trounin.ru

Пришла пора воздать татарам сполна. Иван Великий не мирился с мыслью допустить продолжать считать себя данником потомков монгольских завоевателей. Но как ему, находящемуся между двух противников, коими являлись Великое княжество Литовское и различные образования татарских ханств, найти силы и утвердить за Русью право на собственную независимость? Для того требовалась решительность. И вот этого как раз не имелось. Были необходимы убеждающие речи сильных духом людей. Одним из таковых стал Вассиан Рыло, архиепископ Ростовский, Ярославский и Белозерский. Он обличал трусость Ивана, обвиняя в греховном допущении заключения перемирия с ханом Ахматом. Исторически теперь известно, Иван не допустил непоправимого, после чего иго утратило значение для Руси в дальнейшем.

Вассиан имел изрядное количество аргументов. Он наполнял решимостью Ивана, пока ещё продолжавшегося именоваться по отцу — Васильевичем. Неужели возможен мир между Русью и татарами Большой Орды? А если и да, тогда как относиться к Великому княжеству Литовскому? Решимость Вассиана поддаётся объяснению, но от Ивана зависело, каким образом Русь продолжит существование. Уже не раз было такое, что военное противостояние могло привести к уничтожению государства. Прежде соперники благоразумно расходились по сторонам, не идя на сближение. Этого нужно добиться и на Угре. Единственное обстоятельство тогда могло действительно беспокоить Ивана, а именно заинтересованность Казимира (Великого князя Литвы и короля Польши).

Большая политика не имеет зависимости от локальных интересов. То, в чём Вассиан Рыло видел трусость Ивана, могло скрывать выжидание определённых событий. Иван не мог концентрировать силы на Угре, забыв о противостоящих ему противниках. Он вносил разлад в союз Ахмата и Казимира, не допуская возможности их совместных действий. Некогда подобная разобщённость уже спасала Русь, когда произошла битва на Куликовом поле. Тогда не хватило буквально дня, чтобы силы татаров и литвы объединились. Теперь Казимир и вовсе не нашёл возможности, отражая набеги крымских татар, бывших в союзе с Московским княжеством. Согласно данному пониманию истории, Вассиан мог сколь угодно ссылаться на Демокрита, повлиять на решимость Ивана он бы не смог.

Помимо послания Вассиана, имеется повесть о стоянии на Угре, сочинённая позже произошедших событий. Неизвестный нам летописец составил текст для летописи, должный и теперь являться её составной частью, если бы не желание определённых исследователей литературы Древней Руси. Пролить свет на события сия повесть способна в меру своего наполнения, тогда как усвоить её содержание каждому придётся самостоятельно. Информативность повести бедна, но в качестве исторического свидетельства очевидца тех дней — бесценна.

Считать ли теперь, будто одержать верх помогло послание Вассиана? Слова архиепископа оказались столь убедительными, что Иван предпочёл испытать судьбу, положившись на должную помочь Руси веру в Бога? Как не хватает в русских письменных источниках описания, согласно которому Иван уходил молиться, лил слёзы, а затем крушил врагов, едва ли не собственноручно насаживая на острие копья самого Ахмата. Именно так прежде писали о деяниях князей, решимостью и отвагой способствовавших изгнанию из пределов своих земель иноверных захватчиков. Но XV век к тому уже не располагал, потому приходится внимать посланиям религиозных деятелей, а затем и скупому на фантазии летописцу.

Стояние на Угре — важное для правления Ивана Великого событие. Проводя политику по укреплению позиций Руси, он сумел противостоять очередному нашествию татар, не раз становившихся причиной повсеместного разорения. С той поры Русь сама определяет, как воздать поправшим право её на существование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чтение летописей пробуждает особое понимание истории. Читатель лишён чьих-либо комментариев, делая выводы самостоятельно. Можно сказать больше, анализируя летописи, делая заметки, в итоге получаешь вариант понимания прошлого, никак не хуже того, какое известно в исполнении всё тех же Карамзина и многих прочих, пытавшихся усвоить прошлое, придти к наиболее правильному истолкованию. А вывод всегда будет один — в конечном счёте приходится доверяться сохранившимся свидетельствам, содержание которых всегда остаётся пристрастным. Значит, как не опирайся на дошедшие сквозь время документы, картину былого не установишь. Причина того ещё и в предвзятости. Всегда нужно исходить из нескольких источников, чего порою не бывает. Но касательно событий XV века есть ряд свидетельств, позволяющих начать осознавать прошлое иначе.

