trounin.ru

С войной ничего не поделаешь. Люди воюют, убивают себе подобных. Так было с зари человечества. И никогда этот процесс не закончится. В войне участвуют осознанно или становятся её невольными свидетелями. Участвуют взрослые и дети. Психика идёт на слом у тех и у других. Остаться умственно полноценным после боевых действий ни у кого не получается, обязательно происходит психотравма. Её излечить может втягивание в войну, чтобы каждый день был наполнен жаром боя. Иначе следует деградация личности, преисполненная кошмарными воспоминаниями о былом. В случае детей всё намного тяжелее. Дети тоже гибнут на войне.

Валерий Осинский предлагает читателю ознакомиться с двумя рассказами о военных конфликтах: «Рапана» и «Ваня». В повествовании обязательно задействованы дети. Они являются центральными героями. На собственном примере им приходится познать ужасы людской ненависти. Не обходится в сюжете и без трупов, срезанных автоматной очередью. Дети ничем не отличаются от взрослых, поэтому гибнут и никто их не щадит. Но гибнут они не под пером Осинского, а до того как Валерий обратит на них внимание. Поэтому приходится принимать боль других. Тщетно взывать к справедливости.

Война войной, а жить можно и вне войны, понимая, что от неё не уйти. Она всегда рядом, готовая вырваться и усеять землю новыми трупами. Будет работа для Скорой помощи, не обойдётся без применения наркотических анальгетиков и срочной госпитализации в реанимационные отделения. Современная война часто соседствует с обыденной повседневностью, в которой обострение ситуации кратковременно. Снова трупы и вновь люди принесены в жертву. Редко погибают военные, умирать приходится гражданскому населению, истинному заложнику политических разногласий.

Осинский не даёт огнестрельному оружию оставлять на страницах пороховой след. Трупов в повествовании хватает и без этого. Читателю необходимо вместе с автором придти к неутешительным выводам, вполне итак понятным. И когда угроза исчезает, приходит время вспомнить про ловлю рапанов. Тихое спокойное прошлое кажется безвозвратно утерянным, если брать в расчёт настоящее. Что уж говорить о будущем? Пройдёт ли озлобленность и смогут ли измениться люди в лучшую сторону?

Какие бы проблемы Осинский не поднимал, явно о них он не говорит. Действительно, случаются военные конфликты, гибнут люди, в том числе и дети. Но развития мыслям Валерий не сообщает. Смысл его слов постоянно теряется. Размер рассказов и без того мал, чтобы остроту социальных проблем сводить к плаванию под водой или к спорам о том, кто первым изобрёл унитаз, кто после придумал для него слив и ради кого это делалось. Может быть Осинский позже объединит произведения в цикл и опубликует их отдельной книгой, где написанные им истории будут смотреться цельно, раскрывая обратную сторону войны глазами детей. Пока такого не наблюдается.

Так обстоит дело с «Русскими мальчиками». Рассказы «Рапана» и «Ваня» можно найти в шестом номере литературного журнала «Москва» за 2015 год. Они были номинированы на «Ясную поляну» и далее длинного списка премии не прошли. Будучи отнесёнными к прозе для юношества, стали наравне с другими произведениями, оказавшимися, по странному стечению обстоятельств, среди работ, на детскую аудиторию не рассчитанных. Роль сыграло задействование в сюжете детей, отчего-то не воспринимаемых в качестве кандидатов на внимание со стороны зрелых читателей. Серьёзность преподнесённой Осинским тематики значения не оказала, а может смущение вызвал размер — уж слишком он мал, чтобы претендовать на внимание.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Таково ли прошлое, каким мы его помним? Всё ли так чётко представляется спустя время, когда знаешь ранее неизвестные обстоятельства? Можно вспомнить былое, представив его себе определённым образом и всё равно продолжишь испытывать чувство нехватки чего-то важного. Был ли тот человек, о котором ты решаешься вспомнить именно таким, каким он ныне представляется? А может и не было ничего, а все мысли о нём являются плодом воображения? Остаётся предполагать.

