trounin.ru

Иное творчество истолковать не представляется возможным, например «Отрывок толкового словаря». Что это? Набор едких замечаний, предоставленных для внимания в алфавитом порядке. Создать его подобие под силу каждому, кто любит подмечать детали и интерпретировать их в необычном виде. Допустим, под «браком» Княжнин понимает «панихиду по любви», а под «гордостью» — «огромную вывеску самой маленькой души». Не скажешь, будто Яков заблуждается. Нет, он прав в суждениях. Вопрос лишь в том, где подобной мудрости найти применение, ежели не озадачиться одним вечером, позже навсегда забыв.

Есть в наши времена увлечение, люди словно дети ищут новые определения, не желая останавливаться на общепринятых вариантах. Кто-то идёт дальше и занимается созданием новых слов, либо извращая смысл до неузнаваемости. Княжнин не ставил перед собой такой цели, он просто увлёк современников занимательными размышлениями над всем понятным. Достаточно задуматься, как «автор» получит определение «отголоска древних миров», аминь — «слова, означающего конец».

Интереснее находить объяснение казавшемуся прежде понятным. Ведомо ли, что «болтать» — это «одно достоинство многих»? В слове «врач» достаточно поменять последнюю букву на «г», и оно примет тот самый вид, открывающий скрытую до того грань, принимаемую за очень схожее с настоящим положением дел. Разумно видеть в «арифметике» «искусство богатому считать своё, а бедному — чужое», а «благословение» понимать «аки мешок, без денег ничего не значит».

О чём-то Княжнин говорил полнее. «Детство» он определил человеческим возрастом «в котором играют в куклы», но и дополнил «сей возраст во всю жизнь его продолжается — разница только в куклах». Получается философия, имеющая место быть. Не менее сказал Яков о «моде» — это «идол, которого обожают дураки, чтоб казаться умными, а умные — чтобы не прослыть дураками». Кто сможет это оспорить? Сколько не минует веков, вычурность модных тенденций продолжит вызывать смех у обывателей.

Немного на литературную тему. «Азбука» — это «составляющее учёность многих». Про «критику» Яков сказал, что она «у мелких писателей рождается от зависти к хорошему». Под «панегириком» он предложил понимать «заказную речь, относящуюся более ко славе сочинителя его, нежели ко славе того о ком говорят». Есть о чём подискутировать, имелась бы к тому обязывающая необходимость. Нельзя отрицать, как дав однажды определённую характеристику, через некоторое время она не менялась у Княжнина на иное понимание значения. Скорее всего так и следует думать, принимая отрывок толкового словаря за застывший ход суждений, чудом удостоившийся внимания последующих поколений.

Некоторые определения кажутся незыблемыми. «Бедность» — это «уничтожение всех наших дарований». «Вселенная» — «театр человеческих деяний». «Гроб» — «предел желаний». «Приданое» — «масштаб, по которому измеряются достоинства невесты». Малая кроха из малого списка уже приковывает интерес, дабы самому ознакомиться с предположениями Якова.

Нет необходимости соглашаться с авторскими размышлениями. Тут именно тот случай, когда каждый человек имеет право на собственное представление, ни к чему никого не обязывающее. Каким образом не понимай слово, для него останется единственное определяющее его значение, тогда как всё прочее — повод показать умение находить занимательное определение, чья польза навсегда останется сомнительной.

Ещё одну страницу творчества Княжнина предлагается считать закрытой. Возвращаться к ней не требуется, если не для вдохновения на создание чего-то подобного. Вдруг понравится? В таком предложении нет стремления склонить к привнесению абсурдности в жизнь. Не зря были упомянуты дети. Надо забыть и начать поиск настоящих значений, доступных тем, кто готов отказаться от кем-то навязанного мнения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сохранилось немногое количество речей, их содержание соответствует ожидаемому. На возвышенных тонах, обращаясь к слушателям, Княжнин переполнялся чувствами и говорил, создавая представление о важности сообщаемой им информации. Действительная польза от таких речей отсутствует. Согласно правил, произносить речи на торжественных мероприятиях требуется именно в таком духе. Несмотря не очевидную фальшь, каждый выступающий старается подчиниться требованию. Когда речь оказывается сказанной, наступает время отойти от эмоций и позволить себе погрузиться в менее формальную обстановку. Сходное впечатление создаётся и при знакомстве с речами Якова, наполненными необходимым для них пафосом.

