trounin.ru

Читатель должен быть осведомлён, насколько каждый народ гордится своими писателями, наивно полагая, будто именно им следует отдавать пальму первенства, поскольку подобных им в мировой литературе невозможно сыскать. Если читатель в этом продолжает хранить уверенность, стоит его разочаровать. Отнюдь, прекрасно творивших писателей не счесть, только обо всех знать невозможно. Хотя, вникая в сущность рассуждений, не так важно, какой национальности писатель, когда речь заходит про общечеловеческие ценности. И тут-то оказывается, что не может существовать такого понятия, как русская или испанская душа, как нет вообще никакого разделения, так как человек во всём полностью идентичен абсолютно всем людям, какого бы иного мнения на этот счёт не старайся придерживаться. Дабы обосновать данное утверждение, предлагается познакомиться с рассказами Леопольдо Аласа, творившего в последние десятилетия XIX века.

Вот рассказ «Прощай, Кордера!» — повествование про детей, ещё не понимающих, насколько мир к ним будет вскоре жесток. Их детские годы не проходили зря, они весело проводили время, но непременно всегда приглядывали за коровой. Эта корова, которую звали Кордерой (ягнёнком или агнцем), беспечно взирала на окружающее пространство, вовсе не способная понять, чего ожидать от будущего. Зато Леопольдо понимал, насколько должно быть тяжело содержать корову бедному крестьянину. Обязательно наступит момент, когда корову придётся продать. Как к этому отнесутся дети? Они будут опечалены. Они наконец-то понимали, насколько мало в жизни счастья, ежели не умеешь сохранить даже самой малой толики тебе близкого. Особенно зная, куда забирают корову — на завод по заготовке мяса. Но в чём тогда суть рассказа? Алас не приоткрыл завесу над тайной бытия, он безжалостно продолжил повествовать. Дети вырастут, юношу призовут в армию, он отправится на войну, отстаивать идеалы одной из частей испанского общества. И тут уже читатель должен осознать, насколько незначительно различие между коровой, увозимой на забой, и юношей, увозимым на поле боя. Читатель скажет, будто различие есть. Всё-таки юноша знал, ради какой цели его заставляют воевать. Пусть он знал, мог ли он чувствовать нечто другое, нежели так горячо любимая им в детстве Кордера? И он стался агнцем, приносимым в жертву ради целей, которые не имел склонности разделять.

Другой рассказ «В поезде» — повествование про испанского чиновника. Его принадлежность к Испании — пустая формальность. Показываемый читателю чиновник — раздувшаяся от самомнения личность. Такому гражданину давно сталось неведомым, ради какой цели он призван вершить политику в государстве. В момент рассказа он вынужден ехать на поезде, причём не один, а с попутчиками. Как не желал он это оспорить, его вынудили согласиться с присутствием военного и дамы в чёрном. Не убирая выражения недовольства с лица, чиновник старательно терпел, пока не разговорился с военным, обсуждая положение дел на военном поприще. Конечно, чиновник сам не воюет, и никогда таким делом заниматься не будет, он думает о другом — как сытно поесть, где с размахом отдохнуть. Только политику необходимо разделять чувства населения, вследствие чего он начнёт ратовать за достижение успехов на войне, о необходимости отдавать почести павшим бойцам, героически принявшим смерть. К сожалению, чиновник не помнит ни одной фамилии из тех людей, во славу которых собрался ставить монумент. Что до дамы в чёрном, её он презирал всю поездку, пока военный не покинул поезд. Так кем была та дама? Окажется, вдовой героя, славно сражавшегося и героически погибшего, о ком говорит вся страна.

Таков вот Леопольдо Алас. Кто-то продолжит утверждать, будто проблемы испанского народа имеют отличия от проблем человечества в общем?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда-то у детей были совсем другие заботы. И так было долгие тысячелетия существования человечества. С совсем юных лет детей готовили к тяжёлым условиям жизни, ни в чём не давая послабления. Только ребёнок вставал на ноги, начинал осмыслять происходящее, он тут же получал для выполнения определённые обязанности. Не со всеми детьми подобное случалось, но подавляющее большинство обязывалось нести строгую повинность. Кому-то приходилось познавать ремесло крестьянина, иные осваивали кустарные ремёсла, но для каждого ребёнка находилось занятие, которое с ним оставалось до конца его дней и передавалось уже его детям. И брались дети за тяжёлый труд не силой побуждения, а с огромным желанием, стараясь быть лучше прочих, а то и ради доброго слова родителей. Читатель имеет право усомниться в сказанном. Но нельзя сомневаться в том, что в годы Отечественной войны дети стремились помогать взрослым, вести себя подобно им и выполнять любые задачи, исполнять которые брались в самый короткий срок с наилучшим результатом. Собственно, таковым оказывается главный герой произведения Иосифа Ликстанова — юноша с золотыми руками.

