trounin.ru

Цикл «Геном» | Книга №3

Что будет, если искусственный интеллект научится подлинно мыслить? Он перестанет быть цифровым кодом, действующим согласно определённых положений, теперь способный размышлять и вырабатывать мнение без чужого вмешательства. Тема, поднятая Лукьяненко, кажется интересной, особенно учитывая, при развитии робототехники, должная через некоторое время стать насущной проблемой человечества. Недалёк тот век, когда искусственный интеллект скажет: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Сергей предложил столкнуться с этим в меньшем масштабе, дав для примера боевой корабль, самостоятельно решающий, кого он допустит к управлению.

Для лучшего усвоения произведения важно и понимание будущего, описанное Лукьяненко в цикле произведений «Геном». Следует напомнить, человек с самого начала получает навыки, отвечающие за его спецификацию. Если ему полагается быть пилотом, им он и будет, способный к особо тесным связям с космическими кораблями. Такой человек способен влюбиться в корабль, мыслить его интересами. Не стоит исключать и обратную ситуацию. Как же быть с капризничающим искусственным интеллектом? Потребуется найти особый подход.

Сергей объяснил, почему проблема сталась возможной. Оказалось, покупая корабль, люди продешевили. За это корабль был наделён качеством непокорности. Он может допустить до управления только тех, кто достоин или превосходит его. Взломать систему не получится — защита способна выжечь мозг едва ли не буквально. Придётся действовать именно разговорами. То есть корабль нуждается в уговорах. Задача не кажется трудной, но она является непосильной. Поэтому были приглашены лучшие специалисты по перевоспитанию боевых кораблей. Получается, найти общий язык с искусственным интеллектом — настоящее искусство.

Повествуя, Лукьяненко заглядывал в далёкое будущее, оставаясь в рамках фантастики ближнего прицела. Его вдохновляла «Матрица» — художественный мир о виртуальной реальности, в которой будто бы живёт человечество, этого не осознавая. На страницах произведения постоянно появляются отсылки к Нео, называемому пророком. Сама связь с кораблём налаживается с помощью нейрошунтов. В начале нулевых годов подобное казалось наиболее возможным в части соединения человека с компьютерными технологиями, когда требовался непосредственный контакт. Повествуй Сергей десятью годами позже, связь устанавливалась бы удалёнными способами. Рассказывая ещё через десять лет — могло хватить ментальных способностей, позволяющих убрать все приборы-посредники, объединив людей и искусственный интеллект в единую сеть, взаимосвязанную друг на друге. Впрочем, переосмыслив идею Лукьяненко из «Сумеречного дозора», всякая среда существует за счёт другой среды, не способная к существованию при условии разобщения. Данные частности всё равно остаются условными, так как люди и искусственный интеллект способны существовать обособленно.

Как же суметь убедить корабль в необходимости содействовать людям? Сергей решил привести самое яркое доказательство, указав кораблю на его несовершенство. И это при том, что сам корабль мог демонстрировать людям их слабости. Чем тогда получится задеть чувства корабля? Как и человек, искусственный интеллект не умеет осознавать собственное несовершенство. Особенно такой, считающий себя лучшим во вселенной. Но у всего есть недостатки, окажись ты хоть высшим существом. Космические корабли не смогут существовать без обслуживающего персонала, и обслуживающий персонал откажется, чтобы его считали сугубо за таковой. Требуется взаимодействие. Какая беда всякого корабля, ещё со времён, когда они бороздили моря Земли? Совершенно верно — обшивку могли перегрызть крысы, вследствие чего тот шёл на дно. Подобное способно случиться и с космическим кораблём. Кажется, искусственный интеллект будет убеждён в ущербности — он такой же калека, как и любой человек, имеющий ряд недостатков, выдающих в нём неполноценное существо.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Летописи Разлома» | Книга №2

В мире всё так — мы создаём то, чему полагается нас уничтожить. Такое суждение применимо на общем уровне, так и на частном. Ежели человечество рано или поздно само себя изведёт, породив нечто, что продолжит мыслить и существовать, тогда как люди станут данью истории. Таким же образом можно сказать и относительно отдельно взятого человека — он обречён на поражение от плодов рук своих. Это логика наоборот, имеющая не менее важное значение для понимания. Кому-то хочется считать, будто дети служат продолжением устремлений родителей. Однако, ранее было сказано, в итоге потомки сведут путь поколений в бездну неприятия. Предлагается думать, Ник Перумов отобразил на страницах повести примерно похожее раскрытие сути человеческого бытия: давать жить, заранее осознавая, тем обрекаешь себя на смерть.

