trounin.ru

Царь царства царств — наиболее ёмкое отражение посланий, написанных псковским старцем Филофеем Великому князю Василию III и дьяку Михаилу. Перед московским государем ставилось на вид понимание очевидного — нет более в мире независимых христианских государств истинной веры, то есть греческой. А какие оставались ещё после падения Царьграда, те вместила в себя Русь изначальная. Примет ли то князь Василий или возразит — старец Филофей давал понять определённое суждение, будто бы народу русскому свойственное. Но примечательна речь Филофея в продолжении суждений — скажет он, что Москва — есть следующий после Византии Рим, то есть по счёту от первого — Третий. И поныне старца чтят как раз за новый термин, упрочивший самосознание населения Руси, давая право не столько считаться наследниками дел великих, сколько ощущать себя уже достаточно великими.

Есть два послания от Филофея. Первое именуется «Посланием о неблагоприятных днях и часах». Второе — «Посланием Великому князю Василию, в котором об исправлении крестного знамения и о содомском блуде». Одно предваряет другое, напоминая об именовании Иисуса Христа царём царей, рассказывая и о прочих библейских событиях. Тем Филофей и вызвал заинтересованность Василия, обратившегося к старцу за разъяснением. И старец начал послание с главного, называя Москву новым Римом, и утверждая, будто все христианские царства в царстве Василия сошлись. Либо старец ценил заслуги московских князей выше должного, или льстил государю, как то следует делать всякому, не желающему испытывать гнев божьего ставленника над русскими землями. И не князем Филофей Василия называл, а царём, то есть подтверждая мнение его самого, считавшего себя Государем всея Руси.

Примечательно второе письмо вступлением, тогда как прочее в нём — основание для сомнения в датировке послания. Может первое и принадлежит Филофею, но касательно следующего возникают сомнения. Слишком резко судит старец, указывая на совершение крестного знамения. Уверен он — совершается оно неправильно. Подробности в послании не раскрываются. Говорил ли Филофей о двуперстии или нечто иное подразумевал, о том остаётся догадываться. О чём через полтора века станут рассуждать открыто, пока о том ведал лишь псковский старец. И то непонятно, так было сугубо в местности его проживания или повсеместно на Руси.

Объясняет Филофей Василию и греховность содомского блуда. Почему именно Великому князю о том речь ведёт? Так плохо на Руси было? Или он князя в чём упрекал? Или может его окружение? Советовал ещё Василию остерегаться сребролюбия, не забывать наполнять церкви священниками и не вмешиваться в дела тех церквей. Сколько мог, столько и дал старец советов Великого князю. И всё это меркнет, стоит вернуться к предисловию второго послания.

Москва — Третий Рим, Василий — царь царей. За Русью признавалась богоизбранность. Если соотносить послания Филофея со сказанием о князьях Владимирских — определялась особая роль русского народа, находящегося под управлением древнего монаршего рода. Не из обыденных побуждений Василий назывался царём царей, имея на то полное право, управляя не Московским княжеством, а Третьим Римом. Он — славный потомок кесарей Рима первого, возводящий родословную к Августу, а значит и к Цезарю.

Мог умолчать обо всём этом Филофей, чего сделать был не в состоянии. Желалось старцу открыться перед государем, высказавшись о наболевшем. И беспокоило его более неправильное крестное знамение, людьми на Руси совершаемое, и содомский блуд, тогда как остальное оставим в качестве вводного слова, более призванного потешить княжеское самолюбие. Угодил ли старец посланием царю — неизвестно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жить на благо другим, как гласят речи светильников прошлых веков. Не за то боролись деятели от веры во Христа, дабы заниматься стяжательством. Но и за то они боролись тоже, если вести речь об ином восприятии религии. Нил Сорский оставался сторонником скромного существования, никогда во вред другим не действуя. Всему судьёю является Бог, потому не может верующий человек жить без оглядки на ожидающее его после смерти наказание. Для потомков сохранилось четыре послания и завещание, посему предлагается обратиться прежде всего к ним.

Собеседники Нила — люди религиозные. Все они имели собственные представления о вере, но считали необходимым узнавать мнение других, особенно подобных Нилу. На том и построены послания, являющиеся ответами на заданные вопросы. Среди адресатов записаны Вассиан (Патрикеев), Гурий (Тушин), Герман Подольный и некий брат, пришедший с восточной стороны.