Первой отметим «Речь, говорённую господам кадетам императорского сухопутного Шляхетского Кадетского корпуса, в присутствии господина Главного начальника, Его Сиятельства Графа Ангальта, Штаб и Обер-Офицеров». Основной смысл содержания — разумно употреблять время. Пожелание Княжнина понятно: кто с толком проводит годы учёбы, тот находит применение для знаний в последующем. Если проводить часы вне дум об учебном процессе, то и ждать отдачи не следует.

«Отрывком о способах сочинять» Яков определил три важные понятия для писателя: риторика, логика и грамматика. Для этого нужно хорошо мыслить и иметь талант к изложению. Княжнин предлагал изобретать мысли, располагать требуемым образом и в итоге высказываться. Непонятно, как такой ход рассуждений связан с созданным для Якова образом переимчивого творца. Его современники отнюдь не думали, чтобы подобного в своём творчестве он придерживался сам.

Понимать, рассуждать и размышлять: о сём труд «Об аргументах ораторных». Княжнин снизошёл до примитивизма, делясь восхищением об умелом применении силлогизмов. Прошедшая через века логика Аристотеля продолжала будоражить умы мыслителей Европы. К оной проявлял интерес и Яков. Он нашёл удобный инструмент для отстаивания любой точки зрения. А ежели человек в чём-то уверен, можно не стараться переубеждать.

Излагающий мысли человек должен быть честным, скромным, искренним и благоразумным. Таково краткое содержание труда «О нравах оратора и вообще всякого сочинителя». Насколько подобного придерживался сам Княжнин, не имеет теперь значения. Важно, что создано определённое представление. Ещё раз Яков вспомнил искусство умения говорить, рассуждая «О страстях ораторных». Оставим право узнать суть сих посланий действительно ими интересующимся, так как пользы всё равно найти не получится.

Есть у Якова «Послание к российским питомцам свободных художеств». Истинно, всякий учащийся получает знания во славу России, должный в будущем пронести через жизнь реализацию возложенных на него надежд. Не важно, о чём будут думать учащиеся, может единицы воспримут сообщаемое им послание серьёзно, обретя ещё более твёрдое убеждение. Так и должно быть! Пусть учащийся приобретает знания, полный уверенности применить их на практике. В действительности всё случается чаще наоборот, о чём Княжнин ничего не сказал. Он и не мог о том говорить, понимая, какого содержания должна быть речь.

Стоит предположить, что похожих речей у Якова было больше. Обнаружить их не представляется возможным. Хорошо, удалось сохранить эти малые крупицы публицистического творчества составителям собраний сочинений. Есть надежда обрести более, приобщивших к работам исследователей, изучавших литературное наследия Княжнина. К сожалению, скепсис мешал современникам воспринимать труды Якова, таковое же отношение сохранилось и у последующих поколений. Но знакомясь с публицистикой, видишь бережное отношение к литературной деятельности, если Яков не предполагал вводить слушателя в заблуждение.

Нужно ещё раз повторить требования к сочинителю: честность, скромность, искренность и благоразумие. Так было в конце XVIII века, теперь таким требованиям соответствует редкий писатель.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Смерть приходит, её наступления не дано избежать, не хватит сил, чтобы о своём отношении рассказать. Жив ещё Княжнин, но чувство смерти одолевало его, судить получается, ибо пропитано творчество Якова ожидаемым концом всё. «Стансы на смерть» он сложил, словно свет стал не мил. Каждый закроет глаза, известный для людей исход, но точный срок ухода в небытие предсказать никто не смог. Потому живёт человек, словно никогда не умрёт, берёт многое от жизни, и снова многое от жизни берёт. Умножает богатства, наживается на горе чужом, не представляя, как вскоре отразится это на нём. Не вечно сидеть на коне, но сидят люди, будто вечно будут сидеть. И пусть сидят, ибо действительность для человека, что клеть. Как не устраивай пространство, всё равно заключён, только умерев, будешь от заблуждений освобождён.

Бытие не исправить, нужно жить, не думая об ином. Не исправишь прожитое, не пойдёт былое на слом. Коли воин, воюй без оглядки на других, если властью наделён, не выпускай законов злых. Иначе не быть, такова человека судьба, зачем же порождать для объяснения существования врага? Загадочен мир, жестокий по ему присущей натуре, он заставляет думать о надвигающейся поражения буре. И не успокоится человек, не для того он рождён, в руке левой держит молнию, в правой — держит гром. Скажете, лишена смысла сия речь, не сможет от правды настоящего она отвлечь. Но нет правды, и не будет она существовать, есть одно верное утверждение — люди пришли в мир умирать.

