trounin.ru

Цикл «Плоский мир» — книга №27 | Подцикл «Ринсвинд» — книга №7

Собрать всё в кучу, да послать всех на покорение божественного Олимпа, имея лишь одну цель, связанную с навязыванием своей воли высшим созданиям, заигравшимся с человеческими судьбами, бросившими самим себе очередной вызов, сравнимый по масштабам с ребусами вероисповедания «Мелких богов», а по размаху не уступающий завоеванию противовесного континента престарелыми варварами. Пратчетт попытался создать практически эпическое фэнтези, дав читателю возможность наблюдать одновременно за Ринсвиндом, Коэном, Моркоу, Леонардом, Витинари, волшебниками и богами — все они сойдутся в схватке за право быть тем, за кем останется последнее слово. Казалось бы, всё просто отлично, но 2001 года был слишком обильным на книги для Пратчетта, что отразилось на качестве. Безусловно, «Последний герой» поражает довольно малым количеством текста, куцей философией и совсем угнетающим воображение стремлением свести всё к иллюстрированной книге.

Цикл о «Ринсвинде» во вселенной Плоского мира всегда имел и будет иметь определяющее значение. Хотя бы из-за того, что благодаря трусливому волшебнику-неудачнику, чья жизненная установка гласит бежать куда глаза глядят от любой опасности, в голове Пратчетта возникла идея о серии книг, пародирующих фэнтези и некоторые иные наболевшие аспекты из окружающей писателя жизни. Именно Ринсвинд каждый раз знакомил читателя с расширяющейся географией мира. Только все исследовательские изыскания постепенно начали скатываться в пропасть, не давая толком ничего. А присоединившиеся на этом пути к Ринсвинду варвары и волшебники — лишь попытка немного разбавить постоянные бега в ту или иную сторону. Если волшебники являются достойными отдельного повествования со своей самобытной примечательной магией, то старые «пенсионеры» варвары всё никак не могут почить на достойном отдыхе, сотрясая Плоский мир своими непомерными амбициями. Ладно было, когда их бойкая ватага ринулась на захват ориентальной страны, отчасти повторяя исторические моменты. Но отчего Пратчетт решился отправить их на покорение Олимпа, дабы вернуть огонь туда, откуда он был взят изначально, да не просто вернуть, а возвратить в той степени умения обращаться с огнём, которого удалось достигнуть последующим поколениям?

Конечно, любые шутки с богами могут закончиться банальным уничтожением мира, что, впрочем, не может пугать стариков, прожигавших жизнь, разбрасывая снопы искр, так почему бы теперь на зажечь напоследок в виде огромного фейерверка? Так и решил Пратчетт, отправляя последнего героя на место воровства первого героя, посылая следом группу здравых людей, чтобы не допустить непоправимого. В такой недоваренной каше и предстоит разобраться читателю.

А теперь стоит остановиться, чтобы немного подумать о Плоском мире вообще. Хочется хвалить Пратчетта за бесконечные усовершенствования, пускай и не такие блестящие, каким всё было раньше. Хотя, не стоит отрицать, что Пратчетт пишет крайне неравномерно, играя стилями. Может кому-то действительно пришлись по душе приключения Ринсвинда, пока остальные хвалили любой другой цикл кроме этого. Ринсвинд — должен быть любимым детищем Пратчетта. В конце-то концов, именно Ринсвинд сделал Плоский мир тем, чем теперь восхищается армия поклонников творчества писателя, внёсшего свою частичку в удивительный английский юмор. Если вдуматься, то Плоский мир — это тот самый вид издевательства над обыденностью, которого порой не хватает людям, чтобы сказать серьёзно об очень серьёзном.

Почему-то, читая Пратчетта, всегда веришь, что перед тобой лежит действительно интересная книга, пока не прочитываешь первую четверть, когда ты приходишь к однозначному выводу — книга шедевр, либо так себе, либо видишь утиль. «Последний герой» получился так себе. Пусть фанаты Пратчетта обижаются, но ведь каждый из нас понимает, что нельзя обо всём говорить хорошо! Что-то просто нуждается в справедливой критике.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Умный дом, утраченная секретная военная разработка, многомерная личность, трансформация андроидов, налёт старой доброй мифологии — всё это нашло себе место под обложкой одной из книг Клиффорда Саймака, что всегда отличался многоплановостью сюжета, не зацикливаясь на чём-то одном, не пытаясь выехать за счёт умения играть словами. «Принцип оборотня» — превосходный образец американской фантастики шестидесятых годов XX века, оставившей приятный след для ценителей хорошей литературы.

Попытаться найти себя, не имея возможности иметь постоянную память, страдая от частых приступов её потери, приходя в себя в новом месте без одежды, вспоминая только пробирающий холод и ожидая человеческой помощи — таким предстаёт читателю герой книги в самом начале. Он не помнит ничего, даже собственного имени. Но постепенно всё становится на свои места, а Саймак позволяет сюжету развиваться дальше, предлагая читателю самостоятельно открывать новые отклонения сюжета, где от умного дома (что общается с другими домами, составляя подобие единой социальной сети, включающей в себя практически всю содержащуюся в стенах технику) до основной загадки происхождения главного героя — всего несколько шагов, но осознать их без подсказки автора никогда не получится. Настолько хорошо продумывает Саймак сюжет, либо пишет по наитию — тут уже трудно сказать однозначно.

В «Принципе оборотня» можно найти не только шпионский детектив, но и частицы творчества Азимова, Лема и Шекли — настолько это всё органично смотрится, будто Саймак предпочитал писать опираясь не на одного себя, а прибегая к помощи других людей. Это, во многом, определяет позицию в прописанном мире главного героя, также наделённого несколькими личностями, постоянно находящимися в диалоге друг с другом и при необходимости беря контроль над телом, совершая необходимую трансформацию. На выходе получается не просто создание, способное принять любые принципы существования в новой окружающей среде, но и умеющее получить все выгоды, хотя и обречено на вечное пребывание в гордом одиночестве, некоторое время не имеющее себе подобных, с печалью осознавая участь едва ли не вечного жида, проклятого на бесконечные мытарства.

Трудно всё разом перечислить, о чём Саймак рассуждал, и что остаётся вне твоего внимания, поскольку американская фантастика так переплелась с произведениями других авторов, отчего трудно разобраться, кто где был первым. Даже если взять депозиторий разума, примечательный по «Убику» Филипа Дика, то для читателя он стал знаком именно по «Принципу оборотня», где умершие люди получают возможность остаться жить, хоть и в виде некоего куска информации, бродящего внутри определённого пространства, выходя на связь по требованию. Можно сказать, будущее виртуальной реальности в самом зачаточном состоянии, где Филип Дик успешно развернёт превосходный сюжет, превратив тот свет в неугасаемый источник новых возможностей.

При таком обилии материала каждый раз в творчестве Саймака огорчают завершающие аккорды. Слишком вялым становится повествование к концу, когда фантазия автора приходит к истощению. Если же далее втискивать в сюжет что-то новое — это будет выглядеть чрезмерным нагромождением. Сочным и ярким ударом завершить уже не получается, поскольку все силы ушли на проработку множества других деталей. Получается философия без конца, предоставляющая читателю простор для фантазии, закрывая за автора сюжет каждой последующей книги: хорошее поле для создания фанфиков. Только тот, кто сумеет написать продолжение к книгам Саймака, тот уже и без этого состоялся в качестве прекрасного автора фантастической литературы, которому теперь не хватает времени для реализации собственных замыслов.

Если вы проснулись утром, а у вас в голове кто-то говорит — не пугайтесь… Возможно, вы просто не всё о себе знаете.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Попробуй понять историю государства российского в переходный период от царствования к империи, покуда переломный XVII век ещё не обозначил предназначение страны, пережившей кровавую застойную революцию в попытке познать внутреннюю суть, плавно ступившую на дорогу изменения и трансформации абсолютно всех процессов. Сюжет книги не просто так складывается вокруг событий 1650-ых годов, наполненных ещё неизжитыми предрассудками прошлого и постепенно съедающих самих себя, заменяя всё на новый уклад жизни. Взять в качестве главного героя простого парня из Подмосковья, чья жизнь была сломана родным отцом, жена практически свела на нет либидо, а шайтан-кочевники во время мира увели в рабство на поругание к мусульманам. Всё это безумно интересно. Благо, Святослав Логинов не писал альтернативную историю и не давал никаких намёков на славянскую фэнтези, он просто создал эпический исторический роман с глубоким погружением в атмосферу далёких стран, представив главного героя способным космополитом. Конечно, «Колодезь» — это сказка. Но кто скажет, что такая история не могла произойти на самом деле?

Главного героя зовут Семёном. С девяти лет отец его женил, чтобы спать с избранницей сына, оставляя того мальчишеским забавам с ровесниками. Тяжёлый быт села совсем ненадолго отвлекает читателя от основного содержания книги, когда события начинают свой быстрый разбег, показывая картины Аравии, Индии, чтобы позже дать Семёну возможность влиться в казацкую вольницу Разина, также давая шанс проявить себя на полях сражений, но уже за славу ислама. Всё так хитро переплетается, а сказание настолько гипертрофировано, что иной раз приходиться только недоуменно поддакивать автору, соглашаясь с ним во всём. Как ком на голову свалятся на главного героя не только никоновские реформы, но и требования старосты вернуть должок за двадцать лет отсутствия. Хочется протянуть руку помощи главному герою, но он настолько возмужает за время своих странствий, что сумеет справиться со всеми обстоятельствами без чужой помощи. Хлебнуть горя придётся не только в жарких песках, пытаясь найти того самого хозяина колодца, от которого зависит жизнь каждого путника, но нужно будет постараться обратить обезвоживание организма себе на благо, пренебрегая желанием удовлетворить потребности плоти.

В центре вражеского стана всегда можно найти родного человека, особенно вне родной страны, которой безразлична судьба людей, что становятся основными объектами для продажи на невольничьих рынках. Это безумство и этого просто не может быть — вот такая реакция возникает у читателя, когда доводится наблюдать на страницах книги всю парадоксальность ситуации. Обыкновенные русские где-то продаются в качестве рабов, а ты сидишь и читаешь про это, совершенно не понимая того, почему ничего подобного не пишут в исторических книгах. Конечно, почти всем известен Крым в качестве главной перевалочной базы для продажи невольников, но куда устремляются души проданных людей, что их ждёт на чужбине? Логинов не кривит душой, помогая Семёну на первых порах, определяя того в янычары в качестве способного ученика — его обучат стрелять и владеть саблей, предоставив все нужные навыки для выживания. Уникальная способность к языкам поможет Семёну тоже, сделав из него идеального человека для войны и для проповедования текста Корана, когда за ним пойдут верные люди, желающие обрести дополнительную веру в свои собственные возможности. Всё сталкивается в битве не за жизнь, а за желание мстить, и Семён имеет полное право отомстить за себя.

Многострадальная жизнь каждого человека наполнена различными событиями. Про любого из нас можно написать книгу, только мало кто её будет читать. В этом деле везёт только политическим фигурам, чья жизнь становится наполовину придуманной, да на другую половину наполненной фантастическими мифами, где в итоге правду найти невозможно. Хорошо, когда писатели берут на себя смелость рассказать жизнь человека, якобы жившего в прошлом, чья жизнь прошла не зря, а её события достойны отражения на страницах. И как бы не говорили люди, что автор смотрит с позиции современного человека, да герои поступают как современники писателя, а не люди далёких времён. Оно, конечно, так и есть. Но кто сможет доказать обратное, ведь для описания прошлых событий нужно обладать недюжинной эрудицией, которая всё равно не будет пользоваться спросом. Главное, идеализация персонажа и набор необходимых элементов. Ведь мог обойтись Семён без любви, судьба которого была обделена женской лаской. Только нельзя так просто уйти от этой темы, дающей возможность главному герою страдать душевно, а потом стать мстителем, желающим отыскать извергов, простреливая головы и отделяя их от тела кривым ятаганом.

«Колодезь» — книга о желании найти спокойную пристань на берегу среди бушующих волн.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если в спонтанных путешествиях во времени, связанных с развитием жанра альтернативной истории, отличился Марк Твен, то в плане темпоральной фантастики первенство осталось за Гербертом Уэллсом. Разработанный им уникальный жанр хронофантастики сейчас является одним из разделов научной фантастики. Уэллс пошёл немного дальше, оставив в стороне устройство «машины времени», сосредоточившись на социальных аспектах развития общества, дав обзорную картину будущего, где общество падёт под железной пятой, а потом окончательно выродится, утратив стимул для дальнейшего совершенствования. В этом плане Уэллс сожалеет о потугах множества учёных, чьи труды не только не позволят развиваться людям, а даже наоборот похоронят разумную цивилизацию, обречённую на поглощение в случае любых попыток сделать условия существования наиболее благоприятными. Общество желает обезопасить себя — и это зря!

Каждая книга Уэллса — это громадный пласт философии, хотя объём произведений поражает своими малыми объёмами. Достаточно вспомнить «Войну миров», где Уэлсс не ограничился противостоянием человека с инопланетными захватчиками, позволив вмешаться в процесс третьей стороне, которой ни одна из сторон не придала никакого значения. Иные фантасты обвиняют такую третью силу во всех проблемах человека, но Уэллс однозначно выразил позицию жёстких взглядов, делая логичный вывод, что человек не является и не будет являться высшим существом на планете. Наличие разума не даёт людям никаких преимуществ, покуда их тела состоят из частиц природы, а само функционирование организма полностью построено на взаимодействии со всеми окружающими процессами. Чтобы человек стал кем-то другим — надо совершить революцию.

В «Машине времени» Уэллс старается наглядно продемонстрировать отрицательные стороны человеческой натуры. Автор делит общество на части, стараясь быть более объективным. Только этот объективизм слишком смешан с социалистическими воззрениями, а общая ситуация угнетения рабочего класса в конце XIX века не зря казалась Уэллсу чрезмерно угрожающей благополучию. Весь XIX век — это борьба угнетённых за право на достойное существование, которое им стало недоступно вследствие технических революций и быстрого роста промышленности, уничтожившей добрую часть кустарного производства. Всё больше людей оставалось без работы — на этом делал себе капитал небольшой процент населения: именно в этом видит Уэллс проблему завтрашнего дня. Эту тему позже разовьёт Джек Лондон, написавший «Железную пяту», сделав название книги словом нарицательным, означающим победную поступь капиталистов. Очень трудно в такой ситуации делать прогноз на будущее. Если Лондон ограничился ходом на семь веков вперёд, то Уэллс пошёл за пределы восьмисотого века, где любая фантастическая идея может оказаться правдой.

Как бы не хотелось заглянуть в прошлое, но всё меркнет перед возможностями знания будущего, куда гораздо больше тянет человека. Случившееся никак не влияет на нашу жизнь — это было. Но что будет… как себя вести для большего благополучия? Такая информация гораздо важнее. Человек может считать, что машина времени будет когда-нибудь изобретена, или можно думать о постоянстве времени, не подверженного искажениям, а существующего только здесь и сейчас. Нет прошлого и нет будущего — есть только настоящее. Такой вариант на данный момент считается наиболее близким к правде.

Разумно заметить о таком явлении как дежавю, свойственного людям, когда перед глазами разворачивается картина, виденная ранее в другом месте, возможно во сне. Этот мистический фрагмент портит стройный ряд предположения логичности постоянства времени. А значит, машина времени может существовать… но не на уровне предполагаемого механизма, заключаясь, скорее всего, в более мелких элементах окружающего мира, которые не могут быть заметны глазу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Трантор» — книга №11 | Подцикл «Детектив Элайдж Бейли и Р. Дэниел Оливо» — книга №3

Было потерянный для мира литературы, Азимов собрал оставшиеся силы да взялся за прежнее дело с удвоенной энергией, давая читателю понять, что теперь от него стоит ждать только продуманные и плотно набитые книги. «Роботы зари» получились весьма объёмными, но во многом это книгу и погубило. Понятно желание Азимова увязывать все книги в один цикл, иной раз это получается слишком мучительно. Главное, на что следует делать акцент при чтении цикла о Бейли и Оливо — это опровержение законов робототехники, установленные Азимов ещё в начале творческого пути. Если читатель помнит, то над всеми законами главным является тот, который говорит о том, что робот не может причинить вред человеку — вот вокруг этого и будет построен сюжет. Второй и третий законы были опровергнуты в предыдущих книгах цикла… хотя, читая сборник рассказов «Я, робот», каждый закон казался непогрешимым. Что же — исключений не бывает, из всего можно найти выход.

События происходят на Авроре. Эта планета в мифологии Трантора занимает одно из ведущих мест, поскольку считается местом происхождения людей. Конечно, за свой долгий творческий путь Азимов не раз подтверждал и опровергал эту информацию, заставляя читателя иной раз пребывать в недоумении. «Роботы зари» дают более правдоподобную версию, трактуя Аврору плодом заселения космоса землянами, после чего последовал разрыв связей и начало конкуренции, где Земле места не нашлось, а все попытки стать центром влияния — потерпели крах. На Авроре искусственно поддерживается население в двести миллионов человек, на каждого индивидуума приходится большое количество роботов, люди живут более трёх веков, задирая в этом плане нос перед землянами, которые в пятидесятом веке всё никак не могут преодолеть возрастную планку в сто лет. Может тут Азимов слишком горячится, сводя всё на вред от микроорганизмов, которых вне Земли якобы больше нигде нет. Странная логика никак не может быть опровергнута — так устроен мир Трантора.

Во время чтения сильно портят настроение два момента — это перетирание половых отношений между людьми и роботами, а также трудности с определением убийства робота, поскольку робот не живёт, а функционирует. Всё это излагается в любимой манере Азимова — в форме бесконечных пространных диалогов. Конечно, Айзек поднаторел в писательском мастерстве, только, касательного этого случая, всё пошло во вред. Слишком много лишней информации, не имеющей никакого отношения к расследованию. Если Азимов и пытался втиснуть побольше материала по интересующим его проблемам, то зачастую материал оказывался не совсем тем, который ожидал увидеть на страницах книги читатель.

Хоть и есть в книге борьба за право личной дальнейшей колонизации космоса, но всё это выглядит нелепо и наиграно. Нужен ли Земле вообще подобный вид распространения влияния, если свои же переселенцы чувствуют независимость от планеты-матери, устраивая бунты и начиная сомневаться в праве бывшей метрополии на любые попытки навязывания своей политики. Точно так же будет с и Авророй, если она решится вести заселение новых планет… и от неё откажутся, выдворив чиновников за пределы орбиты. В конце концов, Азимов прекрасно покажет транторианскую империю, особенно упирая на развал великой галактической единой страны. Во всём этом есть ощущение голых слов, не направленных ни на что конкретно, а просто появляющихся в воздухе без определённой цели.

Гораздо интересней в Авроре не то, что население сексуально распущенное, где отказ от предложения заняться любовью воспринимается за личное оскорбление, порицаемое обществом; интереснее другое — сама планета подчиняется трём законам робототехники, отчего у каждого землянина появляется очередной повод для зависти. Если всё находится в гармонии, нет никаких потрясений, а долгая жизнь обеспечена, то почему такое население процветает, а не деградирует, не пытаясь бороться за существование, лишь мечтая о далёких звёздах, человекоподобных роботах и пребывая наедине с ощущением вседозволенности.

«Роботы зари» позволили опровергнуть самый главный закон — робот может нанести вред человеку. Причём не косвенно или по незнанию, а полностью всё осознавая. Спасибо, Айзек, ты сам разрушил идеально выстроенную систему.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Право, пустое дело говорить о пустом, но про абсурд всегда можно сказать ещё большее количество пустых слов, основанных на личном мнении каждого читателя, выраженных в расходящихся кругах по воде, оставшихся после камня-прыгуна. В бесконечном построении диалогов, выражающихся скорее стремлением показать тайные проходы в бюрократическом аппарате любого паспортного стола, не говоря о более вышестоящих организациях, Стругацкие устраивают маленькое представление, погружая читателя в атмосферу японского созерцания ползущей улитки по склону дремлющего вулкана. В самом созерцании бытия происходит осознание понимания смысла жизни. И если человек сумеет проследить путь улитки от начала до самого конца, то он, безусловно, постигнет суть и станет самым уважаемым человеком среди созерцателей.

Переплетение миров и переплетение вариантов — такой предстаёт «Улитка на склоне» читателю. И если мир лесной конторы предельно ясен, покуда персонажи бегают с обрыва через контору на станцию за зарплатой и премией, разгадывая при этом кроссворды и заполняя полные маразма анкеты, наполняя сюжет худо-бедным юмором; то соседствующий с этим иной мир погружает читателя в некое воплощение славянской мифологии, когда грибницы захватывают деревни, русалки завлекают мужчин, а мертвяки становятся реальной угрозой для передвижения по пересечённой местности. Во всём этом некотором разнообразии событий читатель успевает заметить только оду тщете существования и некролог смыслу жизни, выродившейся с того момента, когда обезьяна взяла в руки камень.

Хорошая советская фантастика может с успехом опираться на родные корни, как это любит делать её продолжательница — российская фантастика, придумывая, разрабатывая и переоформляя ранее пройденные этапы. И пока Стругацкие пытались найти свой стиль, отталкиваясь от мэтров японской поэзии и американо-немецких классиков-экспериментаторов новой волны, разбавивших стойкость реализма изрядной долей модернизма, в голове братьев созрел обзорный план «Улитки на склоне», несколько революционной в своём сюрреализме от литературы. Правда, перемешать всё в кучу, заставляя читателя бродить по эзоповым тропам, это, конечно, и есть основное назначение любой добротной фантастики, пытающейся донести до людей важную истину, строго табуированную в обществе, когда наложенное вето хочется снять, а открыто об этом сказать не получается. В Советском Союзе сказать всю правду — означало попасть в опалу. Но это ведь фантастика, если тут кто-то видит что-то, от чего власть пытается откреститься, то значит — что-то в такой литературе действительно есть.

Алиса в стране чудес, как улитка на склоне, обмеривает поля вокруг замка, покуда из ближайшего леса раздаётся злобное: — «Кыыыысссссь». Для современного читателя не очень трудно уловить взаимосвязь всего вышеозначенного. Разгадывать загадки, выраженные в форме подачи японских аниматоров, применяющих для реализации своего мастерства определённые методы прорисовки действий — это всё так близко. И сколько не бейся над желанием понять происходящее — мешает менталитет, далёкий от спокойного созерцания постижения дао кем-то на склоне, совершающего простые до омерзения действия, направленные на преодоление человеческих желаний придти к соглашению с самим собой. Хорошо, когда есть возможность отрешиться от мира, чтобы принять сложившиеся обстоятельства за само собой разумеющийся ход вещей. Только нет в душе тех порывов, но есть внутреннее согласие с творимыми непотребствами, что заглатывают людей без остатка, производя на свет чувство недовольства от собственной глупости.

Стругацкие создали что-то уникальное, наполненное бесконечным сумбуром, разговорами ни о чём, где всё происходит в неведомом мире, а вся ситуация наполнена тем самым абсурдом, в который никто не верит, но с которым сталкивается каждый день во всех сферах жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Плоский мир» — книга №26 | Подцикл «Смерть» — книга №5

Итак, плывёт себе черепаха по вселенной, никого не трогает, никому не мешает; четыре слона топчутся по панцирю черепахи да боятся подскользнуться, дабы не повторить судьбу пятого, сорвавшего да по дуговой орбите врезавшегося в поверхность Плоского мира; сам Плоский мир мирно передвигается по космическому пространству, также абсолютно спокоен и не испытывает никаких потрясений, кроме расшалившихся жителей Убервальда, коим нашлось много места в голове Пратчетта; а вот и Пратчетт, потирающий руки, введя в свой придуманный мир оборотней, вампиров и Игорей, прямо таки паразитируя на этой идее, не собираясь как-то двигаться в новом направлении.

Всё было бы хорошо, но всё плохо. 2001 год ознаменовался сразу тремя книгами о Плоском мире, а при таком подходе — качества ожидать не приходится. Слишком водянисты слова, а многие диалоги и поступки героев призваны закрыть белые пятна на страницах — иначе такое количество сумбура не объяснишь. Отчего цикл относится к Смерти — трудно понять. Тут превалируют аудиторы и некие монахи истории, как представители даосизма в понимании Пратчетта. Идея создать часы, способные законсервировать время, чтобы этим как-то разрушить мир — не выдерживает никакой критики. Попытка аудиторов вмешаться в происходящее — тоже никак не объясняется Пратчеттом. Зачем всемогущественным созданиям вмешиваться в жизненные процессы одного из миров да пытаться познать все прелести бытья человеческого, когда это может им грозить безвозвратной гибелью? Может захотелось поиграть в эмоции да вкусовые ощущения, но таким не балуются даже тысячелетние вампиры… уж Пратчетт-то об этом должен знать. Нет, он не тысячелетний вампир, но данную тему он хорошо описал по сказаниям об Убервальде.

Если воспринимать книгу отдельно от цикла, то может читатель здесь и найдёт что-то интересное, а знакомые с творчеством Пратчетта будут бесконечно жаловаться на измельчание харизмы главных героев. Смерть уже не тот, его внучка — не та, Смерть крыс — тоже, лошадь Смерти — едва ли не испарилась, ворон же… да что тут говорить. При этом Пратчетт продолжает наполнять книгу афоризмами, взирая на жизнь взглядом англичанина с его позиций юмора, пытаясь всё это занести в книгу. Но весь подобный текст моментально тонет в водяном потоке остального, от чего становится только грустно — хотелось взять качественный материал, а в итоге натыкаешься на желание автора что-то высказать да придать этому слишком большой объём, облекающий повествование в форму романа.

Однако, не зря в своё время с Пратчеттом сотрудничал Нил Гейман, собирая материал для своих книг. Если вы помните «Американских богов», увидевших свет в том же 2001 году, то они во многом аккумулируют ранние идеи Пратчетта, получившие развитие не только в книгах Геймана, но и например в «Воре времени». Понятно — Смерть, понятно — аудиторы, понятно — монахи истории, держащие в своих руках ключи для управления временем, но Время… это уже само по себе странно. Всё это уходит корнями в мифологию древних народов, обожествлявших практически каждое природное явление, а то и абсолютно эфемерные понятия. Пратчетт в этой книге вообще ничего не желает объяснять, давая читателю право лишь читать. И дети Времени — это тоже непонятное ответвление для эпизодических персонажей.

Об одном сожалеет читатель. Сквозной персонаж — Смерть, отныне лишь сквозной персонаж. «Вор времени» был последней книгой о Смерти, а о продолжении его похождений остаётся только мечтать. Впрочем, Смерть настолько утратил свой прежний блеск, что уж лучше пусть он наконец-то обретёт покой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

При всём уважении к творчеству Клиффорда Саймака — хочется сказать следующее: недостаточно дать только идею, нужно её как-то грамотно реализовать. К сожалению, «Почти как люди» преподносит мысль о свинстве человеческой натуры, но всё завёрнуто в бумагу не самого лучшего качества, а происходящие события становятся объединением старых мыслей, выводя слова в новую книгу, сюжет которой был донесён до читателя более ранними произведениями.

Вновь инопланетяне. Саймак всеми силами пытается найти средство для избавления землян от родной планеты. Если ранее он пытался переселить всех на Юпитер для обретения вечного блаженства, либо показывал возможности влияния на жизнь могущественных параллельных вселенных, ушедших в развитии много дальше, то теперь появляется уникальная возможность продать своё имущество за бешеные деньги. Позже это всё трансформируется в немного другую историю, когда уже земляне могли получить шикарный откат от погибающей планеты. Всё постоянно крутится вокруг мысли о личном благополучии. На этой теме можно паразитировать бесконечно долго, чем Саймак успешно и занимается.

Действительно, зачем иметь деньги, если они в скором времени обесценятся — они будут абсолютно бесполезны. К тому же, земляне останутся без планеты. Ещё немного, и воплотился бы на страницах книги путеводитель «Автостопом по галактике», где Дуглас Адамс блестяще высмеял всевозможные человеческие пороки, выраженные в утрате планеты, уничтоженной во благо большой космической дороги. Примерно такой же вариант развития событий дал Саймак, только он не стал уничтожать планету, а просто предложил превратить её в бесплодный шар с игорными заведениями вселенского масштаба. Разумно поступят инопланетные гости, предлагая нереальные суммы для сделки. И Саймак раз за разом осуждает любые попытки человечества продать единственное для него ценное имущество, на которое оно давно наложило своё право на личное владение, не спросив ничьего разрешения.

Инопланетяне, кстати, у Саймака имеют свойство повторяться, принимая уже давно известные нам формы. Не знаю, насколько разумно было строить сюжет вокруг двух форм жизни, что претендуют на имущество третьей формы жизни. Только так получилось наиболее живо раскрыть истину о простом человеческом счастье, которое мы когда-нибудь обязательно упустим из своих рук.

Развитие идей доходит до парадоксов. Желание создать наиболее странных инопланетян толкает фантастов в самые разные крайности. Вот — собака-собакой, но полноценный инопланетянин, да не человек, хоть может размышлять и разговаривать. А вот невнятная форма, что может принимать любое обличье, становясь хоть той же собакой, хоть камнем, хоть денежной купюрой, даже человеком может стать. Вот они почти как люди. Только это почти ничем от человека не отличается, кроме более широких возможностей и более пронырливого характера, способного взорвать экономику изнутри, подорвав жизнь и внеся солидную порцию неуверенности для жителей Земли, отчего те пытаются быстро всё вернуть обратно. Немного погодя многое из этих вариантов реальности Саймак позаимствует для «Заповедника гоблинов», где уже разгуляется по-настоящему. Пока же, читатель погружается в сумбурное изложение событий, эвакуирующихся из головы по мере поступления информации в мозг.

Никаких новых истин книга не открывает, её чтение не доставит удовольствия, а сам Саймак похоже разминался, не имея планов на создание чего-то действительно достойного. Нет тут ни интересных находок, ни каких-либо удивляющих сюжетных ходов. Всё даже заканчивается как-то совершенно неправильно, не давая конкретного решения поставленной проблемы.

Саймак об этом не говорил, но если за всю Землю судьбу всех жителей возьмётся решать одна нация, приняв не то решение, которое смогло бы принести благополучие, то как тогда быть? В любом случае — устоять нет надежд.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Главная проблема практически всех книг Филипа Дика — это неравномерно выстроенное повествование, где сюжет не играет никакой роли. Это чётко прослеживалось в наборе историй для «Бегущего по лезвию бритвы», точно такое же было замечено у «Человека в высоком замке». «Убик» исключением из правила не стал, подтвердив в очередной раз наличие неразрешимой проблемы. Впрочем, это не влияет на восприятие книги, покуда является своеобразной находкой автора, что вынужден выдвигать для читателя множество интересных необычных ходов, теряясь за обилием мыслей, отчего сюжет ровно построить и не получается. Просто невозможно обыграть такое количество мелких деталей, особенно при малом объёме произведений.

«Убик» — это многогранное произведение. С одной стороны — мир будущего с требовательной техникой, воплотившей в жизнь ужас современных американцев, когда за всё придётся платить, даже просто за вход в собственную квартиру, и когда взимать налоги начнут за все твои действия; с другой стороны — первая часть книги даёт представление о мире телепатов и антителепатов, где идёт борьба за власть с помощью специализированных организаций; с третьей стороны — это история об угрозе вторжения в область грёз и виртуального мира. Все стороны равно положены на страницы перед читателем, края сторон прилажены наигрубейшим способом, а все попытки понять происходящее сводятся к осознанию обыкновенной фантасмагории. Продвижение по книге окружает читателя довольно странной атмосферой, в которой уютно себя чувствует лишь писатель, трактующий своё видение событий, только при этом читатель чувствует себя в некоторой степени обманутым — зачем тогда были нужны эти коммерческие этюды с интеллектуальным миром да телепатическими мудрствованиями, если в итоге всё сводится к страшилке, предвосхищающей хакерские вторжения в отлаженные структуры реальности.

Американские фантасты 50-60-ых годов — это целебный бальзам для души человека, чьи метания в этом мире не имеют никакой опоры, а внутри сидит чёткое осознание нехватки нестандартных сюжетов, способных опровергнуть истину о древних греках, якобы всё придумавших задолго до нас. Филип Дик в «Убике», например, не трогает тему любви, сводя все отношения героев строго на разрешение возникающих проблем. Совершенно удивляет привязка «Убика» к экранизации «Начала» Нолана, где был использован похожий сюжет третьей части книги, выраженный только в многоступенчатой системе сновидений. Ничего подобного в «Убике», разумеется, нет. Есть нечто похожее, но всё-таки совсем не то. Если уж и делать привязку к кому-либо из современных фантазёров то ненавязчиво проглядывается лик Стивена Кинга, чьё мастерство по извращению обыденности в рамки мистики вполне могло подойти для реализации идей Филипа Дика, только «Убик» уже написан…

Самое главное — «Убик» написан в 1969 году. Киберпанк ещё не родился, компьютеров толком ещё нет, а фантазия Филипа Дика давно опередила всевозможные пределы, дав последующим поколениям право на реализацию высказанных идей. Вполне привычная нам система мгновенных платежей за услуги с помощью, пускай не монет, но с помощью пластиковых карт да просто определённого числа цифр на бумажке — это всё «Убик». Его действительно можно применять во многих сферах жизни, что не обязательно сводится к закреплению временного эффекта.

Остаётся ещё одно — будет ли когда-нибудь создано подобие Убика. Если современный читатель может с наиумнейшим видом сказать, что Филип Дик пишет о завтрашнем дне, но для нас такой день уже прошёл, то, мне кажется, надо взять немного шире, поскольку сам Убик продолжает оставаться для нас предметом из будущего. Он обязательно будет. Вопрос только — когда и где его изобретут, да под каким соусом им тогда пользоваться. Всё сведётся к одному маленькому предмету, от которого будет зависеть вся наша жизнь — он станет для нас планетой, воздухом, едой, одеждой, транспортом… он станет всем.

Будущее впереди — осталось только дойти, да не распылить самих себя по космическому пространству. Впрочем, если при нас будет Убик — бояться нечего. Можно будет существовать и вне Земли.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читая Азимова, привыкаешь к его мысли об одиночестве человечества во вселенной. Казалось, никогда у Азимова не встретишь существ, также наделённых разумом. Но один раз инопланетяне всё-таки появились в творчестве знаменитого фантаста — роман «Сами боги» дал им право на существование. И пускай они живут в параллельной вселенной. Во многом, сама идея иного возможного для существования мира могла зародиться на почве фантастических произведений других авторов, но большое значение сыграла книга «Конец Вечности», где Азимов решил поэкспериментировать, подарив читателю незабываемый сюжет о глобальном понимании времени и о возможности на него повлиять. «Сами боги» — лишь краем задевает иной разум, занесённый на страницы книги в виде показательного элемента, не более того. Серьёзно всё это воспринять невозможно. Он показан лишь для того, чтобы человек смог понять, что не он один такой глупый во вселенной, что он никогда не исправится. Наглядным примером чего и были показаны инопланетяне.

Говорить о человеческом желании нажиться, как об основной цели существования, больше нет сил. Про это сказано довольно много, эта тема вечна, всё в руках каждого, а в глобальном отношении к вопросу — впереди обязательно будет катастрофа, способная не просто уничтожить планету, планетарную систему, галактику, но и всю вселенную разом, порождая тот самый первоосновной взрыв, положивший начало нашему сегодняшнему существованию. Азимов предлагает очень одиозную, но вполне правдоподобную гипотезу, придавая ей слишком эпический масштаб. Не может смерть одной рядовой звезды нанести ущерб всему существующему порядку — будет лишь краткий всплеск мозговой активности, что постарается найти объяснение случившемуся, будет строить гипотезы вокруг причин произошедшего, да кое-кто напишет манифест о предотвращении подобного в будущем. Но через несколько лет всё станет суетой, забытой до следующего повторения ситуации.

Одновременно с этим, Азимов ищет способ для улучшения и облегчения жизни, только он не видит возможности в простом обретении счастья. Для этого нужно чем-то пожертвовать. Только никто из людей не поверит в негативные последствия, которыми обернутся новые возможности. В любимом автором диалоговом стиле строится цепочка событий, ведущая людей к неизбежному, которого невозможно избежать из-за бюрократизма и обыкновенной глупости, где одни хотят взять для себя побольше, а другим от этого легче жить не становится. Вполне очевидно, что Азимов начинает движение к изменениям с самого низа, где люди более восприимчивы к обыкновенному горю и к выживанию на бытовом уровне. Такие люди всегда против кардинальных перемен, пускай и с обещаниями достижения заоблачных высот. Для них всё должно идти в рамках заданной программы с улучшением условий, но не с кардинальной переработкой устоев. От научных и технических революций всегда сперва приходят страдания неисчеслимому количеству людей, выброшенных за грань сложившихся обстоятельств, поставленных на порог выживания в виде неспособности хотя бы прокормить себя самостоятельно. Много позже всё станет привычным, но сколько социальных потрясений произойдёт за это время — нет им предела.

Дав настройку на неизбежность и на курс к социальному коллапсу, Азимов выводит читателя на орбиту Луны, стараясь разнообразить книгу не только описанием Земли завтрашнего дня, причудливых парапланетновселенных существ, но и знакомит с возможной жизнью на естественном спутнике нашей планеты. Трудно судить о широте полёта мысли автора, когда подобных домыслов полным-полно в других фантастических произведениях, ведь писатели данного жанра никогда не могли обойти вниманием одну из первых колонизаций вне пределов Земли. На скромный взгляд рядового поклонника Азимова — инопланетяне и луняне в книге являются лишними элементами, добавленными совершенно зря. Стоило развить идею более глобально, не уступая «Концу Вечности».

Рано или поздно всё станет прахом. И праха не станет рано или поздно.

Автор: Константин Трунин

» Read more