Нил им писал, что мир содержит много зла — о чём всегда следует помнить. Никто ещё не задержался в этом мире, и никто ничего не забрал с собой. Добившись состояния значимого или положения высокого — всё это они утрачивали. Остаётся единственное — просить у Бога прощения. И когда приходят лукавые помыслы — отгонять их. Лучше идти по пути претерпевания, лишений и борьбы с искушениями. А ежели жить совсем невмоготу, либо одолевает иная трудность — за то следует благодарить Бога, ибо даёт он человеку возможность страдать, тем заслуживая право на божье прощение.

Нил считал: надо сохранять сердце от блудных помыслов, пребывать в целомудрии и чистоте, быть далёким от скверны. Всякий раз, когда возникает необходимость проявить смирение — лучше обратиться с мольбой к Богу, от чего придёт облегчение страданиям. Не только об этом он рассказывал в посланиях. Но чаще всего призывал брать за пример светильников древности, как всякому ныне живущему поступать следует. Обязательно требуется читать священные писания. Благодаря всему этому жизнь станет такой, какой она и должна была достаться каждому человеку.

Завещание следует упомянуть отдельно. Нил не считал себя особым, всего лишь одним из тех, кто пришёл в мир для принятия неизбежного. Он сделал выбор в пользу нестяжательства и скромного образа жизни. Потому он не считал, что после смерти заслуживает иного к себе отношения. Всё им сделанное, заслуженное уважение — не стоит почитания. Он имел тот образ мысли, должный оказываться присущим всякому живущему на этом свете. Значит, нет особой заслуги в стремлении обуздывать желания, надевая вериги, уходить жить пустынником или иначе проявлять стремление приблизиться к страданиям. Поэтому Нил требовал бросить тело его в лесу на съедение зверям и птицам, поскольку с грешным телом иначе поступать нельзя, ему полагается подвергнуться уничтожению уже за то, что оно порождено через грех. Если же тело решат похоронить, то делать это в простоте, достаточно обернуть в саван, либо и вовсе без него.

Нил просил прощение у Бога за себя и за каждого живущего. Такое же наставление он давал всем, кто будет жить после него. Никто из потомков не скажет, будто вёл Нил не тот образ жизни, какой ему следовало. Такой он выбрал путь, ставящий его на равных среди светильников древности, подобно которым Нил предпочитал существовать, находя в том главное достоинство своего пребывания на сём свете. И действительно, человек рождается для страданий. Важно понять, как лучше всего их переносить. Нил Сорский дал на то ответ и потомкам, которым поныне доступен текст составленных им посланий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как не сказать о силе русского народа, что манила завоевателей отринуть прошлое, став частью социума россиян? Ярким примером того стал чингизид Даир, приходившийся Берке племянником. В 1253 году он услышал речи Кирилла (архиепископа Ростова), бывшего в то время в Орде. Проникнувшись рассказами о чудесах христианских святынь, убедившись в чудесных свойствах поступков самого Кирилла, Даир вернулся с ним в Ростов, приняв христианство и став с той поры прозываться Петром. Сей монгольский отрок отказался от наследства отца, раздал имевшееся у него бедным, а на оставшееся возвёл церковь.

В повести о Петре не сообщается, почему Даир отошёл от верований предков. Монголы вообще не имели склонности выделять религии, относясь к ним одинаково. Они твёрдо знали — существует определённая вера, которой могут придерживаться только монголы, тогда как до прочих им дела нет. Но отчего Даир предпочёл именно христианство? Хотя, почему бы и нет, он мог давно испытывать склонность к чему-то вроде несторианства — довольно распространённому среди его соотечественников, чтобы однажды отказаться от сего учения, предпочтя в дальнейшем следовать греческой вере — известной теперь как православие. Как бы оно не было на самом деле, факт крещения Даира считается исторически достоверным. Всё прочее останется домыслами.

Приехав в Ростов, Даир имел видение — к нему пришли апостолы Пётр и Павел, повелев заложить в здешней местности церковь. И предстоит только строить предположения, каким образом Даир продолжал жить в пределах Руси. Действительно ли он слыл за кроткого человека, в набожности своей уподобившись светильнику? О том нет точных свидетельств. Зато повесть о Петре пытается рассказывать о потомках Даира.

Сколько не будь ратующим за Русь, не проявляй рвения за отстаивание её интересов: являясь при этом пришлым — пришлым ты и останешься в глазах русского человека. Безусловно, данная позиция россиян является губительной. Само понимание россиян, насколько бы оно не являлось производным от древних россов, всё же служит объединяющим население Руси и России определением. Не в том величие страны, чтобы кичиться русскостью. Впрочем, это лишь предварительное слово к должному быть сообщённым далее.

У Петра был внук по имени Юрий. Этот Юрий вёл благую жизнь, никому не переходил дорогу, оставаясь глубоко верующим человеком. Но, ведь никуда от прошлого не денешься, он являлся потомком чингизида. Из-за чего окружение испытывало недовольство, имевшее не столько неприятие по признаку инородности, а согласно невозможности терпеть рядом человека, чья кровь родственна полонившим Русь людям. Имелись у Юрия земли, коими желали располагать ростовские князья. Пришлось внуку Даира пользоваться тем, отчего открестился его дед — то есть грозить Ордою. И даже правнук Юрия — Игнат — продолжал испытывать сходное давление. Составителю повести о Петре только и оставалось, что всех призвать к благоразумию, поскольку важнее не прошлое, а происходящее сейчас. Так понимает и далёкий потомок, когда видит, что некто поступает на благо России, то должен тому оказывать всяческое содействие, а не чинить препятствия, забыв о рациональности доставшегося ему от древнейших предков мышления.

Возвращаясь к первым словам о манящей иностранцев Руси, нужно обязательно пояснить. Действительно, кто бы не приходил на Русь, он или оставался и становился россиянином, а внуки его русскими, либо уходил и более не возвращался, оставшись тем же, кем был. Так произошло и с рядом монгольских завоевателей, чьи сыны шли на службу к русским князьям, и уже начиная с их внуков они не мыслили себя вне российского социума.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лучший образчик патерика — Киево-Печерский. Прочие жития святых отцов, составленные в виде сборников, сравниться с ним не могут. Но поскольку братии каждого монастыря позволительно писать о достойных памяти светильниках, то имели на то право и монахи града Волока Ламского, составившие в начале XVI века свой собственный патерик, возведя его к временам стародавним, ещё апостола Андрея Первозванного упоминая. Основными же лицами патерика стали Макарий Калязинский, Иосиф Волоцкий и Пафнутий Боровский.

Волок Ламский — город древний, ничем не уступающий Новгороду, а может и постарше его. Основан он на том месте, где суда по земле волочили. И ходил по той земле Андрей Первозванный, славян к вере во Христа призывая. Да забыты были его наставления, покуда не прошло лет с тысячу, и покуда не стал Новгород Великим, под властью варягов расцветший. Тогда же и Волок Ламский был принят во внимание, ибо не раз сходились к спору за него интересы княжеств соседствующих.

Первые храмы на земле волоколамской призвал строить пророк Илия, явившийся к местному князю, повелел он тогда и город возвести рядом с храмами. И было то чудо, ибо чудом было и иго на Русь пришедшее, до Волока Ламского не дошедшее. Сам архангел Михаил встал на защиту городу, отвратив взор орд Батыя от дальнейшего в его сторону продвижения. И всё же затронуло татарское племя храмы местные, правда опосредованно и во имя благопроцветания. Это исходило от Пафнутия Боровского, чей предок был крещённым татарином.

Что же до братии монастырей Волока Ламского, то среди оной мужей славных имелось предостаточно. Более прочих славить положено монаха Ефимия, всякий раз плакавшего. О чём бы не мыслил Ефимий, о светлом ли или о горьком он думу думал, молился ли за благо всеобщее или к Богу мольбы обращал о чём ином — всегда плакал он. А прочая братия, пусть и сказано о ней предостаточно, такой же славы не имела, если не говорить об особых светильниках, вроде Макария, Иосифа или Пафнутия.

Вот сказывается в патерике о Макарии Калязинском, основавшем Калязинский монастырь там, где жил бедняк Каляга. До седин Макарий оставался истинным светильником, не соглашавшийся принимать игуменство над братией. Но кого не ставил он игуменом, всякий плутом оказывался, столь высокого сана должный быть обязательно лишённый. Долго терпел Макарий, пока не согласился стать игуменом, заведя порядки, что Богу угодные. Заглядывая наперёд, вспоминая написанную в XVII веке Калязинскую челобитную, видишь, как светильником был один Макарий, тогда как прочая братия Калязинского монастыря всегда стремилась к непотребству. Славен Макарий ещё и чудесами, случавшимися после смерти его. Уже само то, что его тело через сорок лет извлекли… и было нетленно оно — чудо. Так и исцеление людей от мощей — чудо.

Прочие события, в Волоколамском патерике описанные, — повод для раздумий. Про Ивана Калиту сказывается, раздававшего деньги нищим, но получившего урок — не должен он думать за благость свою о себе свыше положенного. Про двух братьев, в плен татарский попавших, один из которых принял образ жизни их, а другой брат сопротивлялся, отчего и вышел из плена живым, не растерзанный, подобного брату, принявшему кару от татар разгневавшихся, на костре его поджаривших, будто свинью запечь решившихся. Про воров сказывается, у Пафнутия задумавших волов украсть, после в лесу заблудившихся, каявшихся в совершённом ими прегрешении.

Есть в патерике истории и совсем странные, сказанные для острастки паствы. Совокупился один мужчина со скотом, ибо жена отказала ему в близости, и умер вскорости. Другому мужу жена отказала в близости, возлёг он с другою женщиной, и умер он на постели её, ибо греховен был поступок его.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Существование потустороннего мира — неразрешимый вопрос ввиду отсутствия соответствующих его познанию средств и технологий. Самостоятельно человек не в силах разобраться со столь тонкой материей, потому полагающийся на собственные чувства. Особенно интересен процесс умирания и отхождения сознания, на чём прежде всего базируется каждая религия. Чаще всего различия в деталях, тогда как определяющим моментом становится знание, куда именно отправится человек по смерти: в благоприятное место, где будет блаженствовать, или в ужасное, вынужденный терпеть пытки. Причём потусторонний мир — не сугубо рай или ад, это может оказаться перерождением, но опять же при соблюдении тех же условий. Кому присуще разумное осмысление сущего — тот понимает, что религия — инструмент для прижизненного влияния на людей, чтобы население следовало определённым установлениям, для чего сдерживающими факторами выступают обещания посмертных наград или наказаний. Но как относиться к словам умирающих людей, рассказывающих о посещающих их видениях?

Антоний Галичанин умер в 1526 году. Перед этим он рассказывал о посещавших его видениях. Просвещённый читатель найдёт в его словах сходство с «Тибетской книгой мёртвых». Согласно её текста оказывалось — душа вынуждена принять ряд испытаний, неизбежно осознав совершённые проступки. Затем следует перерождение. Антоний Галичанин о возможности перерождения не говорил, поскольку он был православным христианином, далёким от индийских философствований. Во всём же остальном, довольно наглядно, пусть и кратко, он рассказывал о перенесённых испытаниях, в которых старался не потерять чувство собственной личности, так как редкий индивидуум сохранит разум в столь сводящих с ума происшествиях.

Антония посещали демоны. Они приходили к нему и стращали его. Вида они были страшного, но страшнее вида их были их помыслы. Грозили демоны наказаниями болезными, вплоть до физического уничтожения разными медленными пытками. Одной их таких стала угроза разделить Антония на части пилой. Всякий раз Галичанина спасало пробуждение, иначе погибнуть ему от душевных мук прежде, чем смерть сама настигнет его. Быть ему моложе, смог бы бороться с демонами, подобно христианским светильникам, славных повествованиями об умелом сопротивлении воли демонов, к ним подобным образом приходящих. Повествуя, Антоний умирал, отчего-то забытый посланниками Бога. Впрочем, умирая, человек должен страдать от ошибок, совершённых за всю жизнь, именно потому душевные терзания перед самой смертью уступают место таким же терзаниям, только нравственного плана.

Всякий человек грешен. Грешен и Антоний. Ему припоминаются все проступки, начиная с пятилетнего возраста, когда он трогал срамное место спящей матери. В другой раз он замахивался на мать батогом. Хватало прочих прегрешений, осознавая которые Антоний страдал ещё больше, нежели от видений демонов. Оказалось, что не так страшно принять должное случиться, нежели принять факт уже тобою свершённого. Именно это гложет сознание умирающих людей, постоянно искавших право на оправдание собственной позиции, тогда как следовало озаботиться созданием права на позицию для других.

Погружение Антония в мрачные детали потустороннего мира заканчивается описанием пронзающего тело ледяного холода. Далее повествовать он уже не мог, уставший рассказывать и не имеющий слов для характеристики с ним происходящих изменений. Он предпочёл сказанное достаточным, в последующем не проронив и слова.

Полного доверия Антонию Галичанину у читателя не возникнет, поскольку жизнь сего мужа практически неизвестна, чтобы верить единственному отрывку из летописных свидетельств. В качестве любопытного эпизода чьего-то представления об умирании «Повесть о видении Антония Галичанина» уникальна. Опять же если не вспоминать про тибетские практики.

Автор: Константин Трунин

» Read more

После описания событий Смутного времени и Отечественной войны, Загоскин погрузился в далёкое прошлое, создав произведение о языческой Руси, стоявшей перед принятием христианства. Тогда у власти находился Владимир Святославич, жестоко укреплявший право на великокняжеский стол. Достигнув желаемого, он снова объединил страну. Требовалось понять, что могло его побудить отказаться от верований предков. И Михаил нашёл тому объяснение. Разве откажется правитель от религии, согласно которой народ будет его любить и не допустит помыслов об ином владетеле земель русских? Поэтому язычество падёт, уступив место греческой вере.

В качестве основного аргумента для княжеского страха потерять власть, Загоскин предложил отпрыска из ветви потомков Аскольда. Пусть этот страх необоснованный, ему вполне нашлось место на страницах художественного произведения. Для пущей верности Михаил сделал отпрыска беспомощным существом, росшим под опекой княгини Ольги, после утратив всякую связь с власть имущими, так и не узнав, кем он в действительности является. Вновь приходится говорить о плутовском романе, затрагивая литературные труды писателей первых десятилетий XIX века. Не имея ничего, главный герой повествования оказывается претендентом на всё. И тут-то приходит на помощь христианство, разбивающее смысл борьбы за власть во прах.

Греческая вера требовала молиться за каждого живущего. Особенно необходимо молиться за врагов, прося Бога наделить их благоразумием. Не допускалось мыслей о свержении тирана, либо другом способе разрешения проблем. Только с помощью смирения и постоянных молитв о лучшем должен проводить дни христианин. Имея в качестве подданных именно таких людей, правитель христианской страны обретал спокойствие, твёрдо уверенный в завтрашнем дне. Отпрыск Аскольдова рода не сможет причинить ему вред, поскольку влюбится в гречанку, примет её веру и перестанет представлять опасность.

Читатель согласится, излишне красивую картину создал в воображении Загоскин. Михаил показал рафинированных христиан, подобных жившим в первые века нашей эры. Может он забыл, какой жар коснулся последователей веры Христа, стоило им добиться права на доминирование? Уже не шла речь о покорности, тогда как язычники массово истреблялись. А ведь прошла едва ли не тысяча лет, прежде чем христианство коснулось Руси. В самой Византии не осталось настолько истово верующих, да и сама жизнь во Втором Риме нисколько не напоминала смиренную. Вполне можно допустить, что ретивые христиане переселялись на Русь, обретая покой среди языческих верований, где к ним терпимо относились.

Забыл Загоскин и о бедах, пришедших вместе с христианством, нисколько не оказавшем значения на братоубийственные порывы российских князей. Но обо всём этом сказано слов достаточно в соответствующим сим рассуждениям местах. Читателю требовалось хотя бы как-то обосновать принятие христианства на Руси, что Михаил вполне доступно объяснил. Никто не откажется верить, будто князь Владимир Святославич не стал бы симпатизировать воззрениям, позволившим на краткий миг забыть о распрях. Ведь единоличная власть не подразумевает права на постоянное ею обладание. В свою очередь появился инструмент, позволивший устранить всех неугодных, лишив их жизни за языческие верования.

В исторических источниках почти ничего не говорится, как население Руси приняло христианство. Это не требуется объяснять, зная, что источники сохранились лишь благодаря церковным служителям, постоянно переписывавшим сведения о прошлом. Вполне понятно, никакого умиротворения наступить не могло. Русь будоражило, чему найдётся подтверждение в борьбе детей Владимира за власть. Пока же следует остановиться и принять точку зрения Михаила Загоскина. Всё, совершаемое во благо сейчас, завтра окажется источником неисчислимого количества бед.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ересь жидовствующих коснулась Новгорода. Пришёл человек знающий, за еврея принимаемый, и возгласил о скором наступлении суда Страшного, ибо близок семитысячный год от мира сотворения: время, когда сбудутся предсказания, быть всему умершим. От рождества Христова тот год считается 1492-ым. И впали люди в уныние, стали бояться они перемен ожидаемых. Не сеяли поля они — умирая от голода, не думали о дне завтрашнем — поддаваясь греховным помышлениям. Стал Новгород местом, на казнь Божию претендующий. Увидел то архиепископ новгородский Геннадий, Гонзовым в миру прозываемый, не имеющий сил терпеть подобное. Понимал он суть происходящего, заключённого в свойственное человеку скудоумие перед грозящим опасностью. Написал он письмо о том архиепископу ростовскому Иоасафу, поделившись думами.