XV век — это прежде всего противостояние Москвы и Новгорода. Как оно обычно подаётся? Василий Тёмный вёл борьбу за сохранение права на великокняжеский стол, в том ему оказывал противодействие Дмитрий Шемяка, с переменным успехом занимавший Москву и вскоре опять уступая. Тут позволительно снова спросить: кто пишет историю? В конечном итоге Василий одержал верх над Дмитрием. Теперь образ Шемяки для потомков сохранился однозначным: беспринципный человек, готовый за власть убивать и калечить политических оппонентов, при этом он же прославился несправедливым судом. Но это вступает в противоречие с летописным сводом 1472 года, показывающим происходившее без выводов.

Наоборот, Шемяка вёл в меру честную борьбу, не допуская чрезмерной жестокости. Летописью зафиксирован факт ослепления им Василия. В то же время имеются сведения, согласно которым зрение Василия значительно ухудшилось, всё-таки оставшись частично сохранённым. Не будучи настроенным уничтожать политического противника, он показал гуманность, позволив княжить над Вологдой. А как поступил Василий с Дмитрием, либо его клевреты? Летопись указывает на факт отравления Шемяки. На том противостояние Москвы и Новгорода практически закончилось, перейдя в фазу скорой утраты Новгородом самостоятельности.

В летописи зафиксированы походы Великого литовского князя Витовта на Псков. Говорится, что жители Порхова откупились пятью тысячами рублей. А когда был зафиксирован факт рождения лысого волка, в тот год Витовт умер. Ходили на Русь и татары, о чём летопись не могла не сообщить. Само её содержание переполнено движениями княжеских войск, сталкивавшихся и расходившихся, дабы через некоторое количество лет сойтись вновь. Подходить к её чтению следует основательно, фиксируя мельчайшие детали. В любом случае, акцентировать внимание следует на событиях вокруг Новгорода, понимая скорое его полное подчинение Москве.

Неправильным является шагом, считать летописи связанными по смыслу с художественными произведениями тех же лет. Должно проводиться чёткое разделение, чего до сих пор сделано не было. Получается так, будто труд историка приравнен к вольным допущениям беллетриста. Тем более сомнительна надобность, толкающая составителей сборников литературы Древней Руси брать несовместимое, находя в том кажущуюся им существенную надобность. И если летопись летописи рознь, то явно повествующий о текущих событиях текст, где не прослеживается цели развлечь слушателя, лишь способствует выработке общего понимания происходивших тогда процессов.

Непосредственно Севернорусский летописный свод 1472 года сконцентрирован на событиях середины XV века, где за начало взят 1425 год, когда умер Великий князь Василий I Дмитриевич, старший сын Дмитрия Донского, после чего и начался очередной разлад на Руси. Внимать этому времени нужно с особым интересом, поскольку сын Василия Тёмного — Иван III Васильевич, прозываемый Великим — положит конец противоречиям и соберёт русские земли под единоличной властью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эта история произошла тогда, когда буры осваивали юг Африки. То были времена Великого Трека. Обычные люди, желающие лучшей жизни, уходили туда, где они смогут жить и работать себе в радость. И именно из этого исходил Хаггард, создавая произведение, должное заинтересовать читателя, особенно учитывая острое внимание к происходившим переменам, омрачающимся ростом противоречий между Британской Империей и колониями буров. Райдер посчитал нужным заглянуть в середину XIX века, поскольку буры ещё не стали теми, кто вызывал отторжение, но уже смертельно ненавидели англичан. Итак, случилось у берегов Африки затонуть кораблю, чей путь лежал в Индию, выжил один мальчик — он то и станет главным героем повествования. На его беду, по рождению он — подданный британской короны, к тому же дворянин.

Принцип построения сюжета у Хаггарда прост. Он даже учит очевидным вещам. Ежели имеешь врага, не откладывай решение конфликтной ситуации в долгий ящик. Если являешься благородным человеком, вызови для разбора по существу. Если в душе имеешь склонность к проявлению подлости, бей сразу и наповал, хоть наноси удар в спину, хоть действуй прямо. Иначе случится множество происшествий, в итоге приводящих к закономерному результату: все терпят поражение.

Собственно, главный герой повествования сойдётся в сражении с полукровкой — потомком буров и зулусов. Оба они полюбят самую красивую девушку Африки — дочь буров. И будут сражаться за обладание её сердцем. Вернее будет сказать, что главный герой с юных лет окажется в числе её почитателей, будет с нею в одном доме воспитываться и окажется взаимно любим. А вот полукровка, воплощение всего мерзкого, возжаждет обладать, не имея шанса заслужить взаимности. Но Хаггард настроен романтично. Каким бы не был мерзким злодей, ему на первых порах хватит простого поцелуя, об остальном Райдер не старался распространяться. Важнее показать нравы африканцев, приключения действующих лиц и трагедию по окончании.

