trounin.ru

«Письма о расколе» Мельников начал публиковать в «Северной пчеле». Требовалось наконец-то определиться, что из себя представляет результат реформ Никона. Несмотря на прошедшее время, так и не было принято, что понимать под расколом. Точно установлено существование множественного количества сект, но позволительно ли их применить к пониманию как раз раскола православной церкви? Отнюдь, к раскольникам (схизматикам) Мельников предложил относить только поповцев, а всех беспоповцев и прочих считать еретиками. И он для того приводит весомые доказательства.

Должно быть понятно, раскольники возникли после раскола. Они не могли существовать до него. Однако, практически все существовавшие в России секты, имели сторонников задолго до реформ Никона. Некоторые из них и вовсе не относятся к христианству, хотя на показ представляются истово верующими во Христа, вроде тех же хлыстов и их радикального ответвления — скопцов.

Разбираться с расколом полагалось Петру I. Он унаследовал проблему от отца — Алексея Тишайшего. Но Пётр следил за формальным восприятием движения раскольников. Он обязал схизматиков сообщать о себе, облачаться в определённую одежду и платить налог. Тем более, Петру было выгодно иметь людей в отдалённых частях страны, куда кроме раскольников никто не желал отправляться. Пётр отказался от идеи испанской инквизиции и не допускал никакой мысли истребления, преследуя сугубо выгодные для государства цели. То есть Петром в полную меру использовался принцип: сперва прояви милость, после зверствуй. Узнав обо всех раскольниках, он прежде получал с них доход. Разумеется, часть сект так и осталась вне его внимания, ибо они были тайными.

Продолжая повествовать, Мельников посчитал нужным рассказать о политике Петра III, положившего конец любым преследованиям раскольников. За то его деяние его и поныне продолжают чтить в среде схизматиков, порою считая едва ли не тем самый вторым воплощением Бога. Екатерина II продолжила терпимо относиться. А вот ко времени правления Николая I вопрос раскольничества обострился, поскольку потребовалось провести чёткую черту между раскольниками и еретиками. Почему? Раскольники продолжали в молитвах словословить о долголетии царя, тогда как еретики того не делали.

О поповцах Мельников впоследствии напишет большое исследование, как и о ряде некоторых сект, пока же в «Письмах о расколе» он опирался на труды прежних исследователей, стремившихся к классификации. Так, например, выделялись иконоборцы, признающие прежде написанные иконы и отрицающие новые. Были и жидовствующие, при том не знавшие содержания Талмуда. К сектантам следовало относить молокан и субботников. Отдельно Мельников приступил к необходимости понять сущность хлыстовства, как самой яркой среди сект, долгое время остававшейся тайной. Существовало это религиозное движение задолго до раскола, пришло на Русь со стороны Польши и Силезии.

Через год после «Писем о расколе» Мельников приступит к публикации «Очерков поповщины», проведя полноценное исследование, выяснив первые шаги поповцев и их стремление к продолжению существования, невзирая на возводимые препоны. Их отличительная черта — появление собственного духовенства, обычно переходящего из движения никониан, то есть считаемых в России за правоверных, а также стремление придерживаться старых обрядов, изменённых Никоном.

В 1867 году Мельников накопит материал и о тайных сектах, особенно сообщив важные сведения по проблематике понимания хлыстовства. До сих пор при упоминании скопцов не существует определённого мнения, разве только связанного со знанием единственной особенности их мировоззрения — необходимость оскопления как способ одолеть телесные искушения. Этим они и отличались от хлыстов, во всём остальном имея с ними полное соответствие.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дополним портрет Аксакова-охотника иными его работами, ранее оставшимися без упоминания. Конечно, это интерес Сергея к истинно первому охотнику на Руси, взявшемуся прежде его сообщить об особенностях ремесла охоты. Речь про труд царя Алексея Михайловича — отца Петра Великого. Назывался тот труд так: «Урядник сокольничья пути». Аксаков в 1855 году приложил к нему пояснительную записку, чтобы читатель помнил и ценил сей полезный исторический документ, редко для кого хотя бы известный.

Сергей и сам знает о соколах. Любит и ценит охоту с ними. Он уведомляет читателя, какие соколы существуют, как они охотятся. Ведь не всякий сокол стремительно набирает высоту, складывает крылья и тут же пикирует. Чаще сокол поднимается ввысь кругами, и, уже достигнув определённого момента, обрушивается на жертву. Скорость его пикирования так высока, что у добычи отсекается голова, либо наносятся иные значительные повреждения.

За 1856 год Аксаковым написана заметка «Замечания и наблюдения охотника брать грибы». Ведь и это охота, причём не менее увлекательная, нежели выслеживание птиц или ужение рыбы. Но о грибах надо достаточно знать. Не все они съедобны, есть и ядовитые, но есть и условно съедобные, способные причинить вред здоровью, если не будут заранее специальным образом подготовлены к употреблению. Впрочем, Аксаков не делит на ядовитые и условно съедобные — их он называет несъедобными. Называются грибы чаще по месту их нахождения, обычно по деревьям, под которыми встречаются, причём в большей части случаев растут с северной стороны. Разбил Сергей и заблуждение, будто если гриб сразу не срезать, потом его там же никогда не найдёшь. Отнюдь, Аксаков специально наблюдал, дожидаясь лучшего момента для снятия, мог и шляпку обломить — гриб всё равно продолжал расти.

В 1857 году написано стихотворение «Послание к А. Н. Майкову». Без особых поэтических изысков, описывая им излюбленное, Сергей сообщал об отношении к природе, как ему хорошо удить рыбу, как окунь жадно хватает насадку и тянет её на дно, как вступает он — Аксаков — в дело, без спешки томит наглеца, предвкушая удачный улов. Даже нашлись строчки для описания ужения ерша.

Помимо этого, в 1858 году Сергей составил отзыв о «Журнале Охоты». Замечательно знать — в России выходит периодическое издание по столь важному для него увлечению. Только вот об охоте на просторах России сообщается на его страницах редко. Обычно читатель узнаёт про особенности добывания кугуара и льва в Африке, либо иных зверей в Шотландии. А то и сообщается о ловле грача, с приложением блюд из него. Да вот в России как-то не едят грачей, не по вкусу эта птица. И всё же есть за какие заслуги ценить сей журнал.

Именно на страницах «Журнала Охоты» был опубликован охотничий дневник царя Алексея Михайловича. Встречается и подобие записок охотника Костромской губернии. И всё же гораздо меньше описания русских охот, чем того хотелось бы. Пусть и печалился Аксаков, удручался низким тиражам, что не мешало ему с интересом знакомиться с каждой статьёй. Остаётся предполагать, Сергей знал — вскоре об охоте станут писать больше, на самые разные темы, в том числе и об охотах на российских просторах.

Вот теперь можно подводить итог увлечениям Сергея Аксакова. Его принято называть дедушкой всех российских охотников, и тем, кто привил любовь к природе, призывая ценить саму охоту за удовольствие, которое она приносит, но никак не за достигаемый результат.

Автор: Константин Трунин

» Read more

После публикации «Записок об уженье рыбы» и «Записок ружейного охотника», Аксаков стал внимательнее относиться к своим увлечениям. Ему хотелось сообщить более, нежели он успел поведать читателю. Альманах опубликовать у него не получилось, зато сборник со схожим содержанием нашёл спрос. Сергей сразу брался рассудить, как вообще появляется пристрастие к охоте. В самом деле: как? Толком на вопрос не ответишь, но приметить среди мальчишек будущего охотника сможешь точно. Ежели ребёнок не ходит спокойно мимо домашних животных, шпыняет их или чем-то в них запускает, то это и есть — будущий охотник. Сам Аксаков говорит — страсть к охоте у него проявилась с начала забавы по ловле воробьёв. После он дорос до ружья. Ну а к старости предпочёл оказаться рыбаком.

Как научить ястреба ловить птицу? Об этом Сергей взялся рассказать в очерке «Охота с ястребом за перепёлками». Не так просто выучить этого хищника охотиться. Нужно знать приёмы, иначе будущий ловец перепёлок не доставит удовольствия. Ведь чем примечательна таковая охота? Прелесть в ястребе, что молнией падает на жертву. Вот за это охота с ним и ценится. А ежели ястреб не набирает полагающуюся высоту, пикирует не в должной мере, то и хвалиться будет нечем. Кому интересны изыскания в данной области, тот точно заинтересуется точкой зрения Аксакова.

Есть статья «Прилёт дичи и некоторых других птиц в Оренбургской губернии». Сергей просто фиксировал соответствующие моменты. Наблюдения он вёл многие годы, потому материала для анализа накопил порядочно. Для охотника на птицу предлагалась и другая статья — «Ловля шатром тетеревов и куропаток». Сии птицы — излюбленное блюдо россиян. Много проще их ловит шатром.

Для ценителей лисьего меха предлагается заметка «Выниманье лисят». Со времён Руси сохранилось такое умение, согласно которому следует извлечь лисят из норы, затем вырастить во взрослую особь, таким образом получая требуемую для выделки лисью шкуру. Благо нора у лисы неглубокая и широкая, чаще всего прежде вырытая барсуком. Найти саму нору — не проблема. Достаточно приметить вокруг шерсть лисы. Достать лисят не вызовет затруднений — всего лишь требуется раскопать.

Вообще, охота идеализируется в художественной литературе, тогда как в повседневности это обыденный процесс. Считается, подстрелить бекаса может очень меткий стрелок, ибо птица мелка и быстра. Однако, стреляют в бекасов на близком расстоянии и дробью, отчего сразу можно подстрелить до трёх и более. Без каких-либо затруднений ловят прочую живность. Если не шатром, так обустройством ловушек, как рассказано в статье «Ловля мелких зверьков», либо капканом — в статье «Капканный промысел». Охотиться можно без всякого ружья — так следует из статьи «Гоньба лис и волков». Достаточно лошади и стремления, отчего загнать получится буквально до смерти. Лучше выходить на такую охоту не одному, а группой.

Дополняет содержание статья «Несколько слов о суевериях и приметах охотников». Каких только суеверий не существует, как общепринятых, так и основанных на личных наблюдениях. Помимо этого в сборник вошли очерки «Счастливый случай», «Странные случаи на охоте», «Необыкновенный случай» и «Новые охотничьи заметки». В них Аксаков оказался пространным рассказчиком, желавшим с жаром поведать о с ним имевшем место. Но, как должно быть понятно, такие истории занимательнее услышать от него самого, так как бумага не может полностью передать спектр отражаемых эмоций.

На этом с охотой пока не закончено. Сергей ещё напишет несколько заметок.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Во второй части «Вечных спутников» Мережковский поместил критические разборы творчества русских писателей и русской литературы вообще. Брался он за наиболее маститых, по его собственному такому разумению. Ещё в 1889 году Дмитрий взялся написать труд о «Преступлении и наказании» Достоевского. Делал то он в духе классического понимания критического искусства, то есть разбирая текст на мельчайшие составляющие и выискивая нечто, к чему и сам писатель не прилагал раздумий. Навешав обвинений во грехе одним, сняв таковые с других, Мережковский словно выполнил поставленную перед собой задачу. Хотя, кто скажет, что подобного качества разборы понравятся читателю? Всегда нужно задавать тему для мысли, никак не подсказывая должные быть извлечёнными выводы. Дмитрий считал иначе, буквально разжёвывая, словно боясь оказаться неправильно понятым.

