Рубрика: Классика

Живите честно, верьте в Бога и не требуйте для себя ничего, что бы вам желалось получить. Поступай так каждый — быть всеобщему счастью повсеместно распространённым. Но до той поры, пока люди ждут помощь от государства, почитают навязанные сверху религиозные представления, они не смогут достигнуть осуществления возводимых в мечту устремлений. Необходимо показывать на личном примере, никогда к такому не призывая других. Все должны придти к подобному мнению самостоятельно. Но нет в человеке потребности соответствовать собственным ожиданиям. В то время как встречаются те, чьё поведение скорее вызывает недоумение, хотя является ровно тем, чего более всего хотелось видеть.

Жил в России Однодум, либо он влачил жалкое существование, а то и мирился с текущим положением дел. От государства получал жалованье в десять рублей, чем старался довольствоваться. На эту сумму себя не прокормишь, не говоря уже о семье. Имея возможность обирать людей, Однодум до такого не опускался, чем удивлял начальство. Подумать только, чиновник довольствуется заработной платой, не помышляя о дополнительных доходах. Нужно в это только вдуматься! Государство специально создаёт условие для преступной деятельности, чтобы за это же журить население. Мало вдуматься! Требуется понять, отчего начальство само удивляется, видя среди себе подобных честного представителя.

Однодуму предстоит отвечать на вопросы, неизменно встречая недоумение на лицах собеседников. Он не боится оказаться в тюрьме, поскольку понимает: заключённых кормят лучше, им дают крышу над головой и не требуют исполнения обязательств. Будучи честным, Однодум в любой момент может за это пострадать. Мало того, что он прямо говорит начальству о проблемах, так он ещё сомневается в пользе православия. По его мнению — данная религия сомнительна. При этом Однодум верующий человек, любящий читать Библию. К тому же он умеет гадать по священному писанию, тем доводя собеседников до исступления, ибо может предсказывать неприятности государям, имея подтверждение уже исполнившихся прогнозов.

Придерживаясь негативного мнения о происходящем, Однодум поддерживал политику государства. Он считал полезным делом постоянно поднимать подати, только с условием, что богатые должны платить больше, но никак не наравне с бедными. Читателю приходится соглашаться с такими речами, находя в них сходство с имеющим место быть. Да вот чего не желал Однодум, о чём он бы не имел определённое представление, ничего не изменилось в требуемую им сторону. Положение в стране осталось неизменным, словно всё продолжает движение в прежнем ритме.

Ни к чему высокое жалование, награды и внимание. Однодуму лучше жить вдали от дрязг, тихо занимаясь любимым ремеслом, получая от его исполнения удовольствие. Дай ему орден: он протрёт металл тряпочкой, обмакнёт материю в благовония, посмотрит на сделанное и навсегда уберёт с глаз долой сию ненужную ему вещь. Не для того он живёт на свете, чтобы почивать на лаврах или ожидать исполнения мечтаний. Однодуму известно — ничего всё равно не изменится, скорее станет много хуже. Потому пусть платят ему мало и не улучшают условий существования. Уж лучше существовать без потрясений, нежели подвергаться благотворному влиянию сомнительного качества реформ.

Как знать, к чему Лесков решил продолжать повествовать в полюбившейся ему манере обличения. Может для того, дабы представить читателю Однодума — частого для России человека, предпочитающего созерцать действительность, живя честно и терпя непотребства от других. Он обязательно выскажется, но не станет настаивать на осуществлении перемен. В том и соль человеческого социума — смирение ведёт к счастью.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Высказывая недовольство церковью, Лесков не забывал о пастве. Не одних священнослужителей необходимо обвинять в присущей им греховности, оной переполнен и мирской человек. Он то и побуждает идти против истины, давая ему желаемое, лишь бы отделаться малой кровью. Казалось бы, оформи брак полагающимся гражданским способом и после венчайся в церкви, либо наоборот. Но везде надо платить деньги, которые нет желания тратить на формальности. В обход кассы всегда дешевле: гласит истина. Да вот, сделав дело тайно, оказываешься в итоге без всего.

Запись о смене гражданского состояния нужна в любом случае. Иначе ничем не сможешь подтвердить. Может казаться, будто всё сделано правильно, пусть и с некоторым отступлением от ряда процедур. Как же быть, когда окажется, что, заплатив за определённое, оное оказывалось выполненным сугубо на словах? Не с кого будет спросить. И со священников такой же спрос. Они потому и брали мало, так как не собирались исполнять от них ожидаемое до конца. Деньги-то они взяли, но и запись сделали в обход кассы: таковой, разумеется, не сделав.