Старикам судить о прожитых днях, не молодым. Им мудростью делиться, опытом своим. «Воспоминание старика» Княжнин для того сочинил, показав, как некто прежде жил. Не пример идеала, обыкновенный человек, может русский, а может древний грек. И ему есть о чём сказать, да стоит ли уделять внимание произносимым его устами словам? Скорее всего, будучи молодым, не слушал стариков он сам. Теперь же, по праву прожитых лет, он вещает, но вещает уже как набравшийся разума дед. Есть ли в том смысл, когда о мире думать полагается как раз молодым? Чей порыв жаждой к свершениям полним. Проблема то в жизни людей, понимать, кому довериться будет верней.

Не остановится на этом Княжнин, скажет несколько важных суждений ещё. Хватило бы терпения перечислить сообщённое в произведениях им всё. Яков составил «Послание трём грациям», о музах мысли сообщив. Важнее сего труда «Эпитафия» о трёх строках, со скрытым объяснением сущего в них. Есть умерший, кто он был — важности не имеет никакой, на плите написано другое, судя по надписи — он, статься, герой. Таково отношение к прошлому, извращена память о нём, в хрониках всегда другое прочтём. Но кончились строки, Княжнин короче сказал, тем задуматься каждого читателя он заставлял. И думали все, кто желал подумать о некогда происходившем, о навсегда минувшем, в строках летописцев застывшем.

Разве в прежней мере представляется Княжнин в работах своих? Трудился во славу литературы, превыше прозы ставил он стих. Не всего коснулся взор, что-то кануло в Лету, не призовёшь теперь поэта за сказанное им к ответу. Не призовёшь, даже сильно того пожелай. И не нужно, сочинения его лучше открой и читай. Минули века, лишь века и минули, не произошло иных перемен, люди словно уснули. Спит человек, видит он сон, будто свершений ради рождён. Для оных в мир и Княжнин приходил, и творил, пока хватало сил.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Легко усвоить тяжёлое, ежели к нему проявить снисхождение. И про это есть у Якова Княжнина стихотворение. Начать он решил с девушек, чья краса сводит с ума, но только от того, что людям не хватает того же ума. В самом деле, что за мир человека ныне окружает? Зачем каждый из нас и без того красивое украшает? Ответ ясен, он о торге гласит, об отсутствии разумного подхода он говорит. Проблема следующего содержания будет дана — забыли женщины, какой должна являться их красота. А коли так, то стихотворцы дружно замолчали, искусственной красе найдут они слова едва ли.

С дружеского наставления Княжнин речь начал, соболезнуя тем, кто обликом, стеснения не зная, торговал. И ладно, когда умеет человек себя подать, не о каждом такое можно сказать. «Посланием прелестницам» озаглавил Яков пространный стих, пример тем самым подав, не утверждая, будто в суждениях он окажется прав. Он выразил мнение, не всем по нраву оно. Можно сказать, большинству безразлично — им всё равно. Но прав Яков в одном, женщинам гимны теперь не поём.

Чему же петь, о чём возвышено слагать? О тоннах пудры, под которыми лица не увидать? Или ощутить помады дурманный аромат? Сему не каждый мужчина окажется рад. Воспеть парик? Зачем же воспевать. Лучше о нём вообще не упоминать. И лучше молчать, нежели сойти за болвана, чей дурен слог. Пожалуй, обратиться к природе пора, найти для мира пару ярких строк. Такое решение, никто не оспорит его. Достойное достойно: сказал бы о красе нынешних женщин так кто.

Укор понятен, Княжнин ясно сказал. Не даму сердца, он рифму потерял. Её желал найти, не сумев раздобыть, осталось самого себя в том укорить. Виноват поэт, коли слов лишился, музы порывы уняв, в силу обстоятельств навечно прозаиком став. Виноваты дамы, ибо кого же винить? Но ещё можно всё вернуть — лишнее смыть, снять парик, забыв о французской моде. Иначе действительно придётся мужчинам слагать стихи лишь о природе.