В 1890 году Дмитрий взялся за разбор творческих изысканий Гончарова. Сему писателю Мережковский отвёл особую роль — созерцателя пустоты. Чем занимался Гончаров во время шторма, застигнувшего его у берегов Японии? Нет, он не восхищался красотой буйства природы. Наоборот, Дмитрий в том уверен, Гончаров выразил возмущение подобным мерзким нравом стихии. Не следует воспевать грандиозное, якобы думал Гончаров, в чём Дмитрий был в той же мере уверен. Не потому ли и был написан «Обломов»?

В 1891 году Мережковского заинтересовал Майков. Этот поэт происходил из семьи литераторов и художников, среди его предков — Нил Сорский. Воздав хвалу за создание прекрасных стихотворений, Дмитрий нашёл и за какие отступления от истины осудить. Например, ему не понравились представления Майкова о ранних христианах: ханжа на ханже. А какими они должны были быть? Разумеется, ревностными верующими, готовыми принять за веру мученическую смерть.

К 1893 году Дмитрий публикует трактат «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы». Ему казалось обязательным разыскивать скрытое от обыденного человеческого восприятия, принимая за действительное выдаваемое напоказ. Разве мог брать мир Тургенева, Достоевского, Гончарова и Толстого? Отнюдь, они пребывали в постоянной вражде, в доказательство чего Мережковский приводил собственные измышления. Продолжая размышлять, Дмитрий пришёл к убеждению: всё продаётся и покупается. Если публика жаждет определённого — её интерес будет удовлетворён. Причём неважно, в ущерб ли литературы это будет сделано. Апофеозом трактата стало превозношение Гаршина, показываемого в качестве идеального русского писателя.

В 1896 году рассмотрено значение творчества Пушкина. Сего писателя ни с кем не сравнишь, ничего плохого о нём не скажешь. Что о Пушкине тогда сообщить? Прежде всего, он — человек печальной судьбы. Своё больное сердце ему не позволяли лечить у европейских докторов, вместо них ему предлагали лучшего русского специалиста в медицине, правда по части свиней. То есть Пушкину посоветовали лечиться у ветеринара. А почему Пушкин однажды опубликовал повести под именем Белкина? Очень просто, он ожидал встретить негативную реакцию Булгарина, чему не желал становиться свидетелем. В порыве потока произносимых слов, Мережковский вскоре забыл про самого Пушкина, переключив внимание на Байрона и Шекспира. Даже упомянул Толстого.

Много позже, уже в последующем, во вторую часть «Вечных спутников» была включена речь про Тургенева, датой публикации которой стал 1909 год. Что скажешь о данном писателем? Он имеет огромное значение для русской литературы, но его заслонили от читателя Толстой и Достоевский. А что сказать про «тургеневских девушек»? Таковых, разумеется, не существует. Может Дмитрий не представлял женщин, способных жить ради убеждений любимых ими мужчин? И красотой они не блистали, зато умели притягивать мужское внимание. А может и сам Дмитрий оказался всё-таки неверно понят.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Поверхностная интерпретация истории — не есть подлинное знание имевшего место быть. Карамзин брался за то, в чём он отчасти был силён, но к чему не проявлял подлинного внимания. Россия для него представала могучим государством, чьё временное благополучие стало возможно благодаря отсутствию династического кризиса и сильной центральной власти. Покуда над государством стоял единый правитель, до той поры не знать России бед. В доказательство этого он составил записку, представленную вниманию императора Александра I, долгое время остававшуюся неизвестной его современникам. Излишне вольно Николай относился к былому, возводил на государей обвинения, неизменно подводя к пониманию необходимости сохранения имеющихся достижений, достигнутых за счёт деятельности прежних правителей. Нынешнему государю не следует продолжать перенимать моральные и политические установки европейских держав, ибо у России всегда был и должен быть в будущем только собственный путь развития.

Некогда Русь была велика. И величие её созидалось едиными властителями. Не пойдут ей в пример римляне, за раздором утратившие независимость. Не пойдут и ближние соседи, вроде поляков, заигравшиеся в демократию, отчего они лишились государственности. Не станут примером и французы, некогда отказавшиеся от монархии, её же в итоге всё равно принявшие обратно. И англичане в той же мере, ранее французов казнившие королей, чтобы над ними снова стали владычествовать короли. Зачем подобное повторять в пределах России? Разве мало примеров смут, стоивших русскому народу спокойствия? Некогда князья начали резать друг друга в непрекращающихся междоусобицах — как результат: завоевание Руси монголами. Что до допущения до власти бояр, так и того хуже имеются примеры. Вот Смутное время, доведшее государство до пришествия интервентов, вплоть до коронования поляка Владислава властителем Русского царства. Хорошо, смута прошла, настало время выбирать правителя из своей среды. Кого выбрали бояре? Наиболее слабого — Михаила Романова — дабы им помыкать. Так стоит ли теперь снижать значение власти императора? Если к чему это и приведёт, то к новым бедам для России, пусть и через достижение мнимого благополучия.

Созидая логически верный вывод, Карамзин опирался на неполное знание истории. Ивана Грозного он хвалил, совершенно не понимая, из каких побуждений он проливал кровь бояр, церковников и русского народа. Бориса Годунова, наоборот, называл кровопийцей, заслуженно считаемого потомками худшим из правителей. А ведь о Годунове Николай впоследствии будет отзываться положительно, представив в качестве, опять наоборот, наиболее прогрессивного и заботящегося о народе государя.

Что до взятого Россией курса на Европу — к тому будто бы Пётр I изначально и вовсе не стремился. Словно не было подвижников, бравшихся переосмыслить существование русского человека, за своей уникальностью забывшего о необходимости соответствовать представлению о современном дне для всего человечества и каждого человека, будучи отдельно взятым. Разве брат Петра — царь Фёдор Алексеевич, рано почивший — не имел стремление к Европе? Нет, пока Карамзин не знал хорошо историю, интерпретируя сугубо по некогда ставшими известными ему обстоятельствам. В Европу Россию надоумил вести Лефорт, совершенно случайно оказавшийся в России. Как поступил в дальнейшем Пётр? Он взялся построить столицу ближе к европейским границам, для чего выбрал самое неприспособленное для того место, должное отталкивать промозглой погодой и болотами. Разве в таких местах возводят столицы? Отнюдь, выбирается красивое и благодатное место. Что же, Россия должна идти наперекор всем, поступая всегда плохо для самой себя.

До Екатерины Великой Россия падала в пропасть. Всякий поставленный во власть заботился о собственном кармане. И даже после Екатерины пропасть разверзлась вновь, ибо император Павел оказался истинным тираном, равным которому в истории государства был лишь Бирон, тогда как никто более с ними сравняться не мог. Уж таково об этом мнение Карамзина! Но и при Екатерине народ на озлобился на правительницу. Случилось то согласно обретения населением России пресыщенности. Когда человек забывает о плохом, он и в хорошем видит сугубо негативное. Не означает ли это, что заботиться о благосостоянии страны следует, но всё-таки держать людей в узде, ибо должны знать цену для них делаемого? Пусть император Александр о том задумается, покуда взятый им курс на либерализацию не привёл к похожему озлоблению населения.

Опять же, говорить о Павле требовалось осторожно. Но как, ежели был он тираном? Он награждал без заслуг и казнил без вины, армию превратил в капральщину. Такой болид горел ярко и сжигал сам себя, отчего оставалось дождаться, когда он начнёт угасать и потухнет окончательно. Власть такого государя требовалось терпеть, так как лишать властных полномочий правителя нельзя. Ведь кому дать подобное право? Чем тогда он будет отличаться непосредственно от самого Павла? И даже теперь, задумавшийся об ограничении власти, Александр должен понимать: во-первых, государь должен быть один; во-вторых, если в стране властными полномочиями будет обладать кто-то ещё, между ними возникнет противоречие, грозящее катастрофой. Важно придерживаться единственного правила — правителю следуют всегда быть добродетельным.

Что до внешней политики, важно придерживаться собственного политического курса. Да, можно помочь Пруссии и Австрии в борьбе с Наполеоном. Но нужно помнить, уже завтра бывшие союзники задумаются о войне непосредственно с Россией. Лучше озаботиться делами внутри государства. Ни в коем случае не стоит перенимать законов прочих держав, поскольку для России они применимы быть не могут. Гораздо полезнее заняться приучением к получению образования собственных граждан, как через пятнадцать лет общество преобразуется и измыслит для себя всё, что ему требуется. Пока же, когда в Москве с трудом наберётся сто человек, грамотных в правописании, задумываться о чём-то сверх того и вовсе не следует. И на службу нужно брать умелых людей, не довольствуясь сугубо их происхождением. И прочая, и прочая, и прочая…

А вскорости Карамзин и вовсе поймёт: нет величия для русского народа без созданной для него истории величия русского народа. Собственно, над тем Николай и будет работать до конца жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть среди наследия Паустовского отзывы о творчестве коллег по литературному цеху. Не всегда Константин говорил искренне, в иные времена от вынужденной натуги. И редко писал обстоятельно, скорее сообщая в качестве короткого сообщения, а то и вовсе сиюминутного упоминания. Были у него авторитеты, к которым он подходил основательнее, вроде всегда сохранявшейся у него любви к деятельности Александра Грина. Имелись и такие авторы, на которых он обращал внимание в силу необходимости. Вместе с тем, зная о созданных Константином обстоятельных портретах, как то было с биографиями Ореста Кипренского, Исаака Левитана и Тараса Шевченко, подобное можно было сделать о ком угодно… чего не случилось.

В 1937 году Паустовский написал предисловие к книге Оскара Уайльда «Преданный друг». Представляемый читателю писатель вышел угнетаемым монархическим режимом человеком. Уайльд не терпел видеть людей несчастными, даже бездомного, пребывавшего у него под окнами, он одел в приличную одежду. Так он всегда поступал. И всё же был вынужден оказаться в тюрьме, а после отбыть во Францию, умерев в забвении для соотечественников.

В 1938 году в «Литературной газете» опубликован некролог на смерть Александра Малышкина. Новость о его кончине стала для Константина ударом по сердцу. Годом позже за авторством Константина определяется очерк из записной книжки «Случай с Диккенсом». В описании короткого эпизода показывалось, насколько творчество английского писателя влияет на рядового трудового человека, забывающего обо всём, стоит приступить к чтению его книг.

В 1946 году Константин дополнил издание «Золотой жук» заметкой о жизни Эдгара По. Читателю предлагалась информация сомнительной полезности. Константин упомянул шесть лет, проведённых писателем неизвестно где, может быть даже в России. Был Эдгар По бледен и вид имел несчастный, да и умер от продолжительной болезни.

В 1948 году опубликован сопроводительный очерк к изданию книги Шарля де Костера «Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке». Чем же следовало заинтересовать читателя? Пожалуй, требовалось упомянуть о неприятии сего труда современниками писателя, более тяготевшими к мистическому туману Мориса Метерлинка. Этот очерк получил название «Бессмертный Тиль». В том же году написана заметка о Рувиме Фраермане, где сообщалось о жизни и деятельности, связанной с Дальним Востоком. Фраерман преподносился в качестве умелого бытописателя. Публикация заметки состоялась лишь в 1958 году в собственном шеститомном собрании сочинений.

Для книги «Жизнь и творчество А. П. Гайдара» за 1951 год Константин написал заметку «Встречи с Гайдаром». Читателю сообщалось про знакомство в Арзамасе и о последних годах писателя. За 1954 год отмечена речь о Юрии Яновском, произнесённая на его похоронах, опубликованная много позже. Константин сожалел о безвременно уходящих, с чьей утратой приходится мириться. Навсегда ушли Пришвин и Горбатов, теперь ещё и Яновский.

Для журнала «Пионер» в 1955 году Константин написал заметку «Великий поэт Германии», рассказав о Фридрихе Шиллере. Сей славный человек, вынуждено отсидевший в тюрьме, прославился скорым написанием «Разбойников», бывший милостиво принят Дантоном и крепко друживший с Гёте.

В том же году для книги Ганса Христиана Андерсена «Сказки и истории» написал заметку «Великий сказочник». Константин сообщил о собственном юношеском восприятии и изложил некоторые особенности жизни писателя. Так выходило, что сызмальства Андерсен имел богатое воображение, поздно был приучен к чтению и письму, вследствие чего всегда писал с грамматическими ошибками. Имел он и радость лично общаться с величайшими литераторами своего времени — это Бальзак, Дюма и Диккенс.

За тот же год к книге Владимира Гиляровского «Москва и москвичи» написал заметку «Дядя Гиляй». Сей человек — ещё один замечательный бытописатель — умел преподнести самое нужное читателю. Будучи выходцем с социального дна, житель Хитровки, способный в узел связать кочергу, он должен был жить среди казаков Запорожской Сечи, настолько он выделялся на фоне современников.

Об Александре Грине Константин писал дважды. Сперва в 1939 году для альманаха «Год XXII», позже доработав статью в 1956 году. Он показал Грина писателем, против которого возводились преграды. Судьба не потворствовала Александру, всегда выступая против него. Грин вышел из низов, был моряком и солдатом, числился среди эсеров, сидел в тюрьме, став практически инвалидом, к концу жизни вынужденный голодать, спасённый Максимом Горьким, выбившим для него паёк и комнату. За 1956 год стоит отметить и речь, произнесённую по поводу шестидесятипятилетия Ильи Эренбурга, ставшую известной читателю в 1972 году.

За 1957 год опубликована заметка о прозе Александра Куприна — в шеститомном собрании сочинений писателя — под названием «Поток жизни». Что сильно оказало влияние на Константина? Тот факт, что Куприн писал правду, практически ничего не придумывая. Об этом Паустовский сообщал и в собственной автобиографии. За тот же год опубликована заметка к книге Михаила Лоскутова «Тринадцатый караван». Основное её содержание — Лоскутов являлся участником творческого объединения Конотоп. Годом позже для журнала «Москва» написана заметка о почившем Владимире Луговском — «Горсть крымской земли».

В 1960 году к книге Георге Топырчану «Стихи» Константин составил предисловие. Читатель видел, как Паустовский обходил острые углы творчества румынского поэта. Сообщались сведения, сами по себе ничего не говорящие. За подобными водянистыми эпитетами никогда не поймёшь, серьёзно ли написаны таковые строки, или составитель статьи предпочёл малой кровью отделаться от сделанного ему предложения суметь заинтересовать читателя.

В 1962 году для журнала «Новый мир» написана заметка о Константине Федине — «Взамен юбилейной речи», или «Простой человек». Паустовский справедливо рассудил: всякая речь на юбилей имеет мало отличий от надгробного слова. За хорошим не удаётся рассмотреть непосредственно человека, поэтому нужно вспомнить о лучших качествах как-нибудь иначе. Например, как встретил известие о войне в доме у Федина, после отправился с ним на рыбалку. Ещё Паустовский написал для «Нового мира» заметку о смерти Эммануила Казакевича под названием «О человеке и друге». Что делать нам, остающимся жить после смерти таких людей? Стараться быть не хуже!

За тот же 1962 год опубликована заметка о Михаиле Булгакове в журнале «Театральная жизнь». Несмотря на минувшие годы со смерти писателя, читатель до сих пор не располагает знанием об оставленном им литературном наследии. А ведь Булгаков был талантливым драматургом, обладал поразительными актёрскими способностями. Вместе с тем, им созданное подвергалось цензуре и не публиковалось. Когда Константин имел знакомство с Михаилом вообще? Оказывается, они в своё время учились в одной гимназии и тогда же виделись.

О другом своём сверстнике — Ярославе Ивашкевиче — Константин написал в 1963 году для издания избранных сочинений писателя. Паустовский вспомнил о былых годах, как в Киеве не было мира между учебными учреждениями города, пребывавшими в постоянном соперничестве. Потому и не имелось дружелюбных отношений между Паустовским и Ивашкевичем — они учились в разных гимназиях. И жизненный путь их разошёлся. Константин стал советским писателем, а Ивашкевич — польским. И когда разразилась война с Третьим Рейхом, Ярослав помогал людям пребывать в безопасности. За тот же год Константин написал для журнала «Огонёк» сообщение «Памяти Всеволода Иванова», умершего от рака. Оставалось пожелать человечеству наконец-то научиться бороться с данным смертельным заболеванием.