Смысл рассказываемого понятен. Теперь предстоит разобраться, кого же читателю показал Хаггард. Действительно ли перед ним Африка времён Великого Трека? Кажется, такая история могла произойти где угодно. В любой местности есть люди, которых там никто не любит. Есть и злодеи, строящие козни. Особенного раскрытия Райдер в повествовании не допустил. Читателю представлена история о светлом чувстве любви двух сердец, попираемое неуживчивым нравом отщепенца. К тому же данная история и о глупости. Всё могло много раз закончиться, не получив продолжения. Главный герой не утонул, его не растерзали звери, пока он искал помощь на берегу, а затем и вовсе пули свистели над головой, его сбрасывали с обрыва, но он продолжал жить, тем помогая находить для себя новые опасности.

Не стал Хаггард развивать тему взаимоотношений между англичанами и бурами, оставив её на зачаточном состоянии. Имелось осознание, что британец, выросший среди буров, станет буром, отрицающим истинное происхождение. Так оно и стало, но к нему всё же относились терпимо, несмотря на явное нежелание Райдера соглашаться с подобным. И буры не показаны лежебоками и пьяницами, скорее обычными крестьянами, чья жизнь зависит от их способностей. А если кто и мутил воду, то только полукровки, одинаково презираемые всеми.

Африка не даёт счастья: должен усвоить читатель. Какое предприятие не начинай, скорее разоришься. Не сейчас, значит завтра. Не ты, тогда горевать придётся твоим детям. Всё созданное обязательно будет разрушено. Европейцам есть куда бежать, а вот исконному населению Африки некуда. Впрочем, Хаггард пишет о разном, пускай и предсказуемо.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1899 год — год начала второй англо-бурской войны. Её начало казалось неизбежным, вследствие неприятия Британской Империей самого факта существования независимых африканских колоний, должных находиться под её неизменным контролем. В том же году из-под пера Хаггарда вышла книга, повествующая о предпосылках первой англо-бурской войны и вплоть до её завершения. Основное, что он стремился сообщить читателю: англичане действовали из альтруизма, они стремились проявлять заботу об африканском населении, добиться порядка на землях буров, обеспечить функционирование государственного аппарата. Других интересов у них не было. И самое главное — буры представлены под видом ленивых и жадных созданий, должных быть лишёнными права называться цивилизованными людьми. И тот факт, что по итогам войны Трансвааль закрепил за собой занимаемые им земли, по мнению Райдера, явилось катастрофой для чернокожих жителей.

Касательно даты написания труда «Последняя бурская война» допустимо дискутировать. Источники указывают на 1882 год. Тогда Хаггард только вернулся в Англию, прежде став непосредственным очевидцем вооружённого конфликта между англичанами и бурами. И хорошо бы, будь тогда данное исследование опубликованным, дабы убедить британское правительство не допускать снисхождения к бурам, продолжая с ними борьбу за юг Африки. Но труд увидел свет непосредственно в год начала второй англо-бурской войны. Из этого можно сделать единственный вывод, Хаггард желал теперь видеть конфликт исчерпанным, чтобы бурам более ничего не принадлежало. Если доверять его словам, весь мир должен быть подконтрольным Британской Империи, учитывая исповедуемые англичанами принципы. Только читатель обязательно себя спросит: действительно ли Хаггард так считал? Он описывал далеко не те качества, которые возникают в представлении, когда речь касается нравов подданных британской короны.

Почему у буров не может быть собственного государства? Они никогда не платят налоги. Без наполнения казны государство не может существовать. Как бы не хотелось переселенцам жить вольной жизнью, обязанности у них всё равно должны иметься. Поэтому созданный ими край под названием Трансвааль близился к краху. Само его создание, так называемый Великий Трек — путь крестьян вглубь Африки, наполнен кровавыми эпизодами расправ с зулусами. Возникает недоумение, отчего воинственные племена африканцев оказались поставлены перед бурами в положение овец, окружённых волками? Некогда отважные воины, отныне подверженные обману люди, не противящиеся числиться на положении рабов.

Хаггард сам говорит: у Трансвааля нет истории. Ничего неизвестно о прежде населявших его людях. Ещё до Великого Трека по этим землям прошёл Мзиликази, ушедший из-под власти Чаки, короля зулусов. Он повсеместно сеял смерть, убивая всякого им встреченного, не оставляя ничего, варварски уничтожая абсолютно всё. Получилось так, что он расчистил место для буров, которые при всём желании не были способны установить хотя бы отдалённое представление, чем жило прежнее население ими занятой территории. Возникает новый вопрос, как сим горьким пьяницам и лежебокам, ибо иначе Райдер их не показывает, удалось обманывать зулусов, навязывать им волю и отбирать земли? Тем более допускать над собою унижающее их достоинство отношение? Знал ли Хаггард доподлинно о рассказываемом, или то передано с других слов?

