trounin.ru

В страшные будни советские случались страшные страшности. Чёрные вороны могли маму с папой унести. Это самая страшная страшность. И мама с папой больше никогда не возвращались. Поэтому их нужно найти, расспросив округу и вызнав, куда уносят вороны людей. А коли вороны, то значит к воронам и нужно идти. Стоило читателю доехать по сюжетным рельсам Юлии Яковлевой до станции с птицами, как адекватное восприятие закончилось и началась фантасмагория. Не городская легенда, не мистическая история, не фэнтези и не сказка, а именно фантасмагория, не содержащая в себе начало и не имеющая конца, как не содержит сути, вместо неё омонимизированные повествовательные элементы.

Найти что-то — распространённый приём в литературе. Герои всегда отправляются на поиски, когда им это необходимо. В случае героев Юлии Яковлевой — они занимаются этим вне своего желания, ведь они лишены родителей, а к ним в квартиру вселились другие люди и их видеть вместе с собой на одной жилплощади не желают. Зачин понятен. Сколько птиц обитает в городе, столько и нужно опросить. Разумеется, птицы умеют разговаривать, у каждой свой характер и найти с ними общий язык довольно затруднительно, хотя действующие лица и будут это пытаться сделать.

Кого под чёрными воронами подразумевает автор — читателю понятно. Действительно, в любой момент к любому человеку могли приехать люди, после о нём уже никогда не слышали. Созвучие прозвания помогло Юлии Яковлевой представить ситуацию так, словно это можно связать с птицами. А так как не одни вороны по небу летают, значит они все знают важную тайну. Но какую? Зачем им нужны люди и почему они их похищают? Главным героям трудно понять — они дети. Причём дети не по годам, а скорее умственно, поскольку отставание в развитии очевидно.

Вдаваться в происходящее и соотносить представленное на страницах с историей не следует. События произведения поданы в антураже мрачных моментов прошлого и показываются ради самих событий. Стоит опросить всех птиц, как читателю станут доступны следующие локации, где найдётся место другим говорящим животным. Для пущей живости в сюжет добавлено жестокое обращение с детьми. Остаётся сочувствовать и вопрошать к разуму. Почему же люди столь жестоки по отношению к себе подобным?

В отношении оригинальности к Яковлевой тоже остались вопросы. Идея разбавить мрачную атмосферу детской наивностью, усилив до жуткого её восприятия — кажется необычной. Но нет других предпосылок к созданию толкового литературного шедевра. Яковлеву не станешь сравнивать с Гофманом, скорее с Крапивиным, который изредка обращается к мрачным сюжетам. С мистиками же и вовсе не может быть сравнений, в виду изначальной ориентации Юлии на детскую аудиторию и использование примитивных приёмов искажения реальности, таких как говорящие животные и переход героев в состояние оторванности от действительности.

Нет в произведении «Дети ворона» накала страстей. Читатель не будет испытывать разнообразных чувств, его дело следить за перемещением героев, оставаясь при этом безучастным. Понятно, найти родителей не получится, добраться до унёсших их воронов тоже. Детям вполне по силам разобраться, когда поиски стоит прекратить. Переходить в иную плоскость для этого не требуется. Яковлева решила не останавливаться на настоящем, разделяя фантасмагорию на несколько уровней. В таком случае до мамы с папой добраться получится, но дорога обратно будет закрыта.

Пусть будет такая трактовка изложенного. Она способна запутать. Ну и что с того? Тоже фантасмагория.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Желаешь рассказать, а не сказывается. Желаешь написать, а не пишется, Желаешь найти слова, а не находишь. Что в таком случае делать писателю? Правильно. Необходимо писать обо всём подряд. Но нужно, чтобы мысли казались связанными. Тогда задаёшь себе рамки и стараешься за них не выходить, причём не возбраняется жевать на один мотив, порою разбавляя повествование чем-нибудь другим. Пользовался ли Алексей Смирнов данным приёмом? Если да, то вышло у него всё как и следовало. Рамки заданы детством главного героя и его воспоминаниями о сталинском послевоенном и частично военном времени.

