Метка: литература ссср

Цикл «Исаев-Штирлиц» | Книга №2

Читатель недоумевает! Возникает ощущение провала в понимании ему сообщаемого. На страницах действует молодой Исаев. Но позвольте? События развиваются в 1944 году. Значит Исаеву должно быть больше лет. Однофамилец? Ситуация прояснится позже. В произведении действуют сразу два Исаева — первая роль досталась сыну, на подхвате его отец (известный читателю по столь же второстепенной роли в книге «Пароль не нужен»). Но почему читатель должен был недоумевать? Читающий книги Семёнова по порядку мог не понимать связи между данными произведениями, пока в сюжете не появился прежде им виденный на страницах персонаж. Собственно, в «Майоре Вихре» присутствует новая ипостась Исаева-старшего, теперь он важное лицо в немецкой верхушке — Макс Отто фон Штирлиц. Значит, следуя за русской белой эмиграцией, Исаев-старший к моменту описываемых событий оказался в Германии. Важно ли это? Не совсем.

Всё внимание группе диверсантов. Стало известно — немцы желают стереть Краков до основания. Чтобы это сделать, им не хватит взрывчатки, даже останови они военные действия и отправь всё имеющееся на вооружении для претворения такой идеи в жизнь. Но пусть взорвётся хотя бы что-нибудь. Советская сторона решает противодействовать. Подготовлены люди, составлен тщательно проработанный план, операция будет проведена с хирургической точностью. Случись по задуманному, не о чем тогда рассказывать. По классической формуле создания литературы в духе приключений, Семёнов начал наполнять повествование постоянными неудачами, благополучно разрешаемыми, чтобы вновь планы терпели крах. Группа диверсантов окажется разбросанной на большом друг от друга расстоянии. И их тут же накроют.

У читателя раз за разом возникает недоумение. С одной стороны, немцы — расчётливые хитрецы, способные всё видеть наперёд и глубоко анализировать происходящее. Тогда почему при тех же обстоятельствах они уже не видят на шаг вперёд, в очередной раз расписываясь в несостоятельности? Как яркий пример, группу накрыли, допросили, посадили в хорошо охраняемое место. Участники группы бегут, заранее зная, что у них не получится укрыться от обо всём ведающих немцев. И немцы идут по следу сразу с двух сторон реки, дабы точно настигнуть. Так и следует удача за неудачей со страницы на страницу.

В какой-то момент читатель обязательно потеряет нить сюжета. То группа действует, то они в тюрьме, то их допрашивают, то они где-то ходили, затем опять тюрьма. Говоря о группе, чаще подразумевается лишь майор Вихрь — Исаев-младший. Он-то и выйдет на собственного отца, представ на этот раз в образе коллаборациониста, работника-парикмахера, к которому без боязни шли немецкие офицеры. Окажется в качестве клиента у него и Штирлиц. И никто ничего не заподозрит. Это те самые немцы, постоянно описываемые Семёновым за расчётливых хитрецов. Может потому сам Штирлиц сумел достигнуть столь высокого положения. Хотя, если обратиться к следующему произведению Юлиана, немцы всё прекрасно знали, при этом ни в чём не мешая Штирлицу.

Как читатель понимает, тяжело логически осмыслить сообщаемое на страницах. Успокаивает фактическое соответствие — операция по разминированию Кракова происходила на самом деле. Семёнов взял её за основу для сюжета. Ему же пригодился образ Исаева из произведения «Пароль не нужен», потому и перешедшего из книги в книгу, так как он подходил по описанию. А после всё сложилось само собой.

Закончив, Семёнов не спешил уходить от образа им созданного разведчика. Последует ещё одна книга, пожалуй, самая известная. Там Исаев-старший, он же Штирлиц, возьмёт на себя главную роль.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Почему Викентий Вересаев не опасался за своё будущее, без раздумий воссоздавая реалии современных ему дней? А разве был должен проявлять беспокойство? Нигде не говорилось, ничем не подразумевалось, какими это грозит последствиями. Государство не успело перестроиться на новый лад, пока ещё не приступив к стиранию в пыль деятелей революционной поры. Пусть и близок становился тот период, сопровождающий едва ли не каждую революцию. Уже завтра могли начать устранять неугодных. И Вересаева, вероятно, задумывались приставить к стенке, хотя бы за описанное им в романах «В тупике» и в «Сёстрах». В действительности всё сложилось иначе. Ряд работ Викентия изъяли, в том числе и «Сестёр». И в годы Большого террора его держали под пристальным наблюдением. К 1943 году ему вручили Сталинскую премию первой степени за многолетние выдающиеся достижения в области искусства и литературы. Но изъятых из доступа произведений более не печатали.

О чём же таком Вересаев писал в «Сёстрах»? О становлении советского общества. Молодому государству не требовались образованные люди. Страна нуждалась в способных действовать во имя определённых интересов, не должных задумываться, насколько их поступки соотносятся с нормами морали. При этом, в противоположность подобным устремлениям, советский человек обязывался быть честным. То есть нужно поступать во имя всеобщего блага, на пути к достижению которого кому-то всё равно предстоит пострадать. Такое представление будет сохраняться вплоть до начала Великой Отечественной войны. Если это имело место, то почему о том не следовало рассказывать? Вересаев вновь взялся за перо.

Как гласит ряд источников, Викентию предоставили для ознакомления дневник, в котором сёстры попеременно оставляли записи. Сообразуясь с ему доставшимся, последовала долгая работа над содержанием. Читатель может запутаться, чья запись представала перед ним на очередной странице. Отмечал читатель и тяжёлый слог автора. Манера изложения у Вересаева оставалась такой же сложной, каковой он писал предыдущие произведения.

Что по наполнению? Как будто бы соцреализм. Рабочие на заводе могут быть чрезмерно заносчивы. Они делают важное дело, считая оттого себя ещё более значимыми для предприятия. Могут устраивать драки, прогуливать работу. За это их начнут пристыжать. Окажется, провинившийся легко сделает любую справку, поскольку знает нужных людей, тем более не раз распивал с ними спиртные напитки. Ему неважно, сколько у него приводов в милицию. Он не считает, будто позорит звание комсомольца. Действие развивается в понятном для читателя духе — последует борьба за перевоспитание нерадивого. Вроде Вересаев не перегибал палку. Однако, столь отрицательного персонажа явно не следовало описывать. Не Викентий, так другие будут писать в духе такого же сюжета, создавая множество однотипных по содержанию книг, в отличии от него описывая борьбу хорошего с лучшим.

Но и у Вересаева есть борьба хорошего с лучшим. Выполнять нормы — хорошо, перевыполнять — лучше. Кто не хочет поступать лучше, будет подвергнут осуждению, а кто выполняет — уже завтра вынужден будет перевыполнить новые нормы, установленные согласно способности по их достижению. Как о таком не поговорить? И опять — не перевыполняющих начинают осуждать. Аналогичные рассуждения возникают среди крестьян. Иметь много имущества — хорошо, поделиться оным с товарищами — лучше. Крестьянин готов отдавать при условии, что о его, например, корове, будут заботиться столь же усердно. У знающего дело писателя за коровой бы начали следить, получая с неё удои, перевыполняющие план. У Вересаева не так! Отдай корову другим — выдоят до смерти, не думая проявлять заботу. Отдай удобренную землю, будут выращивать урожай, в свою очередь не задумываясь о внесении удобрений.

Получается, писал Викентий Вересаев о важном, отражая проблемы общества. И ценить его следовало как раз за это. Да в обществе всегда сохраняется низкопоклонство, претворяющее в жизнь вредные стремления, понимаемые за неизменно нужные. За противление этому роман «Сёстры» попал под запрет.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Договор о капитуляции Германии подписан. Великая Отечественная война окончена. Что дальше? Разрушенная инфраструктура Советского Союза будет восстановлена. А как быть с разрушениями, нанесёнными по тогда ещё Третьему Рейху? В той же мере необходимо восстановить, но уже силами самих немцев. Каким образом это будет происходить? Под чутким руководством советских людей. Почему не предоставить немцам решать эту проблему самостоятельно? По очевидным причинам. Ещё рано было говорить о доверии к народу, проигравшему войну. И не каждый немец ещё понял случившееся. Ряд писателей рассказывал про продолжение оказываемого сопротивления. Собко поведал о другом — о налаживании мирной жизни. Советские люди действительно осуществляют контроль, только дружеский. Для начала предстояло найти доверенных лиц, готовых к восстановлению Германии из руин.

В качестве примера выбран небольшой город. Можно сказать, несущественно важный. Туда начинают съезжаться немцы, по разным причинам вынужденные его прежде покинуть. Например, одно из действующих лиц в годы войны заключили в концлагерь за его коммунистические воззрения. Теперь человек освободился, пришёл домой, где его встретила жена, умыла и дала чистую одежду. Кем мог этот человек стать в дальнейшем? Полезным обществу рабочим. Собко предусмотрел для него иное будущее. Раз думал о благополучии страны, выступая против Третьего Рейха, уже тем доказал преданность части немецкого народа, более желавшей сеять доброе и вечное. Получалось так, что вчерашний узник концлагеря становился бургомистром.

