trounin.ru

Пусть имя Суворова значительно поблёкло с прошедшими годами, что связано с малым знанием истории России после смерти Петра Великого и до падения династии Романовых, для ближайших потомков его имя ассоциировалось с величайшими военными заслугами, как и ассоциируется ныне, но без понимания подлинно им проделанного. Николай Полевой взялся рассказать про жизненный путь полководца, предваряя тем свои крупные исторические изыскания биографического толка. Но как поведать о человеке, чья слава не должна увянуть в веках? Полевой понимал, насколько ограничен в средствах. Несмотря на прошедшие сорок три года со смерти Суворова, не вся информация о нём была доступна: может о чём-то современники тех дней предпочли умолчать, или не обо всех обстоятельствах известно. Николай выражал уверенность, что в будущем о Суворове станет известно гораздо больше. Пока же, читатель должен был принять такой вариант, какой Николай для него измыслил.

Основным предком, связывающим Суворова с Россией, стал шведский дворянин, приехавший на Русь в 1622 году. Сложно представить, чем его прельстила страна, которая за десять лет до того возненавидела всё шведское, по причине интервенции в период Смутного времени. Тем не менее, Суворов вёл род от того дворянина. Читатель теперь должен проявить интерес, когда сам Суворов понял, что ему быть прославленным военным? Пожалуй, с юных лет никто его всерьёз не воспринимал. Отец, крестник Петра Великого, сам стяжавший славу на полях сражений, в оной сыну отказывал, видя явную неказистость отпрыска, к тому же Суворов был малого роста. Может поэтому, либо по традиции, пошедшей с Петра, отец с рождения не стал приписывать Суворова ни к одному полку, дабы он начал службу с самого малого звания. Из этого и станут впоследствии рассуждать о таланте полководца, воспитанного в солдатской среде, когда он научился понимать, каким образом нужно вести себя с людьми, вверенными ему под командование. Суворов вообще был способным к умению доводить слово до окружающих, легко овладевая любым иностранным языком, когда то требовалось для общения.

В Семилетнюю войну Суворов не мог проявить умений: не позволили. Зато в действиях против польских конфедератов он добился похвалы императрицы. Блистать же начал на очередной турецкой войне, откуда пошло его имя, присвоенное ему по успехам на реке Рымник, стал он прозываться Суворовым-Рымникским, поскольку сумел тогда одолеть стотысячную армию, располагая армией в четыре раза меньше, причём русских войск под его командовании было и того меньше. Об участии в подавлении восстания Пугачёва можно и не упоминать. Стоит промолчать и про женитьбу полководца, которая его тяготила, из-за чего он во все последующие годы предпочитал проводить в походах.

Что до тактики, Полевой предпочёл об этом умолчать. Поныне нет твёрдого мнения, как именно Суворов обретал возможность столь успешно воевать. Обычно ему приписывают внезапность действий, благодаря чему заставал противника врасплох. Николай лишь сообщил, насколько Суворов горячился, сам бросался в жар боя, терял под собою лошадей и только однажды был ранен в шею (при штурме Очакова). Со смертью Екатерины Великой, в силу сложившейся обстановки, Суворов вынужден был забыть про походы, но с почётом был удостоен при Павле звания генералиссимуса, пока в его помощи не появилось необходимости — следовало остужать пыл армий Наполеона. Во многом, благодаря бесстрашию в итальянских и швейцарских походах, имя Суворова зазвучало более громко.

Для полной справедливости всё-таки скажем, как звучит книга Полевого в полном её названии — «История князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, генералиссимуса российских войск».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Привыкший гулять по Москве, ещё и вдохновившийся видением Парижа в исполнении Жанена, Полевой взялся нечто похожее рассказать про Москву. Однако, кислая мина на лице русского человека убивает желание быть отзывчивым и дружелюбным. Это в Париже, видимо, допускается улыбаться всем встречным, считая за обязательство беседовать и делиться мыслями. Нет, в России за такое поведение осудят, скорее посоветовав обратиться к доктору, дабы излечиться от душевного расстройства. Поэтому и не сообщишь о весёлых приключениях на московских улицах, так как за неуместное любопытство будешь с презрением изгнан. Сам сбежишь, предпочитая избежать тяжёлых взглядов. Но и русские обладают способностью к мелкой промышленности. Каким не будь, а средства зарабатывать должен уметь.

Москва громадна — и никто не умирает с голода. Значит, все работают, каким-то образом добывают пропитание. Тогда следует провести изыскания, дабы постараться увидеть в каждом — нечто. Что сделал Полевой? Нет, он не выискивал царапателей дорог и прочий люд, посчитав достаточным рассказать о московских местечках, поделившись определёнными особенностями.

Начать Николай решил с Города. Что же в Москве под оным понимается? Всё просто — Китай-город. А почему Город? Русский человек привык сокращать. А почему Китай? Это всякому известно. Зачем заново объяснять? Всякое, находящееся в середине, то есть по центру, является Китаем. Собственно, может потому и государство Поднебесной империи таковым же словом называется, ибо оно же — Срединное царство. И ладно… чем славен московский Город? Множеством торговых лавок. Торгуют там товарами со всего света, и не русские люди, а чаще прибывшие из тех же всех частей земного шара. Что же находится на прилавках? Продаются стаканы без дна и бутылки без горла. Разве такое можно продать? Вывод очевиден — покупают. Какая цена? Об этом Полевой промолчал. Однако, складывается впечатление, что в Париже без разницы, откуда доставлен отвар, хоть из самых дальних пределов, он стоит не более, нежели овощи с соседнего огорода. В Москве такого быть никогда не могло.

Николай продолжит переходить с места на место. Покажет Певчую, славную схожими торговыми рядами. Предложит побывать в Зарядье, где расположились торговые лавки из различных уголков России. Получалось, куда не пойди — обязательно найдёшь торговый люд. Да не забылся ли Полевой, о чём брался сказывать? Всё-таки подзаголовок очерка — «Шарлатанство и диковинки московские». Где это? Придётся признать, Полевой предложил бледное подобие труда Жанена.

Определённо следует сказать, предложенная Николаем Полевым версия прогулки по Москве придётся по нраву людям, имеющим непосредственное отношение к столичному граду, либо тем, кто сим городом страстно интересуется. Прочим, кому московские достопримечательности ни о чём не говорят — текст очерка останется мало понятным. Не хватило Полевому азарта. Впрочем, заинтересовать читателя Николай не стремился. Причина удручающая!

«Новой живописец» прекращал существование на шестом выпуске. Полевой, в качестве издателя, говорил о прискорбных обстоятельствах — материал от живописца закончился, публиковать ему нечего. Что было, то кануло в Лету, поскольку человек, занимавшийся разбором рукописей, тяжело заболел и уехал лечиться на липецкие воды, после чего пропал, и его следы теряются, вместе с трудами живописца. Вот потому и пришла пора заканчивать сообщать о бытующих в обществе нравах.

Может оно и правильно. Не так долго самому Полевому оставалось жить в Москве. Вполне вероятно, мысленно он готовился переезжать в столицу Империи — в Петербург. Но не ему переживать за Москву и москвичей. Не стоит забывать, Полевой родился и вырос в Иркутске.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Трудно определить, какие именно статьи в «Новом живописце» принадлежали перу Полевого, однако, точно можно установить, что не он писал очерки «Мелкая промышленность Парижа» и «Парижские шарлатаны, чудеса и диковинки». Язык повествования настолько насыщен и летуч, чем легко отличается от слога Николая. Оставим за Полевым право переводчика. Следовательно, за ним будут и лавры автора.

Следовало создать у читателя представление о Париже в качестве особого города. Какой он вообще — Париж? Это место, где все одинаково равны и всем всё доступно. Парижане только и заняты предоставлением услуг или продажей чего-то. И это при совершеннейшей дешевизне. Хотите получить пьесу для постановки в театре? Пожалуйста, за сущие гроши вам набросают отличнейший вариант. А вдруг вы не умеете писать, вам надо отправить любовное послание, то и тогда не станет за трудность найти умеющего человека, с великим знанием дела способного осуществить желаемое. Хоть протяни руку в окно за необходимым, как тут же получишь требуемое. Таков он Париж, переполняемый от мелкой промышленности.

Что есть вообще такое промышленность? Надо полагать, в данное слово вкладывалось значение «промышлять». Из этого понимание статьи становилось определённее. Может казаться, в Париже легко открыть лавку. Далеко не легко! Лавка должна быть богато обставлена, иначе никакой парижанин не станет её посетителем. Жизнь должна доставлять удовольствие, раз человек, до того промышлявший ради заработка, решается сам одарить монетой другого промышленника. Всегда так! Нужно уметь располагать к себе людей, иначе умрёшь в Париже с голоду. Да-да… будь хоть богаче всех, завоевать положение в обществе не сумеешь, ибо тут все ко всем относятся с одинаковой долей почтения.

А каковы в Париже ростовщики? Такие же — мелкие промышленники. Нигде, кроме Парижа, нельзя взять деньги под мизерный процент, возвращая всего-то на грош больше. Есть на улицах Парижа царапатели, выискивающие в пыли городских улиц кусочки железа. И многие другие способы промысла есть — парижане могут заниматься абсолютно всем.

Особенность Парижа — в огромном количестве диковин. Вернее, в неимоверном количестве шарлатанов, пытающихся заработать деньги на обмане или чужом горе. Желается увидеть гермафродита или волосатую женщину? Будет исполнено. Ещё какое-то желание? Смело загадывайте. Этому обязательно есть место в Париже. Вот, например, девица, выросшая с дикими зверями, она на ваших глазах съест сырое мясо. А вот туземцы-каннибалы… пусть, в действительности, обыкновенные парижане, просто готовые на безумства из-за неимения другой возможности заработка средств.

Каждый уголок Парижа заполнен музыкантами, владеющими всевозможными инструментами. Хватает и живых статуй, научившихся сохранять полнейшую неподвижность. Всякий талант находит способность выразиться. Не нужны шоу по поиску талантов — достаточно прогуляться по Парижу: всё предстанет в подлинном разнообразии.

На страницах упоминается страсть парижан создавать многое одновременно. Допустим, хозяин булочной даёт на выбор не десять видов изделий, едва ли не из сотни разностей предстаёт выбирать покупателю.

Такой Париж, представленный вниманию, скорее всего Жюлем Жаненом, так как именно некоего Жанена благодарит Полевой в отражении уже московских нравов. Оставалось бы пожелать Жюлю побывать в Москве и создать аналогичное повествование. Честно скажем, версия от Полевого — не идёт ни в какое сравнение. Нет той атмосферы города, который радует и пугает одновременно. Разве кто-то захочет оказаться в Париже, где можешь иметь всё, ничего при том не имея? Может оно и к лучшему — никому не выделяется место под солнцем, каждый борется за лучшую долю, если и обманывая, то на честном желании окружающих обманываться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

На кого теперь намекал Николай Полевой? Кто же скрывался за именами Якова Ротозеева и Фомы Низкопоклонина, издававшие приводимый журнал «Трудолюбивый муравей»? Остановимся на мнении — камень в огород заслужили Фаддей Булгарин и Николай Греч, создавшие газету «Северная пчела». Для пущей убедительности этого служит подзаголовок «Образчики историческо-политическо-литературной газеты, издаваемой в городе N. N.», если о чём и говорящий, то о разделах «Северной пчелы». Итак, Полевой опять воссоздал подобие чужого творчества, проявив изрядную долю самостоятельности. Он нашёл силы на три варианта «Трудолюбивого муравья».

Каждый выпуск начинался со стихотворения, а именно: «К весне», «Рим», «Поэт». Качество данных работ под большим сомнением. Одно точно — имеют сходства с поэтической формой. Обязательно сообщались «Политические новости», содержащие информацию сомнительной полезности, всего лишь с политической окраской. Как осведомлённому читателю известно, «Северная пчела» имела право прежде других изданий публиковать новости из-за рубежа. А когда скорость важна — на качество внимания обращать нет смысла. Следом шёл раздел «Новости не-политические» — совершеннейшая ерундистика. Вполне очевидно, Полевой пытался высмеивать, сообщая различные нелепицы. Смеяться Николая предложил и над разделом «Учёные известия», вроде сообщения о выходящем из печати словаре рифм. Словарь рифм — само по себе явление негативное для поэзии, поскольку прошли времена соблюдения стихотворных размеров, лишь бы рифма на конце строк имелась.

Типичное для «Трудолюбивого муравья» — пересказ чужих статей. Так оно и сообщалось, мол в таком-то номере «Телескопа» опубликована вот такая статья, там высказывается такое себе мнение, вполне допускаемое к действительности, требующее обсуждения и на страницах нашего издания. Получалось так, что статья «Что делать с детьми?» перепечатывалась в форме нового изложения с рядом дополнительных мыслей, будто ничего особенного в данной манере изложения нет.

В разделе «Библиография» обсуждались вышедшие книги. Причём создавалось представление об оплаченных статьях, где любое произведение могло быть оценено рецензентом выше всевозможных похвал. Довольно легко говорить с теми, кто не отличается начитанностью. Вот потому и брал Полевой поводья в руки, лихо рассказывая о будто бы замечательной книжке, настолько увлекательной и важной для внимания, что сам Вальтер Скотт явно должен сожалеть, как не сумел написать сей превосходный литературный труд.

Надуманность-надуманностью, но Полевой внёс элемент настоящего присутствия. Например, в разделе «Библиографические новости» давалось представление о происходящих событиях в среде литераторов, кто какие планы имеет, по чьим произведениям готовятся постановки в театрах. Будет на страницах и Сергей Аксаков, и Александр Пушкин, и прочие.

Разделом «Объявления» Николай продолжал смеяться, видимо основываясь на неких примечательных случаях. Так, сразу сообщалось известие от гражданина, имеющего скромный доход в три сотни рублей за год, как у него грабители вынесли из дома ценностей на сумму, каковую ему и за несколько жизней не заработать.

Иногда встречаются разделы «Афоризмы», «Новости по части промышленности и торговли», «Отечественные известия».

Как видно, Полевой в той же мере умел пользоваться результатом деятельности чужого труда, нисколько не претендуя на лавры чьей-то славы. Никто не осудит Николая на проявляемую ретивость. Наоборот, он — кузнец собственного успеха, в одиночку нёсший на плечах бремя необходимости бороться за существование, когда приходилось постоянно работать над словом, стараясь взять читателя не столько качество, сколько количеством материала.

Почему бы и не смотреть саркастически не прочие издания, предлагая собственные варианты. Кто умеет понимать, тот сделает правильные выводы, должный поблагодарить за сформированное мнение, честно высказанное.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жизнь подобна тряпке, вроде кажется нужной, но не к чему. Человек желает стремиться, осуществляет планы, добивается… а после стареет и умирает, либо умирает, не успев постареть. Всегда приходится бороться за существование, доказывая право на мнение. Было бы для кого его доказывать. А ведь в том и соль! Человек живёт не ради будущего и прошлого — он способен воспринимать сугубо настоящее. Не когда-нибудь завтра должно быть сделано определённое, всему положено быть как раз сейчас. На деле иначе — всё откладывается на потом. Почему? Так сложилось, что в обществе многое зависит от мнения старших поколений, и самое старшее, беззубое (буквально!), более не имеет необходимости спешить, считающее позволительным жить вчерашним днём. Не рассказать ли о подобном обществе читателю?

Изменяется жизнь. Ушлым всюду объявляется почёт. Полевой смел сетовать на юристов, хвастающихся грамотностью, ими же надуманной. Главное юристу — составить документ. Раньше таковая деятельность велась вручную. Хватало сверх меры кучерявого почерка, чтобы отказываться от любых слов, считая себя одерживающим верх в любом деле. К чему бы об этом взялся судить Николай? Вводная — и есть вводная. Читатель должен понять, жизнь ныне строится по принципам необязательности. Никто никому ничего не должен, что достигается неисполнительностью, а то и деятельностью для виду.

На страницах произведения приводится именитый делец Гур Филатович Стиходушин, задумавший создать общество, как было всегда популярно в столицах. Достаточно вспомнить Карамзина и его посиделки. Попасть на приём к знаменитому поэту, путешественнику и прозаику мечтал каждый, где получилось обсудить многое, набраться толковых суждений от знающих людей. Нечто схожее замыслил осуществить и Стиходушин. Вернувшийся домой, он привёз с собой из университета более сотни изданий, коим полагалось сойти за основу, чтобы оные обсуждать за чаепитием.

Желание одного — предел желаний прочих. До того в местечке, в коем живал Стиходушин, общество не отличалось стремлением к литературным посиделкам. Местечко начало преображаться. Молодые люди перестали заниматься безделицами, всё чаще посещая собрания. Даже потребовалось искать способы оградить литературное общество, придумав некое правило. И было измышлено — дабы иметь право на посещение, человек обязан потерять зуб от старости. Для какой-такой надобности? Как-то ведь должны были старики обозначить собственную важность, отказывая молодёжи в просвещении. Да и хотел ли кто из молодых ума набираться? Если и ходили, то весело провести время и даром откушать.

Собственно, потому-то общество литераторов и получило прозвание беззубых. Не по причине неспособности заниматься важным ремеслом или оказывать влияние. Отнюдь, беззубые, как сказано уже, буквально. Надо понимать, чем меньше зубов имелось у человека, тем почётнее место он занимал.

А теперь вопрос: на кого намекал Полевой? Если какое литературное общество и вспоминается, то только Арзамас, оно же Арзамасское общество безвестных людей, примечательное участием важных литераторов, вроде Василия Жуковского и Александра Пушкина. Насколько оправдано упоминание Арзамаса? Может нисколько. Разве только можно найти схожесть в словах «безвестный» и «беззубый». Разумеется, говорить Полевой должен был об обществах, куда люди имеют склонность стремиться, но куда принимают при определённых обстоятельствах. Не иметь зубов от старости — такое себе правило, скорее говорящее не об уме, намекая на обратное.

Всякое закрытое общество должно иметь дни открытых дверей. Про это участники общества беззубых литераторов договорятся сразу. Пусть иногда приходят и участвуют все, ведь не всегда молодым иметь крепкие зубы, когда-нибудь и они начинают выпадать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Про страсть русского человека к заграничному Полевой сказал достаточно. А как быть с путешествиями? Не по российским весям ходить… Вот и нет! Как раз по ним — по российским весям Николай предлагает чаще прогуливаться читателю «Нового живописца». Не видит Полевой смысла в чтении впечатлений путешественников — пишут они об одном и том же, ещё и у друг друга переписывая, на друг друга ещё и ссылаясь. Казалось бы, выгляни в окно, выйди на улицу, увидишь гораздо больше, чем способны заметить путешественники за границей. Поэтому, сразу приступая к делу, Полевой смело взялся описывать московские особенности.

Чего человек чаще всего не замечает? То, что постоянно его окружает. Когда приелся пейзаж, обращать внимания на него не хочется. Не желается придавать значение тому, что кажется обыденным. Это не является правильным. Обязательно нужно уделять внимание находящему рядом.

Иная проблема — город, в котором живёшь. Порою не ведаешь, каким оный является за углом, куда никогда не ходишь. А если этот город Москва — и подавно. При Полевом в Москве проживало триста тысяч человек. Значит, город достаточно велик, поскольку такому количеству людей следует где-то жить. Сама Москва, как говорит Николай, размером не уступает некоторым немецким княжествам. Получается, вполне допустимо назвать отдельным государством. Ежели так, то почему не совершать прогулки по городским улицам чаще? Может получится рассказать горожанам о подлинно интересном.

Частые прогулки полезны для здоровья, если верить докторам. Конечно, смотря когда и где собираешься прогуливаться. Во времена последующие легко заработать отравление от пропитанного вредными газами воздуха, а при Полевом опасность сохранялась от лихих извозчиков, с удалью входящих в поворот. Сказывают, пассажиры вылетали на ходу и разбивались на смерть. Стать жертвой мог и прохожий, так как экипажи часто теряли колёса, всё на том же полном ходу. Кто-то скажет, будто по мостовым нельзя быстро ездить, Николай указал на ямы и выбоины, служащие за основную причину травм. Впрочем, Полевой не смотрел на ямы с осуждением, если виноваты в их возникновении повозки и сами прохожие, вышаркивающие ногами.

Николай заметил склонность москвичей толкаться. Пусть вас на тротуаре двое, тебя обязательно заденут. Ежели в руках человека будет некая тяжесть, столкнуться предстоит непременно. А где нет встречных или попутных прохожих, в той же мере нужно быть внимательным — весьма часто посередине тротуаров стоят фонарные столбы. Стоит зазеваться, отделаешься ушибом, либо серьёзно пострадаешь, в зависимости от положения головы при столкновении.

Изрядно в Москве будочников. Едва ли не на каждом шагу. И постоянно они норовят у тебя чем-то поинтересоваться, указать на определённое, направить в конкретном направлении. Тут уже особенность России при царе Николае, взявшемся наводить угодные ему порядки.

Куда бы не шёл Полевой, всему он придавал значение. Делал то без особого удовольствия — такой вывод возникает из сравнений и замечаний. Зато удовольствие Николай получал от мечтаний, нагрузив читателя множеством предположений и предложений, в некоторой степени снижая степень информативности. Впрочем, шестой выпуск «Нового живописца» — стремление к отражению нравов именно текущей поры. И раз Николай задумался говорить о Москве, он ещё вернётся к её рассмотрению, не забыв дать представление о Париже, куда читатель отправлялся бродить с автором с ещё большим воодушевлением.

Пока же изыскания Полевого прерывались, переходя к обозрению литературной составляющей общества. И там имелось, к чему согласишься проявить интерес.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Шестой выпуск (и заключительный) «Нового живописца», Полевой начал с наболевшего — с отражения бытовавших в стране нравов. Оказывалось, если рыба не гниёт с головы, такой продукт способен радовать глаз. Пример? Российская таможня при царе Николае, очистившаяся от скверны. Сталось так, что никто не мог дать взятку таможеннику, поскольку её не брали. Как так получилось? Согласно «Послания от Моисея Абрамовича Хапуневича к Иосифу, Иуде Гейшелю, из Бердичева в Броды» выяснялось: иудеям крайне трудно возить контрабандные товары через границу. Каким образом теперь наживаться? Получается, придётся работать честно. Но это ведь чистое разорение!

Касательно иудеев в России разговор особый. Проблема была обозначена при Екатерине Второй в течение трёх разделов Речи Посполитой, в результате чего жители Польши, в том числе и иудеи, стали подданными Империи. Согласно тогдашних представлений, потребовался механизм, регулирующий расселение последователей иудаизма по определённым областям. Так уж получилось, что черта постоянной еврейской оседлости осталась преимущественно всё там же — в прежних польских пределах. Следовательно, ближе всего к границам с европейскими государствами. Следовательно, иудеи ближе прочих оказывались к границе. А так как им запрещали селиться за пределами городов, мешали осуществлять трудовую деятельность, то приходилось искать способы добывать средства на пропитание. И контрабанда была одним из способов.

Но беды бы в том не было, не имей русские страсти к иностранному. Почему-то русский человек устроен так, что ничего, из произведённого в России, с удовольствием принимать не будет. Не укладывается в его представлении, будто сделанное в Москве, Петербурге или вне столиц, способно оказаться качественным, превосходящим заграничное. Сему суждению иудеи постоянно удивлялись, прекрасно зная, делаемое в России — в ряде случаев — значительно превосходило европейское. Оно и к лучшему… для иудеев. Легко подшить ярлык иностранного производства, отчего товар, изначально недорогой, перепродавался с солидным наваром.

Только и через таможню следовало возить товар. Не всегда контрабандистов ловили, да вот сколько верёвочке не виться — обязательно оборвётся. Нельзя было найти случаев, когда удачное решение не обнаруживалось. Чем же иудеи промышляли? О том Полевой писал подробно и с явным удовольствием, придав речи возвышенно обиженный тон.

Раньше беды не знали, давали взятку таможеннику и спокойно провозили товар через границу. Когда на таможне ужесточили порядки, пришлось использовать приём второго дна, вплоть до самых разных хитростей. И всё работало, пока таможенники окончательно не перестали брать взятки. Теперь каждую бочку проверят, всякий товар насквозь проткнут, повозку перевернут в буквальном смысле — колёсами наверх. Даже овец ощупают, обязательно найдя их наряженными в женское белье под заранее сбритой шерстью. Как? Овечья шуба застёгивалась на пуговицу…

Проверяют на таможне всех! Нет важности, какого сословия человек. Одинаково разденут донага и лиц царской крови, ежели к тому появится необходимость. Из-за этого не получалось вовсе ничего. Поток контрабанды превращался в ручеёк. А ведь русские продолжали страстно желать заграничного. Вот и приходилось печалиться иудеям, рассказывая друг другу об ужесточившихся порядках. Они же подметили особенность рыбьей головы, не подвергающейся гниению. Может и правда, стоит человеку с чистым сердцем взять бразды, как жизнь сразу наладится?

Впрочем, не верится, будто таможня при царе Николае полностью очистилась от гнили. Такое в человеческом обществе невозможно, чтобы все одновременно стали порядочными и законопослушными. Должны быть иные инструменты воздействия. Самое верное средство — пресечь соблазн. Но разве подобное вообще возможно?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть хорошая профессия, позволяющая безбедно существовать. Её прозвание — маклер. Ничего не требуется, кроме умения быть посредником, знать правила оформления сделок. Не менее хорошей профессией является работа нотариуса, по своего рода деятельности — такого же посредника. Полевой написал соответствующий очерк «Контора маклера и нотариуса», сообщив о фактах, ставших ему известными. Одно плохо, трудиться приходится в условиях, схожих с монастырскими кельями — белого света не увидишь, проводя время от зари до заката в закрытом помещении. Зато к солидным клиентам требовалось выезжать лично, и тогда открывались двери, куда простой смертный мог никогда и не попасть. Приходится задуматься, при всех плюсах и минусах, настолько ли легко помогать заключать сделки, или это всё-таки трудоёмкий процесс?

Произведение «Первый отрывок из заметок старика» — Полевой показал людей, склонных к графомании. Представляемый Николаем герой — писатель, предпочитающий вести дневники. Пишет он обо всём, отчего за шесть лет стал автором шестнадцати томов. Но попробуй вникнуть в текст — утонешь. Повествование строилось на неспешности: автор описывал, как встаёт с постели, как принимает туалет, пьёт чай, просит принести сапоги, попутно измышляя различное про саму постель, так и про чай, даже про сапоги. Вскоре мыслью писатель штурмует совсем уж отдалённые от представления темы. Остаётся предположить, Полевой явно на кого-то намекал, иначе с чего ему писать столь остро поданную сатиру?

Пьеса «Беседа у старого литератора, или Устарела старина!» — разбор вкусовых предпочтений. Обычно принято хвалить старину. Как бы прежде не писали, но ведь умело создавали произведения. Да всё же писали плохо. И Гёте писал отвратительно, и Шиллер. Ныне пишут ужасно. Нисколько не затруднит поливать грязью, чаще это оказывается лучшей возможностью, чтобы придать вес личному мнению. Полевой в суждениях опять оказывался прав — никак человеку не угодишь, ему никогда не понравятся дела современников, зато канувших в Лету творцов такой человек согласится потерпеть через силу.

Пьеса продолжилась в виде другого произведения «Беседа у молодого литератора, или Старым бредит новизна». Полевой прямо, без создания подобий, включал в повествование настоящие фамилии писателей и поэтов, творивших в близкие к тридцатым годам. В том числе, говорилось о Пушкине, Булгарине и Гоголе.

Ещё одна пьеса «Председатель и советники. Быль не быль, однакож и не сказка». Должен был быть описан председатель комиссии — некий граф Решимов, его секретарь Кальин, прочие лица. Изложить ясно Полевому уже не хватало решимости, оттого и воспринимается происходящее за сумбурное повествование.

Вполне быстро четвёртая часть «Нового живописца общества и литературы» заканчивалась. Не нашлось на страницах места для разностей, Полевой оказался на редкость сконцентрированным на оглашении определённых проблем. Вполне можно сказать, издание вышло строго тематическим. Николай теперь старался придерживаться определённой темы, не слишком от неё отходя на обсуждение прочих проблем социума.

При том, как всегда, Полевой стремился наставлять читателя, нравственно совершенствовать, проявлял заботу об общественной морали. И это желание нужно признать похвальным. Вместе с тем, придётся задуматься, насколько Полевой осознавал необходимость преображения, не отмечая ничего из того, что могло бы к тому побудить его современников. Но и читатель из следующих поколений с твёрдой уверенностью заявит: нравственно наставлять не получится, сколько не старайся, а вот нелюдей, различного уровня сложности, хватает всегда.

Остаётся сделать очередной вывод, как к лучшему не стремись, достигнуть его не получится. Оно и логично, иначе человек перестанет называться человеком.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не начать ли повествование со смерти основного действующего лица? Пусть Господин Кохтин отдаст Богу душу утром. Он успеет притворно помолиться, а встать с кровати не сможет. Он почувствует себя плохо и умрёт. Произведению о том Полевой придаст незавершённый вид, что следует из подзаголовка. Читателю сообщалась первая часть, названная «Часом смерти». Как раз смерть господина Кохтина послужит наглядным примером для обличения порядков общества. Ведь надо быть слепым, чтобы не понимать, каким образом меняется жизнь, стоит ей претерпеть изменения. Вот читатель и должен был понять, как к человеку начинают относиться, стоит ему умереть.

Может Кохтин и не умер. Вполне вероятно, он продолжал дышать. Возможно, осознавал происходящее. Ожить у него всё равно не получится. Он на самом деле умрёт. Зато жизнь вокруг его тела закипит. Слуги начнут думать о разграблении имущества. Зачем ждать, когда нужно тащить из дома всё ценное. Не имеет значения, как обернётся дело после, главное — тащить едва ли не всё. Собственно, смерть Кохтина стала для кого-то благом. И им было безразлично на человека, некогда приходившегося им хозяином. Ощущение наживы всем туманило голову.

Полевой решает дать имя главному герою — звали его Фока Фокич, родился он в январе 1770 года, умер же в июне 1830 года, прожив шестьдесят лет. Он получил домашнее образование, успешно женился, занимался ростовщичеством, предпочитая извлекать деньги из денег, их сами не сильно растрачивая на прочие нужды. Таких сведений вполне достаточно для удовлетворения любопытства читателя. По крайней мере становилось понятно, прикарманить можно из имущества многое, к чему прислуга и стремилась.

Но всегда находятся добропорядочные люди, может от свойственной им тугости ума. Будут такие и в данном произведении. Обыкновенный парень Ванька, увидев плохое самочувствие хозяина, кинется искать лекаря. Да вот беда — лекарь был, только не совсем тот, который мог оказать помощь. Сей лекарь предпочитал проводить дни за испитием рома, к остальному проявляя отстранённость. Весть о плохом самочувствии ростовщика его взбодрила. Сколь не будь ему тяжело идти на дом к пациенту, он всё-таки пойдёт. Что его там ждёт? Он застанет делёж между слугами. Те, нисколько не стесняясь, будут считать имущество хозяина своим, поэтому доктору не пожелают выделить и рубля. Причём, им он не нужен ни в качестве лекаря, ни в качестве постороннего лица, требующего часть средств, после чего он уйдёт и помогать умирающему не станет.

Картину дополнит родственник, успевший прослышать о плохом самочувствии Фоки Фокича. Уж тут-то Полевой мог развернуться в повествовании, продолжая созидать историю. Но не преследовал Николай подобной цели. Он показал достаточно. Читатель успел увидеть порочность людей, нисколько не считающихся с самочувствием других, готовые друг другу перегрызть глотки, стремясь урвать кусок пожирнее. Даже при таком обстоятельстве, согласно которому они вовсе не имеют право питать надежды на получение самого маленького кусочка от имущества. Потому, именно потому, им проще раздербанить имущество до того, как к нему проявят интерес законные наследники.

Тем произведение «Приключения по смерти г-на Кохтина» и представляет интерес. Оно показывает людей с истинной стороны. Суть человеческая должна быть всякому ясна — до установления истины стремится урвать кусок пожирнее, невзирая, оправданными такие действия покажутся после, либо будут восприняты отрицательно. Не перестанет ведь человек быть человеком. Он потому и человек, что ничто человеческое ему не чуждо.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вступать нужно в жизнь так, будто у тебя ничего нет. К тому подводил Сидор Пантелеевич сына в послании, специально написанном, дабы понял сын, как нужно жить и к чему стремиться. Сам Сидор Пантелеевич от отца ничего не имел, потому шестьдесят лет существования его носило по миру, словно подгоняемого ветром. Благодаря этому, и ничему другому, Сидор Пантелеевич познал, каким следует быть человеком. О том он и постарался передать в послании сыну. Николай Полевой, словно и не он будто писал, постарался это всё правильно оформить.

Основное, необходимое к пониманию, нельзя относиться к жизни, словно она таковой была, и в тех же оттенках её будут понимать в дальнейшем. Отнюдь! Люди, жившие некогда в Древней Греции и Древнем Риме, даже в Версале вчерашнего дня, нисколько не похожи на тебя сегодняшнего. Они жили по иным принципам и нормам морали, осуждать их за то бессмысленно. Согласно их представлениям — они жили правильно. В будущем будут жить совсем с другими представлениями о жизни, нежели сегодня. Значит, не следует искать пример для подражания, если он не из тех, что характерны для текущего момента.

Так и со счастьем. Хорошее сейчас — не могло понравиться древним грекам и древним римлянам, не понравилось бы и версальцу вчерашнего дня. Как знать, желаемое ныне к осуществлению благо — не станет ли оно восприниматься потомком за проклятие? Так оно в действительности и есть — как бы не имелось стремления дать детям лучшее, оно для них может оказаться совершенно излишним. Рассуждая так, Сидор Пантелеевич словно забылся, не осознавая, насколько изменчив век, каких устремлений ныне станет придерживаться сын.

Конечно, можно сказать, хорошее для одного — не является таковым для другого. Взять ради примера разные страны, а ещё лучше — стороны света. Никогда не сойдутся в представлениях о должном быть европейцы и азиаты, из-за слишком различающегося взгляда на мир. Требуется жить по совести, поскольку именно совесть должна быть главным критерием, исходя из которого и следует судить о человеке.

О таком думается, размышляя свысока. Когда же доходит до дела, то каждое поколение придерживается сходных жизненных установок, нисколько от них не отступая. Не склонен человек думать о других, следить за собственными действиями, разбрасываясь возможностями направо и налево. Общество наполнено чудаками, часть из них считает, будто занимается полезным для общества делом, другая — мечтает о будущем, способном устроить всех.

Потому, и только потому, жить нужно единственным убеждением — никому не причинять зла. Каким угодно образом, лишь бы не мешать другим существовать по правилам их совести. А вот добра другим желать явно не следует. Это будет неправильным. Человек одному себе должен желать добра. При этом, следует оставаться холодным, беспристрастным и бесстрастным, ничему не надо удивляться. Любое оброненное слово — повод людям разобраться в причинах, побудивших тебя к определённым суждениям. Таковое совершенно излишне. Поскольку найденным окажется самое порочащее обоснование.

Остаётся добавить, человеку следует жить, невзирая на нужды других. Пусть каждый будет сам по себе, никого за то осуждать не следует, как не нужно и прилагать усилия — достойной оценки это не получит. Твёрдо в том уверен Сидор Пантелеевич. Должно быть, уверен в том и Николай Полевой, раз взялся учить читателя правде жизни. Что же, с некоторыми суждениями придётся согласиться, особенно касательно человеческого понимания требуемого к установлению за важное в социуме.

Автор: Константин Трунин

» Read more