Только нельзя повествовать про то, каким главный герой являлся превосходным умельцем. Вернее, таковым его следовало показать с первых страниц. У парня был талант — забивать гвозди. С этим талантом он успеет прославиться на весь Крайний Север. И читатель за него радовался, видя, какой отличный советский гражданин — этот паренёк. Надо же, с таким азартом выполняет столь важное для строительства дело — управляется с молотком. Ведь сколько гвоздей у него получается сэкономить, насколько выросла эффективность труда, каким быстрым он оказывается мастером. С таким умельцем Советский Союз быстро освоит весь Крайний Север. Но мало уметь самому, главный герой начнёт передавать знания другим. Очень быстро забивать гвозди с первого раза научатся многие, пройдя не столь уж суровую школу. О чём же повествовать дальше? Вот тут-то перед читателем возникает основной замысел советской литературы, показывать, насколько отличный специалист легко низводится до хорошего, чтобы снова бороться за звание лучшего.

Поняв, насколько главный герой — отличный специалист, теперь он ставился автором на позицию догоняющего. Неважно, каких успехов ему удалось достигнуть, теперь должен начать заниматься квалифицированным трудом. Забивать гвозди — ремесло полезное, но куда важнее работать на станке. Вот это-то у главного героя и не будет получаться. Более того, другом у него окажется не до конца сознательный парень, предпочитающий от работы отлынивать. Зато в качестве примера будут девушки, в чьих руках дело спорится. Тут бы главному герою обидеться, всё-таки у девчонок получается лучше. Только автор с подобным отношением к повествованию подходить не стал. Наоборот, следовало заставить главного героя бороться с неумением освоить важное дело, шаг за шагом осваивая возможности станка. И у него обязательно получится выполнять норму, после чего рекорды придут сами собой.

Читатель может не понять, каким образом хватало средств для производства во время войны, если некоторые станки простаивали, на которых доверяли трудиться подросткам без постоянного надзора наставника. Ребята перепортят множество материала, до всего доходя собственным умом и с помощью подсказок сверстников. Всё повествование они будут находиться в стороне от общего производства, сохраняя ощущение важности делаемого. Так ли это важно для читателя? На страницах показаны люди с разным характером, обязанные делать общее дело, невзирая на проявление личных качеств. В итоге все начнут трудиться с отличным результатом, поскольку иного не могло быть в советском государстве.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ничего с этим не поделаешь, есть у американцев культ героев. Особенно ярко это проявляется в художественных произведениях, будь они литературного, музыкального или кинематографического толка. Обязан существовать человек, способный взять на себя ответственность абсолютно за всё, с чем не могут справиться остальные. Такой герой оказывается лишённым страха, действует без жалости и всегда переносит неимоверные мучения, выходя победителем. Таковым был и герой многих книг Ричарда Пратера, понять которого предлагается по произведению «Проснуться живым».

Шелл Скотт — деятель, способный на совершение подвигов, пытающийся разобраться в различных затруднениях. Однажды он столкнулся с необходимостью внести ясность в шумиху вокруг лекарства от потенции. Сюжет без особенности: скажет читатель. Опять некто пытается защитить своё изобретение, планируя наживаться за его счёт единолично, не дозволяя того конкурентам. Неважно, лекарство ли то от потенции или особого свойства краска, неимоверно быстро высыхающая, разбираться с возникшей проблемой будут с большими затруднениями, невероятно опасными для жизни. Пратер даже попытается заинтересовать читателя подкованностью в медицинских знаниях, всячески мешая главному герою, возводя перед ним преграду за преградой, пока тот с блеском продолжит прорываться к намеченной им цели.

Что можно сделать с главным героем? Самое распространённое — стрелять. Можно резать, кромсать, избивать. В руках писателя располагается солидный арсенал из средств, причиняющих боль. А дабы главному герою путь не показался лёгким, он подвергнется инъекции лекарственного препарата, чьё назначение заключается в препятствовании крови свёртываться. И вот главный герой, изрезанный, покромсанный, избитый, находящийся под воздействие такого препарата, стоически переносит новые удары судьбы, безостановочно продолжает идти вперёд. Сам автор говорит о неспособности человека так долго справляться с потерей крови, тут же замечая, насколько главный герой в его произведении адаптирован к таким условиям. Просто главный герой — мощная фигура, кого за просто так ничто взять не сможет.