Предполагает и Дмитрий Косяков. Герой его произведения «Что случилось» софист и казуист. С малых лет он привык со всех сторон рассматривать окружающие его явления. Он не мог пройти мимо, не блеснув красноречием. Основной точкой для рассуждений стала теософия. Проблематика религии и бога затмевает всё остальное, о чём он всегда говорит снисходительно. Ему претит слушать попсу и тереть с гопниками, зато он готов заниматься дзюдо и работать журналистом.

На всех страницах Косяков оставил следы едкой философии. Говоря за главного героя, он просто обязан был отразить и личное мировоззрение. Конечно, это предположение. Представленный Дмитрием для внимания читателя герой не обязательно должен иметь прототипа, он может оказаться вариантом коллективного бессознательного — набором собранных в единое целое общественных установок, взаимодействующих между собой и с окружающими человека процессами. Излишне глубоко погружаться во внутренний мир таких людей не следует, особенно при возможности наличия в них отражения нереализованных чаяний многих.

Помимо религии в произведении затрагиваются проблемы семейного благополучия, влияния на разум людей средств массовой информации, исповедования отдельными гражданами культа самодовольного тщеславия и тщетной себя да других дуристики, разрушения представлений идеалистов, а также поднимается тема правильности человеческих поступков, совершаемых во имя определённых конечных целей, к которым нужно в действительности идти иным путём.

Поиски смысла редко заканчиваются удачно. Ищущий теряется среди современников или, того хуже, подвергается остракизму. Он уйдёт добровольно, либо его заставят удалиться. Нужно принять убеждения других, но никогда не пытаться в одиночку влиять на общественное мнение. Читатель понимает, Косяков с определённой целью позволил герою заниматься дзюдо — уже исходя из этого появилась надежда, что умение видеть истинную суть вещей преобразуется в понимание происходящего с последующим лёгким сопротивлением, способным показать правоту убеждений. Только ветру не дано понять своей текучести — силы иссякнут и его не станет.

Быт заедает — на это никак не повлиять. Споришь ли со священником, рассказывая ему о довлеющей над тобой похоти или неспособности без возражений принимать прописные истины. Находишь ли ты правильный подход для разговора с писателями, обнаруживая в их работах моменты, влияющие на твоё понимание должного быть. Пребываешь ли ты в поисках смысла жизни, пока жизнь плавно перетекает в состояние, требующее одного — покоя. Всё это заедающий тебя быт. И он заедает с той же степенью успеха, что и проза Косякова. Дмитрий ищет ответы, честно делится приобретённым опытом, но пишет он об этом прямо, в наставительном тоне.

Было или не было? Скорее не было, нежели было, ибо былое интерпретируется в угоду настоящему. Вот жил и думал главный герой произведения Косякова, отстаивал личные убеждения и пытался их навязать другим. И чего он добился? Лишь забвения и сомнения в существовании. Он не дал ничего, кроме раздоров. Он всегда на что-то опирался, не создавая с нуля. Потому и растаял в безвестности. А нужно было просто забыть про софистику и казуистику, прослыв аксиомистом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор «Наш-Любимый-Писатель-со-Школьной-Скамьи» Достоевский частенько прибегал к использованию в повествовании весьма далёких от разума персонажей, наделяя их склонностью к впечатлительности от всего, особенно от сущих мелочей, при впадении в прострацию, случись нечто посерьёзнее. А если таковыми персонажами сделать всех действующих лиц произведения, то получится примерный вариант «Открытого финала» Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак. Истерики начинаются с первой страницы и не покидают текст до последней точки. Истерят молодые парни и девушки, истерят их родители, истерят прочие взрослые, включая сотрудников органов внутренних дел.

А всё почему? Для главных героев произведения причина понятна — они в пубертате, мучимы неуравновешенной психикой и являются людьми творческими, а именно — занимаются танцами, к тому же скоро состоится важное соревнование. Страсти накаляются. Девушки рыдают, парни стремятся привлечь к себе внимание мнимыми попытками суицида. Что делать? Стоит ли искать в продолжении сходные с творчеством Чернышевского моменты? Причин к тому особых нет. Авторы привлекли к происходящему внимание читателя, а дальше уже не важно, о чём они будут писать. Это есть главный сходный момент.

