Метка: литература россии

Из циклов «Благонамеренные речи», «Господа Головлёвы»

Первые части «Господ Головлёвых» не воспринимались Салтыковым за самостоятельные произведения. Работая над «Благонамеренными речами», Михаил задумал показать быт семьи, где всё должно свестись от великолепия к развалу. В качестве образца благолепия выступала мать семейства — Арина Петровна, задумавшая разделить накопления и приобретения между детьми. Так появился в печати рассказ «Семейный суд». Салтыков обрисовывал портреты действующих лиц, ни кого не выделяя, неизменно ставя каждого перед необходимостью задуматься о предстоящей жизни. Как всегда бывает, человек не способен критически относиться к своим действиям, потому и Михаил предложил читателю посмотреть на обыденное явление — как члены одной семьи не соглашаются на ведение общего дела, из-за чего достигнутое великолепие сходит на нет.

Арина Петровна — счастливая звезда на пути рода Головлёвых. Она не походила ни на кого, кто рождался или приобретал данную фамилию. Пока то не являлось очевидным даже для Салтыкова. Он позволил спиться старшему сыну — Степану, прочим это предстояло совершить в последующих рассказах. Михаил дал право Арине Петровне распорядиться нажитым. А наживать она умела. Именно благодаря её заслугам владения обширно разрослись. Ещё о том не говоря, Салтыков успеет заставить Арину Петровну пожалеть о результатах семейного суда, поставившего её в необходимость подчинения воле сыновей.

Как разделить имущество? Кого не спроси — всякий ссылался на право матери решать судьбу. Старший сын в качестве наследника не рассматривался — он спивается на страницах произведения. Дочь к началу повествования умерла, оставив в качестве наследниц двух внучек. Придётся делить наследство между младшими сыновьями — Порфирием и Павлом. Порфирий — приниженно ласков, способный понравиться обходительностью, но и разонравиться явным пониманием исходящей от него лести. Павел — излишне прямой, не способный благодарить, не считающий нужным скрывать отношение к людям. Что до мужа Арины Петровны — тот некогда увлекался пошлой поэзией, ныне совсем выжил из ума.

Раздел наследства на семейном суде — не главное в повествовании. Салтыков показывал, насколько склонны Головлёвы к пьянству. Если со Степаном решено, то каким образом сопьются Порфирий, Павел и внучки? Не нужно торопить события, Михаил об этом успеет рассказать. А вот сопьётся ли Арина Петровна? Такого произойти не могло. При её участии род расцвёл, с её смертью — сгинет. Потому следовало в красках описать пагубность пристрастия к алкоголю, ставящему окончательный крест на всём, чему следовало продолжать существовать, если не преображаясь, так хоть не бесследно исчезая.

Арине Петровне не следовало делить имущество при жизни. Зачем отдавать Порфирию лучшую половину, худшую — Павлу, ничего себе не оставляя? Вероятно, благодаря этому получится лучше расписать раскрытие качеств в сыновьях, обретших самостоятельность от материнской воли — подтолкнёт к скорейшему наступлению неизбежного. Впрочем, спиться сыновья могли много раньше, не дождавшись решения Арины Петровны. Младший сын — Павел — к тому и шёл, толком от жизни ничего не желавший, кроме обязанности существовать. Иная ситуация с Порфирием, предпочитавшим единолично обладать наследством, сугубо из страсти иметь больше других.

Одно оставалось непонятным, как быть с крестьянским вопросом? На страницах точно не сообщалось, однако было понятно — описывал Салтыков современность. Каким же образом Арина Петровна справилась с проблематикой отмены крепостного права? И как она думала передать сыновьям деревни без какого-либо обеспечения? Не умея управлять, Порфирий и Павел быстро промотают наследство, пусть даже бездействием. Может и не было необходимости говорить про проблематику — старый мир всё равно окажется разрушен, каким образом действующие лица не поступай.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Как много зависит от мнения человека, желающего считать определённым образом. Вот посчитали произведение «В окопах Сталинграда» за правдивое отображение войны, как другого мнения словно и не существовало. А если вглядеться в сообщаемое Виктором Некрасовым, что увидишь? Война в повествовании всегда на последнем месте. Ничего не имело значения для автора, кроме описания будней вне пределов передовой. Тогда отчего в название вынесены окопы Сталинграда? Разве не идёт речь о жарких боях? Отнюдь, окопы рылись постоянно, затем солдаты снимались и перемещались на другие позиции, где снова рыли окопы. Так война и проходила в стороне. Может вырытые окопы и стали свидетелями боевых действий — о том Некрасов всё равно не пожелал написать.

Война у Некрасова — ожидание неизвестного. Солдат не ведает, чем ему придётся заниматься в следующее мгновение. Командованию внезапно желается разное, вплоть до совершенно непонятного. С того повествование и начинается — предстоит совершить марш-бросок в шестьдесят километров к заранее определённой точке. Вопросов на войне не задают, сразу приступая к выполнению приказа. Раз дано распоряжение выходить в поход, значит то следует сделать в указанное время. Неважно, как хорошо укрепился на местности, пусть даже всё это отойдёт под контроль вражеских сил, должен сниматься и идти.

Что делать во время марш-броска? Думать о разном. Самое время вспомнить о былом. Найдётся место мыслям о родном городе, о последней встрече с родителями. Этого мало? Тогда вспомнишь едва ли не всё, только бы отстраниться от монотонного передвижения. В пору задуматься, насколько просто описать службу часового. Не надо говорить об окружающем, об осторожности и подстерегающей опасности — достаточно побродить в мыслях человека, как родится самостоятельное произведение, достойное столь же громкого названия, связанного с зоркостью часового.

От литературы всегда требуешь сюжета. Не могут действующие лица произведения ничего не делать, от поступков должно зависеть развитие событий. Так оно и случается. Писатели знают наперёд, поскольку описывают уже минувшее, потому и герои на страницах поступают сообразно должному произойти. У Некрасова не так. Его герои не знают, куда они направляются, к чему совершают поступки. Им ведомо единственное — рядом с ними война, когда-нибудь они вступят в бой, а до того должны выполнять приказы, связанные с передвижениями по местности. Значит, действующим лицам произведения повезло. Их оберегала судьба, тогда как других сразу после сборов бросали в пекло боя, часто становившегося для них последним. И говорили они после, ибо получали тяжёлые ранения, о тяготах пути и про страх, заставляющий терять рассудок. У Некрасова лишь отражение тяжести передвижений к неизбежному, да и то с налётом сомнения в необходимости выполнения приказов.

Читатель знает, Некрасов не думал о возможности публикации произведения. Он отдал рукопись на рассмотрение, ещё не дописав. Как окажется, его наброски одобрят, ещё и отправят в печать. Нежданно на Виктора снизошло благословение. Названное им «На краю света», впервые опубликованное под названием «Сталинград», произведение после перепечатывалось неизменно как «В окопах Сталинграда». Учитывая непосредственный интерес Александра Твардовского, стало возможным получение Сталинской премии. Получилось так, что от Некрасова уже ничего не зависело. Так думается, но было всё не настолько легко и просто. Виктор не был посторонним для литературы человеком, с 1945 года он являлся работником одной из киевских газет.

Время покажет, каким продолжат воспринимать произведение Некрасова люди. Как стало известно впоследствии, в связи с опалой в 1971 году, не настолько важен труд Виктора для советской литературы, как-то сразу перестали говорить в одобряющих тонах.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Ещё в 1835 году Тургенев составил короткий набросок автобиографии, заранее понимая, на склоне лет не вспомнит эпизодов юношества. Текст планировал отложить в ящик стола до пятидесятилетнего возраста. Однако, дальше замыслов дело не продвинулось. Набросок не нёс существенно важной информации. Годом позже Иван брался писать подобие анкеты «№ 32. Михайла Фиглев», пытаясь раскрыть благородство души лучшего друга. К слову, друг его умрёт в 1836 году в возрасте восемнадцати лет.

В 1842 году Тургенев собирался поступать на службу в министерство. Для этого требовалось написать работу по теме. Иван создал очерк «Несколько замечаний о русском хозяйстве и о русском крестьянине», рассказывая о собственном представлении устройства России, для сравнения предлагая Англию. Суждения Тургенева, тогда ещё молодого умом человека, должны более подвергнуться критике. Не сходилось у Ивана объяснение с фактическими обстоятельствами. Например, видел Иван беду российского дворянства в невозможности государства расширяться, отчего возникает издержанность. Тут бы сказать молодому уму про крайнее нежелание дворян отдаляться от метрополии. Прочие суждения аналогичным образом опровергаются.

