trounin.ru

Некогда готы и славяне имели общего предка. Теперь между ними постоянная неприязнь, в том числе и по религиозному признаку. Свою роль сыграло разделение Римской империи на Восточную и Западную. Но это не отменяет обязанности находить точки соприкосновения, особенно с учётом наметившегося краха теперь уже Османской империи. Кто будет контролировать южных славян? Право России на то бралась оспаривать Австро-Венгерская империя. Современником тех событий как раз и был Иван Аксаков, с особым старанием подошедший к рассмотрению славянского вопроса. Пока лишь он писал статьи под общим заглавием «Славянский обзор», сообщая вводную информацию. Для этого Аксаков начал выпускать газету «День». Первый выпуск пришёлся на октябрь 1861 года. Его же статьи вышли как в первом, так и в третьем номерах за тот год, а после в тридцать третьем и тридцать пятом за 1862 год.

С первых строк Иван обозначил главную проблему — раболепие русских перед Западом. При этом самих русских на Западе считали за варваров. То есть сколько не показывай широту души и доброту побуждений, адекватного восприятия всё равно не случалось. Такое отношение сохраняется не менее тысячи предыдущих лет. И, надо полагать, таковое будет сохраняться и в последующем. Причём, уходя немного в сторону от рассуждений Аксакова, берись вести свою историю хоть от легендарных скандинавских конунгов, в чьи пределы входила страна городов, так называемая Гардарики, восприятие останется на том же уровне. Возвращаясь к рассуждениям Ивана, русские продолжали заглядывать в рот европейцам, сами стараясь на них походить. Потому немудрено, когда знать вовсе отходила от всего русского, не считая нужным разговаривать в том числе и на русском языке. Может должно было быть ответное уважительное отношение? Ни в коем случае! Всё русское на Западе повергается во прах и не ценится.

Может возникнуть вопрос: с чего тогда в Европе станут любить других славян? Скорее ими воспользуются сугубо из политических соображений. Так оно и происходило. Если Россия не начнёт брать ситуацию под свой контроль, уже завтра южные славяне перейдут в стан Запада. На момент 1861 года наметилась мерная поступь болгар, не имевших должной поддержки от России, принуждаемые переходить в католичество. Причина была банальной, в ином случае их детей не брали в школы. Помимо славян на юге нужно было помнить ещё и про греков. Всё это должно считаться за важное, поскольку Османская империя в силу политической слабости постепенно сходила на нет. Возможно следовало больше уделить внимания сербам, сделав их объединителями южных славян. Только вот будущее покажет, насколько человеческое самолюбие способно разрушить любой ладно выстроенный план.

Так за счёт чего скреплять славян между собой? Кто не потерян для православия — верой. Прочих стараться удерживать от попыток проявления нетерпения. Сможет помочь даже алфавит на основе кириллицы. При этом вопрос в основном касался именно южных славян. Западных — в современный Аксакову момент — уже не существовало в качестве самостоятельных образований. Они были разделены между Россией, Австро-Венгрией и некоторыми германскими государствами. Внутренние процессы не протекали гладко. Если знакомиться со статьями Аксакова далее, увидишь неоднозначность происходившего, но сможешь понять, из-за чего Балканы стали столь полыхающим местом на несколько веков вперёд, и почему именно оттуда брали начало великие мировые кровопролитные войны. Но перед этим нужно обязательно понять, как развивались события во второй половине XIX века.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В очередной раз нужно сказать, не совсем понятно, почему Мережковский последним взял для рассмотрения жизнь и взгляды Блеза Паскаля. Причиной того стоит считать безусловную религиозность, при отказе от института церкви. Сам Дмитрий повествовал на отстранении, не давая представления непосредственно о Паскале. Читатель должен быть крайне внимательным, чтобы ничего не пропустить. В любом случае, самая важная мысль, встречаемая в тексте: вера может быть только в человеке. Таким образом Паскаль останавливал поток реформаторского стремления, посчитав за лишнее церковных иерархов. Нет необходимости иметь над собою кого-то, если это не сам Бог. И пусть читатель замечал, насколько важным казалось упомянуть кого-нибудь из вовсе отказывавшихся верить. Дмитрий Мережковский за рассмотрение такого браться не хотел, закрыв цикл о реформаторах именно описанием взглядов Паскаля.

Где родился Блез Паскаль? В мрачном месте. Но так ли это важно? Раз Дмитрий счёл за нужное, будем считать — важно. И рос Паскаль, проявляя стремление познавать мир. Если тарелка переставала дребезжать от прикосновения, следовало выяснить причину, после написав о том «Трактат о звуках». Отец Блеза, сам склонный к наукам, следил за обучением сына. Во многом, благодаря этому, Паскаль находил возможности для удовлетворения любознательности. Вся жизнь Блеза — поиск ответа на интересовавшие его вопросы. В девятнадцать лет по его чертежам построили счётную машину, ставшую основой для последующих поколений арифмометров — механических вычислительных машин. В двадцать три года работал с трубкой Торричелли, в результате опытов опровергнув существование неизвестного вещества, сочтя свободное пространство всего лишь за отсутствие там чего-либо, то есть за пустоту. Позже пришло увлечение решением математических задач, некоторые он решал вместе с Пьером Ферма. И ещё немного погодя Блез записывает идеи, получившие обобщающее название «Мысли о религии и других предметах».

