trounin.ru

Как бы хотелось смотреть на происходящее одновременно со всех сторон, умея знать, какие процессы происходят на всех уровнях сразу. Но человек ограничен в представлениях, не способный смотреть дальше собственного носа. Всё, замечаемое людьми, ограничивается доступным их пониманию социумом. Всё, выходящее за его рамки, ими не усваивается. Может причина в том, что люди живут сегодняшним днём, не задумываясь о будущем, как не опираясь на прошлое, используя свои возможности сугубо в целях извлечения кратковременной выгоды. Для примера всегда можно ссылаться к «Войне миров» за авторством Герберта Уэллса. Вспомните, на человечество обрушалась опасность пасть под пятою марсиан, тогда как другое людей вовсе не беспокоило, хотя за свою жизнь начали бороться и мельчайшие частицы, вступившие в беспощадное сопротивление иноземным вирусам и бактериям. Но кто о таком станет думать? Человек этим точно заниматься не будет. А теперь давайте представим, как людям воспротивятся змеи, не согласные молча умирать в качестве подопытных животных.

В затерянных лесах, влажных тропических, куда никогда не ступала нога человека. Теперь нога, защищённая от змеиных укусов, ступила на ту землю. Здесь прежде, как и в других местах, шла война за выживание. Змеи, есть среди них констрикторы и ядовитые, жили в обоюдном презрении. Вечно не брал мир, если такое слово можно применить, змеиное сообщество. Как теперь быть? Совершенно верно, предстоит бороться. Змеям становится известно, ибо змеям всегда всё становится известно, для какой цели к ним пришли люди. Подумать только, а думать надо всегда… не только вот сейчас только, человек задумал бороться с ядом змей, задумайтесь, ядом змей. Для этого змей, ядовитых преимущественно, начнут отлавливать. Зачем же всех? Люди решили, они всегда за других любят решать, создать уникальное противоядие. Не знали лишь змеи, несмотря на приписываемую змеям мудрость, что малая часть способна обезопасить от подобной части, взятой в большем количестве. Но отстаивать своё право, так как бороться за существование необходимо, змеи могли единственным способом — кусать. Да не тут-то было…

Кирога наполнил повествование трагическими событиями. Слишком много смертей он поместил на страницах не слишком долгого повествования. Умереть предстоит едва ли не всем действующим лицам. Храбрые змеи, доведённые до отчаяния, способны умирать за правое дело, как будут они умирать и по собственной глупости, и по незнанию, в том числе напрасно, либо с пользой для общего дела. Будут умирать и люди, ибо смертен человек, не каждый раз способные хитростью превозмочь отвагу тех, кто стремится выжить любой ценой, даже посредством принесения себя в жертву. Можно на краткий миг оговориться, упомянув про особый тип змей — змееедов, тем и славных для человека, предпочитающих убивать так ему ненавистных ядовитых гадов.

Теперь нужно остановится и задуматься. Человек не способен думать о праве змей на существование. Для примера можно привести зоопарки, где интереса удостаиваются любые животные, только бы они были теплокровными, а ещё лучше — млекопитающими. Прочее людей не интересует вовсе. Почему? Человек не видит дальше собственного носа, как тут уже говорилось. Оценивать мир с позиции змеи, рыбы, насекомого или вируса, он никогда не станет. Почему бы не позволить ему это сделать хотя бы под видом литературного произведения? Безусловно, Кирога не был подлинно правдив, наделив змей тем, чего они лишены. Впрочем, это люди так думают… они ведь дальше собственного носа не видят.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый рассказ из «Сказок сельвы» достоин отдельного упоминания, настолько изобилует содержание мыслями. Но сделать это не представляется возможным, слишком неоднозначной была личность Орасио Кироги. Не получится правильно рассудить, какие именно цели преследовал автор, сообщая определённую историю именно таким образом. Ведь не был Орасио детским писателем. О нём говорят, что он скорее предпочитал исследовать закоулки человеческой души, склонный к раскрытию мистических материй. Что до его склонности к написанию рассказов для детей, то нужно хорошо разобраться с самим определением этого именно под таким пониманием. Хорошо бы ещё знать историю Уругвая, особенно в начале XX века. Ничем подобным не располагая, оказываешься вынужденным поверхностно знакомиться со сказаниями Кироги о сельве.

Есть среди сказок рассказ «Война крокодилов», как отважные рептилии воспротивились пришествию прогресса в воды их реки. Не хотелось крокодилам терпеть шум цивилизации, попадать под лопасти кораблей, голодать из-за распуганной рыбы. Стали они возводить препятствия на пути, строили плотины. Ничего не спасало. Тогда мудрый крокодил посоветовал воспользоваться торпедой, то есть применить против человеческих достижений человеческое же оружие. Смотрится подобное повествование излишне аллегоричным. Однако, может ещё со времён Купера, читатель полюбил наблюдать за сопротивлением слабых народов, где имелась надежда на лучший исход. Да и у Кироги данный рассказ можно принять за иное осмысление борьбы южноафриканских индейцев за отстаивание прав на родную им землю.

