Метка: литература ссср

Сложно назвать Павла Мельникова еретиком, учитывая, какую обличительную деятельность он вёл, по императорскому указанию устраивая розыск, дабы вновь провести черту между староверами и никонианами. И Лев Аннинский дал объяснение, сперва обвинив будущего летописца раскола в бесцеремонности, затем навесив тот самый ярлык еретика, делая так по вполне обоснованному заключению, вследствие категорической позиции летописца к доктрине официальной церкви, вследствие чего паства предпочитала отворачиваться от реформ Никона, не увидев в переменах богоугодного. Подведя к этому, Аннинский должен был совершить экскурс в прошлое, объяснив, каким образом за несколько веков до того протекал разлад между стяжателями и нестяжателями. Поэтому не совсем правильно называть Мельникова еретиком сугубо за выражение точки зрения, и без того понятной церкви.

Несмотря на важность проводимых изысканий, Мельников примечателен для истории литературным творчеством. Путь в писатели оказывался труден и не давал твёрдой уверенности в силах. Первоначально — это заметки о путешествиях, статьи, подражание другим. Собственное литературное произведение, сделавшее ему имя, это рассказ «Красильниковы», опубликованный в «Отечественных записках». Сразу к Мельникову отнеслись серьёзно, пророчили в будущем встать в ряд из числа именитых писателей. Однако, как то отмечал и сам Аннинский, на протяжении пятидесятых годов Мельников периодически создавал художественные зарисовки, так и не решив для себя, следует ли ему продолжать творить.

В шестидесятых годах Мельников стал летописцем раскола. Об этом следовало говорить подробнее, но не для того Аннинский создавал повествование, чтобы пересказывать публицистический материал. Хотя, Мельников важен для нас именно изложением событий, обычно нигде не упоминаемых, становящихся известными лишь после проявления интереса к деятельности Мельникова. И только тогда история приобретала иные черты, ни в чём не схожие с официальной позицией власти. В самом деле, где ещё узнаешь, каким образом складывались судьбы староверов. И как отличить, где последствие раскола, а где секты, существовавшие на Руси издревле? Так становилось понятным, что помимо летописей раскола, Мельников создал представление о еретических учениях, вроде хлыстовства.

Но что Аннинский подлинно посчитал важным, так это разбор самых главных произведений Мельникова — дилогию о староверах, состоящую из романов «В лесах» и «На горах». Проникнуться критическим вкладом от Льва не получится, если его точка зрения не покажется близкой. Выражая одно из мнений, не давая ничего сверх, Аннинский показал разбор литературного произведения, более не увязывая творчество Мельникова со взглядами, которые были свойственными писателю несколько десятилетий до того.

Остаётся отметить интерес Льва к литературе XVIII века, особенно к деятельности Николая Лескова. Не раз на страницах Лесков в той или иной мере сравнивается с Мельниковым или ему противопоставляется. Помимо прочих, с кем Аннинский сравнивает Мельникова, упоминается Михаил Салтыков-Щедрин. Всё это должно быть понятным — XVIII век имел свои характерные черты, люди имели собственную точку зрения на происходящее, поэтому легко можно сводить и разводить взгляды современников тех дней. Просто Аннинский упоминал тех, чьим творчеством интересовался.

Всё же, заключая речь про Мельникова, читатель должен был увидеть, как летописец раскола придерживался угодных ему принципов, не соглашаясь с точкой зрения, если она ему казалась неправильной. При этом, нельзя сего не отметить, Мельников оставался приверженным даже тому, с критикой чего выступал. Он и трудился в «Северной пчеле», причём ещё при Фаддее Булгарине. Благодаря этому его жизненный путь не настолько уж тернист, как может показаться. Отнюдь, Мельников не ломал, он указывал на текущее положение дел.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Как рассказать про Ленинград в военное время, избежав того, о чём повествовали другие, сообщая про трудности мирного населения? Нет, не закрывая глаза на трудности. Как раз и сообщая о трудностях. Таким образом поступила Вера Кетлинская, начав создавать литературное произведение с первых дней блокады и продолжая уже по окончании войны, может не ведая, в каком тоне будут после писать о блокаде, делая это с особым чувством, должным быть понятным человеку, причастному к суровости тех дней. Только понять смогут не все, для этого требовалось пройти через похожие испытания. Это может показаться неуместным, только от действительности не уйдёшь, говоря о столь важном для советских граждан событии, Вера оставалась суха в изложении, не помышляя создавать ладный слог для лучшего восприятия текста. Её произведение — это книга о войне, где война стоит на первом месте, описываемая словами простого человека, воспринимающего боевые действия взглядом стороннего наблюдателя.

