trounin.ru

Кратко сказать о требуемом — достоинство, растекаться мыслью по древу — достоинство. Писатель волен выбрать требуемую ему форму подачи материала. Касательно Гроссмана — это обилие слов, потоп и даже флейм, как принято говорить в XXI веке. Более того, Гроссман и оффтоп — крепко связанные друг с другом понятия. Когда сабж «Битва за Сталинград», открывший книгу ожидает увидеть описание связанных с битвой событий, но никак не тонуть в авторских отступлениях. Доходит до того, что описываемый Гроссманом жар не ощущается, поскольку жар описан чрезмерно, его излишне много и он не кажется настоящим. Говорить при этом о войне уже само по себе кажется излишним, лучше ещё раз посетовать на горести еврейского народа.

Первая часть дилогии, «Правое дело», ввела читателя в курс описываемого автором. Но тогда Гроссман не мог нахвалиться прозорливости советских людей. Теперь Василий повернулся на сто восемьдесят градусов и рассказывает об обратном. Рассказывает он так, словно вина лежит на ком-то определённом. Хотя, будем честными, населявшие Россию народности всегда отличались стремлением к внутреннему согласию с действительностью и старались сделать всё для того, чтобы личное мнение не затмевало стремление к общему благу. Кто с таковым мировоззрением не согласился, те, не вынеся груз ответственности, предпочли покинуть Советский Союз.

А ведь стремление к общему благу — болезненная для русских тема. Гроссман это игнорирует. Он сторонник объективности. Его правда — настоящая правда, только поданная читателю под авторским углом её восприятия. Василий не считает, что ложь и общее благо совместимы. Пусть население дрогнет под поступью немцев, страна рухнет — главное сказать правду, какой бы она не была. Ежели люди хотят заблуждаться — нельзя им открывать глаза, они прекрасно осведомлены о происходящем. Помыслы всё равно будут направлены в требуемую им сторону, а мешающихся под ногами затопчут.

Стоит ли сочувствовать Гроссману, чей реализм отличался от социалистического? Он имел право на личную точку зрения и выразил её письменно. Что же до реакции власти на труд Василия, то она была вполне ожидаемой. Никто не любит, когда с ним не соглашаются. Взять хоть власть, хоть народ. И когда в тексте открыто говорится про концлагерь, где заключённые сами над собой устраивают надзор, себя же кормят отбросами и отправляют на смерть, легко увидеть завуалированную критику Советского Союза и нелестное мнение о населяющих его гражданах. Аналогичных примеров каждый сможет найти требуемое ему количество. Нашли их и в шестидесятых годах.

Врага нужно уничтожать, говорит словами действующих лиц Гроссман. Плохие люди есть среди всех наций, опять замечает Гроссман. Василий был умным человеком и понимал, к чему могут привести размышления, вступающие в противоречие с мнением большинства. Достаточно одному сказать, что ты враг, как остальные подхватят, и уже не будет важно, кто сказал и вследствие чего им были сделаны такие выводы. И всё равно Гроссман боролся за правду, желал сообщить о творимых несправедливостях и, должно быть, считал необходимым иначе воспринимать события прошлого. Но он не был тем одним, кто скажет правду и она тут же будет подхвачена, а после все с ней согласятся.

Правде тоже требуется время для усвоения, необходимо ждать или иным способом о ней рассказывать. Гроссман написал книгу. Теперь читатель может ознакомиться с прошлым. Настало время узнать правду! Правда правдива ли правда? В любом случае, прошлое в прошлом, и уже не так важно, какие процессы тогда происходили в обществе, нужно жить сегодняшним днём и смотреть наперёд, неся уже свою, а не чужую правду.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Существует ли любовь в том виде, в котором её принято видеть? Юные сердца идут на безумные поступки, забывая о требуемом холодном расчёте. Что есть мужчина для женщины и женщина для мужчины? Никак не объект для душевных переживаний, скорее созданный природой инструмент для продления человеческого рода. Примерно в таком духе думает Герберт Уэс, от лица которого пишет письма Джек Лондон своему оппоненту Анне Струнской, воплотившей образ Дэна Кэмптона, воспринимающего любовь с позиции чувств. Читателю предстоит наблюдать за перепиской прагматика и лирика, чьё понимание жизни никогда не найдёт точек соприкосновения.

Из текста писем становится известно следующее. Молодой Герберт решил сочетаться браком с Эстер, свадебная церемония состоится через два года. До того момента осталось достаточное количество времени, чтобы обдумать детали предстоящего торжества. Но не это заботит Уэса, его сердце — вмёрзший в лёд камень, а душа — замёрзший в камне лёд, ему необходим человек противоположного пола и не более того. Такому, как Герберт, следовало найти схожего с ним прагматика, но судьбой предрешено остановиться на лирично настроенной девушке, склонной поэтизировать действительность и требовать по отношению к себе проявления тёплых чувств. Этого Уэс ей дать не в состоянии, поскольку стань он мягче, то из занимающего активную позицию он перейдёт в стан перегоревших людей, ведь заледеневшее восприятие лучше сохранить, нежели позволить оттаять душе, дав ей возможность покинуть сердечный камень, оставив сам камень в телесной пустоте.

Кэмптон иначе понимает нужду Герберта в женщине. Он уже стар и многое испытал, а что прошло мимо него, то он почерпнул из книг. В суждениях ему проще опираться на необходимость советовать Уэсу жениться по любви, не видя смысла в прагматичности. Он склонен к тому и в силу стремления Эстер к поэтике. Кроме того, Кэмптон склонен высказывать мысли, присущие женщине. Читатель помнит, от его лица пишет Анна Струнская. Так разве будет представительница прекрасной половины человечества занимать позицию, направленную сугубо на отдачу себя, не желая принимать в себя и дозволять быть созерцаемой и используемой, без права на чувство взаимной привязанности?

Судить об отношениях мужчины и женщины на рубеже XIX и XX веков задача не из простых. Именно в это время происходила усиленная борьба женщин за равные права с мужчинами — феминизм, вплоть до требования участвовать в голосованиях — суфражизм. Женщине стало доступно ранее запретное, в том числе и собственное мнение. То есть случись переписка Уэса и Кэмптона на двадцать лет раньше, они не имели бы разногласий. Но теперь, когда самосознание европейцев и американцев стремительно менялось, необходимо подстраиваться под новые условия.

Читатель должен удивиться предпочтениям Кэмптона, представителя старшего поколения, не должного быть таким податливым, каковым его представляет Струнская. Приходится делать исключение, поскольку образ поэта — просто образ. Кэмптон должен воплощать собой мудрость обыденности, что и находит отражение в его письмах. Уэс аналогично вызывает удивление у читателя, ибо он молод, но в воззрениях подобен прежним формациям. Было бы проще судить, расскажи писатели подробности жизни переписчиков, при каких условиях они росли и в каких критических ситуациях побывали. Формат произведения этих сведений не предусматривает, поэтому приходится исходить из имеющегося материала.

Уэсу нужна женщина, как того требует природа. Он постоянно приводит примеры, опирается на факты, механизирует отношения и не желает думать о чувствах. Кэмптон тоже приводит примеры и опирается на факты, беря их не из внешней среды, а погружаясь в личные переживания и в художественную литературу. Уже само направление мыслей переписчиков показывает стремление одного опираться на целый мир, а другого — только на себя: Уэс — снаружи, Кэмптон — внутри.

Разрешить спор мужей сможет сама женщина, её письма появляются в конце переписки, ставя точку в споре. Выбор Эстер понятен и логичен. Она исходит из личных желаний и не заглядывает в будущее. В ней играет зов природы, побуждая женское начало принимать близость нуждающегося в ней человека. Впрочем, зов природы обязан был её склонить к выбору сильного самца, способного защитить её вместе с потомством от опасностей. Но XX век внёс коррективы, теперь уже мужчине впору искать такую спутницу жизни, чтобы она могла спасти от опасностей и его.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Христос и Антихрист» | Книга №2

У Дмитрия Мережковского за гибелью богов следует их воскрешение, случившееся спустя тысячу лет. Не сами боги воскресают, а возрождаются чаяния людей, дотоле пребывавших в темноте невежества. Христианские церковные деятели постарались сделать всё для того, чтобы низвести стремление человека к прекрасному, заменив его на слепое раболепное принятие божественного промысла. Люди продолжали с подозрением относиться к наукам и искусству, как проявлению влияния дьявола. Они же, исповедовавшие любовь к ближнему своему, имели смутные представления о гуманном отношении. Христианский мир погряз в жестокости, войнах и разврате, всё далее уходя от дарованных ему заповедей. А потом наступило время для Ренессанса.

