Tag Archives: охота

Сергей Аксаков — О разных охотах (1855-58)

Аксаков О разных охотах

Дополним портрет Аксакова-охотника иными его работами, ранее оставшимися без упоминания. Конечно, это интерес Сергея к истинно первому охотнику на Руси, взявшемуся прежде его сообщить об особенностях ремесла охоты. Речь про труд царя Алексея Михайловича — отца Петра Великого. Назывался тот труд так: «Урядник сокольничья пути». Аксаков в 1855 году приложил к нему пояснительную записку, чтобы читатель помнил и ценил сей полезный исторический документ, редко для кого хотя бы известный.

Сергей и сам знает о соколах. Любит и ценит охоту с ними. Он уведомляет читателя, какие соколы существуют, как они охотятся. Ведь не всякий сокол стремительно набирает высоту, складывает крылья и тут же пикирует. Чаще сокол поднимается ввысь кругами, и, уже достигнув определённого момента, обрушивается на жертву. Скорость его пикирования так высока, что у добычи отсекается голова, либо наносятся иные значительные повреждения.

За 1856 год Аксаковым написана заметка «Замечания и наблюдения охотника брать грибы». Ведь и это охота, причём не менее увлекательная, нежели выслеживание птиц или ужение рыбы. Но о грибах надо достаточно знать. Не все они съедобны, есть и ядовитые, но есть и условно съедобные, способные причинить вред здоровью, если не будут заранее специальным образом подготовлены к употреблению. Впрочем, Аксаков не делит на ядовитые и условно съедобные — их он называет несъедобными. Называются грибы чаще по месту их нахождения, обычно по деревьям, под которыми встречаются, причём в большей части случаев растут с северной стороны. Разбил Сергей и заблуждение, будто если гриб сразу не срезать, потом его там же никогда не найдёшь. Отнюдь, Аксаков специально наблюдал, дожидаясь лучшего момента для снятия, мог и шляпку обломить — гриб всё равно продолжал расти.

В 1857 году написано стихотворение «Послание к А. Н. Майкову». Без особых поэтических изысков, описывая им излюбленное, Сергей сообщал об отношении к природе, как ему хорошо удить рыбу, как окунь жадно хватает насадку и тянет её на дно, как вступает он — Аксаков — в дело, без спешки томит наглеца, предвкушая удачный улов. Даже нашлись строчки для описания ужения ерша.

Помимо этого, в 1858 году Сергей составил отзыв о «Журнале Охоты». Замечательно знать — в России выходит периодическое издание по столь важному для него увлечению. Только вот об охоте на просторах России сообщается на его страницах редко. Обычно читатель узнаёт про особенности добывания кугуара и льва в Африке, либо иных зверей в Шотландии. А то и сообщается о ловле грача, с приложением блюд из него. Да вот в России как-то не едят грачей, не по вкусу эта птица. И всё же есть за какие заслуги ценить сей журнал.

Именно на страницах «Журнала Охоты» был опубликован охотничий дневник царя Алексея Михайловича. Встречается и подобие записок охотника Костромской губернии. И всё же гораздо меньше описания русских охот, чем того хотелось бы. Пусть и печалился Аксаков, удручался низким тиражам, что не мешало ему с интересом знакомиться с каждой статьёй. Остаётся предполагать, Сергей знал — вскоре об охоте станут писать больше, на самые разные темы, в том числе и об охотах на российских просторах.

Вот теперь можно подводить итог увлечениям Сергея Аксакова. Его принято называть дедушкой всех российских охотников, и тем, кто привил любовь к природе, призывая ценить саму охоту за удовольствие, которое она приносит, но никак не за достигаемый результат.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах» (1855)

Аксаков Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах

После публикации «Записок об уженье рыбы» и «Записок ружейного охотника», Аксаков стал внимательнее относиться к своим увлечениям. Ему хотелось сообщить более, нежели он успел поведать читателю. Альманах опубликовать у него не получилось, зато сборник со схожим содержанием нашёл спрос. Сергей сразу брался рассудить, как вообще появляется пристрастие к охоте. В самом деле: как? Толком на вопрос не ответишь, но приметить среди мальчишек будущего охотника сможешь точно. Ежели ребёнок не ходит спокойно мимо домашних животных, шпыняет их или чем-то в них запускает, то это и есть — будущий охотник. Сам Аксаков говорит — страсть к охоте у него проявилась с начала забавы по ловле воробьёв. После он дорос до ружья. Ну а к старости предпочёл оказаться рыбаком.

Как научить ястреба ловить птицу? Об этом Сергей взялся рассказать в очерке «Охота с ястребом за перепёлками». Не так просто выучить этого хищника охотиться. Нужно знать приёмы, иначе будущий ловец перепёлок не доставит удовольствия. Ведь чем примечательна таковая охота? Прелесть в ястребе, что молнией падает на жертву. Вот за это охота с ним и ценится. А ежели ястреб не набирает полагающуюся высоту, пикирует не в должной мере, то и хвалиться будет нечем. Кому интересны изыскания в данной области, тот точно заинтересуется точкой зрения Аксакова.

Есть статья «Прилёт дичи и некоторых других птиц в Оренбургской губернии». Сергей просто фиксировал соответствующие моменты. Наблюдения он вёл многие годы, потому материала для анализа накопил порядочно. Для охотника на птицу предлагалась и другая статья — «Ловля шатром тетеревов и куропаток». Сии птицы — излюбленное блюдо россиян. Много проще их ловит шатром.

Для ценителей лисьего меха предлагается заметка «Выниманье лисят». Со времён Руси сохранилось такое умение, согласно которому следует извлечь лисят из норы, затем вырастить во взрослую особь, таким образом получая требуемую для выделки лисью шкуру. Благо нора у лисы неглубокая и широкая, чаще всего прежде вырытая барсуком. Найти саму нору — не проблема. Достаточно приметить вокруг шерсть лисы. Достать лисят не вызовет затруднений — всего лишь требуется раскопать.

Вообще, охота идеализируется в художественной литературе, тогда как в повседневности это обыденный процесс. Считается, подстрелить бекаса может очень меткий стрелок, ибо птица мелка и быстра. Однако, стреляют в бекасов на близком расстоянии и дробью, отчего сразу можно подстрелить до трёх и более. Без каких-либо затруднений ловят прочую живность. Если не шатром, так обустройством ловушек, как рассказано в статье «Ловля мелких зверьков», либо капканом — в статье «Капканный промысел». Охотиться можно без всякого ружья — так следует из статьи «Гоньба лис и волков». Достаточно лошади и стремления, отчего загнать получится буквально до смерти. Лучше выходить на такую охоту не одному, а группой.

Дополняет содержание статья «Несколько слов о суевериях и приметах охотников». Каких только суеверий не существует, как общепринятых, так и основанных на личных наблюдениях. Помимо этого в сборник вошли очерки «Счастливый случай», «Странные случаи на охоте», «Необыкновенный случай» и «Новые охотничьи заметки». В них Аксаков оказался пространным рассказчиком, желавшим с жаром поведать о с ним имевшем место. Но, как должно быть понятно, такие истории занимательнее услышать от него самого, так как бумага не может полностью передать спектр отражаемых эмоций.

На этом с охотой пока не закончено. Сергей ещё напишет несколько заметок.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Аксаков «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» (1849-52)

Аксаков Записки ружейного охотника Оренбургской губернии

Быть охотником — не совсем то занятие, какое должно ассоциироваться с меткой стрельбой и радостью от сражённого на лету зверя. Отнюдь, охота — это, прежде всего, ремесло, необходимое для удовлетворения определённых потребностей. Одной из таковых является пропитание. Но чаще охота — полезное человеческой душе дело, направленное, в числе прочего, на регуляцию популяции диких животных. Только невежды думают, что чем меньше зверя бьёт охотник, тем лучше. Ведь известно, чаще под удар попадают больные и нежизнеспособные особи, тогда как здоровые продолжают здравствовать. Впрочем, во всяком утверждении следует оглашать оговорку, учитывая допускаемые охотниками крайности. Остановимся на том, что для Аксакова охота являлась приятным процессом, весьма важным и необходимым, продолжающегося от его предков и должная достаться его же потомкам.

Есть такая птаха — бекас. Подстрелить такую — искусство ловкого и умелого стрелка, поскольку сия птица мелка и быстра, что делает охоту на неё затруднительной. Было бы так оно в действительности. Таковые птахи бьются дробью на коротком расстоянии, чтобы за один выстрел сражёнными падали от трёх и более особей. Иные птахи, особенно из куликов, настолько мелки, что некоторые охотники хвастались едва ли не подстреленными за раз по сотне. Это лишь говорит о важности для охотника понимать, с каким ружьём и каким зарядом он пошёл бить птицу.

Помимо ружья, о котором Сергей сказывает изрядно, повествует он и о таких важных моментах охоты, как использование определённого вида собак и ловчих птиц. Если про собак он отзывается в добром тоне, понимая, иная собака сама рвётся на охоту, не получая оной, убегает, пытаясь сама заниматься заложенным в неё с рождения умением. А вот про ловчих птиц Аксаков отозвался плохо. Сугубо из-за того, что у башкир таковые были совсем ненадлежащими, будто и вовсе не способными выполнять от них требуемое.

Сергей разделил дичь на болотную, водоплавающую, степную и лесную. К каждой требуется особый подход. Требуется и знание выбираемой для охоты местности; и знание времени, когда та или иная дичь прилетает и улетает. Усвоив это, а также добыв требуемую, Аксаков неизменно обсуждал гастрономические пристрастия. Всё-таки, птица бьётся для приготовления годных из неё блюд. Иных птах разве только на паштет разделывать, другие годны и в цельном виде.