Говоря честно, Смирнов любит подолгу детализировать сцены. Понятно, Алексей не знает, какой сюжет дополнительно придумать к имеющимся, значит надо расширять уже написанное. Оттого-то и покупает читатель вместе с действующими лицами невыносимо долго ткань, пьёт невыносимо долго чай, невыносимо долго голосует на выборах, невыносимо долго следит за Олимпиадой и невыносимо долго пережидает авианалёт.

Детализация душит динамику и грозит уйти в поток сознания. Излишняя информация могла бы навредить сюжету, благо его нет. Смирновым поставлена задача воссоздать моменты прошлого, не прибегая к проработке остального. Если нужно что-то купить, значит действующие лица будут только покупать, внимать честному продавцу и радостные нести покупку домой. А если предстоят выборы, и не простые, а союзного значения, то ознакомиться придётся со всеми плюсами и минусами процедуры, плюсами и плюсами единственного кандидата и минусами да минусами участия в подобных плебисцитах. Полезное будет чтение, ежели читатель захочет погружения в особенности сталинского послевоенного времени.

А уж вдруг читатель забыл, какие жаркие баталии разворачивались на олимпийских аренах, то ему предстоит внимать различным тонкостям, вроде обоснования превосходства санников над конькобежцами и далее в этом же духе. И как бы случайно темой одного из следующих рассказов может оказаться проблематика религиозной казуистики устами мальца, вопрошающего бабушку о глупостях, озадачивать которыми верующих людей не следует.

Есть многое на свете, друг читатель, чего готов порассказать тебе писатель. Упомянутое уже чаепитие будет возведено до наивысшей точки рассмотрения каёмок с прихлёбыванием и солнечными зайчиками. Будет время разобрать причины наименования Камчатки Камчаткой, вспомнить парня, приехавшего из тех краёв. И про забавы пионеров Смирнов обязательно расскажет, как ели пончики на скорость, как дыхание долго пытались задерживать. Всегда есть о чём вспомнить, когда приходится рассказывать о детстве, даже если не о своём, а о чужом.

Своего рода связующей частью становится «Виолончель за стеной», события которой начинаются до рождения рассказчика и повествуют о бомбёжке города немецкими самолётами для начала, а после обо всём другом, о чём можно ещё рассказать. Хоть о деле врачей, хоть о бумажных стенах или игре на виолончели. Всему находится место, при условии, что писать о чём-то надо и писать весьма необходимо, наполняя строчки словами. Так рождается на глазах читателя сборник воспоминаний, появляется на свет тяжело, но всё-таки он выйдет весь и обязательно порадует создателя получившимся результатом.

Вот и сказано обо всём, что тревожило душу. Произведение прочитано, мнение высказано, книга навсегда отложена в сторону. Найдётся ли ей место в литературном мире? Вполне может быть. На соискание премии «Ясная поляна» сей авторский труд был выдвинут, значит кому-то он запомнился и показался достойным пристального внимания. Лауреатом «Виолончель за бумажной стеной» не стала, в короткий список не вошла. Главное, критики удостоилась, и это уже само по себе отлично.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что может связать горы и море? Только дружба между человеком и дельфином. Эта дружба без обязательств, важно лишь быть честным. И тогда дельфин поверит человеку, крепко к нему привязавшись. Каждый день станет незабываемым, новые впечатления от встреч будут обеспечены. И если люди будут смеяться над дружбой, им будет достаточно показать взаимную преданность. Не еды и развлечений ради, а именно во имя обоюдной теплоты приплывает дельфин к человеку. Что мог добавить к такому сюжету Рудашевский? Евгений ввёл в повествование элемент происходивших в Советском Союзе процессов, как натянутые отношения между абхазами и грузинами, так и военное вмешательство в Афганистан.

