trounin.ru

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Всего Тургенев опубликовал шесть рассказов во втором выпуске «Современника» за 1848 год. Следующие — это «Бирюк» и «Лебедянь». Снова читатель знакомился с нравами людей, с которыми Ивану доводилось встречаться. Наконец-то, в череде не совсем доброго отношения, встретился ему лесник, довольно строгого нрава. Спрашивается, как этот человек вообще мог относиться с добром, если о суровости его нрава говорила вся округа? Рассказчику пришлось на себе испытать суровый нрав лесника, только не в отношении себя, а касательно лесоруба, по своей воле решившего срубить дерево в барских угодьях.

Представленный вниманию лесник — один из тех, чей быт Тургенев однотипно описывал в цикле. Вновь им стал человек с личными принципами, живущий так, чтобы всё сохранялось на имеющихся позициях. Но, в отличии от многих действующих лиц в «Записках охотника», лесник не может переступить через совесть. Он воплощал образ надёжного человека, достойного похвалы. Как бы барин к нему не относился, он исправно нёс службу. Никогда и ни с кем не желал вступать в отношения, предпочитая честно исполнять обязанности. Он мог процветать, договорись брать с лесорубов отступные. Только на такой шаг лесник из рассказа Тургенева не способен. Тем и проявлялась его жестокость к окружающим — ни с кем не желал соглашаться. И когда поймал очередного лесоруба, думал представить виновника барину на полагающееся судилище. Однако, Иван развивал повествование, представляя лесоруба нуждающимся человеком, пошедшим на преступление из-за необходимости. Не обязан был лесник соглашаться на уговоры, но и сердце у него не каменное. Омрачает повествование семья лесника, живёт он с детьми один, так как жена не выдержала такой жизни. Потому и назвал Тургенев рассказ словом «Бирюк».

Следующее повествование — «Лебедянь». Иван сообщил о том, как побывал не лебедянской ярмарке, славной конями. Ему на этот раз требовалось прикупить лошадь. Проведя вечер в кругу знакомых, во вполне светской обстановке, никак не на пороге мельницы или в чистом поле. В качестве рассказчика он примечал детали, кто и каким образом разговаривал, чем был приметен, вероятно считая допустимым после развить сюжет касательно встреченных действующих лиц. Но всё-таки его интересовали лошади, поэтому читателю следовало познакомиться с процессом покупки. Вполне очевидно, приобретая, рассказчик должен каким-то образом быть обманут, ведь торговля лошадьми — примечательное событие, всегда описываемое из-за большого риска попасть впросак. Тургенев не стал исключением, он излишне проникся отношением продавца, чрезмерно приятным, оно казалось радушным, словно хозяин соглашался уступить лучшую лошадь по сходной цене, невзирая на убытки, которые может понести. На том и держится торговля, считаемая искусством — нужно уметь продавать товар, каким бы он не оказывался на самом деле.

На следующий день выяснилось — лошадь куплена с изъяном, хромая. Как следовало поступить? Рассказчик попытался решить дело с продавцом миром, но тот не соглашался принимать товар обратно. Обращаться в судебные инстанции или звать на помощь друзей, а то и лихих товарищей? В том не видел Тургенев нужды. Он понял, жизнь преподнесла ему урок, и отделался он малой кровью, так как изначально приобретал лошадь за небольшие деньги. Читателю это в той же мере должно стать наукой и напоминанием — принижаемое в стоимости всегда имеет дефект, о котором продавец обязательно умолчит. Впрочем, «Лебедянь» — рассказ о ярмарке, куда Тургенев ещё наведается. В следующий раз он не совершит подобного промаха… А может и совершит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказы из цикла «Записки охотника»

Раз читателю понравились первые рассказы из цикла с пометкой «Из записок охотника», следовало продолжать. Находясь в заграничном путешествии, Тургенев продолжил припоминать случаи из жизни. В голове у него должно было быть множество вариантов, ни один из которых не формировался в нечто, о чём Иван смог бы написать. Двум наброскам, каждый из которых имел вид заметки, Тургенев придал общий вид, дав название по месту действия — события происходили возле родника Малиновая вода. Иван продолжил повествовать в духе предыдущего рассказа, сообщая детали о новых действующих лицах. Особого интереса у читателя к повествованию не возникло, даже Белинский не счёл нужным находить нейтральные слова, говоря напрямую, выражая недовольство. Оно и понятно, портреты действующих лиц вышли из-под пера Тургенева неудачными, ничем особым непримечательными. Получалось, Иван желал довести наброски до окончательного вида, тогда как от них следовало отказаться. Как итог: невзрачное повествование.

Испив из родника, рассказчик предлагал ознакомиться с людьми, которых он тут встретил. Сперва представил Стёпушку, человека без прошлого и настоящего, живущего сегодняшним днём. Никто о нём ничего не знал, потому как он сам о том предпочитал молчать. Исходя из даваемых Стёпушке характеристик, образ выходил у Тургенева малопримечательным. Именно о нём Иван желал написать один из очерков. Работа не продвигалась, поэтому в другом очерке повествовалось про человека по прозвищу Туман. Данное действующее лицо примечательно рассказываемыми историями, некогда он являлся крепостным, ныне прислуживает дворецким, но его память продолжает хранить барские увеселения. Объединив оба очерка, Иван всё равно не видел завершения, поэтому к действующим лицам был прибавлен Влас, вернувшийся от барина, желавший облегчить оброчное бремя. Завершения у рассказа не было, действующие лица разошлись.

Публикация повествования «Малиновая вода» состоялась во втором номере «Современника» за 1848 год. В том же выпуске вышел, помимо прочих, ещё один рассказ из того же цикла — «Уездный лекарь». Несмотря на ясность содержания, критическое сообщество разделилось. Уяснить суть происходящего не смог даже Белинский, вовсе отказавшись понимать смысл. Сохранились свидетельства, согласно которым Белинский негодовал, особенно сильно, когда вынужден был спорить с женой, наоборот хвалившей Тургенева за содержание «Уездного лекаря». Повествование и вправду полно неоднозначности, так как, если описан реальный случай, увидеть в нём светлое начало не получится.

Иван повествовал, как занедужил, вследствие чего пригласил лекаря, а тот сообщил ему об обстоятельствах своей жизни. Некогда его пригласили к больной девушке, та сгорала на глазах, никакое средство не могло облегчить её мук. О единственном мечтала девушка — познать любовь. Это познание так и осталось для неё тайным. Может потому лекарь и воспользовался возможностью, учитывая и столь важное обстоятельство — девушка была привлекательной внешности. Оставшиеся ночи они проводили наедине. Что происходило между ними, то всегда понятно, никогда не описываемое классиками в подробностях. Но девушка не могла поправиться, вследствие чего всё равно умерла.

Как повествование характеризовало лекаря? Никак. Жизнь его сложилась иначе, далёкой от романтических представлений. Тургенев не должен был вкладывать в происходящее моральную составляющую, так как ничего подобного в тексте читатель не найдёт. Просто Иван описал один из случаев, которому мог быть свидетелем. В такую историю вполне можно поверить, придав содержанию иной смысл, ни в чём не укоряя лекаря, который старался облегчить муки девушки, позволив — может единственное средство спасения — поцеловал, в последующем проводя ночи в успокоительных беседах. Только вот зачем он решил об этом исповедоваться рассказчику?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказ из цикла «Записки охотника»

Во втором рассказе цикла «Записки охотника» — такое же описание нравов отдельно взятых людей, встречающихся повсеместно, которых можно понимать в совокупности. Наиболее характерным действующим лицом повествования становится Ермолай — своеобразного образа мысли крепостной. Этот человек жил по принципам, которые далеки от нравственности, но негативно на его восприятии это не сказывается. Просто Ермолай жил так, чтобы не мешать остальным. Можно сказать, от его присутствия или отсутствия ничего не изменится. Однако, учитывая интерес Ермолая к охоте, пользу он всё-таки приносил, особенно Тургеневу, любившему проводить с ним время. Бывало вдвоём они шли по полям и лесам, делились радостями и горестями, пропитанием, спали в самых отвратительных условиях. Собственно, на этот раз им предстояло остановиться на постой на мельнице, куда их запускать долгое время отказывались.

Так кем был Ермолай? Неужели совсем никаких обязательств не имел? Для него, что собака, что жена, как и всё прочее — должное присутствовать само по себе, не затрагивая его собственных интересов. Собаку Ермолай не кормил, та сама о себе заботилась. Может и жену он не кормил, считая допустимым, если та сама сумеет позаботиться о дне насущном. Да и дома Ермолай не любил появляться, предпочитая находиться на вольных хлебах, либо Тургенев не решился о чём-то рассказывать. Сам дом уподобился развалинам, Ермолай никак не стремился к поддержанию строения в нормальном состоянии. Когда жена смела обращать внимание на свои нужды, удостаивалась брани и побоев. Читатель понимал, к быту Ермолай не приспособлен. Вполне даже можно допустить, всё у него валилось из рук. Он проявлял стремление только к охоте, на прочее не обращая внимания. И только поэтому Тургенев его всячески примечал, находя удовольствие быть с ним в компании.

В рассказе есть ещё одно действующее лицо — мельничиха Арина. Она заботится о гостях, невзирая на запрет мужа. Тот имел неудачный опыт общения: в прошлом году ему чуть не спалили мельницу, причём такие же, с виду нормальные, охотники. И кем была Арина? Как и все крепостные женского пола — несчастное земное существо, принужденное терпеть барскую волю, не проявляя стремления к праву на выражение личных чувств. Она порядка десяти лет прислуживала горничной в столичном графском доме, пока не стала упрашивать барыню дать дозволение на женитьбу. Тут же Тургенев сообщал о правиле графини, считавшей, что её горничным не полагается быть замужними. Когда же Арина забеременела от лакея, её сослали в деревню, где она поныне и живёт.

Как поступить с мельничихой? Тургенев, под видом рассказчика, лишь принимал её заботу, тогда как Ермолай не прочь был перевести ухаживания в более интимную форму, о чём, без какого-либо стеснения, намекал, приглашая домой, откуда спровадит жену. Читатель может увидеть безнравственность в таком моменте содержания, подобно цензору, указавшему на недопустимость такого в сюжете. Но как-либо поступать с мельничихой не требовалось, путникам нужно было лишь провести ночь на мельнице, после чего они продолжат охоту.

Читатель может воспринимать рассказ в разном качестве. Предлагается опустить детали повествования, какими бы они не были. Тургенев описывал действительность, какой она ему предстала. Важно другое, у писателя должно сформироваться умение создавать портреты действующих лиц, похожих на настоящих. Для тренировки такого навыка подойдут настоящие люди, с которыми сводила судьба. Делать это нужно умело не только в отношении хорошо знакомых, вроде Ермолая, но и тех, с кем довелось видеться всего один раз в жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказ из цикла «Записки охотника»

Опасно жить в государстве, выражая иные мнения, нежели приняты в обществе. Неважно, пусть эти мнения близки многим людям, которым они приходятся по нраву. В России Николая I считалось за опасное рассуждать о правах крестьян. И Тургенев, впитывавший известия о происходящих в мире событиях, вполне должен был понимать, насколько возросло человеческое стремление к справедливому распределению благ. Вместе с тем было очевидно, человек человеку — рознь. Если одному нравится процветать, другой за радость примет прозябание. Возможна и иная ситуация: властелин сочтёт за лучшее обратиться в раба, а раб — во властелина. Но говорить при этом, будто прозябающий заслуживает процветания, а раб — свободы, считалось недопустимым. То понималось при достаточно объективном объяснении — если одновременно большому количеству людей будет позволено поступать по их воле, государство придёт в упадок. Понимая это именно так, читатель может приступать к знакомству с первым рассказом из цикла «Записки охотника».

Ежели кому-то кажется, будто крестьяне по всей России друг от друга не отличались, он ошибётся. Тургенев не стал приводить различия абсолютно всех, дав пример в виде крепостных двух губерний: Калужской и Орловской. Оказывалось, в одной губернии — высокие и статные, в другой — низкие и сгорбленные. В одной предпочитают селиться в окружении леса, в другой — посредине бескрайних полей. Так и к помещикам там относились столь же различным образом, где-то предпочитали помогать вести хозяйство, а где-то отлынивали от работы. Не обязательно, чтобы подобное разделение случалось в приводимых губерниях повсеместно, просто Тургенев получил определённое представление, опираясь на которое и рассказывал.

Всё содержание рассказа — хождение от одного к другому. Читатель становился очевидцем, насколько разнится представление о жизни. Даже в вопросе об освобождении от крепостничества, не было твёрдого мнения. Ведь не секрет, крестьянин вполне мог выкупиться от барина, заплатив изрядную сумму откупных: выкупались актёры, писатели и предприимчивые люди. Иные не видели в этом необходимости, поскольку не испытывали притеснения, жили в полную волю и без того. Впрочем, мог ли Тургенев позволить крепостному выкупиться на страницах рассказа? Отнюдь, крепостной только и мог отмахиваться, замечая, насколько ему вольно жить при барине, вследствие чего он не видит необходимости задумываться над обретением свободы.

С другой стороны, Тургенев словно приглашал читателя к диалогу. Почему бы не порассуждать о возможности предоставления крепостным воли? Или даже задуматься, насколько им важно находиться в зависимости от бар. Или, вполне вероятно, принудить дворянское сословие к необходимости уважать тех, кто по исторической случайности угодил к ним в услужение, чья доля изначально не заключалась в полном ими владении, а всего лишь для облегчения учёта налогов, поступающих в казну от помещиков-сборщиков. Найти предмет для рассуждения не так уж трудно, особенно понимая, какой пласт проблем получится найти в столь небольшом по содержанию рассказе. Однако, Тургенев сам выводил проблему зависимости крепостных, не посчитав допустимым обойти её стороной.

Не стоит даже предполагать, какая идея для романа могла в те годы посетить Тургенева. Пусть Иван пока не пришёл к мысли о борьбе людей за лучшее из им должного быть доступным, он намёками давал понять, о чём мог писать, но был ограничен рамками совести. Как не говори, а выступать против государственных устоев — не лучшая из затей. И показывать ситуацию, где кто-то думает об этом — затея не лучше. А вот мимолётом спросить действующее лицо рассказа: не желал бы он повергнуть устои во прах? Вроде бы интересная мысль, пускай и опасная.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В какой-то момент Горький определился, что прежде написанным рассказам, которые объединяла идея странствий, нужно придать окончательный вид. Для этого он на протяжении трёх лет, начиная с 1915 года, писал короткие истории. Получилось это у него не очень хорошо, так как даже исследователи творчества не брались задумываться над содержанием и не искали свидетельств, к какому времени жизни автора их следует относить. Да и сам Горький, предлагая хронологию расположения рассказов в сборнике, не придерживался даты написания, считая, например, допустимым поместить рассказ от 1915 года на предпоследнее место. В целом, заключительная часть «По Руси» проходит у читателя перед глазами одним мгновением, не оставляя впечатлений.

Итак, после перерыва, в ноябре 1915 года в газете «Борисоглебское эхо» публикуется рассказ «Счастье», размером набиравший порядка полутора тысяч слов. В декабре, уже в журнале «Летопись», Горький публикует четыре очерка подряд под заголовком «Воспоминания»: «Светло-серое с голубым», «Книга», «Как сложили песню» и «Птичий грех». Читатель узнавал автора, представлявшегося в одном из очерков Иегудиилом, прекрасно помня об одном из псевдонимов Горького — Иегудиил Хламида. Узнавал и про бытность писателя в качестве весовщика на железнодорожной станции и о пребывании в Арзамасе.

Рассказ «Герой» из декабрьского выпуска газеты «Русское слово» печатался в виде части повести «В людях», но так и остался в качестве самостоятельного произведения, на тот момент не имея названия. Тогда же в газете «Киевская мысль» вышел рассказ «На Чангуле», размером более пяти тысяч слов.

Следующий рассказ («Клоун») снова вышел в «Киевской мысли» — в февральском выпуске. Горький рассказывал о том, как клоун решил помочь женщине. Там же и в том же месяце опубликован рассказ «Весельчак». Как выяснили исследователи творчества, этот рассказ сложен на основе сохранившихся остатков рукописи двадцатилетней давности. Тогда Горький не сумел найти издания, согласившегося бы на публикацию. Сам рассказ определялся Горьким в качестве закрывающего сборник «По Руси».

В апрельском выпуске «Киевской мысли» опубликован рассказ «Гривенник». После чего до сентября не последовало ни одной публикации, когда случилось быть написанным циклу очерков про встречи под заголовком «Воспоминания», публиковавшиеся, уже по доброй памяти, всё в той же газете «Киевская мысль». Второго сентября публикуется «Вечер у Шамова», примечательный описанием случая, когда Горький случайно разрядил в себя пистолет. Через день был «Вечер у Панашкина», опубликованный в печати двадцать восьмого числа. «Вечер у Сухомяткина» завершал цикл встреч, был опубликован в октябрьском выпуске.

В декабре Горький опубликовал рассказ «Ералаш» в газете «Русское слово». Произведение примечательно спором на религиозную тему. И уже в январском выпуске за 1917 год в журнале «Летопись» вышел рассказ «Страсти-мордасти». Ещё один рассказ опубликован в майском выпуске «Русского слова» («Тимка», тогда под заголовком «Случай»). Рассказ «Лёгкий человек» публиковался в «Летописи» с мая по июнь, Горький считал его за набросок к повести «Сын».

Последним рассказом, по хронологии написания, стало повествование «Зрители», опубликованное в октябрьских выпусках газеты «Новая жизнь», где сообщалось о похоронах генерала.

Напоследок нужно сказать о сборнике «По Руси» следующее. Первые одиннадцать рассказов Горький опубликовал в девятнадцатом томе собрания сочинений «Жизнь и знание» за 1915 год, следующие восемнадцать издал в качестве сборника «Ералаш и другие рассказы» за 1918 год. И только в 1923 году все рассказы были объединены в составе единого сборника. Интересующийся читатель может его рассматривать в качестве источника по сведениям о жизни писателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В апрельском выпуске газеты «Русское слово» Горький рассказывал про юродивого. Изначально рассказ назывался «Слобода Толмачиха», позже «Нилушка». Повествование начиналось с описания судьбы барина, за тринадцать лет до отмены крепостного права по собственной воле освободившего крестьян, чем вызвал гнев императора Николая и был отправлен в монастырь. Нилушка появляется во второй половине рассказа, боящийся открытого пламени вследствие полученной в детстве психологической травмы. Что примечательного в повествовании должен найти читатель? Разве только уверенность Нилушки в наступлении смерти в тот момент, когда он об этом скажет. Собственно, так и происходит.

В февральском выпуске «Современника» публикуется сумбурно изложенный рассказ «Кладбище». В майском номере «Вестника Европы» — рассказ «На пароходе». Горький делился историями, услышанными во время передвижения по реке, как одно из действующих лиц решило выпрыгнуть за борт, тогда как рассказчик доплыл до Казани.

Отдельно нужно упомянуть рассказ «Женщина», опубликованный в «Вестнике Европы», изначально названный как «На Руси», должный быть опубликованным ещё в конце 1912 года. Горький делился очередным опытом общения с противоположным полом. Сетовал ли он, или поражался женской мудрости — читатель определится самостоятельно. Женщина на страницах повествования стремилась обратить на себя внимание мужчины, выражая уверенность в необходимости крепкой душевной и телесной связи, без чего не может быть отношений. При этом она давала намёки, которые истолковывались совсем иным способом. Стоило мужчине проявить ответное чувство, он тут же получал отпор.

В июльском выпуске «Русского слова» опубликован рассказ «В ущелье», должный раскрыть перед читателем страницу жизни Горького, когда он выполнял обязанности ночного сторожа. По авторской хронологии за ним идёт рассказ «Калинин», опубликованный в январском выпуске «Современника». Как и в повествовании про Губина, теперь Горький описывал портрет другого человека. В бытность нахождения на Кавказе, довелось ему встретиться с Калининым, ратующим за справедливое распределение благ. Калинин возмущался принуждению жить по тем правилам, которые для него определяют богатые и власть имущие. Почему они полагают, будто им дано право на королевское существование, тогда как ему в том же самом отказывают? Нет, Калинин не считал такое допустимым, с чем собирался бороться. Вполне очевидно, рассказ не мог быть опубликованным без цензурных изъятий.

В ещё одном июльском номере «Русского слова» вышел рассказ «Едут», позже публиковавшийся под названием «На душе». Опять же, по хронологии от Горького, следом шёл рассказ «Покойник», публиковавшийся в февральском выпуске «Вестника Европы», написанный в 1912 году, имевший название «На Руси», чем может показаться близок с рассказом «Женщина». На этом рассказы цикла прерывались до 1915 года, Горький более не продолжал над ним работу.

Сказать определённое по вышедшим литературным трудам не получится. Горький стремился раскрыть нечто большее, в основной части ставшееся недопонятым. За негативную сторону повествования говорит стремление к растяжению содержания, объём раздувался за счёт авторского стремления к наполнению, тогда как у Горького редкое крупное произведение оказывалось способным удержать читательский интерес. Это хорошо проявлялось в романах, похожими оказывались пьесы и рассказы, чей размер превосходил рамки короткого произведения, приближаясь к повести. А может Горький пытался найти сюжет, достойный длительного повествования, поэтому брался то за одно, то за другое. Пока у него ничего не получалось. И получится ли? Ответить на это в данный момент не получается. Однако, хорошо известно, через десять с небольшим лет начнёт работать над эпопеей «Жизнь Клима Самгина».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Живя на чужбине, Горький беспрестанно возвращался к мыслям о России, чаще прочего обращаясь к дням минувшим. Он работал не только над русскими сказками, но и находил время для собственных воспоминаний. Ещё не ведая наперёд, в 1912 году он создаёт три рассказа, после ставшие первыми из двадцати девяти, объединёнными в цикл «По Руси». Что примечательно, самый первый рассказ назван «Рождением человека» (опубликован в апрельском выпуске журнала «Заветы» и в издательстве Ладыжникова). Читатель может не понять, почему Горький приступил к описанию хождений по Руси с событий на Кавказе, к чему не следует излишне проявлять внимания. Некогда, когда Российская Империя, а затем и Советский Союз, сохраняли единство, тогда Русью считалась вся территория страны. Именно поэтому, куда бы не заносила в молодые годы судьба, Горький путешествовал именно по Руси. И самым ярким воспоминанием для него стало оказание акушерского пособия: он принял роды.

На брегах Кодора Русью пахнет, сказал бы поэтически настроенный человек. Местные скажут, что какими только ароматами те брега не пахнут, поскольку с древнейших времён тут находили отдохновение многие, в том числе и армия Древнего Рима. Любование окрестностями и поедание лаваша с диким мёдом закончилось для Горького необходимостью вспомнить прежде читанное. Он встретил девушку, отбившуюся от своих. Она понимала — скоро разрешится от бремени, вследствие чего отдалилась от сопровождавших её мужчин, так как не желала делать этого на виду. Она будто не понимала, насколько опасно поступает. Не окажись рядом главного героя повествования, принять ей смерть в родовых муках. Может она примет смерть и при оказании акушерского пособия, зато будет уверена — её дитя останется жить.

Второй рассказ («Ледоход») первоначально называвшийся как «Из впечатлений проходящего», был опубликован в декабрьском выпуске «Вестника Европы». Теперь в воспоминаниях Горький делился случаем из бытности в Нижнем Новгороде. Повествовал Горький без интереса, предлагая к вниманию эпизод прошлого, когда он работал десятником у подрядчика. Собравшимся в рассказе людям приходилось идти по льду в опасную пору, периодически они проваливались по голову, всё равно продолжая идти, периодически выражая опасения о судьбе, поскольку могли быть затянутыми под лёд, и хорошо, если их тела найдут хотя бы на берегу.

Третий рассказ («Губин») вышел в том же декабре, но был опубликован в журнале «Современник». В продолжительном очерке Горький повествовал про человека, чья фамилия вынесена в название. Губин показывался интересной личностью, достойной отдельного повествования. Какой именно интерес он может вызвать? Разве только для необходимости понимать, насколько каждый человек способен быть интересным, прояви внимание к его мыслям и поступкам. Причём об этом в той же мере нужно говорить, помыслы Губина, как и любого другого, не остаются на месте, всегда подверженные изменениям, согласно приобретаемого жизненного опыта.

Губин предстаёт перед читателем с неказистым выбритым лицом, рассказывающим, как борода послужила причиной церковного раскола, ведь в бороду всегда врать легче — она ложь скрывает. Всё дальнейшее содержание рассказа — раскрытие мыслей Губина, имевшего собственную позицию едва ли не по каждому вопросу. Губин непременно знает, какой является правда, твёрдо уверенный в достоверности приводимых им свидетельств.

В целом, воспоминания Горького рано или поздно должны принять вид с чёткими рамками. Пока нельзя определиться, насколько «Рождение человека», «Ледоход» и «Губин» совместимы для объединения под одной обложкой. Вскоре станет ясно, связь будет обозначена через самого Горького, главного участника описываемых событий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кем был в действительности Владимир Даль? Разве русским? Сам он считал именно так, но происходил из семьи с датскими корнями. Не смотря на это, Даль имел и другую особенность, доставшуюся ему от предков — он стремился изучать языки. Его отец — Иоганн Даль — знаток иностранной речи, лингвист-испытатель, стался приближенным Екатерины Второй в качестве придворного библиотекаря. К тому же, отец Даля знал медицинское дело. Во многом Владимир пошёл по его стопам, так как с юных лет в качестве стези выбрал медицину, обучившись на хирурга. Но когда у него появилась тяга к изучению многообразия именно русского языка? Мельников склонен считать за отправную точку годы обучения в Петербургском морском кадетском корпусе, где неокрепший ум будущего лингвиста обогащался в положительном и отрицательном смысле. Но основное развитие произошло во время войны с Турцией, куда Даль отбыл в качестве медика. Уже тогда он делал записи, обзавёлся ослом и телегой, поскольку все наблюдения требовалось тщательно фиксировать. Стремление к познанию не раз омрачалось — записи с завидной регулярностью уничтожались в силу причин, почти не зависящим от самого Даля.

Мельников уверяет, Владимир не терпел армейской службы. Не видел смысла Даль в том, где сам смысл отсутствовал. Приходилось выполнять несколько поручений сразу, каждое из которых противоречило другому. Поэтому, оставил службу без лишних раздумий, предпочтя слово медицинскому призванию. Стоило ему вернуться с войны, как начал сотрудничать с Николаем Полевым, издателем «Московского телеграфа». Тогда же начали выходить произведения, подписываемые псевдонимом Казак Луганский. Дальнейшая жизнь в той же мере была связана со словом. Интересным фактом является присутствие Даля у постели умиравшего Пушкина.

Написание рассказов и пьес не лишало Даля возможности заниматься поиском слов. Но как доказать людям, будто такие слова действительно существуют? Это стало самым большим затруднением, поскольку невозможно приводить доказательства по каждому слову. Может быть укор был связан ещё и с тем, что Владимир считал допустимым переиначивать иностранные слова на русский манер, осмысливая звучание вроде следующих слов: гимнастика, горизонт, атмосфера, адрес.

Другое затруднение — отсутствие понимания, для кого изыскание Даля предназначалось. Работая на голом энтузиазме, Владимир понимал невозможность финансового обогащения, к чему и не стремился. Но без возможности извлечь выгоду, хотя бы способную компенсировать выпуск труда, всё могло оказаться напрасным: изыскания продолжат пылиться на полке личной библиотеки, пока не истлеют.

С другой стороны, Мельников совершенно не затрагивает идею роста самосознания русских. Будто общество не разделилось на западников и славянофилов, хотя, после отмены крепостного права, проблема явно обозначилась. Не могли славянофилы не ратовать и не поддерживать труд Владимира Даля, должные ему всячески содействовать. Но Мельников упорно подводил читателя к пониманию невероятных усилий, которые прилагал Даль, чтобы его мечта осуществилась, чтобы был издан задуманный им словарь.

Напоследок Мельников предлагал разобраться, кем же является Даль. Если происхождение его было датским, то душа точно принадлежала России. Об этом свидетельствуют и слова самого Даля, когда, после посещения Дании, он твёрдо уверился в отсутствии у него пристрастия к датскому, тогда как он чувствует родство только с Россией. Поэтому можно смело ставить точку, не возвращаясь к обсуждению данной темы. Впрочем, оно и не требовалось, не начни Мельников акцентировать на этом внимание. Раз родился и вырос в России, существовал во имя её процветания, значит уже имеет право считать себя русским.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вторая книга об Иване Грозном получила название «Море». Теперь не пушкарское ремесло станет предметом основного внимания, важнее разобраться с морской стихией, поскольку география интересов Руси расширялась, так как устанавливались крепкие связи с Англией. На страницах произведения появляется стремление царя найти дельного корсара, способного послужить на пользу государства Московского. Интерес возникал и в силу необходимости уберегать русские купеческие суда от разграбления. Вместе с тем, Костылев стремился отобразить, по какой именно причине Курбский перешёл на польскую сторону, никаких обоснованных доводов не приводя. Получалось так, что проиграв одну битву, когда тридцатитысячное войско уступило четырём тысячам поляков, Курбский убоялся расплаты, из-за чего спешно покинул Русь. Довод получался подлинно надуманным, либо прочие исторические источники стремятся находить иные объяснения.

Содержание произведения интересно ещё и тем, как со стороны Руси и Польши зрела мысль об унии. Поляки вполне были готовы, чтобы над ними стал королём русский владыка, в чём не было особенности, вспоминая, каким образом они привыкли овладевать землями, делая то под видом жеста доброй воли. Некогда соединение с Великим Княжеством Литовским породило Речь Посполитую. Теперь требовалось в очередной раз усилить позиции, понимая рост могущества Московского княжества, сумевшего завершить процесс объединения русских земель и воздав соседям за долгое терпение непотребного к себе отношения. Как знать, агрессия могла распространиться и на Польшу, особенно учитывая участившиеся взаимные выпады. Но до того момента произойдёт порядочное количество событий.

Вновь Костылев вернётся к Курбскому. Покинув Русь, этот политический деятель не встретил общего понимания. Шляхта противилась, чтобы постороннему человеку вручать привилегии. Таким уж было Польское королевство, где власть короля не распространялась на волю шляхты. Пока большинство не согласится с определённым суждением, одобрения оно не могло получить. Поэтому, как бы Курбский не надеялся на частицу земель Польши в личное владение, соглашаться на такое в Речи Посполитой не спешили, невзирая на желание короля укрепить связь с опальным русским подданным.

Пока Костылев представлял, как к купцам отнеслись на английских берегах, он же развивал мысль о происходивших на Руси процессах. Читатель может не знать, но ему нужно сообщить, что Иван Грозный стремился привести религиозные затруднения к единому пониманию. Проблему доставляли переписчики текстов, часто допускавшие неточности в документах. Иван Грозный планировал решить затруднение с помощью нового искусства — книгопечатания. Но повлиять на мнение людей в государстве он не мог, чему найдётся довольное количество объяснений: от представления о дьявольском вмешательстве в дела церкви и вплоть до нежелания утратить контроль над кому-то угодным внесением изменений в религиозные тексты. Вследствие этого на страницах произведения рассказывается об удачах и неудачах первопечатника Фёдорова.

Ближе к концу повествования Костылев показывает стремление Грозного к созданию опричнины, в государстве начинались разбирательства с последующими казнями, побуждающей причиной чего стал раскрытый заговор. Тогда же поляки начинают думать о возможности унии с Русью, а остальная Европа — о недопустимости такого развития событий. К чему всё это может привести — читателю неведомо, ежели он плохо осведомлён в исторических процессах. Да и Костылев продолжал повествовать по остаточному принципу, лишая читателя интереса к происходящим на страницах событиям. Уже нельзя думать определённым образом, так как портрет Грозного во второй книге трилогии не имел продолжения, имевшего место в первой книге, как не давал повода предположить, каким он станет в книге последующей.

Автор: Константин Трунин

» Read more