Разбираться с «Мыслями» нужно целенаправленно, желательно изучая в совокупности с прочими трудами Паскаля. Полагаться в данном случае на Мережковского не стоит. Дмитрий не смог последовательно рассказать об интересующих читателя моментах, всё равно акцентируя внимание сугубо на религиозной составляющей. Следовало разобраться, как на Блеза повлиял янсенизм, как протекала полемика с иезуитами, почему часть его работ сожжена по указанию папы римского. Этому всему должно внимать с особым интересом. Но у Мережковского не получилось повествовать в такой манере, каждый раз привнося в содержание собственное мировоззрение.

Стоит ли разбираться, почему Паскаль считал понятие Бога невозможным без Иисуса Христа? Но обязательно следует разобраться с тем, почему такое понятие возможно без института церкви. Это главная идея, выведенная Дмитрием Мережковским, проводящая окончательную черту между католичеством и протестантскими течениями. Не стоит бояться мыслей, неугодных церковным иерархам, что было свойственно Лютеру. И нет нужды искать замену для папы римского, возлагая эти функции на себя, что могло быть заметно по воззрениям Кальвина. Надо лишь иметь веру внутри, не полагаясь в том на других. К такому заключению придёт читатель, знакомясь с трактовкой Мережковского.

Заканчивая чтение цикла о реформаторах, необходимо вернуться к первоначальной мысли Дмитрия о необходимости объединения христианства под давлением со стороны православия. Возможно ли это? Читателю самое время задуматься, насколько религиозные представления разъединяют людей, делая их заложниками разного понимания в исполнении культов, сутью которых является чаще всего один и тот же конечный результат. Потому и происходят постоянные расколы, должные возникать при любых обстоятельствах, хотя бы в силу необходимости собственным образом воспринимать происходящее. Так почему тогда не согласиться с Паскалем о необходимости сохранять веру внутри себя?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Написав про Лютера, Мережковский по хронологии событий передвинулся совсем немного вперёд, взявшись осмыслить жизнь и воззрения Жана Кальвина. Новый объект исследования был интересен более последовательной позицией — не просто высказался против церковных иерархов, а прямо обличил их в ереси. Никто иной, как именно церковь, является воплощением дьявольского наущения. Значит, следует иначе смотреть на понимание церковных иерархов, не должных иметь права считаться продолжателями божьей воли. Сложно представить, чтобы Кальвин мог обо всём этом рассуждать, не случись прежде Мартину Лютеру выразить противление власти церкви. Поэтому значительная часть повествования от Дмитрия касается сравнения взглядов Лютера и Кальвина.

Внимать этому в исполнении Мережковского тяжело. Будучи предвзятым, он исходил из собственных представлений. Устами Дмитрия могли проповедывать любые деятели прошлого, выражая мысли, для их века не должные быть свойственными. Возможно и другое, к чему Дмитрий себя постепенно подготавливал, если брался за понимание религии посредством изучения взглядов протестантских реформаторов. Долгие годы ставя задачей борьбу со вторым пришествием Христа, повсеместно рассуждая о Третьем Завете, Мережковский брался за изучение католичества. И видел не самое приятное — переосмысление. Если, рассуждая о Лютере, Дмитрий допускал сомнение в деятельности церковных иерархов, то подходя к пониманию идей Кальвина, понимал возможность смотреть на мир под совсем другим углом. То есть воспринимаемое за изъявление божественной воли оказывалось схожим с исполнением пожеланий дьявола. И это было совсем очевидным, когда папой становилось лицо, впоследствии причисляемое к так называемым антипапам. Или поступки церковных служителей, никак не совместимые с угодным Богу ремеслом.

Читателю не хватает рационального рассказа о Кальвине. Дмитрий погружался в рассуждениях далеко от выбранной темы, не способствуя пониманию воззрений Жана Кальвина. Проще обратиться к сторонним источникам, нежели остановиться в понимании на труде Мережковского. И тогда откроется много дополнительных деталей. Впрочем, Дмитрий мог о них не знать. Но о чём читатель должен обязательно узнать, так о быстром становлении Кальвина в качестве влиятельного лица. Будучи хулителем католичества, его собственные деяния мало отличались. Как читателю момент, когда Кальвин вынес решение о сожжении на костре Мишеля Вильнёва? Нужно пояснить — решение было принято за расхождение во взглядах на понимание триединства Бога. Мишель Вильнёв оное отрицал. Не стоит в данном случае погружаться в далёкое прошлое религиозных споров. Понимание Троицы не было устойчивым в первые три столетия существования христианства, некоторыми течениями опровергаемое. Однако, ежели Кальвин был последовательным, отказывая католическим иерархам в праве быть выше его, он по итогу в том же должен был отказать Богу. Всему этому быть потом, по мере раскола уже внутри протестантизма.

