trounin.ru

Не знаешь, где правду искать, а где ложь, когда о народных преданиях думать начинаешь. На веру принять всё-таки, али высказать сомнение? Вот есть история про священника Тимофея из Владимира, что согрешил в пятницу — сперва отведал скоромного, а после и вовсе делом занявшись постыдным с симпатичной девицей, и не где-то, а прямо в церкви. Убоялся тот Тимофей наказания от мирян, либо Всевышнего. Бросил всё у него бывшее, облачившись воином. Кинулся искать спасение в землях татарских, осев возле Казани. Принял он там веру сарацинскую, обзавёлся жёнами и на службу к хану тамошнему подался. Жесток стался Тимофей, особенно к пленным русским. Сопровождал он их, когда то требовалось. И всё-таки щемило в груди у Тимофея, раз он песни пел на родном языке об оставленном им доме. И случилась ему возможность вернуться обратно, чему боязнь быть наказанным мешала.

Так почему такое сказание приводится? Да, заслужил Тимофей прощение, поскольку в сюжете так сказывается. Сам митрополит уговаривал государя проявить к нему снисхождение. Было достаточно одного желания, тогда как проступки и грехи переставали иметь значение. Горько рыдал Тимофей, упрашивая за себя посланца. И посланец тот не забыл Тимофея, из плена для того быв освобождённым. И снова возникает недопонимание, всё чаще связанное с несогласованностью приводимого рассказа. Сам факт побега из плена, при каких бы то ни было обстоятельствах — порицаемый на Руси поступок, за который бежавшему грозило ещё более суровое наказание, причём от своих же соотечественников. Но оставим всякие подробности, как не стоит думать и о моральном падении Тимофея, ведшего беспутную жизнь, дабы ближе к старости загоревать о содеянном и искать за грехи спасение у лиц в государстве важность имеющих.

Горько переживал Тимофей за утраченное. Стенал и не успокаивался он. А когда попало к нему в руки послание с прощением, то радость превысила оставшиеся для её выражения силы душевные, вследствие чего скончался Тимофей, не сумев сдержать удары, сердце ему разорвавшие. Так погиб в сказании грешный человек, осознавший проступки и получивший земное спасение. Почему же теперь приходилось внимать свершившемуся? Ответ сокрыт в судьбе пленника, искавшем для Тимофея прощения, ибо к нему следует присмотреться внимательнее.

История не имеет единого трактования. Каждое событие обязательно должно рассматриваться с двух точек зрения, либо больше — смотря сколько к нему причастно заинтересованных лиц. Известно следующее, обнаружены останки человека, с коих сняты ценные вещи, взят и конь, с чьей помощью посланник добрался до земель родной страны. Он совершил нарушение уставов русских, бежав из плена — ему требовалось найти оправдание своим поступкам. Таким образом родилось в его устах предание о священнике Тимофее, с чьим подобием беглец должен был обязательно встречаться у татар, так как не станет открытием сообщение, будто русские брезговали услужением властителям басурманским. Но всё могло быть и более обыденно — убив надзирателя, группа беглецов сумела избежать дальнейшего пребывания в плену, об остальном же разнесла народная молва, на свой лад трактовавшая былое.

Повесть о Тимофее Владимирском несла раскрытие обстоятельств, практически никогда не упоминаемых в летописях. Литература древней Руси бедна образчиками описания судеб людей, вынужденных жить вне пределов русских княжеств. Потому данное сказание, к каким бы оно не побуждало суждениям, ценится прежде всего за упоминание русского человека вне Руси, добровольно согласившегося жить вдали от родного дома, без православной религии и не проявляя к этому никакого сочувствия на протяжении длительного промежутка времени.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Колоцкий монастырь, что под Можайском в селе Колоцком, получил в качестве истории о своём возникновении повествование о греховных делах некоего Луки в самом начале XIV века. Тот Лука нашёл на дереве икону с изображение Богородицы, сумев с её помощью обогатиться. Он вступил в конфликт с тамошним князем Андреем Дмитриевичем, одним из сыновей Дмитрия Донского. Знакомящемуся с повествованием становилось известно, как Лука извлекал прибыль, настолько утратил связь с действительностью и был в итоге проучен. Данную историю можно считать сказом о возможности образумить всякого, для чего достаточно пригрозить физической расправой, а то и оную на самом деле осуществив. Пусть сказ не кажется поучительным, зато отражает наиболее адекватный способ воздействия на людей, не способных понять язык человеческого общения.