Нет желания думать, будто Ник с первых строк видел результат повествования. Он показал читателю слабого главного героя, случайным образом приобщившегося к магии. Желая познать больше, тот герой станет с жадностью усваивать новые знания. Одно останавливало его — из числа живых никто не способен обучить магии смерти, но и адепты смерти не желали передавать знания созданию из плоти и крови. Союз сил всё же будет заключён. Так Перумов приходил к идее о порождении способным магом не менее способного потомства. Разве такое заинтересует читателя? Следовало придумать, в какую сторону поворачивать сюжет.

Нет, не мог ведать Ник, зачем он сплетал воедино разные дороги, стремясь соединить поступь действующих лиц, предоставив для читателя вывод, колоссальный по смысловому наполнению. Ещё не став могучим магом, главный герой озаботится потомством, уединившись в близости с девушкой, наделённой склонностью к значительному волшебству. Зачем был тот ребёнок? Может быть, главный герой мог его обучать премудростям магического ремесла, зная, тот сумеет превзойти его. Вероятно, к такому развитию событий Перумов как раз и склонялся. Однако, переосмыслив за время повествования варианты окончания повести, Ник и внёс смысл, позволив читателю домысливать.

Никто не желает жить вечно. Не хотят бесконечного существования даже умертвия, к которым позволительно относить некромантов, коим главный герой как раз и является. Только сильный маг, по предположению Перумова и по ошибкам молодости во время обучения у умертвий, не имеет способности лично решать, когда его настигнет смерть. Для этого требуется другой маг, более могущественный, ещё и имеющий кровную связь. Так читатель понимал, зачем главный герой оставил потомство. Тогда следовало решить, из каких побуждений будет исходить тот, кто должен убить. Явно ему полагается мстить. Собственно, вторая часть повествования — рассказ о становлении дочери некроманта.

Следуя развитию действия, Ник не стал дорабатывать смысловое наполнение, предпочтя другое наставление: необходимость вырабатывать умение прощать за делаемые во благо дела. Это практически не согласуется с представленным читателю сюжетным наполнением, разрушает идею обречённости человека перед неизбежно должной наступить гибелью. Получалось так, что несмотря на разрушения, совершая поступки, направленные на уничтожение всего живого, отец и дочь обязывались выступить сплочённым фронтом против врагов, представляющих отражение тех же самых сил магии смерти.

Остаётся с огорчением осознавать, Ник Перумов не дал полного осмысления никчёмности человеческих деяний, несущих гибель сущему под видом благих помыслов. Будем думать и иначе — представленные вниманию события где-нибудь и когда-нибудь получат развитие в творчестве автора. Ведь истинно так, хоть ссылайся на религиозные труды различных направлений, где есть повествование о том, как всё началось, вплоть до наступления окончания бытия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Дозоры» | Книга №3

Лукьяненко дополнил цикл ещё одной книгой — и не прогадал. Вселенная Дозоров пополнилась новым пониманием оправдания присутствия иных среди людей, а заодно Сергей заставил под другим углом осмыслить понимание множественности миров. И это оказалось интересным подходом к интерпретации бытия. Ведь, если допустить существование прочих миров, пусть даже именуемых разными уровнями сумрака, в конечном итоге всякая Вселенная замыкается на себе, так как самый крайний уровень — это тот, на котором живут люди, если с него пойти выше, то это должно напомнить кругосветное путешествие. Что до иных — они отныне должны восприниматься за вампиров, отнимающих магию у людей, благодаря чему получают свои способности. Конечно, Лукьяненко умело связал зависимость существования иных от людей, но получилось это довольно сомнительным, так как остались вопросы, ответа на которые Сергей ещё не представил читателю.

Как так получилось, что иные стали зависимыми? Чем-то требовалось связать их силы. Появилось и оправдание борьбы света с тьмой. Иные теперь сражаются за право быть рядом с людьми, так как без них они лишатся способностей. Почему происходит именно так? Остаётся гадать. Почему-то человек предстаёт во вселенной Дозоров вместилищем особой субстанции, из него черпаемую иными. Чем менее расположен быть сосудом для данной субстанции человек, тем он скорее иной, обладающий много большими возможностями, нежели прочие. Из этого происходит основное недоразумение распределения сил: кто сильнее — тот слабее прочих, а кто слабее — тот способен стать выше остальных.

Сергей не стал отказываться от построения повествования. Опять книга состоит из трёх повестей. На этот раз истории связаны друг с другом общим сюжетом, вследствие чего «Сумеречный Дозор» — полноценное произведение, где каждую повесть лучше назвать частью.

Для начала Лукьяненко спросил: может ли человек стать иным, не имея предрасположенности? Согласно прежнего представления — такое является невозможным к осуществлению. Однако, становится известно, как некто такую способность получил. Кто? Антон Городецкий отправится на поиски, придя к обескураживающему выводу. Наконец он начнёт понимать: не всё то свет, что зовётся светом. Ведь не могут светлые иные обманывать и поступать в угоду личным интересам… Оказалось, ещё как могут.

Но как человек стал иным? Это требовалось выяснить. Лукьяненко дополнил вселенную Дозоров магическим артефактом в виде книги, содержащей описание комплекса мероприятий, благодаря чему людей действительно можно обращать в иных. Попутно Сергей разработал теорию зависимости иных от людей. Получалось, что чем дальше от людей, тем слабее становится иной. Собственно, поэтому уровни сумрака кажутся труднопреодолимыми, поскольку, отрываясь от человеческого мира, иные начинают терять силу. По логике, к чему Лукьяненко читателя не подводил, если пробраться через все уровни, то станешь человеком, так как лишь люди имеют тот запас силы, в котором нуждаются иные.

Завершить «Сумеречный Дозор» Лукьяненко решил наглядным доказательством. Имелась возможность обратить всех людей в иных. Этим решил воспользоваться один из персонажей, для чего задумал отправиться в космос, откуда произнести заклинание. Представлял ли он опасность? Думается, сам Сергей не понимал, пока не измыслил логически точное заключение — раз в космосе нет людей, то и боятся нечего. Оказавшись в безлюдном пространстве, любой иной теряет силу. Пусть и остаётся непонятным, каким образом он в таких условиях существует.

Хорошо, когда продолжение служит дополнением к ранее написанному. Вселенная Дозоров ещё более расширилась за счёт проработки деталей. Теперь кажется — дальше некуда. Только вот человеческая фантазия неистощима на выдумки!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мир многогранен. Количество граней измерить невозможно. Человеку известна только одна, про другие он волен гадать. Что там сокрыто — за горизонтом сознания? Может быть рай или ад, а может путь страшных видений, ведущих по дороге к перерождению. То вопрос для религиозных и философских диспутов. Какова же метафизика бытия в наиболее оправданном для понимания варианте? За базис следует взять мельчайшие для нас частицы, на основе которых увидеть окружающее пространство. Из тех частиц состоят тела живых существ и их души. В том заключается парадокс мироздания, пока не ставший ясным человечеству: наши возможности безграничны. Для понимания чего следует согласиться с необходимостью примирения с ничтожностью телесной оболочки. Тогда получится создать идеально прекрасное. И будет созданное переполненным от благости, вовек пребудет без края.

Определить рамки произведения Елены Хуторной не просто. На первый взгляд — фантазия. Если присмотреться — философский трактат с элементами художественных вставок. Можно сравнить с диалогами Платона, только — вместо древнегреческих мужей — перед читателем души, перемещающиеся между мирами. Они находятся в подвешенном состоянии, продолжая мучиться от пережитых прежде страданий, не находя покоя ни в одном из мест, где им приходится оказаться. Им не по нраву стоять перед воротами рая, взобравшись по лестнице Иакова, и на ад они не согласятся, оказавшись сброшенными в бездну. Они стремятся созидать, нисколько не планируя пребывать в лучшем из миров, поскольку того ни одна душа познать не сумеет. Елене Хуторной оставалось находить для действующих лиц боль из старых воспоминаний, примиряясь с осознанием неизбежности понесённых потерь.

Как же человеку следует существовать? Оказываясь вне связывающих рамок, он исходит из мысли недопустимости повторения досадных ошибок или жизненных нелепостей, так часто омрачающих существование. Нужно быть выше! Важно уметь находить слова для избавления от гнетущей пустоты, возникающей после пережитых трагедий. Достаточно поверить: человек способен достигнуть большего, построить лучшее и возобладать над силой провидения. Этому обязательно суждено свершиться, нужно лишь закрыть глаза и представить. Что? Как мельчайшие частицы распадаются и воссоединяются заново, создавая другой мир, иные душу и телесную оболочку. К чему это приведёт? Как раз о том Елена Хуторная рассказывает на страницах произведения.

Не раз читатель находит на страницах в поступках действующих лиц стремление к попыткам преодолеть неизбежное, связанное с муками совести. Кажется, нельзя отринуть былое, перешагнув через боль, начиная жизнь с нового листа. Не получается легко забыть о кровоточащих ранах, продолжающих напоминать о себе саднящим жжением в груди. Как быть? Елена Хуторная, если читатель поймёт это именно так, успокоила необходимостью находить силы для борьбы с порывами души, направленными на саморазрушение. Если не в этом мире, тогда в другом — поскольку оных множество — человек найдёт иное понимание бытия, иногда получая шанс созидать мир на собственное усмотрение.