Читатель скажет: типичный герой американской культуры, выпестованный ещё с начала XX века, теперь находящийся под давлением традиций привнесения в литературу нуара. Да, главному герою никто не будет сочувствовать. Делает он своё дело, изрядно грязное и противное, не боится замарать рук, принять смерть и предстать в неприглядном виде, но ему необходимо озаботиться об этом, чтобы другие не пострадали. То есть в американской культуре герои способны выходить не только из среды благополучия, скорее так делать разучившись, а более из низов, откуда редко приходит человек с положительным взглядом на мир, так как прошёл через череду испытаний. Разумеется, трудно с уверенностью смотреть в благополучие завтрашнего дня, когда тебя режут, кромсают и избивают.

Не помешает на страницах произведения поговорить на темы, весьма тяжёлые для читательского восприятия, если их понимать именно под таким углом. Раз Пратер повествовал про лекарство от потенции, то почему бы не поговорить про земного отца Иисуса Христа? По Библии известно, Христос рождён от непорочного зачатия. К чему вообще тогда говорить про лекарство от потенции? Действующие лица найдут, каким образом связать одно с другим. И читатель сумеет определиться, по какой причине случилось подобное зачатие. Для повествования это всё равно окажется несущественным разговором. Не станет важным и способность главного героя справляться с неприятностями, как не важным будет борьба вокруг необходимости защитить авторские права на изобретение. Нужно смотреть только на преодоление главным героем затруднений. Подлинно он страдал, истекая кровью и должный умереть на глазах у читателя. Однако, ещё пять раз он точно поживёт на страницах следующих книг в исполнении Ричарда Пратера.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда Салтыков начинал явно намекать на действительность, окрашивая описываемое в приятные для чтения современниками слова, тогда он становился совершенно невыносим для восприятия. И делать это он начал с 1877 года, когда за запрет на публикацию некоторых произведений, очень быстро создавал текст другого наполнения, где всё казалось прекрасным до излишества. Первым рассказом об этом стало повествование «Современная идиллия», созданное взамен запрещённого к публикации материала. Впоследствии Салтыков стал дополнять рассказ деталями, присоединяя под одно название новые части. Таким образом «Современная идиллия» разрасталась. Но в 1879 году Салтыков переключился на другие работы, тогда как благонадёжный цикл оставался без внимания до 1882 года. Можно сделать вывод, основанный на очевидном наблюдении, гласящий: всегда получится угодить власти, сбавь риторику с осуждающей на подначивающую. Подумаешь, есть проблемы в стране, так о них вполне допускается говорить, сообщай о том в менее категорических тонах.

Как говорить о дне сегодняшнем, явно намекая читателю на его несуразность? В том есть большая проблема, которую практически никак нельзя преодолеть. Понятным получится быть только для современника или человека, хорошо осведомлённого в происходящем, так как для потомков текст ни в какой мере не станет понятным, если человек не будет иметь конкретного интереса в определённый исторический момент, да и то для него многое останется непонятным. Если отдалиться от творчества Салтыкова, взять для примера советскую литературу времён Сталина или последующих руководителей государства, то не сможешь провести разницу между описанием идиллии трудового народа, даже имея свидетельства об обратном, зная о случаях грубого нарушения прав человека на личное мнение. В советских произведениях хорошее всегда уступало лучшему, тогда как прочего до художественных произведений не допускалось. Получалась идиллия, которую следовало принять, либо выразить сомнение. Опять же, никто не возьмётся утверждать, будто идиллии вовсе не существовало, так как для кого-то всё обстояло именно так, поскольку иное его минуло, может по счастливой случайности.

Теперь возвратимся во времена Салтыкова. Будучи недовольным реформами Александра II, видя их неправильность, связанную с плохим проведением, Михаил ещё больше оказывался недовольным, теперь видя, как начинания царя-реформатора сворачивались. Но говорить о том, насколько всё будто бы хорошо, уже поздно. Даже пытайся разглядеть благо, окажешься поднятым на смех. Понимая это, выберешь предпочтение критически осмысливать действительность. Может потому Салтыков так мало идеализировал обыденность, замолчав до 1882 года. После воцарения Александра III вновь возникла необходимость приукрашивать действительность, всем было ясно, реформы окончательно будут свёрнуты, так как убийство прежнего царя никогда не даст народу желаемых им вольностей в лице следующего монарха. По этой причине «Современная идиллия» продолжила выходить из-под пера Салтыкова.

