trounin.ru

Пример Феага может служить отправной точкой для того, дабы понять, каким образом Сократ влиял на неокрепшие умы молодёжи. Как в случае растений, так и с человеком, требуется садовод, способный направить рост в нужную сторону, дабы из ладного ростка вышел крепкий ствол. Когда к Сократу обратился Демодок с просьбой дать основы мудрости сыну, то создал предмет для рассуждений. Что именно стоит подразумевать под мудростью?

Сын Демодока — Феаг — знал достаточно. Ему требовалось набраться знаний в философии. Но для чего ему они могли понадобиться? Сократ в ходе беседы выяснил, что Феаг желает управлять людьми, то есть планирует стать политиком. Какого же рода тогда может исходить мудрость от Сократа, если он не имеет отношения к управлению чем-либо? Феаг продолжал настаивать на обучении его только Сократом, как наиболее способным из софистов. На такое рассуждение возник закономерный ответ — с тем же успехом философ может обучить ученика управлению колесницей.

Управлять людьми можно разными способами. Политик используют один, врач — другой, а учитель гимнастики — третий. Каждый из них наделён собственной мудростью. Имеется единственный способ, стоящий надо всеми, называющийся философией. Но что может мудрость философа стоить в сравнении с мудростью политика, врача или учителя гимнастики? Общие черты имеются, но этого недостаточно. Сократ сможет обучить сына Демодока своей мудрости, но достигнет ли тот с её помощью желаемого?

Если Феаг желает много знать, чтобы не просто управлять людьми, а иметь влияние на каждого, то Сократ склонен приравнивать это к стремлению прослыть тираном. Этому философы обучить не в состоянии. Их мудрость касается управления знаниями, не более того. Чтобы стать политиком, причём законно избранным и желанным, то нужно обращаться к опыту таких лиц, как Фемистокл или Перикл.

Сократ не принижает значение философии. Платон многие беседы строил из желания отметить разрушительное воздействие софистики. Становясь мастерами слова, молодые люди в отрицательную сторону изменяли своё миропонимание, ведя разговоры ради самих разговоров. Феаг прав, желая учиться умению убеждения у Сократа, но того не желает сам Сократ, если преподанные им знания будут применяться без конечной пользы. Безусловно, переубедить Феага было невозможно, поскольку политики и поныне склонны к пустым словам, не несущим определяющего смысла.

Произведение-беседу «Феаг» принято отмечать не за рассуждения вокруг применения софистики в политике, а из-за слов Сократа о присущем ему чувстве, подсказывающем, какие советы давать собеседникам. То чувство называется внутренним демоном или, как принято теперь говорить, внутренним голосом, либо интуицией. Правильные советы Сократа уберегали людей, если они им следовали, или приводили к гибели, если шли наперекор. Упоминая об этом, Сократ воспользовался последним аргументом, чтобы переубедить Феага в желании поступить к нему в ученики.

Заключительным эпизодом для понимания содержания «Феага» является то обстоятельство, что не следует с высоты одних знаний судить о других, а также презирать носителей тех же знаний, которые доступны определённому человеку. Лишь философия занимает смежное положение — может судить о каждой мудрости, взятой отдельно или в разрезе понимания прочих. Однако, софист не может судить о философии, поскольку он мастер по красноречию, и только. Зато философ может судить о софистике — быть для того убедительным ему не требуется.

Стоит похвалить Демодока за правильный выбор учителя для сына. Феаг поступил к Сократу на испытательный срок. Возможно, потому он и не стал политиком.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если государство захочет твоей смерти, нельзя этому противиться. Сократ был обвинён и приговорён к смерти. У него была возможность покинуть тюрьму и жить дальше, но он предпочёл встретить ему предназначенное. Почему? О том Платон рассказал с помощью беседы между Сократом и Критоном. Потомкам нужно серьёзно отнестись к данному диалогу, усвоив из него необходимые любому обществу обстоятельства. Важнейшее — нельзя идти против большинства. Как бы люди не заблуждались, они будут верить в присущие им представления. Кто пожелает пойти против такого, тот должен покинуть государство, будучи изгнанным или умерев.

Сократа не тяготило ожидание смерти. Он прожил богатую на события жизнь, чтобы осознать неотвратимость неизбежного. Когда к нему явился Критон, упрашивая одуматься и покинуть стены тюрьмы, Сократ отказался бежать. Не мог достойный общества человек, хоть и им отвергнутый, совершить поступок, после которого его прежние деяния перестанут иметь прежнее значение. Требовалось принять должное, дабы уже таким образом доказать правдивость убеждений.