Ничего не предвещает грозы. Рудашевский наполнил повествование истинной дружбой двоих, с трудом наладивших контакт и теперь получающих удовольствие от общения. Дельфин мог погибнуть, но его спас главный герой. Теперь они слились в одно целое, понимая друг друга на уровне чувств. Сознание дельфина проникло в человека. Может быть и частица человека поселилась в дельфине. Смогут ли они пережить расставание? Поймёт ли дельфин необходимость вынужденной разлуки? Главный герой постоянно пребывает в мыслях о предстоящей службе в армии, его отправят далеко от родного дома, где не будет ни гор, ни моря, а лишь бескрайняя степь, либо пропахшая жарким климатом пустыня.

С каждой страницей автор даёт читателю ощущение надвигающейся беды. Служба в армии оказывается не самым опасным предприятием в жизни главного героя. Страна втягивается в Афганистан, в Абхазию начали доставлять цинковые гробы. Развязка кажется неминуемой и думается, что Рудашевский позволит читателю переживать до конца, после избавив от тягот ожиданий, воссоединив человека и дельфина снова. Так желается и хочется, особенно юному читателю. Эмоции в любом случае нахлынут в заключительных абзацах произведения. Басовитый рокот грома лишит слуха, вспышка от молнии ослепит глаза, книга так и останется открытой на последней странице.

Сюжет произведения Рудашевский построил таким образом, что нельзя ничего сказать конкретно, не раскрыв детали повествования. Но не стоит предполагать, будто Евгений сказал новое слово в литературе. Нет. Он показал умение писать красочно, надавливая на необходимые точки восприятия в нужные для этого моменты. Читатель будет с умилением наблюдать за происходящим в начале, сменив за время чтения весь спектр эмоций. Юным читателям будет о чём рассказать родителям, заодно порадовав их знанием тяжёлых отношений между населяющими Кавказ народами и сведениями о войне в Афганистане, куда уходили служить, и откуда редкий человек возвращался здоровым физически и душевно.

Не дано человеку жить, как ему хочется. Нужно соблюдать заведённые обществом порядки. Если требуется обрести умение воевать, придётся на несколько лет отказаться от привычного ритма. Почему бы такому не быть и среди дельфинов? Не всегда может получатся находить время для общения с человеком, вдруг нужно добывать пропитание для семьи или тоже воевать, охраняя родной дом от других обитателей моря. Как знать, об этом приходится только гадать. Рудашевский даёт общее представление о водоплавающем друге главного героя, читателю самому нужно подумать. Как бы не сложились дела у дельфина вне дружеских чувств, человек всё-таки бы не смог ощутить тревогу с той же чуткостью, как это дано дельфину.

Однажды дельфин уже выбрасывался на берег. Может и тогда он познал грусть от расставания с другом, не выдержав длительности разлуки? Сможет ли дождаться на этот раз? Или его спасёт другой, и он забудет о старых друзьях? Тогда было бы меньше слёз.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Некогда популярная музыкальная композиция «Айн, цвай, полицай» сводила с ума молодёжь, ныне её исполнитель более не числится среди живых, но не стоит говорить о дне сегодняшнем, когда речь заходит о былом. Лучше совершить путешествие в прошлое вместе с писательницей Анной Ремез, предложившей читателю повесть «Пятнадцать», рассказывающую о девяностых годах глазами старшеклассницы, отправившейся в Казахстан навестить родственников. Там ожидает первый поцелуй, сумасбродные поступки парней и наипаршивейшая действительность, из-за которой нет никакого желания заново поднимать памятные события. Каждое время отвратно в силу свойственных ему причин. Девяностые не являются исключением.

Тошно бывает от многих обстоятельств. Несоответствие ожиданий — одно из них. Какая может быть радость для девушки, оказавшейся в столь непривычной среде, где окружение исповедует лёгкую жизнь, ничему не придавая значения? Её ровесники живут без обязательств, употребляют наркотики, ведут беспорядочную половую жизнь и слушают музыку сомнительного качества. Они знают про отсутствие перспектив и ничего не желают сделать, чтобы улучшить это положение. Им предстоит прозябать, перебиваться случайными заработками и рожать детей, которые повторят судьбу родителей.

А ведь главная героиня — едва ли не образец для подражания. Она благородна в порывах, поэтому-то ей и не дано быть наравне со сверстниками. Но нельзя быть вне коллектива, нужно всегда принимать участие в любых устраиваемых им мероприятиях. Если новые друзья зовут в клуб — надо идти, пригласили на вечеринку — нельзя отказываться. Однако, как быть с тем, что девушке может нравиться парень, занимающий её мысли и являющийся единственным, кто её радует? Уж он-то не может её разочаровать, именно с ним ей будет тяжелее всего расстаться и только о нём останутся приятные воспоминания.

Проблема воспоминаний всегда кроется в желании понимать их иначе, забыв об обидах и про остальное, словно не было тех лет, а есть перед тобой чистый лист, должный быть переписанным заново. Так и происходит на самом деле. Лютых недругов память превращает в людей с рядом недостатков, на которые следует закрыть глаза. Лучших друзей — низводит до статуса приятелей, приятных в общении. Все остальные, даже с кем не общался, получают право на симпатии, поскольку с ними у тебя есть общее вчера. В силу этих причин у Анны Ремез и не получилось представить действующих лиц в качестве отрицательных персонажей — они заслуживают права на лучшее к ним отношение, нежели они того заслуживают.

Парень, ставший предметом чаяний главной героини, ничего из себя не представляет, кроме набора располагающих к общению с ним черт. И эти черты Анной Ремез представлены в выгодном для него свете. В таком же свете прорисованы остальные участники повествования. Кажется странным, когда желаешь забыть, и не можешь, продолжая постоянно вспоминать, давая прошлому право на его переосмысление. Так устроен человек — ему свойственно тешиться иллюзиями.

Не существует определяющего угла — все углы взаимосвязаны. Если где-то недовольны жизнью, значит это происходит повсеместно. Разве суть истории задана в ритме расшатанной казахстанской периферии? Такая же ситуация с молодёжью происходила и в родном городе главной героини, как бы культурно выше она себя не ощущала. Вернётся она к родителям, заново ощутит перемену общественных ценностей, а потом обязательно столкнётся с нравами загнанных в угол людей, упершись в точно такой же угол.

Нужно расширять горизонты. Нет нужды совершать путешествия в далёкие страны, достаточно выйти за пределы привычного круга общения, как многообразие сразу станет заметным. Также нет нужды предаваться воспоминаниям, всё это есть и сейчас, лишь возраст изменился и острота восприятия замылилась.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С войной ничего не поделаешь. Люди воюют, убивают себе подобных. Так было с зари человечества. И никогда этот процесс не закончится. В войне участвуют осознанно или становятся её невольными свидетелями. Участвуют взрослые и дети. Психика идёт на слом у тех и у других. Остаться умственно полноценным после боевых действий ни у кого не получается, обязательно происходит психотравма. Её излечить может втягивание в войну, чтобы каждый день был наполнен жаром боя. Иначе следует деградация личности, преисполненная кошмарными воспоминаниями о былом. В случае детей всё намного тяжелее. Дети тоже гибнут на войне.

Валерий Осинский предлагает читателю ознакомиться с двумя рассказами о военных конфликтах: «Рапана» и «Ваня». В повествовании обязательно задействованы дети. Они являются центральными героями. На собственном примере им приходится познать ужасы людской ненависти. Не обходится в сюжете и без трупов, срезанных автоматной очередью. Дети ничем не отличаются от взрослых, поэтому гибнут и никто их не щадит. Но гибнут они не под пером Осинского, а до того как Валерий обратит на них внимание. Поэтому приходится принимать боль других. Тщетно взывать к справедливости.

Война войной, а жить можно и вне войны, понимая, что от неё не уйти. Она всегда рядом, готовая вырваться и усеять землю новыми трупами. Будет работа для Скорой помощи, не обойдётся без применения наркотических анальгетиков и срочной госпитализации в реанимационные отделения. Современная война часто соседствует с обыденной повседневностью, в которой обострение ситуации кратковременно. Снова трупы и вновь люди принесены в жертву. Редко погибают военные, умирать приходится гражданскому населению, истинному заложнику политических разногласий.