Подобный подход к профессиональным обязанностям принято называть халатностью. Раз взялся, то выполняй от тебя требуемое до конца. Смущает единственный момент. Коли совершён сговор, так о нём никому уже не сообщишь. Значит, допустимо опустить формальности, дабы не усугублять ситуацию и не привлекать дополнительный интерес. Осталось понять, как к сему относиться оплатившим услуги, пускай и меньше необходимой суммы. Получается, требовалось обговаривать всё заранее. Но чаще мало кто имеет полное представление о чужих обязанностях.

Бытовало в русском обществе и другое явление — прозываемое фиктивным браком. Ежели кому-то таковой оформить — всё делалось согласно закона, после чего супруги расходились по сторонам. У Лескова есть пример, как счастье молодых оказалось разрушенным просьбой подруги. Той понадобился фиктивный брак. В итоге подруга передумала разводиться, заставила мужа её содержать, отчислять часть заработной платы, а жить где угодно, только не с ней. Вроде ничего особенного, пока читатель не ознакомиться непосредственно с пересказом Николая.

На самом деле Лескова не интересовало, почему люди оказываются пострадавшими и не пытаются бороться за восстановление справедливого к ним отношения. Всякому хитрецу наказание по хитрости его. Иных рассуждений тут быть не может. Лучше переплатить и сделать всё правильно, нежели после стенать и укорять людей в свинском к ним отношении. Разве гоже свинью бить по роже, коли сам свинья тоже? Поиск выгоды никогда до добра не доводил, обязательно случится подвох с печальными последствиями. Хорошо, если это не разрушит жизнь. Лучше дать на рубль больше, чем плеваться за зажатую копейку на сто рублей горше.

Разбираясь с творческим наследием Николая Лескова, видишь, как мало уделяется внимания его критическим воззрениям на действительность. Он словно выпал из литературной жизни, создавая произведения для избранных. Несмотря не то, что есть о чём размышлять, понимая важность написанных им именно в этот период работ. Пусть он плевал в душу русскому человеку, попирал должное быть принимаемым без возражений, но всё же выражал честное мнение очевидца, желая сообщить о том всякому желающему. Его могли слушать современники, чего не скажешь о потомках. Многое оказалось преданным забвению. Хорошо известно, как Лесков надолго выпал из читательского внимания, почти так и не восстановив позиций, за исключением некоторых произведений, далее которых чтение им написанного чаще всего заканчивается.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Обличать, так обличать! Начав «Некрещёным попом», Лесков продолжил «Мелочами архиерейской жизни», «Архиерейскими объездами» и «Епархиальным судом». Причастный к лицезрению жизни священнослужителей, наблюдая за совершёнными ими неблаговидными поступками, Николай накопил требуемый материал, чтобы дать читателю возможность ознакомиться с богатством имевшейся у него информации. Дабы далеко не ходить, он сразу указал на тех, кто настаивал на казни Христа: на архиереев. Все они разные. Кто-то достоин уважения, иного давно пора изгнать из стен церкви. Но беда в том, что сколько дров не наломай — обязательно получишь прощение.

Не каждый архиерей грешит. Может их не так много. В большинстве они могут истинно веровать и являться примером добродетели. Не их винить за причисление к служителям церкви слабых волей людей, а то и чрезмерно заносчивых. Ничего не сделаешь с добившимися власти над мирянами, показывают они всё у них имеющееся за душой. Не стоит пытаться просить измениться или принять другое решение — никого не послушаются. Они будут ссылаться на повеление Бога, на их веру в него, исполнительность во имя славы его, тогда как низменность их помыслов очевидна всякому, достаточно посмотреть на ими творимое с обыденной точки зрения.

Проблему Лесков видит в необходимости прощать, особенно прощения просящих. Никуда не денешь провинившихся служителей церкви, ведь обратно в миряне отправить не получится. И тут Николай осознаёт обстоятельство — мирян наказывают строже, чем священников. Например, если кто-то из паствы скажет, будто он сомневается в существовании Бога, такой человек подвергнется анафеме или понесёт иное суровое наказание, вплоть до осуждения гражданским судом. А если священник выскажет такое же сомнение — его определят в монастырь, а через месяц вернут к прежним занятиям. Ежели священник задумает рвать в клочья иконы в собственном приходе, через тот же месяц он возвращался обратно, будто ничего не натворил. Такова действительность церковной жизни в середине XIX века, описываемая Лесковым.