Что такое бой в воздухе? Это самолёт, совершающий манёвры. Это лётчики, занимающиеся делом борьбы с противником. Как происходит движение в небе? О подобном лучше писать, обладая даром красивого изложения, или будучи хорошо осведомлённым, принимавшим непосредственное участие в тех или похожих боях. Если знаешь о воздушных сражениях от других или просто довелось оные лицезреть, при этом не обладаешь способностью отразить на бумаге — лучше не стараться. Вера Кетлинская как раз не умела, что не мешало описывать баталии, наполняя страницы невнятным отражением накала страстей и происшествий. С таким же успехом можно рассказать про ребёнка, устраивающего воздушный бой между игрушечными самолётиками. А ведь в настоящих боях участвовали люди, понимавшие, насколько близок момент их смерти. Отчасти понимала это и Вера Кетлинская, правда в ином ключе, сообщая про сложности с самолётами на советской стороне, о несовершенстве конструктивных особенностей. Потому и выходило, что потерпев в бою поражение, лётчик не сможет больше летать из-за отсутствия самолётов на замену, что Вера Кетлинская не забывала отразить на страницах.

Что можно сказать про производство в осаждённом городе? Людям всё равно приходилось работать, дабы обеспечивать себя и фронт. Некоторые читатели знают, с какими сложностями сталкивалась 2-ая ударная армия, та самая, которая не позволяла силам Третьего Рейха взять город, сдерживая врага едва ли не на подступах к Ленинграду. Вероятно, о чём Вера Кетлинская не говорит, её снабжением занимались оставшиеся в городе заводы. Но о чём следовало писать, так о гибели рабочих на производстве. Умирали преимущественно от налётов. Вера Кетлинская посчитала необходимым рассказать про одну из таких трагедий. Отец семейства погиб при подобных обстоятельствах, теперь предстояло рассказать его семье о его гибели.

Иногда Вера Кетлинская делится информацией, о которых она узнавала. Например, блокада Ленинграда является важным моментом войны. Отнюдь, мужество ленинградцев тут имеет второстепенное значение. Самое основное, о чём говорит Вера Кетлинская, не сумев прорвать блокаду, немцы не имели возможности соединиться с финнами, вследствие чего мог наступить перелом в войне. Впору вспомнить эпизод наполеоновских войн, когда отказ шведского короля для участия во вторжении империи французов в Россию послужил одной из причин, почему государству Александра I удалось выстоять и повернуть поступь врага вспять.

Таков взгляд со стороны на такой же взгляд со стороны, может даже с такой же степенью объективности. Однако, Сталинской премией, пускай и третьей степени, награждали не из простых побуждений. Может это связано с тем, что среди прочих авторов тех лет, Вера Кетлинская сумела одной из первых донести до читателя литературное описание блокады Ленинграда.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Про жизнь Дениса Фонвизина многого не расскажешь. Поэтому следует с удивлением подходить к труду Натальи Кочетковой, взявшейся раскрыть даже больше, чем некоторыми биографами. Однако, изыскания становятся одной из биографий, не имеющей чёткой привязки к столичному городу. Фонвизин представлен таким же, как о нём сказывали прочие, начиная с Петра Вяземского. Вполне уместным кажется извечная отсылка к словам Александра Пушкина, высоко ценившего творчество Фонвизина. Таким же уместным становится разговор о приставке «фон» к немецкой фамилии Визин, с годами слившиеся в единое целое. Вполне подойдёт рассказ о детских годах. Но Наталья не стала передавать абсолютно всего, посчитав достаточным создать благожелательное представление о Фонвизине, любившего Россию, не любившего Европу, при этом умершего в разгар гонений власти на литераторов.

Наталья называет Фонвизина одарённым с детских лет. Среди прочих его допустили до Шувалова, тогдашнего главного радетеля за просвещение и науку. Ни слова про посредственность, которой сам Фонвизин не чурался. Хрестоматийным стал его ответ на вопрос: куда течёт Волга? Тогда ещё юный — он посетовал на незнание. Биографы обставляли это редкое свидетельство о прошлом будущего литератора в духе честности и открытости, тогда как прочие ученики предлагали разные варианты, ничего не зная о море Хвалынском. Для Кочетковой этот факт важности не имел — пусть читатель думает об одарённости Фонвизина.

Впрочем, с ученической скамьи не берут в министры! А Фонвизин во время изучения иностранных языков стался заметен, вследствие чего был приглашён на государственную службу раньше сверстников. Отсюда можно начинать вести отсчёт годам, когда Фонвизин находился в Петербурге.