Насколько Кальвин таков, каким его представил Мережковский? И почему именно Кальвин? Начатое Лютером дело быстро обросло последователями. Имелось множество прочих реформаторов, вносивших разлад в деятельность католической церкви, по причине чего становилось невозможным оказать воздействие на столь быстро развивавшийся процесс. Только кто упомнит их имена, кроме имеющих интерес именно к этим событиям. А вот имена Лютера и Кальвина на слуху более прочих.

Оставалось поставить точку в реформаторском движении. Кто это сделает? Дмитрий посчитал за необходимое напомнить читателю про Паскаля. Тяжело представить, почему именно так. Каким образом Паскаль замыкает линию Лютера и Кальвина, высказав самое оптимальное для верующего решение? Пока же читатель должен заключить — всякое суждение не обязательно должно поддерживаться кем-то другим, как бы того не хотелось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Продолжая разговор с читателем, начатый посредством серии трудов под общим названием «Лица святых от Иисуса к нам», Дмитрий Мережковский переходил к очередному осмыслению религии, решив разобраться с возникновением протестантизма в среде католичества. Для этого им был задумал цикл «Реформаторы». И первым, о ком Дмитрий повёл речь, стал Мартин Лютер. Но мало начать сказ о жизни, необходимо подготовить непосредственно читателя, на свой лад трактуя понимание вопросов веры. На полном серьёзе, или всё же в рамках допускаемого, Мережковский выразил мнение, будто расколовшийся на части католицизм ещё можно собрать воедино. Каким же образом? Может показаться невероятным — Дмитрий возложил надежды на православие. Именно оно не только соберёт обратно католические и протестантские ветви, но вообще заново объединит христианство. Это вполне осуществимо — считал Мережковский. Мешают тому церковные иерархи. Как читатель должен догадаться, Лютер и решил выступить против иерархов, указав на недопустимость считать себя выше Творца.

В чём основная проблема католичества? По сложившимся представлениям, сам Христос отдал власть папам, поскольку первым папой стал апостол Пётр. Это породило ощущение вседозволенности, что со временем приобретало извращённые формы, вроде тех же индульгенций, когда грехи отпускались за определённую плату. На местах могло происходить вовсе невообразимое, о чём не знал даже папа римский. Когда Лютер одним из тезисов выразил неудовольствие в этом, последовала реакция, по итогу породившая возникновение протестантизма. Мережковский посчитал за нужное уточнить — Мартин Лютер не желал идти против католичества, испугавшись высказанных замечаний. Современники не могли понять, от Бога ли происходила воля данного отступника, или всё-таки он стал жертвой происков дьявола.

Жизнеописание Лютера Дмитрий сложил просто, и частично в духе полагающихся подобному творению сюжетных поворотов. Рассказал о нём как о сыне обеспеченного отца, с малых лет испытывавшего на себе его суровый нрав. Не посчитав за нужное благодарить Бога ниспосланным на него страданиям, Лютер предпочёл уйти в монахи. Там он обрёл нужду, живя с протянутой рукой, всюду путешествуя и побираясь. После вернулся к отцу, был отослан к деду с бабкой, и при них жил, продолжая просить подаяние. Однажды был примечен богатой дамой, полюбившей его как сына, позволившей жить в её доме. И далее в аналогичном духе.

Особое внимание уделено конфликту между папой Львом X и Лютером. Мережковский пишет — Лютер не имел цели выступить против католичества, написав свои тезисы против иерархов на местах. Трудно понять, где в излагаемом есть сам Мартин Лютер, а где воззрения непосредственно Дмитрия. По тексту получается, Мартин Лютер считал над собою власть только Иисуса Христа, и над каждым человеком стоит он же, никак не любой из церковных иерархов, берущий на себя исполнение воли Всевышнего. Посчитав так, наказанный папой отлучением, Мартин Лютер вне собственного желания побудил к началу крестьянской смуты. Спустя годы Лютер так и не возьмёт на себя право на раскол, но многие от него отвернутся, всё же посчитав за дьявольского наушника.

Получалось, Лютер показал пример возможности противления католической церкви. После него протестантизм продолжил набирать силу, о чём Мережковский будет повествовать далее, приведя в пример большего противления в лице Кальвина. А после и вовсе разовьёт мысль до идей Паскаля, полностью отказавшего не только церковным иерархам, но даже папе, подведя к тому, что вера должна быть прежде всего внутри человека.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Шестого июля Лесков обрушился на судебную систему, написав статью «Устность и гласность», приводя в пример случай с купцом. Он был обязан предъявить паспорт, но оного при нём не оказалось. За это его отправили в острог на два месяца. Невзирая на позже предоставленный паспорт, освобождения не последовало. Если это и можно как-то назвать, то только произволом, учитывая безвинность купца. И тем судьям ничего за данное решение предъявлено не было. Восьмого июля — «Одна из причин дороговизны квартир». Николай вернулся к обсуждению остро вставшей проблемы, рассуждая, насколько тяжело ремонтировать дома, поскольку на это требуется разрешение архитектора, а сами предписания выдаются невероятно странным образом. Двадцать третьего и двадцать четвёртого июля — статья «Разные случаи из внутренней жизни России». Двадцать пятого июля — «Несколько слов об учителях сельских школ». Есть мнение, будто на селе преподают не учителя, а солдаты. Лесков выразил сомнение в данном предположении.