Аналогичным образом получится принять «Сказку про енота». Пусть Кирога сообщал, как дикое животное становилось домашним питомцем, жило в волю и не знало бед, всё равно оставаясь уязвимым для сил природы, поскольку, сколько не приближайся к европейской цивилизации, тебя продолжат держать в клетке, не делая различия между тобой и твоими соплеменниками.

Схожую мысль можно усвоить с помощью рассказа «Переправа через Ябебири». В реке обитали скаты, которые не любили, когда к ним непочтительно относятся. Ещё бы, стали приходить рыбаки и удить рыбу динамитом. Какому скату это понравится? А тут стало известно про человека, обустроившегося близ реки и прогонявшего всякого, кто смел таким образом рыбачить. Полюбили скаты этого благодетеля, всячески проявляя ему признательность. Особенно они старались, стоило человеку вступить в сражение с тиграми. Скаты готовы были пойти на смерть, только бы защитить человека от опасности. Может Кирога хотел показать, насколько люди отличаются друг от друга, когда одни стремятся защищать мир и порядок, а другие склонны наводить разрушения и страдания?

А вот рассказ «Ленивая пчела» сходным образом понять не получится. Тут скорее Орасио говорил о стремлении части общества к социалистическим воззрениям, к важности соблюдения прав пролетариата. Стоило одному презреть заведённый в обществе порядок любви к труду, как от него тут же отказались, не согласившись принимать обратно в улей. Вдумчивый читатель скорее в подобном увидит попытку пророчества, осуществления которого Кирога мог желать, но всё-таки опасался. Рассказ получился с двойным подтекстом, одинаково применимый к любому дню, на какой не пытайся опереться. Безусловно, в обществе не должно быть дармоедов, получающих выгоду за чужой счёт. Такие обществу не нужны, согласно повествовательной линии. Чтобы это понять, нужно представить дармоеда самому себе, иначе он не сумеет сделать выводов.

Данными рассказами Кирога не ограничился. Есть другие рассказы в цикле про сказки сельвы, не менее примечательные. В каком возрасте к ним не обращайся, никогда не оценишь прежним образом, находя совсем иные мотивы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Животное прежде всего. Человек зависит от самочувствия своего питомца. Джеймс Хэрриот понимал это лучше многих. Если в поведении человека появлялась апатичность, значит следует обратить внимание на его домашнее животное. Хэрриот и раньше рассказывал об этом. Сборник «Среди йоркширских холмов» не стал исключением. Читателя ждут новые сведения из жизни ветеринара, набравшегося опыта и осознающего насколько он вырос, сравнивая себя с молодыми специалистами.

Джеймс мечтал купить дом. Он проигрывал все аукционы. Когда решил его построить самостоятельно, воспользовавшись услугами архитекторов, строение сдуло на этапе возведения стен. Хэрриот не унывал, он просил клиентов подождать. Клиенты ждали и не возражали. Только не все были такими терпеливыми. Многие жаловались, поскольку считали Хэрриота обязанным отложить дела и ехать именно к ним. Снова Джеймс сталкивался с укорами, как бы он не работал. Замена старого автомобиля или прочие изменения — очередное негативное о нём мнение. Хэрриот продолжал работать и не поддавался печали. А если печалился, то читателю о том не сообщил.

Он ошибался. Трудно в таком признаваться, и Хэрриот признавался. Не делая из себя злодея, просто не описывая вероятную причину. Животное могло околеть, и околевать должны были в больших количествах. Описаны немногие из погибших, представляющих Хэрриота в благом понимании его труда — он сделал всё, что мог. Иногда лучше ничего не делать, да от такого подхода скорее выскажут в лицо — не всё сделал. Заключалась бы работа Хэрриота в одних животных — бед ему не знать. Но хозяева являются требовательными, и они в своём праве. Джеймс так и говорит — клиент всегда прав. Хэрриот глотал обиду и действовал, не вступая в перебранку: так должен поступать любой специалист, осознающий бессмысленность обеления особенностей трудового процесса.

Одним мог Хэрриот насолить клиентам — после рассказав о них на страницах произведений. Не так ярки портреты животных, как описание людей. Джеймс научился писать обо всём, в том числе и о представителях рода человеческого. Попробуй найти созданий забавнее людей — не найдёшь. Например, продавец сладостей, что берёт обаянием, или портной-болтун, любящий говорить и редко выполняющий порученное ему задание в срок, либо фермер-скупердяй, доводивший скотину до степени издыхания и обвинявший Джеймса Хэрриота в его неспособности поставить животных на ноги.