Как же смотрели на Сократа его ученики? Не предавал ли их учитель, нежеланием продолжения борьбы? Следует предполагать, что осознание истинной важности пришло к Сократу именно после вынесения ему смертного приговора. Он понял: всё им ранее сказанное — не имело особой важности. К чему переубеждать людей, если они не желают тебя слышать? Это стало одним из последних уроков Сократа — самым главным пониманием смысла существования человека. Нельзя предавать идеалы! Если мыслил против устоявшегося в обществе мнения, значит принимай за то осуждение. И будь мужественным, когда тебе предложат сделать последний вдох. Поскольку, в любом ином случае, твоя борьба лишается смысла. Зачем бежать от осуждения за убеждения, если не готов за них ответить жизнью?

Стоит допустить, что общество может ошибаться. Соглашаться с ошибками общества недопустимо. Нужно их принять, но нельзя с ними открыто бороться. Соглашение ведёт к разрушению миропонимания и превращает человека в элемент толпы. Став частью толпы, человек обрекает себя на следование другим, лишившись при этом самого себя. Приняв чужие ценности, наступает разрушение личности. Уже не будет прежнего мыслящего человека, в обществе появится ещё одно пустое звено, укрепляющее связывающую людей цепь. Кто не желает этого, тот покидает сей социум.

Поэтому Сократ согласился принять назначенную ему смерть. Бессмысленно бежать от людей, ради которых он жил, чтобы жить среди кого-то, чьи представления о действительности ещё сильнее не соответствуют им желаемому. Жизнь вообще лишается смысла, ежели человек начинает жить вне родной ему культуры, ибо он становится чужд иным представлениям о должном быть.

Тогда как добиться права на свободу мыслей, не заслуживая осуждения? Сократ предложил не отвечать несправедливостью на несправедливость. Насчёт справедливого наказания за несправедливый поступок или несправедливого наказания за справедливый поступок он ничего не сказал. Сократ снова не сообщил определяющей истины, оговорившись в общих чертах. Он выразил желание быть покорным осудившему его обществу. Иного Платон нам не сообщил.

Человек должен существовать в реалиях породившего его общества. Однако, много ли нам известно, какое именно общество породило самого Сократа, и насколько соответствовало общество его убеждениям на момент смерти? Уже после казни общество изменится, но до казни оно не могло быть таким, каким представляется. Сократ нёс новое знание, и обязан был принять за него наказание. Всякий, кто вкушал от древа познания первым, либо раздавал плоды оного другим, тот подвергался осуждению: имя Сократа среди них.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый мастер знает своё дело. Как ремесленник достигал совершенства в ремесле, так Сократ достиг оного в деле мудрости. А что такое мудрость? Это и есть совершенство в ремесле. Не умея ничего другого, Сократ разрушал представления о мудрости других. Ремесленник оказывался не таким мастером, как то привык представлять. Это не понравилось людям, из-за этого они призвали Сократа к ответу и стали судить о его делах. Требовалось польстить обвинителям, отступившись от убеждений. Сократ не умел говорить иначе, нежели имел о том представление. Он сам подготовил почву для собственного погребения, не найдя понимания перед большинством, поскольку ему почти никогда не приходилось убеждать множество людей одновременно.

Сократ убеждал людей, запутывая их. Его красноречие оказывалось слишком специфичным. Он не слушал собеседников, навязывая им собственную манеру общения. Сократ задавал вопросы и сам же на них отвечал. Ему удавалось переубедить участников беседы, с которыми ему приходилось говорить. Но Платон ничего не говорит о тех, кто стоял в стороне. Сократу требовалось склонить на свою сторону многих, вместо чего он акцентировал вниманием на нескольких собеседниках. Если кто и был после такого за его оправдание, то они оказались среди тех, с кем он непосредственно говорил. Прочие не удостоились внимания Сократа, значит они не могли изменить присущую им точку зрения.

С давних лет Сократ испытывал давление. Он жил во время увлечения философов софистикой. И сам был к оной склонен. Слова у таких мастеров мудрости порождали другие слова, ничего в сущности не доказывая. В том-то и видел Сократ грубость по отношению к ремеслу философии, что предмет обсуждения всегда принимал вид законченного доказательства, не заключая в себе изъяна. Красота любого дела всегда заключается в присутствии незначительной погрешности. Софисты таковой грубости в своём деле не допускали. Их логические построения возводили предмет обсуждения в абсолют, делая его непогрешимым. То и являлось основным заблуждением — неверные предпосылки вели к неверным выводам.

Обвинялся Сократ не в препонах науке мудрствовать. Он стал заложником иных суждений. Его обвиняли в отрицании старых богов и во вредном влиянии на молодёжь. Но Сократ не желал говорить именно об этом. Ему нечего было сказать. Он уводил разговор, стараясь использовать суд в качестве выражения личного мнения о сложившейся в обществе традиции забывать о необходимости воспитываться, наблюдая за мастерами дела. Как лошадь не научит нужному тот, кто на ней просто ездит, так и человеку не сообщит полезных знаний тот, кто всего лишь пользуется его умениями. Для воспитания необходим специально подготовленный учитель, знающий тонкости ремесла. Только данному учителю решать, как преподавать.