Читатель не поверит. Он не склонен кого-то обелять, но и принимать за истину сугубо очернение не станет. Может буры и не являлись ангелами во плоти, но таковыми не являлись и англичане. Райдер считал иначе, для него Британская Империя — государство порядка, должное оный навести во всём мире. Говоря по существу, англичанам всегда был свойственен джингоизм, то есть отстаивание интересов всеми доступными способами. И если следует прямо сказать — мы аннексируем Трансвааль, так как мы того хотим — то так и следовало сделать. Они же, по версии Райдера, сказали — буры держат рабов, они не платят налоги, их государство не способно существовать, они ведут политику, вследствие которой чернокожее население Африки взбунтуется и уничтожит колонии самих англичан, поэтому мы присваиваем занимаемые ими земли себе. Самое странное, обижаемые бурами зулусы с радостью приняли власть англичан, стали им платить налоги и зажили счастливой жизнью. Ровно до той поры, покуда по итогам первой англо-бурской войны они вновь не оказались на позициях унижаемых.

Обоснование необходимости новой войны Хаггардом вроде бы доказано. Ничего не должно сдерживать Британскую Империю, ведь она действует ради заботы о чернокожем населении, и нисколько неважно, кто в итоге будет платить налоги, как и тот факт, что на юге Африки есть золото и алмазы. Просто англичане — ангелы. Уже за такое мнение спасибо Райдеру! Другие британские писатели не стеснялись в выражениях, готовые топить в крови на страницах своих произведений всякого, кто выступает против власти над ними британского монарха, причём без объяснения причин, ибо должно быть так и никак иначе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Приключения Аллана Квотермейна» | Книга №4

«Жена Аллана» — первая часть четвёртой книги о похождениях Аллана Квотермейна. Второй частью являются три рассказа: «Рассказ охотника Квотермейна», «Рассказ о трёх львах» и «Неравный поединок». Внимать читателю предстоит очередным байкам, пришедшимся к слову. Можно предположить, что Хаггард намеревался их включить в одну из прежних книг, но опасался излишне навязчивого дополнения к произведениям, где и без того имелось излишнее количество вольных отклонений от сюжета. Да и не стерпит читатель, ежели станет внимать бесконечному повествованию о том, как Аллан Квотермейн на слона или льва ходил. Всему полагается своё время. Потому лучшим выходом стало издать рассказы в качестве придатка. Собственно, в 1889 году появилось издание, в оригинале называемое «Жена Аллана и другие рассказы».

Впрочем, в периодике рассказы уже выходили. Это легко устанавливается, стоит соотнести уже известное об Аллане Квотермейне. Отчего Хаггард решил переосмыслить некоторые моменты из жизни главного героя? Теперь стало непонятно, считать Аллана с детства выросшим и воспитанным африканскими реалиями, или он оказался на Чёрном континенте уже будучи взрослым. Сути от того всё равно не прибавится. Придётся считать, будто история Квотермейна полна загадочных обстоятельств, становящихся известными со слов других. Как он жил в придуманной для него действительности, установить не считается возможным.

Вот история, в которой показан добившийся успеха Аллан. Он нашёл Копи царя Соломона, вернулся в Англию и опять отправился обратно в Африку. Но речь не о том. Хаггард решил повествовать от собственного лица, будто ему довелось собственными ушами слушать Квотермейна. Некогда Аллан как проклятый копался на купленном задёшево участке, пытаясь обнаружить золото. Надо ли говорить, что писатели благоволят своим героям? Многажды прежде выработанный, опустошённый и не представляющий ценности, доставшийся Квотермейну кусок земли оказался золотой жилой. Где всё перекопали и оставили исчерпанным, не могло появиться ещё больше, нежели было. Однако, Хаггард волен сказывать на угодный ему лад. Будут волнения и переживания, так как кругом полно беспринципных людей, готовых за крупицу драгоценного металла лишить человека жизни.

Это лишь одно повествование из трёх. В других полезных сведений ещё меньше. Мало того, что теперь не знаешь, как лучше понимать случившееся с Квотермейном, так Хаггард то дополнил совсем уж сумбурными историями. Остаётся считать, будто он не знал, о чем ему ещё рассказать, Либо он начинал новую историю, но останавливался, не продолжая. Таким образом получались рассказы, не сумевшие перерасти в повесть. Чего-то Райдеру не хватало. Но вот чего? Мало ли он создавал произведений, где всё начинается с некоей байки, предстающей в итоге соцветием связанных друг с другом событий.

Вот и с рассказами случалось похожее, только без продолжения. Начиная повествовать о рогах буйвола, Хаггард пытался сделать историю о них основой, отталкиваясь от других обстоятельств. Пусть лучше Аллан охотится на львов, рискует жизнью, вместо него умирают соратники, но рога таки будут добыты, причём случайно. Как же они оказались в коллекции Квотермейна? Да, Аллан охотился на льва. Вернее, он отстреливался от нападения зверя в темноте. И когда убил — заснул. Проснувшись, увидел, что труп хищника обгладывает буйвол. Собственно, о рогах данного буйвола и рассказывалось изначально.