Полюбил Хэрриот описывать молодых специалистов. Один из них брал представительностью. Вызывающие его полагались не на профессионализм, а на силу убеждения, которой тот обладал. Хэрриоту оставалось завидовать, ведь в его словах часто сомневались. Второй специалист устроил из ветеринарной клиники зоопарк, начав с барсука, продолжая пополнять число питомцев, пока Хэрриот не взвыл. Как о таком представителе племени людей не поведать на страницах воспоминаний?

Да, животные превыше всего. Джеймс рассказал о раковом больном, для которого кот стал последней отрадой. А как читателю понравится пёс, вилявший хвостом и при этом желавший укусить? От такого как-то пострадали «доверчивые» грабители. И как читатель отнесётся к хозяину-ипохондрику, придумывавшему заболевания для питомца? Всего возможного не перечесть, поэтому, как бы плодотворно Хэрриот не писал, повторяться ему практически не приходилось.

Другое дело, как разбираться в трудах Хэрриота, если рассматривать их по отдельности. Эта задача кажется невыполнимой. Придётся говорить об одном и том же, только меняя слова местами. Допустимо пересказать несколько моментов, дабы ещё не прикоснувшийся к творчеству Джеймса, наконец-то набрался решимости и взялся за чтение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сказание Акимушкина о Мире животных только начинается! Сперва был взрыв, затем Вселенная стала расширяться, после обозначились контуры Солнечной системы, и вот из числа прочих в космическом пространстве обозначилась Земля. В своём развитии она прошла определённый путь, о котором у человека имеется ряд предположений. Почему предположений? За давностью минувших лет не сохранилось свидетельств, поэтому остаётся полагаться на силу воображения, либо анализировать данные о других небесных телах. Планета формировалась, за миллионы лет с ней свершилось многое — об этом Акимушкин и решил рассказать.

Как появился кислород, каким образом вымирали и появлялись новые виды, что представляли из себя первые организмы, существуют ли они и в наше время — Игорь ведёт неспешный рассказ, словно боясь упустить важные особенности. Не только о вымерших животных поведёт речь Акимушкин, он обсуждает с читателям возможность существования мифических созданий, вроде продолжающих жить бок о бок с нами потомках динозавров и о снежных людях.

Кто существует сейчас и кто существовал ранее — у них одна на всех общая черта: они жили, либо живут. А что значит жить? Это обозначение содействия множества организмов в составе единого тела. Существуют исключения — это одноклеточные организмы. И, самое странное, чем меньше организм, тем более он способен являться бессмертным. Означает ли это, что среди ныне живущих имеются те, кто присутствовал при зарождении жизни вообще? Почему бы и нет. Кажущееся величие человека на планете — навсегда останется видимостью, поскольку без симбиоза с микроорганизмами люди обречены на вымирание.

Занимательное выходит положение. Человек — царь природы, живущий в своё удовольствие и использующий ресурсы планеты на своё усмотрение, сам является ресурсом для других организмов, обитающих внутри него. Как мало известно людям! Как бы не оказалось, что ткани человеческого тела являются иным, нежели они понимаются? Предположение кажется фантастическим, поэтому Акимушкин ему почти не уделяет внимания. Однако, коли паразиты воспринимаются паразитами, питаясь за счёт человеческого организма, то должны существовать организмы, напрямую связанные с функционированием нашего тела. Допустим, лейкоциты — чем не живые организмы? Акимушкин подводит читателя именно к такой мысли.

Игорь понимает, разговор на эту тему не является приятным. Противно осознавать, насколько человек зависим от мельчайших организмов, разглядеть которые он не в состоянии, но без которых его жизнь не представлялась бы возможной. Посему повествование о клетках, червях и прочем стремительно проносится перед глазами, чтобы остановиться на прочих обитателях Земли, которых можно отнести к беспозвоночным.

Удивительно, есть на планете существа, которых трудно отнести к миру животных. Допустим, грибы — это разве не составляющие живого организма? Если нет, то какие черты выдают в губках животных? Или, например, в медузах? Очень сложно осознавать многообразие живущих на планете форм, являющихся именно представителями животных. Разбираться в этом предстоит долго, как и понимать устройство самых странных обитателей Земли. Ведь бессмертие реально существует. Существует и регенерация. Почему бы к тому же не стремиться человеку?

