trounin.ru

Смерти бояться не стоит, нужно опасаться забвения, и потому прожить жизнь следует так, чтобы навсегда запомнили. Определённо точно можно утверждать, Наполеон навсегда останется в истории, он всё для того успел сделать. И даже его падение привело к повторению торжества. Новое падение привело к ещё одному торжеству, только в представлениях для будущих поколений. Чем же занимался Наполеон после окончательной утраты власти? О том можно прочитать в воспоминаниях людей, составивших компанию опальному французскому императору в числе отбывших на остров Святой Елены. Рафаил Зотов взял за основу их свидетельства, составив хронологию последних лет жизни Наполеона.

Хорошо известно, Наполеон думал переплыть океан и обосноваться на территории Северной Америки. Он желал основать город, заниматься научными изысканиями, продолжая прославлять своё имя, правда уже более мирными промыслами. Насколько это достоверно? Так утверждал он сам. Вполне логично предположить, окажись Наполеон за океаном, дух желающего властвовать вновь бы в нём заговорил. Но ничего не сбылось — он оказался пленён англичанами, решившими не казнить, а сослать на отдалённый от цивилизации остров, куда редко заплывают корабли, где климат оставляет желать лучшего. Это не Эльба близ Италии! Остров Святой Елены станет подлинной тюрьмой, откуда сбежать не получится.

Зотов рассказал о распорядке дня Наполеона, нашёл для читателя сведения и о прочих ежедневных занятиях. Вот Наполеон просыпался, приводил себя в порядок, совершал прогулку, вкушал пищу в рабочем кабинете. Вечером он читал художественную литературу, периодические издания и исторические труды, к тому же диктуя свидетельства из своего прошлого, проводя время в разговорах и играя в карты.

Поначалу Наполеон ещё мог чувствовать нужность обществу, о чём свидетельствуют его мысли. Про него говорили, хулили или отзывались благостно, что приходилось принимать с одобрением или возмущением. Так было, пока не проходили дни и месяцы, когда Наполеон лишится большей части сопутников, всё сильнее впадая в апатию. У него могли болеть зубы, беспокоить печень. Он и питался в последующие годы плохо, поскольку англичане не желали наладить доставку продуктов. Приходилось продавать скарб, выручая за него в пять раз меньше, чем тот стоил. Заканчивалось всё, в том числе и бумага. Ссылка превращалась в необходимость бороться за выживание.

Наполеон мог сколько угодно говорить о несбывшихся планах, представать в образе доброжелателя, но ежели ничего не было сделано, так отчего следует верить ему после? Наполеону хотелось счастья для людей — ради достижения сего желания он воевал. Как-то раз Наполеон принял большую дозу лекарств, пожелав умереть. Не умер. Верить? Подобное суждение не будет возбраняться. Все уверены в везении Наполеона? Он постарался данный миф разрушить. Его не раз ранили, под ним часто убивали лошадей, на него совершались покушения. Но Наполеону оказалось суждено погибнуть от болезни, тогда как он глубоко сочувствовал, не сумев разделить долю людей, служивших ради его славы. Им отказывали в жизни, так почему ему позволили жить? — сетовал Наполеон.

Пребывая на острове, Наполеон изучал английский язык, самостоятельно читая британскую прессу. До того бывший ему плохо знакомым, английский язык теперь становился необходимым инструментом для общения с тем же губернатором, чья должность являлась почётной уже в силу того, что тому вверялось наблюдать за именитым узником.

С сентября 1817 по май 1821 Наполеон практически одинок. Он — подлинный изгнанник общества. От него отдалили всех, ему отказали в медицинской помощи. И он умер неизвестно с какими мыслями, поскольку некому о том сталось рассказать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Второй том перечисления особенностей отношения английских графств к сельскому хозяйству закономерно подводил читателя к заключению. Как раз там Хаггард и предпочёл высказать мысли, более не имея нужды рассматривать графства в отдельности. Проблема понималась и без конкретной привязки. Она становилась очевидной из-за временной невозможности консолидировать силы англичан на укрепление дел внутри государства. Ничего не мешало освободить сельское хозяйство от бремени, чего не делалось вовсе. Речь не про налоги и схожую составляющую заинтересованности властей Англии, а в отношении со стороны самих англичан. Впору ясно, каждый желает извлечь прибыль для себя. Так не стоит ли друг другу помогать? Об этом и стремился говорить Райдер.

Основное затруднение — транспортная логистика. Фермер может испытывать различные затруднения, кроме единственного — он должен беспрепятственно доставлять продукт своего труда потребителям. Следовало считать необходимым вызвать заинтересованность у железнодорожных компаний, одинаково дорого бравших плату за перевоз, невзирая на происхождение товара. В крайнем случае, если не снижать стоимость для фермеров Англии, то можно повысить тарифы на перевозку грузов иностранных компаний. Уже тогда продукция английских фермеров сможет иметь значительно больший спрос.

Пусть Англия не столь велика — отдалённость от Лондона всё же негативно сказывалась на графствах, располагающихся в отдалении. Довольно очевидно, чем дальше производство, тем дороже обойдётся его доставка, а значит и возрастёт конечная цена, что, опять же, скажется на востребованности фермерской продукции. Если решением этого не заниматься — крах сельского хозяйства неизбежен, придётся покупать продукцию из-за рубежа, а это вовсе не окажется выгодным. Поэтому нужно задуматься уже сейчас, каким образом облегчить труд фермеров, позволив им выйти на рынок с максимально сниженным риском финансовых потерь.

Нужно думать и о работниках. Они не могут получать больше заработной платы, нежели им способны выделить фермеры, дабы сельскохозяйственные предприятия не оказывались в совсем уж бедственном положении, становясь на грань закрытия. В этом должно быть заинтересовано правительство, ибо иначе худшего варианта развития событий избежать не получится. Всё взаимосвязано, вследствие чего проблему сельского хозяйства надо непременно решать уже сегодня. Собственно, за это Хаггард и ратовал, болезненно переживая на бездействие власти, либо её противодействие.

У читателя к Райдеру непременно возникнет встречный вопрос. Как быть с фермерами, получившими послабления и не желающими изменять прежним принципам, откладывая излишки денежных средств в карман, в отдалённой перспективе дойдя до принятия решения о совместном сговоре, принуждая к выполнению их требований в ультимативном порядке? Тому обязательно быть, когда дела в сельском хозяйстве смогут наладиться. Всё это просматривается в перспективе, о чём задумываться было рано. Стояла иная задача — помочь сельскому хозяйству остаться на Туманном Альбионе, не оказавшись полностью уничтоженным.

Насколько ныне важен труд о сельском хозяйстве Англии начала XX века? Ответить будет проще, непосредственно являясь её жителем. Рассуждая в общем, проблемы сельского хозяйства остаются схожими и в других странах, где оно, со стародавних пор, остаётся на последнем месте в числе необходимых к решению затруднений. Фермер и поныне остаётся полностью зависимым, редко способным вести успешную деятельность без поддержки государства. О том Хаггард и пытался преимущественно рассказать, раз за разом предлагая приступить к реализации мер по уменьшению преград на пути фермера на рынок. Конечно, было бы хорошо, создай государство для сельского хозяйства такую систему, согласно которой он вовсе перестанет нуждаться в поддержке и вести деятельность без убытков, в наши дни обязательно должных быть понесёнными.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как улучшить сельское хозяйство Англии? Для него нужно изыскать послабления. Не давить на фермеров и не выжимать из них последнее, а создать комфортные условия для существования. В том Райдер проявлял твёрдую уверенность. Он посчитал возможным посмотреть на проблемы Англии изнутри, для чего посвятил несколько лет. Куда-то он ездил лично, чаще вёл переписку. В результате получилась полновесная монография, разделённая на два тома. Интересующемуся текстом предлагалось рассмотреть каждое графство отдельно, стараясь понять, чем оно лучше или хуже остальных, когда приходится говорить о касающемся их сельском хозяйстве. Оказывалось, лучше быть рабом на плантациях, нежели фермером на Туманном Альбионе.

Сперва Хаггард пытался выяснить, отчего решил проявить интерес к сельскому хозяйству. Возможно, как говорит он сам, этому поспособствовало его рождение в окружении деревенского быта: под мычание коров и прочие факторы, способные дать человеку стремление к определённому. Повествование Райдер начал с графства Уилтшир, островных территорий Гернси и Джерси.

Что становилось ясным сразу? Быть фермером трудно. Это может быть связано и с имеющимися в английских графствах крупными землевладельцами, преимущественно дворянского происхождения, с которыми трудно наладить совместное сельское хозяйство.

Насколько текст от Хаггарда информативен? В целом, в какую область земного шара не загляни, везде встретишь одинаковое отношение к фермерам. Выводы Райдер придержит для заключения, тогда как читатель должен был продолжать понимать, насколько фермеру тяжело трудиться.

Затем следовали графства: Кент, Девоншир, Хэмпшир, Сомерсет, Дорсет, Херефордшир, Вустершир, Уорикшир, Шропшир, Суссекс, Корнуолл, Хартфордшир и многие прочие. В иных местах сельское хозяйство презиралось, лишённое понимания необходимости его существования. Другие графства соотносили возможности почвы, вынужденно становясь сельскохозяйственными регионами. Насколько не будь фермерство в трудном положении, оно всё-таки могло предоставлять отличную молочную продукцию, порою самого высшего качества.

Пройдясь по южным графствам, включая западные и восточные оконечности Англии, Хаггард не рассматривал Уэльс, как бы не относился он к непосредственным английским владениям. Пока читатель не до конца понимал проблем уже изученных Хаггардом графств. Становится яснее, стоило Райдеру перейти к графствам, располагающимся рядом с Лондоном.

В чём выгода от фермерства вблизи столицы? Прежде всего, лёгкая транспортная доступность к большому рынку сбыта. Соответственно, проще стать успешным фермером, в отличии от удалённых от Лондона графствах, где сельскохозяйственный труд и считается самым неблагодарным ремеслом. Становилось ясно, к чему в итоге Хаггард подведёт, какие он будет предлагать решения. Ведь понятно, сельское хозяйство должно быть одинаково успешным во всех уголках Англии. От этого зависит не столько возможность фермеров достойно существовать, сколько повышается престиж самой Англии, должной получить расширение выпускаемой продукции, специально для того покупаемой иностранцами.

Частично рассматривает Райдер и особенность ведения англичанами сельского хозяйства. К его сожалению, английский фермер — чаще не является человеком от и для сельского хозяйства, им является любитель со стороны, просто решивший заняться хоть каким-то делом, из которого можно извлечь мало-мальскую прибыль. Об этой особенности фермерской деятельности жителей Туманного Альбиона часто рассказывали все, кто был так или иначе связан с сельской жизнью, особенно в силу профессиональных обязанностей.

В конце первого тома Хаггард всё чаще заговаривался о нуждах рабочих, которым обязательно следует улучшать условия труда и повышать заработную плату. На фоне роста движения социалистических воззрений, такая позиция Райдера ставила его в крайне невыгодное положение. За подобную критику власти, не соглашавшейся заниматься улучшениями, Хаггард мог удостоиться критики, исходящей с самого высокого уровня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Царствование в России Александра I славно царствованием в Европе Наполеона I. Не будь Наполеона — может и не знать нам Александра в том великолепии, каковым его имя поныне принято окружать. Всё-таки, как не утрируй, Наполеон пришёл в Россию с миллионной армией, полностью её растеряв в пределах русских земель. Та армия представляла цвет Европы в славе её могущества. Так Наполеон получил для продолжения борьбы в распоряжение лишь набранную по сусекам шантрапу, с которой более не смог диктовать волю европейским монархам. Но царствовать Александр начинал с иных убеждений — он хотел мира на континенте, чему всячески способствовал. Не его вина в неумеренности аппетита Наполеона, серьёзно считавшего возможным покорить всех и вся.

Зотов начал повествовать со времени правления Петра, подведя к свержению в России с престола Павла, а во Франции — Людовика XVI. Интересно это и тем, что к абсолютной власти стал стремиться первый консул Франции — Наполеон Бонапарт. Пока ещё не в полной силе, он скорее обещал Европе длительное благополучие, ибо в его стране накопились проблемы, должные быть решёнными. И Европа заснула от обещаний, признавая право Французской республики на существование. Этим они дали Наполеону им требуемое. Годы мира способствовали его притязаниям на абсолютную власть, а затем и способности самому выбирать королей для европейских государств.

Александр I в 1801 году сразу прекратил боевые действия, заключив мир с Англией. Он принялся за мирные дела, поспособствовав росту успехов внутри государства. Он велел отмечать всякого радетеля за благополучие страны, особенно поощряя умелый труд. Тогда же Александр отменил пытки, запретив проводить расследование преступлений с применением оных.

В 1802 году Александр проявил заботу о нищих, повелел проявлять заботу к нищенствующему люду. В 1803 — велел открывать учебные учреждения в населённых пунктах, минимум по одному. Особенно велел открыть шесть университетов в крупных городах. В 1804 — пришлось отложить мирные инициативы, ввиду роста противоречий между Англией и Францией, появилась необходимость готовить армию, поскольку война казалась снова должной начаться. В 1805 году Наполеон принял императорские регалии. Вслед за этим грянули Аустерлицкое и Трафальгарское сражения. Наполеоном начата континентальная блокада Англии.

1806 год славен для России первым кругосветным путешествием под командованием Крузенштерна, успешной войной с Персией. Тогда же империя Наполеона стала граничить с Османской империей. Величественная Пруссия пошла войной против Франции и за семь недель оказалась полностью покорена, что не нравилось Александру. Вполне очевидно, между Россией и Францией должны были существовать государства, сохраняющие хоть какой-то нейтралитет. Ещё стоит сказать о начавшейся войне между Россией и османами.

В 1807 году утверждён орден Святого Георгия для храбрых солдат, последовавший за знаменитыми сражениями при Прейсиш-Эйлау и Фридландом. Тогда же заключён Тильзитский мир. Наполеон продолжал вести агрессивную политику против тех, кто отказывался поддерживать затеянную им континентальную блокаду Англии.

1808 год славен для России отнятием от Швеции в свою пользу Финляндии. 1809 — ничем толком не запомнился. И вплоть до 1812 года не происходило ничего столь важного для России, каковое явилось в году 1812. Лишь Швеция не поддержит намерение Наполеона, поскольку шведский народ пригрозит Бернадоту отстранением от власти. Зотов посчитал нужным рассказать о ставшем популярным среди русских способе уходить из городов, предварительно сжигая оставляемое имущество. Подобное наблюдалось и в Москве, из которой её губернатор Растопчин приказал вывезти пожарные инструменты.

1813 год — радость с горем! Умер Кутузов. Россия, Австрия и Пруссия продолжили борьбу с Наполеоном, воюя за обладание землями немецких королевств. С другой стороны Европы Англия боролась с Наполеоном на территории Испании. В 1814 году Наполеон пал. В 1815 — вернулся с Эльбы, потерпел поражение и отправлен англичанами в ссылку на остров Святой Елены.

С 1816 года Александр мог вспомнить о необходимости проявления заботы о благе подданных. Например, он велел строить насыпную дорогу из Санкт-Петербурга в Москву. В последующие годы в России ничего не происходило, кроме улучшения благосостояния, тогда как во Франции продолжилось расшатываться представление о должном быть. С 1820 года растёт число мятежей в Португалии, Испании, Италии и на территории захваченной турками Греции. В год смерти Наполеона — в 1821 — становилось ясно: европейцы устали пребывать под волей монархов, они желают установления республик и принятия конституций.

В 1825 году — при полном благополучии — умер Александр. О последовавших событиях Зотов предпочёл умолчать, не посчитав нужным беспокоить начавшего царствовать Николая.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нельзя просто взять и промолчать, не написав ни строчки о предпринятом в 1900 году паломничестве. Отправился Хаггард через Италию и острова Средиземноморья в сторону священной палестинской земли, где его интересовало всё то, к чему и поныне стремятся паломники, то есть в Иерусалим. Будучи склонным подмечать сельскохозяйственные особенности местности — этому Райдер и придавал больше всего значения. Получилось не паломничество с целью приблизиться к древним святыням христианской религии, а нечто из сферы культурного просвещения. Хаггард разумно замечал, как мало смысла в прикосновении к тому, что прежде уже было не раз разрушено и возведено заново, ничего по себе не оставив, кроме воспоминаний.

Раз паломничество — нужно начать писать воспоминания с лицезрения соборов. В качестве отправной точки был использован Миланский собор, произведший на Райдера самое сильное впечатление, если пытаться сравнивать с другими сооружениями подобного плана. Но куда же отправлялся Хаггард далее? На удивление — вслед за прикосновением к сокровенному, Райдер припал к так им чтимой земле и к плодам её, то есть к тосканскому вину, размышляя о местных фермах и ремесле виноградарей. Пресытившись увиденным и испитым, Хаггард переходил к терзаниям душевным, вдохновлённый посещением Флоренции на рассказ о прискорбной участи Савонаролы, посчитав необходимым посетить все монастыри, с ним связанные.

Визит по Италии затягивался. Райдер посетил Помпеи, затем Неаполь. И уже после отправлялся на Кипр, выбирая первым местом посещения Ларнаку. Надо обязательно сказать, что Хаггард предпочитал обходиться без выражения мыслей об ожидаемом и фактически узнанном. Отнюдь, слог Райдера оказывался сух и касался фактической стороны паломничества. Например, при прибытии на Кипр его сразу обезоружили. По местным законам запрещается держать при себе пистолет, каковой и был изъят. Возмущаться Райдер не стал, прекрасно догадавшись, отчего остров славится низким уровнем преступности.

Пребывание на Кипре не протекало быстротечно. Хаггард продвигался в сторону Лимасола, не забывая обозревать сельскохозяйственную составляющую. Ещё его приглашали на торжественные мероприятия. Там же Райдер высказывал негатив о турках, чья власть до сих пор не ослабла над Кипром. Но одно другому не мешает, поскольку Кипр всё же важен для англичан возможностью акклиматизации при последующей деятельности в Африке или Индии. Говоря конкретно, Хаггард предлагал сперва сюда посылать солдат, чтобы затем переводить на непосредственное место службы в колониях.

Основное впечатление от палестинских земель — жара. Привыкшему к погоде Туманного Альбиона будет затруднительно свыкнуться с постоянно высокой температурой воздуха. Само посещение Иерусалима — основное разочарование. К слову, разочаровываются все, стоит узнать, насколько не соответствует информация о действительно некогда имевшем место, если во всём полагаться на дошедшие до нас источники. Тем не менее, паломники продолжают посещать Иерусалим, не считаясь с тем, что город, по которому ходил Иисус Христос, был начисто стёрт при подавлении иудейских восстаний, а сам нынешний Старый город являет собой построенную римлянами крепость, к тому же на некотором отдалении.

И всё же паломничество совершать требуется. Не с целью прикоснуться к священному! Отнюдь. Важно знать и осознавать, чем является окружающий мир для человека, насколько человек соответствует познаваемому им окружающему миру. Нового Райдер для себя не открыл, он лишь запасся материалом, должный ему хотя бы несколько раз помочь, когда он возьмётся писать произведения с соответствующей тематикой. Отчего не может быть так, чтобы истории Хаггарда имели меньше права на существование, нежели иные истории, считаемые за правдивые?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Аксаков-переводчик известен плохо, Аксаков-публицист — и того менее. Вернее, его литературные изыскания в этом плане представляют совсем малый интерес. Однако, всё-таки нужно знать, о чём Сергей писал, кроме умелого отражения бывшего ему интересным.

Для начала отметим письмо к редактору «Вестника Европы» от января 1824 года. В оном Сергей хвалил перевод «Федры» на русский язык. Годом спустя — в феврале — Аксаков пишет «Мысли и замечания о театре и театральном искусстве», поговорив с читателем на разные темы.

В 1828 году составил некролог на смерть Писарева. Тогда же составил рецензию на оперу «Пан Твердовский», немного погодя на одноимённое произведение Загоскина, и ещё напишет раз. Кроме того, Сергей рецензировал театральные постановки «Отелло, или Венецианский мавр», «Пять лет в два часа, или Как дороги утки», «Пожарский», «Король и пастух», «Батюшкина дочка», «Дядя напрокат», опосредованно говорил о постановке пьесы «Коварство». Написал заметку «Нечто об игре г-на Щепкина». Стоит отметить и два письма из Петербурга к издателю «Московского вестника», в которых сообщал о желании покинуть Москву.

1829 год — это письмо в Петербург «О французском спектакле в Москве», рецензии на постановки «Севильский цирюльник», «Ворожея, или Танцы духов», «Фёдор Григорьевич Волков», «Механические фигуры», «Разбойники», «Каменщик», «Праздник колонистов близ столицы», «Обриева собака», «Дипломат», «Новый Парис», «Семик». О рецензиях можно говорить подробнее, но они представляют впечатления Аксакова об увиденном, в основном об игре актёров. Ныне, спустя время, невозможно оценить тот восторг или негодование, какими он радовал или печалил современника.

Из других заметок за 1829 год: ответ на антикритику Господина В. У., последний ответ Господину под фирмою «В. У.», ответ Господину Н. Полевому на его выходку во втором нумере «Московского телеграфа», об игре актёра Брянского.

1830 год был примечателен скандалом вокруг имени Аксакова. Сергей опубликовал без подписи статью «Рекомендация министра», подвергшись за её написание возмущению от императора Николая. В тот же год отметился рецензиями на следующие произведения и постановки: «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», «Дон Карлос, инфант испанский», «Посланник», «Внучатный племянник», «Чудные приключения и удивительное морское путешествие Пьетро Дандини». Кроме этого, выступил с критикой издателя «Московского вестника», написав ему о том письмо. Составил заметку «О заслугах князя Шаховского в драматической словесности», сообщил разговор о скором выходе II тома «Истории русского народа».

Далее следовали статьи и заметки за 1832 год. Сперва упомянем таковую — «Испытание в искусствах воспитанников и воспитанниц школы Императорского Московского театра», затем рецензии по произведениям и постановкам «Марфа и угар», Женщина лунатик», «Новый Парис», Благородный театр», «Кеттли», «Горе от ума», «Мельники», «Графиня-поселянка», «Две записки», «Чёртов колпак», «Маскарад», «Рауль Синяя Борода», «Швейцарская молочница», «Домашний маскарад», «Ненависть к людям и раскаяние». Из прочей публицистики: письмо из Москвы и «Антикритика».

После этого перерыв до 1852 года. Тогда последовала заметка «Воспоминание о Михаиле Николаевиче Загоскине». В 1854 году — несколько слов о статье «Воспоминания старого театрала». В 1857 — два письма редактору «Молвы», заметка «Три открытия в естественной истории пчелы» и мнение о романе Ю. Жадовской «В стороне от большого света».

Вполне допустима мысль подробного разбора каждой статьи и заметки Аксакова. Сейчас не ставилось такой задачи, хотя бы за тем объяснением, что основательнее самого Сергея не скажешь, тем более для того не имеется существенной необходимости. Извлекать малое из настолько же малого объёма текста — задача для особого рода литературоведов. Им и оставим сие удовольствием во ими и должное быть исполненным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что можно рассказать о жизни Дениса Фонвизина? Пожалуй, получится сообщить совсем немногое. А если требуется расширить повествование? Тогда придётся сообщать обо всём, обходя самого Фонвизина стороной. Как раз таким образом и писалась его биография. Для Рассадина Фонвизин остался автором «Недоросля», более никакого интереса не представляющий. Видимо поэтому, ибо иначе никак не сможешь понять, Станислав брался за совсем уж литературоведческие забавы, сравнивания то, к чему подобный подход вовсе не требовался. Догадается ли читатель, с кем Рассадин станет сравнивать Митрофана? С самим Гринёвым из «Капитанской дочки» Пушкина.

«Недоросль» — краеугольный камень в понимании творчества Фонвизина. Порою сию данностью называют трудом жизни, он же — магнум опус: величайшее творение. И в памяти потомков Фонвизин остался всего лишь автором как раз «Недоросля». Практически забыта другая его комедия — «Бригадир». Как забыта и ранняя версия «Недоросля», совершенно отличающаяся по содержанию от ставшего классическим варианта. Всё прочее — лишь прочее. Надо понимать и тот аспект, согласно которому Фонвизин трудился в качестве переводчика. Всего очень много, но для Рассадина всего этого не существовало. Сугубо «Недоросль» важен, остальное будет упомянуто вскользь.

Существование Фонвизина тесно связано с царствованием Екатерины Великой. Денис и умер на несколько лет раньше, нежели её правление окончилось. Может и быть ему более востребованным, потому как любили его приглашать в дома, ведь он отлично читал свои произведения, пускай и с некоторой ущербностью в произношении, но Денис считался за сторонника Панина, который, с воцарения Екатерины, почитался скорее за политического оппонента. Вот и Фонвизина воспринимали сугубо его шпионом.

Рассадин приводит в биографии свидетельство литературной наблюдательности, ныне ставшее хрестоматийным. Станислав отметил разность восприятия возраста у героев произведений писателей-классиков. Некоторым из них едва наступило тридцать лет, а они считаются уже за пожилых людей. К тому же, Рассадин вновь и вновь возвращается к правлению Екатерины, прослеживая её путь от желания либеральных реформ, вскоре отброшенных — за опасностью для трона — с окончательным закручиванием гаек.

И вот снова Фонвизин перед читателем биографии. Скорее не он, сугубо последствия его деятельности. Прежде слово «недоросль» не воспринималось негативно. После опубликования пьесы — приобрело строго отрицательное значение. Бригадирский чин и вовсе исчез из табели о рангах. Что же ещё? Более, пожалуй, ничего. Рассадин к тому и не стремился. Он показывал Фонвизина как раз таким, каковым его желалось видеть ему самому. Станислав создал определённый образ, поныне практически несмываемый.

Кажется, в биографии от Рассадина более узнаёшь о литературной деятельности Екатерины, нежели про творческие изыскания Фонвизина. Узнаёшь и про страхи царицы, боявшейся передавать власть сыну Павлу. Она де хотела миновать законного наследника, которому давно полагалось сменить мать у власти, и передать полномочия внуку Александру. Вполне подумается: а причём тут Фонвизин? Просто Рассадин исчерпал необходимые слова, должный дополнить биографию хоть какой-либо информацией, чтобы книга стала полноценной, уйдя от размера расширенной статьи.

Приходится сожалеть, поскольку лучше всего Станислав описал заграничные поездки Дениса и обстоятельства, предшествовавшие его смерти. Объяснение простое — Фонвизин сам о том писал, оставив примечательные записки и письма. Станиславу пришлось только изложить их от лица пересказчика, чем он с удовольствием и занимался. Да требовалось ли доносить до читателя о том, к чему читатель уже успел проявить внимание самостоятельно? Впрочем, не станем смотреть далее положенного. Вполне может статься, что до 1980 года некоторых фактов или документов читатель мог и не знать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В конце от человека обязательно должна остаться идея, которой он жил. Ничего более! Неважно, при каких условиях воспитывался, какие вредные привычки имел и насколько он по своей сути мог казаться отвратительным. Зная излишнее, потомок обязательно накрутит сверх положенного, измыслив совсем уж мало похожее на действительность. Однако, Дуглас Боттинг являлся современником Джеральда Даррелла, имел с ним единственную встречу в 1969 году, спустя пять лет посещал остров Корфу, участвовал в экскурсиях, связанных с семейством Дарреллов, и постепенно пришёл к мысли, что требуется создать биографию, с помощью которой всякий сможет посмотреть на жизнь Джеральда наиболее трезвым взглядом. Наконец-то Боттинг принялся за её написание. Получилось у него жизнеописание обычного человека, который жил и творил, уничтожал и тут же созидал, действовал во благо других и сам себя губил.

Сразу Дуглас говорит про Джеральда — отказывая ему в присутствии английского духа. Нет, Даррелл не был британцем. Отнюдь, он из семьи, росшей в условиях Индостана. Потому Джеральда считайте за близкого по духу к индийским народам, нежели к какому-либо из европейских. Скажется ли данная информация на дальнейшем понимании жизни Даррелла? Ответ будет отрицательным. Отец Джеральда рано умрёт, а вот мать, всегда описываемую Джеральдом с особой любовью, Дуглас изничтожит, навесив на неё клеймо алкоголички. Впрочем, такое же клеймо заслужит и сам Джеральд, ибо его страсть к алкоголю Боттинг возведёт в абсолют. Пожалуй, никто столько не пил на пороге своей смерти, как поступал Джеральд. Почему? Когда ему предстояла трансплантация печени — он заявился на операцию пьяным.

Нельзя не сказать про увлечение Даррелла животными. С юных лет он наводнил дом различными созданиями. Но как складывались его отношения с животным миром в дальнейшем? Джеральд в своих книгах выводил мечту о создании собственного зоопарка как раз с детских лет. А вот Боттинг считал иначе. Читатель вполне осознавал, насколько Даррелл понимал необходимость борьбы животных за существование: если одних не накормишь другими — они умрут. Тогда отчего Дуглас вывел Джеральда на тропу жестокого ловца, готового убивать родителей детёныша, лишь бы завладеть желанным экземпляром? Об этом следовало сообщить иначе, но ведь ничего человеческого Дарреллу не должно быть чуждо.

Как быть со стороны симпатий Джеральда к противоположному полу? Тема не столь уж и важная для писателей прошлых веков, а вот ближе к веку двадцатому ставшая краеугольным камнем для придания книге полагающегося ажиотажа. Разве можно обойти вниманием биографию, откуда получится узнать интимные подробности? Впрочем, представления англичан о красоте и об остальном — это сугубо представления англичан.

Вот Джеральд повзрослел, взялся за написание книг, значит и повествовать о нём нужно особо. Боттинг пошёл по простейшему пути, выуживая нужный материал непосредственно из автобиографических трудов Даррелла. Помогали ему и сторонние издания, вроде откровений Джеки Даррелл — первой жены Джеральда. И пошёл сказ о прочем, чему находилось место среди многочисленных цитат. Становилось известно про обретение популярности, про создание зоопарка, функционирование природоохранного фонда, развод и новые отношения уже с Ли Даррелл.

И наконец следовало рассказать о смерти Джеральда. Умер он не великим человеком — простым обывателем, не сумевшим признать слабость души перед желанием плоти. Умирала для читателя и идея, так и не сформированная Боттингом. Кем был Джеральд в действительности? Неужели о нём создан миф, не имеющий продолжения? В это не хочется верить. И верить не следует! Понимать Даррелла лучше по написанным именно им книгам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Решившись написать книгу о человеке, как поступить? Рассказать о нём самом или окружавшей его обстановке? Может и важно знать, кто именно был у власти, какую проводил политику, каким образом это сказывалось на ислледуемом. Можно сообщить и о людях, с которыми человеку приходилось иметь дело. Но куда денется сам человек, чьё жизнеописание более прочего интересует читателя? В том проблема всякого, берущегося составлять биографии. Чётких критериев не существует, поэтому допускается любой вариант повествования. Степанов предпочёл о Крылове сообщить постольку-поскольку, сосредоточивших более на прочем, нежели на нём самом.

Начинается жизнеописание с характеристики времён правления Екатерины Великой. Она-де, мол, изначально желала править, потакая представлениям французских мыслителей о должном быть, то есть действуя во благо доставшегося ей в управление народа. Ею был издан «Наказ». На том всё и закончилось — в дальнейшем появилась боязнь утерять власть, не совсем по закону ей доставшуюся, особенно по достижении совершеннолетия сыном Павлом, в тот же момент должного заменить Екатерину на престоле. Того не случилось, зато политика императрицы становилась всё более суровой к подданным. Вполне очевидно, годы молодости Крылова пришлись как раз на момент последних десятилетий царствования Екатерины. И это не могло так просто сказаться на нём, проживавшем в городе, едва ли отличном от провинциального — в Твери.

Он — Крылов — рано лишившийся родителя, испытавший горечь потерь от восстания Пугачёва, представитель беднейших из дворян. За семьёй Крылова не водилось ни накоплений, ни имений, ни крестьян. Единственная ценность — библиотека, доставшаяся от отца. В оной-то Иван обрёл подлинное счастье, особенно проникнувшись баснями Лафонтена и прочими литературными трудами, среди коих должны были иметься и драматические произведения. Как раз в качестве драматурга Крылов и пробовал себя изначально. Читатель об этом знает — содержание «Кофейницы» должно быть ему известно, но Степанов считает нужным пересказать сюжет. Таким же образом Николай будет поступать каждый раз, когда возникнет необходимость обсудить очередную работу Крылова.

Степанов постарался объяснить, почему Крылов уехал из Твери, из-за чего последовал розыск, как протекал конфликт с Княжниным. Сообщил и про «Почту духов», разглядев в оном периодическом издании влияние французской Революции. Нашлось место даже для мыслей о Наполеоне. Что же до басен, то Степанов останавливался на некоторых из них, считая необходимым объяснять, откуда Крылов черпал вдохновение. Оказывалось, что басни, написанные непосредственно Иваном — это едкая сатира на российские реалии, особенно на проводимую царём Александром политику. Возможно оно и так. Басни для того и существуют, чтобы в них всякий находил угодное именно ему.

Касательно же похожести некоторых басен на написанные Сумароковым, на это Степанов смело уверял читателя, якобы Крылов написал свои варианты ещё до знакомства с оными. Такое допустимо предположить. Мешает единственное — стоит сравнить хрестоматийную басню «Ворона и лисица», как выяснится удивительная похожесть. Либо взять басню «Стрекоза и муравей», где явно прослеживается влияние Сумарокова, и нисколько не Лафонтена. Вообще о баснях говорить тяжело, так как требуется обладать недюжинной памятью и интеллектом, дабы уметь соотносить одну с другой, учитывая множественные их вариации, написанные авторами из разных народов и даже из разных тысячелетий.

Обязательным моментом для обсуждения Степанов посчитал факт участия Крылова в кружках, из которых выросли декабристы. Получается, баснописец шёл по пути постоянного противления власти, хотя у читателя складывалось обратное впечатление. Ведь всегда думалось, насколько Крылов одумался и перестал выступать с яркой гражданской позицией. Да было ведь уже сказано — всякий находит угодное именно ему, о чём бы не велась речь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор Эмин продолжал повествовать. Он действительно желал объять необъятное, чем усугублял восприятие его версии истории. На фоне терзавших Русь распрей требовалось остановиться на определённом моменте, с которого и рассматривать интересовавший предмет. Вместе этого Эмин предложил сказ абсолютно обо всём, что ему казалось интересным. По хронологии второй том «Российской истории» подойдёт к 1150 году, более принимаемый за окончательное наступление разрыва между князьями. За ним последует столетний мрак, переходящий в иго.

Со слов Фёдора, Русь с 1055 года всё чаще терзалась татарами. Под оными он понимал торков, переиначив их в турков, потому и наградив прозванием татар. Терзали Русь и сами князья, привыкшие добиваться им угодного силой. Всё чаще они обращались взорами за западные пределы, призывая на помощь польских правителей. Тому имелась причина, объясняемая родственными связями. А как поступали киевляне? Они открывали ворота всякому, кто бы к городу не подходил. Так титул Великого князя спокойно переходил из руки в руки, довольно скоро возвращаясь и к тем, кто его в недавнее время утрачивал.

Изредка киевляне противились, ежели симпатизировали взявшему их под опеку князю. Но другие князья с чувствами киевлян не считались. Могли подстроить потерю воловьей повозки с мукой у стен города. Мука оказывалась отравленной. Так в Киеве начинался мор, способный уносить за день до десяти тысяч жителей.

С 1078 года всё чаще упоминается литва. Этот народ добился государственности, становясь грозной силой. И уже к ним стали обращаться князья, желая обрести так требуемую им помощь. С 1093 года отмечается рост военного умения и со стороны половцев. Эти кочевники научились от россов премудростям ремесла, применяя его против прежних учителей. Остаётся непонятным, как при столь вольном обращении с соседями, со способностью призывать на помощь, князья оставались надменными в присущих им желаниях? Хотели князь владеть вотчинами большими, нежели им доставались.

Читатель труда Фёдора Эмина мог заскучать от княжеских ссор. Тогда автором предлагалось на десяток страниц изменить основную тему, переключившись, допустим, на распри вокруг папского престола в 1096 году.

Так и останется непонятным, какой принцип для изложения выбирал Эмин. Если он всё-таки опирался на титул Великого князя Киевского, тогда зачем отходил от основной темы? Если преследовал иные цели, то где это всё? Вполне вероятно и стремление следовать за «Повестью временных лет», что отчётливо всё-таки не прослеживается.

Дойдёт дело до Владимира Мономоха, чтобы окончить второй том правлением Изяслава Мстиславовича, по нумерации Фёдора считаемого Вторым. При обилии содержательности материала, интерес к труду Эмина заканчивается первым томом, поэтому далее следовать за изысканиями Фёдора становится крайне затруднительно. Нужно задаться целью лучше знать о событиях до нашествия монголо-татар, без чего к чтению лучше не приступать.

Опять же, возникает вопрос. Насколько необходимо чтение труда Эмина? Внести ясностью в историю Российского государства он не смог. Может облегчил труд последующим поколениям историков, считавших необходимым опираться на его работу. Но происходит ли то поныне? Или труд Эмина забыт, поскольку появились иные источники информации, гораздо лучше доносящие определённую идею?

Уже было сказано — Эмину не хватало определённой точки зрения, из которой он бы и исходил, трактуя историю. Так могло стать понятнее, к чему он брался повествовать. Пока же остаётся доминирующим предположение, будто Эмин писал в силу казавшейся ему на то необходимости. Ведь кто-то должен излагать, ежели другие до сих пор не сподобились.

Автор: Константин Трунин

» Read more