Что скажешь о пребывании в столичном городе? Практически ничего. Какие конкретно Фонвизин переводил тексты по служебным обязанностям — того история не сохранила. Говорить приходится о личном интересе Фонвизина. Так, основной его работой считается перевод басен Гольберга. Благодаря этому он и получил путёвку в жизнь. Этот факт его деятельности сослужит после для него особое значение, когда потребуются переводчики с литературными способностями.

Однако же, памятен нам Фонвизин по двум драматическим произведениям — по «Бригадиру» и «Недорослю». Наталья Кочеткова взялась отразить критический разбор сих произведений, как поступает на страницах и с некоторыми другими работами Фонвизина. Логично предположить, что современникам нравилось, когда к ним в дом входил автор произведений, читая текст на разные голоса, чем умилял и радовал внимающую публику. Собственно, если чем и удаётся связать Фонвизина с Петербургом, то этим фактом. Сказать бы больше, к кому и когда делал визиты Фонвизин, чем там запомнился. Ничего подобного Наталья не сообщит, потому как о том не сохранилось свидетельств.

Не забыто на страницах про письма Фонвизина из-за границы. Редкий читатель не задумается, каким оказалась представлена заграница для русского человека. Кажется, без Дениса так бы и закрепилось мнение, будто в Германии, Франции и Италии красиво, величественно и возвышенно. Увы, Кочеткова дополняет исторические свидетельства возмущениями Фонвизина. А читатель наконец-то задумывается: может всё так случилось из-за проблем со здоровьем у самого Дениса и у его жены, отчего приходилось более негодовать, чем видеть положительные стороны.

Не забывает Кочеткова про последние годы жизни Фонвизина — начало гонений на литераторов. Связывать это приходится с Радищевым, написавшим пагубную книгу. Сам Фонвизин гонения на себя испытывал из-за дружеских отношений с Паниным, потому он так никогда и не увидел опубликованным собрания собственных сочинений. Дополнительно Наталья рассказала про опалу Ивана Крылова с его «Почтой духов», отправился в заключение видный деятель от литературы — Новиков.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Усилиями Аркадия Моисеевича и Михаила Аркадьевича Гординых создан труд «И. А. Крылов в воспоминаниях современников», способный заменить биографию, как и послужить основой для составления жизнеописания Ивана Андреевича. Был взят весь фактический материал, который составители монографии смогли найти. В значительной части — это повторение уже кем-то сказанного. Благодаря подобным свидетельствам и формировался определённый образ Крылова. Но, учитывая специфику жизненных обстоятельств, современникам Крылов запомнился в качестве баснописца, уже ставшего именитым литератором. Юные годы Ивана Андреевича до сих пор продолжают оставаться не до конца ясными, имеющими значительное количество пропусков. Составители монографии об этом обязательно скажут, упомянув и отношение самого Крылова, относившегося отрицательно к необходимости составить его биографию. Видимо, имелись для того причины, о чём нам уже никогда не узнать.

Самым первым для читателя предлагается воспоминание Александра Пушкина, связанное с интересом к бунту Пугачёва. Как известно, отец Ивана Андреевича погиб в ходе сопротивления крестьянскому восстанию. Пушкин выяснил, что по спискам от Пугачёва отца Крылова следовало подвергнуть казни.

Следующей заметкой стал исторический анекдот на тему математических способностей Ивана Андреевича, упоминаемый теперь всеми при всяком удобном случае — он про леность Крылова и картину, должную вот-вот упасть. Как говорил сам баснописец — согласно его расчётам картина не заденет его, так как он в курсе траектории её движения.

Не раз упоминается способность Ивана Андреевича к языкам. Зная основные европейские языки, к пятидесяти годам он выучил греческий, используя для обучения произведения древнегреческих авторов. Согласно одним воспоминаниям Крылов это сделал по прихоти, по другим — дабы помочь Гнедичу в переводе «Илиады». Определиться не получится, поскольку в части воспоминаний Крылов заставил Гнедича удивиться, выполняя для него перевод с листа разных произведений, тогда как иные современники видели сугубо совместную занятость двух поэтов.

Обязательным составители монографии посчитали провести параллельную линию между Лафонтеном и Крыловым. Но разве допустимо сравнивать способности французского переводчика басен, так и не сочинившего собственных, и человека, который любил создавать басни по происходившим в стране событиям, порою заставляя впадать во гнев цензоров, вплоть до негодования непосредственно царя Александра. Проводилась параллель с ещё одним баснописцем — с Дмитриевым. Становилось понятно, каждый из них сам по себе самородок.