В действительности человеку следует заботиться не о себе и не о видимом им мире, а о созданиях более меньших. Стараясь сохранить вымирающих млекопитающих, поскольку они близки его пониманию, человек варварски уничтожает остальное, лишь по причине непостижимости смысла существования тех организмов. Истинный зоопарк обитает не за клетками в специально отведённых местах, он внутри каждого из нас. И что делает человек с имеющимся внутри него богатством? Правильно, он стремится уничтожить то, из чего состоит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Годы шли, менялась медицина, не менялись лишь животные и их хозяева. Если с животными Джеймс Хэрриот всегда находил общий язык, то с их хозяевами редко получалось наладить диалог. Отчего так? У знакомящегося с мемуарами ветеринара постоянно складывается впечатление, будто заботы о самочувствии братьев меньших лежат сугубо на чужих плечах, тогда как им достаточно постоянно требовать внимания к себе, более никак не проявляя заботу о собственном хозяйстве. Злость Хэрриота становится всё очевидней. Если в первых книгах он с улыбкой принимал подобные нелепицы человеческой безалаберности, то, вернувшись с войны, немного иначе стал смотреть на действительность. В самом деле, читатель должен комкать страницы и мотать на ус, как не следует относиться к себе, да запомнить, как нужно проявлять ответственность, не надеясь на услужливую помощь какого-либо специалиста.

Новые веяния в медицине заставили пересмотреть подход Хэрриота к лечению. Отчего-то это не понравилось фермерам. Должен возникнуть вопрос — отчего тем, кому до того было безразлично самочувствие животных, вдруг стали такими активными в отстаивании старых методов лечения? Сколько сомневающихся взглядов пришлось выдержать Джеймсу, пока его клиенты не поняли эффективность внутривенных инъекций. Сам Хэрриот неустанно экспериментировал с таковым способом оказания помощи, видоизменяя формы лекарств, тем принося пользу страдающим животным. Не раз Джеймс на страницах мемуаров делится случаями применения смекалки. Остаётся поверить, что всё так и было на самом деле.

Сетует Хэрриот и на новые оперативные вмешательства, ознакомить с которыми его никто не удосужился. Пришлось изучать их самостоятельно или полагаться на студентов. Только студенты не всегда способны применить на практике усвоенное теоретически. Легко потерять животное от таких экспериментов. Поймёт ли хозяин, ради какой цели загубили его скотину? Конечно, он об этом и не догадается, поскольку Хэрриот редко писал о разумных клиентах. С разумными, видимо, всё складывалось благополучно, что рассказывать о них просто нечего.

Впервые Хэрриот рассказывает о совершении рабочих поездок в Россию и Турцию. Он доставлял животных, сперва на корабле, потом самолётом. Простыми данные поездки оказаться не могли, принеся Джеймсу приятные и неприятные впечатления от увиденного и испытанного. Ему хотелось увидеть жизнь отличных от него людей, это желание сбылось. В России он отметил применение устарелых методик, а в Турции подивился дотошности местных специалистов. Пришлось даже жизнью рискнуть, чего от него никто не требовал. Часть пути он летел на неисправном самолёте и мог погибнуть. Бог сохранил жизнь Хэрриоту, позволив самолёту благополучно приземлиться.

Не работой жив человек. Не для работы ведь человек создан. Он живёт для семьи, ради продолжения рода. Вот и у Хэрриота есть двое детей: мальчик и девочка. Про их воспитание он не рассказывает, ограничившись парой забавных случаев, так как иногда брал их с собой, где и приходилось справляться с несколькими делами сразу, в числе которых оказывалось и наблюдение за потомством. А по случаю рождения дочери Хэрриот не упустил возможность рассказать о том, как он отпраздновал тот день, напившись и сев за руль, — его, разумеется, остановил полицейский, с которым пришлось вспомнить былое. Редкий случай, когда Джеймс решался отступить от основной линии повествования — почему бы и не сделать исключение, показать жителей Йоркшира в свете возможности адекватного их восприятия.

Всякое с человеком случается. Случалось всякое и с Джеймсом Хэрриотом. Пускай довольно однообразное. Чего же требовать от профессионала в определённой области, чьи будни касаются одних и тех же тем? Лишнего он практически не рассказывал — и это главное.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не существует в природе лишнего. Всё существует на её пользу. Есть обратные примеры? Приведите! Да, человек — ошибка природы. Не будем говорить о человеке. Он лишний элемент в природе, истинный паразит и разрушитель, ничем не лучше саранчи. Такое же одинокое и безобидное создание, пока не объединяется в группу с себе подобными. Саранча — тоже ошибка природы? Возможно, но то происходит по зову самой природы и не исходит непосредственно от саранчи. Термиты — ошибка природы? Если только из-за их способности мешать паразитировать на земле человеку, то вполне можно согласиться. Пауки — ошибка природы? Уж от кого, а от пауков больше пользы, нежели вреда, — не их вина, что они являются одним из основных человеческих страхов.