В 1965 году к публикации рассказа Марины Цветаевой «Отец и его музей» для журнала «Простор» Константин написал вступительную статью «Лавровый венок». Паустовский сокрушался: как мало мы знаем о наших знаменитых людях.

В 1966 году для издания «Неделя» написана заметка «Несколько слов о Бабеле». Сугубо положительно о творчестве Саши Чёрного и самого Бабеля. В том же году в «Литературной газете» опубликован некролог «Великий дар» на смерть Анны Ахматовой. Константин был счастлив, что жил с поэтессой в одно время.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как выработать у человека любовь к природе? Нужно к этому приучать с детства. А разве существует иное таинство, нежели ужение рыбы, способствующее формированию влюблённости в естественный ход вещей, а следом за ним и эстетики сущего вообще? С 1948 по 1952 год в сборнике «Рыболов-спортсмен» издательства «Физкультура и спорт» публиковались статьи Паустовского, обычно именуемые «Рыболовными заметками». Хотя есть у них и другое название — «Памяти Аксакова». Незыблемым авторитетом для Константина выступил Сергей Тимофеевич, первый русский писатель, начавший писать о рыбалке. За это Паустовский наделил его ласковым прозванием — дедушка: равновеликим по значению с баснописцем Крыловым. Всего отмечено четыре заметки: «Несколько слов об ужении рыбы» за 1948 год, «Осенние воды» — 1950, «Черноморское солнце» — 1951, «Великое племя рыболовов» — 1952.

Если говорить об ужении рыбы на реке, то это далеко от ловли на море. Даже можно провести ряд различий, уразумев, что лично ближе. Константин предпочитал именно речное ужение. Как-то проще понимать, где есть рыба и какие способы для её извлечения из воды применять. Но и тут есть одна особенность. Племя рыболовов разделилось на два враждебных лагеря. Одни предпочитают ужение на традиционную удочку, так называемые аксаковцы, и на спиннинг. Впрочем, рыбу удить можно по-разному. Сам Аксаков рассказывал, как некоторые умудрялись охотиться на щуку из ружья, а то и вовсе оглушая рыбу дубиной. Иные предпочитают радикальные способы, используя взрывчатые приспособления. У каждого способа ловли собственная философия, посему очень трудно переубедить человека, ежели он избрал то или иное удобное для него ужение.

Да, рыбу удить сложно, если о процессе её ловли внимательно задуматься. Может потому так любят рыбаки рассказывать истории, пылая жаром и делясь восторгом, осознать который способен лишь соратник по увлечению. Однако, помня о различных подходах к рыбалке, не всякий оценит энтузиазм рыбака, расходящийся с его собственными представлениями о ловле. Тогда в качестве исключения выступает непосредственно добытый трофей, только в тот момент процесс его извлечения отходит на задний план. В таком случае рассказ о подготовительных работах мало кого заинтересует. Была бы интересной история о долгом пути до места ловли и обратно, для опытного рыбака означающего длительное следование, иногда в месяц подходящее к числу в шестьсот километров.

Что до моря, тут своя романтика. Можно ловить креветок, буквально готовящихся в специально отведённой для них воде. Поплавок для ужения и вовсе не требуется, хватит верёвки, за колебаниями которой нужно внимательно следить. Сказать больше — нельзя, ибо какой тогда дедушка Аксаков, к морской рыбалке пристрастия не проявлявший. Сергей Тимофеевич и осенней рыбалкой не увлекался, он даже о зимней слышать не хотел. Единственное, по полой воде он мог проявить интерес, заскучав от длительности стужи, сковавшей реку.

Как же рыбачил сам Паустовский? Сведений о том он не предоставил, разве сообщив о самом увлечении. Поведал и о друге, с которым однажды отправился удить рыбу, не совсем озаботившись требуемыми средствами. Как итог, последовавшие расстройства. Мало ли какие приметы умеют люди, чаще мешающие в жизни, нежели помогающие. Вот и друг не взял того, что требовалось для ловли крупной рыбы. Пусть он не ждал подобного исхода ужения, как и не думал ловить попавшегося ему обитателя речного дна. Желанный трофей оказался упущен, изловить его не представлялось возможным. Что же, ещё Аксаков предупреждал о необходимости быть готовым к неожиданностям, сделав необходимые приготовления просто на всякий случай.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Таруса — обычный город, каковых в России не счесть. Таковые города стояли до монгольского завоевания, навечно пропавшие после. Пропадёт и Таруса, случись некое схожее нашествие вновь. А может подобные ей города развалятся ещё быстрее, обезлюдев и превратившись в поселения-призраки. Именно о столь плачевном состоянии послал Паустовский «Письмо из Тарусы» в газету «Правда» за 1956 год. Что же это за место на карте России, где ничего со времён Екатерины Великой не происходит? Абсолютно всеми забытое, его население живёт древним укладом. Тут у каждого собственная электростанция, иначе свет взять неоткуда. Дорог нет — от слова «вообще». Даже до Калуги, под ведение которой Тарусу приписали после владычества над нею Тулы, нет прямого пути. Откуда черпается вода, за то место опять же спасибо императрице Екатерине. Так почему люди не уезжают? Зачем там обосновался сам Паустовский? Всё благодаря природе, вдохновляющей на творчество. Однако, повышать качество жизни всё-таки следует. Хотя бы построить хорошую дорогу, что создаст благоприятный климат для деятельности местных жителей.

В 1959 году Паустовский написал очерк «Прав старый лесничий», опубликовав его в газете «Комсомольская правда». Читателю сообщалось о далёкой Африке, где побывал повествующий свою историю моряк. Там капиталисты успешно уничтожают природу, вслед за чем страдает качество жизни населяющих её людей. Вырубка леса привела к иссушению воздуха, на поселения наступает пустыня, всё меньше становится водных ресурсов, и дикие звери начали проявлять больше агрессии, ибо мучаются от жажды. Всему виной деятельность человека, о чём следует помнить и знать.

Двенадцатого апреля 1961 года отмечен знаменательным событием. Юрий Гагарин отправлялся на покорение космических вершин. Небывалый случай в современной истории человечества, первый за прошедшие тысячелетия, если не брать в расчёт мифологические предания и сказания о древних индийцах. В тот же день в вечернем выпуске газеты «Известия» опубликован очерк Паустовского «Новая эра». Совсем недавно — по человеческим меркам — Константин видел улыбку счастья на лице авиатора Уточкина, управлявшего летательным аппаратом, умело отрывавшимся от поверхности и парившим в небе, а теперь произошло ещё более великое событие. В радостном пафосе Паустовский забыл о природоохранной риторике. Впрочем, разговор об этом оказался бы вовсе неуместен.

В 1965 году Константин отчитался об эффекте «Письма из Тарусы». Прошло девять лет, и город преобразился. Каждая обозначенная проблема была устранена. Из Калуги проведена прямая дорога, появилась электростанция, проложен водопровод. Такова сила средств массовой информации, доводящей до сведения власть имущих проблемы рядового народа. Про это Константин написал письмо в газету «Правда», дав заглавие «Судьба маленького города». Теперь бы озаботиться самостоятельностью Тарусы от соседнего поселения, в тени которого город продолжает пребывать. Вполне очевидно, Паустовский удовлетворён проделанным, но останавливаться на достигнутом не собирался. Да, как известно, за бурной деятельностью следует продолжительный спад. Немудрено принять за данность, если впоследствии о Тарусе забудут на следующие двести или триста лет, пока не появится ещё один человек, чьей компетенции хватит для убеждения власти в необходимости привнесения новшеств в изношенный от старости край.

О Тарусе Паустовский писал не раз, чему читатель может стать свидетелем, ознакомившись с одним из очерков о его странствиях. Поистине, велика Россия, не ограничивалось бы такое определение её размерами. Величие должно проявляться во всём, особенно на уровне образующих её величие поселений. Иначе следует задать вопрос: зачем нужно то, чему не уделяется внимание? Отдельно стоит поговорить о пагубной жизненной философии россиян, но то не тема для обсуждения в критике и анализе творческого наследия Константина Паустовского.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Почему Паустовский не писал об Отечественной войне? Оставленного им до обидного мало. Может по причине того, что Константин находился всегда в стороне? Само начало войны — это очерк «В прифронтовом колхозе», вероятно созданный по производственной необходимости. Он был опубликован в книге «Когда тыл становится фронтом», изданной в 1941 году. Читателю показывалось поселение, где нет доверия к мимо проезжающим. Во всяком человеке тамошние жители ожидали увидеть немца. Зато за 1944 год Паустовский написал четыре очерка о войне, рассказывая в каждом об освобождении определённого города или местности, бывших ему чем-то близкими. Это очерк «Белая Церковь» (где он бывал молодым), опубликовано в журнале «Вокруг света»; очерки «Крымская весна» и «Бессмертное имя» (по поводу освобождения Крыма и Севастополя), опубликованы в газете «Известия»; для журнала «Краснофлотец» написан очерк «Южная Пальмира», как принято называть Одессу, во многом памятный для Константина город. Очерком «Жизнь» для «Огонька» подведён итог войне — она началась, наконец-то завершённая.

В 1950 году для газеты «Социалистическое земледелие» Константин писал «Письма из рязанской деревни», вышедшие под следующими заглавиями: «Немного географии», «Луга», «Леса» и «Слово сердца». Он радовался инициативе правительства заняться сбережением имеющегося в распоряжении советских граждан. Мещёрский край должен получить охранный статус, становясь заповедником. Вместе с тем, Паустовский негодовал на человеческое скудоумие. Если в одном месте природные ресурсы будут сберегаться, то где-то ещё они будут в той же степени безжалостно уничтожаться. Как с этим быть? Ответ просто так найти не получится.

В 1952 году Константин написал рецензию «Заповедные земли и воды» для журнала «Вокруг света», охарактеризовав двухтомное издание «Заповедники СССР». Без радости о таком труде не скажешь. Таких книг нужно печатать много, доводя до сведения каждого жителя страны. Огорчало его единственное — обозреваемое им издание вышло числом в десять экземпляров. Так будут ли советские граждане заботиться о природе, как того ему хотелось? Приходится сомневаться, видя устремления энтузиастов при малой заинтересованности лиц, представляющих государство.

Природоохранная риторика в статьях Константина не ослабевала. Под общим заголовком «За красоту родной земли» в «Литературной газете» за 1955 год были объединены материалы, сообщающие о необходимости проявлять заботу к природе. Чего человек добьётся, не задумайся он о сохранении уже сейчас? Видеть растительность и животных сугубо по фотографиям и нарисованным картинам? А как же возможность технического прогресса за счёт взаимодействия с природными ресурсами? Разве может технология порождать технологию, опираясь на прежде отработанный продукт? Необходима самовозобновляемая среда, которую легко уничтожить и практически невозможно воссоздать в прежнем её виде.