Современники Крылова оставались единодушны во мнении — имя Ивана Андреевича будут помнить все потомки без исключения, пока существует русский язык. Их слова оказались верными. Крылову действительно повезло — народная любовь не ослабевала к его творениям. Оставим в стороне суждения, насколько в том заслуга самого баснописца, чья самая знаменитая басня — тут не покривим душой — пропитана слогом Сумарокова, причём в очень близких чертах.

На страницах монографии упоминается порок Ивана Андреевича — в молодые годы Крылов пристрастился к карточной игре. Действительно, в жизни Ивана Андреевича имелся отрезок времени, совершенно скрытый во прошлом, связанный с окончанием первого периода творчества — до концентрации на составлении басенных сюжетов. Чем тогда Крылов занимался — установить не представляется возможным. Скажем крайне просто — ушёл в народ. Вынырнув из омута страстей, Иван Андреевич более не возвращался к порочному образу жизни. Опять же, если мы не станем считать за пороки обжорство и леность.

Среди воспоминаний нашлось место выдержкам из писем. В них не сообщалось более, чем современниками говорилось в общем.

Придём к окончательному суждению по поводу монографии — образ Крылова стался монолитен, его невозможно разрушить, чего совершенно и не требуется.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Если человек становится свидетелем перемен, он считает обязательным об этом говорить. Да и как не расскажешь, если старый уклад порою полностью уничтожается, уступая место новому, очень часто даже лучшему. Если брать для примера падение Российской Империи, видишь в произведениях современников тех событий одинаковый мотив — борьбу стариков с молодёжью, где первые считают традиции за ниспосланное свыше, требуемые к соблюдению, а вторые — никогда не поддерживают старшее поколение, видя в его устремлениях пережиток прошлого. Но как быть с тем, что голос молодёжи способен оказываться разумнее? Если остаётся сомнение, тогда нужно ознакомиться с произведением Тембота Керашева, чтобы иначе посмотреть на действительность.

Перед вниманием читателя область расселения адыгейских народов. В тех местах не противились власти большевиков, но и не хотели отказываться от традиционных представлений. Все споры и неурядицы разрешались через советы стариков. Как они решали, так и следовало поступать. Вполне очевидно, старики не принимали перемен. Они понимали — их мнение останется частным решением, тогда как законным может быть только тяжба через гражданский суд. И хорошо, если среди молодых случались образованные люди, помогавшие добиваться справедливости, отказывая старикам в праве на последнее слово.

Старые порядки не дают осознания целесообразности. Например, молодой человек не может в присутствии стариков садиться. Будь рядом хотя бы один старик, ряд незанятых стульев, всё равно придётся стоять. Это самое характерное объяснение, тогда как прочие примеры представляют борьбу взглядов. Допустим, женщина лишена права подать на развод. Муж её может принижать, держать за рабыню, пользуясь дармовым трудом. Совет стариков прежде не допускал возможности дать женщине право на мнение. С приходом власти большевиков наступил перелом. Никто не пойдёт к старикам, заранее зная о результате, предпочтя обращаться сразу в гражданский суд, сумев не просто добиться развода, но и получить полагающиеся имущественные преимущества.

С осуждением на перемены смотрели и сами женщины старшего возраста. Разве полагается девушке учиться? Стыд и позор! На это им будет высказано осуждение — не дело девушкам оставаться безграмотными, становиться наложницами турков и персов. Пока ещё сами девушки не понимали, для чего им даваемые вольности самоопределения. Некоторые из них считали — не скажи им, будто бывает иначе, они бы продолжали влачить горестное существование, не претендуя на большее. Теперь же им полагается к чему-то стремиться.

Самое больное — отказ не от местных традиций, а от религиозных. Как доказать, насколько глупо убеждать других в правоте своего Бога, тогда как чужой Бог — не является подлинным? Какой не возьми народ — каждый доказывает правоту собственного видения. Уже от этого стоит исходить, выработав точку зрения о допустимости факта отсутствия Бога вообще. Атеизму обязательно быть среди адыгейцев. Правда, умолчим, насколько неверие в Бога способно принимать вид всё той же религии, с тем же обрядовым комплексом и адептами, читающими проповеди под видом просветительской деятельности.

Дабы сплотиться против прежних порядков, адыгейцы начали бороться за коммунистические устремления. Керашев наглядно показал, каким образом молодые люди создавали коммунистическую ячейку, к чему стремились и какими методами планировали добиваться изменений в общественном самосознании.

