trounin.ru

1917 год для России — время волнений: самодержавие пало, Временное правительство никого не устраивало, страны Антанты обеспокоились возможным приходом к власти большевиков. В стране могла установиться военная хунта, но моральное состояние солдат настолько разложилось, что генералы стали пешками в их руках. Будущее представлялось людям в туманной дымке. Очень трудно разобраться в последовательности событий, в результате которых Николай II отрёкся от престола в пользу брата Михаила, а тот спустя семнадцать часов — в пользу народа, над которым воспрянул масон Керенский, после чего Ульянов-Ленин совершил военный переворот, добившись нового витка в истории человечества, позволив низам самостоятельно распоряжаться собственной жизнью. Всего один год. И этот год очень важен. Егор Иванов (псевдоним Игоря Елисеевича Синицына) предлагает послойное рассмотрение ситуации со всех сторон, для чего он написал роман-хронику «Честь и долг».

Структура книги сама по себе представляет интерес. Читатель не просто понимает, когда происходит описываемое действие, но и может одновременно следить за всеми участниками повествования, большинство из которых — реальные исторические лица. Выдуманные персонажи придают событиям дополнительную важность. Да и выдуманные ли они? Они вполне могут быть собирательными образами живших некогда людей. Неудобство романа-хроники заключается в частом выпадении её героев, когда автору важнее показать развитие событий, к которым они отношения не имеют.

Егор Иванов так строит повествование, что у читателя складывается только одно ощущение — Россия обязана была избавиться от Николая II, причём неважно как именно. Будет ли власть передана цесаревичу Алексею при регенте Михаиле или непосредственно Михаил станет следующим императором. Лишь Николай II не замечал грозящей опасности. описываемый Ивановым подобием мягкой мебели, принимающей на свою голову садящихся, прогибаясь под них, но продолжая оставаться мягкой мебелью, неизменной и цельной. Ничто не могло повлиять на Николая II — он старательно избегал любых разговоров на тему народных волнений. Его даже не беспокоил взбунтовавшийся в феврале-марте 1917 года Петроград. У него оставались рычаги для управления ситуацией. Лишь смущало участие России в Мировой войне, где Антанта не желала, чтобы их союзник заключил сепаратный мир с Германией. Николай II всегда спокойно засыпал, не испытывая волнения и в тот момент, когда императорский вагон тронулся в сторону станции Дно. Он полностью полагался на Бога и верность армии.

Читатель знакомится не только с внутренней ситуацией, но и участвует в заседаниях английского премьер-министра Ллойд Джорджа, видит набирающего авторитет Уинстона Черчилля, даже участвует в разделе России, обсуждая в Версале возможность денежных вливаний в карман третьих лиц, способных довести страну до развала, что обеспечит Британии и Франции шанс добраться до природных ресурсов Сибири. Иванов описывает события так, что читатель чувствует себя находящимся среди беседующих. Британии нужно было убрать с политической арены царскую Россию. Забыли тогда о достигшей пика возмущения народной массе, бунтующей на протяжении последних двадцати-тридцати лет, требуя достойной оплаты своего труда.

Важной для Иванова была необходимость показать согласие людей с идеями большевиков. Редко какое действующее лицо выступает против них, скорее инстинктивно принимая за наиболее оптимальное решение проблем. Изначально зажиточные купцы быстро пропали из хроники, зато рабочие и солдаты с воодушевлением принимают идеи нового мироустройства. Главное действующее лицо повествования — генерал Соколов — добившийся призвания при императорской власти по ходу повествования всё более будет задумываться над необходимостью поддержать идеи социал-демократов. Иванов исключает влияние других политических партий, редко упоминая меньшевиков, эсеров, кадетов и прочих, не придавая их представителям значения. Народ верит только Ленину. Лишь зажигательные речи Владимира Ильича и дружеское отношение к самым простым людям способны были склонить всех на его сторону. Ленин ловко манипулировал словами, добиваясь согласия со своим мнением через игру на противоречивых чувствах слушателей, сперва внося разлад, а потом уже новыми словами давая бывшим противникам веру в одну-единственную возможность добиться справедливости.

Ленин у Иванова — скучающий человек, вынужденный жить в Швейцарии, поскольку опасается ареста на Родине. И когда в феврале-марте царь отрёкся, он решил начать борьбу против Временного правительства, для чего ему пришлось ехать транзитом через Германию в Швецию, откуда он уже попал в Петроград. Автор не сильно акцентирует на нём внимание, затрагивая лишь в самые ответственные моменты, когда его влияние было наиболее ощутимым. Именно Ленин настоял на перевороте, и именно он стал первым лицом в государстве, поэтому Иванов никак не мог обойтись без его участия. Жаль, Сталин практически никак не описан — он появляется только в заключительных главах книги.

Никогда события 1917 года не были так близки, как их преподнёс Егор Иванов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В «Пикнике на обочине» братья Стругацкие затронули интересную для изучения тему, которую они назвали Радиант Пильмана. Суть её заключается не только в появлении на Земле особых зон, но и в возможности брать пробы с космических объектов едва ли не из лаборатории. Грубо говоря, учёный может направить свой инструмент на определённую точку в космосе, нажать несколько кнопок и получить материал для исследования. Именно так поступила неизвестная нам группа инопланетян, последствия чего Стругацкие и описали в «Пикнике на обочине». Спустя несколько лет Аркадий решил превратить Радиант Пильмана в фарс, предложив читателю сказку о злых обитателях Планеты негодяев, с которыми в XXII веке будут бороться представители Земли, а именно Атос, Партос, Арамис и Галя. Без улыбки о подобном сюжете трудно рассказывать, однако Аркадия это не смущало. Серьёзно к «Экспедиции в преисподнюю» относиться не стоит.

Вселенная необъятна, поэтому предполагать можно любые невероятные версии. Наша Земля — это даже не атом, а более мелкая часть космоса, практически капля воды в океане, затерянная в стороне от других планет с разумными обитателями. Ранее Стругацкие ничего не говорили, что инопланетяне могут оказаться отличными от гуманоидов существами. Теперь такие обитатели Вселенной предстали во всей своей красоте. Они забавляются взятием проб с других далёких объектов, иной раз перемещая целые планеты. Земле очень повезло, что Стругацкие не думали об этом во время написания «Пикника на обочине», тогда из книги о сталкерах могло получиться апокалиптическое произведение, и о счастье бы уже никто не думал.

«Экспедиция в преисподнюю» направлена скорее на подростков, а то и детей младшего школьного возраста, которым важнее приключения главных героев, чем осмысление их поступков. Разумеется, троица главных героев — сплав достижений науки и спорта — будет совершать безумные поступки, не боясь умереть. Порой умирая на самом деле, чтобы погрузиться в небытие, пока остальные герои ломают голову, изыскивая пути для воскрешения павшего товарища. Аркадий смешал в единый сплав безумные происшествия с решением загадок вселенского масштаба. Герои могут на танке разнести округу, а могут и спокойно раскинуть мозгами, строя домыслы о течении времени в разных галактиках, делая фантастические выводы, с которыми читатель скорее согласится, нежели станет их опровергать. Подобным размышлениям могло найтись место в более обстоятельном произведении, но этого не случилось, а значит нужно внимать, отсеивая море ерунды.