Но о чём Михаил повествовал? Кажется, нужно внимательно разобраться с каждой составляющей частью, коих насчитывается двадцать девять, считая объединённые и вырезанные цензурой. Однако, получится говорить о пустом. Придётся расписаться в бессилии осуществления этого. Не поймёшь, каким образом понимать написанное, принимая всё скорее за насмешку. Да и Салтыков, несмотря на склонность к обилию слов, не давал мысли читателя сконцентрироваться на определённом моменте, так как оного чаще всего вовсе не наблюдалось. Если о чём и может судить читатель из текста, то насколько всё кругом прекрасно. А в чём подвох? О том следует спрашивать специалистов, хорошо разбирающихся в десятилетии конца царствования Александра II и начала царствования Александра III. В любом случае, былое поросло мраком, который теперь интерпретируется так, как того желается в угоду текущего дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В чём особенность прозы Сью Таунсенд? Она пыталась на страницах книг прожить чужую жизнь. Сперва бралась некая ситуация, которая впоследствии стремительно развивалась. В случае с ролью Адриана Моула — Сью Таунсенд пронесла её через всю свою жизнь. Но думала ли она о том в 1981 году, когда взялась повествовать от лица юноши тринадцати с половиной лет? Пока она показывала заботы подростка о восприятии мира через собственные проблемы, тогда как сам мир стремительно менялся. А разве есть юноше дело до чужих проблем? Его мысли если чего и будут касаться, то личных переживаний, связанных с внешностью, друзьями и трудностью социальной адаптации. Хорошо бы в происходящее вмешать крах семьи, а то ещё и подмешать слёзы движения феминисток, тогда внимание к произведению обязательно последует.

Адриан Моул — подобие идеала для подростков, каким он должен быть в представлении взрослых. Этот юноша даёт клятву никогда не пить и не курить, он исправно читает художественную литературу, весь его быт — родительская радость. Пусть у Адриана имеются затруднения, оные случаются в разных видах всегда, вне зависимости от возраста. Взять для примера прыщи. Вроде бы проблема не является значительной, но для подростка — проблема именно таковой и является. И это главный герой — юноша. Будь в качестве главной героини девушка, такая ситуация превращалась бы в подобие конца света. Впрочем, для того прыщи специально приводятся в пример, поскольку проблемы с внешностью беспокоят человека на протяжении жизни, если он социально активен и понимает, какое впечатление будет производить на окружающих.

О чём ещё думают подростки? О той же социальной адаптации: имеют огромное желание нравиться противоположному полу (в книге речь про восьмидесятые, может через двадцать-сорок лет в Европе и Америке станет нормой стремиться аналогичным образом сближаться с собственным полом). Хотя бы в этом на страницах у Таунсенд не случилось перекоса во мнении, правда уже через десять лет ситуация начнёт изменяться в сторону однобокости солипсизма, к той форме, которая грозит деградацией личности. Поэтому ещё раз читатель должен порадоваться, а заодно и провести параллели. Впрочем, ещё неизвестно, каким станет Адриан Моул в дальнейшем. Всё-таки, человеком он создавался впечатлительным, росшим в условиях эмоциональных стрессов.

Так почему, при рассмотрении произведения, были упомянуты слёзы движения феминисток? Всё становится понятным, стоит родителям Адриана развестись. Главный герой останется с отцом, тогда как мать, каковых в таком случае принято называть кукушками, подастся на вольные хлеба, предпочитая жить в собственное удовольствие, позабыв про материнское чувство. Вновь слёзы феминисток проливаются на страницы произведения, взирая на неприспособленность мужчин к жизни. Это им доверяют право считаться главой семьи? Отец Адриана — безвольное создание, аморфное существо, ни к чему не способное. Такого пошли выбросить мусор, так он освободить ведро от мешка не сумеет. Не стоит сомневаться, такой не сумеет завязать шнурки, да и дверной замок для него станет непреодолимой преградой. Разве в такой ситуации мать виновата, что бросила семью? Снова феминистки проливают слёзы, ибо женщина не должна тяготиться проблемами мужчин.