Но не Сократу предстояло учить молодёжь. Он не был для того достаточно мудрым. Ему был известен только один человек, достаточно мудрый для этого. Тот человек был мудрее богов, о чём ему сообщил Дельфийский оракул. И никто его не осуждал, потому он прожил жизнь и скончался. Теперь Сократа решили обвинить в чрезмерном мудрствовании, чего он за собой прежде не замечал. Наоборот, убеждая других в должном уровне мастерства, он сам сознавался в низком уровне собственных знаний. Нельзя много знать в общем, допустимо быть мастером в чём-то определённом, а так как Сократу лучше прочего давалось вести беседы, он пребывал без денежных средств, ибо иными делами он не занимался.

Сократ говорил на суде и не мог наговориться. Вместо ладной защитительной речи, он строил цепочки из суждений, целью которых было не отстаивание правды, а усиление личных позиций обвинителей. Понимал ли Сократ, что современники не примут его суждений, зато он будет оправдан последующими поколениями? Нет лучшей доли, нежели оказаться осуждённым обществом, чтобы навсегда войти в историю, как радетель за лучшую долю человечества вообще.

Будучи обвинённым в мудрости других, Сократ знал, что ему предстоит принять смерть за поддержку непопулярных взглядов на религию и устройство мира. Лучше умереть, отстаивая истину, нежели существовать в окружении невежества. Если кто чего не знает, зачем он утверждает, будто знает? Совершенной мудрости не существует, но и останавливаться на достигнутом не следует. Если за порогом человеческой жизни обитают тени умерших людей, то и погибнуть не страшно, понимая близость встречи с великими умами древности. Но ведь нет доказательств, что иной мир существует.

Главный совет Сократа: старайся быть лучше, другие пусть продолжают потешаться разговорами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Познание — это соотношение одного с другим, ибо всё относительно. К познанию можно отнести соотношение собственных взглядов с представлениями других людей. Речь не о выработке общей позиции, а о создании новых точек зрения. Истинно мудрый человек не стремится придерживаться выработанного им мнения, он постоянно преобразует его, допуская вкрапления чуждых ему идей. Так не появляется застой во взглядах, мысль прогрессирует, за счёт чего человечество постигает до того непонятные прежде истины. Это идеальное представление о должном быть пути познания. В жизни людей иначе — мало кто способен принять чужое, хотя бы в малом отказавшись от выработанных им убеждений. К числу категорически настроенных к чужим знаниям относился и Готфрид Лейбниц, однако он желал говорить о познании наравне с другими, чем он и занялся при написании четвёртой книги «Новых опытов».

Лейбниц задался целью иметь беседу с Локком, оной не добившись. У него были адресаты, которые имели связь с Локком, поэтому переписка между философами всё-таки присутствовала, но не в том объёме, чтобы говорить о её обоюдной полезности. Англичане не интересовались мыслями немцев, поэтому диалог между ними отсутствовал, следовательно — противоречий они друг к другу не имели. С 1696 года Лейбниц шёл к идее создания «Новых опытов», наконец-то взявшись за их написание в 1703 году. Проанализировав содержание трудов Локка в трёх книгах, он приступил к основной части, где имел желание рассказать о познании.

Может Лейбниц устал от монотонных размышлений? Если человек не допускает разнообразия, его мысли превращаются в рутину. Для «Новых опытов» полагалось уделить порядка пяти лет, чтобы со свежей головой комментировать параграфы чужого труда. Лейбниц плодотворно работал в течение года, так и не закончив, утратив мотивацию после смерти Локка. Ежели более не с кем будет полемизировать, значит нужно искать иных собеседников. Следовательно, редактуры Лейбниц не производил, оставив текст в записях без изменений. Потому приходится внимать излишнему набору слов, предназначавшихся вниманию одного Локка, и никак кого-либо ещё.

Как Лейбниц видел познание? Следует забыть о простоте Декарта. Сперва интуиция, после применение силлогизма и включение в процесс проницательности: получается многоступенчатая система. Что даёт такое понимание познания? Ничего. Лейбниц решил усложнить и поговорить о том, чему не требовалось раскрытие. Он не посчитал нужным остановиться на интуиции, продолжая уже саму интуицию разделять на составные части, придавая получаемым частям вид самостоятельных фрагментов.

Прочие думы Лейбница коснулись следующих тем: как далеко простирается человеческое познание, о реальности данного познания, об истине, о достоверности предположений, об аксиомах и максимах, о бессодержательном, о познании бытия Божия, о существовании других вещей, о способах усовершенствования познания, о суждении, о вероятности, о степенях согласия, о разуме, о вере, о религиозном экстазе, о заблуждении, о разделении наук.