Произведений, наподобие литературного труда Тембота Керашева, достаточно. В каждой части Советского Союза стремились отразить перелом старого уклада в угоду наступления новым порядкам, позволяющим рассчитывать на справедливое отношение к каждому, невзирая ни на какие различия. Поэтому и названо произведение «Дорогой к счастью». Казалось необходимым отказываться от предрассудков, начиная жить во благо собственных интересов и нужд общего дела.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Всякое деяние получится оправдать, имея к тому желание. Почему Ивана IV Васильевича прозвали Грозным? Не по причине, будто он в страхе держал европейские державы. Отнюдь, военные успехи европейцы за Русью вовсе не примечали. Русские сумели взять под свой контроль два ханства? Так ничего в том трудного и не было, учитывая раздробленность самих татар, не знавших, кого из своих над собою поставить во власть. Русские наголову разгромили Тевтонский орден? Было бы чего там громить — рыцари давно пресытились от спокойной жизни, забыли про военное ремесло и скорее предаются разврату, нежели стремятся стяжать славу во имя Господа. Так почему Грозный? Остаётся считать, что такой титул Иван IV Васильевич заслужил благодаря стараниям князя Андрея Курбского. Но был ли в действительности оклеветан царь? Или были причины, по которым Иван IV Васильевич повёл себя именно так, обозлившись на боярские роды, решив утопить в крови каждый из них? Алексей Толстой как раз взялся о том рассказывать, скорее обеляя царя, нежели осуждая.

С первой сцены зритель видел свору бояр, едва друг другу горло не перегрызающих. Им стало известно — царь смертельно болен. Ещё и лекарь сказал им молиться за государя, ибо дни его сочтены, проживёт столько, сколько Богом осталось отпущено. Кто из бояр достойнее власти? Кто из них старше по происхождению? С чего вообще почёт московской ветви Рюриковичей? Так давайте вспомним, как Москва поднималась, чтобы осудить московских князей за возвышение.

Толстой не юлит, пересказывая историю так, как её может толковать тот, кому в таком духе оценивать прошлое выгоднее. Ведь кто основал Москву? Юрий Долгорукий, младший из сыновей своего отца. Досталась ему в удел неприглядная земля, где никогда и ничего толком не было, селились же там и вовсе случайные люди. Что делал Юрий? Он поставил кабак на дороге. После вокруг питейного заведения местность начали обживать, а московские князья продолжали стоять на своём — укреплять город средствами с продажи крепких напитков. И в Орде Москва потому купила ярлык на великое княжение, поскольку имела на то финансовые возможности. Из этого допускается единственный вывод, московская ветвь Рюриковичей не может считаться достойной царского титула.

Никто никогда не оценивает прошлое с позиции прошлого, обязательно исходит из настоящего. Раз в определённый момент царь слаб, значит таковым был всегда, и таковыми являлись его предки. Значит, нужно пользоваться моментом и самоутверждаться. Да как это сделать? Бояр много, всякий выше всякого, не согласный уступать право на воцарение. Есть единственный вариант — всех устраивающий — выбрать самого старого из них, более робкого, который не сможет вмешиваться в боярские дела, давать указания. Именно так, ещё при живом Иване IV Васильевиче бояре грызлись друг с другом. Царь этому был очевидцем. Неужели у него не могло возникнуть мысли, насколько опасно иметь в государстве подобных людей, готовых его самого удавить, только бы не мешал действовать сугубо по собственному усмотрению?

В подобном духе Алексей Толстой продолжал повествование. Крайней точкой станут два момента. Во-первых, Ивана Грозного едва не отравили. Во-вторых, религиозные деятели за его спиной снимали с подданных клятву крестоцелования ему в верности. Как тут соглашаться продолжать взирать на творимое в стране бесчинство? Раз так, то задумал Иван Грозный ввести опричнину — пусть волки без овец поживут, пока овцы за волками понаблюдают. Как известно, кровь польётся рекой, Иван IV Васильевич никого не станет щадить, в одинаковой степени уничтожая бояр, попов и крестьян.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

После нашествия Третьего Рейха Донбасс лежал в руинах. Немцы специально уничтожали инфраструктуру, заливали шахты водой, взрывали мосты, хотя бы так ослабляя поступь Красной Армии. Что об этом думал Галин? Он не укорял врага за содеянное, он так должен был поступить согласно логического осмысления войны. Но о чём Галин не говорил, так это об обстоятельствах, при которых приходилось сдавать Донбасс непосредственно Советскому Союзу. Неужели, в самом деле, рабочие покидали заводы, шахтёры — шахты, животноводы — животных, крестьяне — поля, оставляя всё для завоевателя в целом виде, дозволяя брать и продолжать пользоваться? Тогда логическое осмысление войны даёт сбой. Во всяком случае, Галин считал необходимым говорить о последствиях, содеянных при участии немцев, тогда как весь урон, нанесённый советскими гражданами при отступлении, не упоминался вовсе.