Конечно, поэт — сильно так о людях говорить, если о том разговор, что просто могут рифму сложить. То дело не хитрое, всякому то дело дано, достаточно попробовать и получится… Да, получится именно оно. Как раз о том Княжнин сказку сложил, «Волосочесатель-сочинитель» во строках ожил. Чесатель тот, зовут его Андрей, решил, будто всех он умней. Доступны ему способности к рифм сложению, а значит и к слуха людей услаждению. И не теряя времени, ибо негоже плавать ниже горных вершин, он Вольтеру написал, словно такой он один. Потешный малый, таков мог придти ответ, не смути Вольтера старика чесателя количество лет.

Так о чём Княжнин нам излагал? Не берись за чуждое дело, пока над тобою никто смеяться не стал. Коли мастер ты делать парик, его и делай, к этому делу ты и привык. Обижаться не надо, обмана ведь нет. А вдруг потерял прекрасного поэта наш свет? Зря смеялся Вольтер, талант не разглядел, ему самому пора отойти от литературных дел. Не разглядел талант и Яков Княжнин, вдоволь посмеявшись, видимо над знакомым одним. Он точно к кому-то обращался в послании своём, это мы тоже учтём.

Лёгкое усвоить тяжело, от натуги скулы на лице свело. Позиция Якова Княжнина понятнее стала. Кажется, не того голова читателя ожидала.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Скитаниями Улисса восхищаться — разве дело? Или как Трою взять не могли с наскока смело. Оставим те страдания древним грекам во славу их мечтаний, пожелав, дабы из дома выходя, прилагали к возвращению больше стараний. Сейчас не о том, о попугае нужно рассказать, нрав птицы заморской на Руси оказавшейся показать. Вот она у двух дам, те довольны приобретённым зверьём, заботятся о нём ночью и днём. То чудо в великом почёта, ибо даже птица сия, знает французский язык лучше меня и тебя. Ну а то, что по-русски она ничего не знала, так этого ни одна из дам не желала. Но всё случается в жизни, ежели тому бывать, попугаю предстоит крепкие мужицкие выражения знать. И уж тогда, придётся понять, тонкими манерами птица перестанет обладать.

О галломанах ли сложил эту сказку Княжнин? Показал, до чего способен унизиться в петиметры зачисленный один господин. Во всём возвышенном есть стремление к опошлению, такова природы суть. Сегодня знаком с этикетом, а завтра и без него проживёшь как-нибудь. Зачем высший свет с его порядков возвышением, когда человек живёт иным устремлением? Но разговор о птице, какой бы она не была. Всего лишь о птице, аллегория вроде тут не нужна. Намёк, впрочем, дан, о прочем читатель домыслить может и сам.

Любили попугая дамы, хоть ничего из себя он не представлял. Пустое место он собою только воплощал. Зато перья какие, какой голосок, с таким зверем усвоишь любой иностранный урок. Главное, французский ведает птица язык и никогда не исходит на крик. Она милуется, рада вниманию господ, прочее от сего божьего создания никто ничего и не ждёт. Не желал иного попугай, готовый нежиться в доставшемся внимании ему, особенно зная, такой чести хозяева кроме него не дают никому.

А если представить, будто случилось, что птица оторвана от дам? Приехал из полка милый барыням человек, припав к рукам и устам. Он подивился манерам птицы, пожелал офицерам её показать, для того пришлось попугая от сердец женских ему оторвать. И вот сей птах в мужицкой атмосфере забыл о былом, став из разнеженного создания грубым птенцом. Теперь к попугаю не лезь целоваться, он будет ругаться и будет кусаться. Испортили нежное существо, и вот интересно почему, не исправить птицу, воззвав к прежнему её естеству.

В том тоже урок, кто забыл о галломанах, ибо те, если вдруг кому неизвестно, поклоняются попугаям, изначально грубым, если говорить напрямую и честно. Ведь кто французы в русских домах — парижская знать? Как бы так ответить, дабы чувств возвышенных не обижать. Нет, французы в русских домах — это тот попугай, которому ведомо умение брань. Да, человек не птица, умеет он притвориться в угоду себе, коли пожелает, откусит от пирога, кусок от оного оторвав, крупнее он где. А прочее цветы, принимайте их как хотите, ежели верите в благие помыслы французов — с этим чувством спокойно дальше живите.

Кто поймёт Княжнина поучение, тот имеет о птицах заморских определённое мнение. Негоже с попугаем дамам целоваться, ему позволить необходимо с курами во дворе миловаться. Там ему место, ибо с ними он на одном положении должен быть, это в России ему позволили выше должного воспарить. Хорошо то, что не выдержит проверки попугай, в тяжкие уйдя, тем показав склонность к пороку, а заодно и истинного себя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не по рождению человек всегда смешон, если занимается тем, для чего он не был рождён. Так его воспринимают люди, принявшие положение, наследуя отцам, им ведомо многое, чего не ведает добившийся призвания сам. Он — чудак, привычки его — для веселья причина, о нём обязательно скажут: барин ныне — дурачина. И это так, как бы не казалось странным оно, не понимает человек извне, ему чужие устои — просто ничто. Но ясно каждому, коли взялся положение занимать, должен правила поведения общества знать. Учи французский, усвой этикет, и быть тебе и твоим детям барами остаток отпущенных роду лет.

Такая ситуация исходит от императрицы Екатерины Второй, дворянином может стать низкого происхождения человека сын: порядок простой. И стали плодиться дворяне, нет спасения от них, и стремятся младые бары жить лучше предков своих. Будут стараться перестроиться, о чём мыслить крайне тяжело, другим образом требуется думать, и думать иначе про всё. Ежели ранее со слугою говорил на ты, надевал колпак шута, теперь сия забава не должна быть повторена. Понятно, хочется, никто не оспорит желание то, барин — чудак, ничего путного не возьмёшь теперь с него.

И ладно два человека обрели положение в обществе выше — пара сапог. Отнюдь, Княжнин легко отделаться зрителя заставить не мог. Барин с низов, барыня — дочь знатных кровей, быть на сцене действию потому веселей. Не понять жене выходки мужа, для неё он — чудак. Поступает муж всяко, но не умный человек как. Вот сидит со слугою в кресле, говорит с ним, словно они друг другу равны: такое поведение — удар для высокого происхождения жены. И как бы мягче сказать, когда разговор о дочери зашёл у них, жених для мужа, оказывается, сойдёт и из самых простых. Тут буря должна вскоре разыграться, барыне есть чего в таком рода продолжении чураться.

Дабы мужа чудачества не слышать, нужно уши закрыть, постаравшись кошмары сии поскорее забыть. В дом вошла французская речь, тому радоваться жена должна, понимал бы муж произносимые им иностранные слова. Издевательство, иначе не назовёшь, с таким благородным супругом долго в спокойствии не проживёшь. Не исправить никак, он — дворянин первой волны, на детей надежда, они во славу отца продолжать род будут должны. Пока же чудачествам быть, придётся принять, раз сама императрица решила политику государства взять и поменять. Требуется сословие третье прославить, вот пусть и славится, лишь бы власти от таких нововведений не представиться.

Чем далее продвигается сюжет, тем больнее язв кровоточение, Княжнин открыто выразил своё и общее дворян мнение. Негоже такое допускать, приходится теперь смеяться результату, ибо не указывать на вред затеянного императрицей солдату. Может в отдалённой перспективе перемены не столь плохи, всё равно тяготит видеть народивших дворян от сохи. Они стремятся походить на бар, похожим действуя манером. Не получается у них, но есть надежда на лучшее в каждом их поступке смелом. Пока смеёмся, как бы не заплакали потом! Как знать, не пройдутся ли потомки таких дворян по заслугам древних родов огнём.

Остаётся следить, не допуская вольности проявлений, если теперь дворянин, не позволяй о себе кривых суждений. Стал выше многих, не опускайся назад, теперь иным стал ты, как переменился положения наряд. Не будь чудаком, измени лица выражение, безвозвратно ушло безродности твоей мгновение. Осталось всё это понять, ибо лучше в жизни тебе больше точно не стать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О медицине у Княжнина есть веское слово. Рассуждения о ней он решил раскрыть через комедию «Траур, или Утешенная вдова». Сам медик в пьесе имеет характерное имя Карачун, его методики всегда доводят пациентов до смерти. Пасть от рук сего лекаря довелось и мужу Изабеллы, отчего теперь она и находится в трауре. Не сразу, но Княжнин обязательно раскроет принципы работы данного коновала. Пока же зрителю представлен приехавший из расположения полка военный, желающий обручиться на Милене, сестре вдовы, поскольку того желал покойный.

