Вера Инбер «Ленинградский дневник» (1941-46)
Вторая Мировая война — странная война. В том плане, что её дают для представления в качестве жестокого сражения, прежде никогда не бывалого. Вторая Мировая война — ещё и не гуманная война, учитывая проводимые учёными Третьего Рейха эксперименты, и, особенно, газовые камеры, в которых массово убивали людей. Но так ли это? В чём отличие от той же Первой Мировой войны, когда повсеместно применялись боевые отравляющие вещества? Фотографии тех времён напоминают ожидаемое будущее — люди в противогазах, за которыми на горизонте поднимается облако ядовитых химических соединений. Так и хочется спросить, отчего с Ленинградом немецкое командование не поступило сходным образом? Разве только сказать, будто проявило гуманность. Вера Инбер об этом тоже задумывалась, только вот никто не травил Ленинград, продолжая удерживать в глубоком кольце осады. Порою на двести километров от города никого не было, но всё-таки ленинградцам приходилось страдать, им не могли доставить пропитание.
Вера Инбер могла и прежде наполнять дневник. С августа 1941 года записи стали выделяться отдельно. Война казалась приближающейся к Ленинграду: по ночам на горизонте возникали вспышки от далёких воздушных боёв, начиналась эвакуация, вместе с тем в город пришёл поток раненных. Вера Инбер принимала участие в операциях, она видела множество осколочных ран. В сентябре Ленинград был окружён — началась блокада города. Сам «Ленинградский дневник» имеет и другое название — «Почти три года». Такое количество времени продлилась блокада — если говорить точно, то восемьсот семьдесят один день.
С января 1942 года люди начали умирать от голода. Жителям не хватало того количества пропитания, которое выделялось. Если же нормы поднимали, это не означало, будто на следующий день их не урежут вдвое. Не было ленинградца, не напоминавшего внешним видом скелета. В самом город всё больше возникало пожаров, чаще случавшихся от постоянных авианалётов. Но ещё чаще пожары возникали из-за перевозимых трупов, запах которых скрывали тлеющими ватниками. Вот те ватники и становились причиной пожаров.
Сама Вера Инбер жила культурной жизнью. Досуг она заполняла личным творчеством, посещением симфонических выступлений, читала людям «Пулковский меридиан», с оным выступая на заводах.
С того же 1942 года ленинградцев интересуют мировые новости. Они узнают про бомбардировки британцами Мюнхена, про неудачи немецких соединений в Африке, печалились от успехов Третьего Рейха во Франции. Вместе с тем, ленинградцы знали про успешные действия под Москвой, становилось известно про Сталинград. А когда начнутся успехи в отражении немцев под Ленинградом — появится надежда на скорое избавление от мучительного ожидания освобождения.
Вскоре Вера Инбер и вовсе улетит на самолёте в Москву, немного погодя вернувшись обратно. Вроде бы Ленинград не должен был продолжать страдать, но немецкие бомбардировщики совершали налёты даже чаще, чем то они делали в блокаду.
Понимать «Ленинградский дневник» лучше вместе с поэмой «Пулковский меридиан», тогда создастся в меру полная картина, пусть Вера Инбер и не настолько подробно описывала будни блокады, как того могло желаться читателю. Нет, Вера Инбер писала о происходившем с нею, о некоторых тяготах жителей, про новости извне и про собственную культурную деятельность. Так оно и должно быть. Во всяком случае, «Ленинградский дневник» не обязательно было публиковать, он мог остаться личным свидетельством о пережитом. Мало ли таких записок вели ленинградцы в блокаду… о многих просто ничего так и не стало известно. Может и никогда не станет, если потомки не решатся на их публикацию, либо то сделают другие люди, не посчитавшись с волей уже умерших авторов.
Автор: Константин Трунин