Два цикла очерков, названные Галиным «В Донбассе» и «В одном городе» (либо «В одном населённом пункте»), дополняют друг друга. Повествование построено в форме рассказа от очевидца событий, видевшего описываемое самостоятельно или доводя до читателя с чужих слов. Ещё во время начала войны жители Донбасса искали возможность вернуться назад, наладить производство и продолжить снабжать армию в прежнем духе. А перед этим следовало покинуть регион, отправляясь на фронт или на Урал, куда эвакуировались заводы. Галин покажет, каким необязательным образом это происходило на примере ответственного за перевозку чертежей. Казалось бы, производство встанет, не будь в распоряжении соответствующих инструкций. Они — важная часть при эвакуации завода. Отнюдь, вагон с чертежами будет колесить по стране, долго простаивая в ожидании попутных поездов, изредка забываемый вовсе, отчего приходилось слать телеграммы на самый верх. Да и рабочие, помогавшие перегружать документы, не совсем понимали важность, обращаясь с бумагами так, что это могло привести к их порче.

А как обстояло дело прежде, когда металлургия в советском государстве развивалась? Специалисты отправлялись на практику в Америку и в Германию, перенимали драгоценный опыт производства. Стоит сказать про первый завод на Донбассе — это тот самый: Юзовский, некогда созданный англичанином Джоном Юзом. Теперь он именовался Сталинским, хотя бы по той причине, что Юзовка переименовывалась при советской власти в Сталин, затем в Сталино, а через пятнадцать лет, после очерков Галина, будет именоваться Донецком.

Мало восстановить заводы и шахты, требуется озаботиться воссозданием промышленного потенциала в комплексе. Ведь ясно — без электричества завод не принесёт пользы. Для этого начнут возводить ГЭС. Личный контроль для наблюдения за стройкой взял на себя Никита Хрущёв.

Отдельно Галин рассказывает историю политработника. Этот человек во время войны должен был мотивировать солдат, внушать уверенность и, когда то требовалось, личным примером показывать необходимость встать в полный рост и идти в атаку на врага. Не уменьшалось значение политработников и при деятельности в тылу. Они жаром речи, устраивая постоянные собрания, объясняли, насколько нужно стараться и давать больше стране продукции, тем способствуя приближению победы. Существовало нечто вроде негласного интереса к тому, каким образом политико-воспитательные беседы сказывались на производительности, насколько повышался или снижался объём производимой продукции.

Циклом очерков Галин создавал требуемое у читателя впечатление о важности необходимости ценить подвиг не только солдат, рисковавших жизнью ради достижения успеха в войне, но и обратить внимание на трудившихся на заводах, электростанциях, в шахтах и на остальных предприятиях, без чей деятельности победа не могла оказаться достижимой. Так и думалось в первые годы после окончания боевых действий, совершенно забываясь со временем.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Немецкий захватчик грозился вторгнуться в пределы Советского Союза. Люди смогут эвакуироваться, но этого не сможет сделать скот. Как снять совхозы с одного места и перенести на другое? С этой задачей предстояло справляться людям, которым поручалось сохранить хозяйство, с минимальными потерями переместив в тыл. Виктор Авдеев показал, как это обстояло на самом деле. Он взял в качестве примера совхоз «Червонный херсонец», обязавшийся в максимально короткие сроки выполнить задание партии, уберегая от немецкого захватчика поголовье скота. Предстоял путь, требовавший разрешения различных задач. Допустим, каким образом переправиться через Днепр, не имея плавательных средств?

Авдеев не скрывает, в совхозе знали о возможном акте агрессии со стороны Третьего Рейха. Но пока не будет сделано выпада в сторону Советского Союза, эвакуироваться не получится, так как на то не дадут разрешения сверху. Однако, сверху могли заранее озаботиться созданием путей отступления, вплоть до указания совхозам в тылу готовить дополнительные запасы пропитания для должного прибыть к ним вскоре скота. Этого сделано не было. Руководство страны свято верило в способность выстоять перед ударом любой силы, поэтому не задумывалось о необходимости готовиться к тому, чему всё равно предстояло быть неизбежным. Впрочем, тяжело судить, как обстояло дело между двумя точками восприятия действительности, ежели Третий Рейх и Советский Союз возникли на идеологии воздать пролетариату манной небесной за страдания при монархиях, склонявшихся к построению капиталистических обществ.

Обсуждение планов возможной эвакуации имелось в самом совхозе. И когда стало ясно, что сниматься с места им предстоит в любом случае, началось передвижение в тыл. Как ожидалось, помогать перемещению не будут. Это потом с людей с пристрастием спросят за просчёты, почему допустили потерю скота, как не смогли сберечь народное достояние, действуя бережнее. Спросить бы власть за нерадение… Нет, власть ошибок признавать способности не имеет. Понимая это, члены совхоза будут стараться изо всех сил, продвигаясь в тыл, не имея к тому ни знаний, ни подготовки.

Немец будет подгонять. Не раз скот подвергнется бомбардировкам с воздуха. Защищать его с помощью оружия окажется некому. Единственное, что способен противопоставить совхоз, это наездника на лошади, должного отвлекать лётчиков на себя, устраивая с ними поединки, чем-то в духе Дон Кихота, только у самолёта есть пулемёт, а у совхозного идальго лишь лошадь. Кому победить в поединке? Кто догадается первым поддаться, тем создав ложное впечатление о победе у машины, уносящейся к горизонту.

Авдеев приведёт ещё один пример, никем не предусмотренный. Скот нуждается в хорошем уходе. Его надо кормить и поить в проверенных местах. А где таковые найти на перегоне по неизведанной местности? Вполне очевидно, скот начнёт болеть, вплоть до опасных инфекционных заболеваний. Как справиться? Например, принудительно привить инфекцию здоровым особям, по известной в совхозе системе, тем позволяя сделать падёж скота контролируемым, отсекая здоровых представителей стада от больных. Несмотря на успех в борьбе с заболеванием, такую меру сверху не одобрят, считая недопустимой, когда имелась возможность обойтись ещё более меньшими потерями.

Справившись с трудностями по перемещению скота, потери составят всего восемь процентов. Дальше следовало думать об ином. Так как война, поскольку мест в другом совхозе для продолжения осуществления сельскохозяйственной деятельности не нашли, предстоит единственное — отправляться на фронт в качестве солдат. Отчаяния Авдеев не выразил, о подобном не допускалось даже заикаться. Как знать, может в качестве участника боевых действий найдёшь заботу о себе в лице государства…

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

В России всегда так, чтобы начать за что-то бороться, сперва нужно за это пострадать. Примером такому мнению предлагается считать произведение Панфёрова «Борьба за мир». Ведь как так получается? Страна вступила в войну неподготовленной. Не удалось поставить на фронт, едва ли ничего… как бы не пытались теперь говорить, превознося умение из руин созидать могущественное строение. Отнюдь, в войну Советский Союз вступил, не умея совладать с продвижением сил Третьего Рейха, оказывая сопротивление за счёт мужества людей, привыкших начинать бороться, так как страдания никогда для них не прекращались. Итак, дабы победить, требовалось наверстать упущенное, возведя заводы, способные поставить продукцию, благодаря которой Красная Армия опрокинет врага и обратит его поступь вспять.

Перед читателем предстанет блистающий мир, где трудовой народ жил, довольный существованием. Перед глазами обыкновенный мужик, радующийся возможности оказывать всем посильную помощь, привыкший считать: если делаешь, то делай для общего удобства. Вот он набрал большое количество грибов, готовый рассказать, как это ему удалось. Да не успел — пришла весть о начале войны, которой не ждали. Обыкновенный мужик оказывается не простым гражданином — он умелый организатор, способный в чистом поле возвести завод. Его вызывают в Москву, разрешают набирать каких ему угодно людей, только бы к обозначенному сроку наладил производство. Он сможет реализовать замысел, организовав мощности для производства моторов. И тут читатель должен обязательно спросить: а до войны завод построить не могли?

Завод построить не просто — нужно всё заранее рассчитать и предусмотреть. Как? С рытья котлована и до кирпичной кладки! Не знать, какие понадобятся материалы — требуется назвать точную цифру сразу, до начала работ. Пусть не пугаются значения в два или три миллиона кирпичей. Следует сказать точно, поскольку потребуется строительство сопроводительной инфраструктуры. Да, завод — огромный город, располагающий на своей территории множество объектов, не имея ничего лишнего. Панфёров пытался доходчиво объяснить читателю, какое это важное и ответственное дело — возводить заводы.

Производство налажено. Что делать? Выполнять поставленную партией задачу. Если сказано произвести определённое количество моторов, пообещать на четыреста больше. А если случится нехватка материалов? Вдруг Советский Союз продолжит уступать Третьему Рейху? Быть такого не может. Как не думали о нападении, так всерьёз не воспринимают должного последовать поражения. На ком вина? То остаётся вне внимания читателя. Придётся рабочим напрягать силы, когда материал для производства поступит, чтобы выполнить норму, дав сверху обещанные четыреста моторов.