Возникает вопрос, нужно ли знакомиться с дневниками Адриана Моула дальше? Почему бы и нет. Не столько важен главный герой, как восприятие изменений, происходивших в европейском обществе. Читателю уже становилось ясно, какие процессы имели начало в восьмидесятых годах, к чему в итоге они привели через сорок лет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как бы хотелось смотреть на происходящее одновременно со всех сторон, умея знать, какие процессы происходят на всех уровнях сразу. Но человек ограничен в представлениях, не способный смотреть дальше собственного носа. Всё, замечаемое людьми, ограничивается доступным их пониманию социумом. Всё, выходящее за его рамки, ими не усваивается. Может причина в том, что люди живут сегодняшним днём, не задумываясь о будущем, как не опираясь на прошлое, используя свои возможности сугубо в целях извлечения кратковременной выгоды. Для примера всегда можно ссылаться к «Войне миров» за авторством Герберта Уэллса. Вспомните, на человечество обрушалась опасность пасть под пятою марсиан, тогда как другое людей вовсе не беспокоило, хотя за свою жизнь начали бороться и мельчайшие частицы, вступившие в беспощадное сопротивление иноземным вирусам и бактериям. Но кто о таком станет думать? Человек этим точно заниматься не будет. А теперь давайте представим, как людям воспротивятся змеи, не согласные молча умирать в качестве подопытных животных.

В затерянных лесах, влажных тропических, куда никогда не ступала нога человека. Теперь нога, защищённая от змеиных укусов, ступила на ту землю. Здесь прежде, как и в других местах, шла война за выживание. Змеи, есть среди них констрикторы и ядовитые, жили в обоюдном презрении. Вечно не брал мир, если такое слово можно применить, змеиное сообщество. Как теперь быть? Совершенно верно, предстоит бороться. Змеям становится известно, ибо змеям всегда всё становится известно, для какой цели к ним пришли люди. Подумать только, а думать надо всегда… не только вот сейчас только, человек задумал бороться с ядом змей, задумайтесь, ядом змей. Для этого змей, ядовитых преимущественно, начнут отлавливать. Зачем же всех? Люди решили, они всегда за других любят решать, создать уникальное противоядие. Не знали лишь змеи, несмотря на приписываемую змеям мудрость, что малая часть способна обезопасить от подобной части, взятой в большем количестве. Но отстаивать своё право, так как бороться за существование необходимо, змеи могли единственным способом — кусать. Да не тут-то было…

Кирога наполнил повествование трагическими событиями. Слишком много смертей он поместил на страницах не слишком долгого повествования. Умереть предстоит едва ли не всем действующим лицам. Храбрые змеи, доведённые до отчаяния, способны умирать за правое дело, как будут они умирать и по собственной глупости, и по незнанию, в том числе напрасно, либо с пользой для общего дела. Будут умирать и люди, ибо смертен человек, не каждый раз способные хитростью превозмочь отвагу тех, кто стремится выжить любой ценой, даже посредством принесения себя в жертву. Можно на краткий миг оговориться, упомянув про особый тип змей — змееедов, тем и славных для человека, предпочитающих убивать так ему ненавистных ядовитых гадов.

Теперь нужно остановится и задуматься. Человек не способен думать о праве змей на существование. Для примера можно привести зоопарки, где интереса удостаиваются любые животные, только бы они были теплокровными, а ещё лучше — млекопитающими. Прочее людей не интересует вовсе. Почему? Человек не видит дальше собственного носа, как тут уже говорилось. Оценивать мир с позиции змеи, рыбы, насекомого или вируса, он никогда не станет. Почему бы не позволить ему это сделать хотя бы под видом литературного произведения? Безусловно, Кирога не был подлинно правдив, наделив змей тем, чего они лишены. Впрочем, это люди так думают… они ведь дальше собственного носа не видят.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый рассказ из «Сказок сельвы» достоин отдельного упоминания, настолько изобилует содержание мыслями. Но сделать это не представляется возможным, слишком неоднозначной была личность Орасио Кироги. Не получится правильно рассудить, какие именно цели преследовал автор, сообщая определённую историю именно таким образом. Ведь не был Орасио детским писателем. О нём говорят, что он скорее предпочитал исследовать закоулки человеческой души, склонный к раскрытию мистических материй. Что до его склонности к написанию рассказов для детей, то нужно хорошо разобраться с самим определением этого именно под таким пониманием. Хорошо бы ещё знать историю Уругвая, особенно в начале XX века. Ничем подобным не располагая, оказываешься вынужденным поверхностно знакомиться со сказаниями Кироги о сельве.

Есть среди сказок рассказ «Война крокодилов», как отважные рептилии воспротивились пришествию прогресса в воды их реки. Не хотелось крокодилам терпеть шум цивилизации, попадать под лопасти кораблей, голодать из-за распуганной рыбы. Стали они возводить препятствия на пути, строили плотины. Ничего не спасало. Тогда мудрый крокодил посоветовал воспользоваться торпедой, то есть применить против человеческих достижений человеческое же оружие. Смотрится подобное повествование излишне аллегоричным. Однако, может ещё со времён Купера, читатель полюбил наблюдать за сопротивлением слабых народов, где имелась надежда на лучший исход. Да и у Кироги данный рассказ можно принять за иное осмысление борьбы южноафриканских индейцев за отстаивание прав на родную им землю.

Аналогичным образом получится принять «Сказку про енота». Пусть Кирога сообщал, как дикое животное становилось домашним питомцем, жило в волю и не знало бед, всё равно оставаясь уязвимым для сил природы, поскольку, сколько не приближайся к европейской цивилизации, тебя продолжат держать в клетке, не делая различия между тобой и твоими соплеменниками.

Схожую мысль можно усвоить с помощью рассказа «Переправа через Ябебири». В реке обитали скаты, которые не любили, когда к ним непочтительно относятся. Ещё бы, стали приходить рыбаки и удить рыбу динамитом. Какому скату это понравится? А тут стало известно про человека, обустроившегося близ реки и прогонявшего всякого, кто смел таким образом рыбачить. Полюбили скаты этого благодетеля, всячески проявляя ему признательность. Особенно они старались, стоило человеку вступить в сражение с тиграми. Скаты готовы были пойти на смерть, только бы защитить человека от опасности. Может Кирога хотел показать, насколько люди отличаются друг от друга, когда одни стремятся защищать мир и порядок, а другие склонны наводить разрушения и страдания?

А вот рассказ «Ленивая пчела» сходным образом понять не получится. Тут скорее Орасио говорил о стремлении части общества к социалистическим воззрениям, к важности соблюдения прав пролетариата. Стоило одному презреть заведённый в обществе порядок любви к труду, как от него тут же отказались, не согласившись принимать обратно в улей. Вдумчивый читатель скорее в подобном увидит попытку пророчества, осуществления которого Кирога мог желать, но всё-таки опасался. Рассказ получился с двойным подтекстом, одинаково применимый к любому дню, на какой не пытайся опереться. Безусловно, в обществе не должно быть дармоедов, получающих выгоду за чужой счёт. Такие обществу не нужны, согласно повествовательной линии. Чтобы это понять, нужно представить дармоеда самому себе, иначе он не сумеет сделать выводов.

Данными рассказами Кирога не ограничился. Есть другие рассказы в цикле про сказки сельвы, не менее примечательные. В каком возрасте к ним не обращайся, никогда не оценишь прежним образом, находя совсем иные мотивы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатель желает продолжить знакомиться с рассказами Эмилии? Тогда нужно сообщить ещё про два произведения, уделив основное внимание повествованию «Во время антракта». А заодно и присоединиться к страсти бедных испанцев, желающих своим отпрыскам счастливого будущего, невзирая на последствия. Но тяжело копить на становление отпрыска, когда самого себя прокормить не можешь. Каким тогда образом поступать? Отнюдь, к совершению противоправных действий никто не призывает. Нельзя попирать право человека на достойное существование, применяя против него преступные методы. Тогда каким образом действовать? Есть разные способы. Одним из них воспользовалась кормилица в богатом доме. Что она сделала? Пока хозяева отсутствовали, подменила детей, отныне должная кормить собственного сына под видом наследника благородных кровей, тогда как подлинное дитя высшего света будет прозябать на городских улицах. Подобный обман может никогда не раскрыться, либо станет очевидным слишком поздно. Следует согласиться, и это является преступлением, но говорить о нём можно с применением разных оттенков допускаемого к осуществлению.

Эмилия позволила выбрать кормилице наилучший момент, воспользовавшись отсутствием хозяев. Пока те находились на представлении, она дождалась мужа и подменила детей. Простое описание этого не могло удовлетворить читательского интереса. Поэтому Эмилия позволила одному из хозяев на краткий миг явиться домой, будто нечто забыв. Тогда бы заметить преступление кормилицы, как это любят использовать писатели, развивая драматическое повествование дальше. Эмилия не планировала писать продолжение, ограничиваясь самим фактом подмены детей. Пусть хозяин будет ругаться, пообещает разобраться с поведением кормилицы, с которой был уговор не делиться молоком с собственным ребёнком, к тому же кого-то впускать в дом, невзирая на то, муж был тем человеком или даже родная мать. Основное деяние свершилось. О дальнейшем читатель догадается самостоятельно. И не так важно, какая жизнь отныне наступит для отпрыска бедноты, как и каким уделом окончится путь другого отпрыска, чьё существование низводилось на дно.

Другой рассказ Эмилии — «Ножницы». Это милая сердцу история, показывающая людей с лучшей их стороны. Пардо Басан описала постаревшую супружескую пару, жившую надеждами на друг друга и на сына. Только вот сын отбыл в далёкие края, изредка сообщая о том, что с ним происходит. Однажды становится известно — сын погиб. Но о том не сообщают его родителям, поскольку об этом знает только рассказчик. Кому сообщить печальную весть? Матери, прикованной к постели болезнью? Или отцу, более крепкому здоровьем? Выбор падает на отца, и тот решает хранить тайну, ни в коем случае не сообщая жене, разумно полагая, супруги не станет после столь печального известия. Эмилия продолжала повествовать, показывая трогательность отношения мужа к жене, игру вокруг обстоятельств, когда мать просила высылать деньги сыну и о прочем. Когда же читатель должен был проронить слезу?

Нет, мать знала о гибели сына. Каким-то образом до неё дошло известие об этом. И она, всякий раз, когда рассказчик приходил, делала вид, будто сын здравствует. Причину того она пояснит рассказчику перед своей смертью, говоря, насколько опасается за самочувствие мужа, до сих пор не узнавшего о смерти сына. Пусть она сегодня умрёт, но мужа нужно и дальше оберегать от раскрытия тайны. Тогда-то и проронит читатель слезу, пронзённый заботливостью стариков друг о друге, знавших о смерти сына, но уберегая каждого из них от известия об этом. Впору пролить слёзы! И слёзы пролились. Утёр слёзы и критик.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всегда тяжело подходить к обзору рассказов. Разве скажешь больше, нежели о том проявил заботу автор? В лучшем случае получается поддержать заданный мотив, либо выступить с противоположной точкой зрения на происходящее. А как быть, если перед тобой рассказы Эмилии Пардо Басан? Скорее восхитишься талантом её реалистического отображения действительности, нежели хотя бы чем-то посмеешь укорить. Иногда впору подумаешь снизойти до эмоций, настолько Эмилия умела побудить читателя к ответным чувствам. Невольно симпатии проявляются к лицам, не совсем того заслуживающим. На то и даётся человеку умение говорить, чтобы всё, кажущееся ему правильным, обретало полагающийся вид. Потому ни в чём не укоришь Эмилию, видя, как она защищает слабых, даруя им право на лучшее из возможного.

Вот перед читателем рассказ «Мельница». На кого надо обратить внимание? Необходимо следить за щуплым пареньком, не совсем умным и совсем уж лишённым сообразительности. Этот паренёк влюблён в мельничиху, только тем и живя, чтобы с нею поскорее свидеться. Об этом шутит вся округа. Да вот беда, мельничиха — желанная невеста, добиваться которой желает всякий мужчина, стремящийся наладить контроль над мельницей, поскольку тогда станет самым богатым в округе. Вполне закономерно видеть, как Эмилия станет помогать пареньку, всячески его оберегая, даже при наступлении нежелательного момента — паренька поставят перед фактом телесных повреждений, продолжи он им мешать. Каким образом удастся найти управу на наглецов? Пардо Басан о том прямо не расскажет, лишь сообщит, насколько замысел мельничихи оказался удачным, поскольку благодаря её усилиям паренёк не пострадал. К тому же, она его сама очень любила.

В рассказе «Георгики» действие обстояло куда с большим пролитием крови, вплоть до смерти действующих лиц. Должно быть понятно, чем южнее страна, тем жарче климат и горячее нравы людей. Если где-нибудь в России привыкли к терпению, воспитанные суровостью зим, то в Испании до расправы дело доходит едва ли не сразу. Собственно, читателю предстоит наблюдать распри на селе, когда одно семейство конфликтует с другим, вследствие чего возникают жертвы. Причём, процесс этот может казаться бесконечным, уходящим в глубокое прошлое, не совсем ясный потомкам. Но Эмилия излишне далеко не смотрела, для возникновения спора достаточно и проблем сегодняшнего дня. А уж на селе-то причину всегда найдут, особенно в случае, когда на кону сбор урожая.

Иного свойства рассказ «Собирательница коллекции». Стало известно, почила нищенка, знаменитая фактом, что домой тащила всё, плохо лежавшее. Правда никто толком не ведал, какими сокровищами она обладала. Сразу автор поясняет, умершая имела страсть подбирать оброненное и просить подаяние, ни в чём ином не находя интереса. Тем она и жила, имея страсть к собиранию. Описываемое действие из того и состоит, что нужно разобраться с обнаруженным, записать каждую вещь, найденную в её жилище. Причём, собирательница всё раскладывала по коробочкам, у неё был полный порядок. Осталось понять, насколько великого значения имелась страсть, почему данное богатство в итоге оказалось бесхозным? Конечно, Эмилия могла в чём-то пожурить читателя, с большой долей вероятности имевшего склонность к собирательству ненужного. Однако, текст рассказа акцентирует внимание только на самой собирательнице и её коллекции.

Как теперь читатель думает относиться к творчеству Эмилии Пардо Басан? Уже по изложенному должно быть понятно, автором она является интересным, к чьему творчеству обязательно следует отнестись с тщательной заинтересованностью. В очередной раз горько посетуем на нахождение испанской классики в стороне от интереса восточноевропейского и азиатского читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как следует рассказать о романе Василия Ажаева? С одной стороны, он придерживался правильной позиции, поддерживая взятый государством курс на построение идеального общества. С другой, в чём его могли обвинять, он не говорил о том, что действительно происходит. Какое тогда выработать отношение? Впору вспомнить проблему литературы, возникшую на рубеже веков, когда писатели спорили, как именно доносить информацию до читателя. Часть стояла на позициях романтизма: литература — есть вымысел. Им противоречили реалисты: нужно говорить о насущном. Поэтому, следует навсегда с этим согласиться, писатель будет повествовать в том духе, каким образом сам того желает. И если он видит необходимость романтизировать действительность — осуждать его не следует. Так о чём же брался рассказывать Ажаев? Про то, как обстояли дела на Дальнем Востоке, где бравые советские граждане в годы Отечественной войны строили нефтепровод.

У Ажаева всё понятно — на стройку собрали лучших из лучших. Впрочем, лучших из лучших собирали на каждую стройку в каждом подобном произведении. И все они справлялись на отлично, всегда доводя начатое до успешного окончания. Главное при этом было показать, насколько трудно согласиться с условиями труда, особенно в годы войны. Чуть ли не с первых строк Ажаев заставляет людей преодолевать себя, не готовых соглашаться уезжать от войны в противоположную сторону. И пусть на Дальнем Востоке война имелась не менее опасная для государства, в понимании чувств людей то не имело значения. Их заставляли забыть о долге постоять за государство, сразиться с немцем на поле боя, вынуждая в относительно спокойной обстановке создать условия для прокладки нефтепровода. Они будут противиться, стремиться на войну и постоянно беспокоить начальство однотипными вопросами. Особенно тяготило это людей, для которых пока работы не находилось, так как они оказывались должными ожидать подходящих условий.

Ажаев только и мог, как бороться с героями своего же произведения. Он доносил до каждого важность борьбы не сколько с явно видимым врагом, но эффективность борьбы за счёт труда, направленность на эффективность войны. Нефтепровод обязательно нужно построить, без него победы может не случиться. Кто за это окажется в ответе? Понятно, значение борьбы в тылу мало кто оценит, но нужно знать, что легко быть героем на передовой, тогда как в тылу совершать подвиги труднее. Попробуй построить этот нефтепровод там, где не ступала нога человека, ещё и в предельно короткий срок. Построй там, где отказались строить лучшие специалисты, полные уверенности в невозможности осуществления этого. Опять же понятно, легко созидать на голом энтузиазме, осознавая обречённость начинаний. Однако, Ажаев рассказывал так, что всё возведённое обязательно устоит и принесёт победу государству в войне. Ежели так, то уже хорошо. В любом случае, автор имел на то право. Да ему бы иначе не позволили — всё-таки действовала самоцензура, подсказывавшая, чего именно от тебя ожидает читатель.

Теперь можно вернуться к вопросу о том, как следует писать произведения. Неужели, в самом деле, Ажаеву следовало писать про суровые будни строителей нефтепровода? Пусть их желания не спрашивали, не говорили им, будто они являются лучшими специалистами, им просто вменили в обязанность строить, может, к тому же, поместив в неотапливаемые бараки, не всегда вспоминая о необходимости покормить. И результат их труда — полный провал на всех этапах. Ажаеву нужно было писать именно об этом? Пусть правда горше редьки, важная для человека в любом виде, но никто не возьмётся утверждать, будто правда одних окажется столь же правдивой для других.

Автор: Константин Трунин

» Read more