Проба пера требует такого же обсуждения, как всё прочее созданное Хаггардом. Его умение создавать истории быстро крепло, поэтому внимать отголоскам прежних литературных проб не так просто. Уровень читательской требовательности успел возрасти.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Интерпретация событий не бывает полностью объективной. Всегда желаемое принимается за действительное. Нагляднее то получается понять, ознакомившись с содержанием двух противоположных точек зрения. Допустим, существует «Московская повесть о походе Ивана III Васильевича на Новгород», составленная в 1472 году. Но сохранилась и повествующая о том же, только глазами новгородцев, потому называемая «Новгородской повестью о походе Ивана III Васильевича на Новгород». Истинно верным является утверждение — историю пишут победители. Из этого следует, что каких взглядов не придерживайся побеждённые, они перестают иметь значение. Согласно этому утверждению московскую версию надо принимать за наиболее объективную. Так и должны были считать современники тех дней. Однако, за минувшие столетия появились и иные представления о прошлом, расходящиеся со ставшей официально признаваемой информацией.

Существует мнение — Москва является преемницей рюриковых начинаний. Пришедшие варяги распространили власть на племена россиян. Значит и земли Новгорода должны стать её частью. Оспорить сие утверждение можно, отказавшись признавать сам факт существования возможной преемственности, поскольку Новгород остался Новгородом, никогда не передавая власть над собою кому-либо. Некогда выбранные для управления князья ушли, чтобы править Киевом, Владимиром, а потом уже и Москвой. Представленный себе, Новгород выбирал князей во управление, оставаясь по форме правления подобием республики. Получается, истинная Русь, принимаемая за основанную Рюриком, осталась уделом Новгорода, покуда не была окончательно подчинена во время похода Ивана Великого, собиравшего русские земли под власть Москвы.

Что ставится в вину новгородцам? Их вольный нрав не мог определиться, как лучше продолжать существование. Угрозу со стороны Московского княжества они ощущали, и были склонны принять над собой Великим князем Ивана Васильевича. Этому мешала другая часть новгородского общества, желавшая встать под управление польского короля. Зрел конфликт, грозящий расколоть Новгород. Во многом вследствие этого Иван Великий и пошёл войной, намереваясь не допустить попрания православия латинством.

Важно понимание роста самосознания, возникающего за счёт жарких убеждающих речей, не обязанных быть правдивыми. Достаточно воззвать к массам, уверив в истинности высказываемых суждений. Таковое влияние прослеживается, согласно текста московской версии похода Ивана Великого. Оказывается, Новгород — изначально вотчина московских князей, вследствие того обстоятельства, что они ведут свой род непосредственно от Рюрика. Впрочем, особенного вооружённого конфликта не случилось, поскольку новгородцы привыкли решать проблемы с помощью денег, и теперь не были готовы самостоятельно оказать вооружённое сопротивление.

Новгородская версия — сухая. Излагается само нашествие москвичей. Собственно, Великий князь Иван Васильевич прогневался на Новгород из-за их тяги к польскому королю, отчего пошёл войной. Затянулся тот конфликт, многие пали смертью храбрых, сражаясь долго и не имея сил отбиться от превосходящего количеством воинов противника. Вслед за согласием принять над собой власть Московского княжества, последовали казни новгородских посадников. На том новгородская повесть заканчивается. До полной утраты Новгородом самостоятельности время ещё не пришло. Об этом можно узнать из других источников.

Какие бы не имелись побуждающие мотивы, главной задачей для Ивана Великого являлось объединение русских земель под рукой одного правителя. Требовалось вернуться к состоянию, утраченному по смерти Владимира Великого, прозываемого Крестителем — за введение христианства на Руси. Для этого допускалось и такое мнение, будто московские князья ведут родословную от Рюрика, исходя из чего они и имеют право претендовать на земли многих княжеств, должных обрести прежнее единство. Поставленную цель Иван Великий выполнил, как не пытайся потомок трактовать пользу или вред его действий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дописанный роман Булгаков таковым не считал. Чего ему не хватало? Он вносил правки и переписывал главы. Совершенства не наступало. Требовалось расширять повествование за счёт новых обстоятельств, прежде упущенных. Почему бы не проработать эпизод с волшебством Воланда? Может следует задуматься о новых персонажах? Чем будет больше действующих лиц, тем лучше окажется в результате. Возвращаясь к Га-ноцри, Михаил желал довести начатое до конца. Нет нужды разбираться в становлении взглядов сего бунтовщика, лучше показать обстоятельства казни. Считается известным, будто Христа смертельно ранили копьём. Следовало художественно обработать данное обстоятельство.