Говоря про степную дичь, Сергей осудил людей за выжигание травы. Может оно и несёт пользу для природы, зато для обитающей на местности живности — сущее бедствие. Среди многих птиц выделил Аксаков коростелей. Данная птаха примечательна манерой убегать от собак, тем ставя их в недоумение. Говоря же про лесную дичь, описал удивительное свойство тетеревов избегать попадания в них мелкой дроби. Такое свойство в них вложила природа. Оказывается, дробь скользит по перьям тетерева. Примерно тем же образом, как по перьям любой курообразной птицы. Ещё Аксаков разрушил миф о горлицах, будто бы бросающихся от отчаянии с высоты на камни, если гибнет их супруг. Ничего подобного за ними Сергей не наблюдал.

Напоследок читателю будет сообщено об охоте на зайцев. Это совершенно выбивается из общей канвы, посвящённой сплошь дичи. Но какой охотник обойдёт вниманием беляка и русака? А вот о совсем уж мелкой птице можно и не говорить, таковые совершенно ни для чего не пригодны — с ними больше мороки.

Таким образом, Аксаков подготовил для читателя два труда: первый — про ужение рыбы, второй — про охоту на дичь. И как-то неожиданно он в последующем решил перейти к составлению биографических очерков.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Рыжих «Студёное море» (1986)

Рыжих Студёное море

Тяжело быть писателем. Если пожелаешь написать дельное — никогда не напишешь. А вот спонтанно написать дельное — это пожалуйста. Нужно дождаться определённого момента и крепко за него ухватиться. Для Николая Рыжих таковым моментом могло оказаться вынужденное заточение в снежном плену, когда он выбрался за ягодой, попав под семидневный снегопад. Но порой необходимо себя заставить. Приходится выбрать место, приготовиться и приступать. И делиться с бумагой не событиями сегодняшнего дня, а воспоминаниями. Ещё лучше делиться обидами. Николаю было из-за чего грустить. Главной темой его сочинений выступает разочарование от поведения человека на Камчатке, истинно считающего всё созданным для удовлетворения его нужд.

Некогда рыба сама в руки шла, зверь спокойно бродил близ людей. Годы шли. Варварское отношение к природе привело к обезрыбиванию водоёмов, животные стали сторониться человека. Уже не пройдёшь спокойно по лесу, не рискуя оказаться под пристальным вниманием медведя. Далеко не пришвинского медведя, кстати. Это прежде животные жили в худой дружбе с людьми, теперь изменив отношение на враждебное. Причина того очевидна. Убийство зверей и птиц стало для человека обыденным сиюминутным всплеском желания безнаказанного уничтожения: вне всякого контроля и разумного объяснения человек в неограниченных количествах лишает жизни представителей животного мира.

Начиная с одной темы, Рыжих раскрывал её в серии очерков, чтобы перейти к раскрытию следующей проблемы. Для него важнее не состояние природы, поскольку и сам он не прочь убить зайца просто из-за того, что тот мозолит ему глаза, Николай переживает из-за выбора писательской стези. Все его бывшие друзья-товарищи обзавелись кораблями и плавают в своё удовольствие, а он сидит на берегу и выжимает из себя текст. Откажись он тогда от писательского ремесла, так владел бы пароходиком, не зная нынешних проблем.

Остаётся рассказывать, как он чувствует себя мелкой рыбёшкой в литературном мире, где имеются свои чавычи, от присутствия которых приходится трепетать. Хорошо ли будешь себя чувствовать, если рядом окажется Шолохов? И кто скажет, что Шолохов — не чавыча пера? И кто скажет, что Рыжих среди писателей — не орёл, что смотрит на людей с презрением, стараясь уйти от их общества, даже не умея взлететь из-за повреждённого крыла? Поэтому Николай вынужден остаться и видеть ужасы человеческого социума, уничтожающего себя через уничтожение планеты.

Делаемое для людей, делается не для людей. Показать человеку красоты Камчатки, значит подтолкнуть человека к избиению этой красоты. Имея благие помыслы, обеспечивая людям досуг, получаешь варварское отношение и не можешь никак повлиять на формирование более лучшего отношения к миру. Единственное остаётся писателю — безустанно укорять. А тем, кто привлекает туристов, остаётся уничтожать дело, только таким образом обеспечивая сохранность оставшегося.

Рыжих предпочитает забыть о человеке наших дней, поставив в пример своего деда, что на семидесяти гектарах с нуля создал плодовый сад всем на зависть. Он не уничтожал, заботясь только о прибавлении. Прожив жизнь в созидании, дед Николая тем заслужил уважение потомков. Когда-нибудь сей сад сведут на нет, о чём Рыжих предпочитает не говорить. Человеку проще уничтожать, нежели созидать. Правдой звучат слова тех, кто считает природу обязанной удовлетворять нужды человека, ибо всё создано для нужд его, как о том говорится в библейских преданиях. И тут уже стоит говорить об интерпретации текстов, понимаемых излишне буквально, притом без желания принять факт буквальности за реальное положение дел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Виктор Астафьев «Царь-рыба» (1972-75)

Необъятная Сибирь, широкий Енисей, суровый север — это центральные темы сборника Астафьева «Царь-рыба». Каждый каждому волк, каждый каждого готов съесть в прямом смысле слова, когда есть больше нечего; кому бороться за жизнь дальше, на то выбор судьбы, распоряжающейся результатами брошенного жребия. Как бы Астафьев не показывал трудности быта людей, заброшенных в отдалённый угол цивилизованного мира, как бы не расписывал особенности русской рыбалки, впитанной им с юных лет, в душе читателя всё равно будет свербеть от первой до последней страницы. В «Царь-рыбе» не существует простых решений и нет ответов на вопросы бытия, но есть отражение реальности поставленных на грань выживания людей, вынужденных каждый день промыслом добывать себе пропитание, либо бежать без оглядки от самих себя по глухой тайге, не веря в возможное спасение, а потому околевающих при самых лютых условиях.

Не скажешь, что стиль Астафьева доступен для понимания рядовому читателю. Скорее через текст придётся продираться. Не каждый рассказ можно осознать, не каждую страницу можно спокойно прочитать. Конечно, всё дело в усидчивости и поставленной цели, иначе «Царь-рыба» окружает мраком омута, грозя затянуть на глубину. Есть у Астафьева и собственная философия, излагаемая автором в самой доступной форме, но всё сказанное им уже было утянуто на дно в далёкие времена, отстоящие от современности на долгие года. Невозможно понять тяжесть условий строителей Норильска, чья счастливая доля заключалась в побеге; побег отнюдь не преображал людей духовно, а взывал к животному началу, заставляя охотиться на себе подобных, после чего отпадала всякая человечность в угоду одичалой ненависти ко всему на свете. Могут ли быть в условиях севера какие-нибудь дружеские альянсы и следование поставленным целям? Да, могут, но только при том условии, что твой друг при тебе только до того момента, когда уже нечего будет есть, а его плоть поможет продлить дни почти иссохшего тела.

Астафьев с крайней степенью сарказма воспринимает идеализацию севера, соглашаясь с его бескрайностью и расположением на дальнем краю, но никаких прекрасных чувств у него не возникает. Читатель видит любовь автора к родной природе, к шуму реки и плеску рыбы за бортом лодки, однако, вместе с этим, Астафьев показывает картины не счастливой жизни, а постоянной борьбы за возможность просто свободно дышать. Не по своей воле пришли сюда люди, вытесненные из благоприятных климатических условий; за ними никто не пойдёт в земли их нынешнего обитания, кроме отчаянных людей, которым в жизни уже нечего терять. Иной рассказ словно острое лезвие ножа рассекает тебя самого, иной же оставляет ощущение непонятной мудрости, до которой надо ещё дорасти, отложив понимание прочитанного до более позднего периода своей жизни.

Добрая часть повествования — это рыбалка: добыть хариуса или осетра — вот основной интерес героев рассказов, решивших устроить себе испытание в глухих местах, взяв за компанию проверенных друзей и познакомившись с особенностями лова аборигенов. Культуры у Астафьев не сталкиваются — они существуют гармонично. Нет нужды сражаться за обладание землёй, если она никому не рада, если у земли есть только потаённое желание изничтожить всех людей, вторгшихся в непредназначенные для них условия. Будут герои и охотиться, особенно на медведей. Если лов осетра может стать для рыбака последним делом, выжав из него все жизненные соки, пока царская рыба будет изводить незадачливого добытчика, то царский зверь в одно мгновение лапой зашибёт; и нет на него никакой управы: пуля срикошетит от покатого лба, тело зверя не пробьёт, нужно целить в спину. Выжить в тайге — испытание. Астафьев на этом не акцентирует внимания, предлагая читателю, кроме богатых описаний природы, содрогнуться от мыслей людей, злым роком которых стало осознание бренности своего существа, обречённого однажды кануть в пустоту, не считаясь ни с чем: дышал когда-то воздухом, приносил семье пропитание, а теперь в лучшем случае закопан в землю, в худшем — съеден дикими животными, что подобно песцам с удовольствием острыми зубами срезают остатки мяса с костей.

Сибирь огромна, большая часть её не знала ноги человека, значит всё ещё хорошо в стране, если нет нужды бороться за выживание, уходя в тайгу.

Автор: Константин Трунин

» Read more