В том же году Иван начал работу над «Похождениями подпоручика Бубнова», пометив произведение в качестве романа. Вдохновение быстро иссякло. Согласно датировке, это случилось в течение дня. Влияние на идею написания мог дать «Фауст» Гёте. У Ивана главный герой повествования встретился с чёртом, тот предложил заманчивые условия договора. Дальнейший рассказ — фантасмагорический сумбур. Бубнов откусывал у черта хвост, имеющий желаемый подпоручику вкус. Даже чёртова дочь признается главному герою в любви. Всё это приведёт к душевной смерти Бубнова, съеденного чертями. Но Бубнов продолжал жить, постоянно ощущая нахождение в трёх желудках сразу. Почему бы Тургеневу не веселиться? Если возникает к тому желание — надо и подобные сюжеты разрабатывать.

В 1844 году написана поэма «Поп», примечательная эротической составляющей содержания. Логично предположить, наполнение воспринималось в антиклерикальном ключе. Хождение в качестве рукописи поэма имела, до публикации её допускать не стали.

В 1845 году Тургенев ехал во Францию. Иван задумал поделиться впечатлениями, набросав немного текста на лист. Теперь мы его знаем под названием «Несколько дней в Пиренеях», хотя про сами Пиренеи Тургенев ничего не рассказал.

1847 год — две небольшие поэмы на тему Италии: «Филиппо Стродзи» и «Графиня Донато». Иван уходил мыслями в прошлое итальянского народа. Он проявил интерес к провокационной для современности фигуре — к Филиппо Стродзи, борцу против власти семейства Медичи. Использовать такого персонажа, особенно накануне 1848 года, — намёк на необходимость свержения действующей монархии. Тургеневу следовало прежде умереть, чем цензура решится одобрить поэму к публикации. О «Графине Донато» подробно не скажешь, Тургенев оборвал повествование, едва начав.

Из прочих произведений, написанных на протяжении сороковых годов: это «Сюжеты» — перечень набросков, «Ванька» — вероятная сцена, должна была войти в одно из произведений, над которыми Иван работал в 1849 году или ранее.

Неопубликованное не является существенно важным к пониманию творчества Тургенева. Причины того не всегда очевидны. Допустим, часть трудов, в том числе и опубликованных, с Тургеневым не ассоциировались, будучи без подписи, они не приковывали внимание читателя. Изыскания исследователей, находивших подтверждение авторства, — другого рода понимание творческого наследия. Нужно напомнить про право автора на понимание его работ в том качестве, как того желает непосредственно он. Ежели о чём-то забыл, либо не придаёт значения, так должен поступать и читатель. Почему же стало необходимо уделять время знакомству с неважным? Порою трудно понять, заранее не ознакомившись, насколько такое мнение оправданно касательного того или иного писателя.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Художник и в словах найдёт изъян, не пожелает после вспомнить о минутах сотворенья, сошлётся: от желания творить был пьян, под влиянием музы родились ужасные стихотворенья. Потому забудем и простим, не станет поднимать на верх со дна, ведь не за юношеское творчество Тургенев нами ценим, разве… была в его юности поэма одна. Не эпиграммы… Какой толк в шутовстве? Не стишки — цена им грош. Другое могло достаться молве, но при жизни Ивана публикаций того не найдёшь. Поэма «Стено» с драматическим сюжетом: о трагедии среди Италии сынов. Писал её Тургенев в жажде стать поэтом, думал: обрести признание отныне готов.

Талант не рождается из пустоты, его требуется ковать, пройдя путь от внутренней борьбы, борясь за право тебя знать. Тургенев ждал наступления мига, ведь для него сойтись звёзды должны, то будет… когда вот — интрига, продолжающая толкать на тропу борьбы. Написано творение — адресатам письмом вручено. Какое впечатление? Мягко говорили: довольно уныло оно. Зато польза нашлась. На примере поэмы стали о недопустимом в поэзии говорить. Значит, звезда поэта не зажглась… молотом по наковальне нужно усерднее бить.