Осинский не даёт огнестрельному оружию оставлять на страницах пороховой след. Трупов в повествовании хватает и без этого. Читателю необходимо вместе с автором придти к неутешительным выводам, вполне итак понятным. И когда угроза исчезает, приходит время вспомнить про ловлю рапанов. Тихое спокойное прошлое кажется безвозвратно утерянным, если брать в расчёт настоящее. Что уж говорить о будущем? Пройдёт ли озлобленность и смогут ли измениться люди в лучшую сторону?

Какие бы проблемы Осинский не поднимал, явно о них он не говорит. Действительно, случаются военные конфликты, гибнут люди, в том числе и дети. Но развития мыслям Валерий не сообщает. Смысл его слов постоянно теряется. Размер рассказов и без того мал, чтобы остроту социальных проблем сводить к плаванию под водой или к спорам о том, кто первым изобрёл унитаз, кто после придумал для него слив и ради кого это делалось. Может быть Осинский позже объединит произведения в цикл и опубликует их отдельной книгой, где написанные им истории будут смотреться цельно, раскрывая обратную сторону войны глазами детей. Пока такого не наблюдается.

Так обстоит дело с «Русскими мальчиками». Рассказы «Рапана» и «Ваня» можно найти в шестом номере литературного журнала «Москва» за 2015 год. Они были номинированы на «Ясную поляну» и далее длинного списка премии не прошли. Будучи отнесёнными к прозе для юношества, стали наравне с другими произведениями, оказавшимися, по странному стечению обстоятельств, среди работ, на детскую аудиторию не рассчитанных. Роль сыграло задействование в сюжете детей, отчего-то не воспринимаемых в качестве кандидатов на внимание со стороны зрелых читателей. Серьёзность преподнесённой Осинским тематики значения не оказала, а может смущение вызвал размер — уж слишком он мал, чтобы претендовать на внимание.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Таково ли прошлое, каким мы его помним? Всё ли так чётко представляется спустя время, когда знаешь ранее неизвестные обстоятельства? Можно вспомнить былое, представив его себе определённым образом и всё равно продолжишь испытывать чувство нехватки чего-то важного. Был ли тот человек, о котором ты решаешься вспомнить именно таким, каким он ныне представляется? А может и не было ничего, а все мысли о нём являются плодом воображения? Остаётся предполагать.

Предполагает и Дмитрий Косяков. Герой его произведения «Что случилось» софист и казуист. С малых лет он привык со всех сторон рассматривать окружающие его явления. Он не мог пройти мимо, не блеснув красноречием. Основной точкой для рассуждений стала теософия. Проблематика религии и бога затмевает всё остальное, о чём он всегда говорит снисходительно. Ему претит слушать попсу и тереть с гопниками, зато он готов заниматься дзюдо и работать журналистом.

На всех страницах Косяков оставил следы едкой философии. Говоря за главного героя, он просто обязан был отразить и личное мировоззрение. Конечно, это предположение. Представленный Дмитрием для внимания читателя герой не обязательно должен иметь прототипа, он может оказаться вариантом коллективного бессознательного — набором собранных в единое целое общественных установок, взаимодействующих между собой и с окружающими человека процессами. Излишне глубоко погружаться во внутренний мир таких людей не следует, особенно при возможности наличия в них отражения нереализованных чаяний многих.

Помимо религии в произведении затрагиваются проблемы семейного благополучия, влияния на разум людей средств массовой информации, исповедования отдельными гражданами культа самодовольного тщеславия и тщетной себя да других дуристики, разрушения представлений идеалистов, а также поднимается тема правильности человеческих поступков, совершаемых во имя определённых конечных целей, к которым нужно в действительности идти иным путём.

Поиски смысла редко заканчиваются удачно. Ищущий теряется среди современников или, того хуже, подвергается остракизму. Он уйдёт добровольно, либо его заставят удалиться. Нужно принять убеждения других, но никогда не пытаться в одиночку влиять на общественное мнение. Читатель понимает, Косяков с определённой целью позволил герою заниматься дзюдо — уже исходя из этого появилась надежда, что умение видеть истинную суть вещей преобразуется в понимание происходящего с последующим лёгким сопротивлением, способным показать правоту убеждений. Только ветру не дано понять своей текучести — силы иссякнут и его не станет.

Быт заедает — на это никак не повлиять. Споришь ли со священником, рассказывая ему о довлеющей над тобой похоти или неспособности без возражений принимать прописные истины. Находишь ли ты правильный подход для разговора с писателями, обнаруживая в их работах моменты, влияющие на твоё понимание должного быть. Пребываешь ли ты в поисках смысла жизни, пока жизнь плавно перетекает в состояние, требующее одного — покоя. Всё это заедающий тебя быт. И он заедает с той же степенью успеха, что и проза Косякова. Дмитрий ищет ответы, честно делится приобретённым опытом, но пишет он об этом прямо, в наставительном тоне.

Было или не было? Скорее не было, нежели было, ибо былое интерпретируется в угоду настоящему. Вот жил и думал главный герой произведения Косякова, отстаивал личные убеждения и пытался их навязать другим. И чего он добился? Лишь забвения и сомнения в существовании. Он не дал ничего, кроме раздоров. Он всегда на что-то опирался, не создавая с нуля. Потому и растаял в безвестности. А нужно было просто забыть про софистику и казуистику, прослыв аксиомистом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор «Наш-Любимый-Писатель-со-Школьной-Скамьи» Достоевский частенько прибегал к использованию в повествовании весьма далёких от разума персонажей, наделяя их склонностью к впечатлительности от всего, особенно от сущих мелочей, при впадении в прострацию, случись нечто посерьёзнее. А если таковыми персонажами сделать всех действующих лиц произведения, то получится примерный вариант «Открытого финала» Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак. Истерики начинаются с первой страницы и не покидают текст до последней точки. Истерят молодые парни и девушки, истерят их родители, истерят прочие взрослые, включая сотрудников органов внутренних дел.

А всё почему? Для главных героев произведения причина понятна — они в пубертате, мучимы неуравновешенной психикой и являются людьми творческими, а именно — занимаются танцами, к тому же скоро состоится важное соревнование. Страсти накаляются. Девушки рыдают, парни стремятся привлечь к себе внимание мнимыми попытками суицида. Что делать? Стоит ли искать в продолжении сходные с творчеством Чернышевского моменты? Причин к тому особых нет. Авторы привлекли к происходящему внимание читателя, а дальше уже не важно, о чём они будут писать. Это есть главный сходный момент.

При кажущейся цельности сюжет раздроблен. Жвалевский и Пастернак заранее определили ряд обстоятельств, вокруг которых они выстраивают повествование. Одним из важных для сюжета эпизодов становится судьба тренера молодых людей, человека печальных обстоятельств, в молодые годы ставшего жертвой слабовольности преподавателя, отчего в своей практике исповедует агрессивные методы обучения. При присущей ему холодности, он единственный держит нейтралитет и не распространяется в поступках и мыслях дальше должного, чего не скажешь о людях его окружающих, готовых съесть его, себя и других.

Весьма любопытно наблюдение действующих лиц касательно их же поведения. Они сами осознают творимые ими истерики, задаются вопросами об этом и продолжают дальше истерить. Авторы тоже легки на подъём, создавая не самые логичные ситуации. Впрочем, Жвалевский и Пастернак вольны подавать ситуацию в любом угодном для них виде — это ведь их собственное представление о придуманной ими же реальности, а значит и не требуется пытаться придти к правильным выводам из повествования. Если только не в духе представленного вниманию, таким же образом впасть в неадекватное состояние и пойти кошмарить окружающих.

Существенный минус повествования — оно не предусматривает предыстории, как не подводит читателя и к выводам. Действие на страницах происходит ради действия, ни к чему не побуждая и уходя в неизвестность, стоит книгу закрыть. История ни о чём, просто история, история потехи ради. Прочитать и забыть, забыть и не вспомнить. Но вспомнить, возможно, придётся, поскольку повествование оборвано. Значит ли это, что читатели увидят продолжение? Вполне вероятно.