При кажущейся цельности сюжет раздроблен. Жвалевский и Пастернак заранее определили ряд обстоятельств, вокруг которых они выстраивают повествование. Одним из важных для сюжета эпизодов становится судьба тренера молодых людей, человека печальных обстоятельств, в молодые годы ставшего жертвой слабовольности преподавателя, отчего в своей практике исповедует агрессивные методы обучения. При присущей ему холодности, он единственный держит нейтралитет и не распространяется в поступках и мыслях дальше должного, чего не скажешь о людях его окружающих, готовых съесть его, себя и других.

Весьма любопытно наблюдение действующих лиц касательно их же поведения. Они сами осознают творимые ими истерики, задаются вопросами об этом и продолжают дальше истерить. Авторы тоже легки на подъём, создавая не самые логичные ситуации. Впрочем, Жвалевский и Пастернак вольны подавать ситуацию в любом угодном для них виде — это ведь их собственное представление о придуманной ими же реальности, а значит и не требуется пытаться придти к правильным выводам из повествования. Если только не в духе представленного вниманию, таким же образом впасть в неадекватное состояние и пойти кошмарить окружающих.

Существенный минус повествования — оно не предусматривает предыстории, как не подводит читателя и к выводам. Действие на страницах происходит ради действия, ни к чему не побуждая и уходя в неизвестность, стоит книгу закрыть. История ни о чём, просто история, история потехи ради. Прочитать и забыть, забыть и не вспомнить. Но вспомнить, возможно, придётся, поскольку повествование оборвано. Значит ли это, что читатели увидят продолжение? Вполне вероятно.

Оправданием произведению служит отсылка к читательской аудитории. Конечно, юный читатель проглотит предложенную ему историю без особых раздумий. Юный читатель вообще не склонен думать о том, что он читает. Ему претит заниматься анализом, ведь под анализом литературного произведения им, в силу посещения школьных занятий, понимается ряд несуразных обсасываний тем, которые никогда не беспокоили самих писателей. Много позже, когда читатель подрастёт, он поймёт назначение литературы, его уже не будет в прежней мере волновать сюжет, значение обретёт понимание цельности произведения и вкладываемый автором в него смысл. Собственно, в «Открытом финале» лучше анализировать взаимоотношения действующих лиц, нежели задаваться изучением проблем общества на основании предложенного Жвалевским и Пастернак текста.

А теперь читатель может с удовольствием рыдать, третировать родных и панибратски общаться с власть имущими — этому его будет учить «Открытый финал».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Русский Крайний Север — обитаемый край необетованный, жители которого верны старым традициям, сохраняя обычаи предков. Когда-то тамошний местный люд не обращал внимания на окружающий мир, самозабвенно пребывая в забвении. Уходя, северяне всегда возвращались обратно. Шли ли на войну, шли ли за огненной водой или шли за познаниями, оставлять родной край надолго никто не желал. Однажды, уже к ним, пришли лихие люди, принеся с собой порядки девяностых, появились метисы (кто променял топор на иноземную технику), хаты-вигвамы осветились электричеством, а жители в полную меру ощутили себя индейцами, живущими в резервации и терпящими неудобства, подобно американским коренным народам.

Александр Бушковский начинает сказ со сцены застолья. Он, в окружении финских писателей, пьёт алкоголь, о чём-то размышляет и приходит к разумному выводу, озарившему ему путь для создания небольшого произведения, где героями будут жители Карелии. И почему бы их не окрестить индейцами, придав соответствующий антураж? Для этого многого не потребовалось. В сюжете появился убелённый сединами мудрый старец, знающий повадки людей и зверей. Рассказчик всегда рядом с ним, внимает его историям и собственными глазами видит изменения уклада населения, сильно обедневшего за последнее время.

Чем примечательны народы Севера? Чаще они являются мирными поселенцами. Они живут в изоляции от других, им нет нужды бороться за территорию, так как земли кругом хватает на всех, как хватает и пропитания. Встреча с человеком в таких местах является праздником и предметом весёлого времяпровождения. Только в Карелии всё несколько иначе, ибо тут жители скорее горемыки, любящие выпить и жить без забот. За водку местный люд готов пойти на свершения, чем ранее всегда и занимался. Но ныне нет нужды в мужиках, когда один приезжий человек способен срубить достаточное количество деревьев и самостоятельно же увезти. По наклонной покатилась жизнь северян.

Остаётся вспоминать былое. Как рыба-налим говорящая ловилась, как заяц сам в руки прыгал, как добывали пропитание, как ставили капканы. О тех днях вспомнить могут лишь старики — им свойственно идеализировать далёкое прошлое. Убелённый сединами мудрый старец знает достаточное количество историй, способных разбавить досуг рассказчика, позже переложившего их для читателя. Чем не индейцы? Отчего не выкурить трубку мира и не посмотреть на место, куда недавно закопали топор войны?

Проводить аналогии — полезное занятие. Истина всегда познаётся в сравнении. Если просто представить быт обитателей Крайнего Севера, то разве можно в нём углядеть хоть что-нибудь положительное, пленяющее воображение? Спившиеся поселяне, разваленное хозяйство, заброшенные дома, отсутствие перспектив на улучшение ситуации: только это и можно обнаружить. Если же посмотреть с другой стороны, как действительно замечаешь угрозу местному населению от пришлых белых людей, несущих с собой цивилизацию и сопутствующие ей предметы роскоши. Пора выйти из изоляции, если бы не если бы.

Бушковский правильно накинул флёр на Крайний Север. Не Калевалой полнятся земли Карелии — они наполнены другим духом. Измельчал местный люд, подвергся одичанию и давным-давно перестал бороться за обладание сампо. Остаётся прибегать к аналогиям с индейцами, хотя лучше и к месту было бы вспомнить про эскимосов. Впрочем, автор всегда будет прав, к каким бы эпитетам он не прибегал. Уж коли индейцы, так индейцы. Коли сказки, значит сказки. Кто прочтёт, тот сделает самостоятельный вывод.

Ушедшего не вернуть, с новым не ужиться, старое умрёт, следующее поколение народится — цвести Северу в последующем, пока же остаётся созерцать запустение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не приведи судьбу доверить беллетристу — ничего путного из этого не выйдет. И хорошо, что беллетристы продолжают управлять жизнями придуманных ими персонажей, иначе был бы мрак и не бывать свету. А ежели беллетрист старается создать обилие событий и строит сюжет с помощью шокирующих обстоятельств, то получается динамичное повествование, лишённое правдивости. Всё в жизни возможно, но когда люди начинают массово погибать, пытаются умереть, действуют во вред себе — это заставляет думать про излишнее влияние на автора свойственного англоязычным писателям таланта, дотоле тихое спокойное болото наполнять бурей страстей.

Нечто подобное случилось с главной героиней произведения Екатерины Болдиновой, до одиннадцатого класса жившей в мире и уюте, а теперь ведущей личный дневник, куда записывает всё с ней происходящее. Волноваться есть из-за чего: она никогда не влюблялась, её родители — судьи, брат — сотрудник органов внутренних дел, в Чечне нестабильная обстановка, президент устал и уходит. К тому же, нужно учиться на золотую медаль, выигрывать Олимпиады, отказываться от поездки в США и слыть первой ученицей, чьи интересы расходятся с точкой зрения учительницы по литературе, а моральные установки противоречат убеждениям нового директора. Есть над чем задуматься, коли смерть следует за смертью, самоубийство за самоубийством, а в героиню влюбился самый крутой ученик школы. Где уж тут сохранять эмоции в покое.

Формат дневника позволяет многое, в том числе и личное восприятие действительности. Писать можно на любые темы, поскольку это исходит изнутри и не является предметом для обсуждения. Болдинова делает широкое отступление, губящее произведение под видом дневника, описываемое подаётся в беллетризированной форме. Таким образом дневники обычно не пишут, поскольку человеку не хватит времени, которое он урвал у сна, чтобы в таких подробностях отражать с ним произошедшее. Кроме того, в дневнике крайне мало размышлений, автором сообщается преимущественно происходящее с ним и его взаимодействие с другими людьми, без какой-либо собственной интерпретации.

Таково понимание человека, подглядывающего за человеком, читающим дневник другого человека и не делающего из прочитанного выводов. Сей литературный приём часто используется писателями для более сильного читательского отклика, поскольку знакомиться приходится якобы с описанием действительно происходившего. Безусловно, слог у Болдиновой поставлен отлично. С таким умением рассказывать истории можно добиться значительного успеха на писательской ниве. Порицаемые тут ходы являются именно достоинствами произведения — так пишут многие, потому и востребованы. Только настоящего-то на самом деле мало, как бы не хотелось думать.

Например, главная героиня имеет твёрдые убеждения, последовательна в поступках, обладает большими познаниями в гуманитарных, математических и естественных науках, ещё и наделена пленительной красотой. Ей по силам учиться сразу в двух университетах и даже умудрятся находить время на споры с родителями и на улаживание проблем с парнями. Не девушка, а мечта для читательницы — хоть кому-то может везти, пусть и среди череды следующих друг за другом неприятностей. Заранее понятно, всё будет хорошо, иного просто быть не может. Всё по-настоящему?

Было или не было — не суть важно. Екатерина Болдинова рассказала пример жизни девушки времён собственной молодости. Думается, с целью показать современному поколению, как всё обстояло раньше. Тогда находилось время для многого, чего лишены дети девяностых и особенно нулевых, если и ведших дневники, то в электронном варианте, либо в формате социальных сетей. И это точно не по-настоящему. Впрочем, когда-то дневники писали пером, а то и скребком, поэтому не следует подходить ко всему с одной меркой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Откуда исходит стремление людей видеть в аморальности прямой путь к благочестию? То и дело возникают сюжеты, авторы которых на самом деле верят в возможность подобного, начиная выставлять главного героя (яйцо) в качестве паразита (личинки), преображающегося к концу повествования (стадия куколки) в кристально чистого человека (имаго). Если читатель хочет познакомиться с одной из таких историй, то произведение Дмитрия Иванова «Где ночуют боги» его не разочарует. Общее гнетущее впечатление разбавляет желание автора показать истинную сторону жителей Сочи и горькое положение убыхов.

Маркетологи — кто они? По мнению Иванова нет лучше профессии, нежели быть маркетологом. От тебя ничем не пахнет, кроме креативных идей. Тебе дают большие деньги, требуя разработать нечто, о чём заказчик редко имеет представление. В случае главного героя произведения Дмитрия Иванова речь касается важного заказа лично от Путина, давшего один миллион долларов на создание положительного образа Олимпиады. Какими средствами задание будет выполнено, президента не интересует. Отнюдь не литературная завязка предложена автором, такого рода сюжеты характерны для кинолент.

Тернист путь от раздолбая к блаженному, хотя суть исходного значения сих слов синонимична. Главный герой — глупец, живущий ради собственных интересов. Он прожигает дни, никогда не думая о других. Попавший в его руки миллион долларов он думает потратить на приобретение острова, а остатки использовать по прямому назначению. Так как же такой раздолбай окажется блаженным? Тому поспособствует автор, отправив героя в горы, где его отключат, перезагрузят, отформатируют и запустят заново. Этим Дмитрий Иванов старается объяснить преображение.

Стоило бы заострять внимание на постижении раздолбаями блаженности, да не требуется этого делать. Ежели читателю хочется поверить в таковую возможность. Вполне можно поверить. Блаженный такой же раздолбай, но воспринимаемый людьми снисходительно и вызывающий у них чувство сострадания. Иной разницы между ними нет. Дмитрий Иванов из тех писателей, что стремятся реципиента перевести в разряд доноров.

Создать положительный образ Олимпиады у главного героя может быть и получится, а вот с образом самого Сочи он никак не вяжется. Дмитрий критично отнёсся к его горожанам и сообщил читателю множество нелицеприятных моментов. Пусть в Сочи проживают чистые душой армяне и чуть менее чистые душой абхазы, всем им приятно находиться под тёплым солнцем города-курорта. Туристов они не считают достойными уважения, их имущество — достойным хозяев. Иванов резко описывает реалии Сочи, отбивая желание у читателя когда-нибудь его посетить.

Третьим народом, связанным с повествованием, становятся убыхи. Дмитрий рассказал о них всё, что можно узнать в сторонних интернет-энциклопедиях, дополнив информацию глазами непосредственного очевидца. Особого контраста читатель не увидит, кроме прорисовки автором героического прошлого, отстаивания права на пребывание на исконной территории и злосчастное положение нынешних представителей. Ночуют ли среди убыхов боги понять сложно. Согласно кавказским преданиям о нартах потворствовать богам не следует, ибо с ними необходимо бороться и ни в коем случае не оказывать почестей.

Дмитрию Иванову остаётся играть словами. Логика рассуждений действующих лиц чаще объясняется занимательным сходством звучания, нежели чем-то другим. Иногда русскоязычные авторы прибегают к подобному приёму, строя с его помощью сходные с софистикой умозаключения. Читатель уже заметил это, по желанию написавшего данный текст испробовать нечто сходное, характеризуя путь главного героя от яйца до имаго и от раздолбая до блаженного.

Главное, деньги не будут потрачены зря. Совесть подскажет правильный маршрут.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Знакомясь с рассказами Снегирёва, читатель задаётся желанием осознать величие эдипова комплекса в быту обыкновенного человека. Александр бессознательно использует образ матери, являющийся обязательным элементом представленных в сборнике произведений. Мать во главе всего, либо вместо неё используется зрелая женщина. И если мать возведена в статус безгрешного существа, то женщина подспудно приравнена к блуднице. Противоположного в тексте не встречается. Читатель должен принять именно такую трактовку толкования, иначе от рассказов останется пыль: смёл и вынес.

В основу сборника положено восемнадцать рассказов, изначально опубликованных в литературных журналах. Они разнятся между собой, но позиция автора чётко прослеживается. Единому восприятию происходящего мешают отличающиеся друг от друга герои. Чаще всего повествование идёт от первого лица. Очень затруднительно разобрать в рассказчиках стоящего за ними Снегирёва. Читатель склонен видеть альтер эго Александра в каждом из них. Может быть частично так и есть на самом деле. Разрыв соотношения наступает спустя несколько рассказов, в силу обилия персонажей.

Структура построения истории из раза в раз повторяется. Снегирёв кратко обрисовывает главного героя, показывает его становление и далее начинается тёмный лес из хаотического нагромождения стремительно разворачивающегося действия. Начало и конец рассказов не взаимосвязаны. Читатель может перемешать их все, предварительно поделив каждую историю на три части, чтобы не увидеть в качестве готового образца строенный зачин, середину или окончание. Впрочем, опыт может получиться занимательным. Вполне вероятна передозировка материнства, блуда или беспрестанных мытарств.

Мораль в рассказах не предусматривается. Герои историй принимают себя в стремительном потоке жизни, делая упор на настоящем, иногда вспоминая о былом. Их взоры обращены в будущее, только там стоит искать благополучие. При этом читатель не скажет, будто Снегирёв кому-то даёт больше шансов, нежели он дал бы лично себе. Нужно быть фанатиком дела, лишь в нём находя упоение, чтобы никто не посмел усомниться в правильности совершаемых действий: ловить рыбу в аквариуме и опрокинуть его на себя, мыть стульчак в больнице и познать прелесть единственной на нём сидевшей, учиться в техникуме и быть благодарным за это маме, писать про русскую женщину и хранить веру в успешную реализацию задуманного, слыть фотографом-ломографом и быть консультантом в популярном гламурном журнале, ничего не уметь делать руками и создавать востребованные обществом художественные произведения.

Про не к месту упоминаемые развязные мысли действующих лиц говорить не приходится. Это дань нашему времени. Спокойно воспринимается фривольное отношение людей к жизни, вплоть до постоянных дум о сексе, пошлостях и половых органах. Без гомосексуалистов тоже ныне не обойтись — они стойкий гарант признания художественного произведения обществом. Как бы это не казалось странным, нынешние деятели от культуры склонны понимать под использованием подобных мотивов ключ к осознанию грамотного подхода для осознания реальности.

Любопытно узнать мнение следующих поколений о творчестве Александра Снегирёва. Автор больно молод, находится в начале творческих свершений и ему под силу создать нечто идеально прекрасное. Не зная ничего о дальнейшем пути, воспринимаешь его слова, как современника, говорящего с тобой на одном языке и понимающего действительность в той же мере. Пусть слог Снегирёва затейливо мрачен и не предполагает радужных оттенков в происходящем, возможно Александру приятнее понимать мир в качестве фильтра, задерживая негатив и давая читателю надежду на существование положительных моментов. На самом деле всё хорошо — оставим мрачный реализм в работах Снегирёва и взглянем на происходящее очищенным взглядом. Светит солнце… её зовут Солнцем… она прекрасна!..

Автор: Константин Трунин

» Read more