Особенность найденной иконы, ибо всякое святое воспринимается святым, заключалась в исцелении людей, к ней прикоснувшихся. Лука лишь на первых порах свободно позволял людям избавляться от хвори, тогда как с ростом известности всё чаще задумывался о необходимости финансово поправить положение. Он показал икону в Можайске, затем в Москве, а после объездив многие города и веси, всюду встречаемый с лаской и почитанием. Предание гласит, будто люди исцелялись от всего их беспокоившего, отчего к иконе имелось большое доверие. Сам факт оздоровления отрицать не следует, поскольку всё связанное с религией — должно восприниматься без возражения, в связи с постулатами, оспаривать которые невозможно, уже в силу того, что такова метафизика любого верования.

Считая себя хозяином иконы, Лука всё-таки вернулся домой, имевший богатства больше, нежели имелось у окрестных князей. Теперь Лука мог определить икону на место и взимать с людей деньги за её посещение. Сам же Лука возвысился и в личном мнении, ничего не боявшийся. Несмотря на богатство, он зачем-то промышлял разбоем. А может просто чинил дерзости, нисколько не боясь получить от князя взыскание. В любом случае, детали старины испарились из повествования. Да и не о том в повести о Луке рассказывалось. Важнее проследить, почему произошло переосмысление жизненной позиции, если Лука осознал греховность поступков.

Повествование не скрывает — князь Андрей Дмитриевич разгневался на Луку, он наслал на него медведя. Имеются различные свидетельства, друг друг противоречащие. Где-то говорится, что не насколько Лука оказывался порочен. Но именно данная повесть склоняется к фактическому очернению жизни Луки. И вот — будучи покалеченным медведем — Лука оказался пристыжен князем. После не осталось ничего иного, как смириться с долей и уже не чинить людям препятствий, разрешив доступ к иконе каждому. Наказав Луку, князь Андрей Дмитриевич возвёл Колоцкий монастырь. Как раз в том монастыре и принял постриг Лука, оставшись монахом до конца дней своих, проведя отпущенный ему срок в молитвах и покаянии. Сам монастырь стоит и поныне всё на берегу близ той же реки Колочи, по которой он и назван.

Во всей истории о Луке Колочском одно недоразумение. Почему на Руси больные были и юродивые? Ежели столь велика сила икон и мощей, всегда по сказаниям людей исцелявших, отчего находились обиженные физическим или душевным здоровьем? Разве не могли люди такие приложиться к святыням, получив требуемое им исцеление? Впрочем, побуждать к размышлениям над этим никто принуждать не станет. Итак понятно, коли нечто сказано — иного сказано быть не могло. Остаётся принять на веру и советовать так поступать остальным сомневающимся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Проблемы современного дня проистекают согласно исходным данным, заложенным через восприятие сказок. Это служит наглядным свидетельством, насколько литература способна не только выковывать требуемое государству население, но и помогает живущим внутри государства людям самим лучше себя понимать. Если касательно нравов жителей иностранных держав имеется чёткое мнение, согласно их же литературных сюжетов, то в отношении русских у русских же не всегда складывается верное представление. И, опять же, национальное самосознание сложилось и благодаря христианству, имевшему огромное значение для миропонимания. К тому же придётся признать, некоторое воспринимаемое за благо — есть червоточина, мешающая жить по настоящей справедливости.

В числе русских сказок есть одна, мало кому знакомая. Но её сюжет слабо отличим от прочих. Исключением становится сильная религиозная составляющая. Любая жизненная сложность может быть преодолена с помощью пословицы или поговорки, особенно взятым из Библии, так как афоризмы из её текста не подвергаются неверному трактованию — нет искажения смысла от недоговорённости.

Однажды в одной стране случилось странствовать старцу, он дошёл до дворца, постучался… и его пустили внутрь. И был тот дворец не владением вельможи, а царскими палатами. Только в сказках простой человек может придти к правителю и иметь с ним беседу на равных, за малым количеством исключений, вроде восточных сказаний об Акбаре и его мудром советнике Бирбале. Но русская сказка не на восточный мотив, поскольку никакой шах не согласится отдать дочь бродяге, даже за вознаграждение в виде драгоценного камня. В повести о старце правитель оказался из бедных, поэтому договорился отдать в жёны дочь тому, кто принесёт им желаемое.

И вот тут должно возникнуть недоумение, связанное с незамысловатостью мысли правителя. Он представлен честным человеком, лишённым способности обманывать. Ежели он обещал — значит исполнит. Но как же поступил старец? Он добыл драгоценный камень, совершив то путём обмана. Главное, благое дело сделано, причём неважно как. Пусть от действий старца пострадают бесы, либо сам дьявол. Силы, считаемые злыми, подлежат такому же к себе отношению, в том числе и поступай они честно. Картина мира переворачивается с ног на голову, ведь добрые побуждения совершаются через коварство, тогда как зло угождает добру через проявление чистоты помыслов ко благу.

Так к чему вёлся разговор о религии? Сказано было старцу стучаться, тогда откроются все двери пред ним — и двери царского дворца открылись. Сказано: просите, будет дано вам — и получил старец ему требуемое. И поступал он согласно этих представлений, нисколько не задумываясь над нуждами других. Он и к бесу проявил коварство в полном объёме, нарушив данное обещание, поскольку должен был освободить из заточения, но сразу же заточил обратно, стоило обрести искомый драгоценный камень.

Не стоит думать, будто подобный ход мысли является уникальным для русского народа. Отнюдь, за выполнение желаний не только русский человек забывает о сделавшем для него добро. Так поступают многие представители народностей, исповедующих христианство. Вернее будет сказать — мало кто из них так не поступает. Сама повесть о старце составляет часть тех сюжетов, где малоспособный деятель добивается цели, безвозмездно используя чужие услуги, не проявляя последующей благодарности. Наоборот, думается, будто человеку кто-то обязательно должен услужить, в ответ получая чёрную неблагодарность. Тут и глаза на правду открывать не следует, так как сколько добра не делай русскому — от грязи потом не отмоешься. Исправить это можно вполне очевидным способом — рассказывать иные сказки, либо если кого и делать жертвой обстоятельств, то жителей иностранных государств, примерно тем образом, каким поступил старец, просивший царскую дочь себе в жёны.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Где оплот православия русскому человеку искать после падения Царьграда перед турками? В стране собственной. Но имелись и страны другие, таким же оплотом некогда слывшие. Примером Иверия поставлена, что некогда власть имела от Бога данную, которой царица Динара пользовалась, народов спесь соседних успокоить умевшая. И даже самих персов, чей стан широко раскинулся за горами Кавказскими по ту сторону, что за морем Хвалынским. Ту царицу потомки помнят под именем Тамара. Но подробности, из повести о ней русской узнаваемые, к ней относились опосредованно, ибо по тому же сюжету слагались повествования о мужах древности, совершавших сходные поступки и обязательно одерживавших победу над противником.

В стране одной — в Иверии — умер царь, сыновей не оставив. И досталось тогда право править дочери его единственной — Динаре. Прознал о том персов повелитель, решивший покорить гордость иверского народа. Он и повелел Динаре склонить пред ним голову. Да не им власть над Иверией дана была, от Бога она стала правительницей, да и не ей — христианке — покоряться воле басурманской. И пошла Динара в поход на персов, всегда первой нападая, не дожидаясь лучшей возможности выждать и нанести урон при удобных для сражения условиях.

Как же удалось Динаре обуздать аппетиты персидского правителя? Нужно для этого вспомнить сказания о славных деяниях православных воителей. Перед боем они в слезах молились Богородице, принимая от неё благословение. Так же поступила и Динара. Потом шли те воители на поле боя, обычно копьём вооружившись, и сражались, учиняя вражескому предводителю поражение, лично тому нанеся смертельное ранение. И в этом сказание о Динаре не отступило от именно такого продолжения повествования. Вышла Динара на бой, сразила персов, пробилась к их повелителю, пленила его, после голову ему отсекла.

Имеется у сказания краткое продолжение, показывающее Динару в качестве доброго государя над Иверией. Всю добычу, взятую от персов, раздала она в виде милостыни. Никто более не нападал на страну её. И уверен составитель сказания — стоит та страна и поныне крепко, скреплённая деяниями Динары так, что не может оказаться оно разрушенным.

Есть меткое выражение — слухами земля полнится. Оно полностью применимо в отношении «Повести о царице Динаре». Для воссоздания чьей-то жизни хватило кратких свидетельств, тогда как остальное было дополнено фантазией. Не имело значения, при каких обстоятельствах Динара пришла к власти, кто всё-таки был её родителем, отчего она столь стремительно возвысилась и каким образом осуществляла внешнюю и внутреннюю политику. Особо то никого не интересовало — хватало факта существования сильного православного государства, способного сражаться с басурманами, ни в чём им не уступая.

Конечно, об Иверии на Руси знали издавна. Сами иверийцы искали мужа для Тамары, найдя его среди сынов Великого князя Андрея Боголюбского. Правда в дальнейшем сведения обязательно должны расходиться, как и какие-либо доподлинно точные свидетельства о Юрии, ставшего первым мужем иверийской царицы. А может на Руси и вовсе не знали, какую деятельность вёл Юрий, оказавшийся в последующем политическим противником Тамары и ведшим против неё войны. Всего этого нет в сказании о Динаре. Есть только образ сильной правительницы, сумевшей собственноручно казнить предводителя персов, в дальнейшем укрепляя могущество Иверии.

Не требуется дополнительно размышлять о сюжетных особенностях составленного примерно в начале XVI века сказания. Достаточно понимания согласно ранее сказанного. Вполне может оказаться, что особой известности повесть на Руси не имела.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как не сказать о силе русского народа, что манила завоевателей отринуть прошлое, став частью социума россиян? Ярким примером того стал чингизид Даир, приходившийся Берке племянником. В 1253 году он услышал речи Кирилла (архиепископа Ростова), бывшего в то время в Орде. Проникнувшись рассказами о чудесах христианских святынь, убедившись в чудесных свойствах поступков самого Кирилла, Даир вернулся с ним в Ростов, приняв христианство и став с той поры прозываться Петром. Сей монгольский отрок отказался от наследства отца, раздал имевшееся у него бедным, а на оставшееся возвёл церковь.

В повести о Петре не сообщается, почему Даир отошёл от верований предков. Монголы вообще не имели склонности выделять религии, относясь к ним одинаково. Они твёрдо знали — существует определённая вера, которой могут придерживаться только монголы, тогда как до прочих им дела нет. Но отчего Даир предпочёл именно христианство? Хотя, почему бы и нет, он мог давно испытывать склонность к чему-то вроде несторианства — довольно распространённому среди его соотечественников, чтобы однажды отказаться от сего учения, предпочтя в дальнейшем следовать греческой вере — известной теперь как православие. Как бы оно не было на самом деле, факт крещения Даира считается исторически достоверным. Всё прочее останется домыслами.

Приехав в Ростов, Даир имел видение — к нему пришли апостолы Пётр и Павел, повелев заложить в здешней местности церковь. И предстоит только строить предположения, каким образом Даир продолжал жить в пределах Руси. Действительно ли он слыл за кроткого человека, в набожности своей уподобившись светильнику? О том нет точных свидетельств. Зато повесть о Петре пытается рассказывать о потомках Даира.

Сколько не будь ратующим за Русь, не проявляй рвения за отстаивание её интересов: являясь при этом пришлым — пришлым ты и останешься в глазах русского человека. Безусловно, данная позиция россиян является губительной. Само понимание россиян, насколько бы оно не являлось производным от древних россов, всё же служит объединяющим население Руси и России определением. Не в том величие страны, чтобы кичиться русскостью. Впрочем, это лишь предварительное слово к должному быть сообщённым далее.

У Петра был внук по имени Юрий. Этот Юрий вёл благую жизнь, никому не переходил дорогу, оставаясь глубоко верующим человеком. Но, ведь никуда от прошлого не денешься, он являлся потомком чингизида. Из-за чего окружение испытывало недовольство, имевшее не столько неприятие по признаку инородности, а согласно невозможности терпеть рядом человека, чья кровь родственна полонившим Русь людям. Имелись у Юрия земли, коими желали располагать ростовские князья. Пришлось внуку Даира пользоваться тем, отчего открестился его дед — то есть грозить Ордою. И даже правнук Юрия — Игнат — продолжал испытывать сходное давление. Составителю повести о Петре только и оставалось, что всех призвать к благоразумию, поскольку важнее не прошлое, а происходящее сейчас. Так понимает и далёкий потомок, когда видит, что некто поступает на благо России, то должен тому оказывать всяческое содействие, а не чинить препятствия, забыв о рациональности доставшегося ему от древнейших предков мышления.

Возвращаясь к первым словам о манящей иностранцев Руси, нужно обязательно пояснить. Действительно, кто бы не приходил на Русь, он или оставался и становился россиянином, а внуки его русскими, либо уходил и более не возвращался, оставшись тем же, кем был. Так произошло и с рядом монгольских завоевателей, чьи сыны шли на службу к русским князьям, и уже начиная с их внуков они не мыслили себя вне российского социума.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лучший образчик патерика — Киево-Печерский. Прочие жития святых отцов, составленные в виде сборников, сравниться с ним не могут. Но поскольку братии каждого монастыря позволительно писать о достойных памяти светильниках, то имели на то право и монахи града Волока Ламского, составившие в начале XVI века свой собственный патерик, возведя его к временам стародавним, ещё апостола Андрея Первозванного упоминая. Основными же лицами патерика стали Макарий Калязинский, Иосиф Волоцкий и Пафнутий Боровский.

Волок Ламский — город древний, ничем не уступающий Новгороду, а может и постарше его. Основан он на том месте, где суда по земле волочили. И ходил по той земле Андрей Первозванный, славян к вере во Христа призывая. Да забыты были его наставления, покуда не прошло лет с тысячу, и покуда не стал Новгород Великим, под властью варягов расцветший. Тогда же и Волок Ламский был принят во внимание, ибо не раз сходились к спору за него интересы княжеств соседствующих.

Первые храмы на земле волоколамской призвал строить пророк Илия, явившийся к местному князю, повелел он тогда и город возвести рядом с храмами. И было то чудо, ибо чудом было и иго на Русь пришедшее, до Волока Ламского не дошедшее. Сам архангел Михаил встал на защиту городу, отвратив взор орд Батыя от дальнейшего в его сторону продвижения. И всё же затронуло татарское племя храмы местные, правда опосредованно и во имя благопроцветания. Это исходило от Пафнутия Боровского, чей предок был крещённым татарином.

Что же до братии монастырей Волока Ламского, то среди оной мужей славных имелось предостаточно. Более прочих славить положено монаха Ефимия, всякий раз плакавшего. О чём бы не мыслил Ефимий, о светлом ли или о горьком он думу думал, молился ли за благо всеобщее или к Богу мольбы обращал о чём ином — всегда плакал он. А прочая братия, пусть и сказано о ней предостаточно, такой же славы не имела, если не говорить об особых светильниках, вроде Макария, Иосифа или Пафнутия.

Вот сказывается в патерике о Макарии Калязинском, основавшем Калязинский монастырь там, где жил бедняк Каляга. До седин Макарий оставался истинным светильником, не соглашавшийся принимать игуменство над братией. Но кого не ставил он игуменом, всякий плутом оказывался, столь высокого сана должный быть обязательно лишённый. Долго терпел Макарий, пока не согласился стать игуменом, заведя порядки, что Богу угодные. Заглядывая наперёд, вспоминая написанную в XVII веке Калязинскую челобитную, видишь, как светильником был один Макарий, тогда как прочая братия Калязинского монастыря всегда стремилась к непотребству. Славен Макарий ещё и чудесами, случавшимися после смерти его. Уже само то, что его тело через сорок лет извлекли… и было нетленно оно — чудо. Так и исцеление людей от мощей — чудо.

Прочие события, в Волоколамском патерике описанные, — повод для раздумий. Про Ивана Калиту сказывается, раздававшего деньги нищим, но получившего урок — не должен он думать за благость свою о себе свыше положенного. Про двух братьев, в плен татарский попавших, один из которых принял образ жизни их, а другой брат сопротивлялся, отчего и вышел из плена живым, не растерзанный, подобного брату, принявшему кару от татар разгневавшихся, на костре его поджаривших, будто свинью запечь решившихся. Про воров сказывается, у Пафнутия задумавших волов украсть, после в лесу заблудившихся, каявшихся в совершённом ими прегрешении.

Есть в патерике истории и совсем странные, сказанные для острастки паствы. Совокупился один мужчина со скотом, ибо жена отказала ему в близости, и умер вскорости. Другому мужу жена отказала в близости, возлёг он с другою женщиной, и умер он на постели её, ибо греховен был поступок его.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Существование потустороннего мира — неразрешимый вопрос ввиду отсутствия соответствующих его познанию средств и технологий. Самостоятельно человек не в силах разобраться со столь тонкой материей, потому полагающийся на собственные чувства. Особенно интересен процесс умирания и отхождения сознания, на чём прежде всего базируется каждая религия. Чаще всего различия в деталях, тогда как определяющим моментом становится знание, куда именно отправится человек по смерти: в благоприятное место, где будет блаженствовать, или в ужасное, вынужденный терпеть пытки. Причём потусторонний мир — не сугубо рай или ад, это может оказаться перерождением, но опять же при соблюдении тех же условий. Кому присуще разумное осмысление сущего — тот понимает, что религия — инструмент для прижизненного влияния на людей, чтобы население следовало определённым установлениям, для чего сдерживающими факторами выступают обещания посмертных наград или наказаний. Но как относиться к словам умирающих людей, рассказывающих о посещающих их видениях?

Антоний Галичанин умер в 1526 году. Перед этим он рассказывал о посещавших его видениях. Просвещённый читатель найдёт в его словах сходство с «Тибетской книгой мёртвых». Согласно её текста оказывалось — душа вынуждена принять ряд испытаний, неизбежно осознав совершённые проступки. Затем следует перерождение. Антоний Галичанин о возможности перерождения не говорил, поскольку он был православным христианином, далёким от индийских философствований. Во всём же остальном, довольно наглядно, пусть и кратко, он рассказывал о перенесённых испытаниях, в которых старался не потерять чувство собственной личности, так как редкий индивидуум сохранит разум в столь сводящих с ума происшествиях.

Антония посещали демоны. Они приходили к нему и стращали его. Вида они были страшного, но страшнее вида их были их помыслы. Грозили демоны наказаниями болезными, вплоть до физического уничтожения разными медленными пытками. Одной их таких стала угроза разделить Антония на части пилой. Всякий раз Галичанина спасало пробуждение, иначе погибнуть ему от душевных мук прежде, чем смерть сама настигнет его. Быть ему моложе, смог бы бороться с демонами, подобно христианским светильникам, славных повествованиями об умелом сопротивлении воли демонов, к ним подобным образом приходящих. Повествуя, Антоний умирал, отчего-то забытый посланниками Бога. Впрочем, умирая, человек должен страдать от ошибок, совершённых за всю жизнь, именно потому душевные терзания перед самой смертью уступают место таким же терзаниям, только нравственного плана.

Всякий человек грешен. Грешен и Антоний. Ему припоминаются все проступки, начиная с пятилетнего возраста, когда он трогал срамное место спящей матери. В другой раз он замахивался на мать батогом. Хватало прочих прегрешений, осознавая которые Антоний страдал ещё больше, нежели от видений демонов. Оказалось, что не так страшно принять должное случиться, нежели принять факт уже тобою свершённого. Именно это гложет сознание умирающих людей, постоянно искавших право на оправдание собственной позиции, тогда как следовало озаботиться созданием права на позицию для других.

Погружение Антония в мрачные детали потустороннего мира заканчивается описанием пронзающего тело ледяного холода. Далее повествовать он уже не мог, уставший рассказывать и не имеющий слов для характеристики с ним происходящих изменений. Он предпочёл сказанное достаточным, в последующем не проронив и слова.

Полного доверия Антонию Галичанину у читателя не возникнет, поскольку жизнь сего мужа практически неизвестна, чтобы верить единственному отрывку из летописных свидетельств. В качестве любопытного эпизода чьего-то представления об умирании «Повесть о видении Антония Галичанина» уникальна. Опять же если не вспоминать про тибетские практики.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Стефанит и Ихнилат» — не произведение древней русской литературы, как не является таковым произведением и «Александрия». Тут вопросы к научным сотрудникам, взявшим непосильную ношу адаптировать ими найденное под собственные интересы, не соотносясь с мнением читателя. Для внимания интересующегося достаточно греческой версии, либо арабской, а то и оригинальной — индийской. Но разве хороший текст может пропадать? Нет, поэтому разномастные сборники, вроде «Библиотеки литературы Древней Руси» оказались в нагрузку переполнены имевшими место быть переводами. То есть всему, что удалось найти, давалась жизнь. И не важно, если подано будет без перевода на современный язык, дабы не омрачать красоту переведённого греческого варианта. Да и не требуется переводить перевод, каким бы важным он не казался. Отнюдь, значение оказывается преувеличенным. Ежели на кого и опирались российские баснописцы, то на адаптацию старых сказаний теми же французами и другими народами Европы.

На Руси «Стефанит и Ихнилат» встречается в трёх списках. Первенство признаётся за Синодальным списком образца XV века. На страницах представлен краткий пересказ основной сюжетной линии про льва и быка, разрешать которую взялись шакалы Стефанит и Ихнилат. Сказание построено без изысков. Повествование представлено в виде диалогов, с постоянным указанием на то, кто какую речь говорит. Троицкий и Толстовский списки дают представление о переводах XVII века. Становится понятным язык, уже не настолько архаичный.

Дабы хоть как-то занять читателя, нужно посетовать на странную адаптацию древних текстов под нужды читателя. Ежели даётся представление об оригинале, то требуется его приводить в полном соответствии с изначальным текстом, согласно рукописей. Какой бы сложной не казалась кириллица прошлого, она всё равно понятнее глаголицы. Читатель обязательно почувствует собственную ущербность, вынужденный знакомиться с древним текстом, словно его создали в начале XX века, прямо перед падением Российской Империи, незадолго до реформы алфавита. И ладно бы Троицкий и Толстовский списки, но Синодальный… Так испортить работу переводчика XV века! Впору вспомнить мысли Ихнилата.

Воистину, лучшее не стремится к лучшему! Лучшее обвивается вокруг ближайшего. Заслужить уважение можно кого угодно, невзирая на статус. Необходимо оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы быть под рукой в тебе нуждающегося, как перестают существовать социальные рамки. Собственно, «Стефанит и Ихнилат» удостоился той же участи. Данное произведение взяли и приспособили, ни с кем не спросясь. Смысл оказался утраченным едва ли не полностью.

Но это одна сторона дела. Обиднее другое. Создавая сборники, должные стать уникальным явлением на книжных полках, составители не считались с необходимостью. Сам по себе научный труд, рассматривающий произведение в отрыве от прочих произведений древности, вполне подходит для удовлетворения любопытства, но делать из него выдержки, безжалостно сокращая и вырезая, дабы после выпустить в составе одного из томов для какой-либо «Библиотеки литературы Древней Руси», выглядит кощунственно.

Впрочем, сами рассуждения об этом представляют мизерный интерес. Сомнительно пристрастие российского читателя к подобным изданиям. Не на то падает выбор при составлении списков литературы для просвещения. Тут скорее исследовательский интерес, позволяющий блеснуть особой усидчивостью и разборчивостью. Не просто освоить греческую версию, сравнить её с вариантами на других языках, но и выискать расхождения с русскими переводами разных веков. Всё это удел науки, ради чего она существует. Однако, и это благо, без которого читатель окажется вообще лишён знакомства с подобного рода литературой. Посему, если нет желания читать произведения в оригинале, басни того же Крылова обрадуют стихотворной формой подачи, ведь и у сего знаменитого баснописца есть в активе добрая часть историй из «Стефанита и Ихнилата».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Имя Александра Македонского многое значило и продолжает иметь значение для народов Запада и Востока. Покоритель мира, как принято было прежде считать. И пусть тот мир оказался в границах греческих полисов и Персидской империи. Главное, умами этой территории владели крупные государства, заложившие основы просвещения. Будь то Римская империя, Византия или арабские халифаты. Сквозь время дошла память о деяниях полководца, окружённого тайнами. Имеется труд, неизвестно чьему перу принадлежащий, поэтому обычно приписываемый Каллисфену, либо Псевдокаллисфену. Первоначальный источник текста не сохранился. Приблизительным периодом создания считается II или III век. Значительный интерес имеет сербская редакция, имевшая хождение на Руси. Её создание относится к XIV или XV веку.

Жизнеописание Александра начинается незадолго до его рождения. Те события происходили в Египте, где правил Нектанеб II, последний из автохтонных фараонов. Он укреплял государство, благоволил жрецам, но уступил персидскому вторжению, предпочтя уйти странником в Грецию, пообещав вернуться через тридцать лет и восстановить утраченную власть. Преемственность правителей, ведущих происхождение от богов — особенность мышления монархических держав прошлого. Поэтому читатель примет со снисхождением тот факт, что отцом Александра являлся не Филипп, а именно Нектанеб, пришедший в Македонию и позволивший забеременеть бесплодной Олимпиаде. Даже есть свидетельство, будто тайна раскрылась в тот момент, когда ещё неизвестный отец убеждал юного Александра, будто смерть ему суждено принять от рук собственного сына, как сразу был сброшен с высоты, чем и доказал правоту своих слов.

Становление Александра — действительно похоже на сказку. Он быстро покорил греческие полисы, создал стотысячное войско, продолжил путь в сторону Египта и Израиля, где намеревался отринуть веру в богов-олимпийцев, приняв над собою покровительство единого Бога. С этого момента читатель станет внимательнее относиться к тексту, понимая, такое вкрапление могло попасть когда угодно, в том числе и в момент первого написания, либо посредством арабского трактования легенд об Искандере. Так или иначе, даётся представление об Александре, как о верном духу иудейских, христианских или мусульманских традиций. В дальнейшем никто не сможет заставить его вернуться к вере предков.

Исторически известно, Александр покорит Персию, но остановится перед Индией. Возможно, то связано не с какими-то особыми обстоятельствами, просто его соратники могли потребовать остановить продвижение, дав время для отдыха. Скорая смерть Александра так и не позволила его планам получить развитие. Тогда стали придумываться различные происшествия, будто бы имевшие место после завоевательных походов. Тут у какого народа какая имелась фантазия. Допустим, у арабов Искандер покорил едва ли не всю Вселенную, сумев одолеть живших на севере гипербореев. В «Александрии» более показаны удивительные земли с не менее удивительными существами, в том числе и Райский остров, где некогда жили первые люди — Адам и Ева.

Но как же умер Александр? «Александрия» даст на то своеобразный ответ, будто он принял яд из рук лекаря, которому всегда доверял, даже тогда, когда понимал, что подносимое ему отравлено. Но почему он на то согласился? И тут дана не совсем понятная формулировка. Якобы Александр допустил над собой власть женщины, с чем он никак не мог смириться, предпочтя уйти победителем, но не побеждённым.

Разбираться с подлинно тогда случившимся нет смысла. Достаточно домыслов и предположений. Важен факт завоевания Александром всего известного грекам мира. Удалось сломить сильного соперника, каким являлась Персидская империя. Уже за это имя македонского царя навсегда останется в истории.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Греческая мифология не могла быть чем-то особенным для населявших Русь людей. Если сделать поправку на монгольское вторжение, уничтожившее все прежние достижения, тогда только получится согласиться, будто пришлось всё собирать заново по крупицам. Даже сказание о Трое могло стать известным через художественные изыскания, автором которых за несколько веков до того явился итальянец Гвидо де Колумна. Учитывая монументальность оригинального произведения, русский перевод скорее принял форму краткого содержания.

Вообще, греческая мифология — особого рода информация, имеющая достаточное количество моментов, позволяющих считать её самодостаточной. Стало то результатом деятельности непосредственно греков, создававших в числе прочих и трагедии, становившиеся обязательной составной частью будто бы имевшего место быть когда-то. Последующим поколениям писателей, к грекам имеющим опосредованное отношение, осталось паразитировать на доступном их вниманию материале, без привнесения новшеств. Ежели добавить ничего не получалось, оставалось заново изложить.

Что же было в глубокой древности? Пять царей строили Трою, покуда не сел царствовать Троил, доведший возведение города до конца. У него родился сын, названный Приамом. Жене Приама приснится сон, будто её дитя станет причиной гибели Трои. С колыбели прозываемый Парижем, ребёнок под именем Александра отправится в иные земли. Дальнейшее — игра фортуны. Не боги сойдутся в отстаивании своих интересов, а волшебники и волшебницы. Именно между ними вспыхнет спор вокруг золотого яблока. Обречённый сделать неверный вывод, Париж похитит Елену. После начнётся война. Результатом чего и станет заранее предсказанное попленение Тройское.

Мифология краше, она сама по себе краткое содержание литературы древних греков. О чём пространно писали от Гомера и далее, в кратких выжимках передавалось дальше, становясь источником для нового вдохновения. Прежние истории обрастали деталями, воссоздавая иное представление о былом. Приходилось отсекать лишние сюжетные линии, предпочитая свести войну всё к той же «Илиаде», забывая о том, что Троянская война длилась дольше, нежели то оказалось представленным Гомером. Для красоты слога повествование укоротилось до самых эпических событий, тем побуждая воображение читателя дорисовывать представляемые ему сцены.

Но раз некий русский муж решился отобразить вкратце историю Трои, приходится принять именно его видение. Будет на страницах и принесение Агамемноном в жертву дочери, и троянский конь, и даже такой эпизод, довольно нетипичный для понимания, видимо являющийся неким назидательным содержанием, вроде расправы Менелая над изменившей ему Еленой и её любовником Лжеалександром: их головы окажутся срублены мечом. Если бы не подобное окончание повествования, быть «Повести о создании и попленении Тройском» заурядным литературный трудом, вольным переводом, без привнесения изменений в изначальное представление о заложенной в греческие мифы информации.

В самом деле, читатель встречал различные сведения о произошедшем после пленения Трои. Оказывалось и так, будто Елены там и не было, вместо неё присутствовал дух, тогда как она сама томилась от ожидания прибытия мужа в Египте. В таком случае получается, не мог Менелай казнить жену, обезглавив лишённое плоти тело. Это не имеет существенного значения. Представленные события всё же трактовались в угоду представления непосредственно читателя. Ежели ему не было известно описания судеб задействованных в повести лиц, он делал различные выводы, редко находя в собственных суждениях зерно истины. Но ужаснуться от расправы ему всё же пришлось.

В качестве памятника именно литературы Древней Руси сей труд не назовёшь. Он действительно имел хождение, к нему обращались и могли считать за повествующий об истинных событиях. Но всё же это прежде всего краткая адаптация романа итальянского писателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more