Оправданием произведению служит отсылка к читательской аудитории. Конечно, юный читатель проглотит предложенную ему историю без особых раздумий. Юный читатель вообще не склонен думать о том, что он читает. Ему претит заниматься анализом, ведь под анализом литературного произведения им, в силу посещения школьных занятий, понимается ряд несуразных обсасываний тем, которые никогда не беспокоили самих писателей. Много позже, когда читатель подрастёт, он поймёт назначение литературы, его уже не будет в прежней мере волновать сюжет, значение обретёт понимание цельности произведения и вкладываемый автором в него смысл. Собственно, в «Открытом финале» лучше анализировать взаимоотношения действующих лиц, нежели задаваться изучением проблем общества на основании предложенного Жвалевским и Пастернак текста.

А теперь читатель может с удовольствием рыдать, третировать родных и панибратски общаться с власть имущими — этому его будет учить «Открытый финал».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Русский Крайний Север — обитаемый край необетованный, жители которого верны старым традициям, сохраняя обычаи предков. Когда-то тамошний местный люд не обращал внимания на окружающий мир, самозабвенно пребывая в забвении. Уходя, северяне всегда возвращались обратно. Шли ли на войну, шли ли за огненной водой или шли за познаниями, оставлять родной край надолго никто не желал. Однажды, уже к ним, пришли лихие люди, принеся с собой порядки девяностых, появились метисы (кто променял топор на иноземную технику), хаты-вигвамы осветились электричеством, а жители в полную меру ощутили себя индейцами, живущими в резервации и терпящими неудобства, подобно американским коренным народам.

Александр Бушковский начинает сказ со сцены застолья. Он, в окружении финских писателей, пьёт алкоголь, о чём-то размышляет и приходит к разумному выводу, озарившему ему путь для создания небольшого произведения, где героями будут жители Карелии. И почему бы их не окрестить индейцами, придав соответствующий антураж? Для этого многого не потребовалось. В сюжете появился убелённый сединами мудрый старец, знающий повадки людей и зверей. Рассказчик всегда рядом с ним, внимает его историям и собственными глазами видит изменения уклада населения, сильно обедневшего за последнее время.

Чем примечательны народы Севера? Чаще они являются мирными поселенцами. Они живут в изоляции от других, им нет нужды бороться за территорию, так как земли кругом хватает на всех, как хватает и пропитания. Встреча с человеком в таких местах является праздником и предметом весёлого времяпровождения. Только в Карелии всё несколько иначе, ибо тут жители скорее горемыки, любящие выпить и жить без забот. За водку местный люд готов пойти на свершения, чем ранее всегда и занимался. Но ныне нет нужды в мужиках, когда один приезжий человек способен срубить достаточное количество деревьев и самостоятельно же увезти. По наклонной покатилась жизнь северян.

Остаётся вспоминать былое. Как рыба-налим говорящая ловилась, как заяц сам в руки прыгал, как добывали пропитание, как ставили капканы. О тех днях вспомнить могут лишь старики — им свойственно идеализировать далёкое прошлое. Убелённый сединами мудрый старец знает достаточное количество историй, способных разбавить досуг рассказчика, позже переложившего их для читателя. Чем не индейцы? Отчего не выкурить трубку мира и не посмотреть на место, куда недавно закопали топор войны?

Проводить аналогии — полезное занятие. Истина всегда познаётся в сравнении. Если просто представить быт обитателей Крайнего Севера, то разве можно в нём углядеть хоть что-нибудь положительное, пленяющее воображение? Спившиеся поселяне, разваленное хозяйство, заброшенные дома, отсутствие перспектив на улучшение ситуации: только это и можно обнаружить. Если же посмотреть с другой стороны, как действительно замечаешь угрозу местному населению от пришлых белых людей, несущих с собой цивилизацию и сопутствующие ей предметы роскоши. Пора выйти из изоляции, если бы не если бы.

Бушковский правильно накинул флёр на Крайний Север. Не Калевалой полнятся земли Карелии — они наполнены другим духом. Измельчал местный люд, подвергся одичанию и давным-давно перестал бороться за обладание сампо. Остаётся прибегать к аналогиям с индейцами, хотя лучше и к месту было бы вспомнить про эскимосов. Впрочем, автор всегда будет прав, к каким бы эпитетам он не прибегал. Уж коли индейцы, так индейцы. Коли сказки, значит сказки. Кто прочтёт, тот сделает самостоятельный вывод.