Если продолжать работу в подобном духе, малым размером произведения не ограничишься. Постоянно будут возникать новые детали, обязательно вносимые в действие. Получалось, роману не быть написанным никогда. Потому-то Михаил в 1934 году остановился и проронил фразу «Дописать раньше, чем умереть!», ставшую исходной точкой для третьей редакции «Мастера и Маргариты». Но теперь нет речи о цельности. Читателю предстояло ознакомиться с черновыми записями без чёткой привязки к содержанию. Придётся внимать отрывкам, самостоятельно соотнося их прежнее понимание с тем, что ныне принято считать заключительной редакцией романа. И дабы запутаться, исследователи творчества Булгакова предлагают дописанные и переписанные главы третьей редакции считать к тому же и четвёртой редакцией.

В действительности никаких новых редакций не было. Булгаков взялся дополнять им уже написанное. Вниманию читателя представлены личные дневниковые записи, внимать которым он вправе уже согласно тому, что их посчитали нужным довести до его сведения. И как бы не казалось важным проявить интерес ко всему, так или иначе связанному с романом, браться за обрывочные авторские измышления — равносильно попытке читать чужие мысли. Не отдыхал ли Михаил от суеты, воплощая на бумаге мистические материи? Задавленный необходимостью выполнять заказы театров, он хотя бы в чём-то позволял себе проявлять собственную волю, чем собственно и являлась работа над «Мастером и Маргаритой».

А нужно ли вносить элемент нереальности? Из-за чего приходится думать, будто страницы произведения наполнены необычными для действительности событиями? Мало ли аферистов в государстве Советов? Они и не такие фокусы способны совершать. Предсказать гибель человека? Легко. Обратить деньги в бумагу? Ещё легче. Приговорить кого-то к смерти? А это уже и не мистика вовсе, а обыденная боязнь грозящих случиться потерь. Облегчить страдания умирающего? Вполне себе гуманизм, свойственный каждому, кто склонен сочувствовать страдающим. Множество мыслей кружило вокруг Булгакова, к тому же погружённого в круговорот собственного отчуждения от общества. Хоть где-то он казался себе творцом, постепенно создающим будто до того никем не написанное.

Внося изменения, Михаил не мог не понимать — умрёт он всё же раньше. Нельзя завершить труд, в котором не можешь поставить точку. Должна остаться недосказанность, с чем Булгаков не желал соглашаться. Обязательно последуют разночтения, причём не в его пользу. Читатель станет думать о чём угодно, кроме действительно важного. И тут стоит задуматься, к чему думал Михаил подвести читателя? Вполне хватало так называемого «Великого канцлера». Ответ кажется простым. Не имея шансов на публикацию, Михаил предпочёл дорабатывать созданный им материал. Он продолжал действовать без определённого замысла, доводя до совершенства имеющееся.

«Мастер и Маргарита» не ограничивается четырьмя редакциями. Булгаков продолжит работу над романом. В его творчестве дополнительно выделяют пятую и шестую редакцию. О них следует поговорить отдельно. Пока же можно поставить промежуточную точку. Если Михаил того сделать не мог, следует это сделать за него.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Куда ещё Булгаков мог податься? Возвращаться к написанию фельетонов он явно не желал, его бы и не приняли в периодических изданиях. Поступило предложение писать либретто для опер. Выбора у Михаила не оставалось. Он уже привык получать деньги, не видя итог своей работы осуществившимся. От него требовали создать литературное произведение, и Булгаков соглашался. Об ином он не помышлял. Склонность к творчеству помогала прокормиться и рассчитываться с долгами. На очереди у Михаила было две работы: «Чёрное море» и «Минин и Пожарский». Первая — о гражданской войне. Вторая — на историческую тему.

Булгаков должен был знать — всё зависело от различных факторов, способных повлиять на результат труда. Если не находилось причин отказать в постановке, тогда написанное обретало новую жизнь на сцене. Как случилось с «Чёрным морем». Тесно работая с композитором Сергеем Потоцким, Михаил в очередной раз воплотил замысел сего деятеля, предоставив возможность гражданской войне принять вид оперы. Иначе сложилось с либретто «Минин и Пожарский», оказавшемся невостребованным, уступив право на постановку схожему по замыслу произведению «Иван Сусанин».

Это кажется, словно Михаил переживал, огорчаясь от невостребованности. Подобным образом думает и читатель. Всё объясняется итоговым результатом в виде публикации. Если тексты оставались без внимания, тогда и писатель должен восприниматься глубоко переживающим. Только так ли это? Будучи некогда молодым, способным творить без отдыха, Булгаков не гнался за известностью. Это ныне проведены изыскания, установлено, что именно написал Михаил. Тогда этого делать никто не желал, да и не имелось для того надобности. Из чего можно сделать вывод: Булгаков привык работать, получая зарплату за делаемый им процесс. И только.