Да и как оценить творение юного поэта? Рифма есть… Чего, пожалуй, мало. Не хватит даже дельного сюжета, если сложение слогов хромало. Ритма нужно придерживаться! Подстрели музу на взлёте! Старайся в словах сдерживаться, тогда и будешь в почёте. В чём сложность поэтического ремесла? Нужно соблюдение твёрдых установлений. Пока поэтов прослойка лентяйства допустить не могла, оттого в поэты пробивался прирождённый гений. Не допускался стих свободный, от безалаберности такое всегда, даже стань он модным, дельного поэта сложной пребудет стезя.

Тургенев скажет после, юности порывы вспоминая, писал не по личному представлению о должном быть. Сочинял творение, толком его не представляя. Понимал, похожей на Байрона балладу желает сочинить. Изменит имена, детали переменит, немного подправит сюжет. Главное, старание поэта кто-то оценит. Неважно, сколько творцу настало лет. Верный путь Иван выбирал, стремясь руку набить на умении сочинять стихотворенья, он силы прилагал, а прочее забудется под грузом от драмы впечатленья.

Ещё бы, сразу мнится Колизей. Не где-то в подворотне происходит действо. Не взирает на Рим император-злодей, замысливший поджога лицедейство. Отнюдь, сердце юноши любви желало, о том чувстве и писать ему, раз душу это волновало, разбередит расставаньем героев рану свою. Для пущей страсти пусть умрёт герой, но рано умирать во первой сцене, лучше пусть смирится с судьбой, потеряв любимую при действий смене. Да не умрёт, продолжит жить, приняв положенное чуть погодя, ожиданием следовало читателя томить, сразу автора в убийстве не виня. Будет дуэль, смешаются во мраке лица, забудется начало и конец, сталось не дано жениться: так это представлял Тургенев-юнец.

Так почему не взяться за сюжет спустя года? Поступали так писатели порядком. Исправляли былое, редакцией новой заменив навсегда, представляя путь в литературу самым гладким. Но не вернулся Иван мыслью к виршам былым. Не желал и не хотел! Менялся образ мысли, не оставался Тургенев в той же мере таким, к поэзии довольно быстро охладел. Редкий читатель поэтический дар Ивана вспоминает, удовлетворённый знакомством с произведением одним. О том Иван должен был знать, осознание того его спасает. Получается, забывая сам о былом — позволяешь забыть былое другим.

Пробовать силы нужно без испуга, не опасаясь получить насмешливый гнев, то от общества услуга, то даёт надежду на успех.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

В 1846 году Тургенев обратил внимание на произведения Степана Гедеонова, Нестора Кукольника и Владимира Даля. Излишний акцент на том не требуется. Нужно в общем сказать, к чему Иван старался подвести мысль. Если брать для примера драму в пяти действиях «Смерть Ляпунова» за авторством Гедеонова — Тургенев негодовал. Не видел он достойных качеств, позволяя лишь порассуждать о силе русских традиций, обретших новое дыхание при участии Николая Гоголя. А что есть «Смерть Ляпунова»? Никак не драматическое произведение. Существовало мнение о влиянии отца Гедеонова, способствовавшего постановке на сцене. Когда театральное представление показывается в исполнении ведущих актёров, зритель пойдёт из-за имён, но стоит понять бессмысленность показываемого действия, как за первой волной интереса зрительский поток иссякнет.

С негодованием Тургенев отнёсся и к трагедии в пяти действиях «Генерал-поручик Паткуль» за авторством Кукольника. Укора удостоилось противоречие историческим фактам. Иван привёл выдержки из документов, доказывая надуманность сцен. Для читателя то должно стать яркой характеристикой русской литературы, не имевшей стремления романтизировать прошлое. Пока французская литература испытывала давление от писателей-романтиков, русская мысль продолжала опираться на реалистическое восприятие действительности. Впрочем, позже Салтыков-Щедрин подметит, насколько житель Запада привык воспитывать в себе лицемерие, делая то смыслом урегулирования конфликтов в обществе. А так как лицемерие не должно быть присуще русским людям, то и любое искажение действительности будет осуждаться.