Аркадий не раз бьёт по самолюбию человечества, показывая его скорее плодом ошибочного развития самой Земли, сформировавшейся обособленно от остальных планет, где формы жизни обходятся без кислорода, да и вместо дыхания предпочитают задействовать для существования иные свои физиологические особенности. Героизация смельчаков с Земли, а также игры со временем и пространством делают из «Экспедиции в преисподнюю» сумасшедший дом, в котором одновременно существуют добрые и отрицательные персонажи, чьи помыслы направлены на противоборство друг с другом, для чего Аркадий Стругацкий наполняет повествование сумбурным повествованием. Складывается впечатление, что это уже не фантастика, а именно сказка, сюжет которой был перемещён с поверхности планеты в не знаю куда и не знаю зачем.

Когда нашей планете действительно будет угрожать опасность, тогда её спасёт группа отчаянных ребят или герой-одиночка, совершив невероятное и почив в безвестности, принеся себя в жертву человечеству. Такой сюжет всегда будет пользоваться популярностью. Жаль только, что при действительной опасности люди скорее изживут себя, чем соберут силы для дачи отпора обстоятельствам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Четырёхтомник Анатолия Ананьева «Годы без войны» — экскурс в историю советского государства. Борьба против германской агрессии стоила многих сил, и ещё больше сил потребовалось на восстановление разрушенных городов и для возвращения к мирной жизни. Перед Советским Союзом стояла громадная задача по освоению недр, выходу в космос и развитию промышленности, а также по строительству масштабных проектов. Ананьев судит обо всём с высоты собственного мнения, давая читателю возможность стать причастным к описываемым им событиям. Человеческие судьбы переплетаются через горе, а про счастье думать не приходится. Общество двигалось к светлому будущему семимильными шагами, пока рядовые граждане страдали, не имея возможностей закрепиться на позициях сытой жизни. Третья и четвёртая книга логически продолжают изложенное Ананьевым ранее. Теперь читатель поучаствует не только в строительстве гидроэлектростанции на Оби, но и вновь окунётся в похороны несуразно умершего человека и будет наблюдать за множеством предположений самого Ананьева, анализирующего произошедшие перемены в стране с того времени, когда люди стали забывать о фронтовой жизни.

Проблема большой развивающейся страны — это упадок деревень. Люди массово переезжают в города не только из желания жить в лучших условиях, но и из-за высокой безработицы в самих деревнях. Да, советские передовицы постоянно выдавали сведения о перевыполненных планах по сбору той или иной сельскохозяйственной культуры, а также иной продукции промышленности. Верить могла вся страна, Ананьев же испытывает большой скепсис к столь высокопарным речам. Он с болью принимает отток людей в города, пытаясь предлагать собственные рецепты для исправления ситуации. К сожалению, человек — не является бессловесной скотиной, которой можно понукать при возникающем на то желании, поэтому государству очень трудно контролировать развитие общества насильственными методами. Советский Союз боролся за развитие социалистических идей в форму коммунистического абсолюта, когда каждый будет иметь равные возможности и всем станет доступно счастье. Вновь и вновь Ананьев сомневается в возможности этого, поскольку не дашь каждому человеку всё в одинаковых пропорциях — не может одна вещь полностью совпадать с другой. Да и человеческую природу не изменишь в один миг.

«Годы без войны» — произведение художественное с широкими авторскими отступления. Ананьев долго рассуждает о строительстве обской гидроэлектростанции, и он же настроен против любых проявлений модернизма в культуре. Нет для Анатолия простых тем — для него имеет значение каждая деталь. Поэтому, если действия персонажей произведения подходят к какому-то общественному явлению, Ананьев каждый раз берёт вольное отступление, критически его обсуждая, либо категорически осуждая. Ждут читателя и сцены важных событий, в которых довелось участвовать автору. Читатель от первого лица поучаствует в захоронении останков неизвестного солдата у стен Кремля, да примет награду в качестве героя соцтруда. Ананьев затрагивает даже тему религии, сурово пройдясь по христианству.

И снова Ананьев станет говорить про отток людей из деревень. Для него нет большей проблемы, чем эта. Поэтому читатель отправится осваивать целину вместе с героями произведения. Может данное решение партии и было правильным: каждый человек получил право на честный труд во благо Родины, если более нигде не смог найти себя применения. Сердце радуется, что когда-то люди жили высокими идеалами, часто забывая собственные нужды и интересы — есть у Ананьева и такие герои, вследствие молодых лет проявляющие халатность к просьбам родителей тщательно взвесить необходимость бросить родных и уехать. Советский Союз строил мирную жизнь воплощением больших проектов — патриотом такой страны действительно мог быть каждый её житель, если умел подстраиваться под чужое мнение во имя великой цели.

Потом идеалы рухнут. Союза Социалистических стран не станет. Каждый будет строить уже своё светлое будущее, которое тоже когда-нибудь окажется перечёркнутым. Ананьев так далеко не смотрит, а вот последующие поколения это уже знают, взвешивая собственные поступки, если приходится заботиться о выполнении чьих-то вечных («временных») идеалов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Принято считать, что всё повторяется. Только так ли это на самом деле? В общих чертах сходство можно найти в любых проявлениях, а вот в конкретных деталях — не всегда, чаще просто невозможно. Каждый отрезок времени уникален: он никогда больше не повторится. Ольга Форш взялась отразить годы правления Екатерины Великой, при которой молодые дворяне получали образование за границей, войска успешно воевали с Турцией, среди крестьян вспыхивали бунты, иезуиты пытались найти покой от европейских гонений в России, масоны продолжали желать свергнуть всех императоров и королей на планете, а правительница с немецким акцентом взялась всерьёз за новую Родину, изначально желая быть гуманной, но, смирившись со сложившимся положением дел, стала крайне болезненно реагировать на подобные мысли у подданных. В это же время жил Александр Радищев — первый русский революционер, своей деятельностью обративший на себя гнев Екатерины Великой, за что был сослан в Сибирь.

«Якобинский заквас», «Казанская помещица» и «Пагубная книга» — три повести, объединённые главными героями. Форш не ограничивается дворянами и сановниками, показывая жизнь и простых крестьян. Читателю будет о чём задуматься, внимая своеобразному слогу автора, близким по общему смыслу времени излагаемых событий. С первых страниц предстоит окунуться в атмосферу Лейпцига, ярмарок и сцен казней, в которых будут принимать участие сам Радищев, а также его друг Александр Кутузов и хворый Фёдор Ушаков. Беззаботные молодые люди, посланные обучаться за границу императрицей, жили в стеснённых условиях, а всё их новое знание скорее заключалось в весёлом времяпровождении. Крохи нужной информации они всё-таки усвоили, если стали в последующем важными лицами в государстве. Форш очень тонко вплетает в повествование крестьянина, планируя с его помощью в дальнейшем раскрыть перед читателем эпизоды восстания Емельяна Пугачёва. Впечатлительный крестьянин — настоящий русский мужик — хорошо усвоит зарубежный образ жизни, но навсегда останется при первоначальном пассивном созерцательном мнении.

Удивительно, как быстро русские крестьяне приняли на себя роль рабов. Редкий читатель знает, что подобное явление продержалось всего несколько веков, начиная с Петра Великого и заканчивая Александром Вторым. Зависимое положение было и ранее, но до подобного откровенного рабства своих же русский народ себя никогда не доводил. Если верить Василию Ключевскому, то всему виной послужила инициатива Петра для лучшего учёта населения и сбора налогов. Благое начинание привело к печальным последствиям. Над каждым был поставлен человек, подчас против их воли. Поэтому и удивительно, что народ смирился с подобным положением дел, приняв за богоугодное дело, когда за одними должны присматривать другие. Екатерина Великая довела ситуацию до такого, что крестьянин уже не мог жаловаться на помещика, иначе его же помещик мог после этого довести крестьянина до смерти. А ведь когда-то за жестокое обращение с крестьянами помещиков могли жестоко наказать, а то и поступить сообразно древнему закону «око за око, зуб за зуб».

Радищев с болью принимал подобное положение, он даже делал попытки освободить крестьян от зависимости, подавая пример. Многие поколения позже будут ещё долго биться, чтобы вытравить из крестьян покорность, пытаясь их образумить, но русские мужики будут неохотно принимать изменения, привыкнув находиться под непосредственной властью другого человека. Эта яркая черта русского характера практически неискоренима — она продолжает сохраняться и до наших дней. Стоило освободить крестьянина, как тот не находил ничего лучшего, чем оставаться при прежнем хозяине. Радищев это понимал, осознавая необходимость в неопределённо долгом времени, чтобы начали происходить перемены.

Ольга Форш ярко отражает правление Екатерины Великой, описывая императрицу и её придворных. Читатель сможет не только стать невольным свидетелем мыслей правительницы, но и понаблюдать за её фаворитами, особенно за Григорием Потёмкиным. Не обо всём говорит Форш, но если чему-то уделяет внимание, то делает это с чрезмерным желанием показать больше отрицательных черт, нежели положительных. Только приниженные властями люди обретают под пером писательницы образ праведников, отдающих себя полностью во имя великой цели избавления России от рабского ярма. Таким получился у неё не только Радищев, но даже Пугачёв, на долю которого пришлась значительная часть второй повести. Государство при Екатерине Великой становилось всё могущественнее и при этом трещало по швам, порождая взрывы недовольства. Радищев на самом деле не был первым революционером — он только посмел пройти по следам вояжа императрицы на юг страны, разглядев за декорациями потёмкинских деревень истинное положение вещей.

Постепенно Ольга Форш подводит читателя к труду всей жизни Радищева — к «Путешествию из Петербурга в Москву». Именно эта пагубная книга, случайно пропущенная цензурой к публикации, однажды попалась на глаза Екатерине Великой, разглядевшей в описанных сценах не только свой портрет и характеристику на своих сановников, но и её собственные мысли, когда-то бродившие в голове молодой жены Петра Третьего. Не каждый автор за свою книгу приговаривается к смертной казни, а вот Радищева приговорили, позже заменив суровое наказание ссылкой в Сибирь.

Чем больше болото, тем труднее из него выбраться. Ольга Форш реконструировала события таким образом, что иного мнения возникнуть не может. Россия постепенно утопала в неразрешимых проблемах. Именно на них Радищев пытался обратить внимание. Ему это удалось, только никто из современников так и не оценил подобного самопожертвования.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что есть человек для космоса? Часть ли он Вселенной? Может, в хаосе мироздания, человек — это подобие ракового заболевания, злокачественного по своей сути? Человек раскидывает свои сети везде, куда может дотянуться. И так ли человек желает понять устройство окружающего его мира, когда это беспокоит только мизерный процент от общего количества? Невозможно представить ситуацию, в которой человек будет действительным царём природы, способным влиять на естественный и противоестественный ход вещей. Действительность постепенно раскрывает свои тайны, но ещё большее количество неразгаданных загадок впереди. За открытием одной из них может крыться катастрофа крупного масштаба. Человек уже сталкивался с подобным явлением, частично обуздав себя, найдя общий язык с собственным разумом. Материя пространства будет отдавать свои секреты по чуть-чуть, вновь и вновь ставя человечество перед чертой прекращения существования. Однажды, на далёкой планете Радуга, человек будет прорабатывать новые варианты перемещения по космосу, и ситуация может выйти из-под контроля. Случится действительный конец света, изначально локально на планете, а может и в пределах галактики. Ящик Пандоры слишком хрупкая вещь, чтобы его открывать усилием одной прихоти.

Стругацкие видят в космосе критичные для человека ситуации. Не существует благоприятных условий. Куда бы человек не пошёл, всюду его подстерегают опасности: планеты агрессивны, их обитатели отчего-то желают покуситься на незваных посетителей, а физические явления вызывают больше вопросов, нежели дают ответов. Именно так видят ситуацию Стругацкие. В их словах есть логика, которая может быть легко опровергнута суждением от противного — не все видят в человеке врага. Пришельца могут просто не замечать, независимо от его деятельности в их кругу. Тонкие материи поддаются разноплановому обсуждению, и не содержат никаких окончательных решений. Космос до сих пор остаётся большой проблемой ожидаемой эры межпланетных перелётов и новых открытий. Стругацких заботит именно сторона ранней колонизации, с небольшими отклонениями от общей линии. Далёкая Радуга не из числа планет Солнечной системы, но её достижение — это уже результат того эксперимента, над которым будут биться учёные. Человеку жизненно необходимо разработать возможность быстрого, вплоть до мгновенного, перемещения в пространстве.

Создав основную концепцию, Стругацкие сразу переходят к переломному моменту, запуская негативные последствия деятельности человека по трансформации реальности под себя. «Далёкая радуга» пестрит диалогами, событиями и требующими разрешения дилеммами, погружая читателя внутрь тонкой психологической составляющей, поставленного на грань выживания, человека. Бренность бытия сталкивается с необходимостью осознать скорую гибель всего достигнутого. Уничтожению подвергнется абсолютно всё. Обвинять человека в его возможности влиять на такой неподатливый малоизученный организм, как планета — очень простое занятие. Человек всегда ищет возможность обвинить в происходящем именно себя, находя подтверждение внутренним ощущениям. Легко допустить, что тот или иной шаг запустил необратимую реакцию, породив разрушительную волну. Оставим это на совести Стругацких: в рамках космоса может произойти любая ситуация. Виноват человек — пускай. Важно другое — кого именно спасать, пока имеется шанс получить билет на ограниченное количество мест в, готовящемся к взлёту, космическом корабле.

Человек будущего никогда не будет мыслить подобно человеку XX века. В любом случае, произойдёт переворот в самосознании. Нет ничего вечного, в том числе и моральных ценностей. Для Стругацких данное рассуждение не является преобладающим. Им важнее показать чувство извращённого гуманизма, заключающегося в известной необходимости спасать женщин и детей, пока все мужчины, со слезами на глазах, готовятся пойти ко дну. Это природный инстинкт, против которого трудно пойти. Однако, самец в дикой природе не всегда любит детей, порой просто пожирая, чтобы не допустить появления конкурентов. При разумном подходе всегда необходимо спасать тех, кто может влиять на ситуацию. Дети этого сделать не могут — они залог будущего, но они будут такими в зависимости от того, в какой среде им предстоит расти. Если их корабль спасётся, однако потерпит крушение не необитаемой планете, тогда вся хвалебная ода храбрости сильной половине человечества сходит на нет. Безусловно, Стругацкие в такой ситуации позволят детям выжить и стать золотым фондом будущих поколений. Но что-то в этом есть противоестественное. Стругацкие не стараются сходить с принятой обществом позиции.

Простого рецепта не существует. Сидеть и ждать наступления смерти — не выход. Природа наделила человека способностью мыслить, и он этим активно пользуется. За остальное природа не отвечает. Вселенная всё равно когда-нибудь начнёт сжиматься, приближая себя к прекращению существования. Поэтому мыслить можно и нужно, а изрядную долю фатализма не испортят никакие временные затруднения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Годы без войны» — это полотно в четырёх частях, для удобства чтения разбитое на два тома. Каждая история имеет право называться отдельной книгой, поскольку в них разные действующие лица. Слог Ананьева традиционно тяжёл, судьбы героев наполнены страданиями морального и физического плана. Часто сюжет уступает место размышлениям автора, решившего с высоты прожитых лет подвести промежуточный итог событиям после Второй Мировой войны. Для каждого из персонажей нарисован путь от окопов к советской действительности, где со всем необходимо уживаться, да мириться с тупиковой системой пути государства, всё более погрязающим в проблемах социалистического мироустройства. Ананьев безжалостно критикует предпосылки к достижению страной коммунизма, видя в нём только разрушительную и противоестественную человеческой природе суть.

Ананьев уделяет внимание множеству деталей. Читателю предстоит начать ознакомление с первой частью отнюдь не с мирной жизни, а с похорон матери главного героя. Человек, пришедший с войны, не привык видеть смерть от старости, являющуюся для него нелепой. Он каждый день терял товарищей на фронте, и не ожидал теперь попасть на ритуальное действие. Главный герой полон сомнений: ему ещё неизвестно, как жить в спокойной обстановке. Ананьев направляет его мысли на восстановление народного хозяйства, начиная с самой больной темы для любой страны — аграрного вопроса. Казалось бы, без еды прожить трудно, но промышленность преобладает над земледелием, отобрав пальму первенства в важности для страны. Это первое сожаление Ананьева, считающего такое положение неправильным. Трудно не согласиться с автором, чаще наблюдая заинтересованность современных стран в технической сфере, нежели в продовольственной.

Говорить про колхоз Ананьев мог бесконечно. Отнюдь, не всё было благополучно в данном сегменте экономики. Коммунизм подразумевает общее имущество, строя на этом понятии отношение людей к имуществу. Правильно замечает Ананьев, говоря об общей собственности много нелестных слов. Для него ясно одно — голод легко избежать, если каждый будет иметь свою землю и свои инструменты, ухаживая за почвой и заботясь об урожае. Государственные дотации скорее вредят сельскому хозяйству, если часть колхозов выдаст продукцию выше ожидаемой, а ещё большее количество просто будет ждать подачек сверху, рассчитывая на равное распределение продукции. При этом, Ананьев не очерняет повествование историями о тунеядцах. Наоборот, читатель видит честных людей, для которых действительно важно перевыполнить план раньше заданного срока. И опять же, при идее общего пользования, трудовая повинность не может быть распределена между всеми равномерно, от чего кому-то приходится работать больше остальных, не думая о возможности совмещать профессии.

Не забывает Ананьев про военное время, старательно убеждая людей никогда больше не воевать. Войну начинают не люди, а непонятные существа. По Ананьеву война противна духу человека. Проблему он видит в другом — в короткой человеческой памяти. Настрадавшееся поколение умирает, уступая своё место следующему, которое не может адекватно воспринимать то, что ему испытать ещё не удалось. Поэтому Ананьев безжалостно умерщвляет действующих лиц, показывая на примере их гибели безвозвратность потерь. Если Ананьев не убивает, то делает персонажей калеками. Люди теряют руки на пожаре, попадают под трактор и не сносят стрессовых ситуаций.

Первая часть, при всех отступлениях, всё равно сконцентрирована на судьбе главного героя. Но вторая часть не позволяет читателю следить за сюжетом, поскольку Ананьев предпочёл делиться мыслями. Поэтому, вместо истории ещё одного человека, Ананьев рассказывает про выборы первого секретаря райкома, далёкие от честного распределения должностей между достойными, предрекает большую стойку в новых местах разведанных залежей нефти и газа, зачем-то делится мнением о собаках и выставках, даже вещает из головы Шарля де Голля, анализируя изнутри все его визиты в Советский Союз.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Алтай — прародина человечества. Там человек мог впервые обрести разум, там же он по предсказаниям его потеряет. Культура древних, населявших Алтай людей, доступна для изучения с помощью курганов. Современное население этой местности относится к алтайской языковой семье, куда включены тюркская, монгольская, тунгусо-маньчжурская и японо-рюкюская языковые ветви и корейский язык. Ученые не стали бы просто так давать название такой обширной группе в честь затерянной в самом сердце Евразии местности. Для нынешних людей, Алтай — это нетронутый уголок природы, по большей части недоступный для посещения вследствие невозможности по нему передвигаться из-за малого количества дорог. Ещё хуже обстоит дело с местной культурой и верованиями, более недоступными, поскольку восхищение от посещения передаётся туристами только из уста в уста, а чтобы создавать основательные труды — до этого дело не доходит. Есть редкие доступные исключения. Например, писатель Дибаш Каинчин — алтаец, писавший на алтайском языке. Он окончил московский Литературный институт имени Горького, после чего вернулся в родное село Яконур, где прожил до конца жизни, создавая замечательные произведения о быте алтайской земли.

Представленный внимаю сборник насчитывает пять повестей Каинчина: С того берега, Голова жеребца, Абайым и Гнедко, Его земля и Крик с вершины. Издан он был в Барнауле тиражом пятьдесят тысяч экземпляров, что для советского времени было довольно скромным. Благодаря труду переводчиков Гущина, Кузнецова, Ханбекова, Синицына и Китайника текст стал доступным для русского читателя. В своих произведениях Каинчин затрагивает темы становления советской власти на Алтае, годы после гражданской войны и трудности профессий тракториста и чабана. Будучи писателем, Каинчин изредка вводил своё альтер-эго в сюжет, показывая на личном примере, как к нему относились знакомые, не считавшие талант создавать художественные произведения достойным трудом для мужчины.

Самое трудное, когда задумываешься над прошлым, это осмысление исторических процессов. Нельзя подойди с позиций нынешнего дня для выработки единственного правильного мнения — сейчас оно будет казаться верным, а завтра другие его посчитают необъективным. Если современники событий не оставили после себя никаких свидетельств, пускай ложных, то правду уже будет невозможно установить, останется только предполагать. Каинчин, в меру своих возможностей, старался тщательно моделировать ситуации, скорее всего прибегая к воспоминаниям старшего поколения, поскольку его детство пришлось на годы Отечественной войны, и он не мог знать о думах людей времён гражданских волнений и падения Российской Империи.

Как такового белого движения на Алтае не существовало — Каинчин ничего об этом не говорит. Читателю доступна история про молодого парня, работающего на зажиточного крестьянина и влюблённого в его дочь. Он не находит общего языка со сверстниками, активно сбивающимися в красные отряды, чтобы расквитаться с кулаками, забыть религию и присоединиться к обществу советский людей. Когда-то русский люд активно шёл на поселение в алтайские горы, встречая радушие местного населения, робкого и всё принимающего на веру. Для Каинчина каждый русский — сильный и уверенный в себе человек; он обязательно получает во владения обширные земли, а если не может жить честно, то уходит в бандитские формирования, активно терроризируя всех подряд. Теперь многое поменялось: если раньше алтайцу необходимо было приобщаться к религии русских, иначе к нему относились хуже, чем к зверю, то с новой властью отпала необходимость верить в богов гор и рек.

В переходные годы тяжело приходилось всем. Смерть могла придти от бандитов, так и от бурных рек, переплавляться через которые всё равно приходилось. Главный герой повести «С того берега» из-за Катуни лишился одного из братьев, теперь он опора семьи. Каинчин старательно выписывает мысли человека, вынужденного находиться в центре конфликта, когда с одной стороны его родные, с другой — любимая девушка, с третьей — старые друзья, а с четвёртой — хулиганящие изверги. Повесть пропитана прохладой вод Катуни, а стремительно развивающее повествование не может оставить читателя безучастным. Помочь главному герою ничем нельзя. Настолько противоречивыми оказываются обстоятельства, вставшие против личного мнения, отошедшего на задний план, ввиду необходимости объединяться для борьбы.

Ещё вчера для алтайца существовала только его гора и участок реки, за которым больше ничего не существовало. Для него не было иных людей, кроме населяющих его деревню. Обширная территория располагала к далёкому друг от друга расселению. Отчего-то Алтай под пером Каинчина представляется не в виде гор, а как обширная плодородная долина с протекающей по ней рекой. Никто не испытывает никаких трудностей, воспринимая всё само собой разумеющимся. Каинчин не проводит сравнений с другими регионами Советского Союза, хотя его герои часто бывают в Бийске, Барнауле, Новосибирске и Москве, а также возвращаются с полей Второй Мировой войны. Для них нет ничего лучше родной земли, куда они всегда стремятся обратно, видя тёплую их сердцу прелесть в распаханной пашне у самых гор и повсеместных отарах овец.

Каинчин не приукрашивает, описывая действительность такой, какой она была. Показав читателю переход от старых традиций к новым, он берётся за становление советской власти, создав портреты людей, чей образ жизни обязательно должен был вызвать нарекания со стороны цензуры. Читатель сильно удивляется, видя, как в «Голове жеребца» Каинчин строит повествование вокруг двух людей, один из которых делает всё для улучшения жизни, постоянно штудируя «Капитал» Маркса, а путь другого проходит по головам политических противников, к которым относятся все, включая комсомольцев. У Каинчина получилась своеобразная борьба добра и зла, где зло имеет право на существование. Привычный образ честных людей мгновенно ломается. Понятно, что люди бывают разными, но Каинчин прямо в лоб ведет историю про человека, способного подстроиться под любую ситуацию.

С советской властью стало жить намного проще. Рацион людей больше не привязан к времени года. Всегда есть возможность купить нужное в сельпо. Отступив от сомневающихся и ратующих за новую жизнь, Каинчин переключает внимание читателя на смирившихся с неизбежным людей. Приятно читать, когда действующие лица повести «Абайым и Гнедко», показываются с разных сторон. Отживший своё старик и его давний друг конь тянут одну лямку на двоих. Конь подобен упрямому ослу, а старик ни в чём не уступает коню, никогда не отступая от своего мнения. Однако, если человек всегда в стороне, то о нём очень трудно судить. Абайым никогда никому не отказывал в помощи, но для себя ничего не просил. Его руками сделано многое, только память быстро подводит человека, когда надо вспомнить о чужих добрых делах. Старик в любой момент может продать коня, только придётся просить других возить ему дрова и подкидывать в нужное место попутно. Советская власть установилась, никак не повлияв на жизнь старика. Его коню от этого также легче жить не стало. Удивительно, как у Каинчина получилось создать таких характерных героев, похожих на реальных. Конь ведь тоже имел право выражать своё мнение, не всегда соглашаясь с хозяином.

Повести «Его земля» и «Крик с вершины» относятся к производственным произведениям. Первое показывает посевные работы, а вторая — труд чабана. У читателя буквально скрипит пыль на зубах, да множатся овцы перед глазами. Лёгкой жизни в горах не бывает, об это Каинчин говорит прямо. Извечные проблемы с кадровым составом постоянно возникают в самый ответственный момент. Именно в этих произведениях Каинчин начинает делиться собственными воспоминаниями. Сперва из мира книг он вырывает мечтателя, вынужденного занять место тракториста, чтобы в течение недели от рассвета до рассвета глотать пыль и не видеть солнца из-за скрытого от глаз неба. Ответственная работа продвигается тяжело, вследствие отсутствия у организма подготовки к подобным испытаниям. Природные особенности Алтая всегда разбавляют жар лета сквозными ветрами, дополняя страдания главного героя.

Совершенно неожиданным предстаёт для читателя образ чабана. Каинчин наглядно показывает тяжесть профессии, которая отнюдь не заключается в ленивом созерцании пасущихся стад овец. Попробуй отдохнуть, если тебе поручено пасти восемьсот овец, которые, к тому же, в этом месяце рожают ягнят, добавляя лишних хлопот. Одна овца — это четверть зарплаты чабана. Их потерять — очень просто: овцы могут перемешаться с отарой соседнего чабана, они могут упасть и перевернуться на спину (на ноги самостоятельно встать не получится), а также эти животные известны скудостью интеллектуальных способностей. Отлучиться от стада в отпуск невозможно. Условий для удобного пребывания рядом с овцами тоже не предусмотрено.

Совершенно справедливо, когда Каинчин решает показать читателю не только трудности быта чабана, но и его проблемную социальную адаптацию. Главного героя могут отправить с отарой на мясокомбинат, куда надо придти в обозначенное время, а если что-то изменится, но будешь виноват только ты. Пожалуй, в каждой профессии существуют моменты, в которых работник оказывается виноват в любом случае, как бы он не поступил. Чабан не является исключением. Вне пастбищ к ним относятся с уважением, но не спешат его показывать. Случай в городе станет для читателя дополнительным подтверждением. Чем чабан хуже горожанина, если захочет пойти в ресторан? Разве хуже его роба, нежели прилизанные костюмы других посетителей? Получается, что хуже, если чабана не пускают никуда, где его появление могут принять негативно. «Крик с вершины» писался Каинчиным с особым чувством. Он старался отразить максимальное количество аспектов, не желая упустить мельчайшей детали. Конечно, у него это получилось, но задора других повестей в тексте уже нет.

Надо обязательно посетить Яконур.

Автор: Константин Трунин

» Read more

К научной фантастике можно относиться по-разному: кому-то она нравится своей правдоподобностью, иные её сторонятся, не имея желания связываться с тем, чего ещё нет. Но именно благодаря фантазиям писателей-фантастов закладывается фундамент дальнейшего развития человечества. Бурный XX век дал обильную пищу для размышлений, позволил не зацикливаться на земных делах, когда космос кажется весьма близким, хотя и по-прежнему далёким. Стоит протянуть руку, как вот она — поверхность соседней планеты, либо орбитальный госпиталь или даже разумный робот-двойник. Лишённое быстрого прогресса, человечество продолжает развиваться на родной планете, не прилагая действительных усилий к выходу за пределы Земли. Трудно сказать, когда именно наступит эра космических открытий. Может человечество вымрет раньше от внутренних проблем со взаимопониманием. Но когда-нибудь обязательно это произойдёт. А пока есть возможность читать рассуждения фантастов, рассуждающих о том, что когда-нибудь должно случиться.

В сборник «Старая добрая Сай Фай 2» вошли произведения советского, ирландского и американских писателей. Каждый из них примечателен по-своему. Валентина Журавлёва рассказывает историю советских девчонок, чьими талантами обеспечен успех страны на международной арене. Джеймс Уайт строит громадный госпиталь в космическом пространстве, предложив читателю задуматься над разными проблемами устройства инопланетян. Роберт Шекли лаконично ведёт рассказ о проблемах общения с роботами и о трудностях в колонизации астероидов. Клиффорд Саймак переместил популярную сказку о «Трёх медведях» в недалёкое будущее, а Джек Финней просто отправил героя своего рассказа в прошлое.

1. Джеймс Уайт «Космический госпиталь» (1962)

Если представить человечество интегрированным в космическое сообщество, то для писателя появляется неограниченное поле для деятельности. Вполне вероятно, что жизнь существует только на Земле, но такой вариант нельзя логично обосновать. Если живые существа есть на одной планете, почему их не может быть на другой? Совсем необязательно, чтобы инопланетяне дышали кислородом и имели форму гуманоидов. Эволюция для того и существует, чтобы помочь организму адаптироваться к окружающей среде. Поэтому, если вместо воздуха будет иное вещество, то дышать придётся им, либо усваивать его каким-то другим способом. Представить себе можно любые комбинации. Задумка Уайта стала для него откровением, позволив освоить действительно важную сторону научной фантастики, смешав человеческий гуманизм с нормами морали других существ. Получилось довольно удачно.

«Космический госпиталь» поделён на четыре рассказа. Каждый из них объединяет то, что Уайт заранее моделирует ситуацию, а потом позволяет главному герою во всём разобраться. К дополнительным проблемам основного действующего лица добавляется отсутствие медицинского опыта, благодаря чему читатель постепенно будет входить в курс происходящих событий, знакомясь с устройством госпиталя. Уайту есть о чём рассказать. Он придумал четырёхбуквенную классификацию жителей космоса, позволяющую наиболее точно отражать основные данные, нужные именно медикам, чтобы максимально точно идентифицировать пациентов. Для Уайта определяющими являются способ дыхания, количество конечностей, родная гравитация и собственный вес. Система действительно уникальна. Вполне может оказаться, что ей ещё найдётся место в будущем, а имя Уайта навсегда войдёт в учебники.

Устройство госпиталя не поддаётся описанию, ввиду наличия неограниченного количества его возможностей. Для каждой формы жизни Уайт предусмотрел свои палаты. Ведь кто-то нуждается в питании радиацией, а иным необходимы экстремально низкие температуры. Главному герою очень трудно всё усвоить. Он старается, где-то вызывая насмешки над собой, но в целом справляясь с ситуацией, а где-то выходя настоящим гением, сумевшим разобраться с неразрешимой проблемой. Медики Земли любят говорить, если путь к пациенту оказывается долгим, про точный диагноз и развивающуюся клинику. В случае госпиталя Уайта эта истина также применима, но кроме самого заболевания иногда надо установить представителем какой планеты является существо перед тобой.

Раз за разом Уайт ставит главного героя перед проблемой медицинской этики, обязывающей не вредить живым разумным существам. Если в отношении себе подобных данная истина действует уже сейчас, но как будет развиваться ситуация в будущем при контакте с инопланетянами? Извращённое понятие о гуманности XX и XXI века не обязательно будет оставаться таким вечно. Трудно исключить его существование и дальше. Всё может быть не таким благополучным. Уайт в своих рассуждениях исходит из необходимости медика помогать и никогда никого не убивать, даже не причинять вред, включая случаи, если это может стоит здоровья окружающим. Слишком глубоко старался забраться Уайт, поднимая чрезмерно идеализированный вид человеческой отрешённости, приравнивая его скорее к фанатическому варианту, нежели к поведению разумных существ. Пускай мир остаётся добрым — человеку хочется верить в спокойную обстановку, так приятнее смотреть вокруг.

Каждый рассказ Уайта в «Космическом госпитале» — это самородок для медиков будущего, в чьи обязанности войдёт необходимость быть опытным следователем. Без подобного совмещения придётся думать о другой профессии.

2. Роберт Шекли «Бремя человека» (1956) и «Мой двойник — робот» (~1973)

Сейчас модно покупать в свою собственность далёкие звёзды. Приятно иметь такой сертификат при себе, показывая друзьям и завещая его детям. Будет ли он иметь силу в будущем, когда данное небесное тело станет доступным для колонизации? Подобный вопрос отчего-то не беспокоит щедрых покупателей, а ведь такие объекты могут уже кому-то принадлежать. Роберт Шекли предлагает рассмотреть наиболее близкую к реальности ситуацию, когда космос можно свободно заселять, а космические объекты официально покупать. Так и поступает главный герой рассказа «Бремя человека», отправляясь в одиночное паломничество, прихватив с собой дешёвых роботов, которые будут для него добывать полезные ископаемые. Идиллия разрушается от того, что главный герой постепенно начинает ощущать на себе бремя человека, на которое ему намекают роботы. Казалось бы, живёт один и пилить его некому, а всё равно находятся те, кто может испортить настроение.

Для Шекли всегда было характерно проводить разбор каждой ситуации на мелкие составляющие. Как это у него получилось? Талантливый человек, чья фантазия не ограничивалась земной поверхностью, слишком ограниченной для удивительных рассуждений об устройстве Вселенной. Шекли строил фантастические миры, имевшие все права на правдоподобие, так как не имели ничего противного для возможного существования. Рассказ «Бремя человека» показывает читателю Шекли со стороны знатока психологии, которому не чужды и души роботов, тоже имеющих подобие так и не обнаруженной субстанции, позволяющей называть себя разумным существом.

Постепенно главный герой начинает чувствовать одиночество. Однако, возможности будущего не ограничены. Всегда можно заказать себе по каталогу жену, выписав посылку, а потом принять у себя на астероиде в замороженном виде. Рассказ с глубоким смыслом приобрёл новые оттенки философии. Будущее на самом деле прекрасно, жаль до него дожить не получится.

Совсем другую проблему поднимает Шекли в рассказе «Мой двойник — робот», в котором вечно занятый человек решает обрести вторую половину, но для ухаживаний времени у него нет. Достижения науки отныне позволяют заказывать робота-двойника, полностью похожего на человека. Будет ли в таком направлении двигаться наука, заранее осознавая опасность подобных разработок? Человекоподобные роботы совершенно не нужны человечеству, однако это не мешает фантастам строить свои предположения о них. Вот и Шекли показывает читателю ситуацию, которая без точных нюансов уже сейчас имеет много общего с реальностью, только вместо настоящих роботов, человек использует возможность анонимного общения в интернете, прибегая для этого к выдуманным личностям, а то и к своей собственной, но отличной от реального прототипа.

Иногда Шекли излагает свои мысли сумбурно, но это не мешает уловить общий смысл им сказанного.

3. Валентина Журавлёва «Снежный мост над пропастью» (1971)

У Журавлёвой очень ладный красивый слог. Она не просто пишет, а умело рассказывает историю, в которую хочется верить. А как не поверить, когда перед читателем две умные целеустремлённые девочки: одна — рассказывает, а вторая — имеет парадоксальное воображение. Казалось бы, математика — трудная наука; она лишает человека возможности мыслить образами. Для главной героини это не является проблемой, поскольку у неё всегда получается придти к правильному решению, хотя для этого она не прибегает к формулам и уравнениям, моделируя ситуацию силой воображения. Если ей скажут, что автобус едет из пункта А в пункт Б, по пути обогнав пешехода, двигающегося в том же направлении, то она не станет выяснять скорость транспортного средства, а просто представит этот самый автобус, едущих в нём пассажиров, остановки в пути и даже противный мелкий дождик. Если же предстоит решить задачу с бассейном и, наполняющими его водой, трубами, то, при имеющемся воображении, она зрительно проследит за его наполнением. Получается, что главная героиня — уникум.

К главным героиням проникаешься доверием и начинаешь им сочувствовать. Хотя о сочувствии речи быть не может, ведь им везде открыты дороги. Они без проблем поступят в высшие учебные учреждения Москвы, да станут делать поразительные открытия, удивляя коллег своей находчивостью. Журавлёва не старается заглядывать в далёкое будущее, просто исходит из имеющихся данных. У неё получилось создать красивую историю о гениальных людях, а всё остальное при этом не имеет значения. Вполне можно поверить в существование таких фантазёров, которые с помощью собственной головы делают нереальные открытия, не прибегая для этого к каким-либо инструментам. Всё-таки необязательно иметь дельфинов и воду, чтобы понять причину быстрого передвижения этих млекопитающих в их природной среде.

Для человека не может быть недоступного. Просто не все материи ещё открыты. Может мы ещё о чём-то не знаем, а это нас окружает. И совсем необязательно, чтобы новым источником стал окружающий мир — этим может оказаться человеческое тело.

4. Клиффорд Саймак «Дом обновлённых» (1963), Джек Финней «Повторный шанс» (1956)

Знаменитая британская сказка про «Трёх медведей», жилище которых подверглось вторжению наглого субъекта, поевшего, да поспавшего, была переложена Саймаком на новый лад. Главный герой попадает в некий благоустроенный дом, созданный будто для него: предпочитаемая им еда на столе, любимые им книги в библиотеке. Дом прямо заманивает человека к себе, а тот только и делает, что размышляет. Малая форма на этот раз не очень удалась Саймаку, для него предпочтительнее больший размах, иначе мысли не успевают принять нужный им вид, отчего буквально лбом налетаешь на описание непонятных происшествий. Пытался ли Саймак показать «умный» дом будущего или просто решил уделить пару вечеров настраиванию печатной машинки? Рассказ получился сумбурным, но не потерявшим от этого своей прелести. К творчеству Саймака нужно привыкнуть, настолько глубоко иной раз он заглядывает.

«Повторный шанс» Джека Финнея чем-то напоминает рассказ Саймака, но только в плане размышлений о происходящем. Нет в повествовании ничего, что могло бы навести на какие-либо мысли. Главный герой просто попадает в прошлое, двигаясь на своём автомобиле. Получилось путешествие по волнам своей памяти. Никаких обоснований перемещения во времени Финней не выдвинул, просто предложив читателю принять случившееся за факт. Хорошо, когда прошлое наполнено приятными воспоминаниями. Конечно, трудно назвать двадцатые годы XX века для США идеальным временем. Однако, для главного героя в этом нет ничего плохого. Вокруг красивые автомобили, а значит есть чему радоваться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Стажёров» Аркадия и Бориса Стругацких следует читать вместе с другими книгами братьев, иначе обязательно возникнет ощущение недосказанности, выраженное рваным сюжетом, провалами в логике происходящих событий и бесплодными попытками определиться с началом и концом книги, равно их не имеющей, как и середины, заключив в своё нутро набор глав с различным содержанием, уловимые для возможности всё соединить вместе только на уровне интуиции. При этом, в книге нет сумбура, а есть желание авторов разобраться в устройстве Вселенной, связывая многое с влиянием инопланетного разума, пока ещё недоступного для землян. Что-то обязательно должно быть в космосе, но что именно пока для Стругацких непонятно. Читатель будет наблюдать за рассуждениями о влиянии других цивилизаций на объекты Солнечной системы, поскольку больше ничего цельного в книге нет. Лишь поиск следов внеземного происхождения будет интересовать героев книги, а всё остальное — внутренняя философия людей, служащая дополнительным привлекательным элементом.

В будущем юные школьники будут иметь специальность ещё до окончания среднего учебного учреждения, а если они при этом ещё будут владеть навыками сварщика в безвоздушной среде, то эта кладезь выше всяких похвал. Вместо ухаживания за клумбами в родном городе, им будут предлагать практику по специальности где-нибудь на спутниках Сатурна, куда активно переселяются рабочие, но ещё не имея жилых и производственных помещений. В «Стажёрах» земляне только начали осваивать ближайшие планеты. Совсем недавно человек слетал на Венеру, где группа исследователей должна была погибнуть, но отчего-то не погибла, что весьма испортило впечатление от «Страны багровых туч». Основная проблема для колонизации — недружелюбные формы жизни. Если на Венере всё было против землян, то на Марсе обитают таинственные пиявки, нападающие на одиноких людей. Вокруг всего этого Стругацкие возвели стену, предлагая читателю вместе с ними на неё взобраться и посмотреть на возможное решение проблем. Отнюдь не появление человека становится загвоздкой, и не его технологии. Всё дело в подозрительных объектах, построенных или оставленных задолго до прибытия землян.

Стругацкие не смотрят далеко вперёд, останавливая взор читателя именно на первых десятилетиях исследований космоса с помощью межпланетных перелётов. Если ранее читатель понял все трудности полёта за пределами атмосферы Земли, то теперь ему предстоит познакомиться с другими проблемами, возникающими непосредственно на местах. Пока люди на Марсе строят новые жилые помещения, испытывая в них большую нужду, кто-то в сорокаметровой пещере найдёт один единственный след от ботинка, чтобы сразу начать ломать голову над причинами его появления.

Тема взаимоотношения героев не остаётся в стороне. Книга наполнена диалогами, в которых люди стараются наладить между собой дружеские отношения или деловые контакты. Каждый понимает, что от его действий зависит общее будущее, а значит нужно быть терпимее друг к другу; нет явных отрицательных персонажей и никто не желает заявить миру о своих амбициях. Наоборот, все на общих собраниях стараются придти к единому мнению, честно сообщая о реальных препятствиях, которые нужно устранить раньше, нежели принимать решение по поводу более важного вопроса на повестке. Стругацкие показывают идеальные ситуации для эры космических исследований, где пока ещё отсутствуют отчаянные люди, готовые пойти на всё ради открытия. Героев постоянно будет тормозить чувство самосохранения, хотя некоторые всё-таки примут решение о необходимости действовать самостоятельно, но для этого сперва проведут комплекс мер, доказав читателю наличие головы на плечах.

Если всё в будущем будет настолько идеально, а люди добры по отношению к себе подобным, то можно закрывать книгу и начинать мечтать, глядя на облачное небо, представляя за ним чёрный космос с мириадами звёзд, до которых человек всё равно дотянется. А когда дотянется, то хлебнёт горя в катастрофах астрономического масштаба. Но у Стругацких в отдалённом будущем всё должно быть замечательно: люди — добрые создания, помогут сперва себе, а потом инопланетянам. Так и должно быть. Хочется в это верить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Подготовить текст к публикации — это целая наука. Так было в 1974 году, когда Аркадий Мильчин перерабатывал старые наработки, заново создавая пособие для корректоров и редакторов. По состоянию на начало XXI века, значительная часть книги устарела — современные технологии позволяют экономить время и многое доверять автоматизированным процессам, сосредоточив своё внимание только на небольшом количестве элементов, к которым относится и вычитка, всегда имевшая, имеющая, которая будет и дальше иметь важное значение. Опытный человек должен отследить правильность составления абзацев, поймать ошибки в тексте и выдать редактору в предподготовленном окончательном варианте. Так кажется со стороны — на самом деле всё может обстоять иначе. Чтобы знать точнее, нужно прочитать более современные справочные книги, но и от труда Мильчина отказываться не следует — можно получить избыточную информацию по разным вопросам: довольно занимательным и очень важным.

С прописной буквы следует писать не только личные имена, названия и слово Родина, а гораздо большее количество слов. У стороннего читателя закружится голова от различных вариантов, некоторые из которых устарели, а что-то стало нарицательным. Не каждый скажет, что «вторая Мировая война» пишется именно таким образом, или слово «родина» может быть написано вот так. Устроив тщательный разбор, составитель Мильчин широко освещает правила написания аббревиатур и сообщает читателю правила сокращения слов. Казалось бы, где заключается ошибка, если рассматривать «41 млн» и «45 млн»? На первый взгляд её нет — «миллион» грамотно сокращён с заменой двойной буквы «л» на одинарную и выбросом гласных. Однако, правда заключается в том, что «45 млн.» пишется с точкой на конце, поскольку в этом случае отброшено продолжение «-ов», а значит должны применяться жёсткие правила, о которых рядовые люди ничего не знают. Возможно, это уже не используется, но раньше правильным считался именно такой вариант написания. Разобравшись со сложными моментами, Мильчин даёт разбор правописания цифр, после прочтения которого гораздо проще определиться, когда всё-таки нужно писать «сорок», а когда ограничиться «40». Во всём вышеописанном очень много нюансов.

Кому-то могут пригодится правила составления таблиц, а кто-то будет бесконечно благодарен автору за разбор математических и физических текстов, где постоянно возникают проблемы с отображением формул и входящих в них символов, когда не просто «метр в квадрате», а именно «квадратный метр», а также другие особенности. Интересно представлена запись нот, проверка которых требует при вычитке проиграть содержание текста самостоятельно на музыкальном инструменте. Не остаются в стороне правила оформления иллюстраций и стихотворной формы. Подробно Мильчин останавливается на пьесах, требующих к себе такого же серьёзного подхода. О цитировании текста можно писать бесконечно, поскольку читателю такой информации не сообщали даже в школе, предлагая при написании сочинений упрощённую систему, которая легко может ввести в заблуждение, имея характер вырванных из контекста слов.

Аркадий Мильчин осветил практически всё, что может заинтересовать корректора и редактора. Не хватает только дополнительного раздела с правилами орфографии и пунктуации, чтобы всё действительно было в одном месте.

Это лишь малая часть из того, с чем можно ознакомиться благодаря данной книге. Не стоит упоминать: список использованной литературы, содержание, оглавление, сноски, аннотации, прочие элементы. Книжное дело — именно наука, требующая к себе серьёзного подхода. Не просто проверить на ошибки, скомпоновать и отправить в печать, но и справиться с множеством подводных камней. К сожалению, с развалом Советского Союза развалилось и уважение людей к мелким деталям; а то и просто над всем превалирует жажда заработать деньги наиболее лёгким способом, сэкономив на значительной части процесса по доведению издаваемого текста до ума.

Автор: Константин Трунин

» Read more