Следует огласить новый вывод из сказанного: Михаил не во всём проявлял старание. Потому не кажется странным внимать сухости составленных им заготовок для опер. Почему бы не думать, будто Булгаков заранее не питал надежд на успех, согласный создавать требуемый продукт, ни о чём более не помышляя. Какими станут окончательные варианты — не так важно. Всё равно им не быть поставленными. А если случится иное, тогда запрет на постановку последует едва ли не сразу, достаточно устроить первый показ. Именно с грузом подобных мыслей Михаилу и приходилось творить.

Сомнительно, чтобы Булгакова вдохновляла гражданская война. Неважно какая. Хоть недавняя, либо периода Смутного времени. Он брался описать духовный подъём одних и моральное разложение других. Но не отказывал и в праве на достойную смерть оступившимся. Вполне понятно, лучше он сумел поведать о борьбе красных с белыми, нежели сообщить о противостоянии народного ополчения полякам, литве и шведам. Вследствие чего либретто оперы «Минин и Пожарский» никому не пришлось по нраву, чему нет необходимости искать какое-либо объяснение вообще.

Как сказано выше, «Чёрное море» обрело должный вид. Как прошла постановка — сведений нет. Чаще всего о том никто ничего не сообщает, поэтому опираться не на что. Может сложиться мнение, словно Потоцкий поставил оперу не по либретто Булгакова. Пусть даже год написания и постановки совпадают. Думается, зритель шёл смотреть не из обыденных побуждений получить эстетическое удовольствие. Ему было интересно взглянуть на терпящих поражение представителей белого движения, поставленных в безвыходное положение, из-за чего им приходилось самим себя убивать.

У Булгакова будут ещё либретто. Писать он их не откажется, как не отказывался от всякой работы, если за то полагалась оплата.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Он — Пушкин, он — поэт, в него стреляли, и убили, но не до конца. Он жил, в нём страсть жила, и теплилась надежда на благостный исход. Таким же и Булгаков был, в опале пребывая, ощущая гнев судьбы. И близким видел час расплаты, всё дожидаясь под прицелом оказаться. Красиво сказано, но — вот — увы. Михаил горел идеями, когда к тому испытывали интерес другие. Так испытал он чувство написать о Пушкине, изучив документы, но не решившись на самое главное, затронуть непосредственно самого поэта. Пусть говорят о нём другие, испытывают злобу или думают о нём. Он всё равно убитым будет, но где-то там, и тихо он умрёт, не обретя внимания от Михаила.

У пьесы «Александр Пушкин» есть другое название «Последние дни», более правильное по смыслу, учитывая предложенное Булгаковым содержание. Действие касается ранения Пушкина Дантесом на дуэли. Читатель знает, к чему должен подвести его Михаил. Это теперь кажется, будто то событие имело важное для страны значение. В действительности же, ровно как и любое другое происшествие, всё возникает спонтанно, будто бы без подготовительных к тому мер. Все знали о разладе между Пушкиным и Дантесом, кому-то было ведомо о готовящейся дуэли, но обыденность заставляет рассуждать о другом. Кажется важнее не уберечь людей от неоправданных поступков, а убедиться — куплено ли молоко, сколько осталось яиц, чем насытить желудок вечером. И как бы не казалось необходимым обсудить причины надвигающейся трагедии, Михаил предпочёл не отходить от обычной жизни, позволив действующим лицам маяться от всегда присущих людям пустых сует.

Читатель может подумать, что пустое времяпровождение — удел всякого, кто живёт вне обязанностей. Опровержением этому является второе действие пьесы, где высшие лица государства страдают от скуки, проводя часы в разговорах на повседневные темы, не имеющие никакого значения. Им бы обсуждать Пушкина, его дерзость и пыл, вместо чего им и без того хватает забот, нежели искать способы избавиться от произносящего громкие слова поэта, всего-то заставляющие напрягаться от хотя бы кем-то допускаемых вольностей.

И всё-таки Пушкин есть в пьесе. Булгаков сообщает о его болезни. Александр пребывает в немощи. За пределом читательского внимания кипит другая жизнь, протекающая как никогда остро. Ведь Пушкин готовился к очередной дуэли, на которой он не собирался выступать с шутовскими проявлениями своего характера. Отнюдь, раненый в живот, он стрелял ответно, ранив Дантеса в руку. Об этом Булгаков умолчит, удостоив читателя фактом случившейся вне пределов сцены дуэли. Вместо сего исторически важного момента, Михаил позволил действующим лицам, расположившимся в уютной домашней обстановке, гадать по последнему изданию поэмы «Евгений Онегин», раскрывая её на разных страницах и зачитывая должное с ними происходить, случиться вскоре или уже имевшем место произойти.

А после Пушкин умрёт, так и не став частью пьесы о нём же. И это кажется правильным поступком Михаила. Без того достаточно сказано о случившемся, пора задуматься о других людях, знавших Пушкина и имевших к нему прямое отношение. Только приходится признать, согласно версии Булгакова, неизбежное случается, всегда принимаемое с холодным сердцем. Пушкин жил, сам решая, когда ему умереть, вне зависимости от каких-либо обстоятельств, способных тому помешать. К этому привыкли его окружавшие люди, переставшие серьёзно относиться к постоянно случающимся с ним дуэлям, чаще завершавшихся, так и не начавшись. И когда Пушкин оказался смертельно ранен, то было принято с осознанием свершившегося. Человек не может постоянно переживать, когда-нибудь он становится безучастным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Обстоятельства диктовали собственные условия. Не добиваясь успеха в личных инициативах, Булгаков не мог рассчитывать на положительный успех и работая над идеями других. Само имя Булгакова продолжало звучать предостережением. И это ещё не при начавшейся официальной травле. Недовольство росло постепенно, грозя в ближайшее время перехлестнуть через край. Было очевидно, напиши произведение не Михаил, а другой — угодный власти писатель — публикация получила бы одобрение. Все слова, будто в каком-то из произведений можно увидеть нечто, порочащее советскую действительность, — надуманные. На самом деле имеется наглядная зависимость от желания одних навязать волю другим. Любые обстоятельства получится трактовать с помощью всевозможных аргументов, допуская в суждениях абсурдные предположения. Допустим, отчего упоминание Ивана Грозного и проводимой им политики должно напоминать партийную линию, якобы имеющую схожие моменты? Однако, кому-то такое подумалось. И вот, после первой постановки, пьеса «Иван Васильевич» оказалась под запретом.

Взяв за исходную точку «Блаженство», Михаил, согласно поступившим предложениям, взялся проработать иной сюжет. Действующие лица уже не станут отправляться в будущее, как и не будет временных коллизий с разницей в несколько лет, хватит двух обстоятельств, вроде привнесения героев современных автору дней в прошлое, с аналогичным перенесением исторических лиц в настоящий момент. Изменять персонажей Михаил практически не стал, допустив только для ряда из них перемену имён. К тому же усилилось присутствие жены изобретателя и царя.

Теперь оказывается следующее, инженер Тимофеев пребывает в думах, как ему добиться возможности перемещаться во времени. Причём, ежели в «Блаженстве» он себе это ясно представлял, то теперь недоумевает, отчего сооружённый им агрегат не функционирует. Собственно, приходится удивляться, так как для запуска машины времени требуется поворот ключа. К тому же, изобретатель женат на актрисе, у которой за последние годы были три или четыре развода. Не пытался ли этим Булгаков создать впечатление о случайностях, становящимися доступными неподготовленным людям? Вручить столь сложный механизм человеку с лёгкими представлениями о жизни, значит обрести неизбежные сложности. Потому и разворачивается действие, способное позволить иначе понимать действительность, поскольку человеку из настоящего нужно научиться соотносить себя с прошлым. Вполне разумно предположить, что историческим лицам, попавшим в будущее не по своей воле, такое не может быть по силам.

Создавая комедийные ситуации, Михаил не стремился намекать на неустроенность жизни советского человека. Проблема в том, что граждане Советского Союза не умели смеяться над собой, или того боялись партийные лидеры. Но, скорее всего, дело именно в Булгакове. Все понимали — перед ними комедия, причём весьма абсурдная. Путешествие во времени — всего лишь фантазия, не имеющая возможности быть осуществимой. Исходя из этого, допускалось посмеяться над нелепостью представленных сцен, продолжив жить дальше, не приобретя новых дум и никак не соотнося увиденное с действительностью. Наоборот, когда нечто запрещается, тогда и возникают мысли, будто опасения имели реальную почву. Из этого приходится делать вывод — политика Иосифа Сталина идентична политике Ивана Грозного.

Дабы не нагнетать обстановку, согласно всё тем же предложениям, Булгаков опять представил действие сном, будто бы приснившимся инженеру. Ему привиделось, как созданный им аппарат работает, как ему удаётся перемещаться во времени. И учитывая лёгкость мысли сего изобретателя, живущего мечтами, нежели реальностью, соглашаешься с невозможностью описанной Михаилом истории. К сожалению, художественный замысел терпит крах перед здравым смыслом обывателей. Обязательно нужно искать то, чего нет. Самое страшное, это заставляют делать со школьной скамьи, внушая, якобы писатели обязательно нечто подразумевали, хотя они просто зарабатывали на кусок хлеба.

Автор: Константин Трунин

» Read more