Про «Повести, сказки и рассказы» казака Луганского Иван писал с воодушевлением. Хвалил без меры, возвышая талант Владимира Даля, как раз и писавшего под псевдонимом — казак Луганский. Тут правда без лишнего украшательства. Такая литература должна создаваться, быть объектом чтения и оставаться в памяти потомка. Тургенев в то верил. В свою очередь скажем, о том, что Владимир Даль писал художественные тексты, мало кто из последующих поколений знает.

Упомянем и про «Современные заметки», написанные в том же 1846 году. В кратких набросках Тургенев раскрывал портреты современников: в одном очерке — художника Джованни Витали, в другом — одного из составителей карикатур по «Мёртвым душам», в последующем — ваятеля фигурок Степанова. Принадлежат ли Тургеневу эти заметки? Вопрос продолжает оставаться без ответа. По косвенным доказательствам ныне принято считать Ивана автором.

В 1847 году должен был быть написан цикл «Письма из Берлина». Тургенев отправился в Германию, где думал посетить представление с участием Полины Виардо. В дальнейшем письма могли приходить и из Парижа. Тургенев не мог знать, какие события развернутся годом позже — в год революций, случившихся в разных местах Европы. Написанным оказалось только первое письмо.

Что мог Тургенев рассказать о Берлине? Он не знал. Столицей Берлин не являлся, но всё-таки воспринимался центром германской нации. В университетах местных жителей не найдёшь, студентами являются исключительно приезжие. Особой наблюдательности Иван не продемонстрировал. Читатель желал увидеть прозрение, свежий глоток информации, но Тургенев делился поверхностными впечатлениями. Да и зачем ему стараться проникать в умы немецкой интеллигенции, разбираться в проблемах социального толка, если слыл за человека возвышенного, увлекающегося культурой. Если бы Германия напоминала улей, обитатели которого повально сходили с ума от литературы, музыки и театральных представлений — тогда бы предстоял другой разговор. Но всё для Тургенева сделалось скучным. А раз так — из-за того он и оказался вынужден прекратить писать письма. Не следует настаивать на истинности подобного мнения. Кому интересен быт Германии тех дней, тот ничего необходимого для познания в письме Тургенева не найдёт.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Положение русской и немецкой литературы к началу XVIII века следует признать печальным. Толком развитие началось за век до того, ничего ещё по сути не представляя. Если среди немцев появились умелые писатели, вроде Шиллера и Гёте, то русская словесность тем похвастаться не могла. Требовались творения, к которым проявят интерес в просвещённом мире. Тургенев больше обращал внимание на данный факт, нежели брался критиковать творения немецкой мысли.

Вот Иван взялся высказать мнение о драме в пяти действиях «Вильгельм Телль» за авторством Фридриха Шиллера. Он пришёл к двум выводам: во-первых, данное произведение является самым обдуманным у автора; во-вторых, тяга немецкого народа к разъединению видна невооружённым глазом. Тут бы вновь пожурить Тургенева за лёгкость суждений. Может и стремились немцы жить обособленно, чему свидетельством существование Священной Римской империи, толком не способной сплотить разрозненные земли, её составляющие. Сам Шиллер скорее ратовал за сплочение немцев в подлинно единое государство. Но Тургенев посчитал иначе.

Дополнительно Иван рассуждал о неточностях перевода Фёдора Миллера. Тургенев это не посчитал кощунственным, скорее признал терпимым. Спасибо уже за то, что хоть кто-то взялся донести до русского читателя произведение Шиллера, пусть и извратив местами изначальный смысл. Главное, добавлял Тургенев, лишь бы русский язык переводчик не коверкал, тогда самый точный перевод не мог быть в радость.

Про перевод «Фауста» Михаилом Вронченко Иван отозвался в более одобрительных тонах. Сперва была составлена очень короткая заметка для «Отечественных записок», рассказывающая читателю о вышедшей из печати книге. Затем написан обстоятельный разбор. Обе литературных работы опубликованы в 1845 году. О Вронченко уже не говорилось в возвышенных тонах. Не было и осуждения. Тургенев справедливо замечал — талантом Жуковского не всякому дано обладать.