Мир насекомых огромен. Он неподвластен человеческому воображению, во многом малопонятный и воспринимается мешающим комфортному пребыванию на планете. С существованием прочих живых организмов человек способен мириться, поскольку может обратить их себе на пользу, в том числе и для употребления в пищу. Насекомых в ряде стран с удовольствием едят, но, допустим, для европейцев это не является нормой. Однако, чем саранча плоха? Состоит из питательных веществ, утоляет голод и сама по себе способна восполнить утраты тех, кого лишила пропитания. Природа не поступает во вред обитателям планеты — нужно рассматривать происходящие на Земле процессы с разных сторон.

Игорь Акимушкин взялся рассказать юному читателю о насекомых и пауках. Всё в этих существах не так. Их образ жизни своеобразен, как и устройство их тел. Подумать только, насекомые способны дышать всем телом. А всем известная стрекоза из басни Крылова — результат неверного перевода на русский язык, поскольку в оригинале попрыгунья была цикадой. К сожалению, многообразие насекомых настолько велико, что рассказать о всех не представляется возможным. Акимушкин и не стал пытаться. В общих чертах, практически не называния никого конкретно, Игорь представил на страницах сводные характеристики. Нельзя описать тридцать тысяч жуков, достаточно сказать о самых ярких представителях. Прочие насекомые удостоились аналогичного подхода.

Этологического разбора удостоились наиболее известные человеку насекомые: саранча, муравьи, термиты, бабочки, пчёлы. Про остальных Акимушкин сообщил необходимый минимум информации. Никакой конкретики о размножении, воспитании потомства и пищевых пристрастиях. Коротко и без лишнего текста.

Пауки интересовали Игоря сильнее. Во всевозможных подробностях, в мельчайших деталях: о паутине, добыче пропитания, взаимоотношениях, брачных особенностях. Но, опять же, про избранных пауков. На страницах «Мира животных» ярко представлены птицееды, тарантулы, чёрные вдовы и крестовики. Немного о пауках, обитающих в человеческих жилищах. Легко перестать бояться этих представителей своего вида, если понять их полезные свойства. Менее вредными для человека они, безусловно, не станут. Но тут надо сказать. что весь вред заключается в опасности быть ужаленным и вследствие этого умереть, тогда как во всех остальных аспектах — пауки важны для природы, не являются действительными вредителями и приносят пользу. Задумывался ли кто, сколько паук, плетущий паутину в наших домах, уничтожает насекомых? Порядка пятидесяти особей в день.

Представленная читателю энциклопедия включает, помимо братьев меньших, других братьев меньших, как принято думать — истинных, сопровождающих человека на протяжении последних тысячелетий — речь о домашних и одомашненных животных. Говорить о том, чем занимается на страницах Игорь, кажется бессмысленным, когда дело касается собак и кошек. Акимушкин перечисляет их разновидности, даёт советы по уходу и прочее, полезное юному читателю, всерьёз решившему завести четвероногое животное, отдавать ему свободное время и считать тем самым истинным другом.

Немного Игорь теряется, заводя разговор о прочих животных, используемых человеком для выполнения конкретных задач: разведения на мясо или иных целей. Спрашивается, зачем говоря о лошадях и ослах, вспоминать историю рыцарства, рассуждать о латах и в нюансах описывать историю кавалерии? Причём на количестве страниц, не уступающих месту, немногим меньше отданному под описание насекомых. Зачем, говоря о коровах, поднимать статистику рекордных надоев? Забыв толком рассказать о самих коровах.

Были и есть в истории человека другие одомашненные животные, порою таковыми не воспринимаемые. Например: фрет (фретка — домашний хорёк), баклан, кречет, гепард. В представлении многих людей они продолжают оставаться представителями дикой природы. Не воспринимаются домашними из-за смутного о них представления: шелкопряды и пчёлы. И уж как-то не идёт в голову, чтобы золотая рыбка, некогда выведенная из карася, в той же мере относилась к одомашненным представителям животного мира.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всё, что можно сказать о втором сборнике рассказов Хэрриота, было сказано о первом. Стало меньше умерших животных, появилось больше нерадивых фермеров. Джеймс в прежней мере женат, ожидает повестку для службы в армии. Свободное время он заполняет работой. Продолжает сталкиваться с трудностями ветеринарной профессии, не высыпается по ночам, консультируется с узкими специалистами и неизменно гуманен. Каждый случай из его практики можно рассматривать отдельно, но этого делать не стоит — пусть читатель сам ознакомится с творчеством Хэрриота.