Одним из ярчайший деятелей эпохи Возрождения стал Леонардо да Винчи, именно о нём написал Дмитрий Мережковский вторую книгу цикла «Христос и Антихрист». С малых лет Леонардо испытывал тягу к прекрасному, отличался пытливым умом и старательно обходил запреты. Картины он создавал левой рукой, возможно шестипалой, ибо расстояния всегда делил с шагом на двенадцать значений от предыдущего. Никогда не ел мяса и не имел близости с женщинами. Возможно, Леонардо имел склонность к однополой любви, ибо в молодости был удостоен обвинения в интимных сношениях с учителем. Именно таким предстаёт да Винчи на страницах произведения в моменты, когда Мережковский отходил от основной повествовательной линии и заполнял страницы познавательными фактами.

Чаще Леонардо представлен со слов его ученика Джованни, наблюдающего за ним и постоянно недоумевающего от поведения да Винчи, слишком лёгкого для мирской суеты, предпочитающего заниматься разными вещами, лишь бы не останавливаться на определённых занятиях. Например, работая над картиной о Христе, Леонардо мог наблюдать за полётами птиц или изыскивать в душе мрачные черты изнаночной стороны прекрасного, будто черпая вдохновение в разном, либо отдыхая от дум, разгружаясь сторонними впечатлениями.

Как можно понять помыслы да Винчи представителю невежественной Европы? Мозговая активность у сограждан Леонардо была сведена к нулю, за тысячу лет освобождённая от всего, кроме осознания необходимости веровать в Бога и во всём доверяться мнению церкви. Такой рисует Мережковский паству. В отличии от неё политические деятели словно существовали в других реалиях. Представленные Дмитрием Чазаре Борджиа, Александр VI и Никколо Макиавелли живут по принципам следования достижения личных целей, направленных на укрепление достигнутого и его расширение.

Леонардо находится в стороне ото всех и не имеет сподвижников. Он одинок в своих воззрениях. У читателя даже может сложиться впечатление, якобы да Винчи был предвестником Возрождения, чуть ли не совестью разрозненной итальянской нации. Его современники, в том числе и художники вроде Микеланджело Буонарроти, отличались грубым нравом, направленным на удовлетворение потребности в личной славе, то есть давились от тщеславия, не зная, как убрать с дороги мешающие элементы с помыслами кристальной чистоты. И если кто и веровал в Бога среди действующих лиц произведения Мережковского, то только да Винчи, и никто кроме него.

Предрассудками полнился народ — чернее черноты та чернь. Как Леонардо удавалось найти спасение от кривотолков и косых взглядов, переполняющих страницы? Даже на старости лет да Винчи не пришёл к согласию с окружением, со слезами наблюдая за разрушением многолетних трудов пьяной бесчинствующей толпой. Только редкие моменты радости возникали в его жизни, омрачающиеся нежеланием самого Леонардо расставаться с грузом нажитого творческого богатства.

Были ли готовы люди принять идею новых богов, под именем которых следовало подразумевать уже их самих?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писатели серьёзно считают необходимым элементом художественной литературы — привлекательный зачин. Такой, чтобы читатель не отрывался до конца произведения, ожидая раскрытия новых подробностей. Если с первых страниц кто-то из действующих лиц признаётся, что он сторонник однополой любви или гордо любуется своим детородным органом, то дополнительно к симпатиям рядовых граждан книга получит порцию лестных отзывов от критиков, вплоть до выдвижения на престижные премии. Энн Тайлер чинно вывела портрет гомосексуального парня, опустив прочие интимные подробности. Добиться внимания у неё получится, но на успех ей, увы, уже не придётся надеяться, ибо западная литература исповедует реализм фрейдисткого толка в самой его раскрепощённой крайности.

Перед читателем семья. Она живёт простой жизнью. Мать и отец воспитывают детей, те не слушаются родителей, создают им проблемы, отчего возникает недопонимание. На таком сюжете можно создать достаточное количество страниц, на которых действующие лица будут пытаться разгадать мотивы поступков других, пока те молча занимаются тайными делами, должными быть раскрытыми для читателя в последующем. А о чём следует рассказывать западному читателю? Гомосексуализм всегда в приоритете. Следом за ним вереница из разнообразных пороков, например педофилия. Трудности социальной адаптации приветствуются, не говоря уже о религиозных верованиях преимущественно сектантского толка. Для пущей интриги кого-нибудь из членов семьи следует сделать приёмным.

Поэтому «Катушку синих ниток» лучше воспринимать заготовкой для сериала. Произведение удобно разрезается на разные истории, связанные воедино лишь авторской волей. Зритель постоянно будет пребывать в ожидании шокирующих подробностей, разворачивающих сюжет если не в обратном направлении, то придавая ему движение в неожиданную сторону. Чем дальше продвигается повествование, тем больше подробностей станет известно. Тайлер воспользовалась одним из писательских приёмов, когда требуется скрывать известные ей подробности, но, вместо прямой и честной беседы, читатель получает обилие слов и размышлений, словно он обязан переживать за действующих лиц.

И читателю есть о чём переживать. Не каждый родитель переварит признание сына в нетрадиционной сексуальной ориентации. Почему он таким стал? Что его к тому подтолкнуло? А если причина в нас — родителях? И где теперь сын живёт? Он ведь, кажется, женат и у него есть ребёнок… или это ему ещё предстоит? Главное автором сказано — в сюжете есть гей, остальные детали будут позже. Основное ведь сделано — внимание привлечено. И хоть сведи повествование к простыне о трудностях американской жизни, дополни событиями от одиннадцатого сентября, посетуй на жесточайшую безработицу в стране и на конфликт поколений — всё окажется вторичным.

Жизнь семьи меняется. Родители стареют, дети обособляются, появляются новые проблемы. Чего не хватило одним действующим лицам, то будут испытывать другие. Писателю всегда удобнее рассказать о многих, нежели показать путь единственного главного героя. Вместо подробностей и разнообразных фактов, коих ощутимо не хватает, читатель знакомится с вопиющими случаями биографии персонажей, будто не было у них ничего светлого. Лишь мрачные истории, толкающие к неприятию перемен и финансовой безалаберности, чтобы автор смог лишний раз укорить сложившуюся политическую систему.

Только Энн Тайлер не сможет понять, что беды проистекают от вседозволенности, так активно пропагандируемой под видом демократии. Каждый поступает на благо себе. И ладно бы всё касалось ориентации в половых отношениях. Проблемы кроются в неуважении к родителям, желании устроить личную жизнь и игнорировании нужд других. От этого и стоит отталкиваться, читая «Катушку синих ниток». До добра переизбыток добра не доводит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юрий Бондарев постарался рассказать о многом, как о том, о чём следовало рассказать, так и о том, о чём можно было не рассказывать. «Берег» стал для него подобием бездонного колодца, из которого сколько не черпай воду, ведро всё равно будет оставаться полным. Глубина колодца ограничена двадцатишестилетним сроком — временем взятия Берлина и подавления оставшихся очагов сопротивления, а бросающий ведро в бездну памяти — сорокасемилетним возрастом, ибо столько ему на момент изложения. Читателю предстоит усвоить весь промежуток прожитых лет: от пылкой юношеской любви людей из противоборствующих лагерей до болезненного налаживания взаимоотношений с прежними смертельными врагами.

Берег — это граница между двумя состояниями. Граница может проходить явно, либо восприниматься подсознательно. Бондарев предлагает разные варианты берегов. Речь может идти о культурных различиях, либо о взглядах на вопросы и о прочем, для перечисления чего никогда не хватит места. Жизнь сложна для понимания и не ограничивается прямолинейным её толкованием. Бондарев это понимает, поэтому затрагивает множество аспектов, разбавляя повествование всевозможными подробностями. Читатель познает буйство советской истеричной шпаны, готовой порезать и потом слёзно рыдать перед милиционерами; познает впечатление о посещении заграничного бара с интим-услугами, где разведут на деньги и грубо выставят за дверь; познает отношение немцев к политике, религии и нацистскому прошлому; наконец-то поймёт, что берега создаются воображением, тогда как человек всегда стремится к достижению определённого результата, идя к нему по пути социализма или капитализма, будучи обречён пересечься с чуждой идеологией и принять её за собственную.

Центральным сюжетом произведения является тема отношений главного героя с восемнадцатилетней немкой. Им было дано любить друг друга пять дней, пережив за столь малый срок бурю эмоций. Вокруг разгораются споры и взаимная ненависть прочих действующих лиц, а перед читателем развивается линия трепетания соприкасающихся сердец. Война казалась законченной, а любящие будто не имели дотоле потрясений. Бондарев написал об их отношениях с пронзительной чуткостью, достойной самой высокой оценки, если бы не один существенный момент. Пронзительность на деле вышла наигранной, мало похожей на правду и исходящей от психической лабильности большинства представленных на страницах персонажей.

Действующие лица «Берега» не умеют ограничиваться прямым ответом, они обязательно юлят и уходят в многословные рассуждения. Там, где можно сказать, что работаешь писателем, главный герой едва ли не упирается мыслями в горизонт, а на вопрос о причине какого-либо поступка, автор вспоминает о ведре и бездонном колодце: черпает, выливает обратно и снова черпает. Со стороны такое поведение наводит на мысли о тупости персонажей, отчего-то способных дельно рассуждать и принимать правильные решения, периодически на чём-нибудь зацикливаясь.

Красота описываемого под пером Бондарева пала жертвой необходимости выжимать из читателя слёзы, гнев и смех — нельзя остаться безучастным к происходящему. Юрий излишне подошёл к повествованию, представив главного героя не мужчиной в расцвете лет, а немощным стариком, чьё сердце более не способно справляться с нагрузкой и подвержено нестерпимой давящей боли. Бондарев словно забыл, кого он воссоздаёт на страницах «Берега». Ему хотелось всюду создавать пронзительные сцены, игнорируя логику. Он и создавал. Но от переизбытка однотипности читатель обязан будет устать и начать сомневаться в предлагаемом ему варианте чьей-то жизни.

Любителю Ремарка манера Юрия Бондарева понравится. Данное сравнение служит расширению читательских горизонтов. Всегда приятно найти ранее понравившееся в работах других писателей. В такой манере сказывали раньше, будут сказывать и следующие поколения авторов. Их проза волнует душу, а это важнее всего остального.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О подвиге нужно рассказывать так, чтобы он вызывал в людях гордость за принадлежность к человеческому роду. Борис Полевой взялся рассказать про лётчика, лишившегося ног и решившего вернуться обратно в строй. Героизация поступка главного героя произведения видна с каждой страницы: от нежелания сдаваться в плен до борьбы с собственными предрассудками. Нужно с осторожностью верить в предложенный автором вариант развития событий — он всегда подходит с личной точки зрения, пытаясь представить себя на месте героя, словно таким образом может получится близкое к оригиналу подобие. Вот Полевой терпит крушение на оккупированной территории, что рассказать читателю дальше?

А дальше начинается борьба за существование. Борис показывает ужасы немецкой военщины, уничтожающей поселения и расстреливающей мирное население. Нет во враге ничего человеческого, значит такого врага надо бить, но пока возможность для этого отсутствует — нужно ползти с перебитыми ногами к своим. Полевой исходит из того, что представленный внимаю герой произведения вырос в городских условиях и не имеет представления о том, как выжить в лесу. К тому же, он никогда не сталкивался с врагом непосредственно на земле, ведя бои с ним только в воздушном пространстве. Аналогично можно заметить и про самого Полевого, воспринимавшего войну более с позиций её очевидцев, придавая впоследствии в публикациях краски подвигов участников войны.

Борьба за жизнь — главное предназначение человека. Жить нужно на зло врагу и на зло себе. Страдать и приносить этим пользу, стараясь любым способом оказать помощь. Душевные страдания придётся смирить, какими бы беспокойными они не были. Читатель понимает, тяжело осознавать необходимость ампутации ног, после стараться найти место среди здоровых людей и наконец-то ощутить груз ответственности полноценного члена общества. Главный герой произведения Полевого пройдёт через всё, лишь бы вернуть потерянное. Смириться с утраченными ногами ему придётся в любом случае, как и принять от любимой девушки возможный отказ продолжать отношения. Борис излишне драматизирует события, будто в стране останется достаточное количество здоровых и целых мужчин, а советским женщинам будет претить искалеченный муж-герой.

И всё-таки Полевой рассказывает о настоящем человеке. И так получается, что в его произведении все действующие лица являются именно настоящими людьми. Все кто борется с врагом и не сдаётся — тот настоящий. Кто идёт на жертву и не боится отдать жизнь за другого — такой же настоящий. Кто способен оказать помощь другим, ничего для них не жалея — тоже настоящий. Кто верит в людей и позволяет им обрести веру в себя — настоящий. А вот можно ли назвать настоящим человеком того, кто о них пытается рассказать, делая упор сугубо на героизацию? Конечно. Кто не жалеет бумаги, превознося заслуги достойных людей — настоящий. Пусть и приукрашивает он случившееся, всё равно он верит в то, что пытается донести до читателя.

Главный герой «Повести о настоящем человеке» обязательно встанет на ноги и поднимется в небо. На самом деле это не так важно. Полёты в сюжете второстепенны. На первое место Полевой поставил стремление людей бороться с обстоятельствами. И когда они против, приходится одерживать над ними верх. Сталь всегда закаляется, если сердце объято пламенем — остаётся выковывать характер и придавать ему требуемую форму. Остальное уйдёт и забудется.

Ищите героев, возносите их, сочиняйте в их честь произведения. Иначе к чему тяготиться пустыми заботами? Лучше приукрасить действительность, нежели окрашивать её в чёрный цвет.

Автор: Константин Трунин

» Read more