Надо определиться и с индивидуальным пониманием произведения Елены Хуторной. К единому мнению читатель придти не сумеет, каждый поймёт на свой лад. Если для автора, так желается думать, мир полон возможностей, которые человек не способен в полную меру реализовать, связанный личностными переживаниями по свершившемуся, с понесёнными потерями, то для читателя, вроде какого-нибудь литературного критика, мир Елены Хуторной напомнит о праве каждого из нас на создание утопии, вполне достижимой, но, так как иначе быть не может, наполненной бесконечной обидой за несовершенство души, не способной навсегда отринуть мрак былого и жить, созидая сугубо прекрасное продолжение сегодняшнего дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Она» | Книга №4

Когда история заканчивается, самое время придумать, с чего всё начиналось. Читатель прежде мог гадать, какой именно проступок совершила Айеша, из-за чего оказалась проклятой на вечную жизнь. По содержанию прошлых книг имелось представление — Айеша пострадала от любви к мужчине, вследствие чего была обречена ожидать его нового рождения. Но как именно всё обстояло? Что же, Райдер долго себя не упрашивал, принявшись за работу. Тем более, требовалось рассказать о событиях, происходивших в Древнем Египте. Ежели так, Хаггард приступил к написанию. И теперь читатель наконец-то убеждался, что поступок Айеши затронул самолюбие богов.

Но кто истинный рассказчик? Им выступила Айеша, в который раз сообщая о том, чему свидетельницей она успела стать за несколько отпущенных её жизни тысячелетий. Основное для читателя — сведение, будто человек нисколько за это время не изменился. Он из поколения в поколение проживает схожую жизнь, никак не изменяясь в лучшую или худшую сторону. Просто человек остаётся самим собой. И она — Айеша, — точно такая же, но почему-то именно ей досталась участь созерцать вечность, тогда как остальные люди доживали жизнь до последнего вздоха и умирали. Может быть её проклятие свелось к самостоятельному определению с судьбой. Она посмела возвести хулу на богов, выступить в качестве бога, определяя за высших существ должное происходить. Как боги налагали наказания на людей в древности, так и Айеша, по воле гордости своей, решилась проклясть божество.

Так кем была Айеша? Хаггард позволяет ей считать себя причастной к арабам. Не будем проводить изыскания до глубокой древности, посчитав, что семитскими народами Древний Египет, Ханаан и сопредельные области были наполнены изрядно. Айеша обладала красотой, вследствие чего постоянно становилась предметом споров и войн. Долго это продолжаться не могло, были распространены слухи о злой участи Айеши, так как её присутствие приводит к рождению гнева в сердцах окружающих людей. Поэтому, удаляясь из родных земель, Айеша окажется во владениях фараонов.

Хаггарду следовало описать путешествие Айеши подробнее. Он взялся провести красавицу по многим местам, чтобы ею восхитились ваятели скульптур и философы. Айеша настолько пленяла красотою, что её образ принимали за схожий с божественным. Поэтому она могла позировать для скульптуры не только Афродиты, но и такой богини древнего мира, каковой являлась Исида. Красота Айеши станет новым предметом раздора, причём уже среди богов, так как Айеша отдаст предпочтение Исиде, согласившись избегать внимания мужчин, никогда не вступать с ними в отношения.

Райдер продолжал развивать повествование. Став недоступной, Айеша только тем продолжит пленять взоры окружающих, побуждая стремиться к тому, чтобы овладеть ею. Это желание будет свойственно рядовым воинам и владыкам могущественных царств. Ради Айеши будут соглашаться стирать в пыль абсолютно всё, вплоть до уничтожения уважения к богам, будет попираться всякий бог, невзирая на его величие.

Так чем Айеша провинилась перед высшими существами? Хаггард посчитал достаточным упомянуть возобладавшее тщеславие. Айеша настолько предалась мнению, будто она является воплощением Исиды, что дозволила забыть об обетах, вследствие чего разыгралась трагедия, читателю известная по содержанию предыдущих книг цикла.

Конечно, читатель обязательно возразит, посчитав проступок Айеши не настолько кощунственным, обязывающим проклинать смертных на бессмертие. Будь так, жить большинству людей вечно, никогда не умирая, пока ими не будут искуплены грехи. В любом случае, Хаггард не мог обойти вниманием историю падения Айеши, воплотив в качестве произведения «Дочь мудрости».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хаггард предложил читателю невероятное исследование — не разбираться с древнеегипетской цивилизацией, примечательной благодаря сохранившейся культуре, а обратиться к временам более давним. Например, что происходило двести пятьдесят тысяч лет назад? Сложно представить. А какие события имели место быть после? Вероятно, человеческие цивилизации появлялись и сходили на нет, сменяя друг друга, пока среди прочих не появилась Атлантида, в той же мере канувшая в небытие. Теперь человечество живёт в качестве нового витка цивилизации. И вот случается небывалое — обнаружен саркофаг с людьми, жившими двести пятьдесят тысяч лет назад… Самое невероятное — они оживают!

Конечно, Хаггард утрирует. Сколь не будь великими возможности человека, он сам из себя ничего не представляет. При этом, чем значительнее технологии, тем слабее человек. Но для развития повествования такое понимание не подходит. Наоборот, требовались индивидуумы, способные обладать навыками управления окружающим пространством: вызывать сотрясение земли, перемещаться по воздуху, находиться под водой и далее в подобном духе. Райдер посчитал за необходимое добавить элемент переселения душ. Как бы о том не хотелось говорить, но Хаггард чрезмерно часто стал использовать однотипные сюжеты, благодаря чему умел склеивать повествовательные моменты, должные оказаться тупиковыми.

А начиналась история о том, как мир содрогнулся, с отдалённых эпизодов роста потенциала одного взятого человека. Может не понимал Райдер, к чему подведёт повествование. Подобные отступления должны приниматься за право писателя определиться с должным последовать повествованием. Хаггард измыслил кораблекрушение, таинственный остров, где обитали странные туземцы, считавшие, что их предки вечно жили на данной земле. Последует диалог, где важную роль возьмут на себя жрецы, такие же невежественные, каковыми являются едва ли не все служители религиозных культов. Они начнут препятствовать проведению раскопок, считая то недопустимым, ибо их божества тому противятся.

Читатель продолжает ожидать невероятного. Представители какой культуры перед ним предстанут? Неужели Хаггард взялся всерьёз писать про Атлантиду? Пусть Райдер и прежде создавал истории о народах, в которых не составит труда сомневаться, и всё-таки повествуя вполне правдиво. Теперь он предложил совсем странный сюжет, менее правдоподобный, нежели уверенность в существовании системы перерождения душ. Вместе с тем ясно, раскопать гробницу древнейших существ — это одно, а пробудить к жизни — чистый вымысел. Следует оставить в стороне сомнения насчёт правдивости, поскольку если Хаггард и ставил какую-либо цель, то скорее отразить глупость Мировой войны, способной погубить человечество.

Всё прочее в произведении — авторское право на личное мнение. Раз Райдер пожелал представить развитие в угодном ему антураже, никто не посмеет возразить. Не надо забывать про скудные познания о мире, продолжающие оставаться неразрешимыми. Ведь всё может оказаться правдой, в том числе и существование древнейших цивилизаций, самих себя низводивших политикой самоуничтожения в пучину. Если не Первая Мировая война в очередной раз похоронит человечество, тогда Вторая или Третья — в зависимости от военного потенциала государств. Именно на это Хаггард желал указать читателю.

Что до перерождения душ, Райдер не умел вовремя остановиться. Не стоит исключать вариант с личной заинтересованностью Хаггарда, считавшего такое за вполне допустимое. Не будем с автором спорить, он про иное словно не думал писать, в очередной раз показывая сюжет, продолжаемый использоваться. Радует другое, на общем фоне повествования не получится придать значение обстоятельствам допустимости перерождения. Просто Райдер не мог придумать способ, как суметь остановить намерение человека из древнейших времён, собравшегося уничтожить значительную часть населения планеты.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Роберт Лэнгдон» | Книга №1

Чему учит читателя Дэн Браун романом «Ангелы и демоны»? Самой главной в жизни человека истине — выслушивай собеседника до конца. Все беды на планете от того и случаются, что люди не желают слушать других, когда каждый в отдельности считает себя правым. Но человек возразит: Дэн Браун нисколько не прав, он — мистификатор, взявшийся совместить несовместимое, показавший красивое действие при полном расхождении с реальностью. Да, это так. Но читатель ведь должен был усвоить истину о необходимости выслушивать собеседника до конца. Разве не так? А если перебивать человека, никогда не узнаешь, о чём он вообще хотел тебе рассказать. Потому, совсем неважно, о чём повествовал Браун. Главное, им высказана основополагающая истина, пусть и представленная вниманию в непролазных дебрях. Можно дополнительно сказать: всякое мудрое слово лучше запоминается, если оно окружено большим количеством нелепостей.

Суть истории — совершено убийство учёного, работавшего с антивеществом. На теле оставлен знак ордена иллюминатов. Для расследования приглашается профессор, специализирующийся на данном тайном ордене. Неужели иллюминаты, о которых никто не слышал последние несколько веков, снова решили о себе заявить? Начиная с такой мысли, Дэн Браун повёл читателя по лабиринтам фантазии, подменяя действительность надуманностью, показывая способности человека много выше, нежели можно себе вообразить. Всё сведётся к противостоянию религии и науки — будто бы ведущими борьбу за право владеть умами человечества. Что же, квазилогика — есть умение мыслить силлогизмами, то есть ложными умозаключениями, основанными на существовании идеи, будто, если из А следует Б, а из Б — В, то и из А следует В.

Дэн Браун правильно поступает, подменяя действительное желаемым. Писателю требуется говорить не о том, что близко ему самому, а к чему проявляет склонность читатель. И если показать настоящее, присыпанное вымыслом, воспринимаемым за правду, успех обеспечен. Тем Браун и занимался, измышляя такое, к чему человек пока ещё не нашёл подход, но к чему он когда-нибудь обязательно подойдёт. Вроде того же антивещества или другого вещества, позволяющего вырабатывать огромное количество энергии. И перемещения в пространстве станут ещё быстрее, позволяя за короткий час или минуты оказываться в нужном месте. Почему бы не внушить читателю, будто это доступно уже сейчас?

Читатель смело возразит: происходящее является фарсом. Зачем католическим кардиналам слушать юнца, посмевшего молвить слово? Когда иерархи католической церкви прислушивались к голосу юности? Но самый большой фарс, — опять же скажет читатель, — описываемые Брауном события, когда действующие лица пытаются найти не бомбу, способную уничтожить Ватикан, а разгадывают тайны, пытаясь спасти похищенных пленников. Конечно, — дополнит читатель, — разгадывать тайны гораздо интереснее, нежели искать бомбу, находящуюся у всех на виду, но при этом никому неизвестно, где она находится. Собственно, — читатель выразит последнее суждение, — Дэн Браун только тем и занимается на страницах, что заставляет действующих лиц ошибаться, из-за чего они всегда будут опаздывать на пять секунд, уже не способные противостоять продолжению развития событий. Не смогут они и предотвратить взрыв бомбы, поскольку всё случится по заранее задуманному плану злодея, чьи желания в полном объёме осуществились, за исключением единственного — ему не была ведома истина о необходимости выслушивать собеседников до конца.

Что не говори, ежели хочется позволить голове отдохнуть, не придавая значения происходящему, то человеческая способность придумывать истории позволит с пользой для души провести время. И если покажется, будто в повествовании сокрыт подвох, зато с умным видом можно пожурить автора за авантюрное изложение… и тем возвыситься в собственных глазах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Год за годом Лукьяненко создаёт миры, позволяя читателю познакомиться с многообразием человеческих представлений о должном быть. Делает это Сергей в духе беллетристики — густо наполняя сюжет чужими жизнями. Вновь на страницах оживает персонаж, живущий ради возможности существования. Он — ходок между мирами, талантливый рассказчик. Но его деятельность — поиск людей. И теперь главный герой берётся сообщить историю о семи мирах, связанных в единое целое вратами. Но были ли путешествия с планеты на планету в космическом пространстве или всему нашлось действие в рамках одного места, рассматриваемого с разных сторон в условиях понимания существования параллельных Вселенных? Понимать можно разным образом.

Фантастические убеждения Сергея продолжают оставаться в рамках сегодняшнего дня. Парадоксы восприятия действительности происходят за счёт текущих недоразумений. Если ставится вопрос — нужно искать самый логичный ответ. Допустим, копировать, вырезать и вставлять текст допускается комбинацией клавиш. Раз так, тогда любая история может быть рассказанной, на всё найдётся решение. Если кажется, будто один человек не может существовать во множестве измерений, тогда найдите того, кто способен создать несколько папок на рабочем столе, поместив в каждую копию файла, частично заполнив различающейся информацией. Уже не один файл, всё же продолжающий восприниматься за идентично близкое, потому и продолжающее считаться связанным с исходным.

Нет, Лукьяненко не проводил с читателем лекцию об устройстве операционных систем. Сергей отправлял главного героя бродить по мирам, пытаясь найти определённого человека, всякий раз погибающего, стоило с ним сойтись. Если изначально ничего не говорило о должных последовать выводах, то с каждым новым миром Сергей предпочитал фантазировать о различном, ставя одну задачу — показать надуманность человеческих стремлений. Чем бы не занимались прочие действующие лица — они воспринимались за недоразумение на фоне величия первоначального замысла, пока ещё продолжающегося оставаться мечтой в плане реализации.

Сергей ставит разные проблемы. В одном мире возник вопрос: можно ли убить того, кто убивал? Другой мир дал повод задуматься: есть ли душа у технологически развитых народов? Следующий: насколько оправдано жить памятью предков, не имея собственного представления о прошлом? Возникают и занимательные случаи, вроде разрешения предмета спора, касающегося различия между мужчинами и женщинами. Разве нет миров, где мужчина разумен, в отличии от женщины, либо наоборот? Да и нужен ли разум вообще? Лукьяненко представит вниманию и такой мир, где взрослые предпочитают отказаться от способности думать.

На протяжении повествования читателя будет беспокоить мысль, как одно из действующих лиц смогло размножиться на семь миров. Для понимая этого нужно читать произведение с конца. Однако, Лукьяненко не для того писал «Спектр», дабы читатель увидел сугубо детективное расследование. Сергей показывал каждый мир в отдельности, ставя различные проблемы для понимания, пусть и не совсем подходящие за должные быть усвоенными. Ведь понятно, рассуждать допускается о разном, был бы в том хоть какой-то смысл. Поэтому лучше следовать за главным героем из мира в мир. Для того и сообщал Лукьяненко очередную историю, показывая возможности человеческой фантазии. Да чему не бывать, то не случится, сколь на том не акцентируй внимание.

Надо согласиться, было бы прекрасно, получи человечество возможность мгновенно перемещаться, даже если не между разными мирами, просто в рамках одного населённого пункта, страны или планеты. Плата за перемещение — рассказанная история. Будь так — мир мог наполниться интересными людьми. А писатели и вовсе бы стали властелинами Вселенной, ибо только им подвластно наполнять миры рассказами о том, что было, есть и будет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Земля не принадлежит человеку! Тогда кого следует считать хозяином планеты? Может сложиться так, что нет никого, кто имеет право считаться её властелином. Как быть? Попытаться отыскать оправдание существования человеческого рода. Для этого следует создать условия, с которыми люди не смогут справиться. Желательно всё представить так, чтобы человек искал помощь у других, благодаря взаимодействию получая право на продолжение существования. И пока человечество не желает примириться с присутствием мельчайших частиц, считая за угрозу, можно найти в литературе представления о том, как людям приходилось бороться. Например, Карел Чапек дал разум саламандрам, а Альберт Санчес Пиньоль остановил мысль чешского писателя на самом начале, показав, каким образом всё могло начинаться.

По утверждению Альберта есть остров в океане, расположенный в холодных широтах, там есть маяк и метеорологическая станция. Из людей должен постоянно присутствовать только метеоролог, каждый год сменяемый на нового. Главный герой повествования — новичок, согласившийся побыть на острове и вести наблюдения за ветрами. Но где прежний метеоролог? И что за загадочный смотритель маяка, взирающий стеклянный взглядом? Альберт создавал мир, где в первую же ночь появятся рептилоиды, желающие убивать и кромсать. Как быть главному герою? За этим и предстоит следить.

Каких только смыслов не искали в произведении Альберта. И обязательно находили практически всё, о чём смели помыслить. Кому-то мерещились фрейдисткие символы, кто-то проводил ассоциации между национальными раздорами внутри государств, иные находили отголоски антропологических изысканий, благо Альберт некогда специализировался на изучении пигмеев. Возможно и осмысление наперёд, то есть пытаться понять, чему быть, если человек найдёт другое разумное существо во Вселенной, будет пытаться наладить с ним контакт, причём желая полного сближения, вплоть до интимного. Если подумать именно об этом, читатель не выскажет омерзения, возникающее от представленных вниманию сцен с действующими лицами, утопающими в сладострастии взаимных ласк, где он — человек, а она — рептилоид.

Всё же — и это самое главное — Альберт склонял читателя к необходимости принять умение жить в мире и взаимодействовать сообща. Нельзя уничтожать непонятную среду, не пытаясь найти положительные стороны. Даже кровожадный зверь не склонен к принятию необдуманных решений, либо действует согласно заложенного природой поведения. Ежели появляются зачатки разума, пусть и кажущиеся сомнительными, нужно искать общий язык. Именно к этому старался подвести читателя Альберт. Негоже браться за оружие и отстаивать правоту взглядов, когда собственное представление не сильно отличается, ведь с древнейших времён известен принцип — от перемены мест слагаемых сумма не изменяется.

Но как осуществить принцип мирного соседства, видя присутствие на острове воинственно настроенного смотрителя маяка? Он считает необходимым убивать рептилоидов, так как они претендуют на его владения, толком не зная, чего те на самом деле хотят. К тому же, смотритель взял в услужение рептилоида-самку, выполнявшую при нём различные функции. Он, словно представитель избранных, должный брать от мира всё. С этим постарается разобраться метеоролог. Альберт совершенно обо всё забудет, сконцентрировавшись на мысли нахождения точек соприкосновения… главный герой ни разу не возьмётся наблюдать за ветрами.

Найти решение не получится! Желающих находить общий язык много меньше. Всякий считает себя выше остальных, стоит ему ощутить власть, находясь вне какого-либо крупного социума. Кто не окажись на острове — потенциальный тиран, должный брать и пользоваться, удовлетворяя желания, присущие человеку. Что до рептилоидов — их интересы не будут браться в расчёт. Просто человек так устроен — считает, будто является главнейшим существом на планете, имеющим право убивать абсолютно всё, с чем не умеет примириться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Беда фантастов — они способны мыслить на ограниченное время вперёд, поскольку не владеют информацией, что действительно будет происходить. Например, Зиновьев взял за основу для рассуждений XX век, вполне уверенно считая: человечество добилось максимально возможного в развитии, далее ему двигаться некуда. Будут только улучшаться технологии, тогда как ничего существенно нового не появится. Это вроде той истории про американца, в конце XIX века сказавшем, что всё уже изобретено. Так и Зиновьев рассказал, излишне гиперболизировав текущий момент, как будет в будущем, началу чего мы являемся свидетелями уже сейчас. Надо учесть и то, что ничего сверх имеющегося прибавлено не будет, просто человечество застынет в развитии, предпочтя потребление. Виною тому станет, разумеется, США. Ещё одна беда фантастов в том, что они не видят потенциала в им неведомом, ведь и государство северных штатов Америки когда-то ничего из себя не представляло. Но зачем об этом думать? Фантастика ближнего прицела не должна заглядывать вдаль. Остаётся думать, Зиновьев желал показать, отчего американская модель существования обречена на самоуничтожение.

Создание компьютерных систем оказало особое значение на человечество. Произошло небывалое — глобальное объединение в единый массив. Теперь перед людьми не имелось преград. С каждым десятилетием границы между людьми всё более стираются. Зиновьев проследил ситуацию наперёд. В лице компьютерных систем человек найдёт помощника для усиления присутствия на планете, истинно считая, будто достигает положения существа, наделённого практически неограниченными возможностями. Компьютерные системы помогут во всём. Человек научится общаться с тем, кого он прежде не понимал. Поймёт то, к осознанию чего не имел способности. Даже приобретёт способность к тому, чему не мог научиться. Облегчив себе существование, человек полностью будет полагаться на компьютерные системы. Получается, если о чём и будет в дальнейшем проявлять заботу человек, то о компьютерных системах, должных претерпевать постоянные усовершенствования. В конечном счёте ситуация обязательно выйдет из-под контроля, когда система, созданная для помощи, получит право на обособление от человеческого социума. Но это уже прицел для фантастики сокрытых от понимания горизонтов — так далеко Зиновьев не заглядывал.

Зиновьев уверен в стремлении людей к демократическому режиму. Однако, демократический режим — есть форма тоталитаризма. Просто требуется иной подход к пониманию данного наблюдения. Достаточно того факта, что основная суть демократического режима — граждане могут выбирать им угодное. Однако, Зиновьев приводит в качестве примера, как произойдёт объединение государств Америки и Европы в Западный Союз. Это случится с согласия граждан стран, пожелавших войти в Союз, но большинство на такое преобразование не соглашалось. Дальнейшее повествование касается только этого государственного образования, так как для остальных государств планеты Западный Союз станет подобием метрополии.

Каких только тем не касается Зиновьев. Он смело берётся рассуждать про инопланетян, склонный видеть их в качестве гуманоидов. Прогнозирует способность человека жить до двухсотлетнего возраста, описывая возникающие при этом проблемы. Сетует на невозможность избавиться от преступности, в том числе коррупции. Думает о трудности с рождением детей, в виду несостоятельности родителей. Население планеты, несмотря на внешний лоск, предстанет пребывающим в жесточайшей бедности. Почему? Голодный способен высказывать недовольство, но редко склонен к бунту, тогда как сытый — сразу начинает бунтовать, не тратя время на разговоры.

Впрочем, какие теории не строй, к каким доводам не прибегай, всегда можно обратиться к более упрощённому варианту — к экспериментам Джона Кэлхуна с мышами, один из которых — под названием «Вселенная 25″, наглядно показал, почему всякая популяция способна прекратить существование, если создать условие для жизни ради потребления. Так и человечество вымрет без стимула к осуществлению жизнедеятельности, невзирая ни на какие дополнительно рассматриваемые условия.

Автор: Константин Трунин

» Read more