Кто дальше? Актриса, отказавшаяся исполнять роли в немецких фильмах военного времени. Теперь перед нею открыли двери американской киноиндустрии. Собко поведёт её по дороге из сомнений. Какой путь выбрать? Раз была без надобности прежде, понадобится ли в дальнейшем? Всё-таки в Америке её может ждать большое будущее. И обязательно бы её мечты о славе осуществились, не реши Вадим строить повествование в ожидаемом духе. Над актрисой нависнут стервятники, желающие отъесть солидный кусок от её славы к собственному капиталу. Уже под страхом быть растоптанной придётся соглашаться уезжать из Германии. Того не случится, и актриса должна будет начать сниматься в немецких фильмах во славу восстановления страны.

Потребуется искать стервятников повсеместно. Вот есть завод «Мерседес». Руководителем поставят обыкновенного рабочего. Последуют акции саботажа. Кто виноват? Сразу не выяснишь. Или взять иное предприятие. Откуда там столько неквалифицированных кадров? Станут разбираться. Наняты совсем недавно. Кто они? Прихвостни Третьего Рейха, решившие избежать наказания. Разоблачая оных, отберут накопленное ими имущество. Как и найдут применение всему, что было брошено сбежавшими за границу. Отчего бы в богатые дома не вселять простых людей? Некогда так делали после Гражданской войны в России, теперь такое можно осуществить и в поверженной Германии.

Ещё одно затруднение описал Собко. Как советскому человеку, видевшему зверства немцев, разрушавших ему родное и убивавших близких, теперь найти силы для помощи? Как суметь преодолеть неприятие? Очень просто. У товарищей найдутся нужные слова, чтобы наступило новое осмысление сложившегося. Нужно принять, снова продолжая движение к светлому будущему. И немецкий народ, поверженный, осознавший совершённые им ошибки, обязательно исправится, должный помочь Советскому Союзу в строительстве коммунизма.

Читатель может усомниться в нарративе Собко. Этого делать не следует. Вадим работал в Берлине до 1950 года, являясь членом редколлегии газеты «Советское слово» при военной администрации. Тогда же им был написан роман «Залог мира», вместивший некоторые из сюжетов, вероятно имевших место в действительности. За важность поднятой темы роман был удостоен третьей степени Сталинской премии.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Как следует относиться к тому, что человек, совершавший геройские поступки, после смерти вспоминается с осуждением? Однажды Лев Кассиль и Макс Поляновский прогуливались по Керчи. Их внимание привлекла табличка с названием улицы — улица имени Володи Дубинина. Кто этот человек? Оказалось, юноша, погибший при разминировании окрестных каменоломен. Кассиль и Поляновский загорелись идеей узнать как можно больше. Вернее, Поляновский стал собирать материал, тогда как Кассиль оформил в виде художественного произведения, либо они сделали это вместе. Сколько в книге оказалось действительно правдивого? Будем думать, практически всё. Кроме, разумеется, мыслей самого Володи Дубинина, за которого авторы взялись судить самостоятельно. Выяснилось, мальчик всегда горел жизнью, идя обстоятельствам наперекор. Так в чём тогда осуждение?

Именно за постоянное действие наперекор. Если читатель сразу не понял, к середине книги он точно поймёт, почему и как сложилось. Главный герой, прототипом которого выступил Володя Дубинин, мало кого слушался, поступал всегда сообразно собственному разумению, редко соглашался становиться частью коллектива. Таким он был на протяжении всей недолгой жизни. Едва ли не с первых моментов описания главный герой бросается в воду и чуть не тонет, ходит на запрещённые места каменоломен, глубоко проваливается и не может самостоятельно выбраться. Захотелось ему в качестве игрушки градусник, специально обхлестал себя крапивой, дабы правдиво сойти за больного. К тому же специально тот градусник разобьёт, так как ему нужна ртуть. Казалось бы, описывается рядовой мальчишка. Ведь какой мальчишка способен дружить с головой? Все они стремятся с самых малых лет познать мир чрезмерно подробно, и не всегда это заканчивается для них безболезненно.

Отец говорит Володе — не берись за чтение книг, которые тебе читать рано. Пусть там описаны правильные вещи, рассказано о светлом пути к коммунизму. Неважно — брать не следует! Как поступает главный герой? Берёт и читает. Как-то задумал с друзьями на поезде поехать неизвестно куда, просто из цели побродить. И неважно ему, как к этому отнесутся родители. Однажды начал посещать кружок по авиамоделированию. Без спроса взял чужую модель, сломал, ещё и подрался с её хозяином. Стал мастерить свою, не думая слушать советы опытных товарищей, хотя ему говорили: не знаешь, спроси, тебе подскажут. То есть всегда нужно спрашивать опытных людей, а не делать наспех. Что по итогу? Модель Володи терпит крушение.

Именно в таком духе построено повествование накануне военных лет. Не изменится поведение главного героя и в последующем. Он требует давать ему задания, поскольку рвётся выполнять важное для всех дело. Ему же говорят — ты нужен в определённом месте и для конкретной цели. В какой-то момент читатель устанет внимать повторяющимся распрям с главным героем. Он постоянно и неизменно набивает себе шишки, вовсе не задумываясь о благоразумии. Хоть бы Кассиль и Поляновский сделали внушение читателю, явно в большей массе из подрастающего поколения. Одних осуждений действующих лиц всё-таки мало. Это никак не повлияло на поступки главного героя.

И вот когда на последних страницах мать упрашивает сына остаться с нею, а Володя спешит помочь в разминировании каменоломен, читатель понимает — вернуться назад парню не суждено. Зачем? Зачем в очередной раз полез туда, где сказали, что обойдутся без него? Но таков по характеру главный герой произведения, с чем никто так и не смог совладать. Был ли настолько таким же непосредственно сам Володя Дубинин?

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Исаев-Штирлиц» | Книга №1

Пока ещё Юлиан Семёнов должен считаться за начинающего писателя, пусть за плечами небольшой ворох написанных книг. Это после о его творчестве будут судить, наблюдая за совсем другими моментами, нежели о которых Юлиан мог помыслить. Например, работая над произведением «Пароль не нужен», Семёнов вернулся к азиатской тематике. Ему стал интересен Дальний Восток в пору Гражданской войны, где по решению правительства было создано буферное образование Дальневосточная республика. Юлиан мог заинтересоваться другими территориями, вроде Российской Восточной окраины, Забайкальской казачьей республики, Бурят-Монголией или Приамурским государственным образованием. Но привлекала внимание именно Дальневосточная республика, происходящие в которой процессы могли склонить ситуацию в сторону белого движения. Тема действительно привлекающая внимание. И главным действующим лицом повествования был выбран Василий Блюхер. При этом нужно понимать, что использованный на страницах персонаж — проницательный разведчик Исаев — был всего лишь лицом, разбавляющим реальную канву повествования.

Как бы не складывалось понимание произведения, всё же читатель следит едва ли не только за одним Исаевым. Может сетовать на многое — как мало в нём от Владимирова (известное в миру имя), товарища 974, Макса Отто фон Штирлица (последующая, самая знаменитая, ипостась). Нужно всё-таки понимать, начиная работать над книгой, Семёнов не мог задумываться о написании продолжения его похождений. Скорее Юлиан стал бы работать над описанием прежней или последующей жизни Блюхера, должного интересовать читателя гораздо больше. Ещё важный к пониманию аспект: невзирая на таланты Исаева, имевшего определённый прототип, Семёнов с помощью его действий объяснял мотивы и поступки непосредственно Блюхера. Не используй Юлиан в повествовании данного разведчика, Блюхер не мог поступать с имевшейся у него уверенностью.

С чего вообще начинается повествование? С голода, охватившего Дальний Восток. Кто в том повинен? «Добрые» страны Запада, из лучших побуждений доведшие ситуацию до критической. Нужно ли описывать поступки их политических деятелей, которые впоследствии это использовали себе на руку, обвиняя в голоде уже самих большевиков? Ситуация становилась критической, действовать требовалось незамедлительно. Из-за распылённости сил — точечно. Одно мешало читателю — манера повествования автора, не претерпевшая изменений. Тот же рваный стиль, мешающий восприятию текста. Семёнов постоянно торопится, создавая наполнение в духе советской литературы двадцатых годов. В единственные моменты описываемое становится понятным, когда дело касалось Блюхера. Вот тогда Юлиан останавливал стремительный бег рассказа, в красках воссоздавая каждую деталь. Читатель должен был понять, сколь велик и значим Блюхер для истории. Одна сцена на подорванном переезде только чего стоит, когда смелые и быстрые решения Блюхера помогли ему избавиться от смертельной опасности.

Но как же Исаев? А что Исаев?! Ведёт не совсем понятную для читателя деятельность. То амурные похождения или срамные представления, то отчаянные действия на охоте, позволившие избавиться от лишних персонажей. Может так и следовало вести себя разведчику его уровня, выполняющего важную роль, о которой всё равно не сможешь узнать в полной мере. Он столь же мимолётен, каким предстал в воображении непосредственно Семёнова. Пока о нём известно, будто он выполнял некую миссию при Колчаке, а по окончании миссии на Дальнем Востоке отправится следом за белым движением в эмиграцию. Другое дело, что Юлиан не стал дожидаться реакции читателя, к окончанию работы над книгой развив для себя представление о судьбе Исаева, благодаря обнаруженным им документам, согласно которым получалось, будто схожий по описанию прототип действовал на территории враждебного Третьего Рейха. Правда подача была задумана несколько иная, чему читатель обязательно очень сильно удивится.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Родина» | Книга №1

Однообразие мотивов в литературе сталинского времени может восприниматься за бедность мышления. Но лучше это понимать в качестве характерной черты той эпохи. Или, что более вероятно, таковое суждение возникает вследствие узкого кругозора. Ведь если браться за рассмотрение в части лауреатов Сталинской премии, видишь определённое, тогда как постарайся объять шире, сразу замечаешь писателей, чей творческий путь обошёлся без премирования — по причине несоответствия. О чём тогда рассказывать, в энный раз ознакомившись с очередным произведением, удостоенным государственной награды? Точно о том же. Мысли не дано выйти за пределы заданных рамок.

Анна Караваева работала с текстом по событиям текущего дня. К написанию «Огней» приступила в 1941 году, работая над произведением вплоть до 1943 года. О чём она могла сказать, кроме как о надеждах на способность превозмочь немецкий натиск? О событиях на передовой писать не решилась, взяв за основу тему работников тыла. Гораздо лучшим посчитала описать работу сталеваров. Стране требовались мастера, способные выковать оружие для победы. Пока же, словно чего-то не хватало. Чего именно? Надо полагать, понимания возможностей врага. Например, какими качествами обладают танки противника? Дабы с этим разобраться, нужно вражеский танк привезти на завод, разобрать до основания, сделав соответствующие выводы. И как это отобразила Караваева? В который раз читатель видит недостаточную подготовленность советских людей, прежде нужного показывающих преобладание эмоций над разумным осмыслением. Вместо желания освоить содержание, они выскажут немецкому танку всю накопившуюся внутри них ярость.

До сталеваров дело ещё дойдёт. Анна продолжала разбираться с танками. Есть на страницах умелец, разработавший новый танк. Лично Сталин видел оный на параде. Вот этому умельцу доставят немецкий танк. Какой будет сделан вывод? Немцы делают танки по старым неэффективным технологиям. Что из этого следует? Практически ничего. Просто Караваева выразила точку зрения советских инженеров, даже не сделавших попытки понять, из каких соображений немцы создавали именно такие танки.

Только после Караваева переходит к сталеварам. Анна должна было подумать, чем ещё удивить читателя. Стахановское движение продолжало существовать. Это нашло отражение на страницах. На заводе есть специалисты, готовые индивидуально выдавать большое количество продукции, среди них регулярно проводятся соревнования. Следовало переосмыслить такое стремление к результату. То есть нужно радоваться за товарища, сумевшего перевыполнить план и добившегося более лучших показателей. И станет гораздо лучше, ежели этот товарищ объяснит, каким образом у него это получилось. Следовало внушить читателю мысль – когда избранные могут устанавливать рекорды, а подавляющее большинство не всегда вырабатывает норму, то не является хорошим показателем производительности. Пусть все в одной поре начнут давать хороший результат. Поэтому обязательно нужно делиться с товарищами наработками, позволяющими усовершенствовать эффективность производства.

Так почему Советский Союз, имея превосходящие немцев людские ресурсы, обладающий лучшими технологиями, терпел поражение от Третьего Рейха? Караваева доведёт до читателя мнение Сталина, согласно которому получалось, что немецкое преобладание основано за счёт превосходства в количестве имеющихся у них единиц вооружения. Поэтому мало обладать лучшими по характеристикам танками, всё равно требуется численное преимущество. Как раз этому смогут поспособствовать методы, о которых Караваева бралась рассказать на примере сталеваров.

Окончив работу над «Огнями», Анна сразу приступила к новой книге. Думала ли она объединить эти произведения в единый цикл? Об этом читатель узнает позже. Если читатель вообще находил силы для чтения книг в условиях военной поры.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Советские писатели времён вручения Сталинской премии — создатели особого рода инструкций. Они не просто описывали производственный процесс, предлагая для читателя готовый к исполнению образец. Так Закруткин взялся представить предприятие по разведению рыбы, по её переработке и дополнительно заложил основы необходимости думать о сбережении природных ресурсов. Надо сказать, Виталий отразил новое для мышления советских людей, показывая не просто необходимость трудиться во благо государства, а думать наперёд, поскольку данное природой быстро истощается. То есть происходил перелом в сознании. Отныне нельзя действовать под девизом наращивания объёма. Нужно переосмыслить подход к любому производственному процессу. Ведь если бездумно добывать рыбу в неограниченном количестве, когда-нибудь она вовсе переведётся.

Но первое, бросающееся в глаза, расхождение в названии самого произведения. Сталинскую премию получила «Пловучая станица», тогда как в последующих изданиях произведение именовалось «Плавучей станицей». Это особая тема для рассуждения, почему аканье стало в русском языке преобладающим, вследствие проведённых реформ отказавшись от ряда слов, признав их формы устаревшими. Будем считать, такую особенность отношения к переменам читатель усвоит самостоятельно. Интересно другое, отношение советского человека к подстраиванию под изменения времени. Вот и у Закруткина людей поставили перед необходимостью переосмысливать устоявшееся.

Люди не понимали, отчего нельзя добывать абсолютно всю рыбу. Чем больше, тем лучше… Разве не так? Заодно будут хорошие показатели. Но когда им говорят не поступать таким образом, обязательно отпуская молодняк обратно, начинают обижаться. Им приводят в пример американцев, изничтоживших палтус в своих прибрежных водах. Не понимают люди и призывы к необходимости разводить рыбу и заниматься селекцией. Какой от того толк? Показатели не выполняются, рыба ловится в меньшем количестве. Тут ведь скорее урон государству… Разве не так? На каждом этапе приходилось перебарывать непонимание. Теперь же достаточно было дать совет прочитать книгу Виталия Закруткина.

Виталий пишет — незначительный урон советскому хозяйству причиняют браконьеры. Конечно, есть злостные, кто пользуется сетями, явно добывая не для собственного пропитания, а кто ловит удочкой — считай не браконьер. Другое дело, если ведётся селекционная работа, то даже вылов удочкой может стать серьёзным препятствием для выведения рыбы. Касательно селекции Закруткин затронул каждый шаг, описав возможные затруднения. Ознакомившись с такой инструкцией, колхозы могли задуматься об аналогичной деятельности.

Ещё важный аспект — терраформирование. Допустим, строится плотина. Как быть с рыбой, которая лишается возможности доплывать до мест размножения? На страницах книги читатель видит усилия по сохранению поголовья белуги. Покуда после некоторые писатели станут описывать человеческие страдания из-за затопленных земель, никто из них не задумается о бедах других земных созданий. Как читатель видит, всё зависит от поставленных целей для написания художественного произведения. Закруткин затрагивал совсем иные аспекты, в той же мере обязательные к рассмотрению.

Читатель задумается и о том, насколько труд Закруткина может быть в принципе применим при любых прочих условиях. Несмотря на реалии описываемых Виталием дней, подход действующих лиц наиболее рационален. И это должно было радовать читателя. Наконец человек обретал необходимость задуматься о будущем, желая добиваться лучших показателей в относительно отдалённом от него времени. И хотелось бы думать, так человек станет поступать во всех сферах деятельности. Советскому Союзу теперь требовались стахановцы другого рода, кто приумножит природные богатства страны, дав себе и будущим поколениям право жить без нужды в чём-то.

А может Закруткина не совсем поняли, дав Виталию Сталинскую премию низшей третьей степени.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Любой рассказ о «Чайке» Николая Бирюкова обязательно сопровождает справка о том, что данное произведение написано по мотивам жизни и подвига Лизы Чайкиной. Очень часто это вводит читателя в заблуждение. Не сразу он сможет понять, перед ним история о выдуманной девушке, чья жизнь имеет несколько схожих моментов, тогда как во всём остальном — сходств нет вовсе. Если бы Бирюков придумал для главной героини совсем другое прозвище, но таким же образом подвёл её к трагической гибели, тогда отсылок к Лизе Чайкиной быть не могло. Но зачем Николаю рассказывать об ещё одном подвиге в военные годы, которых на первых этапах войны имелось в достаточном количестве? Он знал про гибель Лизы Чайкиной от рук немецких карателей, всё остальное сложилось само по себе. И уже читателю нужно предполагать, почему книга, изданная в 1945 году, получила Сталинскую премию лишь спустя шесть лет.

Читатель задумается и о том, почему книга удостоилась лишь премии третьей степени. Причин тому множество. Однако, насколько оправдано описывать придуманный подвиг, когда перед глазами имелся настоящий пример героизма? Вместо Лизы Чайкиной перед читателем Катя Волгина. А раз Волгина, ей придумают прозвище Чайка. Почему? А разве нельзя связать чайку с Волгой? И ведь гораздо проще рассказывать о вымышленном человеке, нежели восстанавливать информацию по крупицам. Только вот позже Бирюков начнёт иным образом подходить к написанию произведений, именно проявляя усердие в собирании фактов и обстоятельств. Надо полагать, Николай получил немало гневных посланий от современных ему читателей, с тем же огорчением узнававших, насколько они глупо выглядели перед товарищами, начав приписывать Лизе Чайкиной описанные в «Чайке» моменты.

О чём же Николай рассказывал? Про молодую активистку, жившую согласно заветам Ленина. Она гордилась за достижения на государственном уровне, и её не покидала надежда на правильный путь партийной линии. Четверть повествования проходит ещё до начала войны. Только вот читатель знает должное неизменно произойти в конце, тогда как прочее — вынужденное знакомство с авторским вымыслом. Жизнь в мирное время — полотно в духе соцреализма, ничего не сообщавшее нового, не позволявшее прикоснуться к удивительным открытиям советской науки. Может описание начавшейся войны чем-то вдохновит читателя? Если исходить из высокой мотивации на чтение. И, опять же, до того момента, когда станет ясно — Катя Волгина не является Лизой Чайкиной.

Может Бирюков подробно изложил обстоятельства подвига главной героини произведения, ознакомившись с которыми, читатель хотя бы в малой мере поймёт важное значение книги? Николай разве только сгладил впечатление от коллаборационизма, показав добровольное согласие с необходимостью трудиться на врага, таким образом помогая своим. Кто не соглашался быть податливее, считался немцами за подлежащих уничтожению. Оттого главную героиню ждала смерть в конце повествования, касательно чего Бирюкову полагалось отразить действительные события. Получилось ли у него? Остаётся только предполагать, скорее склоняясь к отрицательному ответу.

Николай Бирюков стал заложником образа. Хотел ли он отразить жизнь именно Лизы Чайкиной? Или ему настоятельно посоветовали провести параллели между трагически погибшей партизанкой и главной героиней произведения? Это перестало иметь значение. Главное, чтобы читатель понимал отличие «Чайки» от некогда происходившего, считая книгу за самостоятельное осмысление способности людей совершать подвиги при тяжёлых жизненных ситуациях. Может в таком случае получится смотреть на произведение чистым взглядом, понимая художественность его наполнения. Или не получится, так как название книги само по себе наталкивает на ошибочный ход мыслей.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Пора бы забыть годы царизма, мог подумать советский читатель. Зачем постоянно возвращаться в прошлое? Но пока были живы очевидцы тех событий, кто-то из них обязательно будет писать о былом, особенно учитывая, если падение царизма случилось как раз в начале их умения осмысленно понимать происходящее. Пусть другие говорят о революционных событиях, росте потенциала государства и о перенесённых трудностях во имя заслуженной победы в недавно отгремевшей войне, Соколов обратил внимание на проблемы казачества за с лишком тридцать лет до того. Что тогда происходило? Должно быть очевидным, неугасимый ропот от творившейся в стране несправедливости. Жившие люди были уверены, нужно идти против, чтобы обрести так желаемое ими счастье.

Есть ещё одна проблема — историческая несправедливость к подобного рода литературе. Некогда считаемое за важное, со временем становится вовсе ненужным. Если современный Соколову читатель мог ознакомиться с его произведением, в последующем такого не произойдёт. Следует становиться классиком при жизни, либо утратить читательское внимание в последующем. Причина того очевидна — в предсказуемости повествования. Авторский замысел прозрачен и понятен. Нет необходимости предполагать о должном происходить, как и размышлять над развитием событий. Вполне очевидно, сообщаются обстоятельства, способные вызвать недовольство, после чего волнение раз от раза нарастает. Виноват ли в том непосредственно царизм? Или виноваты люди, которым позволялось жить вольно, без оглядки на власть? Да вот не каждый читатель придёт к выводу, что управляющие государством люди должны быть чрезмерно строгими. А если всё же к такому выводу придёт, он сам не поймёт, из каких тогда побуждений в дальнейшем начнут осуждать Сталина, давшего людям настолько желаемое ограничение в праве на вольную жизнь.

Читатель видит у Соколова две стороны — казачество и шахтёров. Каждая линия раскрывается отдельно. Рассказывая о казачестве, Соколов не показывал тех казаков, какие привычны для читателя по произведениям Толстого или Гоголя. Это просто зажиточные крестьяне. Проблематика произрастала из нежелания молодого поколения следовать воле родителей. И Соколов объяснил причину, указав на преступное поведение некоторых членов казачества, вполне дозволявших своей совести обкрадывать соседей. А когда этим занимается отец, сын обязательно выступит против. Это ли не причина пойти в революционеры? У шахтёров иначе — молодых специалистов отказывались ценить, порою вовсе создавая угрожающие для их жизни ситуации, когда ропот становился чрезмерно сильным. То есть хозяева сами устраивали аварии на шахте. Как при таких условиях не бороться за право на справедливое к себе отношение? И как не закричать — долой царизм? В такого рода обстоятельствах революция казалась неизбежной. Но читатель всё же заметит лёгкость изложения событий, когда автор знает наперёд об успехе задуманного мероприятия, позволяя действующим лицам идти против обстоятельств.

В дальнейшем Михаил Соколов будет главным редактором журнала «Дон», напишет продолжение книги, уже с 1950 года занимая пост ответственного секретаря ростовского отделения союза писателей. И не так важно, по какой причине его роман «Искры» станет интересен в плане рассмотрения быть лауреатом Сталинской премии по литературе, хотя бы и второй степени. Никто не скажет, будто объективнее роман сильнее «Жатвы» Галины Николаевой, но может лучше по смысловому наполнению, нежели другие произведения за 1951 год, ставшие лауреатами той же второй или третьей степени. Будут ли читателю следующих поколений интересны «Искры» в качестве необходимой книги для ознакомления? Вероятнее всего — выбор будет сделан в пользу «Тихого Дона».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Советскому читателю, который не имел возможности познакомиться с творчеством Роберта Хайнлайна и Клиффорда Саймака, произведение Александра Мирера могло показаться за уникальное предположение о допущении вторжения на Землю со стороны инопланетян, используя метод паразитического контроля над человеческим разумом. Но сам Мирер просто не мог не знать про творчество этих американских фантастов. И если «Пересадочная станция» не столь интересна в плане существования на планете некоего портала, служащего за перевалочный пункт для межзвёздных путешествий, то уж «Куколки» Александр точно читал, на свой лад переосмыслив сюжет. Можно даже сказать, Мирер пошёл от противного, если был знаком с «Кукушками Мидвича» за авторством Джона Уиндема, использовав идею наоборот. Что до общего фона, то пресловутую «Войну миров» Герберта Уэллса никто не отменял. Поэтому нужно полагать, будто Александр решил совместить всё под одно, ориентировав чтение на детскую аудиторию. И именно ребёнку дилогия от Мирера подойдёт больше всего, тогда как более взрослый читатель не найдёт на страницах чего-либо способного привлечь внимание.

Что видит читатель? Малопонятную суету и беготню. Зачем? Какие ещё трёх-, пяти- и более угольники? На первых порах сложится впечатление об описании людей с психологическими отклонениями. Вскоре всё станет на свои места. Основное, требуемое к усвоению из вступительной повести — инопланетянами готовится вторжение. Читатель волен совершить неуместное, отправившись за воспоминаниями в исторические документы, проясняя, каким образом монголы собирались нападать на Русь. Подготовка заняла продолжительное время, в основном связанная с интригами самих монголов, изнутри усиливших распрю между князьями. Нечто подобное прослеживается и у Мирера. Только инопланетяне умеют подчинять разум людей, стирая абсолютно все воспоминания. Почему это происходит в форме разведывательной операции — непонятно. Если всё настолько легко, вторжение может пройти без предварительной подготовки. Другое дело, о чём читатель задумывается в любом произведении о контактах с инопланетянами: почему пришельцев должны интересовать именно люди?

И всё же Мирер оригинален в идее не только извратить идею Уиндема, он пошёл далее Хайнлайна и Уэллса, нанеся удар в сердце врага. Советский читатель точно приветствовал идею отправить детей на выполнение смертельно опасной миссии. Они будут действовать среди инопланетян на их территории, выведывая секреты и разрушая основы инопланетного быта. Это своего рода использование сверхспособностей — инопланетяне не могут поработить разум детей. По какой именно особенности? Предположения самого Александра не встретят понимания со стороны читателя. Разве только отсылка к «Войне миров» способна внести ясность — пока человек думает о наличии у него возможностей, основную работу проделают другие обитатели нашей планеты. Просто в детях есть то, чего нет у взрослых. Принимать это нужно без возражений.

Читатель волен иначе трактовать содержание. Допустимо увидеть под личинами инопланетян американцев. Они подчиняют разум некоторых советских граждан, испытывая силы на возможность овладеть мыслительными способностями остальной части населения. Разве такая интерпретация лишена смысла? Надо полагать, под таким видом рассказанное Александром Мирером становилось очевидным для каждого современного ему читателя. За тем исключением, что на страницах вторжение удаётся остановить, тогда как в жизни исход получится гораздо печальнее. Надо ли полагать такую трактовку за истинную? Ответ будет отрицательным.

Примем за данность, Мирер адаптировал для советского читателя собственное видение ряда иностранных произведений. Получившийся результат был воспринят с воодушевлением. С течением времени дилогия стала забываться, совершенно случайно вспоминаемая благодаря тем подросшим впечатлительным детям, имевшим за счастье в юности познакомиться с «Домом скитальцев».

Автор: Константин Трунин

» Читать далее