Седьмого августа — «Колокол» и «Русский вестник». В кои-то веки в России стали печатать Герцена. А что Герцен? Он остался недоволен данным фактом. Не хотел, чтобы в России его вообще печатали. Развитие темы в статье от восьмого августа «О заметке «Русского вестника» и о характере действий господина Герцена». Лесков твёрдо уверен, идеи Герцена не могут быть применимы, так как Герцен мечтает о социализме, хотя никто и никогда не заметил, где и когда Герцен делился своим богатством с другими. Далее — статья от двенадцатого августа «Объяснение». В связи с упомянутыми рассуждениями, политика «Северной пчелы» могла подвергаться нападкам, в том числе с помощью перепечатки материалов. Надо ли вообще получать согласие автора, и допустимо ли не указывать первоисточник?

Пятнадцатого августа — «Один из многих образчиков добросовестности в литературных суждениях. Мешаем ли мы кому-нибудь и губим ли кого-нибудь?». Семнадцатого августа — «Общественная подозрительность и недостаток самостоятельных мнений». Восемнадцатого августа — «О признаках благодетельного кризиса в весьма неопасном, но довольно странном умопомешательстве одной из наших молодых партий. «Идольские требы теории». Двадцать четвёртого августа — «Учение, служебные права и средства. Чиновный пролетариат как элемент для противодействия общественному строю». Двадцать восьмого августа — «Об отношении «Северной пчелы» к господину Герцену и его «собачкам». Тридцатого августа — «Увлечения сердца и голос разума». Как читатель может заметить, полемика расцветала с особой оживлённостью. Надо полагать, такого рода проблема поднималась и в других публицистических изданиях.

В последующие месяцы 1862 года Лесков в дороге. Десятого сентября — короткая статья «Крестьянское дело». Столь же короткие статьи второго октября «О необходимости железных дорог в России» и от шестнадцатого октября «Литовская железная дорога». Третьим декабря датируется работа Лескова над переводом чешской арабески Мартина Бродского «От тебя не больно». Двадцать пятым декабря — перевод славянского предания из окрестностей тренчинских от Божины Немцовой «О двенадцати месяцах».

Отдельного упоминания может заслужить написанная в 1862 году критическая заметка по пьесе Николая Костомарова «Кремуций Корд». Труд Костомарова так пришёлся современникам, что мало кто искал слова для выражения мнения. Например, Михаил Салтыков-Щедрин ограничился пересказом с комментариями. Лесков поступил аналогично, добавив анализ римской действительности. Николай расписал упадок нравов тех времён, невзирая на приписываемую возвышенность. Те события можно охарактеризовать сравнением с собаками, которые грызутся, не подозревая о грозящей им опасности. Текст такого содержания вошёл в сборник статей, не дозволенных цензурой в 1862 году, был найден и опубликован лишь в 1971 году.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всё более уверенно пишущий публицистические заметки, Николай Лесков подходил к одной из важнейших дат в своей жизни — к маю 1862 года. Он будет вынужден отправиться в длительную командировку по западным частям страны, после на некоторое время оказавшись в Париже. Что это предваряло? Четвёртого мая опубликована заметка «Из Киева. Мысли о врачевстве душевном и телесном». Лесков посчитал за допустимое обсуждать ситуацию вокруг врачебного сословия, особенно вспоминая, с какой болезненностью воспринимал много где существующую антисанитарию. Пятого мая — «О понятых и обысках». Следовало навести порядок в данном вопросе. Почему понятые выполняют номинальную роль, чаще отсутствуя при проведении обысков?

Пятнадцатого мая — «Чаяние награды. Надлежащие приношения». Девятнадцатого мая — «Мнение русских евреев «о возможностях». Возможность женской эмансипации на деле. Опыт в калинкинской больнице. Башкиры и мещеряки как образцы для русских эмансипаторов. Священник Константин Стефанов. Как будет идти далее вопрос о женщинах, имеющих право лечить?». Двадцатого мая — «Как слагается репутация литератора в обществе и в литературных кружках. Деспотизм либералов. Произведения подпольной прессы. Что нам нужно в настоящее время». Двадцать пятого мая — «О христианских братствах в России. Исторический очерк братств. Остатки их в наше время. Мысли о возрождении братств. Надежды и опасения ошибок в этом деле. О направлении нашего приходского духовенства». Как раз в 1862 году Мельников-Печерский публиковал в той же «Северной пчеле» «Письма о расколе». Двадцать девятого мая — «Намёк и замечание, сделанные «Современником» двум нашим сотрудникам. Кое-что об изменчивости убеждений в человеке. О несправедливости и жестокосердии русских литераторов в обращении друг с другом».

