьям русским пришло известие, алфавитом неведомым писанное. Неведомым ли? Всё ли Нестором правильно сказано? Не ведал он разве, что один из братьев солунских, в бытность к хазарам хождения, в Корсуни с алфавитом прежде сталкивавшийся и книги важные для христианства на славянском языке читывал? Да не признается Нестор, ибо славы Владимир Креститель должен в продолжении удостоиться.

Жизнь сама собою складывалась. Ходил Олег на Византию и иные князья ходили, дань брали и радовались дани они. Князья иные дань смертью собственной брали, из жадности принимая её, не в силах при жизни вместить им данное. О том Нестор сказывал, сказания сказками оборачивая. Ложь ли сказы те, али намёк какой? Умирали князья, чаще смертью лютою. Не брала людей жизнь мирная, распри рождая вековечные.

Владимир Креститель — лицо важное, Русью владевшее. По воле своей, али византийцы управу нашли, нрав обуздав славян необузданных? Накинули узду на русских, от языческих идолов отвадив их, тем побудив к смирению. В красках то смирение описано, Нестору на радость. Не видел летописец в том горя, принял с почестью, как хронику Георгия Амартола, поверив словам греческим, не придав их сомнению.

Полетели головы идолов, дабы бесов изгнать внутренних. И принялась Русь изгонять бесов тех из каждого русского. И чем больше бесов изгоняли они, тем больше бесов поселялось в людях праведных, того жаждавших. Видели то славяне и верили — борьбе с бесами они были свидетели. Каждый судит о той борьбе пусть по совести, не стоит будить дух сил неправедных.

И полилась на Руси кровь обильная. Сыны княжеские убивать друг друга начали. Возводили напраслину, сатаною на искушение побуждаемые. Видел в том Нестор дело греховное, воспевая павших за веру праведную. Аки агнцы шли на заклание братья младшие, складывая головы за почитание братьев старших. Тяжело говорить о деле прошлом, но надо, ибо знается, какой бедой обернётся для Руси сия борьба родственная.

Основан будет в пещере монастырь Антонием, во спасение Руси, ибо праведно. И станет там игуменом после Феодосий. И будет там трудиться Нестор. И создаст он «Повесть временных лет». И станет зачинателем русской истории. И быть тому.

» Read more