Поскольку Джеймс начал писать воспоминания довольно поздно, он постоянно сравнивает прошлое с его настоящим. Он не упускает возможности посетовать на отсутствие важных для здоровья животных лекарств, печалится от томившей его раньше неизвестности, когда теперь всё некогда происходившее уже не сможет вызвать прежних проблем. Не стесняется Хэрриот расписываться в собственной неспособности в ряде случаев, припоминая раз от раза, насколько мало он проработал практикующим ветеринаром. У него появились знакомые соратники по призванию, в чём-то знающие гениальные рецепты для облегчения труда, а в чём-то загоняя положение мучающихся зверей в худшее, нежели было.

Приходится недоумевать, насколько мало знали фермеры о том, чем они занимались. Может Хэрриоту на таких везло? Словно не по наследству переходило хозяйство, не учил отец сына премудростям разведения животных, а просто из чистого любопытства люди поселились в сельской местности и принялись за выращивание скота. И это при том, что Джеймс периодически оправдывает фермеров, действительно приехавших из города для ведения хозяйства на селе, ибо такова их мечта, или хозяин умер, не передав никому секретов мастерства, отчего подворье повально вымирает. Но большинство из вызывавших Хэрриота всё-таки занимались животноводством давно, значит должны были иметь представление о своём занятии. Только не имели, что крайне странно.

Оттого и описывает Джеймс множество вызывающих возмущение ситуаций, в которых он один чего-то стоит. Знания у него не отнять — по повествованию он является грамотным специалистом в ветеринарном деле. Ему доводилось постоянно спасать животных, иного Хэрриот рассказывать не мог. И упирает он чаще сугубо в безалаберность людей, способных запустить хозяйство, забыть о домашних питомцах и заниматься чем угодно, кроме заботы о прекрасных и удивительных созданиях. Со своей стороны он будет прав, какими бы его способности к излечению братьев меньших не видели непосредственно воззвавшие к квалифицированной помощи.

Чем ценится проза Хэрриота, так это занимательными случаями из практики. Если чего не может повториться у другого, то того, что случалось с Хэрриотом. О чём-то не перескажешь, заново заливаясь слезами веселья, о другом — слезами сочувствия. Попробуй разгадать ещё один ребус, наблюдая за мучениями животного. Или разберись с человеком, чья натура не поддаётся пониманию, но всё же заслуживает снисхождения. Каждый достоин быть понятым, даже не имей он права на прощение.

Опять читатель понимает, скоро практика Джеймса прервётся. В первом сборнике рассказов он уже отправился служить, во втором же — получил повестку. Читатель узнает, как трудно далась Хэрриоту необходимость покинуть дом, поскольку появилось то, чему он должен будет посвящать часть оставшейся жизни. С войны он мог не вернуться, тогда трудно бы пришлось жене. Мысли Джеймса переполнены, думы омрачены, но деваться ему некуда — нужно исполнять долг перед страной. Осталось понять, почему при переводе на русский язык об армейских годах Хэрриота решили не рассказывать, вырезав эти моменты из повествования последующих книг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек — не птица, не рептилия и не рыба, поэтому ему трудно рассказывать о них. Он может поделиться наблюдениями над ними. И не более того. Так думал и Игорь Акимушкин, составляя описательный перечень живых существ планеты. Из раза в раз он рассказывает про особенности взросления и размножения организмов, добавляя для любопытствующих любопытные же факты. Где-то Игорь считает нужным вспомнить вымерших животных, посвящая им больше текста, нежели ныне живущим. Систематизировать Акимушкин тоже не старался, стараясь рассказывать в общем, путано и беспорядочно углубляясь то в одних представителей, то в других.

Особенность изложения информации построена по принципу: сперва о чём можно много рассказать, про остальных хватит беглого упоминания. С кем человек сталкивается чаще, чьё упоминание на слуху, что представляется воображению без посторонних источников информации, то интересует Акимушкина в первую очередь. Редко он рассказывает про особенности строения тела, чаще предпочитая сообщать о поведении животных, поскольку птицы, рептилии и рыбы живут по другим правилам, передвигаются в других средах и имеют отличные от человека механизмы познания окружающего мира. В чём заключается различие, о том и следует рассказывать — девиз Игоря.

Этология — наука тёмная. Ежели человек в себе разобраться не может, то он честно пытается это делать в отношении прочих представителей животного царства. Кажется, проще понять поведение птиц, рептилий и рыб, так как они предсказуемы и подчиняются определённым инстинктам (как и человек, но сейчас не о нём речь). Например, очень многие виды стремятся размножаться там, где сами родились. Для этого они преодолевают невероятные пространства, гибнут и всё-таки делают всё для обеспечения возможности рождения потомства. Акимушкин не обходит данное обстоятельство вниманием, в красках повествуя о перелётах птиц, нересте рыб, акте самопожертвования угрей.