Есть в человеке желание неистребимое — желает человек оказаться подверженным истреблению. Он тянется к тому, боясь того наступления. Верит он всему, прочее подвергая сомнению. Скажи сему человеку о заблуждениях его, так не поверит он. Ведь грядёт семитысячный год — год Апокалипсиса. И видел в том Геннадий действительности несоответствие. По какому календарю не веди летоисчисление, не найдёшь между ними соответствия. Так стоит ли доверяться цифрам, коли далёк от веры в пифагорейское? Прямо о том сообщал Геннадий Иоасафу, досадуя на невозможность добиться среди новгородцев понимания.

Самое страшное, не только миряне поверили ереси. Обратились в ересь и люди Богу верные, кто принял на себя ответственность перед Всевышним, восстал над плотью, что будто бы от дьявола, терзал душу свою, как Богом данную. Всякий поверил в наступление скорого заката человека на свете пребыванию. Но это малое, не такое уж важное. Повергали вспять течение рек, не умея повергнуть оного. Рост деревьев обращали в землю, не умея сделать и этого. От ликов с икон смотрящих на них отворачивались, задумав верить наветам противоестественным.

Творилось в Новгороде непотребное! Червь грыз сердца людей, сказать о том таким образом полагается. Кто не верил в жизнеописания мужей древности, сам теперь стал происходящего свидетелем. Где же Георгий, некогда на змея крестом управу нашедший? Почему не идёт он, не защищает христиан от исчадия адова? Или то новгородцев была провокация? Поняли они судьбы дальнейшей изъявление. Не видать им неба над головою, душимые податями князю московскому. Лишились они земель своих, москвичами разобранные. Где тут не впасть в ересь, не радуясь скорому концу всего сущего. Хотя бы так Москве будет воздано.

Уверился Геннадий в сатанинской распущенности Новгорода жителей. Понял он, ждут новгородцы Христа пришествие. Но разве придёт Христос к ним, коли не настал срок для снисхождения? Значит ждут новгородцы антихриста. Или же нет! Он пришёл к ним, оттого и ересь жидовствующих. Поверили пришедшему жители Новгорода, и не переубедить их доводами разума.

Но была опасность страшнее суда Страшного. Ибо поддались вере в ересь и Москвы жители. А ведь известно людям должно быть, что вера вершить способна. Поверь в нечто — будет оно. Возжаждешь конца света — свершится он, но лишь для тех, кто в то уверовал. Умирали люди, и умирали, чему объяснение находится. Кто не сеял, тот от голода умер. Кто излишне верил, у того сердце не выдержало. Только свет не померк, не закатилось солнце за горизонт. Наступит год за семитысячным, первым ставший. И должна бы угаснуть ересь. Главным оказалось — дождаться должного, после и убеждать не потребуется, все сами в еретичестве раскаются, вернувшись в лоно веры праведной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мужи прошлого славны прежде всего скромностью желаний. Не стремились они чем-либо владеть и распоряжаться, хватало им удела, ниспосланного на их долю Божьим промыслом. Ещё одним истинным светильником христианской веры являлся Пафнутий Боровский, о чьей смерти поведать решился старец Иннокентий, взявшийся за такое дело с пониманием важности рассказать про сохранившееся в его памяти свидетельство. Не так важен жизненный подвиг Пафнутия, как значение имеют последние дни, по которым он прежде всего и запомнился знавшим его людям.

Случилось следующее. Умирающий Пафнутий не желал беспокоить братию. Не хотел он, чтобы суета поднялась и нарушен порядок был. Не следует вносить разлад в устоявшееся. Тем более, ежели речь касается человека, чья участь и без того предрешена заранее. Коли положено душе оставить тело, не должно к тому чинить препятствий. И коли душа оставит тело, не требуется никаких почестей, кроме произнесения молитв по усопшему. Тело же, как к нему не относись, не достойно проявления к нему внимания. Потому и завещал Пафнутий похоронить его просто обёрнутым в саван, без прочих трат на погребение. Всё лишнее, что можно потратить, пусть братия нищим раздаст, тем совершив Богу угодное дело.

Свидетелем последних дней Пафнутия оказался Иннокентий. Он внимал мудрости, сохранив и записав всё ему сказанное. Не стал он перечить умирающему, выполнив все его пожелания. Видел он, как ограничивал себя в еде Пафнутий, ничего не вкусив до последнего вздоха своего. Видел, как тот течение воды останавливал, давая пример силы, доступной человеческому разуму. И видел самое главное — смирение Пафнутия с неизбежным. Дано людям приходить в мир, дано им и уходить из него. Не к Богу обращаться, не перечить воле Всевышнего, соглашаясь окончить жизненный путь, когда то ясным становится. Не возносил молитвы Пафнутий, не заботясь о жизни продлении. Согласился и дал случиться необходимому, дав наставление о том всякому его слушавшему.

Не свершалось чудес по смерти Пафнутия, не сказывал Иннокентий, будто имели место оные после. И не могло такого случиться, когда умер светильник особый, наиболее строгий к себе, к оной строгости всякого призывая. Кто жалуется на немощь свою, тому не немощь излечивать полагается, а жалость к себе. Той немощи радоваться следует, как о том говорили мужи, жившие задолго до Пафнутия Боровского. Разве не надевали вериги святые отцы? Не истязали ли тело своё? Одевали ли сверх рубища что? Принимали они им свыше данное, по воле своей находя, чем усмирять желания, за то и ценят их, особого почитания удостаивая.

Пафнутий славен прежде всего к себе строгостью. Умирая, требовал проявления такой же строгости от других. Кто на прочее думал надеяться, тех следовало остепенить, указав на недостойное человека поведение. Незачем показывать заботу, ежели таковое проявление внимания не требуется. Пусть всякий примет смирение, насытив жажду постом и молитвою. Нет нужды брать больше потребного, ибо не от Бога то побуждение, оно скорее от дьявола. Показать требуется скромность, подобную скромности Пафнутия Боровского. Не о власти земной и не о богатстве помышлять, а о душе собственной, ни в чём земном нужды не знающей.

Теперь известно о помыслах светильника истинного, со слов Иннокентия записанных. Следовать ли им, принять с негодованием, либо посчитать словами мудрыми или оной лишёнными — воля каждого. Не наставлял Пафнутий убеждать других, пусть к тому сами придут, увидев деяния мужей ему подобных, за то уважения заслуживающих.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Устал народ новгородский от кровопийц. Не было покоя, покуда не стал архиепископом Иона, с чьим пришествием воцарился мир и наступило успокоение. Не так много лет пробыл в занимаемом сане Иона, пока не умер. А как умер, погрузился Новгород в агонию, вскоре окончательно подпавший под власть Московского княжества. И была та агония подобна суете, имевшая место до архиепископства Ионы. Страдал Новгород от немецких помыслов, нагнетала его литва и князья московские покоя не давали. К чему склонить голову, ухо к чему приложить? Защитить один Иона мог, знавший слово верное, способный и моровую язву заговорить. Сей светильник нёс благо, обращённое во прах, когда становится некому к свету людей направлять.

Пили кровь и ордынцы, не к добру обычно поминаемые. Но где найти силы, когда собственный властитель кровь пьёт? Кого не сади посадником, каждый норовит лучшего для личной нужды добиться. И садятся лица новые, сгоняются и сгорает ими достигнутое. И садятся новые лица, и повторяют до них сделанное. И не видит словно никто, к чему приводят помыслы их, гнилостью отдающие. Раз за разом одно повторяется, из века в век ничего не меняется. Откуда и зачем подобное скудоумие? Кто внушил человеку подобное? Остаётся полагаться на людей Богом избранных. Тех, кто от мирской суеты в пустынные места уходит, ничего для себя не требуя.

Мудрено ли, знакомясь с житиями святых, видеть самоотречение их. Покидают они человеческое общество, предпочитая жить в глуши, куда не дойти человеку волей слабому. Существуют в ограничениях, ничего не дозволяя и предпочитая оставаться строгими к слабостям. Побуждают они тем на подвиг других, не считая оное подвигом. Удаляясь, тем неизменно к людям таковые святые мужи приближаются. Открывают отречением сердца и души, за наставников их принимают отныне. Тогда только выходят к людям они, возводя из пещер монастыри, заводя братию и исполняя мольбы прихожан, к ним обращённые. Всего этого не избежал Иона, ставший впоследствии архиепископом Новгородским, ибо заслужил то право. Неизменно должен был быть брошен жребий перед этим, как тогда среди христианствующих святых отцов полагалось, дабы провидение определило, кому следует стать пастырем по воле на то Божией.

Моровая язва — одно наказание, пришедшее в Новгород при Ионе. Умирали люди тысячами, не зная от неё спасения. От чего она случилась? Чьи грехи обрушили гнев на познавших покой? Пожинали новгородцы урожай тогда богатый, вели дела успешно и бед не знали, всему находя объяснение. Но язву объяснить не могли, если и принимая, то в качестве посланного свыше наказания, дабы веру их испытать. Обратился тогда Иона с молитвою, предпринял ход, после чего более не зверствовала хворь прилипчивая, ушла в небытие и дала от боязни смерти отдохновение.

Есть свидетельства — обладал вещим словом Иона. Если говорил, будто будет определённым образом, так оно и случалось всегда. Не одним этим он в веках славен поныне. Когда умер Иона, то сорок дней не хоронили тело его, а когда решили похоронить, увидели его тело, тленом не тронутое, дурного запаха не источающее, и хоронить не стали, не похоронив и до той поры, покуда «Повесть об Ионе» в летописи записана не была.

Память об архиепископе Ионе могла сохраниться и по причине желания новгородцев хоть в чём-то остаться обособленными от Москвы. Если не правом на распоряжение имеющимся, тогда правом иметь собственную историю и важных деятелей прошлого.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жил на Руси юродивый Михаил, по монастырю Клопским названный. Происхождения неизвестного был, а то и происходил от лица знатного. Отрешился от мира, поступив своеобразным образом. Не взял он обет молчания, иначе истолковав необходимость придти к смирению. Стал он повторять слова других, к нему обращённые. Спросят имя его, он спросит в ответ, слов не изменяя. И так во всём, отчего нельзя было понять, что он из себя представляет. Так бы и жил в монастыре, почитаемый за усердие своё, не узнай его однажды пришедший. Да и нет доказательств, будто действительно узнанным юродивый был, ибо молчал о себе, продолжая за другими повторять. Повесть о том сохранила свидетельства, о самом монастыре почти никаких сведений не сохранив. Но память о Михаиле Клопском жива, о том есть сообщения, чудесами прозываемые.

Первое чудо — пришествие Михаила в монастырь. Второе — избавление от разбойников. Сказывают, пришёл нуждающийся в еде, просящий помощи, прося оказать оную и его товарищам. Когда согласись в монастыре помочь, привёл тот ещё многое число людей, и было у каждого из них оружие. Собрались они ограбить братию, сперва всё же еды истребовав. А как наелись — свело животы им. Возопили о целебном напитке каком, лишь бы унять нестерпимое. Нашли для них решение, пусть постриг примут. И свершилось чудо — унялась боль. Так бывшие разбойники приняты были в число монастырских служителей.

Третье чудо — чудо узнавания. Узнан оказался юродивый, Михаилом он звался, как оказалось. И возросло к нему уважение братии, поняли они, какой человек к ним в обитель пришёл, насколько сильна воля его и самоотречение, ежели о жизни сытой предпочёл забыть, отдавшись для дела Бога служению. Это ли не чудо, коли знатный человек отказывается от мирской суеты, предпочитая усмирять плоть и помыслы свои?

Но не всегда Михаил юродивым сказывался. Вёл он и речи разумные, когда того требовали обстоятельства. На запрет правителя земель рыбу ловить, где монастырь находился, сказал он ему предостережение, погрозив рук и ног немощью. И случилось чудо, для князя неприятное, онемели конечности, чувствительность утратив, став недвижимыми. Осталось выпрашивать у монахов прощения. Целый год пришлось слёзно молиться, дабы самому поправиться. Посему ещё сильнее зауважали монахи Михаила, видя в нём человека Богу угодного.

И дабы понять, насколько Михаил являлся божьим человеком, следовало привести свидетельство о его чудодейственной силе, помогающей людям, стоит к нему обратиться с молитвою. Когда умер юродивый, некий купец терпел бедствие на воде, бурей терзаемый. Вот уже судно его должно на дно отправиться, как вспомнил купец про Михаила, к нему обратив молитвы свои. Утихла стихия, вода сгладилась, небо от туч очистилось, стал ясен и светел горизонт. Это ли не чудо, требуемое для признания особого положения Михаила Клопского среди христианских святых.

Сие житие знакомит с деяниями мужа древности, отрёкшегося от мира и жившего согласно представлениям о благости. Не делал он большего, нежели требуется человеку. Во всём себя ограничивал, в том числе и в словах, найдя им требуемое для них применение. Положение юродивого позволило совершать всё ему угодное, но никогда не для претворения в жизнь поступков лишних. Всему своё деяние требовалось, о чём Михаил не мог забыть. Правда на его стороне оказывалась. Пусть говорят, что надо подставить вторую щёку, когда ударили. Михаил подставлял, но и в ответных мерах себя не ограничивал.

Автор: Константин Трунин

» Read more