О многом говорит Лейбниц, осталось понять — зачем это ему потребовалось. Рассуждать, что все части целого дают одно общее, и никогда не дают более или менее положенного, как и рассуждать о лжемудрствованиях софистов, означает вести философию к вырождению, поскольку всё рождается для смерти, в том числе и предметы, кажущиеся вечными. В конце хорошо выстроенных суждений всегда имеется их губящий момент. Проще говоря, излишнее стремление понять суть Универсума, ведёт к отрицанию существования самого Универсума. И Лейбниц, решая дать представление о человеческом разумении, пришёл к заключению об отсутствии у человека разумения, либо к такому выводу пришёл потомок, решивший узнать думы Лейбница об этом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что было в начале всего? В начале всего было слово. Какое это было слово? Это слово было именем нарицательным. Человек отличается от животного тем, что умеет осознанно произносить слова. Поэтому слово для человека имеет важнейшее из значений, поскольку без него не выразишь мыслей, следовательно не поделишься с людьми идеей. Не умея делиться идеей, человек уподобляется животному. Нет нужды владеть большим количеством слов, достаточно минимального их набора. Некоторые народы умеют придавать одним и тем же словам различные оттенки и тональности, заставляя их звучать полнее, а значить больше, нежели нести единственное определение.

Готфрид Лейбниц считает — раньше существовал общий язык. Теперь языков много, слова звучат по-разному, однако имеют сходные значения. Извращённые по звучанию, они сохраняют прежнюю важность. Понимать слова можно иначе, нежели то должно быть. Если некогда ныне знакомое слово означало определённое понятие, со временем оно утрачивает с ним связь. Достаточно взять имена людей, теперь ничего не подразумевающие. Никто не задумывается, допустим, об имени Цезарь, коим нарекали детей, рождённых с помощью чревосечения, а после без связи с оным. Само слово Цезарь в ходе различных изменений стало означать совершенно иное, вроде прозваний ряда власть имущих титулов.

У одного слова в разные периоды человеческого существования возможны различные трактовки. Понимая язык классической латыни, латыни Ньютона или латыни XXI века, можешь легко ошибиться, принимая значение слова с близким собственному пониманию смыслом, тогда как под ним подразумевалось иное. Это способствует формированию ложных представлений о прошлом, не позволяет строить правильные предположения в настоящем и создаёт проблемы для будущих поколений. Изначально вложенный смысл в итоге оказывается утерянным.

Сказанное тут — кратко объясняет содержание третьей книги «Новых опытов». Готфрид Лейбниц не мог ограничиться тремя абзацами, ему требовалось больше места для выражения накопившихся у него идей. Но о чём бы он не вёл речь, всё равно это сведётся к трём ранее обозначенным абзацам данного текста. Лейбниц желал на примерах объяснить ход своих рассуждений, для чего взялся рассуждать о названиях простых идей, смешанных модусов, субстанций, слов-частиц, абстрактных и конкретных терминов.

Ход мыслей Лейбница способствует формированию мнения, будто современники Готфрида многого из его слов не понимали. А вот далёким предкам его мысли понятны без лишних объяснений. Посему не каждый поймёт, зачем Лейбниц так глубоко старался разобраться во вроде бы понятном. Впрочем, не факт, что было бы понятно, читай потомки труд Лейбница в оригинале. Стоит отметить старания переводчика, сделавшего речи Готфрида понятными для современного читателя.

Слова не могут быть совершенными, ими любят злоупотреблять. Нужно ли стараться исправить ныне царствующие заблуждения касательно данных несовершенств и злоупотреблений? Лейбниц предлагает решение. Читатель может с ним не согласиться. Если нельзя добиться единого мнения людей, тогда и предлагаемая современная трактовка не найдёт одобрения, отразив чьё-то частное мнение.

Слова способствуют познанию человека. Без их участия нельзя говорить о человеческом разумении. Сами слова не настолько просты, чтобы к ним иметь определённое отношение. Каждое из слов содержит множество значений, опираясь на любое из которых человек может сформировать какое ему угодно предположение. Необходимо вернуться к идее многовариантности возможностей, при попытке познать составляющие Универсума. Само слово Универсум может подразумевать разное, раскрываясь для понимания с помощью определения, состоящего из других слов. Легко запутаться и впасть в заблуждение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Акт отрицания — это нечто положительное. Таков девиз всей философии Готфрида Лейбница. Его «Новые опыты» представляют из себя набор мелочи, изысканной благодаря шпаргалке, словно специально составленной Джоном Локком. Если Лейбниц ранее и имел определённые мысли, найти которым применения не имел возможности, то теперь он высказал их в полной мере. Не все они имеют важное значение, малое их количество причастно к пониманию человеческого разумения, но все они есть в «Новых опытах».