Следовало сообщить и о даровании Гёте. Иван писал так, будто немецкой литературы прежде вовсе не существовало. Где те немцы, писавшие до него? Они были. А где литература, ими созданная? Была и она. Так в чём суть претензии Тургенева? Кто же признает ту литературу немецкой, ежели написана она языком любым, кроме немецкого… Иван выражает твёрдую уверенность — все, вплоть до немецких мыслителей, составляли научные и художественные труды исключительно на латинском и французском, нисколько не пользуясь немецким. Что же, укор частично оправданный. Может это было связано с преобладанием данных языков в просвещённых уголках Европы, так и среди русских были литераторы, предпочитавшие писать для Запада средствами соответствующей речи, тем облегчая способность понять сообщаемую ими мысль.

И вот начнёт творить Гёте, предпочитая обратить взор немцев не на мир внешний, концентрируясь на внутренних проблемах. Ежели Шиллер задумает дать народу мысль о соединении на уровне государства, то Гёте попытается объединить немцев духовно. А разве есть иное средство для сближения, нежели единый язык? Правда, зная об особенностях развития немецкого языка, не будешь вполне уверен, что возможно правильное понимание, когда каждая земля имеет отличия в произношении и написании. Требовалось сломать немало копий, чтобы придти к определённому мнению, должному стать общим для всех.

Тургенев не долго расползался мыслью по древу, уделив значительную часть внимания переводу Вронченко, сделав из критического разбора въедливую заметку. В таком случае обычно сетуют на усердие, направленное в ложную сторону. С таким азартом Тургеневу следовало самому взяться за перевод «Фауста», нежели выискивать расхождения. Поэзию всегда трудно переводить с точным соответствием, стараясь при том сохранить певучесть оригинала.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Тургенев вступил в литературу не в качестве прозаика и поэта, первой пробой стал критический разбор труда Андрея Муравьёва, названный автором «Путешествием по святым местам русским». Но Иван о том не знал. Четыре десятилетия спустя Тургенева уведомили о некогда состоявшейся публикации. Пришлось удивляться. Теперь оказывалось необходимым отказаться от «Параши», считаемой за подлинно первую опубликованную литературную работу. Тургенев негодовал. Он и говорил, что виделся с редактором «Журнала министерства народного просвещения» единожды, получив на разбор книгу. К критике Иван отнёсся без серьёзного подхода, как он смел говорить окружающим. На деле текст рецензии выглядел обстоятельным размышлением, написанным по мотивам труда Муравьёва, разбавленный личными впечатлениями от мест, пропитанных святостью.

В одном Иван оставался благодарен церкви — за сохранение культурного достояния. Стены религиозных учреждений служили защитой для письменных документов, благодаря монахам рукописи постоянно переписывались, сами деятели от христианства вели летописи, чем способствовали сохранению традиций русского народа. Дабы это мнение закрепить, требовалось сообщить историческую справку.

Тургенев выразил уверенность — византийская религия помогла государству обрести единство. Отчего-то мнилось Ивану, будто пришли на Русь норманны, разделили власть на уделы — стал каждый варяг править над своим городом. И не было единения среди древних русских, пока не случилось крещения. Тогда и произошло объединение народа. Мнение сие — сугубо точка зрения Ивана. Причём нужно понимать, не было ему тогда восемнадцати лет, из-за чего правильных убеждений не могло сформироваться. Может оттого Тургенев впоследствии негодовал на сей труд, по очевидной причине чураясь ранней пробы пера.

Выразил уверенность юный критик и в благонадёжности светильников, чья вера помогла уберечь Русь от Смутного времени. Тут бы не помещало сказать о различии между светильниками, наподобие того же отца Антония, почитаемого за основателя обители, ныне именуемой Киево-Печерской лаврой, и светильниками, скорее ведшими души церковных служителей к воротам сатаны, поддавшись влечению стяжательства. К Смутному времени на Руси осталось мало подлинных служителей церкви, глядя на которых, миряне могли согласиться заступиться за родной край перед интервентами.

Осталось поведать про Троице-Сергиеву лавру. Чем славна сия обитель? Величием и великолепием, связанными с её существованием историями. Одно из преданий гласит о годах чумы, когда люди умирали, но то не коснулось лавры. Чума не проникла за стены обители. Заслуга в том божьей воли или мер разумных, того исторические документы для внимания Тургенева не зафиксировали. Штурмом пытались взять лавру поляки. Вполне очевидно, обитель устояла.