Тридцатого мая — «Нападаем ли мы на студентов? Изложение двух студентских историй. Причины, вызвавшие статью «Учиться или не учиться?». Мнения об А.И. Герцене (Искандере) и о речи, сказанной им в Вятке. Разница между студентами в университете и в думе. Наше мнение». Николай отмечал нарастающую склонность у студентов к беспорядкам, вспоминая о закрытии накануне осенью Петербургского университета. Тогда же, тридцатого мая, опубликована статья «Настоящие бедствия столицы», в которой Лесков повёл речь про то, как будто триста человек подожгли город с разных сторон. Чтобы этого не повторилось, предложил организовать команды волонтёров, выдать им опознавательные знаки, тем самым наладив помощь пожарным командам. Утверждают, что царь Александр II, после ознакомления с мнением со страниц «Северной пчелы», посчитал за недопустимое упрекать пожарные команды в бездействии. Как читатель теперь понимает, иногда дельное предложение становится весомо наказуемым. Но как мог поступить Николай, считающий за обязательное задействование гласности на всех уровнях? Встретить негативный отклик от царя он точно не ожидал.

Однако, уже второго июня публикуется статья «Волонтёры». Согласно предложения Лескова в пожарные команды начали принимать волонтёров. Четвёртого июня — развитие темы в статье «По поводу заметки «Нашего времени» о волонтёрных пожарных командах». Далее — седьмого июня — статья «Петербургские пожары. Неповинность студентов в поджогах. Необходимость охотницких команд и готовность купечества содействовать при их образовании». То есть нельзя отказывать людям, желающим помогать. Одиннадцатого июня — заметка в духе протокола «О новой железной дороге». Тринадцатого июня — «Пожарные вариации на тему: «С одной стороны и с другой стороны». Нравы и способности. Исполнение приговора над политическим преступником Обручевым. Поляки и студенты. Страсть к запрещениям». Шестнадцатого июня — «Городское общественное управление в России».

Девятнадцатого июня — «Пятьдесят лет назад». Про войну против Наполеона, принявшей характер народной. Двадцать третьего июня — «Северная пчела» в роли адского злодея будущей трагедии господина Дьяченко». Не по делу господин Дьяченко взялся осуждать «Северную пчелу»! Двадцать шестого июня — «Неприятности русской либеральной партии. Люди, чересчур смелые, и люди, чересчур робкие. По два слова тем и другим». Есть мнение о пользе либерализма. Лесков привёл аргумент в виде Великой французской революции, когда как раз торжествовал либерализм, но головы почему-то рубили с очень даже быстрой скоростью. Да и к чему в итоге либерализм приводит? Правильно — к диктатуре. Двадцать восьмого июня — «Опровержение возражений на проект Белостокско-Пинской железной дороги». Николай разумно увидел истинную суть мероприятия — рубить лес. А это уже угрожает обитающим там зубрам, чьё количество и без того мало. Но раз правительство приняло меры к их сбережению, надо полагать, проект может быть реализован.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Первого марта в «Северной пчеле» опубликована статья «Новости из политико-экономического комитета, учреждённого при императорском вольном экономическом обществе», на заседании которого Лесков присутствовал, принимая активное участие. Обсуждалось разное, в том числе насколько возможно сдавать в аренду помещичьи земли крестьянам, необходимость присутствия управляющих, требуется ли прежде их вступления устраивать им экзамен. Третьего марта — статья «Внутреннее обозрение: Весёлый русский журнал». Без определённой конкретики, читатель мог догадаться, словно этим журналом мог быть «Современник». Четвёртого марта — «Внутреннее обозрение: Саратовские крестьянки как общественные деятели. Болезни женщин. Нечто об эстляндцах и о том, как «Русский инвалид» попал в число опасных изданий. О неудобствах корреспонденции между Ригою и Петербургом». Читатель волен решить, насколько он одобряет появившуюся в Лескове черту, свойственную журналистам, считающих за допустимое навязывать другим неоспоримость собственного мнения. В мае это обернётся для Николая необходимостью покинуть страну.

«Внутреннее обозрение» за 10 марта — рассуждение об отсутствии логистики в деле почтовых отправлений, дополнительно вновь поднималась тема о том, насколько крестьянам необходимо уступить право владеть помещичьими землями, либо эта земля должна стать собственностью государства. 13 марта — «Что думают некоторые умные люди о допущении русских евреев на службу? Новый образец высокой прямоты и замечательной непрактичности газеты «День». Мнение одного медведя по вопросу, поднятому редакцией «Дня». Новости из политико-экономического комитета вольного экономического общества». Среди прочего поднималась тема, насколько допустимо евреям открыть доступ во все службы. Получится однажды так, что обер-прокурором Синода может оказаться в том числе и еврей. Восемнадцатого марта — «Внутреннее обозрение: Есть ли у нас партии?». Лесков посчитал, что русский человек пока ещё не способен понять, что именно означает слово «партия», разве только когда речь про партию товара или партию заключённых, отправляющихся по этапу.

«Внутреннее обозрение» за 19 марта — разговор о земле и крестьянах. Раз произошло освобождение от крепостничества, надо находить пути для дальнейшего развития. Двадцать третьего марта — «Об участии народа в церковных делах». Некоторые рассуждения после прочтения религиозной литературы, напечатанной анонимно. Двадцать седьмого марта — «О характере русских законов вообще и о горном в особенности». Лесков сделал вывод, насколько сложно умом понять установленные законы. Двадцать восьмого марта — «О бюджете по «Современнику». Предсказания по новому винному акцизу. Приятные ожидания в литературе и вероятность их долгой неосуществимости». Позитивная оценка деятельности Чернышевского в качестве журналиста, разбор его мыслей о бюджете. Тридцатого марта — «Средства к возвышению народной нравственности». Тридцать первого марта — «Внутреннее обозрение». Очередное возвращение к обсуждению крестьянского вопроса.

Третьего апреля — «О петербургском пойле, пензенских тротуарах и орловских мостах, а также о разных бедных людях и о некоторых попечителях Роберта Оуэна». Николай задумался, насколько соответствует действительности то, что пишут иностранцы про русских. Вроде бы мы читаем и смеёмся. А на деле? Орловские мосты сносит каждый год, и люди месяцами живут без них. В Пензе погибают на тротуарах, так как проваливаются в канавы, а доски бьют по затылку. О качестве питьевой воды лучше деликатно промолчать. Пятого апреля — «О лжи в русской жизни». Шестого апреля — «Русское купечество по отношению к находящимся при них торговым мальчикам. Еврейские купцы в этом же отношении. Наша просьба к «Journal de St.-Petersbourg» и к правлению российско-американской компании. Евреи-лекаря». Лесков пишет про незавидную долю мальчиков в услужении у купцов, практически находящихся на положении рабов. Этих мальчиков никто не жалеет, скорее нагружая самой чёрной работой. Николай попросил предоставить им хотя бы один день отдыха — для посещения школы.

Восемнадцатого апреля — «К вопросу о дороговизне зданий и квартир». Вполне очевидно, все здания не могут строить одинаково, и никто не станет строить только из одного материала, вроде лишь из мрамора или дерева. Но и завышать стоимость не всегда оправдано, могут купить у того, кто продаст дешевле. Двадцать пятого апреля — «Меры духовного начальства к нравственному образованию народа». Священников решили обучать ораторскому искусству, чтобы те без проблем научились читать проповеди экспромтом. Лесков заключил, насколько это будет очень даже хорошо. Двадцать шестого апреля — «О Российско-американской компании». Совсем недавно Николай написал разгромную статью, после чего соответствующая компания выразила возмущение за неблагожелательное о них мнение, покушение на честно заработанное. Двадцать седьмого апреля — «Рассказ приходского священника». Это рецензия на произведение «Анастасья» за авторством Гумилевского. Двадцать девятого апреля — «Усовершенствования на пути головоломной науки». Короткая заметка.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если продолжать внимать опубликованному в «Северной пчеле», всё равно останешься в сомнениях касательно авторства именно Николая Лескова, но так как литературоведами авторство считается за приписанное, нужно согласиться с их методами изыскания. Поэтому необходимо продолжить внимать тем текстам.

Первого февраля Лесков выразил мнение в заметке «По поводу опубликования государственного бюджета», а второго числа была опубликована статья «О недостатке денег в России. Санкт-Петербургское купечество». Николай анализировал, почему в России обнаруживается постоянная нехватка денег. Сакраментальное «денег нет» продолжит звучать и много после смерти непосредственно Лескова. Почему русские люди не могут быть к месту тогда и там, где и когда это полагается? Например, есть железные дороги. Почему бы их строительство не отдать в руки частным лицам с полным правом владения на семьдесят лет? Таким образом промышленность разовьётся быстрыми темпами. После государство заберёт построенные дороги в своё пользование. Другая проблема, очевидная для Николая, за рубежом покупается больше, чем туда продаётся. Ещё одно затруднение — в России думают, будто иностранный люд мешает предприимчивости собственных дельцов, которые сами по себе ничего и не думают делать.

Третьего февраля выходит статья «К вопросу о преобразовании полиции Санкт-Петербургской». Лесков оценил ситуацию за умеренно взвешенную. Оставалось решить, каким образом убедить молодёжь для выбора службы в полиции, как сделать саму службу более привлекательной. Не помешает улучшение снабжения квартальных управлений финансами. И четвёртого февраля ещё одна статья — «По винному вопросу». Лесков понимал пристрастие человека к сему алкогольному напитку ещё со времён Гомера, но со сложившейся в России откупной системой надо что-то делать. Для начала — сразу от неё отказаться, тем самым отлучив от виноделия прикреплённых к оной лиц, привыкших на этом деле наживаться, нисколько не заботясь о его процветании и благе.