Рассказав об этом, Панфёров бросит директора завода на фронт. Тот должен вернуться в родную деревню, куда пришли враги. Обязательно следует рассказать о зверствах немцев, совершавших непотребства. Допустим, они торговали оружием, придавая ему цену историями об убийстве людей, им совершённым. Ещё немцы насиловали советских граждан, делая то при большом скоплении людей. Почему акцент именно на таком? То казалось угодным партии.

Конечно, Панфёров — один из ведущих литераторов своего времени. С 1926 года он был сперва главным редактором «Сельского журнала», затем «Октября». Но и он не мог говорить о чём-то, если того желал. Ему следовало говорить так, как то должно было быть им произнесено. И если обмолвится или выскажет точку зрения, способную показаться не соответствующей сложившемуся в обществе мнению, будет низведён до рядовых работников пера. Собственно, так произойдёт в 1953 году, а пока он писал в ожидаемом от него духе. Нет, «Борьба за мир» — не книга, должная кануть в Лету. Она — показатель того, что общественное мнение способно влиять на происходящее. Причём неважно, при каком политическом режиме то будет происходить.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Советское общество никто не назовёт идеальным: были люди, которые казались лишними для той поры. Но как иначе показать, каким гражданам Советского Союза полагается быть, если не приводить в пример постоянно оступающихся? Можно сослаться на Сталина, придумавшего для литературы идеальную ситуацию — описывать лучшее из возможного, тогда как всё и без того хорошо. То есть не бывает такого, чтобы человек оказывался способным вызывать антипатию у читателя, всё равно в нём есть черты — их пробуждения следует добиться. А как же это совершить, если не поставив в пример дельных граждан страны? Вот Вера Панова и взялась описать один из заводов, где трудились самые разные рабочие, имевшие единственную цель — помочь Советскому Союзу пережить акт нацисткой агрессии, обратив поступь врага вспять.

Но есть ли такие действующие лица в повествовании? Кажется, Вера Панова всех низводит до состояния сомнительной полезности граждан. Уместно даже сказать, что рыба гниёт с головы. С первых строк становится ясно — местный руководитель себе на уме, действующий не согласно коллективного мнения, а по личному усмотрению. Как не возмутиться, когда премию получают не работники завода, а футболисты, чьи успехи руководитель взялся отличить денежным поощрением, особенно поблагодарив вратаря, дав в два раза больше, нежели остальным.

Вообще, говоря о творчестве Веры Пановой, всегда желаешь упомянуть портретную галерею из действующих лиц, так как писателю свойственно строить повествование не цельным полотном, показывая происходящее в качестве разрозненных частей, изредка перекликающихся. Умея описывать не только настоящее, всегда заглядывая в прошлое действующих лиц, Вера Панова перемещается к следующему персонажу, стараясь и в его характере найти черты, заслуживающие порицания. Разве можно обойти вниманием водителя, излишне стремящегося нажиться на положении человека, владеющего автомобилем, да ещё и явно осознающего, какая синекура ему досталась. Возить руководителя всегда почётно, чего водителю будет казаться мало, когда он сумеет заработать денег на стороне, используя государственное имущество для извлечения личной выгоды. Как воздействовать? Вера Панова привлекла старого друга, бывшего в Кружилихе проездом. Он-то и проведёт беседу о моральных ценностях, чем поставит водителя на место, пристыдив, какой отличный комбайнёр пропадает без дела, какой замечательный человек забыл о необходимости продолжать получать образование. Вполне очевидно, исправление водителя — есть ключевой момент во всём повествовании.

Читателю на страницах представлена портретная галерея и из подрастающего поколения. Есть такие в их среде, кому обеспечена трудовая слава, они находчивые и способные принести стране пользу. Есть и иного склада люди, предпочитающие прогулять смену, занимаясь не совсем правильным времяпровождением. Если с отличниками труда ситуация ясна, то как быть с теми, кто тянет коллектив назад? С радостью, либо с сожалением, Вера Панова вынуждена давать шанс на исправление. Может теперь, узнав, какие трудности создал для коллектива, человек возьмётся за ум и более никогда не будет подводить.

На страницах произведения затронута и тема стахановства. Выдавать продукт производства в повышенном объёме — это кажется нормой для трудовых коллективов советского строя. Вера Панова переосмыслила ситуацию, наглядно доказав, как быстро выгорают работники, стремящиеся беспрерывно увеличивать количество сделанного. Действующие лица поступали иначе — они опирались на определённую норму, каковой неизменно придерживались. Больше им сделать не удавалось, меньше — не позволяло требование к собственным возможностям.

Так перед читателем пройдут человеческие судьбы, должно быть взятые Верой Пановой с реальных прототипов, слишком красочными и живыми они у неё получились, весьма далёкие от представления, будто имеют хотя бы отдалённое сходство между собой.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее