trounin.ru

Жил или не жил Нестор Искандер в действительности — о том никто не ведает. Сохранилась лишь рукопись, в летописные своды вошедшая, повествующая о взятии Царьграда турками. И написана от лица человека, знавшего о подробностях того события со слов очевидцев. И имел тот человек возможность поговорить с греками и турками. Сам он, согласно приписке в окончании, служивый войска турецкого, с младых лет обрезанный и во славу мусульманского воинства воевавший, но христианству сочувствующий. Дабы не кануло столь важное событие в историю, решил он взять на себя смелость рассказать о нём в подробностях. Так читатель узнает, как и при каких обстоятельствах пал славный град Константинополь, некогда столица Восточной Римской империи, а после Византийской, а проще говоря, Греческой.

Не абы с кого речь повёл Нестор. Вспомнил он Константина Флавия, давшего христианству право быть официальной религией над римлянами. И было ему знамение: птица, вроде орла, схватила змею и понесла её к облакам, была ужалена и пала, змею же убили видевшие то люди. Истолковали мудрецы в том предзнаменовании следующее: на землях сих христианство в своё время уступит мусульманству, но никогда мусульманство не одолеет христианство полностью. Показаться такое истолкование может правдивым, если не одно обстоятельство — согласно которому получается, что мудрецы знали о ветви христианской религии, прозываемой исламом, за три века до её возникновения.

Задуматься если, какова роль Константина Флавия в появлении самого мусульманства? Ведь не будь его решения, как мог Мухаммед, пророк и посланник Аллаха, убедить людей в силе, данной ему божественным промыслом? Не из тех предпосылок исходил Нестор, сказывая про взятие турками оплота православия, крайне слабого и незаметного направления среди ветвей христианской религии, если говорить о самом Константине Флавии.

Не то важно, ибо всё есть присказка, покуда Нестор не стал сказывать о самой осаде. С его слов получается: не ведали царьградцы о турецких замыслах, напал на них Магомет неожиданно. Не смущает Нестора обстоятельство, согласно которому от Византии к тому моменту остался лишь град царский да земли некоторые. Не смущает и то, отчего ослабла некогда сильная Восточная Римская империя. Не говоря и о том, отчего не стал никто Византии помогать, кроме князя одного генуэзского, тогда как страны западные, христианству верные, как и Венеция, силой тогда обладавшая, нашли причину отказать в укреплении сил сопротивляющихся. Осталось царю Византии Константину XI держаться до последнего.

Долго длилась осада. Со всех сторон турки приступали к городу. Не могли пробить стены, так как славен Царьград был стенами своими, никому прежде для одоления недоступными. На хитрости шёл Магомет, не зная способа добиться смирения византийцев. Он и трупами град греков забрасывал, ожидая видеть смерть соперника от болезней, вызванных тел гниением. И Константину он предлагал уйти с миром, оставив град для его — Магомета — владения. И, отчаявшись, хотел сам уйти, цели не достигнув, не опереди его Константин с предложением отказаться от планов захватнических. Понял тогда Магомет: продолжать нужно давление. Запасся он терпением, продолжая осаду до соперника истощения, либо пока не будет одна из стен пробита. Как вода камень точит, так стены крепостные истончаются под огнём прицельным.

Когда пала одна из стен, началась сеча великая. Бился Константин на равных с гражданами града царского. Он сам оборвал жизнь шестисот мусульман, пока не был убит. А ведь предлагал ему патриарх тайно бежать, оставив владение на поругание войск Магомета. Твёрдо верил Константин в помощь Бога, его воле вверяясь и готовясь принять должное. Странным кажется, когда на Бога уповают соперники, думая, что к ним склонится воля его. Сошлись у стен Константинополя представители ветвей христианства, основой мифологию иудейскую имеющие, веря в защиту Бога одного и того же, но разными именами называемого, согласно норм языков различающихся, чему приснопамятное башни Вавилонской крушение было причиною.

Когда пал Константин, одно осталось жителям града царского — принять волю хана турецкого, опасаясь, как бы не вырезал тот всё население. И покорились они, отчего-то только теперь убоявшись смерти им положенной. Некий же серб принёс Магомету голову Константина. На том закончилась империя греческая, дав жизнь империи Османов. Вот и думают пусть люди теперь, кто победил в войне той: преданное Западом христианство Востока или христианство Востока, за оное Западом не принимаемое.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не сочетается свет и тьма, православие к ереси не склоняется, о том в Новгороде знали, немецкую церковь видеть в граде своём не желая. Город торговый население разное имел, потому настаивали немцы на церкви возведении, дабы обоюдный интерес был. Не соглашался народ, духовенство о том же вторило. Что делать немцам? К посаднику пошли, веруя в силу Соломонова слова, ибо золоту всё покоряется, все драгоценного металла слушаются, всему даётся за его блеск дозволение. И согласился посадник, дав совет, подсказав, как уговорить новгородцев. Но не бывать помыслам дьявола на земле православной, тонуть исчадиям ада, захлёбываться хитрым в прямоте помыслов человека русского.

Случилось то давно, когда посадником Добрыня был. Неизвестно о тех днях ничего, кроме сего случая поучительного. Добрыня принял золото от лиц к его вере отношения не имевших. Но не ему церковь строить немецкую, он лишь согласие дать на то может. И только тогда тому быть, когда люди одобрение дадут, ибо таковы требования Новгородской республики. Согласно указанию Добрыни, испугали немцы новгородцев, пригрозив извести церкви православные в городах им родных. Пришли в ужас от вести сей жители Новгорода и с опасением согласились принять неугодное каждому из них решение.

Наглостью наполнились души немецкие, задумали хуже дело совершить они, покусившись на храм православный, на его месте желая церковь свою возвести. Уж на это не могли согласиться новгородцы, но согласились всё-таки. Мало ли, ещё введут против них эмбарго торговое, отчего не бывать Новгороду независимым городом, покорится он роду Рюриков и примет над собою власть рода наследную.

Возвели немцы церковь свою, радуясь. Нанесли образы божьи на стены, восхищаясь их видами. И молились Богу они, убеждая новгородцев в тлетворности веры, сим торговцам присущей. От такого почитания обязана быть пагуба. Разразятся хляби небесные, поднимутся хляби морские или нутро земли вспучится, неся гибель посмевшим опорочить православное верование.

И подул вскоре ветер, с ног сшибая всякого, кто из дому выходил на улицу. Шёл по мосту через реку посадник Добрыня тогда, подхвачен он оказался и в воду опрокинутым: еле выловили, только уже мёртвого. И сгустились тучи, пал град на город, не причиняя вреда, кроме места, где церковь стояла немецкая. Обрушился камню подобный лёд на стены с ликами, уничтожая изображения, что нельзя узнать после было. Не стерпели небесные защитники поношения, воздав посмевшим тревожить покой исповедников веры праведной.

Не бывать в Новгороде людям противного. Коли не хотят горожане чего, не стоит о том строить замыслы. Когда же новгородцы отринут божественное, быть им тогда погибшими. Но покуда крепка вера в защиту Троицы, стоять Новгороду, врагам отпор давая. Потому и стоял град сей долго, традициям оставаясь быть преданным. Принял смерть посадник, властью не так распорядившийся, не во благо города мысливший, допустивший опаганивание. Стал он последующим управителям примером зоркости провидения, воздать по заслугам готового.

Нет справедливости, коли православным позволено церкви иметь, а немцам в том праве отказано. Ну так и немцы пусть отказывают православным, не давая никакого согласия. Да не строится на подобном человеческое взаимоотношение, теряется смысл сотрудничества всякого. Пусть силы высшие рассудят, чему стоит быть, чему предстоит оказаться уничтоженным. Тогда и сделают вывод люди, сообразно случившемуся. Не петуха же держать, дабы клевал неразумных. Не рассудить петуху человеческое. Сообразно знанию действительности поступать нужно, не допуская перегибов в отношениях. Ежели кто перегибает, то знать должен, что хляби пред ним всегда разверзаются.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Во времена спокойствия лишённые не было покоя в землях русских. Боролась за власть Москва, ту власть уступая Новгороду. И было тяжело Москве в борьбе той, ибо Орда данью обложила её непомерною за выкуп Василия Васильевича, требуя выкуп размера громадного. Убрать такого князя требовалось, не мешал дабы и позволил вдохнуть князьям воздуха грудью полною. И сговорились князья против Великого князя выступить, сговорившись промеж собою, москвичей склоняя к тому же мнению. И довелось им свершить задуманное. Поймали они Василия Васильевича, аки зверя на ловитве, лишив его дорогого человеку каждому — зрения. И стал Великий князь в руках их игрушкою, не смея на избавление от заключения надеяться. Благо заволновался народ, требуя убрать Шемяку Дмитрия с престола, им занимаемого, ибо имел Великий князь сыновей, правления достойных по праву рождения.

Так сказывается в повести об ослеплении Василия II, составленной наподобие летописи. Сказывается сухо и без лишних подробностей. Не об ослеплении она, а об узурпации. Как ослепляли, почему — не сообщается. Ослепили ли полностью — гадать о том приходится. Не противился Великий князь, приняв положенное ему провидением, должно быть возрадовался он такому посланному Богом для него испытанию. И уверовал он, как уверовал каждый Русь населявший, злого умысла Шемяка по дьявола наущению придерживался, к тому прочих побуждая, алча княжения над Москвою, о чём издревле новгородцы мыслить задумали.

Как же попался в руки заговорщиков Василий Васильевич? Не думал он о худом, покидая город своего Великого княжения. Пошёл в места святые, воздать уважение защитникам Отчества. И как вышел за стены Москвы он, вошли в неё Шемяка и прочие, ограбили казну княжескую и княгинь пленили. Не знал о том Василий Васильевич, не ведая и когда пошли следом за ним. Не слушал он и тогда, когда сказали ему о случившемся. Не могло такого произойти, ибо противно Богу свершённое Шемякой действие. Вскоре осознал Великий князь заблуждения, узником став и лишённый вскоре их руками зрения.

Что же за распрю задумал Шемяка? Отчего не озаботился народа волнением? Сел на престол и возрадовался, стал стол княжеский его и на том лавры пожаты им, взяв регалии себе, будто власть получил над Москвы горожанами. Ведь из Новгорода пришёл, должен был знать, к чему люди способны, ежели князь их не устраивает. Не станут терпеть москвичи поношения, восстанут в едином порыве, словно граждане Новгородской республики. Пойдут на Шемяку и скинут с престола, ни с кем не советуясь. Тогда понял то Шемяка, пошёл на попятную. Не стал чинить препятствий он Великого князя освобождению, не тронул и сыновей его, уйдя из Москвы так, якобы его там и не было.

Не понимал Шемяка и дружность Василия Васильевича, друзей повсеместно имевшего. Не мог он всем угодить, но проявлял к тому он старание. Как прознали татары о бедах его, на помощь тут же бросились. И встретил их Василий Васильевич словом ласковым, татарским языком сказанным, ибо ведал речь их, общаясь на равных с ними. И обратил он силу к нему пришедшую на князей, одного требуя, дабы освободили от заточения они и мать его, продолжавшую претерпевать в полону их мучения.

Эпизод истории России, тут сказанный, для поучения показан внимающим. Не берите власть над страною, коли не знаете, над чем власть берёте, ибо если берёте власть над страной, беды ждите, ибо воспрянет народ, ибо придёт помощь от того, кто врагом его будто считается. И как не пытайтесь закрыть глаза людям на правду сию, даже слепой способен видеть в темноте, видя в темноте лучше зрячего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не всё новгородским боярам кровь черни пить, коли дерзишь без боязни отчаянным, готовься пожать неистовство человеческого естества в порыве бунта. Было дело подобное, начавшееся с пустяка, как то по летописям кажется. Не стал ещё Новгород частью Московского княжества, оставаясь вольной республикой. И творилось в общественной жизни всякое, в том числе и недоразумения. Кому урезонить порывы желания восстановления справедливости пред лицом жаждущей расправы толпы? Встань пред такой, будешь сразу растерзан, дом твой ограбят и предадут позору всё для тебя дорогое. Прольётся кровь, останется уповать на милость Богородицы и Троицы, лишь их лики остужают пыл зверства, пробуждая в людях утраченный человеческий облик.

Всё началось с кровоточия иконы. Красной росой обагрилось сухое дерево. Никто не принял то за предзнаменование непоправимого. После скажут: плакали кровью иконы, предвещая недоброе. Чудо явленное всегда поздно понимается, тогда как не думается наперёд о плохом. И плакала икона в Новгороде и плакала икона о Новгороде, чувствуя пробуждение зарождения проникновения помыслов дьявола в сердца горожан, червём тела пронзающего и в мякоть тел впивающегося, душу трепетать заставляя и в закоулки далёкие прятаться. Помутился разум человеческий, к страстям расположенный, угнетённый и жаждущий мщения. Пошла чернь на бояр, к реке заставляя отступать хозяев ими прежде владевших. По наущению дьявола на мост завела бояр чернь, сбросив в воду и лютой смерти от утопления предвкушая лицезрение.

Не всякого ум подвергся гниению от смрада мыслей, исходящих от дьявола. Были люди разумные, не давшие бояр в обиду, тем способствуя продолжению бунта. Не собирались бояре принимать ярость, соглашаясь оказаться униженными. Восстали они против черни, не понимания, как слабы в противлении, что не им давать отпор, когда следовало смириться и выждать, покуда не сдохнет червь дьявола, устав от с душою в теле сражения. Взъярилась чернь более прежнего, доведя гнев до разграбления и позора, прежде упомянутого.

Обратила Богородица внимание на Новгорода страсти, обратив лики Троицы в их сторону, услышав взывание архиепископа Симеона. Шёл бой между чернью и боярами на мосту и близ него в окрестностях. Изгнан дьявол был из сердец человеческих, обрели рассудок люди и раскаялись. Каждый житель города упал в ноги архиепископу, глубоко сожалея об одолевшем его чувстве зверином. Просветлели лица горожан Новгорода, осветился и сам Новгород, испытав облегчение от избавления от дьявольского наваждения.

О том сказывает летопись, видя в минувшем последствия борьбы между промыслом Бога и завистью сатаны павшего. Исчезло смирение и пропало взаимопонимание не из-за проводимой в республике экономической политики, а вследствие материй высших, к понимаю доступных малость самую. Коли так желается думать людям, остаётся им в том желании потворствовать. Главное, пришло благоразумие, не стало хуже, чем было до бунта положение. А если и стало, о том в летописном отрезке не сообщается. И сам бунт черни в хрониках почти не упоминается, словно незначительным явлением стал на фоне истории города. Пусть будет тогда он дьявола замыслом, разбитым Бога волеизъявлением.

Пожар быстро разгорается, позволь питаться ему желаемым. Не питай пожар, так потухнет он. Преодолей чувства свои, закрой сердце своё от мыслей, очисти душу свою от бесовщины, держи тело крепким, дабы червь не вторгался в него. И быть тогда здоровым обществу, свободным от бунтов по наущению дьявола. А покуда кто-то даёт слабину, от того пожары и разгораются, разжигаемые сомневающимися.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О хождении на Флорентийский собор осталось в летописях сообщение. Случилось то в годы папы Евгения IV, задумавшего позиции понтификата своего поставить превыше всех прочих христианских церквей. Собрал он для того патриархов земель многих, в числе прочих пригласил митрополита Киевского и всея Руси Исидора. О том сказание сложилось, поведанное человеком, до того заграничной жизни не знавшего. Шёл он рядом с Исидором и делился всем увиденным, особенно уделяя внимание пройденному расстоянию между населёнными пунктами.

В 1437 году Исидор вышел из Москвы и направился в Тверь, далее в Новгород, после в Псков. В дороге к нему присоединился Авраамий Суздальский. Предстояло продолжить путь по немецким землям. Первым иноземным городом стал Коспир, затем Юрьев. Нигде не отказывали Исидору в гостеприимстве, всюду встречали с радостью, надолго упрашивая остаться. На первых порах подмечали путники, сколько встречается православных обителей. Чем далее пролегал их путь, тем менее они видели исповедующих христианство греческое. Уже в Юрьеве оказалось заметно различие во взглядах на религию, но там же стало очевидным отличие уровня жизни. Не зря путники дивились множеству каменных строений в пределах иностранных государств.

Перед путешествием через море Исидор посетил Ригу, задержавшись в сем городе на восемь недель. Передвигаясь по морю, пришлось молиться Богу, упрашивая о попутном ветре, ясной погоде и уберечь от готландских пиратов, ибо противилась морская стихия, не давая кораблю спокойного плавания. Но стоило путникам вновь сойти на берег, как они словно в далёких от понимания областях оказались: дороги вымощены камнем, повсюду вода и фонтаны, статуи дивной искусной работы. Куда бы не шли, везде видели это: и в Любеке, и в Люнебурге, и в Нюрнберге. Ещё одно подметили путники, чем ближе к Полониным (Альпийским) горам они подходили, тем сильнее отличался язык, от слышанного ими ранее. Прошли путники даже город Понт, откуда Пилат родом.

Дойдя до Фряжской земли, остановились в Ферраре, где их встретили папа Евгений IV, греческий император Иоанн и Вселенский патриарх Иосиф. Там же в октябре случилось первое заседание собора. О чём шла речь в хождении не сообщается, не для того оно сложено. Перечисляются даты всех заседаний, продолженные вплоть до июля, но уже во Флоренции. Дивились путники в городах фряжских часам, состоявшим из фигур удивительных, совершавших занимательное представление. Поделился составитель хождения и ценами на снедь, давая наиболее полное представление о заграничной жизни. Стоит сразу упомянуть «Заметку о Риме», возможно писанную в это же время, кратко повествующую о некоторых достопримечательностях сего города.

До сентября задержался Исидор, может быть пытаясь узнать секрет разведения шелковичных червей. Тронувшись затем в сторону Венеции, далее проследовав через земли хорватов, сербов, словенов, угров и поляков. К сентябрю добрались путники до Москвы, откуда Исидор поехал в Суздаль. Так закончилось хождение на Флорентийский собор, дав информацию населению Руси о нравах чужеземных.

Коли нет упоминания распрей, значит стоит считать, что их не было. Ведь могли дружить народы, не зная вражды на уровне национальных и религиозных объединений. Ничего не случилось, что могло омрачить хождение. Придя к согласию со всеми, Исидор отбыл на Русь. Не его беда, как это воспринималось по завершению собора. Вспомнили правители и патриархи о собственных интересах, всё-таки пострадавших перед лицом католический церкви. Но об этом судить по другим историческим свидетельствам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Об Иоанне Новгородском было сложено три повести, как летописные, так и сказочные. Первая из них — сказ о чуде иконы Богородицы, явленной в защиту града Новгорода от войска Руси против ополчившейся. Было то в 1169 году, когда город был вольным и население само князей на службу призывало. Коли так тогда обстояло, значит угодным Богу стало. И поскольку это так, не стоит дивиться случившемуся тогда под его стенами. Началось всё с отказа двинян дань платить, предпочтя перейти под покровительство Андрея Боголюбского. Случилось тогда сражение у Белоозера, в летописях названное «Сказанием о битве новгородцев с суздальцами». Полегло в том бою первых пятнадцать воинов, а вторых — восемьсот. Осерчал Андрей Боголюбский и послал на Новгород сына, с которым на град пошли семьдесят два князя, что равносильно почти всей Руси тогдашней.

Сила великая шла к стенам, одолеть её нельзя было. Осталось молиться Богородице о защите. Иоанн обратился к иконе с ликом матери божьей, поставив образ против суздальцев. Выступили слёзы на древе сухом, чему подивились жители Новгорода. Случилось диво более великое, никем нежданное. Осаждавшие русичи, стрел прежде не жалевшие, ослепли будто и биться с собою же начали. Увидели это новгородцы, пошли в бой на суздальцев и всех одолели. Таково свидетельство, если не сомневаться в нём.

«Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе» — второй сказ. Согласно преданию, умел Иоанн бесов обманывать. Мог их в склянку заключить, требуя выполнять желания. И захотелось однажды ему в Иерусалиме оказаться, в тот же день обратно вернувшись. Так и произошло, как то он задумывал. Поймал беса и оказался в граде христианских святынь, воздав Богу тем уважение. Короток сказ о путешествии, ибо не по земле шёл Иоанн, а по небу пространство вмиг преодолел. Диво-дивное, может быть и случившееся на самом деле, чему в подтверждение никакие слова не требуются.

Последним сказом является «Повесть о Благовещенской церкви». Не могли люди построить церковь, не зная, откуда деньги брать на её возведение. Осталось снова воззвать к Богородице, на её милость уповая. Стоит ли дивиться диву случившемуся? Явился конь, золотом усыпанный да с сумами доверху златом и серебром набитыми. Хватило тех денег на церковь, обустройство её и дальнейшую жизнь служителей её. Тому верил народ, ежели сказания о том составил, явно их не придумывая, словно всё было в действительности, тем подтверждая значение божьего промысла, укрепляя осознание необходимости почитания Руси защитников, без чьего участия не быть ничему не Руси, как и ей самой не бывать.

Именно такие сохранились предания об Иоанне Новгородском. Сколько в них правды и вымысла? Каждый сам решит, смотря насколько доверчив он. Если ему близок дух религии и ищет ответы на вопросы в промысле Создателя, то не случается чудес для него, ибо оное подтверждений не требует. А коли сомневается кто в возможности в сказаниях поведанного, того не убедить никакими способами. Остаётся положиться на провидение, каким бы оно не трактовалось по своему происхождению.

Другое удивительно, как отстаивая определённую позицию, человек прошлого забывал об одинаковости мыслей противостоящей стороны? Почему Богородица помогла новгородцам, но отказала в помощи суздальцам, ей же молившимся? Если конь с золотом пришёл к Иоанну Новгородскому, значит покинул другого Иоанна, может быть такой потери не заслужившего. Полёт же на бесе в Иерусалим никого обидеть не мог, кроме обманутого.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кирилл Белозерский составил три послания сыновьям Дмитрия Донского и одну Духовную грамоту. Не имея иного, дабы за что-то благодарить, он обязывался молиться Богу. Без собственных средств, монастыри жили на милостыню прихожан. Особой благодарности удостоился Василий Дмитриевич, которому с той поры должна сопутствовать помощь в виде божественного волеизъявления. Ежели даёт государь — дадут и его подданные. А если подданные не будут давать, государь ещё раз покажет им пример добродетели. В конечном счёте, всякое заблуждение людей должно вменяться поставленному над ними руководить. Потому следует сперва бояться Господа, потом уже всего остального. Даже если пойдёт сосед войной — лучше ему уступить, тогда никто обижен не будет.

Благодарность допустимо выражать на расстоянии. Нет нужды отрываться от дел, лично показывая почтение. Допустимо передать милостыню, что обрадует братию в той же степени. Отвечать на благодарность можно без дополнительных церемоний. Пусть всё идёт своим чередом. За хорошего человека Кирилл помолится, но и посетить его он не сможет, ибо хватает дел у него и в стенах монастыря. Об этом он сообщил в послании Юрию Дмитриевичу.

Третий сын Донского, Андрей, не отличался стремлением поддерживать братию Кирилла. Такому человеку приходится прямо указывать, чем ему следует заняться, дабы избежать вольностей народа. Самое важное — судить правильно, помня о совести. Убрать корчму требуется из каждого поселения, дабы не спивались люди. Самому не обирать население. Необходимо запрещать сквернословие. А если Андрей не желает Бога гневить, то лень ему полагается возместить отказом от алкоголя и милостыней для братии, придётся ходить на богослужения и слушать всё внимательно, ибо нельзя вести пустые разговоры в святом месте.

Отдельного рассмотрения требует Духовная грамота. Знакомому с посланием митрополита Киприана она покажет, как мыслили религиозные люди на Руси, воспитанные в местных традициях, далёкие от понимания необходимости соблюдать установленные вселенскими соборами правила. Смерть близка к Кириллу, настало время покаяться и проявить заботу о монастырском имуществе. Как бы не говорилось, будто не может игумен, либо другое духовное лицо, передавать по наследству церковные саны и владения, Кирилл считал нужным рекомендовать, кому именно следует озаботиться нуждами братии. Кто же станет противиться всему сему, вступать в распри с князем, того допустимо изгнать.

Кирилл продолжил традицию зависимости монахов от воли паствы. Не полагалось прилагать усилия для получения милостыни или другим способом намекать на необходимость подать на содержание. Прихожане должны понимать это сами, помогая монастырям всеми возможными средствами. За проявление заботы о братии, миряне получат в качестве благодарности молитву за их здравие и успех в делах. Другого и быть не может. Требуется обратить внимание Бога на определённых людей, проявляющих заботу о посвятивших себя служению. Об этом должны знать и князья, чья воля многажды важнее всех милостей, ибо они поставлены для управления Богом, замещая его.

Когда князь не одаривал монастырь милостыней, значит жил согласно запретным принципам, забыв о том, благодаря кому занимает своё место. В подобном роде легко судить, чем Кирилл пользовался. Только следовало ли кого-то благодарить за милостыню или укорять за её отсутствие? Это должно подразумеваться без явной благодарности или осуждения. Кирилл сам подталкивал людей к важности понимания монастырских нужд.

Не стоит говорить, как истинно верующие отказывались от мирской суеты, оказываясь в пустынных местах, не желая человеческого присутствия рядом. Со временем они оказывались вынуждены потесниться, так как вокруг их жилищ селились монахи или миряне, желавшие обрести благое присутствие Бога в жизни. А после обязательно возникали обиды, почему братия страдает от отсутствия внимания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ежели человеку желается власти — он её добьётся. Не по праву рождения, так с помощью восхождения по вертикали религиозных институтов. Был на Руси митрополит Киприан, активно боровшийся за свой сан. Сперва его назначил митрополитом Вселенский патриарх ещё при живом митрополите Алексее, с чем не согласился Великий князь Дмитрий Иванович. Потом Киприан оказался оскорблён и выдворен из Москвы. Испытывая обиду на действия власти, он написал послание игуменам Сергию Радонежскому и Феодору Симоновскому, в котором доказывал право на митрополию и предавал Московского князя анафеме.

Представ перед Дмитрием Ивановичем, Киприан встретил презрение. Причиной тому послужила деятельность в Литовском княжестве. Киприан утверждает, что совершал благое дело по объединению православных Литвы и Руси. Видеть такого человека в качестве Киевского митрополита в Москве не желали. Стоит предполагать политическую составляющую для возникновения противоречий. Вместо полагающегося приёма, Киприана держали в застенках, после отпустив нагим и голодным. Дабы отстоять право на сан, митрополиту предстояло вернуться в Константинополь.

Киприан не пустословен. В утверждениях он опирается на правила Святых Апостолов и Вселенских соборов, оговаривая каждый пункт, подтверждающий правоту его суждений. Позиция митрополита разумна и не может порицаться. Не стоит ему указывать на адресатов послания, придерживавшихся отличной от его точки зрения: они скорее откажутся от суеты, нежели станут чего-то добиваться. Сергий и Феодор могли осуждать Киприана, что скорее всего и делали. Но остудить пыл желавшего стать митрополитом было невозможно.

Киприан уверен, если он назначен Вселенским патриархом, значит никто не может противиться этому. Не мог митрополит Алексей назначить наследника. Не мог и Великий князь Дмитрий Иванович поставить на место митрополита своего человека. Согласно правил за такие деяния отлучают от церкви. Поэтому, как бы то кощунственным не казалось, Киприан имел право предавать анафеме всех ему противящихся. По наследству допустимо передавать доставшееся от родителей, церковное имущество к оному относиться не может. Даже нельзя присваивать сан за мзду — всё это ведёт к отлучению. Именно о том гласят правила Карфагенского и Антиохийского соборов.

Говорить о Киприане однозначно не получится. Уроженец болгарской земли, он прожил долгие годы на Афоне и в Константинополе. Перед ним была поставлена задача уладить разногласия между Литвой и Русью, для чего Киприан сперва заручился поддержкой литовских князей. С его слов: он освобождал там христиан из заточения, многих к православной вере приводил да церкви ставил, восстанавливал заброшенные храмы. По смерти митрополита Алексея поехал в Москву, был грубо встречен и выставлен за пределы княжества. Теперь предстоит думать, насколько Киприан прав в жалобах Сергию и Феодору.

Наглядно видно, как воспитанный в традициях Вселенского патриархата, Киприан разительно отличался от сложившегося на Руси представления о служителе церкви. Не проявляя заботы о чём-либо, кроме собственной личности, он доказывал право на митрополию правилами, утверждёнными за тысячу лет до его рождения. Не имея цели доказать преданность православию смирением, Киприан не думал считаться с мнение мирских властей. Вероятно, он считал своё положение выше Великого княжения Дмитрия Ивановича.

Не всё так просто в действительности. Выбранный Дмитрием Ивановичем в митрополиты Михаил мало кому нравился. Сергий Радонежский так и вовсе желал ему смерти. Может причиной гибели Михаила, по пути в Константинополь, стали происки Киприана, о чём остаётся только догадываться. Ясно должно быть следующее: мирская ли власть или церковная, та и другая окружена борьбой, о всех обстоятельствах которой потомкам знать не дано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказал Епифаний о преподобном Сергии, издалека начиная. Жил его отец под Ростовом, покуда к Москве город не отошёл. А как отошёл, приехали москвичи и обязали служить ростовчан их прихотям. Совсем обеднел он, и без того денег не имея. Обеднел от походов княжеских в Орду и от выплат дани ими назначенной. Стерпеть такое нельзя было, потому предпочёл отец Сергия в Радонеж переехать. Там и жила семья, воспитывая трёх сыновей, живя в благости.

Ещё не родившись, Сергий трижды прокричал из утробы матери. Был он вторым сыном её. Варфоломеем нарекли его. Не брал он молока от матери, когда ела мясо она. Не брал по средам и пятницам, ибо грешно вкушать скоромное в сии дни. Не брал молока и от других женщин он, предпочитая брать материнское. Видя такое, всякий понимал — святым человеком Варфоломею быть. Ничего не умея сделать, кроме как по воле провидения, Варфоломей всегда на божий промысел надеялся. Так он читать научился, благодаря старцу, иначе не умея буквы понимать.

Взрослел Варфоломей, живя скромно. Не ел он по средам и пятницам, еженощно молился. Не могла мать заставить его образумиться, дабы не ограничивал тело молодое в период роста. Не слушался родительского желания он, тем отказывая матери и отцу в почтении. Всё к нему нисходило, покуда он продолжал ждать снисхождения. Так и жил дальше он, ничего не прося и стараясь от всего отказываться.

Взялся о таком человеке написать Епифаний, стоя у гроба с телом его. Спрашивал он людей, знавших Сергия, всему находя место на страницах. Сказывал так, что не всему поверить можно. А чему можно поверить, в то и без веры верится. Рано удалился Сергий от жизни мирской, вместе с братом в отдалении от поселений найдя пристанище. Примет постриг он там, тогда и нарекут его Сергием. Когда же прознают про затворника монахи окрестные, придут к нему и будут разделять с ним тяготы. И будет их ровно двенадцать, а Сергий среди них тринадцатым.

Чего не хотел Сергий, с тем бороться ему предстоит обязательно. Не захочет игуменом он быть, игуменом его митрополит назначит. Не захочет монастырь строить, Вселенский патриарх в послании его лично о том попросит. Более стремясь отдалиться, тем ближе будет он. Отдаляясь же дальше, не соглашаясь принимать новые порядки монахов прибывших, обустроит он новые монастыри, неизменно вынужденный продолжать уходить от людей, ему покоя не дававших. Откажется он и от сана митрополита, не видя в том божественного согласия.

Продолжал ждать Сергий, руку ни к чему, кроме молитв, не прикладывая. Когда голодала братия, то не трудился он, не трудилась и братия его. Не обрабатывали землю они, не сажали семена и урожай не собирали. Ждали милости от Бога, ожидая подношений от мирян. Не мог Сергий просить съестного, принимая лишь ему принесённое. А ежели вкушал пищу, выбирал порченную. Гнилой хлеб приятнее ему был, нежели хлеб свежий.

Не желал Сергий истязать плоть, как то делали светильники прошедших веков. Ограничивал тело своё он в одеждах из тканей мягких, предпочитая ткани грубые. Дыры на сшивал он. Епифаний не сказывал, стирал ли одежду он. Отчего голым не ходил Сергий, зачем опрятным быть отказывался? Жил по одному ведомым ему представлениям, считая делом праведным.

Прославился Сергий поступками необычными: произнёс молитву — забил родник, пришёл к умершему отроку — ожил тот, бесами какой человек был томим — изгонял их, была нужна победа над измаилитянами — благословлял на то, коли кто слеп — тому давал возможность зреть, кто хворал — исцелял. Прожив жизнь, отошёл к Богу в сентябре 1392 года.

Таково житие преподобного Сергия, составленное Епифанием. Поведано оно в словах обильных, не везде к месту сказанных. Писал Епифаний пространно, умножая речи и растягивая повествование далее положенного. Желал он сделать дело важное, и сделал его.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ясны помыслы хана Булата, ясны помыслы и посланного им на Русь Едигея, чьи сердца точил червь дьявола, обиду тем на христианах желая выместить, завидуя покровительству божьему. Двинулись силы ордынские в год 1408 от рождества Христова, решив подавить волю Великого князя Василия Дмитриевича, Москвой и Владимиром владевшего. Не бывать тому походу так рано, воюй Литва с Русью дольше, чему монгольские военачальники потворствовали. Не раз Едигей подстрекал Василия с Витовтом сходиться на полях сражений, так и Витовта он склонял к тому же с Василием. Да не быть войне между ними, ибо дочь князя Литовского была женою князя Московского. Пошёл тогда Едигей брать Москву, не опасаясь битым оказаться войском русским.

Шёл Едигей важной поступью, взял с собою лиц важных государственных, не предупредив заранее о нападении, порвав договора мирные, перестав говорить слова ласковые. Обернулась лиса в оскале, милость на гнев сменяя. А что же на Руси о татарах хорошо говорить старалися? То теперь неведомо, как и то, говорили ли о татарах без осуждения. Ворвался Едигей на земли христианские, принёс следом разорение, до Москвы дошёл и на двадцать дней её осадил, зимовать под стенами думая.

И опять спасла Русь Богородица. Стоило взмолиться москвичам о спасении, как снялись ордынцы и домой отправились, без причин к тому видимых. Так сказание о том сказывает, правдиво или с иным умыслом — важность от того невеликая. Главное, отвело провидение угрозу от стен города для Руси важного, вновь, как при Тохтамыше, всеми оставленного. Не было в Москве Василия Дмитриевича, вновь в Костроме искал князь спасение.

Сим сказание утвердило прежнее мнение. Истинно, не бывать на Руси покою, покуда не проявит заботу о её благе сама Богородица, как ранее проявляла заботу Троица. Уповать в надежде оставалось на заступничество божественное, тем только Русь и сохраняя без страшного разрушения. Да не уберегала Богородица Москвы окрестности, не помогала рязанцам Рязань отстаивать, потому жгли кочевники пришлые их неистово, пепел оставляя и ничего более.

Утвердило сказание и в происках дьявола, насылавшего измаилитян из побуждений алчных. Желали те дань получать в объёме повышенном, а то и в объёме прежнем, но без задерживания выплат сверх положенного. На Руси же равновесие оказывалось шаткое. Одни князья платили с них требуемое, другие — платить не думали. Вот и шла Орда на Русь, требовать договорами определённое. Летописцы русские в таком праве им отказывали, находя разное, лишь бы не себя обличительное. Именно ханы рвали мирные соглашения, из желания проявить присущее коварство их побуждениям. Таким образом и в сказании сказывается, словно так оно и было в действительности. Да было ли так, али считалось лучше умолчать, дабы укора не было?

Нет нужды полностью доверяться летописи. Она, как всякий документ исторический, полна фактов, истине редко соответствующих. Никогда не писались они с осознанием всего происходящего, определённую точку зрения защищая. Истово желали на Руси видеть страну под божественной защитой, тем находя отдохновение и веру в завтрашний день тем утверждая. Послушать бы речь Едигея летописцев, иначе трактовавших поход властелина своего, без дьявола наущения и прочего проявления корысти. Почему бы не стали они укорять уже Русь в прегрешениях словами теми же? Вдруг шли они отвадить червя от сердца князя Московского? Ибо когда на кого напраслина возводится, то не от возводящего ли оная исходит, ему лично присущая?

Автор: Константин Трунин

» Read more