О естественном отборе Игорь более не рассказывает. Он и без того мало рассказывает, стараясь поведать обо всех представителях, постоянно ограничиваясь и не говоря лишнего. Где можно написать сводную характеристику, там он так и поступает. Кому интересна конкретика, тому предстоит найти специализированную литературу по нужной ему теме. «Мир животных» Акимушкина предназначен для другой цели — эта серия энциклопедий позволяет читателю повысить эрудицию, знать больше обычного. Но, как и прочий текст малого объёма о конкретном предмете, быстро улетучивается из памяти, словно никогда не читал.

Зоологи могут укорить Игоря в опускании важных фактов. Коли птица называется дятлом, значит всюду добывает паразитов из-под коры клювом. Такое складывается впечатление, если хоть чему-то придавать в тексте значение. Знакомство со сторонними источниками прояснит гораздо больше о дятлах, нежели Акимушкин пытался сообщить. Важнее ознакомиться с приспособляемостью кукушек, откладывающих яйца в чужие гнёзда, нежели распространяться о существовании дятлов, к деревьям отношения не имеющих. Читатель задумается — а есть ли кукушки, сами высиживающие потомство? Упоминания об этом в тексте нет.

Акимушкин в меру богато описывает мир пернатых, но рыб, земноводных и пресмыкающихся практически обходит стороной. Может нет в их поведении ничего интересного? Они предсказуемы, и значит достаточно всех скопом описать? Возможно причина кроется в том, что человеку мало о них известно. А если известно больше, то такая информация будет интересна специалистам. Как описать Акимушкину, допустим, змей? Он их описывает в общем, после кратко об особенностях наиболее примечательных представителей и совсем уж мало про прочих.

Подрастающему поколению труд Игоря Акимушкина всё-равно подойдёт. Нет ничего увлекательнее, нежели знакомиться с миром, в котором ты живёшь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Позитивное мышление — не для настоящих врачей, даже ветеринарных. В случае ветеринарных врачей позитива ещё меньше, ибо клиента вольны усыпить, вооружившись формулировкой «облегчения мучений ради». Нет нужды продолжать видеть беспокойную лошадь, стараться бережно извлечь телёнка из рожающей коровы, наблюдать мучимую раковой опухолью собаку: всё решается в момент, достаточно получить на то согласие владельца. Чаще животные страдают от нерадивости хозяев. Если читатель считает, что Джеймс Хэрриот взялся рассказать именно об этом, он ошибётся. Хэрриот писал про взаимоотношение человека и его подопечных, а прочее имело место, поскольку рассказчик был практикующим ветеринаром, умевшим вовремя диагностировать заболевание и применить нужное средство для спасения, либо окончательного успокоения.

Не будем оговаривать социальный аспект. Стоит лишь упомянуть, что накануне Второй Мировой войны в Англии ветработники нанимались за содержание, трудились за идею и надежд на будущее не питали. Хэрриоту повезло, его пригласили в качестве помощника. Спустя годы он опишет свою жизнь, начиная с окончания учёбы, расскажет, как вторгся в мир крови, боли, грязи и бессонницы, вместо чистоплотной деятельности на благо фермеров. С тем же самым сталкивается читатель на страницах его рассказов, он видит страдания больших и малых созданий, чья судьба обречена прерваться в следующее мгновение, так как мир к ним жесток, а медицина не знает, каким образом оказать паллиативную помощь.

Концентрация внимания на суровых аспектах работы изначально воспринимается чрезмерной, а может Хэрриоту просто хронически не везло. Но чем дальше продвигается сюжет, тем более читатель становится расположенным к автору. Уже не бедствующий врач представлен, скорее человек, желающий обзавестись друзьями, семьёй, заслужить уважение населения и стать подлинным специалистом, способным найти экстренное решение в сложных ситуациях и не опростоволоситься перед министерством сельского хозяйства, когда периодически будут случаться заражения ящуром на какой-либо ферме поблизости.

Уделив внимание себе, Хэрриот переменит мнение о людях. Они, в той же мере, были и навсегда останутся безалаберными, призывая врача, стоит кончиться терпению наблюдать мучения животных, чаще часа в три ночи, пусть и страдают они с недельку-другую. Но и среди людей будут появляться такие, кто достоин всяческого сочувствия, в силу чрезмерной привязанности к питомцам. Не всякий из них готов был выдержать печальный исход, накладывая на себя руки или становясь на кривую дорогу асоциального поведения.

Удручает Хэрриота ещё и то, что животноводство из уютных хозяйств перерастает в крупные зверокомплексы, где вместо имён для животных используются порядковые номера. Обезличивается и сама ветеринарная профессия, как любая другая медицинская профессия. Врач становится инструментом, обязанным выполнять требуемые протоколы. Впрочем, это разговор о временах, которые наступят позже. Однако, книга Хэрриота к тому и подводит повествование, словно техническая революция добралась до новой отрасли, куда запустила жадные лапы, оставив специалистов контролировать процесс, не позволяя им на него влиять.

Всё для Хэрриота складывалось удачно. Он редко ошибался, действовал квалифицировано, сумел добиться того, чего желал. И жизнь преподнесла для него новый сюрприз, предоставив военную форму для защиты Англии от агрессии Третьего Рейха. О том периоде жизни Хэрриот тоже расскажет, но не в этом произведении, а в последующих. Ему есть чем поделиться с читателем. Стоит надеяться, не одному англоязычному читателю доступны воспоминания Джеймса, есть толковый перевод и на другие языки.

На белых страницах не хватает капель физиологических жидкостей и фрагментов сорных трав…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Существенный недостаток труда Игоря Акимушкина — невозможность понять, говорит он о том, что знает или пересказывает со слов других. Также невозможно понять, насколько хорошо он разбирается в самих животных, о которых взялся рассказывать. Временами им поднимаются такие вопросы, на которые сто лет назад уже Чарльз Дарвин твёрдо знал ответ. А иной раз Акимушкин и вовсе производит впечатление человека, отрицающего эволюцию животного мира, допуская понимание естественного отбора, но полностью игнорируя отбор половой. Если подходить с позиции того, что Игорь писал для детей, то достаточно сослаться на раздел о слонах, если же благодарить Акимушкина за популяризацию биологии, то придётся признать его заслугу — работу он проделал значительную, действительно наполнил её множеством любопытных деталей из жизни братьев меньших и братьев размером больших.

Чёткого разделения нет. Повествование начинается с Австралии, где обитает загадочное животное утконос, ставившее в тупик учёных всего мира, поскольку, по правилам логики, такого создания на планете существовать не может. Отталкиваясь от утконоса, Акимушкин переходит к прочим животным, стараясь охватить большинство из них. Рассказать предстоит о многих, в том числе и тех, которые вернулись обратно в океан, а также про научившихся летать. Сложность изложения для Акимушкина состояла ещё и в той особенности животного мира, что в природе имеются схожие существа, ничего общего кроме схожести не имеющие. Дабы не утомлять читателя, все похожие животные идут рядом с соответствующими оговорками.

Из текста наглядно следует понимание начитанности автора, изучающего интересующий его предмет не с натуры, а по книгам. Он не говорит о личных впечатлениях, не приводит примеры из собственной практики. Вместо этого на страницах присутствуют цитаты из прочих авторов, например из произведений Даррелла и Гржимека. Их периодически случается такое обилие, будто Акимушкин предпочёл дать возможность высказаться очевидцам, чьему мнению стоит обязательно доверять. Ещё один важный момент, текст не имеет чёткой схемы изложения, то есть Акимушкин рассказывал согласно наитию, где-то ограничиваясь историческими предпосылками, а где-то перечисляя забавные свидетельства из жизни животных. Получается, как хотелось Игорю рассказать, так он и писал, уделяя внимание фактическим наблюдениям свидетелей, среди которых он сам так ни разу и не отметился.

Надо заметить, к печали читателя, добрая часть приведённых для знакомства в тексте животных находится на грани вымирания. Их так мало осталось, что недалёк тот день, когда о них будут помнить лишь по книгам зоологов-современников. Если человек не заинтересован в разведении животных, это не приносит ему прибыль или не служит для выполнения прочих целей, то таким существам в будущем будет отказано в пребывании на планете. Множество раз Акимушкин сетует на китайскую медицину, чьи потребности, в первую очередь, ведут к вымиранию видов. Игорь в открытую не говорит об эффективности или надуманности рецептов китайских лекарей, его беспокоит сам факт уничтожения животного мира, когда, допустим, от носорога браконьеры берут рог и более ничего.

Пугает не только это. Акимушкиным приводятся свидетельства, согласно которым человек постоянно уничтожает животных по прихоти, не пропитания ради и не из необходимости убивать во имя чьей-то жизни. Именно акцентирование на данной проблеме красит труд Игоря. Может дети задумаются и, став взрослыми, не станут губить природу, выбрав приоритетом собственное благополучие. Но сколько бы не сменилось поколений, разумности у людей так и не появилось. Как животный мир истреблялся, так и будет истребляться дальше. Грустно, обидно, только иного пути у человека нет — он должен остаться один, сохранить годных ему представителей, а прочие, кто приспособится, составят компанию.

Автор: Константин Трунин

» Read more