Основной грех — пьянство. Оно — краеугольный камень всех проблем. Служителям церкви приходится пить и обязательно каяться. Осталось понять, почему ничего не предпринималось? Зачем пестовалось одобрение грехопадения? Эта проблема возникла не сегодня и не вчера. Она известна с давних пор, какой исторический документ не открой. Или всему голова — «Калязинская челобитная»? Куда девались доблестные мужи, истязавшие тело своё, жившие подобно Христу и стремившиеся к избавлению от любых проявлений мирской суеты? Похоже, то осталось в патериках. Как перевелись богатыри на Руси, так сгинули и отцы духовные.

Понимание происходящего состоит из мелочей. И так получается, что достаточно завестись одной червоточине, как она портит абсолютно всё. Будь церковь строга к оступающимся служителям, определяй им наказание достойное проступка, заставляй каяться и долго вымаливать прощение, тогда паства поверит, отказавшись видеть в заносчивости некоторых служителей проявление подобного относительно каждого из тех, кто причисляет себя к посвятившим жизнь вере в Бога.

Лесков не голословен. Он цитирует дневники, показывая оказавшиеся у него записи без существенных изменений. У него есть выдержки из дел, разбиравшихся на Епархиальном суде, где всё наглядно и понятно: кто, когда, каким образом грешил, какое понёс наказание и где теперь продолжает служить. В том и есть печальное осознание: грешит большинство, получает наказание, возвращается к прежнему месту службы, грешит вновь и так до бесконечности. Как теперь относиться к церкви с почтением, особенно думая о том, как Лев Толстой чуть позже встанет на путь сопротивления, отказавшись видеть подобную организацию в качестве посредника между ним и Богом.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Случилась однажды в Малороссии примечательная история. Проведали люди о том, как жил в тех землях некрещёный поп. Выучился он на священника и служил в определённом для него месте. Не со зла ему того захотелось, так как не ведал он доподлинно деталей своего рождения. А может и не было ничего подобного, не разговорись одна из старух, будто бы ведает она о грехах родителей того попа. Стоит проследить, как именно Лесков подошёл к отражению такого события на страницах ещё одного своего произведения.

Сказывать Николай решил издалека. Жил-был казак, дюже везучий. Что не брал он в руки — всё приумножалось. Каким делом не занимался — никогда не прогорал. Понятна причина зависти людей, желавших видеть, как сей казак окажется подвержен наказанию судьбой. Может он и был наказан, поскольку до пятидесяти лет не обзавёлся детьми. Но стоило родиться мальчику, как обозначились неприятности. Во-первых, пропал племянник. Во-вторых, никто не хотел стать крёстным отцом ребёнка. С последним обстоятельством можно было решить дело миром, согласись казак принять даруемое священником имя Никола: чего ему не хотелось, ибо не следует казака называть именем, каким москалей называют. И пошёл он к ведьме крестить ребёнка, уверовав, будто так лучше, нежели никак. Потому мальчик не был крещён по полагающемуся обряду. А чуть погодя казак попал в острог, обвинённый в убийстве племянника.

Сообщив вводную, Лесков решил перейти к сути. Неважно, как именно рос мальчик. Важно, что он любил Бога, желал служить ему и определил для себя быть попом. Самое время обличить православных светильников, где истинно несущий свет может быть обвинён в смертных грехах, тогда как прочая братия — беспробудно пьянствующая и забывающая обо всём, порою и о Боге — удостаивается почёта от паствы. Нельзя проследить, крестили мальчика в действительности или нет. Николай то доказывает, обвиняя попов в разгульном образе жизни. Он говорит, как и прежде бывали случаи, будто поп проведёт обряд крещения, напьётся и забудет о том записать. По данной причине никто не стал пытаться установить, был ли крещён главный герой повествования на самом деле.

Теперь возникла неприятная ситуация. Стоило сказать помирающей бабке, якобы поп некрещёный, как развернулось едва ли не сражение, грозящее государственным интересам Российской империи. Если поп некрещёный, то получается: кого он крестил — те сейчас такие же нехристи, кого женил — те теперь в блуде живут, кого отпел — подобно псам в земле лежат. Да не таковы казаки, чтобы поношение терпеть, хоть от самого государя, хоть от лиц духовных. Потому заявили они — ежели не признают попа достойным веры православной, тогда проще казакам перейти в веру турецкую. Вот потому и получилось так, что некрещёного попа трогать не стали, найдя возможность разрешить возникшие противоречия самым разумным способом.

Можно поверить Лескову, не задумываясь, какое количество правды содержится в произведении. Оно и не требуется. Подобная история могла произойти на самом деле именно так. Интересно другое, возникающее как раз из отношения людей к церкви, переполненной пороками, но продолжающей считать себя достойным посредником между Богом и человеком. И когда появилась личность, твёрдо верующая и несущая свет, то такая личность сразу подверглась осуждению. Вполне вероятно, у этой истории имелось больше обстоятельств, нежели Николай сообщил читателю. Вышел сносный беллетристический сказ, требующий более детального рассмотрения, а не просто слепой веры в рассказанное.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Быть русским, осознавать русскость и укорять себя, что русские именно такие, постоянно сами себя обманывающие и живущие неизвестно для чего, унижаясь перед собою же. Всё от того, что ничего не поменяется, как не пытайся изменить. О том пришлось с болью думать, стоило вспомнить о проигранной Турции Крымской войне. Имея всё для победы, Россия не сумела одолеть соперника. Почему? Весьма кратко и крайне ёмко Лесков объяснил причины.

Странно, отчего принижать значение России среди русских — признак бесстыдства? Все видят и понимают, однако желают казаться лучше, чем они есть. Нельзя громко сообщать о воровстве на всех уровнях. Воруют ради самого воровства, расхищая, что лежит плохо и лежит хорошо. Так полагается поступать, поскольку всем ясно, что иного не будет. Например, в армии солдат кормили отвратной пищей, снабжали обмундированием паршивого качества, из-за чего люди не могли проявить требуемых от них качеств. Какой получится воин, ежели ему сводит желудок и ему надоело маршировать оборванцем, дрожа от холода?

Читатель скажет, что это голословные утверждения. Но Лесков сказывает от имени непосредственного очевидца событий, хлебнувшего порядочно горестей и накопив достаточно обид, чтобы иметь право выражать мнение о причинах поражения. И этого очевидца стыдят за им испытанное. Объясняя довольно популярно: если его самого поставить на должность ответственного за снабжение, он сам бы занимался тем же, лишая солдат качественных продуктов питания и поставляя самоё дешёвое обмундирование.

Как не разрыдаться во весь голос? Годы идут, Россия остаётся неизменной. Царствовавшие в империи порядки пережили советский режим и продолжили существовать в рамках федерации. И тут бы тоже сказать, что русский русскому рознь. Не каждый станет поддерживать столь бессовестное отношение к окружающим, имея хотя бы малую толику совести, чтобы понимать, что ни к чему толковому это не приведёт. Легко говорить про других, когда дело касается непосредственно близких тебе по духу людей. Впору задуматься, насколько Лесков правдив, когда окружающий мир настолько предсказуем, что о нации всегда можно судить по единственному её представителю, в большинстве случаев поступающего однотипно.

Но речь не о русских. Они расплатятся за грехи, как расплачивается каждый, взойдя по лестнице ко вратам для судилища. Лесков самим названием рассказа обозначил проблематику произведения. Она заключается как раз в том, что негоже стыдить себе подобных, являясь таким же бесстыдником. При этом безразлично, насколько внутренне ты с этим не согласен. Некоторые люди желают прикрывать своё низкое поведение за счёт обвинения других. Не является секретом мнение, будто всякий видит ему угодное во всяком, окрашивая действительность в одному ему угодные тона. Потому происходящее в России окрашивается в мрачный цвет! Никто не поверит, словно ответственное лицо может быть ответственным, а не стремящимся к улучшению собственных условий человеком, каких он не прилагай усилий для исправления ситуации к лучшему.

Потому Лесков прав, обвиняя русских в их нежелании признать совершаемых против соотечественников преступлений. Нет смысла говорить о каждом конкретно, когда нужно сообщать о проблеме в целом. Если в организме завёлся паразит, от него не избавляются, воздействуя лишь на него, не оценивая положение в общем. Нужно встряхнуть всё общество, надеясь придать ему вид не мнимого, а самого настоящего благополучия. Пока же всё это происходит на словах. Приходится сожалеть, видя, как стремясь обратить внимание на повсеместно творимую несправедливость, тебя же за то осуждают. Получается так, что врагом русских является прежде сам русский, бесстыдно обвиняющий в бесстыдстве.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Время безжалостно стирает прошлое, делая недоступным прежде важное. Знал ли читатель, как относились к евреям в Российской империи XIX века? А знал ли он, в каком возрасте забирали в рекруты еврейских мальчиков? Оказывается, призывной порог приходился на двенадцатилетие. Да не всё так просто, как того хотелось бы. Достаточно было двух свидетелей, чтобы в рекруты забирали даже семилетних, завышая их возраст до требуемого. Причин тому изрядное количество. Как пример, дети могли ранее проникнуться православием и отказаться от религиозных представлений предков. А учитывая долгий срок службы, своих родителей они чаще всего больше уже не видели.

Особенность службы заключалась ещё и в том, что еврейских мальчиков определяли в далёкие местности, не думая сообщать родителям, куда их чадо было определено. Имелись способы воздействовать на этот процесс, располагая необходимой суммой для разрешения возникающих противоречий. А может были обстоятельства, позволявшие смотреть на происходящее не с такой болью в сердце, каким образом о том сказывал Лесков. Понятно, что христианского мальчика не отправишь служить вместо еврея, потому приходилось евреям договариваться друг с другом. Но не все соглашались расставаться с детьми, с печалью осознавая безысходность влачимой ими бедности, лишающей права жить без потрясений.

Разумно показать страдания отца, чьи душевные муки способны вызывать сочувствие у читателя. Особых стараний для того не требуется. Само положение предрасполагает к выражению желания поддержать отчаявшегося родителя. Никто не захочет стать свидетелем расставания, которому ничего нельзя противопоставить. Единственное средство исправляло ситуацию, снисходить до которого евреи решались в редких случаях, прибегая к нему от крайней степени отчаяния или от стремления жить лучше соотечественников. Оно и поныне зовётся христианством. Крестись, уверуй во Христа, Бога и Святого Духа, прими Святую Троицу без возражений, возблагодари Богородицу: станешь обыкновенным членом общества, более не испытывая давления из-за религиозных предпочтений.

Имелось ещё одно средство, некоторым евреям свойственное. Нужно действовать на опережение, отводя угрозы от собственной семьи, чтобы пострадал кто-то другой. Получается, не только немец немцу рознь, но и еврей еврею. Так можно рассуждать о любом народе, если судить о нём с позиций понимания особенностей поведения человека. Непонятно лишь, зачем делать упор на религию, выискивая неугодных по надуманным причинам. Ведь ясно — еврей не перестанет быть евреем, даже стань он христианином. Просто в этом случае возникает невозможность отделить иудеев от принадлежности к иудаизму.

Лесков скорее показал случай несправедливости, не должный иметь места в человеческом обществе. Но ничего с этим не поделаешь, ежели имеются конкретные установления. Ежели полагается определять еврейских мальчиков с двенадцати лет в рекруты, то против возразить не сможешь, поскольку никто не должен нарушать закон. А вот то, как призывались дети более раннего возраста — это особый случай, требующий пристального внимания, ибо его следует признать за попрание норм морали. Впрочем, мораль — понятие эфемерное, временное и ни к чему в действительности не обязывающее.

Разрешения у ситуации не существовало тогда, нет его и сейчас. Не касательно евреев, так касательно себе подобных. Человек обманывал во имя сиюминутной выгоды, созидая то, что вскоре разрушалось, стоило пройти времени. Доставляя горе другим, вынуждал страдать собственных детей, взращенных при тех же самых условиях необязательности. Когда никто не желает отвечать за поступки, мерой всему служат деньги, до той поры человек останется человеком, либо не перестанет им быть.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Интерес к традициям и нравам других народов никогда не ослабнет. Всегда будут между людьми различия, связанные с множеством всевозможных факторов. Нагляднее то получится понять на примере русских и немцев. Где русские действуют без подготовки и добиваются нужных им результатов, там немцы растеряются, но где немцем всё будет заранее обдумано и подготовлено для успешной реализации, там русский спасует и добиться требуемого результата не сможет. Это не проблема — всего лишь особенность характеров наций. У всякого народа есть своё понимание о железной воле. Лесков решил рассказать сугубо о её понимании в отношении немцев.

Приехал как-то в Россию немец, желая заработать определённое количество денег. У себя дома он договорился с девушкой, что они не поженятся, пока не накопят три тысячи талеров. Не беда, ежели такого никогда не случится. Лучше вообще не сходиться, нежели влачить жалкое существование: так должны были думать они. Но немец немцу рознь! Может быть в Россию приезжали самые упёртые из них, уставшие от невозможности наладить нужный им процесс в землях стран, где всё итак налажено до них. В этом плане Россия обещает заманчивые перспективы. Ещё бы… попробуй организовать там, где никогда ничего крепкого создать не могли, предпочитая жить по наитию, поддаваясь лишь импульсам, растрачивая силы по редко самим понятным причинам.

Приехав, главный герой произведения Лескова едва не пропал, не понимая быта русских людей. Знать бы ему язык, чтобы выяснить, почему передвижение по стране столь затруднительное мероприятие. Ему приходилось по три дня сидеть на каждой станции, поскольку не мог сам объяснить, его же и вовсе не желали понять. Оставалось сохранять терпение! Рано или поздно подойдёт нужный экипаж, способный довезти в нужном направлении. Не случись встретить ему рассказчика сей истории, так и вовсе мог не добраться до пункта назначения.

Немец «Железной воли» за полгода выучил русский язык, в единый момент заговорив на нём почти без ошибок. Работал он спокойно, обеспечивая производственный процесс. Денег на сторону не тратил, поскольку продолжал их копить. И был постоянно обманываемым, не зная о деталях дел, до того его не интересовавших. Имея терпение, он сносил обиды, не показывая, какие эмоции бушевали в его душе. Тому бы поучиться русским, усвоив умение оказываться в глупом положении, не теряя лица. Разве кто-то кого-то обманул? Отнюдь, всё происходит так, как ему полагается происходить.

И всё-таки немец немцу рознь! Предстоит узнать, как слаба оказалась воля невесты главного героя повествования. Вроде жизнь разрушена и потеряла смысл. Русский человек мог уйти в запой, укорять себя и почернеть от одолевающих дум. Такого не скажешь про немца. Он не поступит на эмоциях, в очередной раз смирившись с происходящим. Зачем укорять судьбу или обвинять обстоятельства? День не уступает ночи, пока светит солнце, достаточно дождаться ясной погоды, как прояснение наступит вновь. Так и немец продолжит жить, корректируя ранее созданные планы, подстраиваясь под происходящие с ним перемены.

Уже перестанет иметь значение, к чему главный герой продолжит стремиться. Безумств с его стороны ожидать не приходится. Всё будет хорошо, поскольку железная воля не позволяет впадать в отчаяние. Три тысячи талеров он сумеет накопить и сам. Прочее он обдумает заранее.

Осталось поставить точку и задуматься, что-то приняв в качестве вдохновляющего момента. В любом случае, действуя на авось, можно добиться таких же результатов, а можно и прогореть, ведь всего предусмотреть не получится.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Созданный незадолго до 1863 года, именно в 1863 году «Свисток» приказал долго жить. Будучи приложением к журналу «Современник», он оказался похоронен как раз в тот момент, когда к коллективу авторов присоединился Салтыков. Под теми же неблаговидными псевдонимами, не претендуя на адекватное восприятие действительности, Михаил предался куражу, забыв обо всех запретах, некогда перед собой поставленных. Он и за стихотворения принялся, публикуя их без особого осмысления. Серьёзность уступила место бесшабашности. Иначе нельзя охарактеризовать помутнение, случившееся с Михаилом в первые месяцы весны.

Остаётся гадать, какой именно материал был подготовлен для «Свитка» Салтыковым. Придётся гадать и о размере участия в трудах, ему приписанных. Сейчас принято считать, что Михаил написал следующие фельетоны и юморески, к созданию которых он точно приложил руку: «Цензор впопыхах», «Московские песни об искушениях и невинности», «Неблаговонный анекдот о г. Юркевиче, или Искание розы без шипов», «Секретное занятие», «Литературные будочники», «Сопелковцы» и заметка о планируемых произведениях к следующим номерам издания.

Для читателя не является секретом понимание стремления писателей говорить о многом, но лишённых такой возможности из-за ограниченности в предоставленном для творчества времени. Какие бы безумные идеи не приходили, нужно о них хотя бы сказать. Так и поступил Салтыков, поделившись желаемыми к воплощению сюжетами, а то и просто своеобразно посмеявшись, ничего подобного излагать не собираясь. Разве получится у кого-нибудь написать произведение, где лесть будет восприниматься грубостью, а грубость — лестью? Достаточно представить такое явление, ведь всему всегда найдётся место, ежели того захотеть.

Не видя ограничений, Салтыков творил, позабыв о реалиях России. Его творчество из «Свистка» ничем не хуже и не лучше работ писателей, массово пришедших в литературу спустя половину века. Когда монархия падёт, тогда прорвутся в мир художественного слова люмпены разного калибра, забивая каждую щёлочку, вооружившись футуризмом, набравшим тогда популярность. Но Михаил не предлагал повергать основы всего и вся, не искал он и новые способы самовыражения. Всё им написанное — укладывалось в рамки сатиры, вроде легковесного балагана, устроенного Алексеем Константиновичем Толстым и братьями Жемчужниковыми, писавшими под псевдонимом Козьма Прутков. Салтыков им вторил, поддавшись на краткий момент возможности отдохнуть от тяжких дум о судьбе России.

Забывать полезно. Ещё полезнее — не обращать внимание на чинимые тебе препятствия. Коли кому понадобилось выразить мнение против, тому не надо отвечать с полной серьёзностью. Лучше говорить, не оглядываясь на других. А если возникает необходимость спора — доказывать позицию не имеет смысла. Ведь известно — спор служит способом узнать мнение оппонента, но никак не является средством для переубеждения. Иногда лучше дурачиться, не задумываясь о восприятии со стороны. И тогда на помощь приходят какие угодно стихи.

Дабы успокоить нрав и не тушеваться, дабы возразить и победителем казаться, нужно совершить деяние и на нём стоять, никому не собираясь возражать. Это трудно, есть желание речь произнести, в круг здравомыслящих этим войти, но держат за дурака, ума не замечая, для того понимания есть мысль простая. О ней сказано не раз, и сказано не раз ещё будет о ней: тот умнее, кто окажется оппонентов глупей. Не сейчас, много позже, не современник, так потомок сию истину поймёт, соглашаться станет, доказывать правоту некогда глупых слов он начнёт. И окажется, кто говорил умные вещи, тот в бозе почил, словно никогда с разумом он не дружил.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Новое вхождение в публицистику Салтыкова было не особенно спешным. Не случилось пока цензурной реформы, потому опасение публиковать вольные взгляды Михаила издатели опасались, чаще сразу отказываясь. Порою и сам Салтыков это понимал, не давая ход написанным им заметкам. Но не всему суждено отлёживаться, ежели речь не касается происходящих в стране перемен. Позволить себе сказать честное мнение касательно поэзии Михаил мог спокойно. Так он поступил в отношении второго издания сборника стихотворений Кольцова (1856) с предисловием Белинского. Тогда же Салтыков усвоил понимание важности анализа прочитанной литературы, дабы в дальнейшем не ограничиваться поверхностным рассмотрением, заглядывая даже глубже, нежели следовало.

Понимать литературное произведение всегда требуется особым взглядом, похожим и непохожим на написанную прежде на него критику. Каков бы не был авторитет Белинского, опираться на слова такого специалиста нет необходимости, когда доступно право на выражение собственного мнения. Не так жестока цензура, дабы постоянно на неё оглядываться. Пусть Белинский прежде был под запретом, теперь же его имя опять достойно быть услышанным, но минули годы с момента его взгляда на литературу, а значит теперь допустимо иначе взглянуть на минувшее. Собственно, первое издание сборника стихотворений Кольцова практически идентично рецензируемой Салтыковым второй редакции.

В том же году общественность удостоилась ознакомления с трудом «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святыя Горы Афонския» инока Парфения, к нему приложился с анализом и Михаил. Тема раскола продолжала будоражить умы населения России. А тут вышло наглядное пособие, демонстрирующее многообразие старообрядческих общин, среди которых преобладали сектанты, вроде предпочитающих себя оскоплять, либо морить голодом до смерти или подвергаться сожжению. Сохранилось несколько редакций критической заметки Салтыкова, однако ни одна из них при его жизни не публиковалась. Собственно, интерес она вызывает более пересказом труда инока Парфения, чем каким-либо разбором или пробуждением собственных мыслей. Добавить к тексту больше сказанного лицом сведущим Михаил не мог по понятным причинам.

Следующие упоминаемые тут заметки остались уделом внимания потомков. «Заметка о взаимных отношениях помещиков и крестьян» (1858) и статья «Ещё скрежет зубовный» (1860) плод размышлений Салтыкова о подготавливаемой реформе по отмене крепостного права. Логично предположить, насколько общество будоражило ожидаемое событие. Быть в стороне от него не представлялось возможным. Литературные произведения тех времён обязаны были содержать отголоски грядущих перемен, и мало какой писатель обходился без высказывания предположений о должном быть. А так как Михаил любил говорить откровенно, он поделился соображениями с бумагой, ибо надеяться на их публикацию не мог.

Людям полагается быть равноправными: считал Салтыков. Но какое может быть равноправие, если давая людям одинаковые права, бывшие помещики остаются помещиками, а крепостные теми же крестьянами? Что имели имущие, того не иметь неимущим. Правительство предлагало сомнительные решения для реализации задуманных планов. Ведь не возьмёт крестьянин более даваемого, ежели того не пожелает помещик. Разрыв веками сложившихся отношений происходит не по справедливости. Это и огорчало Михаила.

Самое удивительное, русский человек всегда возмущался, если слышал о притеснениях. Его ужасали зверства американских плантаторов в отношении рабов-негров, ему были не по душе устраиваемые капиталистами условия труда для пролетариата, тогда как он сам — русский человек — притеснял себе идентичного во всём русского человека. Как тут не поделиться скрежетом зубовным. Приходится сомневаться, будто когда-нибудь такое положение будет исправлено. Салтыков не предполагал, но потомок знает: в России никогда не появится условий, чтобы всё распределялось равномерно — обязательно будут те, кто возьмёт плохо лежащее и объявит своим, и те, кто должен будет этот факт признать, вынужденный смириться со сложившимся ещё тысячу лет назад порядком.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Животный магнетизм исцеляет. Месмеризм оказался оправдан на страницах повести «Эмма». Как бы не понимал влияние человеческого участия Николай Полевой, он сделал всё, дабы читатель думал, будто излечить психически больного человека возможно с помощью проявления к нему внимания особого рода. Как-то случилось ужасное: склонный к нанесению тяжких увечий, всегда прикованный цепями, человек разорвал привычные пасторальные будни девушки, напугав безумным взглядом и обозначив желание дать волю агрессии. Быть бы чему-то ужасному, не знай читатель — страницы повести пропитаны сентиментализмом.

Нельзя не сочувствовать действующим лицам. Эмма испытывает проблемы с социальной адаптацией, поскольку родилась в семье немцев и не может реализовать устремление по проникновению в духовные таинства православных монастырей. Противопоставленный ей сосед, сызмальства испытывающий муки от проводимых над ним медицинских опытов, наоборот ни о чём не задумывается, существуя подобно зверю. Всё изменится, стоит им встретиться. Животный магнетизм вступит в полагающиеся ему права, влияя на психику душевнобольного человека. Метод Месмера окажется действенным, либо то, что ему пытался приписать Николай.

Безумства соседа быстро утихают, стоит Эмме оказаться рядом. Это вызывает недоумение в глазах окружающих, привыкших видеть его каждодневное буйство. Нужно опасаться за жизнь девушки, ведь она общается с человеком, открыто говорящим о ненависти к докторам, умоляющим разрешить ему убить того, кто проводил над ним опыты. Ценою того станет постоянное смирение, только необходимо позволить малую вольность, так беспокоящую пробудившееся сознание в психически нездоровом человеке.

Не приходится удивляться, наблюдая за исправлением чудовища. Сам ли он стал таким — узнать невозможно. Повстречав Эмму, он подвергнется целебному воздействию от её присутствия, наконец-то испытывав желанное обретение себя, коего он прежде никогда не ощущал. Следить за этим должно быть интересно, повествуй Николай более доходчиво. Как-то так случится, ибо сентиментализм того требует, выжатый от эмоций читатель окончательно упадёт духом, встретив типичное завершение истории, так хорошо знакомое по произведениям подобного жанра.

Одной смерти под силу всё излечить. Каким бы человек не подвергался душевным терзаниям, покой он обретает в единственном случае, когда смиряется с наступлением неизбежного. Не стремясь излишне печалить читателя, Николай внесёт в судьбу действующих лиц непреодолимые обстоятельства 1812 года, известные мрачным вторжением армии Наполеона, шедшей к Москве и сжигавшей поселения. Немудрено оказаться на пути французского нашествия месту действия повести, сравняв его с землёй и вымарав воспоминание о прежде наполнявших сии пределы страстях.

Но печалится всё равно придётся, как бы сентиментализм не продолжал будоражить мысли читателя. Осознать конец двух существ, случившийся в разное время и при отличающихся друг от друга обстоятельствах, но обретших одну могилу на двоих: повод излить слёзы вне зависимости от того, о чём желал поведать автор. Может и тут свою роль сыграл животный магнетизм, сохраняющий силу и в умерших телах. Эмма неспроста привлекала безумца, тянувшегося к ней без осознания необходимости. Они просто стремились слиться в одно естество, чему не могла помешать даже смерть.

Эксперименты Николая Полевого продолжаются. Выделить определённые пристрастия не получается. Он вдохновлялся чужим творчеством и пытался создать нечто подобное сам. Говоря об «Эмме», следует сослаться на Шиллера, упоминаемого на первых страницах, как любимого писателя главной героини. Чтобы проводить параллели, нужно иметь соответствующие знания. К сожалению, тянуться ко всему одновременно невозможно, а имея пристрастие ко многому, просто теряешь связующие нити, не добиваясь требуемого. Но Полевой не останавливался на достигнутом, он продолжал творить.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее