Author Archives: trounin

Даниил Туровский «Вторжение. Краткая история русских хакеров» (2019)

Туровский Вторжение

Воровать, портить, ломать, подменять одну правду другой — присущие человеку качества с древнейших времён. Ничего не меняется и в наши дни. Изменяются методы, тогда как суть остаётся неизменной. В век цифровых технологий, когда информация способна разноситься по миру со скоростью света, кто-то обязан регулировать её поток, но будут и те, кто обладает способностью останавливать её распространение, усиливать скорость, либо изменять содержание. Собственно, к тому хакерство и стремится, тогда как прочее — забавы, уже сегодня ставшие историей.

Даниил Туровский взялся за малую составляющую хакерства — русскоговорящую. Для того он начнёт не из самого далека, с увлечения подростков в конце восьмидесятых и в начале девяностых играми на приставках. Казалось бы, невинное занятие. Стремление к будущему увлечению формировалось со школьной скамьи. Туровский и говорит, когда человек становился не просто программистом, а хакером, тогда его жизнь уподоблялась американскому боевику. О самых громких случаях Даниил постарался рассказать. Остаётся гадать, сколько случаев хакерских атак потонуло в безвестности, поскольку их организаторов так и не смогли вычислить.

Хакерство потому и расцветало, что не имелось никаких законов, способных ограничить их деятельность. Даже публиковался журнал «Хакер», на страницах которого прямым текстом с примерами сообщалось, каким образом взламывать сайты, воровать деньги с кредитных карт и многое прочее. Популярность журнала возросла до таких вершин, вследствие чего в самой отдалённой части России могло не быть никаких периодических изданий, зато журнал «Хакер» неизменно находился. На это издание Даниил чаще всего и предпочитал опираться на страницах «Вторжения».

История за историей: от удовлетворения собственных амбиций по обогащению до политической борьбы. До становления Шойгу министром обороны, никто всерьёз талантливыми программистами не интересовался. Те вели борьбу на собственное усмотрение, чаще направленную на внешние источники. То есть будто существовал негласный кодекс: российское не трогать. И хакеры не трогали, если не желали быть привлечёнными к уголовной ответственности. Поэтому они могли взламывать сайты иностранных организаций и органов власти, либо устраивать атаки, парализующие их работу, чем чаще всего и удовлетворялись.

Туровский неизменно будет вести речь к иному осмыслению хакерства. Хакеры уподобятся бойцам невидимого фронта. К тому всё в итоге и приведёт. На самом деле, нужно только задуматься, Мировая война давно началась, причём называться она должна Информационной, а то и просто Кибервойной, можно дать ей именование и Второй Холодной войны. Сражение происходит вне внимания, подчас никто не знает о её ведении. Однако, хакерство уже сейчас реализует принцип власти — кто управляет информацией, тот правит миром.

Не зря Туровский сообщает про Фабрику троллей. Это не хакерство в чистом виде, но умелое вбрасывание сведений, заставляющих неокрепшие умы думать, будто так оно и есть. Вполне следует предполагать, умение получать доступ к сайтам и подменять информацию, есть первый шаг к кибернетике будущего — умении программировать человеческое сознание. А так как это взаимосвязанные явления, значит и результат будет всегда получаться таким, какой требуется задумавшим его получить.

Итак, в России создаются кибервойска, страна готовится перейти к новой фазе существования, нужно научиться не столько атаковать, сколько защищаться. Однако, возникает другая проблема, хакеры вступают в такую же новую фазу, нисколько не согласные удовлетворять чужим представлениям о требуемом. Как быть? Учиться существовать в изменяющемся мире. Отныне, хакер-индивидуалист не будет из себя ничего представлять. Более того, хакеры станут безвестными, воплощая не себя, а специально созданные объединения. Но это уже другая история, до чего Туровский дойти в повествовании не успел.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Алексей Поляринов «Центр тяжести» (2012-17)

Поляринов Центр тяжести

Центром Вселенной является Бог, а кто считает иначе — тот лох: лукавое подражание космогонии Иммануила Канта. А что является центром тяжести для каждого отдельного человека? За таковой следует считать индивидуальную память. О чём помнит человек, то его и тянет возвращаться мыслями назад, тяготит в принятии решений сейчас и в обдумывании планов на будущее. К таким мыслям побуждает уже Алексей Поляринов. Он рассказал историю, может быть свою, либо связанную с его же детством и становлением. Всё перемешалось, оставив неизменное представление: жизнь людей сводится на нет, когда про них пишет кто-то другой. Получилось так, что не имеет значения, кем человек был в действительности, какими помыслами существовал — нивелирование происходит в тот момент, когда другой человек составляет о нём историю. И окажется, прожив часть жизни, встретишь свидетельство, трактующее твоё существование несколько иначе.

Полотно от Алексея Поляринова — лоскутное одеяло. На страницах не один герой, их некоторое количество. При этом, главный герой — один, словно бы сам рассказывающий историю собственной жизни. Подозрение возникнет у читателя едва ли не сразу. Окажется, главный герой помнит выражение лица отца, склонявшегося над колыбелью. Подобная гиперболизация доступна фантазии писателей, но никак не людей, таковых обстоятельств не ведающих, в силу представлений о физиологии. Объяснение появится много позже. Не главный герой рассказывал о себе, то делал другой человек. Если говорить конкретно: его мать. И тут стоит сообщить о родителях главного героя.

Поляринов показывает главного героя математическим гением, правда с ограниченным потенциалом. Из всех способностей — умение назвать пятьсот знаков после запятой у числа Пи, впоследствии запомнившего до тысячи знаков. Объяснение простое — отец главного героя имел склонность к математике. А вот мать — противоположность. Она — гуманитарий, склонный к сочинению историй. Ей удавалось создать зачин, при полном неумении доводить начатое до конца. Пострадает от этого и главный герой повествования — его жизнеописание оборвётся в связи со смертью матери. Как быть дальше? Дописать самому. Вот тогда и появятся смежные истории про другие действующие лица, поскольку о себе главный герой продолжать повествование так и не решился.

Что до изложения Алексея Поляринова — истинное лоскутное одеяло. Для чего всё это сообщалось читателю? Может по причине заинтересованности самого автора? Ну, допустим, искал главный герой некое третье озеро в системе из пяти искусственных озёр, не умея найти, прекрасно понимая, того озера никто не создавал, но и наименование изменять не стали. Насколько велика данная проблема? Поляринов посчитал её существенно важной, раз длительно повествовал, но ни к чему существенному так читателя и не подвёл.

Есть в «Центре тяжести» история изнасилованной девушки, решившей стать актрисой, лишь бы уехать из родительского дома. Есть повествование и про кулхацкера, талантливого программиста, разрабатывающего систему, позволяющую с помощью анализа определённых свойств, найти и отследить в интернете всю деятельность конкретного человека. Закончит тот кулхацкер жизнь печально, совершив опрометчивые поступки, приведшие к смерти людей. Казалось бы, шокирующее повествование. Да всему даётся жизнь из малых проступков. Как главный герой был готов взламывать квартиры, лишь бы понять тайну третьего озера, так и прочие — совершали деяния, сами не будучи способными подлинно критически отнестись к совершаемым действиям.

Так и строил Алексей Поляринов повествование, постоянно стараясь найти другие истории. Сообщит он и краткое жизнеописание Бертольта Брехта. Может для того, чтобы история главного героя стала полнее. В итоге получилось полотно, составленное из разрозненных свидетельств, рассказанных и написанных разными людьми. А почему и для чего? Так ведь центр тяжести обязывает вспоминать, отчего и сложился «Центр тяжести» Алексея Поляринова.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Линор Горалик «Все, способные дышать дыхание» (2019)

Горалик Все способные дышать дыхание

У всего должны быть границы, в том числе и у сюжета. Нельзя сообщать историю, не разбирая сути наполнения. Требуется шокировать читателя? Тогда зачем делать это с помощью обсценной лексики, упоминания половых органов и прочего, что поставит произведение в один ряд с бульварным чтивом? Любят такие писатели и сюжетное наполнение, мало совместимое с логическим осмыслением. Если бы читатель хорошо знал американскую фантастику золотых лет, а ещё лучше имел представление о творчестве Клиффорда Саймака, то на том бы он и остановился. Пожалуй, Горалик следовало ознакомиться с работами данного писателя-фантаста, прежде чем наделять живые организмы разумом. Тот же «Город» — про обезлюдевшую планету, предоставленную во владение очеловеченным собакам.

Допустим, животные обрели разум. Причём, все! Теперь кролики способны говорить, тараканы используются в качестве шпионов-диверсантов. Рыбы лишь не говорят, однако и они всё понимают. Остро встала проблема нравственности, ведь убивать — противоречие морали. Объяснила бы Линор, отчего животным должны быть свойственны человеческие нормы о должном быть. Не говоря про речевой аппарат, отчего-то ставший доступным всем животным — они умеют говорить! Осталось очеловечить растения, да и саму планету следовало наделить разумом. Стремилась ли к тому Линор? Нет, просто показан частный случай обретения животными разума. И следовало показать ещё одно — насколько разумные существа лишены способности походить на разумных существ.

Сюжеты такого рода — поле деятельности писателей, ориентирующихся на детскую аудиторию. Однако, Горалик пишет жёстко, скорее стремясь вызвать смех у читателя матом-перематом. Становится совсем непонятным, кому понравится подобный подход к творчеству? Неужели, в самом деле, рассказ про животных, обретших разум по почти стечению обстоятельств, способен кого-то заинтересовать, кроме ребёнка? Да вот пойдёт такой ребёнок читать книги Клиффорда Саймака, написанные как раз так, чтобы с ними могли знакомиться дети. Причём, самое главное, мораль ребёнком усваивается довольно хорошо. Чего не скажешь о произведении Линор, где само название — зубодробительная смесь.

Но вернёмся назад. К чему и о чём писала Линор Горалик? Кто должен читать её произведение? Возможно, весьма вполне, читатель должен узнать некоторую историю, вникнуть в суть которой он не сможет, если не знает каких-то реалий, никак не раскрытых. Аллегория? Вполне весьма, возможно! Сатира? Весьма, возможно, вполне! Что мешает говорить с твёрдой уверенностью? Из-за обильного количества сцен, где суть теряется за обильным количеством слов. Особенно слов иностранных. Весьма вполне, определённо, слов, используемых в Израиле, возможно, используемых вперемешку с русскими словами. То есть, это, ведь очевидно, как придти в России в ресторан и попросить виделку и ниж, а на недоуменный взгляд официанта поправиться, назвав их вилкой и ножом, с той поправкой, что всё будет произноситься на иврите.

Говорят, Линор Горалик за объёмный труд получила премию критического сообщества в соответствующей части литературной премии «Новая словесность». Тут бы и выразить восхищение умению автора удивлять, поскольку за хорошую литературу обычно столь ценную награду не дают. Секрет кроется в простом, в самом критическом сообществе, отчего-то нисколько не критическом, скорее таким же, как Линор Горалик, ориентированным на поиск нового — до чрезмерности. Вполне такое сообщество получится назваться словом из той же обсценной лексики, где одна часть отвечает за слово «рука», другая — за иную часть человеческого тела, о которой умолчим. Но так говорить грубо! Проще сказать: нет грани между писателями и критиками, поскольку каждый писатель — критик, каждый критик — писатель.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой — Прочие произведения четвёртой части Нового живописца… (1831)

Полевой Новый живописец общества и литературы Часть 4

Есть хорошая профессия, позволяющая безбедно существовать. Её прозвание — маклер. Ничего не требуется, кроме умения быть посредником, знать правила оформления сделок. Не менее хорошей профессией является работа нотариуса, по своего рода деятельности — такого же посредника. Полевой написал соответствующий очерк «Контора маклера и нотариуса», сообщив о фактах, ставших ему известными. Одно плохо, трудиться приходится в условиях, схожих с монастырскими кельями — белого света не увидишь, проводя время от зари до заката в закрытом помещении. Зато к солидным клиентам требовалось выезжать лично, и тогда открывались двери, куда простой смертный мог никогда и не попасть. Приходится задуматься, при всех плюсах и минусах, настолько ли легко помогать заключать сделки, или это всё-таки трудоёмкий процесс?

Произведение «Первый отрывок из заметок старика» — Полевой показал людей, склонных к графомании. Представляемый Николаем герой — писатель, предпочитающий вести дневники. Пишет он обо всём, отчего за шесть лет стал автором шестнадцати томов. Но попробуй вникнуть в текст — утонешь. Повествование строилось на неспешности: автор описывал, как встаёт с постели, как принимает туалет, пьёт чай, просит принести сапоги, попутно измышляя различное про саму постель, так и про чай, даже про сапоги. Вскоре мыслью писатель штурмует совсем уж отдалённые от представления темы. Остаётся предположить, Полевой явно на кого-то намекал, иначе с чего ему писать столь остро поданную сатиру?

Пьеса «Беседа у старого литератора, или Устарела старина!» — разбор вкусовых предпочтений. Обычно принято хвалить старину. Как бы прежде не писали, но ведь умело создавали произведения. Да всё же писали плохо. И Гёте писал отвратительно, и Шиллер. Ныне пишут ужасно. Нисколько не затруднит поливать грязью, чаще это оказывается лучшей возможностью, чтобы придать вес личному мнению. Полевой в суждениях опять оказывался прав — никак человеку не угодишь, ему никогда не понравятся дела современников, зато канувших в Лету творцов такой человек согласится потерпеть через силу.

Пьеса продолжилась в виде другого произведения «Беседа у молодого литератора, или Старым бредит новизна». Полевой прямо, без создания подобий, включал в повествование настоящие фамилии писателей и поэтов, творивших в близкие к тридцатым годам. В том числе, говорилось о Пушкине, Булгарине и Гоголе.

Ещё одна пьеса «Председатель и советники. Быль не быль, однакож и не сказка». Должен был быть описан председатель комиссии — некий граф Решимов, его секретарь Кальин, прочие лица. Изложить ясно Полевому уже не хватало решимости, оттого и воспринимается происходящее за сумбурное повествование.

Вполне быстро четвёртая часть «Нового живописца общества и литературы» заканчивалась. Не нашлось на страницах места для разностей, Полевой оказался на редкость сконцентрированным на оглашении определённых проблем. Вполне можно сказать, издание вышло строго тематическим. Николай теперь старался придерживаться определённой темы, не слишком от неё отходя на обсуждение прочих проблем социума.

При том, как всегда, Полевой стремился наставлять читателя, нравственно совершенствовать, проявлял заботу об общественной морали. И это желание нужно признать похвальным. Вместе с тем, придётся задуматься, насколько Полевой осознавал необходимость преображения, не отмечая ничего из того, что могло бы к тому побудить его современников. Но и читатель из следующих поколений с твёрдой уверенностью заявит: нравственно наставлять не получится, сколько не старайся, а вот нелюдей, различного уровня сложности, хватает всегда.

Остаётся сделать очередной вывод, как к лучшему не стремись, достигнуть его не получится. Оно и логично, иначе человек перестанет называться человеком.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Приключения по смерти г-на Кохтина» (1831)

Полевой Приключения по смерти г-на Кохтина

Не начать ли повествование со смерти основного действующего лица? Пусть Господин Кохтин отдаст Богу душу утром. Он успеет притворно помолиться, а встать с кровати не сможет. Он почувствует себя плохо и умрёт. Произведению о том Полевой придаст незавершённый вид, что следует из подзаголовка. Читателю сообщалась первая часть, названная «Часом смерти». Как раз смерть господина Кохтина послужит наглядным примером для обличения порядков общества. Ведь надо быть слепым, чтобы не понимать, каким образом меняется жизнь, стоит ей претерпеть изменения. Вот читатель и должен был понять, как к человеку начинают относиться, стоит ему умереть.

Может Кохтин и не умер. Вполне вероятно, он продолжал дышать. Возможно, осознавал происходящее. Ожить у него всё равно не получится. Он на самом деле умрёт. Зато жизнь вокруг его тела закипит. Слуги начнут думать о разграблении имущества. Зачем ждать, когда нужно тащить из дома всё ценное. Не имеет значения, как обернётся дело после, главное — тащить едва ли не всё. Собственно, смерть Кохтина стала для кого-то благом. И им было безразлично на человека, некогда приходившегося им хозяином. Ощущение наживы всем туманило голову.

Полевой решает дать имя главному герою — звали его Фока Фокич, родился он в январе 1770 года, умер же в июне 1830 года, прожив шестьдесят лет. Он получил домашнее образование, успешно женился, занимался ростовщичеством, предпочитая извлекать деньги из денег, их сами не сильно растрачивая на прочие нужды. Таких сведений вполне достаточно для удовлетворения любопытства читателя. По крайней мере становилось понятно, прикарманить можно из имущества многое, к чему прислуга и стремилась.

Но всегда находятся добропорядочные люди, может от свойственной им тугости ума. Будут такие и в данном произведении. Обыкновенный парень Ванька, увидев плохое самочувствие хозяина, кинется искать лекаря. Да вот беда — лекарь был, только не совсем тот, который мог оказать помощь. Сей лекарь предпочитал проводить дни за испитием рома, к остальному проявляя отстранённость. Весть о плохом самочувствии ростовщика его взбодрила. Сколь не будь ему тяжело идти на дом к пациенту, он всё-таки пойдёт. Что его там ждёт? Он застанет делёж между слугами. Те, нисколько не стесняясь, будут считать имущество хозяина своим, поэтому доктору не пожелают выделить и рубля. Причём, им он не нужен ни в качестве лекаря, ни в качестве постороннего лица, требующего часть средств, после чего он уйдёт и помогать умирающему не станет.

Картину дополнит родственник, успевший прослышать о плохом самочувствии Фоки Фокича. Уж тут-то Полевой мог развернуться в повествовании, продолжая созидать историю. Но не преследовал Николай подобной цели. Он показал достаточно. Читатель успел увидеть порочность людей, нисколько не считающихся с самочувствием других, готовые друг другу перегрызть глотки, стремясь урвать кусок пожирнее. Даже при таком обстоятельстве, согласно которому они вовсе не имеют право питать надежды на получение самого маленького кусочка от имущества. Потому, именно потому, им проще раздербанить имущество до того, как к нему проявят интерес законные наследники.

Тем произведение «Приключения по смерти г-на Кохтина» и представляет интерес. Оно показывает людей с истинной стороны. Суть человеческая должна быть всякому ясна — до установления истины стремится урвать кусок пожирнее, невзирая, оправданными такие действия покажутся после, либо будут восприняты отрицательно. Не перестанет ведь человек быть человеком. Он потому и человек, что ничто человеческое ему не чуждо.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Первое письмо С. П. Бываловского к его сыну» (1831)

Полевой Первое письмо С. П. Бываловского к его сыну

Вступать нужно в жизнь так, будто у тебя ничего нет. К тому подводил Сидор Пантелеевич сына в послании, специально написанном, дабы понял сын, как нужно жить и к чему стремиться. Сам Сидор Пантелеевич от отца ничего не имел, потому шестьдесят лет существования его носило по миру, словно подгоняемого ветром. Благодаря этому, и ничему другому, Сидор Пантелеевич познал, каким следует быть человеком. О том он и постарался передать в послании сыну. Николай Полевой, словно и не он будто писал, постарался это всё правильно оформить.

Основное, необходимое к пониманию, нельзя относиться к жизни, словно она таковой была, и в тех же оттенках её будут понимать в дальнейшем. Отнюдь! Люди, жившие некогда в Древней Греции и Древнем Риме, даже в Версале вчерашнего дня, нисколько не похожи на тебя сегодняшнего. Они жили по иным принципам и нормам морали, осуждать их за то бессмысленно. Согласно их представлениям — они жили правильно. В будущем будут жить совсем с другими представлениями о жизни, нежели сегодня. Значит, не следует искать пример для подражания, если он не из тех, что характерны для текущего момента.

Так и со счастьем. Хорошее сейчас — не могло понравиться древним грекам и древним римлянам, не понравилось бы и версальцу вчерашнего дня. Как знать, желаемое ныне к осуществлению благо — не станет ли оно восприниматься потомком за проклятие? Так оно в действительности и есть — как бы не имелось стремления дать детям лучшее, оно для них может оказаться совершенно излишним. Рассуждая так, Сидор Пантелеевич словно забылся, не осознавая, насколько изменчив век, каких устремлений ныне станет придерживаться сын.

Конечно, можно сказать, хорошее для одного — не является таковым для другого. Взять ради примера разные страны, а ещё лучше — стороны света. Никогда не сойдутся в представлениях о должном быть европейцы и азиаты, из-за слишком различающегося взгляда на мир. Требуется жить по совести, поскольку именно совесть должна быть главным критерием, исходя из которого и следует судить о человеке.

О таком думается, размышляя свысока. Когда же доходит до дела, то каждое поколение придерживается сходных жизненных установок, нисколько от них не отступая. Не склонен человек думать о других, следить за собственными действиями, разбрасываясь возможностями направо и налево. Общество наполнено чудаками, часть из них считает, будто занимается полезным для общества делом, другая — мечтает о будущем, способном устроить всех.

Потому, и только потому, жить нужно единственным убеждением — никому не причинять зла. Каким угодно образом, лишь бы не мешать другим существовать по правилам их совести. А вот добра другим желать явно не следует. Это будет неправильным. Человек одному себе должен желать добра. При этом, следует оставаться холодным, беспристрастным и бесстрастным, ничему не надо удивляться. Любое оброненное слово — повод людям разобраться в причинах, побудивших тебя к определённым суждениям. Таковое совершенно излишне. Поскольку найденным окажется самое порочащее обоснование.

Остаётся добавить, человеку следует жить, невзирая на нужды других. Пусть каждый будет сам по себе, никого за то осуждать не следует, как не нужно и прилагать усилия — достойной оценки это не получит. Твёрдо в том уверен Сидор Пантелеевич. Должно быть, уверен в том и Николай Полевой, раз взялся учить читателя правде жизни. Что же, с некоторыми суждениями придётся согласиться, особенно касательно человеческого понимания требуемого к установлению за важное в социуме.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Визиты в Новый год» (1831)

Полевой Визиты в Новый год

Четвёртый выпуск «Нового живописца общества и литературы» был одобрен цензурой к печати в конце ноября 1831 года. И напечатать его должны ближе к Новому году. Значит, нужно порассуждать о сути данного дня. Полевой предложил читателю аллегорическое повествование, будто к автору строк приходят Намерение, Подлость, Скука и прочие. С ними он будет вести беседы, как всегда, выставляя действительность такой, какой она является.

В Новый год принято поздравлять. Как таковой традиции поздравлять не существует — это можно назвать правилом хорошо тона. Но кого поздравлять. Абсолютно всех? Сомнительно. Скорее, поздравить лучше людей, от чьей милости зависит твоё собственное существование. Значит, родственников нужно поздравлять по необходимости, в зависимости от расположения к ним. Из прочих, обычно, поздравляют власть имущих и богачей. Разве не так? Про бедняков, обычно, никто под Новый год не вспоминает. Есть ли толк их поздравлять? Ежели человек ничего дельного взамен предложить не может, то и забыт будет непременно.

Вот наступает Новый год. Обычно его пришествие подразумевает праздники. В такие дни позволительно отдыхать. Раз отдыхать, тогда не допускается никакой праздности. Полевой почему-то молчит, однако, на Новый год приходится религиозный пост, сам по себе призывающий воздерживаться от лишних излияний, соблюдая строгость в пище. Вообще, время — есть величайшая ценность для человека. Если кто пожелает трудиться — пусть трудится.

Вновь разговор возвращается к осмыслению необходимости угождать. Кто угождает, тот показывает личную заинтересованность во внимании определённого человека. Соответственно, этот человек понимает личную значимость. Получается, когда не получаешь поздравление с Новым годом от некоторых лиц, тогда можешь смело считать — для них твоя персона никакого интереса не представляет.

Другое дело — визиты. Новый год подразумевает посещение нужных людей. Обычно под ними понимаются родственники. Опять же, нанести визит к власть имущим и к богачам требуется в той же мере. Полевой возражает, текущий Новый год он проведёт дома и никуда не пойдёт. Понятно, визит важен, может быть даже определяет судьбу и служит пониманием, каким предстоит провести грядущий год.

Стоило завестись мыслям, вступающим в противоречие с празднованием наступления Нового года, как к Полевому пришла Подлость. Намерение отошло на задний план, уступив место другому собеседнику. После придёт Скука, ведь насколько не будь прав Полевой, оставаясь дома, он вынужден будет подлинно отдыхать, то есть маяться от безделья. Можно сказать, цепочка логических рассуждений оборвалась, натолкнувшись на первую преграду. Пришлось Полевому размышлять дальше, что делал он совершенно напрасно, усложняя текст излишне посторонними мыслями.

Четвёртый выпуск «Нового живописца общества и литературы» выходил с материалом, ставшим привычным читателю по предыдущим книгам. Полевой брался рассуждать о насущном, прямо говоря про человеческие пороки в общем, а в меньшем — про присущие российскому социуму. Основная нагрузка — понимание старости. Причём, разговор коснётся и смерти, постигающей всех людей. Так и понимал читатель, начиная знакомство с «Визитов в Новый год».

Как же быть? Предаться праву на отдых и проявить неуважение к окружающим? Или начать совершать визиты вежливости, радуясь наступлению праздника вместе с другими? Стоит оговориться, многое зависит от самого человека. Когда нет желания проводить Новый год в праздности, тогда и возникают мысли, наподобие обеспокоивших Полевого. Кто-то об этом не задумается. Не все люди преследуют цель извлечения выгоды, значительная часть стремится поздравлять от душевной доброты, поскольку привыкли к тому с детства.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Екатерина II Великая «Антидот» (1770)

Екатерина II Великая Антидот

Принадлежит ли руке Екатерины «Антидот»? Этого никогда не удастся установить. Издан он на французском языке вне России, без указания на авторство. Исследователи творчества Екатерины отмечали сходство манеры написания, либо автором текста должен был быть тот, кто пользовался старыми орфографическими правилами. Но так как Пыпин склонен считать «Антидот» трудом Екатерины, включил в изданное им собрание сочинений императрицы, значит данная работа подлежит рассмотрению.

«Антидот» — это возражение на путевые заметки французского аббата, астронома и путешественника Жана Шаппа д’Отроша, побывавшего в России в 1761 году. Аббат желал добраться до Тобольска, откуда наблюдать за прохождением Венеры по солнечному диску. Результатом его путешествия стала книга «Путешествие в Сибирь по приказу короля», с подзаголовком «содержащее отчёт об обычаях и традициях русских, состоянии государственных дел этой державы, географическое описание и нивелирование дороги от Парижа до Тобольска, астрономические наблюдения и опыты с природным электричеством». Годом позже он умер, поехав с аналогичной целью в Мексику. И вот в 1770 году вышел «Антидот». Ничего особенного в нём не было. В те времена научное общество только таким образом и дискутировало, создавая возражение или находя подтверждение прежде вышедшим трудам.

В «Антидоте» сразу сообщалось — каждый путешественник видит в окружающем не чужую самобытность, он ищет сходство с самим собой. Проще говоря, француз всюду желает находить французское, а русский — русское. И если картина мира не сходится, это приводит к огорчению, порою доходящим до того, что возникает желание указать на имеющиеся несуразности. Ещё чаще людям хочется высмеять всё, ими не понимаемое и не принимаемое.

О чём думает иностранец, прибывший в Россию? О холоде. В России неимоверно холодно. В «Антидоте» на это следует возражение. Оказывалось, вне помещения действительно зимой не совсем приятно находиться, зато внутри помещений такой жаркой температуры не бывает нигде в Европе, так как в России дома хорошо отапливаются. Тем и наполнен «Антидот»: возражениями словам аббата.

Как-то Шапп передвигался по льду на лошади и провалился. Но не под лёд, он угодил сразу в воду. Отчего существуют такие места? Автор «Антидота» смеялся, указывая на неосведомлённость путешественника. На реках специально вырубаются проруби, иначе невозможно стирать бельё. Возмутился Шапп традицией рано женить детей. И этому есть объяснение — иным крестьянским семьям требуются работники, другим нужнее избавиться от лишних ртов. А уж про баню… Шапп точно опростоволосился. На утверждение, будто русские женщины после бани с мужчинами в снегу валяются, автор «Антидота» возражал хотя бы тем, что не каждый русский бывал в бане, предпочитая прочие способы омовения тела.

Главное достоинство Сибири — плодородная земля. Ещё при Иване Грозном русскими зерновыми кормилась Европа, отчего приходилось отказывать поставлять зерно, ввиду невозможности дать больше. Накормив все скандинавские страны и Англию, Франции не смогли найти зерна, предложив в следующем году прибыть пораньше. Изобилует Сибирь животными и рыбой. Шапп подметил, насколько русские при этом чураются мясной пищи. Конечно, автор «Антидота» вдоволь насмеялся неосведомлённости француза, ежели тот не знал про православную традицию поститься по средам и пятницам, в том числе продолжительно на протяжении недель и месяцев.

Автор «Антидота» не умолкал, желая возразить практически каждой строчке из путевых заметок аббата. Коснулся разговор и рабства. Шапп подметил, будто из рабов состоит даже русская армия. Пришлось автору «Антидота» подробно расписать, с каких пор произошло закрепощение, как его правильно следует понимать.

Таков «Антидот», иначе дозволенный к переводу в значении «Противоядие». Он не слишком знаком в Европе, ещё меньше о нём знают в России.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Паустовский» (2020) | Презентация книги К. Трунина

Трунин Паустовский

Как рассказать о Паустовском? Он сам поведал о себе достаточно. Его «Повесть о жизни» — большой труд, но не доведённый до конца. Особых наград Константин не получал, если говорить о связанных с писательским ремеслом. Вручили ему два ордена Трудового Красного Знамени, один орден Ленина, даже на Нобелевскую премию он выдвигался, но ни на Сталинскую и на Ленинскую премии по литературе претендовать так и не смог.

Паустовский всегда оставался человеком, будто отстранённым. Находясь в центре событий, почему-то был вне их. Он работал санитаром на полях Первой Мировой войны, не причастный к боевым действиям. Находился в городах, охваченных революцией, при этом не являясь революционером. Толком не принимал участия в росте потенциала Советского Союза, если чем и оказывая содействие, то статьями и произведениями, написанными в духе времени. Прошла мимо него и Вторая Мировая война, поскольку его отправили из европейской части страны на Алтай и в республики Средней Азии.

Литературный путь Паустовского долго не мог устояться. О чём писать? К тридцатым годам он решил стать причастным к праву человека на могущество, то есть предпринимал изыскания в областях, будто бы не приспособленных для существования. Константин твёрдо верил — любое обстоятельство можно изменить на благо человека. Всякая пустыня может таковой перестать быть: она начнёт приносить пользу, надо лишь найти сокрытые в её недрах возможности. Ежели не устраивали болота и тропический климат, за несколько десятилетий получится изменить природу данного края в удобное для жительства место. Коли понадобится, то и течение сибирских рек можно изменить. Что же говорить про северные области страны, при грамотном подходе, вполне способные обрести тёплую погоду, благодаря чему многое станет возможным, хотя это считалось бесперспективным.

Таких мыслей придерживался молодой Паустовский. Он и позже не откажется думать сходным образом. Константина можно понять, учитывая возведённое в советские годы. Он то сам видел, был современником и непосредственным очевидцем. И к смерти подошёл, нисколько не сомневаясь в величии человеческой мысли, должной продолжать совершать невероятные деяния.

Жизнь действительно менялась. Ещё вчера Константин видел полёт энтузиаста Уточкина, храброго экспериментатора и первопроходца. Теперь же, внимал сведениям о выходе Гагарина в космическое пространство. Заглядывая в завтра, Паустовский мог начать мечтать о покорении ближайших планет. Однако, Константин был лишён стремления к фантазированию. Он не говорил с твёрдой уверенностью, когда не видел должного того вскоре осуществиться. Зачем о подобном сообщать читателю? Да и не стремился к концу жизни Константин думать о вероятном невероятном. В шестидесятые годы он предпринимал поездки за пределы страны, сам продолжая жить в одном из маленьких городков, где инфраструктура почти не претерпела изменений за двести последних лет. И всё-таки Паустовский отмечал — теперь нет надобности в длительных путешествиях. Куда надо, туда доберёшься за считанные часы.

Что до творческого наследия Паустовского. Оно рассмотрено практически полностью, исключая неудачные пробы юности, публикации которых так нигде толком и не состоялось. Этого и не требуется. Всё-таки каждый писатель имеет право на мнение: согласно ему, читатель должен знакомиться с теми работами, какие сам автор посчитал для того необходимыми. В случае Паустовского — это трудное дело, учитывая манеру повествования. Ещё не раз будет сказано, насколько легко изложение Константина разделяется на части и заново созидается, только другим образом, либо представляется в качестве самостоятельных произведений.

Данное издание распространяется бесплатно.

Якуб Колас — Стихи на Сталинскую премию (1941-45)

Якуб Колас Стихи на Сталинскую премию

История говорит — первый удар пришёлся на Брест, а потом уже на все земли окрест. Через Белоруссию иго немецкое на Советский Союз пришло, немецкое племя подминало под себя всё, что могло. Без жалости, быстро, продвигаясь спешно вперёд, не выпуская белорусов из лесов и болот. Но белорусы сами уходили в глухие края, сопротивляясь до последнего, Красной Армии ожидая войска. Поэт Якуб Колас разделял беду народа своего вдали, он должен был уйти с белорусской земли. Провёл войну в Подмосковье, в Ташкенте был затем, при этом всегда рядом с белорусом вне дома стен. Тогда каждый белорус за белоруса переживал, освобождения Белоруссии всякий из них ожидал. Тем жили, благо от немца отбиться удалось, нового времени звезды свечение зажглось.

«Моему другу» в 1941 году Якуб Колас писал, с ним когда-то где только в родных местах не бывал. Грустно о том вспоминать, съедает душу тоска, хотя суть дней военных предельно проста. Куда не иди, боль испытать придётся везде. Иначе не бывает на войне! В том же году Якуб Колас немцев с тевтонскими хладными тварями сравнил, чей шаг копытом белорусов придавил. «Голосом земли» он то стихотворение назвал, о страданиях родного края горечь передавал.

Годом спустя Якуб Колас предвещал грядущие пожары. Стихотворением «На запад» он говорил про хмары. Тучи, а может облака, движутся туда, куда должны пойти Красной Армии войска. Этому быть, иному не суждено случиться, белорусам пора бы уже от немца освободиться.

В 1943 году красоты Узбекистана приходилось воспевать, к рекам обращаться, их течению внимать. Написал Якуб Колас стихотворение «Салар», как пышет над рекою жар. Суровое пекло, но край сей хлебным считался с давних пор. Может прохлада приходила с рядом расположенных гор? Что до того, Якуб Колас печален, каждый день его жизни отравлен. Красив Салар, прекрасен горизонт, сравним с ним любой греческий пролив-понт. Да край родной ему всегда приятнее увидеть вновь, оттого и бурлит внутри поэта кровь. Опередить судьбу не получится, приходится ждать, на берегу того же Салара дни, рядом с ним проведённые, считать.

И вот 1944 год, Красная Армия набирает ход. Нет преград у советского воина на пути, всюду он сможет пройти. Остановки временны, ничему не устоять, будет Красная Армия и впредь побеждать. «Дорогой славы» советский воин идёт, вражеские стяги на пути сметёт. Осталось не долго, радостью переполняется каждый миг. Даже думается, писал Якуб Колас набело, нисколько не в черновик. Есть ещё стихотворение «Родной путь», оставим без внимания его. Оно существует, но видел его из потомков мало кто.

В 1945 году стихотворение «Майские дни» — отразил Якуб Колас впечатления свои. Первое мая для него, отныне, лучший праздник из всех, ведь Красная Армия пожала полный успех. Но первое мая и напоминание о былом, отправлено, всё прежде близкое к сердцу, на слом. Опустошена Белоруссия, осиротела от потерь она. Унесла многое и многих война. Кругом развалины, а сердцу больно от выгоревших поселений и хат, неужели, совсем недавно, каждый белорус был немецким пожаром объят? Грусти нужно сбавить накал, Советский Союз победителем в минувшей войне стал.

Что до белорусской поэзии — она самобытна поныне. Живёт она в каждого русского и белоруса сыне. Понятна без перевода, усвоит её и сын украинского края, слова языка интуитивно понимая. То осознавали и в то верили люди былых времён. Хорошо, в их стихах о единстве народов прочтём.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 81 82 83 84 85 376