Все считают, что лекарь истинно уморил человека. Тому есть веские причины. Например, этот представитель рода Асклепиев ни с чем не считался, назначая процедуры, лишь бы ему шли деньги в карман. Он мог назначить по шесть кровопусканий в день, беря за каждое из них полною мерой. При этом совсем необязательно, чтобы кровопускание вообще было полезно пациенту. Карачун не чурался прописывать лекарство стаканами, тогда как полагались меньшие дозы, преследуя тем прозаическую цель: ежели хворь не идёт из тела, значит то тело смерти само захотело. Следовательно, представленный в комедии лекарь буквально убивал пациента, стремясь обезопасить свою репутацию. Он всегда сможет объясниться тем, что коли Богу оказалось угодно к себе призвать, не ему в то вмешиваться.

Не скажешь, будто бы сей медик был действительно сведущ в лекарском ремесле. Скорее наоборот, он в нём ничего не смыслит. Если жалобы пациента не подходят под известные ему заболевания, такого человека следует лечить от определённого диагноза, пусть и измышленного ради необходимости оказания хоть какого-то лечения. Остаётся ужасаться, каким опасным делом было хождение по врачам во времена Княжнина. Воистину, лучше покориться воле небес, нежели тебя угробит посланный из ада в белом халате бес.

Разобравшись с методами Карачуна, зритель снова обратит внимание на военного. Он серьёзно настроен жениться. Причём этот человек показан таким образом, что никто не согласится принять предлагаемые им руку и сердце. Какой толк от бравого вояки, чья мечта — стать участником первой атаки и пасть смертью храбрых, из-за чего оставшаяся вдовой жена будет с гордостью говорить о погибшем в сражении муже. Понятно, Княжнин иронизирует, не видя, как доблесть может восприниматься благом, когда скорее оборачивается горем, поскольку вдова останется без ничего и окажется вынужденой коротать оставшиеся дни в одиночестве.

Представленные на сцене действующие лица склонны к схожим мыслям, какими Княжнин наделил лекаря и военного. Ни о каком благе не может быть и речи. Все живут в согласии со странными принципами, вредными для общества. Достаточно ознакомиться с каждым из них, чтобы убедиться в правдивости сего суждения. Только о прочих Княжнин не писал так ярко, оставив зрителя об остальном домысливать самостоятельно.

При жизни Якова комедия не ставилась и не была известна читательской публике. Причины того очевидны, они объясняются излишней категоричностью автора, подрывающими основы представлений о населяющем Россию обществе. Впрочем, такого склада люди встречаются повсеместно, куда не обрати взор. Всюду получится найти нерадивых медиков, ровно как и стремящихся обогатиться на чужом горе, так много и желающих обретения личной славы, нисколько оной не являющейся. Казалось бы, Княжнин показал противоположные склады ума, однако каждый из них достоин существования, хотя бы из тех соображений, насколько удаётся им друг друга уравновешивать. Других выводов из комедии Якова сделать нельзя, но стараться найти новые трактовки всегда необходимо.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Разлад по жизни словно трещина в стекле, не можешь видеть нюансы доступные все, иначе воспринимаешь доступное тебе, воспринимаешь происходящее всегда налегке. Задуматься стоит, это важно сейчас, и не отступать, узнав истину без присущих истине прикрас. То дело сложное, ибо об отношениях речь, не каждого дано этой темой увлечь. Остановилось мгновение, посмотреть теперь необходимо, увидев, как зря ходили вокруг данной темы мимо. О чём она? О чувстве страсти и огня, утихших давно, не упомнить того событий дня. Взбудоражить чувства пришла пора, увидеть, какими женихами для жён становятся уставшие от внимания прекрасных половин мужья.

Когда-то двое стали в обществе семьёй, заполнили социума свободную ячейку собой. И им казалось — счастье есть, в том не искали обоюдной возможности лесть. Они наслаждались и жили в ласке и неге, не разбивались в утлом судне о скалы на бреге. То длилось недолго, ибо не длится долго оно, трещина от мелкого удара поразила стекло. Шли годы, забылись лица любимых давно, казалось уже, такому случиться было неизбежно всё равно. Но вот Княжнин взял в руки перо, он иначе мыслил знакомое ему ремесло. Ожили отношения, будто не прошло десятка лет, влюбиться получилось, хотя казалось, что надежды больше нет. Секрет того чувства в безвестности о том, кто выбран оказался. Пожалуй, оперу сию скорее прочтём.

Есть истина — с древности знают о ней: почему-то к любовнику женщина относится нежней. Исчезают шипы, лишь бархат лепестков, нет яда в словах, только аромат благоухающих цветков. Кто желает проверить, проверьте, убедитесь в том сами. Так было прежде, многими быть тому до скончания времени веками. Перед зрителем муж барских кровей и муж — слугою росший с яслей. Они расстались с жёнами, прошли года, и захотелось им ощутить забытых женщин уста. Разыграли ситуацию, ролями поменявшись, слуга стал барином, а барин слугой ставшись.

Дабы создать эффект комедии, пошёл на хитрость Княжнин, дав подобное желание не сим мужьям на сцене одним. О том же задумались жёны, решившиеся на аналогичный эксперимент, и им желалось ощутить сладости запечатления поцелуев забытых момент. Ожидаемы парадоксы и оказий многия раз, ежели задумали люди стать источником проказ. Не одним шипам предстоит сойти с их натуры, об ином говорят перемен их фигуры. Социальный аспект, ибо как это так… барин к служанке пристанет, а барыня решится со слугою на брак. Не простое там дело, ведь женщине позор связи иметь с кругом выше или ниже её, учтёт Княжнин обязательно это в комедии всё.

Оставим проблемы сферы социальной, не про это вопрос, нам важнее видеть, как заново чувством любовным каждый оброс. Истинно ведь, исчезли шипы, бархатными стали и дум об ином в отношениях приятных люди не искали. Таков урок, его надо учесть, поняв, почему охладевают чувства и рождается месть. Разбить отношения просто, только зачем, похожего добьёшься и с этим благоверным и с тем. На порыве гнева, раздавливая стекло отношений в мелкую крошку, не создашь для будущих отношений чистую доску. Останешься прежним, новыми трещинами заполнишь бытие, сделав хуже, поверь, одному лишь себе. Лучше представить, словно отношения в прежней меры свежи, поступки влюблённых той же страсти полны, и нет угасания чувств, всё ярких красок полно, словно наполненное счастьем полотно.

Если где-то не так выражался Княжнин, за умные мысли его мы всё же простим.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Итаки царь — Улисс (хитрейший, надо сказать, лис), скитался по морям, с богами вступая в споры, потому не мог добраться до дома, возникали пред ним непреодолимые водовороты и горы. Одним испытанием, из многих на пути, стало испитие зелья от Цирцеи руки. Обратились сопутники Улисса в разных зверей, более не походили они на людей. Лишь царь Итаки зелья пить не стал, потому человека облик он не потерял. Как дальше быть? Вернуть сопутников необходимо в прежний вид, надеясь, будто Цирцея, если её обижал, его непременно простит. И простила она, но не тут-то было, у сопутников Улисса желание людьми быть остыло.

Подходил Улисс к каждому, от всех получая отказ. Свинья человеком не станет сейчас. Не станет человеком кролик, откажется стать человеком баран. И волк откажется, и не потому, что каждый из сопутников будто бы пьян. Им нет стыда за обличье звериное, стыдиться нечего им, будь хоть волком злокозненным, хоть львом удалым. Медведь не захочет быть человеком опять, даже желание осла остаться ослом никак не понять. Все сопутники довольны, ибо избавились от человеческой шкуры, обрели желанные сызмальства для них они натуры.

Потому предпочёл остаться человеком Улисс, хитрее он самых хитрых из лис. Получается у него скрывать всякого зверя внутри, сколько снаружи на него не смотри. Есть в нём свинья, кролик в нём есть: всех зверей тут не сможем мы перечесть. Его сопутники предпочли открытой оставить им данную суть, потому Улиссу без них продолжать дальше путь. А может и с ними, ибо знает всяк Улисса суть, царь Итаки может всех без труда обмануть. Княжнин не скажет, но читатель знает, судьбою сопутников всё же сам Улисс управляет.

Не только об античности, о современниках Княжнин тоже писал. Он практически то же самое о них рассказал. Для того представленный им Живописец в полону оказался, где для повелителя басурманского расписывать стены старался. Получил он задание, отразить народы все, которые есть. Так всякой нации можно устроить бескровную месть. Пороки во всех красках отразить, дабы зрители не смогли их долго забыть.

Вот испанец-гордец, гордым изображён. Вот итальянец-смутьян, за спиною с ножом. Вот голландцы, вот англичане, вот мавры и прочие все басурмане. А вот французы, только погляди, среди прочих голые они одни. Почему? Что за бесстыдство в крови народа сего? Зачем они ходят откровенно так без всего? Не покривил живописец душой, нашёл для того он ответ простой. Кто знает, тому известна французская мода. Меняются пристрастия французов год от года. Не знаешь уже, чего ожидать. Так не проще ли в голом виде их представлять? Дабы не ошибиться, чтобы наверняка, ведь когда-нибудь обязательно, оголится их нация вся.

Только об этом и решил рассказать Яков Княжнин, дабы пороком среди россиян меньше стало одним. Сколько можно галломанией страдать? Пора бы себя начать уважать. Да не начнут, рано пока. В обществе для таких перемен судьба нелегка. Но как и с Улиссом, человек подобный людям потребен, который докажет, насколько человеческим принципам верен. Пока его не случится опять, звериную суть из люда не изгнать. Не помогут басни, и от сказок толку нет, сколько бы не минуло ещё лет. Но явится Улисс, выведет из мрака людей, более не станут они походить на зверей. И что? Уйдёт Улисс — люди снова звери. Ничего не поделаешь, сами того захотели.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не стоит портить отношения со властью, быть тогда в жизни несчастью. Сгонят с насиженного места, указав на дверь. До того человек, после ты — зверь. Не примут нигде, ибо никому не нужен станешь, как средства на пропитание добыть думать устанешь. Имея много, растеряешь всё, будто не имел, доказывай потом, насколько ты в жизни умел. Случается со всеми, и с богами бывает так, если язык не держат за зубами, коли Зевес для них дурак. Властью Верховного божества он опустит дерзких с небес, оставив Меркурия и Аполлона всего без.

Случилось! Как далее быть? Людям не нужен никто, коль не может платить. Оставили кошельки боги, не успели забрать, не могут, денег не имея, товар покупать. Оголодали, изорвали одежду, внимания ждут. Люди на сих оборванцев посмотрят и мимо пройдут. Они думают — богам на Олимпе нужно жить, не участи смертных для богов плетут мойры нить. Пора раскаяться и пред Зевесом повиниться, но не желают изгнанники столь быстро воротиться. Они тешатся желанием обрести земной почёт. Вдруг купцами возьмут? Вдруг дело пойдёт?

Честным быть в торговле не с руки. Утратит амбиции Аполлон свои. Добрый малый, мог ли он знать, как именно нужно с лотка торговать. Он честно говорил, показывал товар со всех сторон, ничего от покупателей не скрыл он. И продал, денег нажил? Отнюдь, никто ничего у него не купил. Зато Меркурий, покровитель торговых дел, преуспеть в продажах успел. Не за товаром приходит человек, ему одобрение потребно, говори о прекрасных качествах продаваемого, и купят у тебя всё непременно. На рынке — не у Зевеса на приёме, нужно подход знать, грубой лести кроме.

В следующий раз Аполлон с Меркурием не станут Вседержителя оскорблять, на небесах лучше в подчинении у власти пребывать. Зачем опускаться до человека мира, где честности нет, где возводят для почитания угодного людям кумира? Богу положено быть богом, запомним раз и навсегда. Но запомним и то, что поступь бога в отношении смертных весьма тяжела.

А стоят ли боги того, что за них дают? Меркурий и Резчик общий интерес разве найдут? Придёт в лавку фигурок бог поглядеть, цену себе дабы узреть. Увидит Зевеса, Аполлона увидит, стоимость их никого не обидит. Но свою фигурку никак не найдёт. Видимо, к богу торговли, цена подобная не подойдёт. Он ценится всех выше, может цены Меркурию нет. Процветать тогда лавке сей хоть тысячу лет. Может спросить у резчика, где Меркурия фигура? Жаждет поскорее узнать правду бога натура. Да не найти. Весьма печальна причина тому. Фигурку бога торговли не продашь никому.

Как же? А может? Правда в другом. Меркурия у резчика всё же найдём. Он не продаётся. Да невелика за него цена. Изображение его даром даётся, если фигурка бога другого была приобретена. Как не обидеться на такое? Впрочем, не богу торговли на то обижаться, сам бы он мог о мотивах резчика быстрей нас догадаться. Закон продаж суров, если желаешь продать — ценное лучше вперёд менее ценного дать. Покупатель купит Зевеса и Аполлона, ибо с Меркурием фигурок станет у него много.

О богах, как и о людях, говорить необходимо с намёком. Дабы людям, как и богам, то послужило уроком. Пусть никто не заносится, ибо скорее его занесут. О том в назидание детям после сказку иль басню прочтут.

Автор: Константин Трунин

» Read more