Другой прославленной обителью является монастырь на Валааме. И про это место можно говорить, не успокаивая волнительных речей, беспокоящих душу прошлым, поскольку монастырь выстоял, продолжая радовать глаза и поныне. Тургенев далее рассказывал об этом месте, после чего повествование обрывалось.

Теперь остановимся. Иван Тургенев — критик, поэт, драматург и прозаик. Первые его труды ни о чём не говорили, куда он направит усилия в последующем. Брался он едва ли не за всё сразу, стараясь найти призвание. Оценить достойно опыты юного писателя трудно — скорее следует воспринимать в негативном ключе. Сам Тургенев так и предлагал делать, ничего хорошего в пробах пера не находя. Иван относился к тем литераторам, которые страстно желают находить и уничтожать всё, ломающее о них представление, сложенное за период создания наиважнейших для творчества трудов.

Что до непосредственно рецензируемого труда — он написан дипломатом и паломником. До описания святых русских мест Андрей Муравьёв успел сообщить о святых местах Палестины.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

И муки творчества пришли… О чём писать, куда идти? В какую степь податься… В романтизм? А может вспомнить сентиментализм? Путей так много — головная боль творца: желаний тысяча, душа — увы — пуста. Любовь всё в прежней мере мнится важной. Разве не является она в жизни целью главной? Может про любовь сложить творение очередное? Слегка надсадное, легонько злое… Не пафосно ли будет так назвать творение — «Любовь»? Как в рифму хлынет из ушей — банально — кровь. «Андрей» — название по имени героя определено, писал Тургенев про обыденное. Снова каждый в действии увидит своё.

О чём же всё-таки Тургенев написал? Отчего Белинский без радости поэму принимал? Сказ сложности не нёс, два сердца покоя не находили, перепиской души они до беспокойства изводили. Угроза расставания верх брала, к печальному исходу судьба отношения несла, и будь один из любящих способен от дум забыться, мнением чуждым ему насладиться, как страсти беспредельной быть, без чего пришлось отношения навеки прекратить.

Оставалось о несчастье случившемся поведать, горесть расставания любящих отведать, всплакнуть о разладе близких по чувствам людей, досадно осознать, почему не тянется любимый к ней, из каких побуждений трепещет гневом она, ради чего возникает средь милых борьба… Нет! Не тот путь повествования Тургенев избирал, того читатель от него уже не ожидал. Лучше бы продолжал в «Разговоре» упомянутую мысль, тогда в верную бы сторону слова полились. Впрочем, подписался теперь фамилией, не пытаясь сокрыться. Напомним, после от написанной поэзии Иван постарается откреститься.

В те годы написал Тургенев поэму «Помещик» — на злобу дня, нисколько чувства радетелей славянского быта не ценя. Выступал против русскости, казавшейся странной для него. Писал с прежним азартом, довольно легко. Начались пересуды, не рифма вызывала интерес. Содержание придавало поэме вес. Если не вдаваться в подробности, увидишь сказочный налёт, словно, как у Пушкина, орешки персонаж грызёт. Там и до скуки читателю недалеко, не видится, будто в поэзии от стараний Ивана стало светло. Скажи о том Аксакову Константину — он и загрызёт, прожуёт, проглотит, обратно изрыгнёт.

Кто глубже в текст проникнуть пытался — острые выпады Ивана замечал. То и сам Тургенев видел, думал постоянно, строки на точки заменял. На десятилетия вперёд поэма покоя лишала, налаженные связи разрушить угрожала. С тем же Аксаковым мнился раздор, от Третьего Отделения мог получить схожий укор. В целом, поэма с шуткой отражала помещичий быт, в верном свете показывала — на чём Россия стоит. Потому и не находил места поэт, понимая, накликал невольно вольными строками бед. Да так ли это было? Или всё мнение потомка извратило?