Ушедшего не вернуть, с новым не ужиться, старое умрёт, следующее поколение народится — цвести Северу в последующем, пока же остаётся созерцать запустение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не приведи судьбу доверить беллетристу — ничего путного из этого не выйдет. И хорошо, что беллетристы продолжают управлять жизнями придуманных ими персонажей, иначе был бы мрак и не бывать свету. А ежели беллетрист старается создать обилие событий и строит сюжет с помощью шокирующих обстоятельств, то получается динамичное повествование, лишённое правдивости. Всё в жизни возможно, но когда люди начинают массово погибать, пытаются умереть, действуют во вред себе — это заставляет думать про излишнее влияние на автора свойственного англоязычным писателям таланта, дотоле тихое спокойное болото наполнять бурей страстей.

Нечто подобное случилось с главной героиней произведения Екатерины Болдиновой, до одиннадцатого класса жившей в мире и уюте, а теперь ведущей личный дневник, куда записывает всё с ней происходящее. Волноваться есть из-за чего: она никогда не влюблялась, её родители — судьи, брат — сотрудник органов внутренних дел, в Чечне нестабильная обстановка, президент устал и уходит. К тому же, нужно учиться на золотую медаль, выигрывать Олимпиады, отказываться от поездки в США и слыть первой ученицей, чьи интересы расходятся с точкой зрения учительницы по литературе, а моральные установки противоречат убеждениям нового директора. Есть над чем задуматься, коли смерть следует за смертью, самоубийство за самоубийством, а в героиню влюбился самый крутой ученик школы. Где уж тут сохранять эмоции в покое.

Формат дневника позволяет многое, в том числе и личное восприятие действительности. Писать можно на любые темы, поскольку это исходит изнутри и не является предметом для обсуждения. Болдинова делает широкое отступление, губящее произведение под видом дневника, описываемое подаётся в беллетризированной форме. Таким образом дневники обычно не пишут, поскольку человеку не хватит времени, которое он урвал у сна, чтобы в таких подробностях отражать с ним произошедшее. Кроме того, в дневнике крайне мало размышлений, автором сообщается преимущественно происходящее с ним и его взаимодействие с другими людьми, без какой-либо собственной интерпретации.

Таково понимание человека, подглядывающего за человеком, читающим дневник другого человека и не делающего из прочитанного выводов. Сей литературный приём часто используется писателями для более сильного читательского отклика, поскольку знакомиться приходится якобы с описанием действительно происходившего. Безусловно, слог у Болдиновой поставлен отлично. С таким умением рассказывать истории можно добиться значительного успеха на писательской ниве. Порицаемые тут ходы являются именно достоинствами произведения — так пишут многие, потому и востребованы. Только настоящего-то на самом деле мало, как бы не хотелось думать.

Например, главная героиня имеет твёрдые убеждения, последовательна в поступках, обладает большими познаниями в гуманитарных, математических и естественных науках, ещё и наделена пленительной красотой. Ей по силам учиться сразу в двух университетах и даже умудрятся находить время на споры с родителями и на улаживание проблем с парнями. Не девушка, а мечта для читательницы — хоть кому-то может везти, пусть и среди череды следующих друг за другом неприятностей. Заранее понятно, всё будет хорошо, иного просто быть не может. Всё по-настоящему?

Было или не было — не суть важно. Екатерина Болдинова рассказала пример жизни девушки времён собственной молодости. Думается, с целью показать современному поколению, как всё обстояло раньше. Тогда находилось время для многого, чего лишены дети девяностых и особенно нулевых, если и ведших дневники, то в электронном варианте, либо в формате социальных сетей. И это точно не по-настоящему. Впрочем, когда-то дневники писали пером, а то и скребком, поэтому не следует подходить ко всему с одной меркой.

Автор: Константин Трунин

» Read more