Примерно пятидесятыми годами датирует письмо марийским школьникам, опубликованное под заглавием «Спасибо от всего сердца» в журнале «Семья и школа» за 1970 год. Константин отозвался о состоянии лесов марийского края, выразив благодарность за проводимую работу по их охранению и приумножению. Тем он закреплял положение сочувствующего текущему неудовлетворительному общему безалаберному отношению советских граждан к природе. Требуется ли снова говорить, что Паустовский изменил жизненную позицию, начав пропагандировать иное отношение к окружающему миру, нежели ему было свойственно изначально? Давно он перестал желать вторгаться в существующее, тем способствуя преобразовывать мир сугубо под нужды человека. Нет, борьба с болотами и пустынями может быть необходима, когда то угрожает существованию человека, однако и самому человеку следует поступать так, чтобы такой угрозы не возникало, ведь его деятельность напрямую связана с неблагоприятными последствиями, вроде того же опустынивания местности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Первая попытка публицистического творчества — очерк «Лейтенант Шмидт», датируемый 1917 годом, опубликованный в сентябрьском выпуске издания «Народный вестник». Константин посмотрел на Севастополь, вспомнив о трагических событиях 1905 года, когда на крейсере «Очаков» вспыхнуло восстание. Рядом с городом есть остров, на котором Шмидта расстреляли. А кем он — лейтенант — являлся? Верил ли он в предпринятое им начинание, каких ожидал изменений от будущего? Чем он вдохновлял людей, кроме присущего ему дара убеждения? Об этом взялся рассуждать Паустовский.

В 1922 году Константин опубликовал в газете «Моряк» очерк «№314527″, сообщив историю американца, решившего лично проверить — насколько правдивы сообщения о произошедшем в России. Неужели пролетарии сумели одолеть капиталистов? Убеждённым коммунистом он не являлся, ему было просто интересно. Он высадился в Харбине, затем через Сибирь двинулся дальше. Не зная языка, американец находил сочувствие и понимание людей. Ему помогали съестным, ночлегом и способствовали покупкой билета. Встретив такое, он явно не мог до конца поверить, ведь в той же Америке передвигающемуся трампу, как тогда называли подобных ему подвижников, грозит получить тюремный срок. Теперь этот американец едет домой, дабы всем сообщить об истинном лице населяющих Россию людей, далеко не таких, какими их привыкло представлять капиталистическое общество.

1930 год — это четыре очерка: «Всякий хлам», «Зона голубого огня», «Разговор о рыбе» и «Погоня за растениями». Все опубликованы в журнале «30 дней». Из них выделяется иной темой рассуждения — повествование «Зона голубого огня». Читателю сообщалась история в духе свершений трудового народа, счастливого возможностью отдать жизнь и всё отпущенное для того время на укрепление благосостояния государства. В случае очерка разговор касался сварщиков. Каждый из них давал подобие клятвы, обещая до конца пятилетки не покидать рабочего места, максимально способствуя скорейшему выполнению поставленных перед ними задач, дав показательный пример, что требовать нужно ещё больше, поскольку возможности человеческого энтузиазма не должны занижаться пределами столь низко выставляемой нормы.

Очерк «Всякий хлам» — сообщение о недооценённом людьми мире, ежели у них нет стремления заниматься его преобразованием. Буквально из хлама возможно создать нечто уникальное, по характеристикам превосходя существующее. Паустовский находил для того самые яркие примеры. Допустим, Американские Штаты лишены растений, из которых можно получать резину. Что они сделали? Спланировали производство переработки изношенных галош, получая в итоге абсолютно новые галоши. Но впереди ожидается война! Значит нужно искать другой источник резины. И они нашли растения-каучуконосы, начав их культивировать. И так во всём. Получить отличного качества фетр? Без проблем. Заменить нечто дорогое? Найдётся множество вариантов. Даже рыбьи останки не стоит выкидывать — лучше удобрения не найти. А чилийское гуано (помёт морских птиц) равноценно золоту и нефти. И бумагу можно делать из крапивы!

Сообщение «Всякий хлам» было дополнено очерком «Погоня за растениями». Растительность нужно интенсивно изучать: таков вывод Контантина. Не одним каучуком можно ограничиться. Нужна древесина? Существуют деревья, за шесть лет вырастающие до шести метров. Есть и такие, чрезмерно высасывающие воду из почвы, с их помощью можно бороться с заболоченной местностью. Есть и растения, наоборот разгоняющие пустыни. И всему этому можно найти применение на обширной территории Советского Союза.

Другой очерк «Разговор о рыбе». Константин собрал разные заметки. Он буквально взялся поговорить с читателем. Есть миф, будто рыбачить легко. Что такого? Сел с удочкой на берегу и сиди целый день. Может в городской черте и так. Настоящий же рыбак встаёт рано, идёт более пяти километров, ещё несколько километров проходит на лодке, в остальном — жаркая, либо холодная погода, а также доводящий до помрачения сознания гнус. Разумеется, речная и морская ловля рыбы различается. На море порою вилку можно в воду воткнуть, так велико количество рыбы. А как вообще с морской рыбой раньше обстояло? Ели её жители побережья, часть доставлялась в столицу, внутренние области страны таковой и вовсе не вкушали. Можно и про сельдь вспомнить, как тяжело к ней приучался человек в России, не желая принимать, вроде некогда им избегаемого картофеля.

Автор: Константин Трунин

» Read more