Писал Тургенев не их простых побуждений, не отражал душивших думы сомнений. Длинных стихов просто так не пишет поэт, ибо музы быстро угасает свет. Для чего-то брался поэму сочинять, не собираясь слова обратно брать. Так отчего думать, будто Иван не желал творению давать ход? Для того и пишут литераторы, дабы читал это народ. Если им стыдно или они времени настоящего боятся, тогда и на бумаге они не станут мыслью расползаться. Скорее нужно думать: Тургенева кураж одолевал. Потому провокационно он о помещиках писал. Истинно, Пушкин сквозит между строк, понимал то даже незрелый отрок.

Таков Тургенев первых лет творенья, меривший мир силой стихотворенья. Оставалось понять, куда дальше направить взор. Тот же Пушкин не одной поэзией славу обрёл.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Не просто в литературу вступать, можно без признания писать, но лучше заручиться поддержкой именитых мужей, пусть критик известный будет среди тех людей. Добро на публикацию Виссарион Белинский давал, зарождение новой поэзии тем ожидал. Нет Пушкина среди живых, Лермонтов погиб, осиротел певцами лиры русский стих, а тут подспорье такое ищет путь вырваться на волю, едва ли не жаждет разделить поэтов мрачную долю. Что же, Тургенев Иван — поэт с младых годин, ему полагается писать поэмы до седин. Пусть так мнилось когда-то в давнюю пору, от сего откажется поэт, когда начнёт слагать он прозу.

Решил Тургенев историю о любви сложить. О том, как может чувство такое в обществе быть. Жила девица, Парашей в семье звали. Подобный образ в литературе всегда искали. Она — Татьяна из «Онегина», изящна и тонка, за тем недоразумением — некрасива с лица. Глаза блеском наполнялись, любила читать… да вот гордой была, лишь себя могла замечать. Ни природные виды, ни птиц пение — не давали желанное впечатление. Такая девица — попробуй ход мыслей уразуметь. О чём-то думала Параша ведь… Как ещё смогла в соседе мужчину узнать, любовное чувство начало сильней одолевать. За развитием отношений случится быт, он-то и будет Иваном забыт. Скажет поэт — четыре года в браке живут. Это много… кто был в браке — поймут.

Казалось бы, что такого Тургенев сказал? Рифмы толком Иван не показал. Ни ритма, ни размера, всего лишь рассказ в стихах. Какой тогда из него гений выйдет, отчего тревожат лириков прах? Белинский с одобрением, говорят, отозвался, а некто в «Библиотеке для чтения» грубо возмущался. В другом тут разгадка, понятной быть должна: не следует таланта пыл остужать никогда. Особенно, когда талант молод и желает пробиться. Не должно дарование в силах своих усомниться. Раз так — нужно не уставать хвалить, всегда успеется поэта юного старание забыть.

Годом позже Тургенев писал поэму «Разговор». По наполнению нисколько не вздор. Куда молодому человеку тягаться потугами от философии мужей? Зачем другим на горло наступал тяжёлой поступью своей? Как взволновать он думы просвещённого люда сумел? Каждый, на удивление, увидел в поэме, чего никак не хотел. Аксаков Константин заметил тенденцию нивелировать значение славянского естества, найдя для того осуждающие поэта слова. Белинский, наоборот, как истинный критик, с кашей из несочетаемых слов, находил в оправдательных и возвышенных выражениях то, к пониманию чего никто никогда не готов.

Другое следует в «Разговоре» заметить — тему, по которой имя Тургенева на небосклоне литературном светит. Брался Иван рассуждать от лица старика и юнца, где первый окутан славой, второй — не достоин венца. Их речи — боль от кровоточащих ран, в каждом находился некий изъян. Как оценить заслуги прежних поколений? В чём прежде живших людей гений? Кого они воспитали… достойную смену себе? Какой же толк от их бравады в пустопорожней ныне хвальбе? Найдутся слова, заставляющие в пользе усомниться, о том пытался Тургенев к бесплотно спорящим обратиться. Оттого и нет лада между людьми, пока живут воспоминаниями о прошлом они.

Кажется, Тургенев в литературу достойным внимания поэтом вошёл, место в литературе без особого труда он обрёл. Не так велик вклад казался, зато надеждой возлагаемой питался. Потому и получил возможность продолжать писать, мало кто брался открыто осуждать. А может и не видели в поэте на будущее задел, всё-таки подписывался он робко — Т. Л.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее