trounin.ru

Ерофеев — человек, что жил свободно в несвободной стране. Так позиционировали Лекманов, Свердлов и Симановский жизнеописание Венедикта. Они представили для внимания апологию того, как из дельного члена общества он превратился в бездельника. Они старались находить для Ерофеева оправдания, тогда как сами понимали — они именно оправдывают Ерофеева, ни в чём не превознося. Талант скатился в горькое пьянство, а горькое пьянство явилось единственной возможностью уйти от действительности. И нёс Венедикт своё дарование над всеми, будто бы действительно став свободным. Но каждый, кто способен размышлять, знает: подлинной свободы не существует, при любом стечении обстоятельств человек останется узником системы, за рамки которой он не способен вырваться. И тут уже стоит говорить о совести… насколько человек способен соответствовать возлагаемым на него обязательствам. Ерофеев умывал руки. Да, он подлинно был посторонним для людей.

Ерофеев — талант! Этим фактом Лекманов, Свердлов и Симановский упиваются. Они взялись рассказывать про гения. Он учился на пятёрки, наизусть знал стихи, то есть отличался феноменальной памятью. На этом талант Ерофеева заканчивался. Так и останется непонятным, насколько способность к запоминанию является особенностью, позволяющей кого-то считать лучше остальных. Когда горизонты для познания открыты — есть лучшее из возможного. Однако, этим нужно уметь распоряжаться. А Ерофеев тяжести груза не вынес, банально спившись. Но Лекманов, Свердлов и Симановский видят причину такого решения в следствии иных обстоятельств — у Ерофеева умер отец, после чего Венедикт потерял смысл существования и начал спиваться.

Есть в словах Лекманова, Свердлова и Симановского бездна сарказма. Нет, не за бомжа принимали окружающие Ерофеева, даже имей он стопроцентное сходство. Как минимум, за английского джентльмена. И так во всём. Вроде бы и писателем он был замечательным, невзирая на содержание произведений. За всё можно хвалить Ерофеева, иначе у Лекманова, Свердлова и Симановского не получается. Невозможным оказалось высказать хотя бы грамм претензий, только хвала гектолитрами.

Одно остаётся непонятным, каким образом жизнь рядового человека, со всеми её печалями и радостями, стала вызывать трепетный интерес? Зачем внимать всему, что не имеет никакого значения? Какая разница, с кем и чем он занимался, грубо говоря, в общежитиях? С чего должно быть интересно, чем Венедикт заполнял серость будней? Всё это нисколько не может восприниматься за существенное. Скорее нужно говорить про обыденность, ни в чём не примечательную. А вот Лекманов, Свердлов и Симановский на этом делают акцент, словно считают за самое важное. Может они и правы. Не каждый деятель способен соотносить себя с делами государственного или планетарного масштаба, только о таких деятелях всё равно надо рассказывать, пускай и про серость будней.

Что же, Ерофеев — Икар наших дней. Он прекрасно знал, к чему приведёт полёт к вершинам вседозволенности. Кто бы не говорил ему о необходимости снизиться, не так сильно стремиться к достижению им желаемого, что душа не выдержит, обязательно уведя в мрачные лабиринты подсознания… Так бы тому и быть, не случись Ерофееву умереть, едва перешагнув за пятидесятилетний рубеж. Рак пожрал его раньше, нежели душа стала утомляться. И всё началось на фоне пресловутого пристрастия к горячительным напиткам — не выдержала гортань.

Именно такой сталась биография Венедикта Ерофеева. Живи он в другие времена, и повествовать бы пришлось о другом. Но жил Еврофеев в не настолько уж и несвободной стране, раз жил свободно. Иначе не бывает, чтобы жить свободно и оставаться за это никому ничего не должным.

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: венедикт ерофеев посторонний критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, содержание, Lekmanov Sverdlov Simanovsky Venedikt Yerofeyev analysis, review, book, content

Это тоже может вас заинтересовать:
— Большая книга: Лауреаты