Мыслит ли душа? И мыслит ли она, когда человек спит? Чистая доска — это состояние души при её рождении? Или душа включает в себя предустановки, тогда как тело их лишено? А может быть наоборот — тело имеет предустановки, а душа истинная tabula rasa? Ответ на сии вопросы значения не имеет. Он ничего не сообщит, поскольку само существование души сомнительно. Если учесть, что душа пребывает в теле, значит она движется относительно его, как движутся мысли относительно мыслительного процесса. Получается, когда тело испытывает голод, душа может о том не знать. Значит ли это, что это о чём-то говорит? Лейбниц задавался поисками неизвестного, чем он чаще прочего предпочитал заниматься, имея изначально недоказуемый постулат в виде Божественного промысла.

Ежели мыслит душа, значит нужно думать дальше только в этом направлении. Душа порождает таким образом идеи. Сами идеи всегда выглядят простыми, ибо изначально состоят из простых составляющих. Однако, учитывая восприятие человека с помощью различных органов чувств, простое принимает вид сложного: понимаемое глазу — неподвластно уху, осязаемое рукой — никогда не станет ясным носу. Поэтому в комплексе любая идея перестаёт быть простой.

Лейбниц загадывает ситуацию — если слепоглухонемому вернуть чувства, сможет ли он узнать без подсказок то, что до того было подвластно его пониманию с помощью одного осязания? При этом он не должен касаться исследуемого объекта. Отличит он тогда куб от шара? Простое для такого человека примет вид сложного. Он не сможет опираться на прежнее восприятие.

В действительности не существует простого. Даже мельчайшие элементы бытия — сложны для понимания. Возможно, человек никогда не сможет понять основы собственного существования. Ему доступны чувства для осознания этого, тогда как во всём остальном Универсум содержит бесконечное множество вариантов для его понимания. Лейбниц это обстоятельство не рассматривает, он старается добиться в измышлениях конечного результата, будто ему одному подвластно дойти с помощью раздумий до осознания истинности. Можно ли понять простое с помощью дум о простом? Не нужно ли для понимания простого задействовать сложные процессы?

Человек не располагает достаточным количеством чувств. Если кто думает, что для выводов достаточно минимальной информации, он окажется частично прав. Как доходили до верных выводов философы древности, используя метод соотношения имевшихся у них в наличии аналогичных примеров, так учёные мужи последующих веков старались прибегать точно к такому же способу. Когда-нибудь будет исчерпан лимит для подобного рода идей, потребуется разработка способности чувствовать Универсум иначе. Тогда понадобятся лейбницы новой эры открытий. Поэтому можно смело утверждать, Готфрид Лейбниц смел прилагать усилия для поиска ответов на вопросы без ответов, чем опередил своё время, но не сумел принести человечеству пользу.

Кроме прочего, Лейбниц настаивал на введении подобия золотых мер, понятных каждому человеку, числам он желал дать определённые названия, отказавшись от использования степеней. Ещё раз Готфрид упомянул бесконечность, возможную лишь при применении её к Совершеннейшему Существу. Он затронул понимание длительности, протяжённости, свободы, относительности, тождества. Пытался размышлять над прочими идеями: ясными, смутными, отчётливыми, неотчётливыми, реальными, фантастическими, адекватными, неадекватными, истинными и ложными. Обо всём, чего коснулся Джон Локк, говорил и Лейбниц.

Автор: Константин Трунин

» Read more

С чего начинает Лейбниц повествование? Он создаёт уютную обстановку для длительной беседы между Филалетом и Теофилом. Филалет только прибыл из Англии и спешит поделиться с другом сведениями об одной примечательной книге, о которой они оба наслышаны. Кроме того, Теофил сознаётся в отхождении от взглядов картезианцев, поэтому он готов принять новое учение или просто его обсудить. Два друга занимают удобное положение. Филалет начинает по пунктам излагать своими словами примечательный труд, а Теофил, почти без раздумий, даёт развёрнутый комментарий, редко сходясь во мнении с ему сообщённой информацией. Читателю понятно, словами Теофила говорит непосредственно Лейбниц. И поскольку Готфрид испытывал тягу к спору ради него самого, то даже будь он с чем-то согласен, всё равно измыслит такое, лишь бы казаться умнее оппонента.

Поскольку есть желание говорить, так ли важно — о чём будет сказано? Лейбниц открыто говорит об интересующих его затруднениях. Будучи сторонником воздействия на человека Совершеннейшего Существа, признавая за ним неограниченное могущество, он порицает сторонников Спинозы, соглашавшихся со свойственным Богу могуществом, отказывая ему в совершенстве, мудрости и прочем. Хорошо, что Лейбниц не ввёл в беседу третье действующее лицо, чем мог усложнить понимание предлагаемого им содержания. Редкая оговорка важна непосредственно для Готфрида — как бы не познавал действительность человек, делает он это согласно повсеместно происходящим изменениям, берущим начало от движения Совершеннейшего Существа.

В этом кроется главная причина критики Лейбница. Ежели всё совершается по чьему-то замыслу, значит не может человек ничего из себя не представлять, когда он рождается. Само рождение не является случайным, так как происходящее завязано на воле Бога, знающего наперёд, к чему приведут его действия. Не может Бог допускать возникновение чего-то нового, прежде не существовавшего. Лейбниц в разное время считал, что Универсум состоит из монад или простых субстанций, всегда постоянных и неизменных. Поэтому откуда может возникнуть человек без предустановок?

Лейбниц не рассматривает человека подобно Декарту: не разбирает на составляющие и не выясняет, как рождаются мысли, эмоции или телодвижения. В человека с рождения вложена требуемая для жизни информация. Или, возвращаясь к влиянию Божества, то происходит благодаря изменениям в Универсуме. Ежели совершает движение Бог, следовательно разворачивается множество последующих событий, в результате которых человек начинает мыслить, чувствовать или чем-либо заниматься. Думая так, можно вообще отказаться от стремления узнать о зарождении в человеке стремления к познанию. Есть ли разница — чистая он доска или нет? Если любое происходящее событие связано с определённым движением Совершеннейшего Существа, в том числе и написание Лейбницем возражений Джону Локку.

И если будет необходимо, Готфрид изменит своим представлениям. Собственно, содержание первой книги его «Новых опытов» — это желание узнать, чем может быть наполнен человек. Не каждый поймёт — спорит Лейбниц или нет. В некоторых суждениях он принимает на себя роль оппонента и отстаивает иную точку зрения, вводя в заблуждение стремящихся понять, что именно желает доказать на страницах труда Готфрид. Как всегда, смысл заключается в стремлении сказать больше оппонента и оказаться в глазах учёного сообщества более крупной фигурой.

Схожесть взглядов становится ясной тогда, когда оказывается следующее: Лейбниц и Локк одинаково уверенны в существовании Бога и в равной мере признают врождённым для каждого человека понимание существования Совершеннейшего Существа. Лейбниц заставляет Локка в тексте «Новых опытов» сделать таковое допущение, чем обеспечивает себе первую победу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лейбниц выступил в качестве препятствия для английского философа Джона Локка. Будучи амбициозным человеком, Готфрид любил обсуждать чужие размышления, делая так сугубо из желания вступить в спор с ещё одним оппонентом. К чести Локка, Лейбниц не встретил понимания. Переписки между ними не получилось. Титаническое переосмысление Готфридом трудов Локка ни к чему не привело. Его оппонент умер в 1704 году, и Лейбниц не стал публиковать, написанный им к тому моменту, труд, в котором он, словно философ древности — на основе диалога между двумя мужами, старался опровергнуть часть воззрений, предоставив вместо них собственный вариант трактовки. Такой подход — напрасное распыление сил. Но Лейбниц иначе не умел — ему всегда требовалась мишень, на мнение которой он будет опираться: иным образом он не умел философствовать.

Рассматривать работу Лейбница, предварительно не ознакомившись с трактатами Локка, допустимо. Лейбниц словами одного из мужей выскажет его точку зрения, чтобы тут же огласить собственный комментарий по данному поводу. Учитывая скоротечность дум Готфрида, любое его суждение вскоре будет опровергнуто самим автором. Поэтому нельзя делать никаких выводов. Лейбниц стремился поделиться мыслями — вот и всё назначение написанных им «Новых опытов». И каким бы близким к правде ход его рассуждений не казался, он настолько же верен, как многое после неоднократно переосмысленное Лейбницем, если и имея важное значение, то только по состоянию на момент написания каждого конкретного фрагмента.

Основное расхождение в воззрениях Локка и Лейбница — это отношение к способности человека познавать. Локк считал, что человек — чистая доска, то есть tabula rasa, он рождается без умений и со временем приобретает требуемые ему знания. Лейбниц выступил с опровержением такого мнения, считая, в человека требуемое заложено с рождения — скрытое только необходимо в себе открыть. На первый взгляд, два отличных друг от друга мнения не могут быть объединены. Но потомки знают, насколько правы были Локк и Лейбниц — им требовалось придти к компромиссу. Как известно, их беседа не сложилась. За Локком осталась правда, тогда как мнение Готфрида пребывало в безвестности порядка шестидесяти последующих лет, и когда оно стало достоянием общественности, люди уже пришли к пониманию необходимости сочетать чистую доску Локка и, выразимся примерно, сундук Лейбница.

Ряд исследователей считает противостояние Локка и Лейбница подобием отличия во взглядах между Аристотелем и Платоном. Такое допустимо предположить, но с тем отличием, что, отождествляемый с Аристотелем, Локк поменялся местами с Лейбницем-Платоном, что не позволяет адекватно соотносить воззрения философов древности и текущий спор вокруг нового понимания человеческой способности познавать. Нужно говорить о повторении пройденного этапа в формировании мысли, либо согласиться с эфемерностью выводов мыслителей из последующих поколений.

Сможет ли читатель внимательно следить за диалогом Филалета и Теофила в «Новых опытах» Лейбница? Стоит сослаться на «Первоначала философии: Об основах человеческого познания» Рене Декарта, где всё предлагалось подвергать сомнению. В случае Готфрида, сомнению подвергается точка зрения Локка, тогда как автор сего трактата берёт на себя роль принимающего окончательное решение человека. Эфемерность бытия — единственно возможное доказательство возможности всего. Посему можно следить за диалогом, не принимая его излишне серьёзно.

«Новые опыты» состоят из четырёх разделов: О врождённых понятиях, Об идеях, О словах, О познании. Разбираться с каждым из них — полезно для зарядки ума, но вредно для желающих понять более, нежели им доступно на данный момент. Если чей взор коснулся трудов Лейбница, значит человек уже испытал на себе метод отрицания всего и готов испробовать метод спора ради установления промежуточной истины.

Автор: Константин Трунин

» Read more

За пчёлами человек наблюдает с древнейших времён. О них сложено достаточное количество философских трактатов, вплоть до отдельной главы в «Буколиках» Вергилия. Но всё это не то. Метерлинк не считает достаточным знать, как ухаживать за ульями и каким образом получать мёд. Морису важнее разобрать жизнь пчёл на составляющие. Пальму первенства в этом он отдаёт голландскому энтомологу Яну Сваммердаму, использовавшего для изучения анатомии насекомых микроскоп. Не менее важный вклад в изучение жизни пчёл внёс Рене Реомюр, продолживший дело Сваммердама. Чем решил отметиться сам Метерлинк? Морис поставил перед собой задачу — наблюдать в течение года за ульем. Что у него получилось, то он подробно изложил.

Научные изыскания Метерлинка обычно сумбурны. Нет ничего простого, поскольку всё ещё проще, нежели о том принято думать. Вооружившись таковым мнением, Морис делится ставшей ему известной информацией. Впрочем, касательно пчёл Метерлинк не мог излишне фантазировать, поскольку имел широкую базу из наблюдений предшественников. «Жизнь пчёл» поэтому выглядит качественным трудом, нежели «Разум цветов», коим Метерлинк озадачит позднее. Сравнивал ли Морис наблюдения других с тем, что он видел сам? Об этом нигде не говорится. Весь текст построен так, будто именно Метерлинк это первым увидел, пришёл ко всем выводам самостоятельно и тем дал людям важное знание об устройстве пчелиного общества.

О важности труда говорить не будем, пусть о том размышляют пчеловоды. Однако, думается, пчеловодам изыскания Метерлинка без надобности. Всё им нужное они помнят со времён Вергилия, найдя в поэтических строчках «Буколик» достаточное количество информации для разведения пчёл. Но если требуется не только мёд, а есть желание узнать, какие процессы происходят внутри улья, тогда «Жизнь пчёл» Метерлинка поможет удовлетворить любопытство.

Морис рассматривает пчелиное общество с его зарождения. В наблюдениях он исходит от тех, кто даёт пчёлам жизнь. За таковых принято считать пчёл-цариц. Нужно понять, как они становятся царевнами, как после образуют пчелиные города, что тому способствует, как именно они подрастают и как происходит брачный полёт. Жизнь пчёл раскрывается день за днём, благодаря наблюдениям Метерлинка. Вместо сухого изложения происходящих изменений, Морис старается наполнить текст подобием художественности.

Внимать описываемому трудно, если нет интереса к его пониманию. Кажется, Морис прав, всё так и происходит в пчелином обществе, как он описывает. Вполне такое позволительно допустить. Почему бы и не быть в той трактовке, в какой это хочется видеть человеку. Происходящее с пчёлами кажется действительно простым, постоянным и повторяющимся из поколения в поколение. Ежели поведение пчёл не отличается разнообразием, тогда сделанные Метерлинком выводы будем считать верными.

Главное, Морис не описал сверх нужного. Он не стал разрабатывать теории пчелиного общества вне того понимания, на которое согласится разумный человек. Всё укладывается в рамки логики, каждый может аналогично наблюдать за пчёлами в течение года и придти к схожему мнению. Остаётся поставить Метерлинка в один ряд с предшественниками, чьи труды им особенно ценились. Только Морис ограничился наблюдением, не пойдя дальше размышлений, словно всего лишь расширил главу о пчёлах из «Буколик».

Не стоит браться за «Жизнь пчёл» при отсутствии цели об оной жизни узнать в подробностях. При всей художественности текст эссе всё-таки узкоспециализированный. Далее пчелиного общества Метерлинк не отходит. О развитии пчёл, их взаимоотношениях — информация есть. О прочем говорится скупо, а то и не упоминается вовсе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Предопределение существует? В одном оно точно существует — каждому человеку суждено умереть. В остальном человек возводит стены, скрываясь за ними от неизбежного. Кто способен осудить такого человека? Общий для всех людей Судья. Может человек избегнуть его правосудия? И существует ли правосудие Судьи? Или следует говорить о правосудии человека по отношению к себе? Морис Метерлинк постарался это выяснить, сложив о том в пяти частях эссе «Сокровенный храм».

Человек волен поступать на угодное ему усмотрение, но он лишён возможности знать наперёд. Предопределённое природой обязательно наступит. И природа накажет человека соразмерно его проступкам. Накажет не непосредственно оступившегося человека — пострадает его потомство. За грехи родителей кара настигает детей — дети обречены повторить грехи родителей, ибо засеянное поле даёт урожай того зерна, которым оно было засеяно. Потому воздаётся родителям — так наказывает человека природа. Это можно назваться справедливостью? Или это не справедливость?

Кому-то полагается быть выше природы. Если человек не верит в общего для всех Судью, тогда с таким человеком нет смысла об этом говорить. Такой человек будет желать стать выше законов природы, самостоятельно решать, как действительность должна быть устроена. Им будут установлены моральные ценности и требования к физическим явлениям. Он определит, что считать нравственным. Так человек создаёт личное понимание о правосудии, принимая обязанности Судьи, забывая про тайны существования, согласно которым природа отрицает мораль и нравственность человека.

Не дано человеку придти к согласию с природой. Человеку нужна логика — в природе такого явления не существует. Всё происходящее в природе подчиняется не тем законам, по которым человек желает жить. Поэтому правосудие человека не является правосудием общего для всех людей Судьи.

Тайнами существования Метерлинк называет тайну смерти и тайну предопределения. Человек о том не знает и не сможет узнать. Он будет предполагать, но далее этого не продвинется. Существование тайн человек понимает. О них он может молчать, либо молиться на них или испытывать страх перед ними. Допустимо слить воедино понимаем рока и христианского Бога. Только человек не имеет представления об истинном положении вещей во Вселенной, что порождает в его душе третью тайну существования — идею постоянного правосудия.

Лишь тайной постоянного правосудия человек распоряжается в действительности. Он сам определяет, как следует наказывать зло. Решает, какой мерой воздать свершившему ему предопределённое. Но если предопределённое случается, тогда решение человека ничего не изменяет — всё должно свершиться, и оно свершается. Вследствие этого возникает новое понимание предопределённости — это не наказание за нарушение человеком им установленных законов, это то, что должно было произойти. Оно не должно восприниматься справедливым или несправедливым — так было предопределено. Остаётся уповать на божественное вмешательство. Только тогда человек вспоминает о необходимости существования общего для всех людей Судьи.

Всё ранее обозначенное — обман. Человек является жертвой данного обмана. Он думает о Вселенной, тогда как Вселенная о человеке не задумывается. Человек устанавливает для Вселенной правила, которые Вселенная не думала устанавливать. Вселенной безразлично, какой путь изберёт человек, какими мыслями станет жить. Будь человек ценителем роскоши или сторонником аскетизма, это выбор человека — этот выбор никому не важен, кроме человека. От этого выбора ничего не изменится. Вселенная не обратит взор на человека, поскольку Вселенной не до человека.

У человека есть прошлое, настоящее и будущее, у Вселенной всего этого нет. Всё это для Вселенной — мёртвая материя. Не существует того, чего нет. Для человека всё его окружающее является живой материей. Человек живёт ценностями, измеряя всё, вплоть до Вселенной. Но у Вселенной нет понимания ценности. Человек ценит многое, особенно то, чему нет цены, что он сам оценить не в состоянии. Допустим, нельзя оценить прошлое. Как к прошлому относится человек? Он его оценивает. С позиций прошлого человек определяет настоящее и, исходя от прошлого, формирует будущее. Только прошлого не существует. И настоящего не существует. Завтра не будет того, что происходило вчера. Завтра скажут, каким было вчера. И сегодняшний день окажется прожитым иначе. Нужно помнить, время — это тень от того, что принято называть стрелками.

Человеку кажется — он будет счастливым, если постигнет, как нужно жить, чтобы являться счастливым. Для этого требуется знать будущее, что позволит избежать ошибок. Но никто не знает будущего. Будущего не существует. А если будущее существует, то рано или поздно там не окажется людей.

Автор: Константин Трунин

» Read more