Тринадцатого февраля — «О гласном обсуждении финансовых мер». Николай объяснил, насколько людям понравились реформы, особенно их открытое обсуждение, что не помешает иметь такой подход абсолютно по всем вопросам, дабы заранее знать, к чему следует в дальнейшем готовиться, а то и иметь возможность самим предлагать способы разрешения затруднений на любом уровне. Четырнадцатого февраля — «Внутреннее обозрение». Лесков посчитал за нужное поднять тему теперь уже должной быть всем очевидной равности сословий перед законом не только по уголовному праву, но и в имущественных отношениях, особенно учитывая, насколько непозволительно отныне считать крепостных за рабов, раз они стали равны по возможностям дворянам. Разговор был продолжен шестнадцатого февраля в статье «Внутреннее обозрение: спор о правах и значении русского дворянства. Мысли о его «торжественном» уничтожении в нынешнюю пору. Манера всё доводить до крайности. Наше мнение по дворянскому вопросу». Отмечалось, что смысл в существовании дворянства утерян. Проще говоря, сословий быть не должно вовсе. Но сам Николай в столь явной категоричности всё-таки не уверен.

Семнадцатого февраля — «Внутреннее обозрение. Окончание 60-летнего срока привилегий Российско-американской компании. Обзор американских колоний: люди, страна, богатства, нравы и проч. Что нужно для воззвания наших колоний к новой жизни?». Пришёл черёд говорить о самых дальних российских землях. Что там происходит — мало кому ведомо. Не помешает довести до граждан страны сведения про Российско-американскую компанию, какими она обладала привилегиями, и как ныне она стала считаться за бесполезную. Некогда та компания имела право осваивать земли Аляски и прилежащих островов, включая Курильские, дана монополия на промыслы и ископаемые. Русские повели себя подобно жадным до ресурсов колонизаторам. Компания посчитала за допустимое ввести собственную валюту, разрешая только ей рассчитываться в своих магазинах. При этом для разных категорий покупателей цены различались.

С девятнадцатого февраля по одиннадцатое апреля опубликованы девять заметок «О русском государственном бюджете на 1862г». Передавая содержание кратко, Лесков предложил заменить откупную систему на акцизную, благодаря чему появится больше средств для пополнения бюджета. Вместе с тем, Николай отметил, что глядя, как это будет реализовываться, то скорее следует говорить о безнадёжности данного мероприятия.

Двадцать второго февраля — заметка «Товарные кабинеты», короткая и малосодержательная. Двадцать шестого февраля — «Внутреннее обозрение: Благонамеренное употребление имени господина Аскоченского. Отношение этого имени к скучным вопросам. Опыт применения этого имени к вопросу о русских гувернантках. Заботы об учительницах». Николай заметил, насколько тяжело добиться внимания читателя, о чём бы не брался писать, а упомяни вскользь Аскоченского, статью обязательно дочитают до конца, выискивая некое недовольство по его адресу. К слову сказать, не всякий читатель последующих лет вообще сможет о нём что-либо помыслить.

Двадцать восьмого февраля в «Книжном вестнике» опубликована заметка «Обновлённый «Век». Говорилось о задуманных изменениях, должно было войти порядка тридцати литераторов. Если читателю интересно будущее сего «Века» — через месяц он вовсе прекратил существование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нужно признать, познание даётся тяжело. Стоит упустить время, как восстанавливать приходится по крупицам. Но и прочитанное однажды, очень быстро забывается. Пусть Николай Полевой помогал восполнить брешь в знаниях, да и его труды столь же быстро улетучиваются из памяти. Другое дело, если не перестаёшь повторять некогда узнанное. Только тогда у этого есть шанс закрепиться в памяти. Что уж говорить про историю Византийской империи. Где искать ориентиры? Благо лишь, если хотя бы запомнится имя Юстиниана. Про остальных императоров и говорить нечего, так часто они друг друга сменяли. Жизнь подлинно кипела в Византии, не останавливаясь ни на минуту. Это действительно интересный мир, за давностью лет полностью утраченный. Так сталось в силу неизбежности исторических процессов, поскольку ныне этого государства не существует. А там, где считают себя продолжателями, вовсе не считают нужным поддерживать знание о происходивших в Византии процессах. Но и труд Николая Полевого тут слабый помощник. Его необходимо считать за совокупность знаний.

Про самого Иоанна Цимисхия Полевой не рассказал практически ничего. Кем он был, откуда, какую роль сыграл? Можно узнать об этом самостоятельно, обратившись к другим источникам. Окажется, Иоанн происходил из армянского рода, правил в течение шести лет в одном из последних десятилетий X века. Что ещё можно про него сказать? Разве про его предшественника Никифора Фоку. Никто не мог того облагоразумить. Грубил всем, в том числе римским посланникам. Не дело императору, считал Никифор Фока, вести беседы с варварами. И кто же его убил? Непосредственно сам Иоанн Цимисхий, прямо в царских покоях. Может и самого Иоанна впоследствии аналогично свели в могилу, ничего о том нигде не рассказав, посчитав, будто умер в силу естественных причин, ибо стремительно заболел.

Собственно, самое примечательное в повествовании, это убийство Никифора Фоки. Прочее в тексте — длительная предыстория возвышения Византии. Показан путь становления государства, спешное расширение. И опять бесконечные склоки, распри и убийства. Каким образом государство продолжало существовать при столь кровопролитных раздорах, установить трудно. Предполагать можно разное, вплоть до того, что власть императоров была скорее номинальной. Руководить Византией могли разные партии, вроде хрестоматийно известных «зелёных», «голубых», «красных» и «белых». Кто не знает про кровавые разборки ипподромных соревнований, не раз переходивших в уличное побоище? Будучи опосредованно знакомым с византийскими порядками, приходишь в тихий ужас. И продолжалось это на протяжении никак не менее тысячи лет.

Почему тогда Николай Полевой взялся только за период, в который жил Иоанн Цимисхий? Скорее он заключал своё повествование на данном византийском императоре, показав читателю довольно для него необычное. Сомнительно, чтобы близкие к культурному просвещению люди имели хотя бы поверхностное знание о Византии. Впрочем, что прежде, как и ныне, таковое знание сохраняется на одинаковом уровне — близком к полному отсутствию соответствующих знаний. Нет нужды говорить, насколько это плохо или хорошо. В конечном итоге, не каждый расскажет даже о том, каким образом сменялись русские императоры после смерти Петра I. Впрочем, как и сменялись до него цари. История — это такой предмет знаний, когда легко помнить нечто в общем, вовсе не разбираясь в деталях.

И раз уж речь пошла о Петре. Николай Полевой вовсю работал над очень большим и объёмным трудом про его царствование. Труд «История Петра Великого» будет опубликован в четырёх томах на протяжении 1843 года.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда есть желание о чём-то рассказывать, особых к тому побуждающих причин не требуется. Можно взять для примера большой город, богатый историческими деталями, либо некое событие, проследив все предпосылки и возможные последствия; а можно выйти в чистое поле, наполнив каждую травинку жизненной силой, описывая эпические сражения за их обладание, гибель и возрождение приходящих и уходящих покорителей тех трав, обязательно припомнив, что об этом рассказывали Паустовский, Бианки и Пришвин, дополнив явлением персонажей из «Мастера и Маргариты», после проведя прямую параллель между последним путём Иисуса Христа, направив её куда-нибудь очень далеко, обязательно совершив множество поворотов, изыскав дорогу от Палестины до Тибета, замкнув её через Сибирь, вернувшись обратно по Волге в Каспийское море и земли, которыми некогда владел Александр Македонский. И тогда получится исследование, ни в чём не уступающее изысканиям Рустама Рахматуллина.

Это очень просто, когда перед тобою предстаёт нечто. Допустим, видишь ты Пашков дом. Мгновение, и ты его легко противопоставляешь Кремлю. Это подлинный центр Москвы, связавший прошлое и настоящее, предваряющий должное происходить далее. Не стараясь остаться голословным, обращаешься к творчеству Михаила Булгакова, представляешь его за истину в последней инстанции, бродишь по коридорам и комнатам вместе с персонажами художественного произведения. Начинаешь размышлять, отчего Москва утратила статус главного города, находя в том причину, например, в императорах-эксцентриках. Почему эксцентриках? Потому как они стремились удалиться от центра. А может центром они считали себя, отчего в Москве им становилось душно. Что в сих рассуждениях может быть непонятного? Вот и Рахматуллин посчитал такие рассуждения за вполне уместные.

Но нужен больший размах. Есть города постарше — Константинополь и Иерусалим. На их фоне Москва воспринимается разве только в статусе Третьего Рима, то есть продолжателя древних традиций. Что может быть лучше, нежели находить отсылки к имевшему место в Константинополе, а до того в Иерусалиме? И ладно бы дело ограничилось Иерусалимом. Рахматуллин мог уйти в размышлениях ещё дальше, увязав первую династию фараонов с эволюцией становления русской государственности, наподобие сохраняющихся мифов о возможности выведения рода Рюриков непосредственно от императора Октавиана Августа. Мог Рахматуллин погрузиться ещё глубже, изыскав ему требуемое в Шумере. Спасло лишь отсутствие каких-либо точных свидетельств о столь далёких временах, иначе не миновать нам влияния Гильгамеша.

Не нужно забывать, в название труда не зря вынесена метафизика. Это подразумевает обязательный поиск первооснов сущего. В данном конкретном случае — Москвы. При особом желании можно опереться даже на Лукьяненко, уверовав в борьбу Ночного и Дневного дозоров. Или отчего именно Булгаков должен считаться за авторитет? На улицах Москвы происходит достаточно от нас сокрытого, порождаемого фантазиями литераторов. Однако, читатель согласится, есть экскурсоводы, как раз тем и занимающиеся, что водят любопытствующих по местам художественных произведений. Кому-то за радость каждый год приезжать в Дублин, осуществляя путешествие по всему, связанному с «Улиссом». Так же поступает Рахматуллин, взяв основой иные источники информации. Иначе зачем на страницах появляются отсылки к Ерофееву и к его «Москва-Петушки»?

Желание Рахматуллина излагать так — понятно. Ему это нравится. И если у него найдутся сторонники, вполне себе очень хорошо. Кто-то должен заниматься мифотворчеством, либо эти самые мифы коллекционировать. Всегда найдётся желающий послушать. Главное, не выдавать вымысел за реальность. Иначе на высказанном более полутысячи лет назад утверждении, будто «четвёртому Риму не бывать», можно сразу закрыть не только историю Москвы, но и всего человечества разом.

Автор: Константин Трунин

» Read more